Текст книги "Солнце любви"

Автор книги: Нэн Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Эми подняла глаза в тот самый момент, когда он оказался перед ней. Его рука метнулась к ней, плотно ухватила за плечо и резким рывком заставила Эми подняться на ноги с такой силой, что у нее чуть голова с плеч не слетела. Открыв от неожиданности рот, она увидела перед собой возмущенное лицо явно разозленного капитана.

– Никогда, – процедил он, поджав губы, – не смей мыть полы. – Он отобрал у нее щетку и бросил на пол. – И смотри, чтобы я не застал тебя еще хоть раз за этим занятием.

Тут уж немедленно вспыхнуло ее собственное негодование. Вырвав плечо из его цепкого захвата, она со злобной язвительностью парировала:

– Если вы не желаете застать меня за этим занятием, то я могу лишь порекомендовать вам не соваться в дом!

– Ты больше никогда не будешь заниматься мытьем полов… или любой другой черной работой. Где вся прислуга?

– Прислуга?! – Эми даже рассмеялась от абсурдности вопроса. – Прислугу вы видите перед собой.

– У тебя нет слуг?

– Ах, конечно, у меня тут в каждом углу слуги. Их такое множество, что они постоянно путаются под ногами. Но я получаю такое огромное наслаждение от мытья полов! – Она негодующе встряхнула головой и коротко сообщила: – Магделена и старый Фернандо. Вот так-то. А теперь, с вашего любезного разрешения…

– Почему ты мне не сказала?

– Разве от этого изменилось бы хоть что-нибудь? – Она беспомощно взглянула на него и снова опустилась на колени, чтобы продолжить начатое дело.

– Вставай, – приказал он.

– Мне надо кончить работу.

– Я не позволю.

– У вас нет выбора, – ответила она и потянулась за щеткой. Хладнокровным ударом ноги он выбил щетку из пределов досягаемости.

– Я сказал – вставай.

В сузившихся синих глазах Эми вспыхнул огонь.

– А я сказала – нет!

Выкрикнув это, она опустилась на четвереньки и поползла за щеткой.

Уползти далеко ей не удалось.

Рука, подобная стальному крюку, зажала ее талию и оторвала от пола столь стремительно, что Эми с трудом поняла, что произошло. А когда поняла – обнаружила, что прижата к его торсу, захвачена в капкан. Инстинкт заставлял ее бороться: она лягала его ногами и яростно царапала мускулистую руку, сжимавшую ее так сильно, что даже дышать было почти невозможно.

– А ну-ка, замри, – сказал он с такой ледяной невозмутимостью, что она поняла: ей грозит опасность пострашнее любой внезапной вспышки гнева. – Замри!

Эми сразу прекратила сопротивление, ощутив скрытую мощь его властной натуры – силу, спрятанную под маской спокойствия. Она стояла в его объятиях тихо и неподвижно, словно окостенев, страшась и ненавидя его и ненавидя себя за свой страх перед ним. Ей казалось, она так и простоит тут целую вечность, прижатая к нему так тесно, что золотой Солнечный Камень, висевший у него на груди, врезался в ее левое плечо.

Внезапно он ее выпустил.

Эми попятилась на несколько шагов, не желая ни говорить с ним, ни взглянуть на него. Она не решалась вздохнуть, пока он не повернулся и не двинулся прочь по длинному коридору. Только уверившись, что он действительно уходит, что он приближается к тяжелой двери парадного входа, она медленно повернулась.

Неотрывно глядя ему вслед, она чуть ли не зубами скрипнула от злости и досады, а потом беззвучно шевельнула губами:

– Ненавижу…

И затем едва не поперхнулась, когда Кинтано, словно прочитав ее мысли, бросил через плечо:

– И шрамы у меня на спине – отличное тому доказательство.

Глава 25

Милая моя Линда и дорогая тетушка Мэг!

Сегодня утром прибыли ваши письма; я читала и перечитывала каждое по десять раз.

Судя по тому, что вы пишете, вы чудесно проводите время… как бы мне хотелось быть с вами! За одну неделю и балет, и опера! Линда, родная моя, я начинаюопасаться, что ты никогда не пожелаешь вернуться домой, в Орилью.

