Текст книги "Сад Персефоны"

Автор книги: Нэн Эскуит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Мы приблизились к арке и проплыли под ней. Пол плыл впереди и первым достиг второй арки, которая располагалась в скале.

– Поплывем? – спросил Пол, стряхивая воду с мокрых волос.

– Я лучше осталась бы здесь, – с опаской сказала я, подтягиваясь к выступу скалы, который Пол заметил раньше. Выступ был выровнен до гладкости волнами, и бесконечный прилив, казалось, отполировал его до блеска.

– А я поплыву и посмотрю еще раз, – сказал Пол и исчез в отверстии.

Прямые лучи солнца падали на скалу, нагревая ее гладкую поверхность. Казалось, я на каком-то маленьком пляже, принадлежащем частному владельцу. Я легла на спину, подложив под голову руки, и стала смотреть в небо, нежно-голубое, будто выцветшее за день.

Пол, казалось, уплыл уже давным-давно. Я уже начала беспокоиться, когда услышала плеск, и через мгновение он взобрался на выступ и растянулся рядом со мной.

Он провел рукой по лицу и стряхнул воду:

– Я проплыл через грот. Это поразительное зрелище. Все цвета радуги, как будто внутри опала. Я хотел бы, чтобы ты тоже это увидела.

Я покачала головой:

– Даже в лодке это было достаточно страшным. Я боюсь проплыть весь этот путь под скалой.

Он дотронулся пальцем до моей щеки и наклонился ко мне:

– Бедная маленькая Стейси! Так много страшного вокруг!

Я вздрогнула от этого прикосновения, подтянула ноги и села, прижавшись спиной к скале.

Он продолжал лежать рядом, и рука, которой он ласкал мою щеку, передвинулась теперь, чтобы отвести с моего лба прядь волос.

– Твои волосы как влажный шелк. Я раньше никогда не видел никого с такими длинными волосами такого рыжего цвета. Ты можешь почти что сидеть на них.

Я посмотрела в сторону, и мой голос прозвучал почти неслышно:

– Почти.

Палящая жара к вечеру смягчилась, но солнце все же продолжало согревать нас своими лучами. Наши тела и купальные костюмы высохли, пока мы сидели под защитой утеса, совершенно скрытые от какой-либо проходящей лодки. Арка над нами бросала темно-синие тени на золотистую воду.

Рука Пола соскользнула с моих волос к плечу, и медленно, нежно он откинул меня назад, пока я не оказалась снова лежащей на спине, а он склонился надо мной. Потом сказал взволнованно:

– Ты знаешь, что я люблю тебя целиком и полностью. Единственное, о чем я прошу, – чтобы ты когда-нибудь полюбила меня в ответ.

Долгое время мы смотрели в глаза друг друга, затем я произнесла задыхаясь, будто от быстрого бега:

– Я люблю тебя, Пол. Я боялась признаться в этом. Я не хотела снова вернуться к жизни, но сопротивляться бесполезно. Я не могу бороться с тобой. Я люблю тебя.

Он крепче сжал меня в объятиях и прижался губами к моим губам. Я сдалась, отвечая на его поцелуй.

Глава 8

Солнце опустилось на небосклоне, тени на воде стали длиннее, и лишь тогда мы покинули скалу.

Пол взял мою руку и прижал ее к губам:

– Ты скоро выйдешь за меня замуж, моя дорогая! Нет никаких причин откладывать это. – Он улыбнулся мне. Взгляд его был глубоким и теплым. – Знаешь, отец будет в восторге!

– Твой отец? – Я похолодела. – Но он ведь хотел, чтобы ты и Леда… Пол, а как же Леда? Ее это сильно ранит? Мы ее сильно раним?

На мгновение Пол замер и промолчал.

– Надеюсь, что нет. Мы никогда ничего особенного не испытывали друг к другу. Мы были только друзьями. Мы были связаны с детства нашими семьями, вот и все. Она очень разумный человек. Я скажу ей первой, до всех остальных.

– До твоего отца. Пожалуйста, скажи сначала Леде.

– Если ты так хочешь. Мы будем на Родосе завтра или послезавтра. Я скажу Леде, а потом – всему миру, любимая, если только мы не захотим держать это в тайне.

Мы снова поцеловались. Наконец Пол отпустил меня, внезапно сказав:

– Пора идти. Скоро вернется яхта, а мы еще должны доплыть до причала. – Он встал, помог мне подняться на ноги и повернулся, чтобы взглянуть на горизонт. – Интересно, не «Океанис» ли там? Вон там, у другого острова?

Я прижалась к нему, и он обхватил меня рукой, притянув к себе:

– Видишь, любимая? Силы цивилизации направляются сюда, чтобы найти нас.

К тому времени, как мы медленно доплыли до причала, временами отдыхая и лежа на воде, белая точка на горизонте стала более различимой, а к моменту, когда мы обсохли и оделись, Пол мог уже с уверенностью сказать, что подходящее судно действительно «Океанис».

Мы сидели бок о бок на причале и ждали яхту. Пол обнимал меня за талию, а я его. Мы беседовали, как это обычно делают влюбленные, о нас. Фразы начинались словами: «Когда ты впервые понял?» или «Что тебя убедило?»

Пол сказал:

– Я уже говорил тебе, что никогда до сих пор не был в полном смысле этого слова влюблен в кого-нибудь. Это абсолютная правда, Стейси. Я знаю это по глубине и силе чувства, которое испытываю к тебе. Но ведь ты любила Алексиса. Я ревную, я хотел бы, чтобы ты никогда не принадлежала никому, кроме меня. Но я не могу просить тебя забыть о нем. Только люби меня сильнее.

Я повернулась и взглянула на него:

– Я буду любить тебя всегда.

Он протянул руку, чтобы убрать пряди волос с моего лица. По мере того как становилось прохладнее, с моря поднялся ветер.

– И ты больше не путаешь меня с Алексисом?

– Это было бы невозможно. Ты – это ты. Я всегда буду помнить Алексиса, потому что мы любили друг друга и были счастливы. – Я заметила, как черные брови Пола нахмурились, и торопливо добавила: – Но все, что я питала к нему, ушло в прошлое. Теперь это кажется мне сном – чем-то, что происходило со мной, когда я была очень молода.

Его лицо смягчилось. Он сказал ласково, шутя:

– А теперь ты стала очень старой.

Я покачала головой:

– Я просто изменилась.

– Да. – Он взял мое лицо в свои руки и погрузил глубокий взгляд в мои глаза. – Ты женщина, Стейси, для меня самая прекрасная женщина в мире и самая совершенная. Я никогда не забуду сегодняшний день. Помнишь, когда я вернулся в грот, то сказал, что как будто погрузился в сердце опала? Любить тебя – то же самое. Это огонь, и тайна, и чудо!

Так мы говорили, находя новые черты друг в друге, становясь с каждой мыслью и идеей, которыми обменивались, все ближе и ближе. Наконец Пол поднял руку:

– Яхта подходит! – Он крепче сжал мою талию. – Я не моту отдавать тебя другим людям, не могу делить тебя с кем-то. Мне будет трудно стоять в стороне и изображать просто друга, когда все, чего я хочу, – это чтобы ты была моей и я мог любить, любить тебя!

Очень скоро мы подплыли к яхте и поднялись на ее борт. Василис ждал нас, улыбаясь загадочной улыбкой, и сказал:

– Надеюсь, вы простите меня, что мы отплыли без вас. Похоже, это была комедия ошибок. Димитри подумал, что вы уплыли в шлюпке, пока он и Гермиона все еще были в гроте. А вы еще не спустились с вершины утеса. Когда ни один из вас не появился за обедом, стало ясно, что вас нет в ваших каютах и вообще нигде на борту. Мы уже были на пути к маленькому острову, который Димитри хотел осмотреть, и я подумал, что для вас не будет слишком большим неудобством задержаться на Косцене немного дольше. – Его острый взгляд пронизывал меня. – Я уверен, что время, которое вы провели там, было приятным.

На какое-то сумасшедшее мгновение я подумала, что он может прочесть мои мысли и точно знает, что произошло между Полом и мной. Я почувствовала, как горят мои щеки, и смущенно сказала:

– Да, все было очень интересно. И… очень жарко.

– Но вы ведь нашли тень, я надеюсь? К счастью, корзина для пикника была оставлена, как и предполагалось, так что вы могли слегка подкрепиться. Разве не так, Пол? – Он перевел глаза с меня на Пола.