У нас все как обычно. Погода стоит жаркая и сухая, в большой асиенде тихо и безлюдно. Дни тянутся долго, а ночи – еще дольше. Я чувствую себя такой одинокой, что…

Эми внезапно отбросила гусиное перо и скомкала в кулаке недописанное письмо. Шумно вздохнув, она уронила этот ком на стол и встала с кресла. Попозже она попробует еще раз и допишет до конца, чего ей до сих пор никак не удавалось. Не могла она себя заставить и дальше громоздить ложь на ложь.

«Все как обычно»… Недурно сказано!

Все шло не так, как обычно. Ничего не осталось даже от мирного безлюдья старой асиенды.

Две недели тому назад, в тот самый день, когда капитан застал ее за мытьем пола, он произвел подробнейшую инспекцию асиенды, и от его внимательного ока ничего не укрылось. В сопровождении Магделены и старого Фернандо он методично обошел многочисленные помещения, не пропуская и те, что были давно заперты и вообще не использовались.

Самолично обнаруживая на каждом шагу удручающие признаки упадка, в котором пребывал некогда великолепный особняк, он толчком распахивал рассохшиеся ставни, сдергивал на пол пыльные расползающиеся шторы, разглядывал протертые ковры. С непроницаемым лицом осматривал полы, стены и потолки.

И немедленно принимал решения – что следует предпринять, чтобы вернуть былой блеск большому, выстроенному в испанском стиле дому из необожженного кирпича.

После этого обхода изменилось все.

В асиенде день за днем шла кипучая деятельность. Обнаженные выше пояса молодцы из отряда Кинтано орудовали молотками, пилами и малярными кистями. Настилали новые ковры, развешивали тяжелые портьеры и расставляли новую мебель.

Полдюжины улыбчивых, оживленно болтающих мексиканок, нанятых капитаном, усердно трудились: распевая незатейливые песенки, они чистили посуду и стирали пыль с мебели.

И мыли полы.

Счастью Магделены и старого Фернандо не было пределов: то был их звездный час. Капитан назначил Магделену старшей над шестью новыми служанками, недвусмысленно возложив на нее ответственность за то, чтобы они содержали дом в безупречном порядке. Все должно блестеть, и чтобы нигде ни пятнышка!

Затем, заметив, как приуныл старый Фернандо, Кинтано обратился непосредственно к нему:

– Compadre[17]17
  Кум, друг (исп.).


[Закрыть], могу ли я рассчитывать, что вы возьмете на себя труд присматривать за работниками, которым предстоят немалые труды при обновлении асиенды?

– Si, Mi Capitan, si… – радостно откликнулся Фернандо, глаза которого так и загорелись от столь почтительного обращения.

Скептически наблюдая за разительными переменами в его поведении, Эми в то же время ощущала непривычный прилив благодарности решительному офицеру. Хладно-кровный черствый грубиян и вправду помнил, как проявлять доброту и человечность… по крайней мере к слугам и к старшим по возрасту. Поймав себя на том, что она сама невольно восхищается его заботливостью, Эми отвернулась.

Восстановление асиенды было не единственной приметой перемен на солнечных просторах ранчо. Вода, которая вновь потекла по речному руслу, вкупе с расчисткой оросительных каналов уже принесла свои плоды: трава пробивалась сквозь спекшуюся почву заброшенных пастбищ. По частной железнодорожной ветке, ведущей к Орилье, ежедневно доставлялись вагоны, полные мычащего скота. Вакеро, служившие на ранчо в былые дни и узнавшие понаслышке о новостях, стекались обратно, с радостью предвкушая возможность работать на человека, которого знали еще мальчишкой. Человека, которого теперь называли Патроном Орильи.

Эми наблюдала за всей этой суетой со смесью гордости и отчаяния. Конечно, она была благодарна судьбе за воскресшую реку, за скот, пасущийся на дальних лугах, за возрождаемое процветание ранчо. Но и для тревоги были немалые основания. Очевидно же, что Луис не стал бы тратить такие огромные суммы денег – и, кстати, было совершенно непонятно, откуда у него такие деньги, – если бы не намеревался вернуться в Орилью насовсем, когда французов наконец разобьют окончательно и Мексика снова обретет свободу.