Пол сказал кратко:

– Да, отец. Я думаю, что ты извинишь нас, если мы сейчас спустимся вниз – Стейси торопится к Никосу. Она беспокоилась о нем.

Василис нахмурился:

– Почему? Он вполне счастлив и под присмотром. – Он пошевелил своими короткими пальцами. – Но идите, идите. Вы, вероятно, хотите принять душ и переодеться перед ужином.

Спускаясь вниз по сходням, Пол стиснул мои пальцы:

– Мы поговорим после ужина. У нас будет возможность побыть наедине. Хэлло, вот Мария!

Мария закрывала дверь моей каюты за собой. Она сказала шепотом, улыбаясь:

– Я сделала все, что могла, чтобы утешить твоего сына, но он тосковал по своей маме, он ждал, когда она вернется. Он беспокоился о тебе, Стейси. Он не мог понять, почему ты осталась на Косцене. Похоже, что произошла ошибка. Так сказал Василис.

Я думала о корзине с едой для пикника. И как предусмотрительно она была оставлена. Может быть, это не было случайностью?

Я снова посмотрела на Марию:

– Спасибо, что ты позаботилась о Ники. – Я протянула руку к двери, но Пол уже открыл ее для меня. – Увидимся позже. – Мои слова относились к ним обоим, но взгляд предназначался Полу.

Ники соскочил с койки, когда я вошла в дверь, и бросился мне на шею:

– Мамочка! Я все ждал и ждал тебя! Ты потерялась на острове? Дедушка сказал, что ты задержалась и что все это было ошибкой.

Я прижала его к себе и притянула лохматую голову к шее:

– Да, это было ошибкой. Но теперь мы благополучно вернулись.

– Дедушка забыл тебя? – Он озабоченно нахмурился. – А что, если бы он не повернул судно назад? Ты осталась бы там?

– Конечно нет. Дядя Пол нашел бы рыбака, и он довез бы нас в своей лодке, пока мы не догнали бы яхту.

Ники медленно кивнул:

– Да, конечно. И он так торопился бы, что вы скоро прибыли бы!

– А теперь ты знаешь, который час? Сейчас уже больше восьми, и тебе давно пора спать. – Я подняла его, положила на койку и натянула простыню. – Ты должен постараться заснуть, малыш.

Он покачал головой:

– Я буду спать, когда ты пойдешь ужинать. Поговори со мной теперь, мамочка. Что ты делала на острове?

Я взяла свое кимоно и баночку очищающего крема с туалетного столика:

– Мы снова плавали. Потом устроили что-то вроде пикника, пока ждали, что дедушка вернется за нами. И… – Я замолчала, вспомнив о волшебных часах, проведенных с Полом.

– И что, мамочка?

Я снова пошла к Ники, который смотрел на меня удивленными черными глазами.

Я вернулась к нему и прижалась щекой к его волосам. Я сказала, будто бы заверяя себя так же, как его:

– Я думала о тебе, малыш. Я надеялась, что ты не беспокоишься.

– Я беспокоился, – сказал он смиренно. – Я беспокоился ужасно, думая, что ты потерялась. Ты не должна оставлять меня больше с дедушкой.

– Не буду, – обещала я. – Теперь ложись, пока я приму душ, а потом мы еще немного поболтаем перед тем, как я пойду ужинать. А ты будешь спать.

Если я и была за ужином тише, чем обычно, никто, казалось, не заметил этого и не сказал ничего. Доктор Сикилианос был полон своими открытиями, тем, что увидел и сфотографировал. Через стол мои глаза время от времени встречались с глазами Пола, и на мгновение казалось, будто мы обмениваемся какими-то посланиями. Я чувствовала себя вялой и усталой, не в своей тарелке. Поскольку я не могла быть снова с Полом, все, чего я хотела, это извиниться и пораньше отправиться спать.

В конце концов я так и поступила. Но до того Полу и мне удалось улучить несколько мгновений наедине.

Это было позже, вечером, после того как Василис, заметив мой сонный вид, сказал:

– Стейси выглядит усталой. Она перенесла день, полный приключений. – Темные глаза внимательно посмотрели на меня. – Мы поймем, если ты захочешь уйти пораньше, моя дорогая.

– Спасибо. Я правда хотела бы уйти. – Мы сидели на палубе, под открытым небом, усыпанным звездами, и только легкое движение воздуха нарушало покой теплой ночи. Я встала со стула и улыбнулась Марии, Гермионе и доктору Сикилианосу. – Вы извините меня? И доброй ночи всем.

Пол встал вместе со мной:

– Я спущусь вниз с тобой, Стейси. Хочу принести кое-что из моей каюты.

Василис окинул нас проницательным взглядом; казалось, он провожал нас до конца, пока мы не спустились вниз, в люк.

Пальцы Пола поймали мои.

– Дорогая, какой бесконечный вечер! Я так хотел быть наедине с тобой!

– А я с тобой… Но мы должны быть осторожны некоторое время. Пока ты не поговоришь с Ледой.

Мы подошли к двери моей каюты; проход был пуст.

Пол схватил меня в свои объятия и поцеловал ненасытным поцелуем, на который я ответила, уступая захватывающему чувству мгновения. Наконец я освободилась, слегка задыхаясь.

– Я должна идти, Пол. Ники может проснуться и услышать нас.

Он прижал мою руку к своей гладкой, загорелой щеке:

– Хорошо, дорогая. Спи спокойно, и пусть я тебе приснюсь.

Я взволнованно ответила:

– Это случится само собой. Ты все время в моих мыслях.

– А ты в моих. – Он поцеловал ладонь моей руки и сжал ласково мои пальцы. – Спокойной ночи, моя любовь!

– Спокойной носи, дорогой Пол.

Я осторожно закрыла за собой дверь каюты. Ники встрепенулся, будто услышал, как я вошла. Он открыл сонные глаза и произнес, вздохнув:

– Мамочка?

– Да, маленький, это мамочка. – Я отвела со лба черные волосы и поцеловала его. – Я здесь. Спи снова.

Он, казалось, вовсе и не просыпался, но все же лицо его расслабилось, тоненькая морщинка между бровями исчезла, дыхание стало более ровным, и он погрузился в настоящий сон.

На следующий день Ники не отходил от меня и твердо отказывался отпустить. Он ходил за мной повсюду и никак не хотел оставаться один. Не то чтобы я хотела этого. Я любила Пола и мечтала побыть с ним наедине, но все же первый, о ком я беспокоилась, был Ники. Вчера он был напуган моим внезапным исчезновением и сегодня должен был успокоиться. В любом случае, каким бы роскошным «Океанис» ни был, пространство на нем не позволяло избегать встреч с другими людьми и оставаться с глазу на глаз ни с кем.

Ясно было, что на Родос мы в этот день не придем, в лучшем случае ранним утром на следующий день. Но это никого не огорчало. Солнце, казалось, никогда еще не сияло так ослепительно, а небо не было таким синим. Было теплее, чем обычно, и очень душно, когда мы проплывали между Додеканезскими островами и повернули на восток, к берегам Турции.

– Как прекрасно ты выглядишь, – заметила Мария. – Вчера вечером ты была изнурена жарой, но сегодня… – Она, улыбаясь, замялась, а затем отвернулась, словно не желая смущать меня. – Ты цветешь!

– Я хорошо спала.

Она одобрительно кивнула:

– Отлично. Это Овидий сказал, что «сон самое нежное божество, это мир души». – Она наклонилась над Ники: – Никос, дорогой, ты решил задачу, которую мы начали вчера?

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, она слишком трудная.

– Ну, тогда мне придется тебе помочь.

Он нахмурился:

– Нет. Я иду плавать с мамочкой. Правда, мамочка? Когда судно остановится, как сказал дедушка.

– Да, мы отправимся поплавать до обеда.

Когда мы плавали, Пол приблизился ко мне, рассекая воду, и сказал шепотом:

– Дорогая, сегодня ночью. Около десяти, на палубе, возле кресел. Я должен провести с тобой наедине хотя бы пять минут.

– Я буду там. Хорошо. Ники, я здесь! Держись рядом.

– Я заберу его. Давай, Никос, я хочу посадить тебя себе на спину. Я буду морским коньком, а ты будешь кататься на мне!

Восторженно вопя, Ники был поднят на широкие плечи Пола, обхватил его за шею, и тот медленно поплыл по ровной синей воде. Но когда я легла на спину, просто держась на воде, Ники взволнованно закричал:

– Давай, мамочка! Ты тоже должна плыть!