От этой перспективы ее кидало в холод.

Крик, раздавшийся где-то под ее открытыми балконными дверями, привлек внимание Эми. Голос был ей незнаком. Судя по всему, кричал часовой, который счел необходимым зачем-то вызвать капитана.

Эми шагнула на балкон как раз вовремя, чтобы успеть заметить молодого солдата, который, натянув поводья, круто осадил свою взмыленную лошадь. Стараясь не показываться на виду, Эми наблюдала, как Кинтано неторопливо вышел навстречу спешившемуся курьеру.

Она услышала, как гонец возбужденно провозгласил:

– Вам срочное послание от президента Хуареса, капитан!

Луис принял депешу и прочел ее – никаких чувств его лицо при этом не выразило. Задержав дыхание, Эми ждала, что будет дальше. Конечно, он сообщит окружающим содержание послания и даст какой-то ответ гонцу.

Ничего этого не произошло. Он поблагодарил юного солдата, отпустил его коротким жестом военного приветствия, а Эми так и осталась в полнейшем неведении.

Значит ли это, что его срочно вызывают для участия в сражениях? Уж не должен ли он вместе со своим отрядом выступить в поход в течение часа? Да неужто подходит к концу угнетающий ее кошмар и жизнь снова покатится по привычной колее?

Эми вышла из своей комнаты и поспешила вниз, надеясь разузнать, каково же содержание депеши от Хуареса.

Она уже почти достигла подножия лестницы, когда Кинтано вошел в парадную дверь. Не дойдя пары ступенек до лестницы, она машинально остановилась и замерла в выжидательной позе.

Подняв лицо и увидев Эми, капитан неспешно направился к ней. На его красивом лице ничего невозможно было прочесть. Поставив ногу на первую ступеньку, он оперся рукой на перила, и всего лишь несколько дюймов теперь отделяли ее лицо от его пальцев, в котором был зажат сложенный лист манильской бумаги.

Приказ от Бенито Хуареса, президента Мексики.

Луис и не подумал упомянуть о полученной депеше. Вместо этого он небрежно поинтересовался, не собирается ли она в Сандаун со своим обычным еженедельным визитом.

Она сразу же насторожилась. Уж не вздумал ли он предлагать отвезти ее?

Отрицательно покачав головой, она поспешила уклониться от такой чести:

– Нет-нет. Я не намеревалась…

– Коляска подана. Педрико ждет.

Он убрал руку с перил и опустил желтый документ в карман рубашки, а затем шагнул в сторону, чтобы обойти неподвижно стоявшую Эми, и направился вверх по лестнице.

При таком обороте событий уже сама Эми схватила его за руку и остановила:

– Вы уверены, что у Педрико найдется для этого время? – В ожидании ответа она затаила дыхание.

– Времени у него сколько угодно, – утешил ее капитан и двинулся дальше по лестнице.

Испытывая бешеное желание придушить его, Эми ураганом пролетела через холл к парадной двери.

Менее чем за час Эми управилась со своими покупками в Сандауне. Покидая лавку Мака, она радовалась, что час еще столь ранний. Она заглянет в асиенду Клейтонов и сможет от души насладиться долгой приятной беседой со своей доброй приятельницей Дианой.

Если кто-нибудь и способен поднять ее настроение, так это именно Диана.

Заранее настроившись на отрадные послеполуденные часы задуманного визита, Эми с улыбкой вышла на каменное крыльцо заведения Мака. И тут она услышала знакомый женский смех. Этот смех она не спутала бы ни с чьим другим: где-то рядом, на площади, находилась Диана Клейтон собственной персоной.

Продолжая улыбаться, Эми поднесла руку козырьком к глазам, чтобы защититься от солнца, и повернулась в ту сторону, откуда доносился воркующий горловой смех. И улыбка так и застыла у нее на лице.

Перед двустворчатой дверью входа в гостиницу заливалась смехом мисс Клейтон. А человек, который ее рассмешил, был не кто иной, как капитан Луис Кинтано!