И я догнала их и поплыла рядом.

После позднего прекрасного обеда все отправились спать; полдень усыплял вместе с мягким шумом двигателей судна. Вечером, когда Ники заснул, мы поужинали, и затем под навесом был подан кофе. Нас окружала теплая, чудесная ночь, ровный ход судна оставлял за кормой серебряную пену толщиной с палец. Когда Мария, Гермиона и доктор Сикилианос отправились вниз играть в бридж, как обычно, я покинула их и поднялась на верхнюю палубу, туда, где мы договорились встретиться с Полом. Хотя было уже несколькими минутами позже десяти, его там не было. Я перешла к поручням и оперлась на них, глядя на сверкающие огни проплывающего мимо острова. Какой-то звук за спиной заставил меня быстро обернуться.

– Пол?

В темноте я увидела красный огонек сигары, а затем голос Василиса быстро ответил:

– Это я. Ты ждала Пола?

– Я не уверена. Он сказал, что он может подняться сюда.

Василис сделал шаг вперед, слегка наклонив голову и кивая.

– Он задержался. По радио ему передали сообщение – деловое. Я боюсь, что он задержится еще на некоторое время. Но, может быть, я смогу его заменить и составить тебе компанию?

Теперь я была точно уверена, что Василис знал о нашем назначенном свидании. Я не нашлась, что ответить, и молчала, глядя на купол неба над нашими головами, где сиял голубой месяц.

Василис извлек еще одну сигару, а затем повернул голову, чтобы взглянуть на меня.

– Я счастлив, что ты и Пол уладили ваши маленькие… разногласия, и теперь в ваших отношениях наступила гармония. Я надеюсь, что смог содействовать этому, – он помахал в воздухе сигарой, разгоняя душистый дым, – потому что, должен признаться, немного пошутил над вами.

Теперь наступила моя очередь взглянуть на него.

– Пошутили?

Он улыбнулся:

– Да, моя дорогая. Я запланировал, чтобы вы остались вдвоем на Косцене вчера. Я чувствовал, что вам необходимо время и уединение, чтобы решить ваши, как бы это сказать, проблемы. И я был прав. Теперь между вами все уладилось.

Мне оставалось только молча смотреть на него. Страх смешался с раздражением, вызванным его вмешательством, сознанием, что я оказалась пешкой в игре, которую он вел.

По-видимому, что-то отразилось на моем лице, так как он резко сказал:

– В чем дело? Я обидел тебя своим вмешательством? Поверь мне, я заботился о вашем благополучии – твоем и Пола. Я только хотел сгладить путь к вашему общему счастью. – Он снова взмахнул рукой, и красный огонек сигары разогнал тени. – Давай не будем заблуждаться. Пол влюблен в тебя, а ты – в него. Ни один из вас не может этого скрыть. Когда вы вместе, то кажется, что от вас исходит прямо-таки высокое напряжение. Это делает меня, Стейси, счастливым. Все, чего бы я хотел, это чтобы ты вышла замуж за Пола.

Однако его благоволение меня не обрадовало. Я сказала строго:

– Надо учесть и Леду. Ничто не может быть определенно решено, пока Пол не расскажет ей о нас. Это будет нечестно по отношению к ней. Она, может быть, любит его.

Василис нахмурился:

– Нет-нет, об этом нет и речи, не может быть. – Он помолчал, потом медленно добавил: – Некоторое время назад я сказал тебе, что этот брак сопряжен с рядом сложностей. Я чувствую, что из-за твоих отношений с Полом я должен тебе кое-что рассказать о них. Я не хочу, чтобы Пол женился на Леде. Практически я полностью против этого. – Он снова помолчал. – Я узнал, что Леда, скорее всего, не может иметь детей.

Я уставилась на него. Затем тихо произнесла:

– Бедная Леда. Она знает об этом? Это она сказала вам?

Он покачал головой:

– Я думаю, что она еще не знает об этом. Мне сказал доктор Сикилианос. Как ты знаешь, несколько месяцев назад с Ледой произошел несчастный случай. Лодка, которой она управляла, перевернулась. У нее была ранена спина. После этого были сильные боли, ей делали рентген и лечили. И во время этого курса в больнице было установлено ее состояние.

– Но ведь доктор Сикилианос не практикующий врач, – возразила я. – Он, несомненно, нарушил требование конфиденциальности, сообщив об этом вам.

– Ты забываешь, что я опекун Леды. Естественно, я должен был быть поставлен в известность обо всем, что касается ее. Случилось так, что, когда несчастный случай произошел, Димитри наблюдал за ней, прежде чем ее можно было отправить самолетом в Афины. Хотя официально он больше не практикует, его поставили в известность о медицинской ситуации, и он видел некоторые рентгеновские снимки и записи о состоянии ее здоровья.

– Понятно.

– Конечно, ей скажут. Говорят о возможности операции, но… – Он пожал плечами. – Такие вещи обычно представляют определенный риск. И она всегда будет слабой, не сможет стать матерью многих сыновей. – Его черные глаза смотрели на меня в упор. – Ты понимаешь, поэтому, если бы Пол захотел на ней жениться, это было бы несчастьем. К счастью, он не хочет. Он влюбился в тебя.

В его голосе звучало странное удовлетворение, будто бы он сам себя поздравлял.

Я медленно сказала:

– Но почему это имеет такое значение? Если бы Пол захотел на ней жениться? Даже если Леда не смогла бы иметь детей, всегда можно взять ребенка на воспитание – усыновить. И если бы они любили друг друга, то могли бы быть счастливы.

Василис издал легкое восклицание.

– Ты просто не знаешь, что говоришь! – Голос его прозвучал нетерпеливо. – Мужчина должен иметь сына, сыновей. В Греции ни одна жена не считается исполнившей свой долг, пока не родит мальчика. Это традиция – традиция бедной страны. Сын, которому дано некоторое образование и в жизни предоставляется какой-то шанс, всегда получает возможность сделать карьеру и составить честь и удовлетворение своих родителей в старости. Девочка – это только ответственность. Вот почему обычай приданого все еще так силен даже в самом бедном доме, в самой бедной семье. Вот почему с рождением дочери начинается вязанье, изготовление кружев, шитье, чтобы были готовы домашние Одеяла, простыни и одежда в качестве приданого. Без всего этого девушка может оказаться обреченной на то, чтобы остаться на всю жизнь старой девой.

– Но это же примитивно!

– Это примитивная страна! – со странной гордостью ответил Василис. – И страна, которая искушена в сохранении элементарных ценностей. И я не отличаюсь от самого бедного крестьянина в том, что хочу, чтобы мой сын вырастил своих сыновей, которые будут носить имя Карвеллис, работать на крупнейшую судоходную компанию, которую я строил всю свою жизнь. – Он внезапно улыбнулся. – Ты счастливая женщина, Стейси. У тебя есть сын. Ты помнишь историю римской матроны, которая появилась неукрашенной, но сопровождаемой своими детьми на каком-то большом празднике? Когда ее спросили, где ее драгоценности, она указала на своих детей и сказала: «Вот мои драгоценности». У тебя твоя драгоценность – Никос. И у тебя будут другие драгоценности, сыновья, которых ты родишь Полу.

Я была ошеломлена, и где-то внутри меня невольно родился вопрос, который я и задала:

– А когда вы впервые узнали о Леде?

Он нахмурился.

– Два-три месяца назад. Но это не имеет значения.

Три месяца назад. Как раз тогда, когда я получила письмо с приглашением посетить Меленус. Тогда Василис попросил меня привезти Ники на остров. Он сделал это не потому, что искренне хотел узнать нас и исправить свое грубое отношение к Алексису, а потому, что хотел получить опекунство над Ники, своим внуком! Возможно, единственным, который у него когда-нибудь будет. А теперь Пол влюбился в меня, и Василис был в восторге. Для него не могло сложиться лучшей ситуации.

На какое-то мгновение я почувствовала, что меня покачивает. Я испытала страшные сомнения, думая: «Может быть, он подстроил все это. Он сделал так, чтобы Пол и я оказались наедине». Я вспомнила, как он уехал в Афины, а Пол неожиданно прилетел назад, и мы встретились в «саду Персефоны». Может быть, он даже приказал Полу заняться со мной любовью…

Любовь и меркантильные цели переплелись. Какое фантастическое совпадение! Пол действительно любит меня, так же как я люблю его. Он еще ничего не знает о Леде, и поэтому он преследовал меня, конечно, не из тех соображений, которые изложил Василис. Вырастить сыновей, выкормить! Выкормить! «Выражение скотовода», – подумала я с отвращением.