Эми почувствовала, что ее кинуло из холода в жар, а к горлу подкатил комок. Не желая смотреть в их сторону, не находя в себе сил отвести глаза, она наблюдала за капитаном, который улыбался Диане обезоруживающе-неотразимой улыбкой, и его белые зубы резко выделялись на смуглом лице. При этом он как-то странно жестикулировал, правой рукой медленно прочерчивая в воздухе некую плавную линию сверху вниз на расстоянии пары дюймов от соблазнительной фигуры Дианы, словно вел речь о том, как она хороша с головы до пят.

Прекрасно зная, как откликается модница Диана на комплименты, Эми ничуть не удивилась, когда темноволосая красавица, кокетливо улыбнувшись собеседнику, протянула маленькую, затянутую в перчатку руку к его груди и шаловливо поиграла с блестящей медной пуговицей мундира.

Эми стояла на месте как вкопанная и по-прежнему не могла отвернуться. У нее на глазах Луис утвердительно кивнул, галантно взял Диану под руку и проводил в отель.

Десяток ярких картин теснились в голове у Эми.

Вот эти двое – Луис и Диана – наслаждаются долгим интимным ленчем. Прихлебывают шампанское, глядя друг другу в глаза. Засиживаются гораздо дольше того часа, когда закрывается обеденный зал, а потом нетвердой походкой выбираются на площадь, где их дожидается роскошная «виктория» Дианы… пускаются в недолгий путь до асиенды, а там они… они…

Эми стремительно рванулась к коляске… какое счастье, что Педрико здесь и готов в любую минуту отвезти ее домой! Хотелось только одного – как можно скорее убраться из города.

Удивленный тем, как непривычно мало времени Эми провела в Сандауне, Педрико по простоте душевной осведомился:

– Мы теперь поедем в асиенду сеньориты Клейтон, сеньора?

– Нет, – отрезала Эми, энергично покачав головой. Почуяв недоброе, Педрико нахмурился:

– Какие-нибудь неприятности, мисс Эми?

– Нет-нет. Все в полном порядке.

Оказавшись дома, все оставшиеся до вечера часы Эми металась в четырех стенах. И без конца повторяла себе, что нельзя быть такой дурой. Какое ей дело до того, что капитан и Диана нашли друг друга? Да никакого. Она даже очень рада. Все к лучшему. Красавец офицер с самого начала приглянулся любвеобильной Диане, и если эти двое поладят, то, может быть, у Кинтано пропадет охота каждую ночь терзать ее, Эми, необузданными порывами злобного сладострастия?

Да, любовная связь между падкой на мужчин Дианой и похотливым совладельцем Орильи могла бы оказаться как нельзя более кстати. Эми будет просто счастлива. Очень счастлива!

Долгий жаркий день тянулся нескончаемо, и у «очень счастливой» Эми адски разболелась голова. Ей не хотелось спускаться в столовую к обеду, который наверняка придется поглощать в одиночестве: осточертевшего постояльца, обычно составлявшего ей компанию за столом, сегодня будут потчевать изысканным обедом в особняке Клейтонов.

И вдруг Эми прекратила расхаживать взад-вперед, пораженная внезапной идеей.

Наконец-то ей представляется возможность заглянуть в депешу Хуареса! Эми заторопилась в просторную гардеробную комнату, собираясь начать поиски. Ни малейшего чувства вины она при этом не испытывала.

Белая рубашка, в которую был одет Луис с утра, лежала на комоде. Сразу же схватив ее, Эми разочарованно вздохнула: карман был пуст.

В раздражении бросив рубашку на пол, она принялась обследовать все его тщательно отглаженные мундиры, не оставляя без внимания ни одного кармана. Ничего! Она выдвинула многочисленные ящики высокого комода, вынула накрахмаленные сложенные рубашки и даже заглянула под стопку полотняных нательных штанов и мужских чулок.

Она откинула крышку кожаной шкатулки, где он хранил свои украшения. Там был его широкий золотой браслет с бирюзой. Несколько серебряных запонок. Золотые карманные часы с цепочкой. Одинокая женская сережка с рубинами и бриллиантами.

Эми захлопнула крышку.

Не желая признать себя побежденной, она поднимала с пола его кавалерийские сапоги, переворачивала их вверх подошвами и вытряхивала. Она прощупывала носки мягких мокасин, где, по ее разумению, мужчина мог спрятать важный документ. Выходило так, что он либо уничтожил депешу, либо увез с собой. Второе предположение казалось более вероятным. Он превосходно понимал, что ей до смерти хочется разузнать, не вызывают ли его в Мексику для соединения с основными силами Хуареса. И естественно, он из чистого злорадства будет скрывать это от нее до самой последней минуты. Ублюдок!

В дверь тихонько постучали, и в комнату вошла одна из недавно нанятых хорошеньких служанок, в руках у нее был поднос, накрытый розовой льняной салфеткой. Подняв уголок салфетки, Эми поинтересовалась, не возвратился ли капитан. Девушка, находившаяся уже на пути к выходу, не успела отрицательно покачать головой, как Эми поняла: нет, не возвратился.

Совершенно утратив аппетит, Эми не прикоснулась к еде.

Снова она пустилась в свое бесконечное хождение по комнате. Уже и закат догорел, а она все еще мерила шагами спальню, измотанная и обескураженная.

Пора уже было ложиться спать, но нервы у Эми так расходились, что нечего было и думать о покое – отправляться в постель не имело смысла. Ведь с тех пор как он со своими солдатами расположился на ранчо, это была первая ночь, когда она могла не опасаться, что он заявится к ней. Сейчас в ее душе не должно быть места ни для каких чувств, кроме блаженного облегчения!

Эми забралась в горячую ванну и долго сидела в ней, напрягаясь каждый раз, когда какой-либо внезапный звук нарушал ночную тишину. Она все-таки не окончательно избавилась от опасения, что Луис широким шагом войдет в гардеробную, игнорируя ее требования оставить ее в покое.

Но этого не случилось.

Эми надела длинную белую ночную рубашку, отогнула к изножью кровати шелковые покрывала и приготовилась поспать в свое удовольствие, как ей уже давно не доводилось. Какое это было дивное ощущение – быть одетой в ночную рубашку, как положено порядочной женщине, спать на кровати с мягкими плоскими подушками и одеялом.

Вздохнув, она задула лампу на ночном столике и легла на спину, самым удобным образом расположив подушки. Поднялась луна-дело шло к полнолунию. Ее серебряный свет струился через открытые балконные двери, заливая половину просторной комнаты волшебным сиянием, в котором отчетливо виднелись контуры тяжелой резной двери.

Воспоминания нахлынули на Эми с такой силой, что она застонала.

В ту первую ночь с Луисом она, испуганная и подавленная, стояла здесь, у двери, в ярком лунном свете… а он ее раздевал. Эми отвернулась, уткнулась лицом в подушку и дала себе клятву – выбросить из памяти, забыть и ту ночь, и все последующие греховные ночи, проведенные в его объятиях.

Но сон не приходил. Эми меняла позу, крутилась с боку на бок и, промучившись почти час, встала с кровати. Усталая и издерганная, она вышла на балкон и остановилась, обводя взглядом залитый лунным светом пейзаж.

Она заметила вдалеке небольшое облачко пыли, висящее в воздухе. Затем услышала отдающийся эхом стук лошадиных подков. И наконец разглядела коня и всадника, ровным галопом приближающихся к асиенде.

В лунном свете четко вырисовывались очертания вороного жеребца и стройного мужчины в седле.

Ноче и капитан.

Эми схватилась за перила балкона, сердце у нее неистово колотилось от страха и смятения.

Или то было… предвкушение?

Глава 26

5 мая 1866 года

В пустынях юго-западного Техаса загорался солнечный и теплый день. От яркой синевы неба захватывало дух, и только редкие кучевые облака накрывали мимолетной тенью холодные горные вершины, высившиеся далеко на юге. Воздух был сух и неподвижен, но дышалось легко: пора обжигающего летнего зноя еще не наступила.

На зазеленевших холмистых конских пастбищах резвились недавно появившиеся на свет длинноногие жеребята, стараясь держаться поближе к своим матерям. Лонгхорны удовлетворенно кормились молодыми сочными побегами посреди плоских равнин. Краснохвостый ястреб, гнездившийся вблизи асиенды, повадился пикировать с неба и пить воду из новой птичьей поилки-ванночки, которую соорудил Педрико на просторном каменном крыльце.

В то солнечное майское утро сам воздух Орильи был пронизан возбуждением – как внутри хозяйского особняка, так и за его стенами, в оштукатуренных и побеленных бараках, где был расквартирован мексиканский отряд.

Cinco de Mayo. Пятое мая.

Четыре года тому назад, пятого мая, отважные и решительные мексиканские солдаты, возглавляемые генералом Игнасио Сарагоса и молодым бригадиром Порфирио Диасом, нанесли сокрушительное поражение французским войскам, штурмом взяв их укрепленный город Пуэбла. И с тех пор все мексиканцы – где бы они в этот день ни находились – праздновали годовщину столь важной для них победы.

Понимая, как много значит эта дата для солдат его отряда, капитан Луис Кинтано решил устроить в Орилье пышное празднество в честь дня Cinco de Mayo. Веселые развлечения должны были начаться в сумерках.

Уже с раннего утра Магделена и ее весело чирикающие помощницы не покладая рук трудились, чтобы приготовить угощения, которые вечером будут поданы гостям: пир на открытом воздухе должен снискать единодушное одобрение молодых солдат – обладателей здорового аппетита.

В меню были предусмотрены горы мягких тортилий – маисовых лепешек с завернутыми в них полосками говядины, круто сдобренной пряностями. Острые стручки зеленой фасоли, облитые густым растопленным сыром из козьего молока. Дымящиеся горшочки с бобами, выдержанными с красным перцем чили. Тостады – хрустящие тортильи с рубленой курицей, сыром и соусом. Горячие початки зеленой кукурузы, начиненные молотой говядиной. Обжигающий соус чили к мясу, достаточно острый, чтобы исторгнуть слезы у неподготовленного новичка. Кесадильи – испанские сандвичи, каждый из которых представляет собой две жареные тортильи с толстым слоем сыра между ними. И конечно, галлоны соуса сальсы – чтобы обмакивать в них хрустящие тостады.

На десерт Магделена надумала подать свои особенные «легкие, как облачко», горячие пончики с подогретым медом; тающие во рту «рожки» – маленькие пирожные, наполненные темным нежным шоколадом и хорошо взбитыми сливками; теплый золотистый флан – открытый пирог с фруктами, и излюбленную у мексиканцев драчену. И полные тарелки нежных сахарных пралине с половинками крупного ореха-пекан внутри.

Помимо этого изобилия доброй еды были припасены галлоны текилы, бочонки с пивом и ящики с бутылками мадеры и виски для утоления жажды пирующих.

О развлечениях, конечно, тоже позаботились.

Играть будут целых два оркестра мариачи. Ожидалось прибытие из Сан-Антонио знаменитого трио исполнителей танцев фламенко. Хорошенькие сеньориты из Сандауна были приглашены как почетные гостьи мексиканских удальцов.

В качестве места для проведения праздника Кинтано выбрал плоскую открытую площадку с западной стороны асиен-ды, расположенную за огромным боковым двором, который, в свою очередь, граничил с западным патио. Возведенная там небольшая дощатая платформа могла служить эстрадой для музыкантов и других исполнителей.

Уже были расставлены по местам длинные разборные столы для угощения и сложены в аккуратные поленницы дрова из сухих мескитовых деревьев: с наступлением темноты предполагалось зажечь гигантский праздничный костер.

К закату все было готово.

И все были готовы.

Все, кроме Эми.

Эми не намеревалась принимать участие в праздновании Cinco de Mayo. Никто с ней ни о чем не советовался насчет организации приема, и все, что делалось, – делалось без нее. Ночь, пир, праздник – все это принадлежало капитану и никак не могло ее интересовать.

И вот теперь, когда сумерки вползли в старую асиенду, все домочадцы, включая Магделену, девушек-служанок, Педрико и даже старого Фернандо, потянулись из особняка, чтобы разделить общую радость. Оставшись в доме одна, Эми расположилась с книгой в гостиной, как будто наступивший вечер ничем особенным не выделялся.

Она не обращала внимания на непрерывный поток экипажей, доставляющих в Орилью приглашенных особ женского пола. Она пропускала мимо ушей раздающиеся время от времени возгласы мексиканских молодцов и взрывы женского смеха.

Изо всех сил делая вид, что захвачена содержанием книги, Эми усердно водила взглядом по строчкам. Впрочем, ее притворство вскоре сменилось искренним интересом: волшебные чары вымысла медленно, но неуклонно подчиняли себе ее воображение.

Звуки извне отступили – Эми перенеслась в иное время и иное место, где доблестные рыцари и прекрасные дамы решали судьбы могучих королевств.

Погруженная в созданный Вальтером Скоттом мир беспримерной отваги и всепоглощающей возвышенной любви, Эми почти явственно услышала, как прекрасный Белый Рыцарь тихо окликает ее по имени. Она вздохнула и улыбнулась, но сразу же с неудовольствием осознала, что дело отнюдь не в ее воображении. Кто-то на самом деле произнес ее имя. Пальцы, лежавшие на раскрытой книге, напряглись, улыбка сбежала с лица. Эми медленно подняла глаза.

Он стоял в арочном дверном проеме, взявшись за резной косяк с обеих сторон. С сатанинским блеском в черных глазах он смотрел на нее в упор. Его длинные, до плеч, волосы были схвачены белым кожаным ремешком. Сквозь рубашку из снежно-белого батиста с кружевной отделкой просвечивала смуглая кожа его груди.

Золотой Солнечный Камень, как видно, был оставлен в комнате наверху.

Плотные черные брюки, какие носят наездники-чарро, облегали его стройные ноги и бедра, словно были отлиты с ними в одной форме, и заканчивались в точности над подъемом черных блестящих сапог. Даже в сумерках поблескивал его ремень с серебряной отделкой.

Это был не призрак. Не мифический рыцарь, пробившийся сюда, чтобы похитить ее и увезти на верном белом коне. Перед ней стел сам дьявол, явившийся, чтобы мучить ее. Живое воплощение грубой мужественности – с пронзительными черными глазами, жестоким чувственным ртом и совершенным телом.

А если он когда-нибудь и хотел ее куда-нибудь утащить, так только в постель.

Нарушив молчание, капитан заговорил. Самым холодным топом он пригласил Эми посетить праздник в честь Пятого мая. В его обществе, если ей угодно.

С той же холодностью Эми уведомила офицера, что у нее нет желания никуда с ним выходить, и сразу же вновь обратилась к книге. Ничуть не обеспокоенный отказом, Луис кивнул, повернулся и неторопливо удалился.

После его ухода Эми продолжала читать. Но утопическая легенда о благородных рыцарях и добродетельных дамах как-то утратила свою привлекательность. Когда она обнаружила, что читает одно и то же место в шестой раз, она сдалась и отложила книгу.

Вздохнув, она поднялась с кресла и пустилась в странствие по тихой гостиной, пытаясь найти, чем бы заняться. Она поменяла местами несколько диких гвоздик в большой фарфоровой вазе, стоявшей на фортепиано из вишневого дерева. Поправила несколько покосившуюся картину в серебряной раме, висевшую на стене. Смахнула пушинку, приставшую к бархатной обивке одного из кресел.

Снова вздохнув, она покинула пустую гостиную и принялась бесцельно бродить по дому, ненадолго задержавшись в столь же безлюдной кухне. Там она попробовала глоточек того, кусочек этого, но вынуждена была признать, что аппетит пропал начисто.

В девять часов Эми поднялась в хозяйские покои и, едва вступив в темную спальню, скорчила недовольную гримасу: звуки музыки, выкрики и смех, доносившиеся через распахнутые настежь балконные двери, здесь казались еще более назойливыми, чем внизу.

Что-то заставило Эми быстрым шагом пересечь комнату. Она вышла на балкон и всмотрелась в многолюдную толпу. Десятки мужчин и женщин смеялись, болтали, ели и пили, пребывая, очевидно, в наилучшем настроении. Несколько минут Эми обшаривала взглядом это людское скопище, но в конце концов осознала тщетность своих поисков.

Вернувшись в комнату, она саркастически пробормотала:

– Надеюсь, вы прекрасно проводите время, Кинтано!

Кинтано и в самом деле прекрасно проводил время. Пока Эми, стоя на балконе, безуспешно пыталась высмотреть в толпе его лицо, Луис стоял к ней спиной и осторожно сыпал соль на собственную левую ладонь.

– Salud![18]18
  Ваше здоровье! (исп.).


[Закрыть] – провозгласил он, обращаясь к группе своих восторженных почитателей, столпившихся вокруг него.

– Salud! – Прогремело в ответ, когда он, слизнув соль с ладони и откусив солидный кусок лимона, опрокинул в рот стакан огненной текилы.

Почитатели разразились аплодисментами. Молодой бородач из отряда поспешил вновь наполнить стакан своего командира, когда Луис опять насыпал соль себе на ладонь. Одна из хорошеньких танцовщиц, приехавших из Сан-Антонио, придвинулась к нему вызывающе близко и хозяйским жестом положила руку на поясницу Луиса.

Заиграл оркестр мариачи. Зазвучали гитары, скрипки и трубы искусных музыкантов; над толпой полетели громкие завораживающие мелодии популярных мексиканских танцев. Галоп. Буле. Вальс с веерами.

Танцевали все. В том числе и капитан. В промежутках между танцами он пил текилу, ел тортильи и играючи очаровывал женщин.

На подмостки поднялись артисты из Сан-Антонио: две привлекательные женщины в сверкающих красных платьях, расшитых блестками, и мужчина в темном коротком болеро и плотных узких брюках с красным поясом. Они безупречно исполнили несколько танцев в стиле фламенко, снискав бешеный успех у орущих и восторженно свистящих зрителей; но громче всех аплодировал капитан Луис Кинтано.

Пустыню скрыла тьма.

На верхушку высокой пирамиды из сучьев мескитового дерева были заброшены горящие факелы. Ревущий огонь быстро охватил сухую растопку, и яркие оранжевые языки пламени высоко взметнулись в черное ночное небо. Веселье становилось все более буйным, по мере того как убывали запасы спиртного. Разгулявшиеся мексиканцы издавали громкие возгласы, свистели и хохотали. Влюбленные парочки в открытую целовались и обнимались во время танца. Не обходилось и без сцен ревности: кто-то выхватывал нож; другие палили в воздух из пистолетов.

Все развлекались на славу.

Все, кроме Эми.

Она лежала с широко открытыми глазами – заснуть все равно не удавалось. Призрачные оранжевые отблески костра создавали в комнате тревожную феерию света. Раздраженная донельзя, Эми встала с кровати и снова вышла на балкон – поглядеть на расшумевшихся участников празднества.

На фоне полыхающего костра четким силуэтом вырисовывалась единственная танцующая пара в кольце восхищенных зрителей, которые хлопали в ладоши, притопывали на месте и громкими выкриками выражали свое одобрение.

Высокий худощавый мужчина и мексиканка с соблазнительным телом, словно созданным для чувственных утех. Их движения были такими слитными, что они казались единым существом; подняв над головой руки со щелкающими кастаньетами, дробно постукивая каблуками по твердой утрамбованной земле, они не отрываясь смотрели друг другу в глаза.

Эми не требовались ничьи пояснения, чтобы понять: высокий мужчина, танцующий с мексиканкой, – это капитан Луис Киитано. Впиваясь взглядом в эффектную пару, она почувствовала, как обрушилась на нее волна ревности – точь-в-точь такая, какую ей довелось испытать, когда она увидела Луиса, сопровождающего в гостиницу ее подругу Диану Клейтон.

Эми быстро отвернулась, убеждая себя, что ей нет до него никакого дела. Ей безразлично, чем он занимается и с кем танцует. Или с кем развлекается в постели.