Я посмотрела на Василиса, который стоял, куря свою сигару, такой спокойный и уверенный – манипулятор людьми! Такой хитрый! Мой свекор – дважды, если я выйду за Пола.

Это была устрашающая мысль – постоянно быть частью его схем и планов, ощущать его постоянное влияние на нашу жизнь – мою и Пола. Влияние на жизнь Ники. На мгновение я почувствовала, что не смогу выносить этого, что должна вырваться из сети, в которую Василис старается меня затянуть. Я любила Пола, но я любила его недостаточно, чтобы выносить это.

Будто бы читая мои мысли, Василис медленно сказал:

– Похоже, дорогая, что решение о том, вернуться ли в Англию или остаться на Меленусе, уже принято тобой. Или Полом? Теперь ты останешься с Никосом здесь, и остров станет твоим домом.

Я отвернулась:

– Вы принимаете слишком многое как само собой разумеющееся. Еще ничего не решено. Как я только что сказала, нужно подумать о Леде.

Он махнул рукой в своей обычной манере, выражающей нежелание обсуждать этот вопрос.

– Я сказал, у Пола нет перед Ледой никаких обязательств. – Он замолчал, так как услышал на палубе шаги.

В следующее мгновение раздался голос Пола:

– Прости меня, Стейси, что я заставил тебя ждать. Это была непредвиденная задержка. О, хэлло, отец! Я не знал, что ты здесь.

Василис улыбнулся:

– Я пришел, чтобы известить Стейси о том, что ты оказался занят, и старался пока занять ее. Теперь мне надо спуститься вниз и присоединиться к партии в бридж. – Он наклонил голову в мою сторону: – Спокойной ночи, дорогая! – В полусвете фонарей судна его черные глаза, казалось, насмешливо блестели. – Спи хорошо, и пусть тебе снятся приятные сны!

В тот же момент, как Василис ушел, руки Пола обхватили меня.

– Дорогая, прости меня, что я опоздал. Я целый день мечтал об этом мгновении. – Губы его прижались к моим в страстном, безумном поцелуе.

Я уступила ему, как будто у меня не было своей воли. Я просто хотела затеряться, утонуть в объятиях Пола. Все остальное, казалось, ничего не значило, не имело никакого значения. Когда тает замерзшая река, течение смывает все на своем пути. И так было теперь со мной, сомнения и страхи были отброшены приливом страсти.

– Боже, как я тебя люблю! – отрывисто проговорил Пол, целуя мои глаза, волосы, шею. – Если бы мы только могли быть одни, а не на этом маленьком дурацком корабле, где нельзя уединиться! Когда мы поженимся, любимая, я увезу тебя от всех и от всего. Я знаю один крошечный островок, более красивый, чем Косцене. Там есть вилла, которая принадлежит моему другу. Он позволит остановиться там, и мы будем там одни. – Он улыбнулся мне. – Ну, может быть, со слугой, который будет обслуживать нас.

– А Ники? – медленно спросила я. – Где будет Ники?

Он колебался одно мгновение.

– С моим отцом. Или, может быть, с Марией, он ее очень любит, а она его. – Он покачал своей черноволосой головой. – Не с нами, дорогая, ведь при том, как я люблю тебя, Это будет не очень удобно, верно?

– Да, конечно. Он не поймет, – вздохнула я. – И все же я никогда не оставляла его ни на одну ночь, ни разу с тех пор, как вернулась из больницы, после… после того, как погиб Алексис.

Он крепче прижал меня к своей широкой груди:

– Бедная моя маленькая Стейси! Какое грустное и одинокое время ты пережила! Я хочу все исправить и для тебя, и для Ники! – Он смотрел на меня своими карими глазами. – Ты знаешь, я буду его любить, как своего собственного сына. И буду делать все, чтобы ему было хорошо. – А потом он добавил с легкой улыбкой: – Но я не возьму его с собой в наш медовый месяц.

Слова «мой собственный сын» отозвались в моем сознании и заставили вспомнить о Леде. Как трагично, если то, что сказал Василис, правда; у нее может никогда не быть детей. А если она любит Пола, то она должна потерять и его? Я почувствовала себя виноватой, ответственной за это в какой-то степени. В свете несчастья Леды мне казалось неверным строить планы о нашем будущем.

Я отстранилась от Пола:

– Мы не должны оставаться здесь слишком долго. Остальные будут интересоваться. – Я почувствовала, что хмурюсь, глядя на него. – Твой отец знает о нас. Он догадался.

Пол сдвинул губами мои волосы:

– Разве тебя это так удивляет? Это, должно быть, очевидно для всех. Я безумно влюблен в тебя. Он, конечно, одобряет это?

– Он так сказал. Но… – Я прикусила губу. – Но на самом деле это потому, что он думает, что таким образом удержит Ники с собой на Меленусе.

– Дорогая, не только поэтому. Он любит тебя и восхищается тобой. Кто мог бы удержаться от этого?

Я неуверенно улыбнулась:

– Ты говоришь пристрастно!

Он снова улыбнулся:

– Возможно. Видишь ли, я убежден, что ты самая очаровательная девушка в мире. Может быть, это заразительно.

– О, Пол! – Я спрятала лицо в ложбинке его плеча, будто бы для надежности и безопасности. – Я так хочу, чтобы мы были счастливы. Но существуют трудности!

Он прижался щекой к моим волосам:

– Леда?

– Да. И… твой отец. Я чувствую, что то, что мы влюбились друг в друга, – это часть его плана.

– Глупости, – сказал Пол с нажимом. Он поднял мое лицо за подбородок и заставил меня взглянуть ему в глаза. – Идея отца заключалась в том, чтобы я женился на Леде.

Я открыла рот, чтобы сказать: «Нет, теперь нет», но не смогла произнести эти слова. Я не могла выдать тайну Леды кому бы то ни было. Даже Полу. Не теперь.

Я отвернулась:

– Я буду чувствовать себя лучше, когда ты скажешь Леде о нас. Это будет выглядеть честнее.

– Хорошо. Мы причалим к Родосу утром. Я смогу сказать ей завтра. – Он ласково повернул меня к себе. – А теперь ты хотела бы пойти вниз, в свою каюту?

– Да, хотя я не хочу оставлять тебя, Пол.

– Как ты думаешь, каково мне? Я хочу быть с тобой каждую минуту, – сказал он мягко, и мы обнявшись обменялись долгим поцелуем на прощанье.

Следующие два дня мы провели, осматривая окрестности Родоса, и снова у Пола и меня было мало возможности провести хоть несколько минут наедине. Яхта д'Эрбле вскоре после прибытия причалила в небольшой гавани на некотором расстоянии от «Океаниса», и рано утром Леда и Рауль поднялись к нам на борт.

Думаю, именно в тот момент, когда я увидела, как Леда приветствует Пола, тень неуверенности опустилась мне на сердце. Лицо Леды засветилось улыбкой такой яркой, она подала ему руки и потянулась, чтобы поцеловать его, так радостно, что казалось, будто ее подменили. А когда я увидела, как он отвечает ей улыбкой, теплой, нежной, я подумала с болью, не встала ли между ними.

Я знала, что переменилась и сама, и теперь наблюдала за Полом так, как не делала этого раньше, сознавая силу его привлекательности для меня. Взгляд его темных, карих глаз, прикосновение его руки к моей, пусть самое незначительное, вызывало во мне такой сильный трепет! Остальные люди и то, что они мешали нам, вызывали во мне неприязненное чувство.

Сегодня Леда выглядела великолепно. На ней было белое платье, украшенное ярко-зелеными стрекозами, вышитыми вручную. Черные волосы ниспадали на плечи, а в ушах сверкали большие серебряные серьги с зелеными камушками. Поздоровавшись с Василисом и Марией, она подошла ко мне и прижалась нежной, прохладной щекой к моей щеке, как бы признавая меня:

– Доброе утро, Стейси. Как ты прекрасно выглядишь! Я вижу, что тебе понравился круиз.

– Да. Он был чудесным.

Ники подошел и остановился рядом с нами. Мгновение Леда смотрела на него со странным выражением, потом легко провела рукой по его темным волосам: