Текст книги "Сад Персефоны"

Автор книги: Нэн Эскуит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– С удовольствием. Спасибо!

– Хорошо. Что, если завтра вечером? Или это слишком скоро?

Я сомневалась, помня о планах мистера Карвеллиса на выходные.

– Думаю, что завтра будет удобнее всего. Послезавтра к моему свекру приезжают гости, и он хочет, чтобы я развлекала их.

Майк внимательно окинул меня взглядом:

– Что случилось? По-моему, ты не в восторге от этой идеи.

– Да нет. Все в порядке. Ты был прав, когда говорил о Василисе. Он пытается управлять всеми людьми.

Майк тихо присвистнул:

– Ты уже восстала против него? Хочешь поговорить об этом? – Увидев, что я качаю головой, добавил: – Нет? Разумеется, сейчас нет времени для этого, да и место неподходящее. Я заеду за тобой завтра, около семи, и мы поужинаем в Тивиттосе. Ты была там?

– Нет. Кажется, это столица острова?

– Да. Это главный рыбацкий порт. Он находится в восьми милях отсюда, на другой стороне от аэропорта. Но дорога такая крутая и на высоте дует такой ветер, что кажется, будто бы в тридцати. – Он широко улыбнулся. – Не беспокойся. Мы не поедем на этой развалюхе. У меня есть хорошая машина. – Он протянул длинную руку и повернул ключ зажигания. – Лучше поторопись, а то Василис будет рвать на себе волосы.

Когда мы подъехали к вилле, он помог мне спуститься и, задержав мою руку в своей, сказал:

– Пока, Стейси. До завтра. Передай привет Ники. Береги себя. Не перегревайся на солнце. Оно очень опасное.

– Не буду, – пообещала я.

– Итак, завтра в семь.

– Да, завтра. Спасибо, Майк.

Он сжал мои пальцы:

– До свидания, красавица!

Джип исчез в облаке пыли, а я медленно направилась к своей комнате.

В прохладной тишине прилегла на диване около окна, положив руки под голову. Я устала от прогулки по жаре.

Наверное, с Майком будет весело. Он приятный. Я чувствовала, что его ко мне тянуло, и мне было интересно, смог бы он мне понравиться – после Алексиса?

Смогла бы я его полюбить?

Почему каждый раз, когда я встречаю неплохого человека, я уверена, что он не для меня? Что я не способна влюбиться снова? Может быть, я никак не могу поверить в смерть Алексиса? Я не была на его похоронах, потому что в тот скорбный день лежала без памяти в больнице. Мне часто казалось, что Алексис просто куда-то уехал и скоро вернется.

Здравый смысл говорил мне, что это невозможно. Но иногда, подсознательно, я ждала его прихода.

Кто-то постучал в дверь спальни. Вошли Дидо с Ники. Я быстро вскочила. Служанка сказала:

– Простите, мадам. Я не думала, что вы здесь. Вы хотите, чтобы я побыла с Ники до обеда, или вы сами останетесь с ним?

– Я присмотрю за ним. Спасибо, Дидо.

Она тихо удалилась. Ники бросился ко мне, повис на шее:

– Мамочка, где ты была? Почему ты не пришла на пляж? Дидо рассказала мне историю про дельфинов. На их спине можно кататься. Ты знала?

Я крепко обняла его и прижалась щекой к его шелковистым черным волосам:

– Мне пришлось пойти к дедушке. Он хотел поговорить со мной. Тебе понравилось гулять с Дидо?

– Да, она мне нравится. У нее четыре сестры и пять братьев. Тебе рассказать про дельфинов?

Василис сказал бы сейчас, что я сюсюкаюсь с сыном, слишком много поцелуев. Я поставила его на пол:

– Давай помоем руки, и ты расскажешь мне про дельфинов.

Он уткнулся лбом мне в спину и пошел за мной:

– Не уходи больше, мамочка!

– Сегодня уже нет. Мы проведем этот день вместе. – Я толкнула дверь в ванную комнату. – Но иногда ты будешь оставаться с Дидо.

Ники серьезно посмотрел на меня:

– Почему я должен оставаться с Дидо?

– Видишь ли, дедушка хочет, чтобы иногда я была с ним. Дидо скучает по своим братьям и сестрам и будет рада поиграть с тобой. Помнишь, как ты оставался с миссис Бейтс? Ты ведь не был против?

Ники задумался, открыл краны на полную мощность и подставил руки под воду:

– Думаю, что мне не нравилось, но ты ведь должна была работать?

– Мне следует быть любезной с дедушкой. Он устроил нам такой чудесный праздник. Это вроде как работа. А значит, я не могу быть с тобой все время, малыш.

Я протянула полотенце, и маленькие ручки утонули в его мягких складках.

– Здесь здорово. Как будто мы всегда живем у моря.

– Да, и мы должны постараться остаться здесь подольше. Ты ведь хочешь?

– Да! – Он счастливо кивнул головой. – Может быть, мы останемся здесь навсегда?

– Сомневаюсь, – сухо ответила я, расчесывая его волосы.

Глава 3

Тивиттос расположился на холме. Это был тот самый город, который я видела из самолета. Суета, маленькая белая церквушка. Узкие улочки, отходящие от моря, дома, притулившиеся на склонах.

Таверна, которую выбрал Майк, находилась рядом с портом. Обычное заведение, но вполне живописное. Разноцветные веселые скатерти на столах, стены покрыты росписью. В глубине комнаты высились огромные бочки с вином, с потолка свешивались пучки чеснока.

– Это примитивно, но очень типично для нашего острова, – сказал Майк, усаживая меня за стол на маленькой террасе над вымощенной булыжниками улицей.

– Здесь чудесно готовят тушеных мальков. – Я невольно поморщилась. – Оставь предрассудки, это действительно нечто. Или ты предпочитаешь каллони – блюдо с анчоусами?

Я улыбнулась:

– Думаю, тебе лучше самому сделать заказ, но имей в виду, что я не местная и привыкла к традиционной кухне. – Я оглядела толпы рабочих, снующих туда-сюда по набережной. – Столько людей! Откуда они берутся?

– Это сериани – что-то типа народных гуляний. Местная традиция выходить вечером на улицу, особенно по субботам и воскресеньям. Молодые люди высматривают девушек, люди постарше просто встречаются и болтают. Таким образом они отдыхают. – Он махнул рукой. – Сейчас самое лучшее время. Жара спала, можно свободно вздохнуть. С восьми часов длятся сумерки, как говорят греки – «вратаки». После девяти наступит вечер, и все будут веселиться. Никто из них ни за что не отправится спать раньше двенадцати.

Перед нами возник невысокий толстый человек с круглыми темными глазами и большими черными усами.

– Приветствую вас! – Он почтительно поклонился и продолжил: – Что вам угодно?

Майк сказал что-то по-гречески, и после длительного обсуждения меню было составлено. Лакенда– кусочки тунца, обжаренные в масле, – на первое, судукакия– пряные мясные тефтели в томатном соусе – на второе. Из вин он выбрал «Рецину», а на десерт – пагато– мороженое.

– У меня есть для тебя сюрприз, – начал Майк. – Моя крестная очень хочет с тобой познакомиться, и я обещал ей привезти тебя сегодня вечером.

– Твоя крестная? – удивленно повторила я. – Она тоже живет на Меленусе?

– Да. Я ведь говорил тебе, что у меня есть связи с островом. На самом деле это идет от моего отца. Он был здесь во время Второй мировой войны, служил в войсках Новой Зеландии. Когда они отступали под натиском германцев, многие части перевели в Скиатос, это недалеко отсюда. Затем они оказались в Турции, а некоторые уехали в Египет. Мария Пальмос помогла моему отцу бежать на Кастро, на другой остров, где он был в безопасности. После войны он вернулся на Меленус и остановился у Марии и ее мужа. К тому времени она стала мадам Вентрис. Когда я родился, она стала моей крестной.

– Мария Вентрис… Я где-то слышала ее имя. Она актриса?

– Она оперная певица. Была оперной певицей. Сейчас уже не выступает и живет на вилле «Атен», что на полпути отсюда к твоему свекру. Разумеется, они хорошо знают друг друга. У тетушки Марии потрясающий характер. Она тебе понравится.

– Ты живешь вместе с ней?

– Нет. И не потому, что тетушка Мария скряга. Просто я предпочитаю быть независимым и свободным. Особенно учитывая то, чем я занимаюсь. Я много работаю и очень устаю, в конце дня у меня нет желания с кем-либо общаться. Я живу вместе с коллегой из компании. Это очень удобно.

– Ты давно сюда приехал?

– Около одиннадцати месяцев назад. Я пробуду здесь еще минимум год. Может быть, дольше. У Василиса очень много планов относительно острова. Мы еще не начали проект на Карносе. – Он посмотрел на порт. – Все вокруг выглядит красиво и ярко, но у этих людей очень трудная жизнь. Здесь царит безработица, и молодежь вынуждена эмигрировать. Они строят шлюпки и рыбацкие лодки, но кому теперь нужны эти примитивные суденышки? Василис хочет вернуть работу на Меленус. Он считает, что туризм поможет жителям заработать.

– Надеюсь, они не испортят этот чудесный остров.

– Василис позаботится об этом. Нужно развивать туризм и надеяться, что Греция останется дикой и неиспорченной. Главное, чтобы на этих островах повысился уровень жизни.

– Да, я понимаю. – Я опустила вилку на тарелку. – Очень вкусно. Такой густой соус.

– Замечательно. Хотелось бы, чтобы тебе понравилось и сладкое.

Когда мы перешли к кофе, Майк сказал;

– Давай поторопимся. Вообще-то тетушка Мария пригласила нас на ужин, но мне очень хотелось посидеть с тобой вдвоем. Поэтому я пообещал, что мы придем к ней на кофе. Ты не против?

– Конечно нет. Я с удовольствием заеду к ней.

Он протянул руку и коснулся моей:

– Я чувствую, что мы скоро будем хорошо знать друг друга, Стейси.

Огненные лучи заходящего солнца горели в волосах и бороде Майка, делая его похожим на викинга, мужественного и прекрасного.

– Только я должна не очень поздно вернуться на виллу.

– Он не был против того, что ты поехала со мной?

– Ники? Нет. Он рано ложится спать. Дидо обещала присмотреть за ним, пока меня не будет.

Майк ухмыльнулся, сжав мою руку:

– Я имел в виду твоего свекра. Мне интересно, что он подумал?

Я промолчала, вспомнив, как холодно Василис отнесся к тому, что Майк пригласил меня на ужин и что я собираюсь принять это предложение.

– Конечно же ты вправе решать сама, с кем встречаться. – Василис был далек от одобрения. – Позаботься о том, чтобы Майк Хардинг доставил тебя обратно вовремя.

У меня было ощущение, что я служанка, нарушившая какие-то неписаные правила. Я покраснела, подумав об этом.

– Спасибо, если вы, конечно, не возражаете.

– Возражаю? Чему я могу возражать? Я уверен, что Майк достоин уважения, и понимаю, что тебе здесь может быть скучно. Но, как я уже сказал, я принял меры, чтобы скрасить твое пребывание на вилле.

– Разумеется, мне не скучно, – быстро возразила я. Как ему объяснить, что Майк близок мне по духу? Такой свободный и простой, без излишней вежливости, небогатый, не аристократ.

Когда Майк приехал за мной, его отвели в небольшую гостиную, где он в одиночестве ожидал меня. Ни Василис, ни Леда не показывались. Пола по-прежнему не было дома. Как расшалившиеся дети, мы выбежали к машине, взявшись за руки.

Не дождавшись моего ответа, Майк заговорил первым:

– Я и сам могу догадаться. Василис был не в восторге. Он хочет, чтобы ты общалась только с их кругом.

– Мне было немного неловко, – призналась я. – Но ведь я все же гость на вилле. Он не разозлится на тебя? Я имею в виду, это никак не отразится… – Я замялась.

– На моей работе? – засмеялся Майк. – Сомневаюсь. Я ему сейчас слишком нужен. – Он выпустил мою руку. – Ну, пошли?

Портовые огни отражались в воде, бросая свет на темный город.

– Дома доходят до самого верха. Посмотри, там тоже есть улицы. В древние времена деревни строили на вершинах холмов, чтобы защититься от грабителей и от наводнений. Потом, в девятнадцатом веке, было принято решение вернуть островитян на побережье и построить дома вдоль береговой линии. Все новые города спроектированы в викторианском стиле, а не в классическом.

Дорога лежала через горы, повороты следовали один за другим. Когда мы добрались до вершины, Майк притормозил.

– Это гора Зигос. Если повернуть сейчас налево, то попадешь в аэропорт, а дорога прямо ведет на виллу «Мармара». Дом тетушки Марии находится на восточной стороне острова.

Прохладный и свежий ночной ветерок дул мне в лицо.

– М-м… Чудесно, правда?

– Это пахнут травы, которые растут на этой земле. Сейчас запах еще слабый. Если попадешь сюда в полуденный зной, то он напомнит тебе аромат духов.

– Очень красиво. Я имею в виду весь остров. Я никогда раньше не бывала в таких местах.

– Серьезно? Тогда я рад за тебя. Но я рад не только поэтому… – Он поднял мою руку с колена и взял в свою. Помолчав, сказал: – Сколько времени прошло с тех пор, как Алексис погиб?

Будто со стороны я услышала собственный вздох.

– Три года.

Он наклонился ближе:

– Ты его очень любила?

– Очень, – ответила я, не поднимая головы.

– Ты была очень молода, когда это случилось. Ты недолго была замужем?

– Один год. Мне было двадцать, когда Алексис умер.

– Я не хочу тебя расспрашивать, просто ведь когда-нибудь ты снова выйдешь замуж. У тебя сейчас никого нет?

Я повернулась и встретила его взгляд.

– Майк, ты первый мужчина, с которым я куда-то пошла после смерти Алексиса.

Он удивленно посмотрел на меня:

– Невероятно. Я имею в виду, ты такая привлекательная. У тебя не было свиданий?

– Только вечеринки, но там всегда много народу. Конечно, меня и раньше приглашали. Но я находила предлог отказаться. Я знала, что из этого ничего не выйдет. – Я выглянула в окно машины. Темные, неподвижные облака ясно выделялись на фоне ночного неба. – Я знаю, что не смогу больше полюбить, и не хочу этого. Не хочу оскорблять память Алексиса. У меня есть Ники, работа. Мне этого хватает.

Майк взял меня за подбородок и повернул мое лицо к себе.

– Послушай, – нежно начал он. – Тебе только двадцать три. Ты любила Алексиса. Да? Ты была с ним счастлива. Тоже правда. Но ты не можешь преклоняться перед ним вечно. Это противоречит природе. Ты должна жить. Ты должна снова начать дышать свободно. Жить для себя и для других. Для других мужчин. – Он поднес мои пальцы к своим губам. – Кстати, я уже почти влюбился в тебя.

Я отдернула руку:

– Не надо, Майк. Пожалуйста. Я еще не готова к этому.

– Прошло три года. Три года потрачены впустую. – Его голос зазвучал жестче. Он протянул руку, чтобы обнять меня покрепче. – А что, если я тебя поцелую?

Я испугалась. Оттолкнула его обеими руками, резко отвернулась:

– Я не вынесу этого! Майк, пожалуйста!

Он тут же отпустил меня. Помолчав, добавил:

– Мне жаль. Прости меня, Стейси. Я не знаю, что на меня нашло. Это было глупо. – Он завел двигатель. – Мы должны поторопиться к тете Марии.

Какое-то время мы ехали в тишине. Я чувствовала, что Майк посматривает в мою сторону, а сама сидела натянутая, напряженная, плотно сжав руки, чтобы они не дрожали.

Наконец он сказал:

– Я себя очень плохо вел. Прости меня, пожалуйста. Надеюсь, это никак не отразится на нашей дружбе.

– Это не твоя вина, Майк, а моя. Потому что я… – Вздрогнув, я продолжила: – Я не знаю, что со мной происходит. Я как будто заморожена изнутри, мне все безразлично. Я не могу это объяснить.

– Бедная моя! – Он легко дотронулся до моей ладони. – Это пройдет. Когда-нибудь. Может быть, даже очень скоро. – Заглушив двигатель, подъехал к железным воротам и посигналил. – А вот и вилла «Атен».

Вилла «Атен» была прямой противоположностью дому Василиса. Последний был выдержан в спокойном, классическом стиле, элегантном и сдержанном. Дом тети Марии изобиловал украшениями, лепкой и орнаментом. Мебель была напыщенная, смесь эпохи Людовика XIV и короля Эдуарда. Персидские ковры скрывали мраморные полы, изящные колонные поддерживали галереи и портики. Повсюду стояли статуи: фигуры и бюсты, каменные и бронзовые. Стены были увешаны картинами; портреты, написанные маслом, акварельные пейзажи и виды моря пастелью. Вся обстановка чистых, оптимистических тонов, и в центре всего этого великолепия восседала мадам Вентрис, настоящая богиня. Она была красивая, статная и очень объемная. Иссиня-черные волосы высоко уложены на голове в пышную корону. Глаза горели, подобно бриллиантам, украшавшим ее серьги, спускавшиеся вдоль округлых щек. Она была одета, нет, не одета, а скорее задрапирована, в лиловый шифон, окутывавший ее массивную фигуру подобно облаку. Это облако поплыло навстречу нам.

– Как чудесно, что вы уделили мне минутку вашего времени. – Ее глубокий голос звучал невероятно мелодично. – Я с нетерпением ждала вас. Не потому, что Михаэль пел вам дифирамбы, а потому, что я очень хорошо знаю семью Карвеллисов, а так как я считаю вас одной из них, мне было важно с вами познакомиться. Мы скоро увидимся у Василиса, но мне приятно, что вы приехали ко мне с неофициальным визитом. – Она протянула мне пухленькую ручку. – Пойдем на свет, детка. Я хочу получше тебя рассмотреть. – Мадам вытащила меня в центр комнаты, где висела люстра со свечками. – Какой потрясающий цвет! Я всегда завидовала тем, у кого волосы такого насыщенного рыжего цвета. А какая красивая кожа! Только у англичанок бывает такой нежный оттенок. Ты должна остерегаться нашего солнца, тебе необходимо носить соломенную шляпу. А теперь давай сядем и поговорим.

Она опустилась на изогнутый диванчик, накрытый золотистой узорчатой тканью, а мне указала на стул напротив. Взглянув на Майка, она сказала:

– Михаэль, ты сегодня замечательно выглядишь. На тебе костюм! Это все в твою честь, Стейси. Я уверена.

Переведя взгляд на меня, она расплылась в широкой улыбке: ее двойной, а может, тройной, подбородок опустился на ворот платья. – Должна тебе сказать, что он представитель богемы. Вернее, битник. Ведь это так называется? Не то чтобы я была против его бороды… А ты? Это придает ему мужественный вид.

Слуга принес поднос с кофе и ликерами. Кофе был турецкий, густой и черный, кроме того, нам подали лукум, немного меда и миндальные пирожные.

Мадам Вентрис прикурила плоскую турецкую сигарету и наклонилась ко мне:

– Я могу называть тебя Стейси? Спасибо. Очень мило с твоей стороны. – Ее голос звучал тепло и заботливо, подобно виолончели. – Я слышала, у тебя маленький сын. Расскажи мне о нем. Как его зовут?

Я описала ей Ники. Мадам Вентрис покачивала головой, смеялась, задавала вопросы, и вскоре мы уже болтали, как старинные приятельницы.

– Конечно, я знала Алексиса. Нас сближала музыка. Маленьким мальчиком он приходил ко мне и играл. У него была флейта, а я учила его играть на арфе. – Она повернулась и посмотрела в конец длинной комнаты. – Видишь? Вон там. Он был очень артистичный, нежный мальчик, походил скорее на мать, чем отца, Василиса. Вот у Пола есть железный стержень, это от отца.

Мы перешли к другим темам, и Майк присоединился к нам. Говорили о Меленусе, о других островах и о войне.

Улыбнувшись, мадам Вентрис слегка обняла Майка:

– Это война подарила мне Михаэля, через его отца. Я отношусь к нему как к сыну.

Майк ответил ей улыбкой и повернулся ко мне:

– Греческие семьи, такие, как у Марии, помогли многим новозеландцам, подарив им надежду на спасение. Если ты поедешь в Скиатос, ты увидишь там в музее благодарственное письмо, в котором написано что-то типа: «Мы никогда не забудем, как в 1941 году вы одели и накормили наших солдат, несмотря на угрожавшую вам опасность».

Мадам Вентрис вздохнула:

– Для нас это было ужасное время, для твоего отца и для всех островитян. Но теперь все позади. Многие забыли их, но в нашей памяти эти дни останутся навсегда.

Мы сидели и болтали, пока Майк не посмотрел на часы:

– Извини, тетя Мария, но нам пора. Стейси обещала вернуться пораньше.

Мадам Вентрис поднялась с поразительной легкостью:

– Конечно, конечно. Стейси в гостях у Василиса. Очень мило с его стороны, что он поделился с нами. А Пол дома?

– Он в Афинах, – ответил Майк. – Я сам отвез его туда на прошлой неделе. Он надеялся, что сможет вернуться сам, на своем самолете.

– Его глаз уже в порядке?

– Да. Он вполне хорошо видит.

Мадам Вентрис поцеловала меня на прощанье:

– В следующий раз Михаэль должен привезти тебя на обед. Но я думаю, что мы раньше встретимся на вилле у Василиса. Там я смогу познакомиться с твоим сыном.

Дорога обратно оказалась тяжелой: дул ветер, ничего не было видно. Майк осторожно вел машину. Луна не светила, только свет фар освещал нам путь. Вскоре поверхность шоссе стала ровнее, я заметила очертания ворот и поняла, что мы подъезжаем к вилле «Мармара».

Территория перед домом была ярко освещена железными фонарями, прикрепленными к стене. В окнах приветливо горел свет, подчеркивая очертания здания.

– Спасибо, что приняла мое приглашение, – сказал Майк провожая меня до дверей. – Ты не представляешь, какое доставила мне удовольствие.

– Спасибо, что ты пригласил меня. Мне все очень понравилось, особенно твоя крестная.

Он взял мою руку:

– Ты меня простила? За то, что я был слишком настойчив? Ты еще пойдешь со мной куда-нибудь?

– С удовольствием!

– Замечательно. Я думаю, нам придется подождать, пока уедут гости Василиса. Я буду считать дни. – Он долго не отрываясь смотрел на меня. – Все в порядке. Я больше ничего не буду говорить. – Майк на секунду сжал мои пальцы и быстро отпустил. Открыв дверь, ведущую в холл, добавил: – До скорого, милая. Пока.

– До свидания, Майк, и спасибо еще раз.

Он закрыл дверь, и я осталась одна. В коридоре никого не было, даже слуг. Дверь в кабинет Василиса была распахнута, но там было темно. Я прошла через огромную гостиную. Тоже пусто. Наверное, Леда, как всегда, рано пошла спать. Однажды она даже извинилась передо мной за это, сославшись на то, что нуждается в отдыхе из-за болей в спине после аварии.

Я растерянно стояла посреди зала. Вилла казалась такой пустой! Как роскошный отель. Мне ничего не оставалось, как подняться в комнату, не пожелав Василису спокойной ночи.

Я тихо кралась по ступенькам в сторону своей спальни. Ники спал, дверь была приоткрыта. Я вошла к нему на цыпочках, боясь разбудить. Он лежал на животе, положив руки на голову. Шелковые темные волосы торчали во все стороны, как перья. Мне захотелось пригладить их, обнять, поцеловать, почувствовать, как ручки сына обвивают мою шею. Но я всего лишь поправила простыню, сползшую с его спины. Он вздрогнул во сне и прижался загорелой щекой к маленькой подушке.

Я прикрыла дверь, чтобы яркий свет не потревожил его. Распустив волосы и сняв одежду, я повернулась к шкафу. Внезапно раздался стук в дверь. Я была уверена, что это Василис, и, набросив халат, пошла открывать.

Передо мной стоял Пол, высокий, величественный, без повязок на руке и глазу. Я так испугалась, что у меня перехватило дыхание.

– Извини, что побеспокоил тебя. Я заходил раньше, но тебя не было. Я курил в саду, когда увидел, что зажегся свет.

– Все в порядке. Просто я… – Я посмотрела через плечо. – Ники спит. Я боюсь разбудить его. – Затем добавила: – Я только что пришла. Искала твоего отца, чтобы пожелать ему спокойной ночи, но в зале никого не было.

– Он играет в шахматы. С приятелем. Его друг – врач на пенсии, живет неподалеку. Василис просил извиниться. Он придет очень поздно. Кроме того, я хотел сказать, что привез для тебя вещи, и отец хотел бы, чтобы ты надела одно из платьев завтра к обеду.

– Вещи? – Я удивленно посмотрела на него. – Я не предполагала, что так быстро… Я бы посмотрела…

– Я попросил Дидо распаковать коробки и развесить все. Я надеюсь, она ничего не перепутала.

– Все нормально. Спасибо. Я надеюсь, что-то подойдет.

– Ты бы лучше посмотрела сейчас. Если тебе не понравится, виноват буду я.

Мы шептались в коридоре, точно заговорщики.

– Пройди лучше в комнату, – растерянно предложила я. – Только, пожалуйста, не шуми.

Он оставил дверь слегка приоткрытой и вошел в комнату, дождавшись, пока я открою шкаф.

Я увидела множество новых вещей, какие-то платья из шелка и хлопка, льняные и кружевные костюмы, брюки, блузы, свитера и кремовый шерстяной жакет.

– Я чувствую себя Золушкой, – горько сказала я.

Пол подошел ближе:

– Не говори так. Ведь все женщины любят красивые вещи. Мой отец надеется, что ты будешь счастлива принять этот подарок.

– Не думаю, что причина в этом. Твой отец хочет, чтобы я достойно выглядела в присутствии его друзей. Я должна принять его дар. – Мой подбородок задрожал. – И твой.

Он взглянул на меня из-под густых черных бровей. А я все время сравнивала его с Алексисом.

– Пожалуйста, Стейси, будь великодушной по крайней мере по отношению к Василису, если не ко мне.

– Я постараюсь. Прости, если кажусь неблагодарной. Но это как милостыня для бедных. Все же я должна сказать тебе спасибо за причиненное беспокойство.

– Мне было нетрудно. Продавец Леды сам подобрал все. Я просто описал тебя. – Он наклонил голову. – Высокая, худая, сероглазая. Я сказал, что у тебя рыжие волосы.

Он замолчал, не отрывая от меня взгляда. На мне было старенькое кимоно, которое Алексис подарил на наше первое совместное Рождество, – ярко-синее, королевского шелка и расшитое золотыми нитями. Теперь оно выглядело потрепанным, ткань стала тонкой, драконы и цветы поблекли. Но кимоно все еще было экзотическое и красивое. Я забыла о волосах. Обычно я укладывала их во французский пучок. Это было быстро, не говоря уже об экономии. Но теперь я вытащила шпильки, и пряди лежали волнами, спускаясь на плечи. К моему удивлению, Пол взял мои волосы в руки, поднял и, пропуская сквозь пальцы, вновь дал им рассыпаться по плечам.

– Я не думал, что они такого красивого цвета. Напоминает языки пламени. Сейчас ты выглядишь совершенно по-другому. Боюсь, я описал тебя недостаточно ярко. Я думал, что ты бледная, спокойная, собранная. Ты знаешь, я впервые увидел тебя с забинтованной головой. Тогда я не понял, какого цвета твои волосы, – добавил он.

Я поднесла руку ко рту:

– Это ты приезжал в больницу?!

– Да. После того, как Алексис… – после похорон. Я заезжал в больницу. Я разговаривал с тобой, но ты ничего не понимала.

Теперь я поняла, почему мне казалось, что мы давно знакомы.

– Я помню твой голос. Когда ты впервые заговорил на вилле, я поняла, что где-то тебя слышала раньше.

– В это сложно поверить. По-моему, ты тогда ничего не видела и не слышала. Ты так лежала несколько дней, мне сказала медсестра.

– Я понимаю. Но твой голос… Он мне знаком, я помню его.

– Может, он напоминает тебе голос Алексиса?

– Нет: Они отличаются. Хотя… – Я взглянула на него. – Вы очень похожи.

Каждый раз, когда наши взгляды встречались, мы не могли оторваться друг от друга. Как будто мы пытались что-то обнаружить, что-то, что мы знали. От этого я себя чувствовала неловко и неуверенно. Чтобы развеять нахлынувшие мысли, я быстро сказала:

– Я должна пожелать тебе спокойной ночи. Если мы будем и дальше так разговаривать, то разбудим Ники.

– Конечно. Извини. Я тебя задержал. – Он повернулся к двери. – Спокойной ночи, Стейси. – Первый раз за вечер он улыбнулся, и его лицо преобразилось и посветлело. – И пожалуйста, наслаждайся новыми вещами, не относись к ним как к кольчуге.

Я невесело улыбнулась в ответ:

– Постараюсь. Спасибо за все. Спокойной ночи.

Я тихо закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь собраться с мыслями. Колени дрожали.

Что со мной происходит в присутствии Пола? Было ли это из-за его сходства с Алексисом? Может быть, причина крылась во вновь проснувшихся чувствах, забытых мечтах, несбывшихся желаниях?

Я быстро разделась и юркнула под одеяло, так и не рассмотрев обновки. Мне не хотелось представлять себе Пола в магазине, то, как он описывал меня, подбирая вещи. Но мне не спалось. Я выключила верхний свет, оставив зажженным ночник рядом с кроватью. Закрыла жалюзи. Дверь на террасу была по-прежнему открыта. В комнате стояла духота, и я вышла на воздух, чтобы послушать звуки ночи. Слышались шум прибоя и крики сов. Луны на небе не было, но от моря исходило загадочное, фосфоресцирующее сияние.

Тишина и покой немного успокоили меня. Я вновь вернулась в спальню и легла. Но по-прежнему не могла заснуть. Я думала о Майке, о том, как он попытался поцеловать меня. Несмотря ни на что, он мне очень нравился. Я думала о мадам Вентрис и о ее помпезной вилле. Я думала о Ники и о гостях, которые должны были приехать завтра. Я заставляла себя думать об этих вещах, об этих людях. Я не хотела думать о Поле. В конце концов, устав от этих усилий, я заснула.

На следующее утро Ники разбудил меня рано, забравшись на кровать и громко крикнув:

– Мама, там огромный корабль! Он приплыл сегодня ночью! Он стоит там, где мы обычно купаемся! Там флаги и люди. Пошли посмотрим!

Зевая и потягиваясь, силясь открыть глаза, я позволила ему вывести меня на балкон. Действительно, на зеркально-голубой поверхности моря будто сияла белоснежная моторная яхта. На палубе суетились люди в белой форме.

– Это яхта друзей дедушки, – объяснила я. – Они приехали в гости. Я очень прошу тебя хорошо себя вести и здороваться так, как я тебя учила.

– Мы покатаемся на ней? – Голос Ники замирал от восторга.

Я тщательно пригладила его темные волосы:

– Может быть.

– Откуда они приехали? Из Англии?

– Думаю, что из Франции, из порта в Средиземном море. Иди умойся и оденься. Тогда мы сможем спуститься и узнать что-нибудь еще.

Мы редко завтракали наверху, как это делали Василис и Леда. Ники был слишком бодр по утрам, полон неуемной энергии. Он не мог спокойно оставаться в спальне или на террасе. Он хотел бегать туда-сюда, пойти в сад, поговорить во дворе с Петросом, найти на кухне Дидо, Ангелоса и Сирену, посмотреть, как они готовят. Все они были его друзьями. Языковой барьер для них не существовал, Ники повторял греческие слова, весело смеясь.

Этим утром, к моему удивлению, Василис спустился вниз. Он был тщательно одет и поджидал нас.

– Доброе утро, Стейси. Доброе утро, Никос. – Он пристально посмотрел на мои старые хлопковые штаны и футболку, которые я надела, не решившись притронуться к новой дорогой одежде, висевшей в шкафу. Я даже не взглянула на нее, так как Ники торопил меня.

– Доброе утро. Ники очень взбудоражен из-за прихода яхты. После завтрака он попросил меня отвести его на пляж, чтобы он мог все рассмотреть.

Василис покачал головой:

– Позже. Дидо и Стратос могут пойти вместе с ним. У тебя не будет времени. – Он искоса бросил на меня пристальный взгляд. – Я хочу, чтобы ты подготовилась ко встрече с гостями к половине двенадцатого. Надеюсь, ты нашла что-то подходящее среди вещей, которые тебе прислала Иоллари.

– Да, да. Они чудесные. Спасибо за вашу щедрость, мистер Карвеллис, – быстро сказала я.

Он улыбнулся:

– Почему не Василис? Ладно. Я рад, что тебе понравился мой подарок. Пол извинился за меня вчера вечером?

– Да. Я встретила его, когда пришла.

– Надеюсь, ты хорошо провела вечер? – спросил он с некоторой издевкой.

– Да, спасибо. Было очень интересно. Майк познакомил меня со своей крестной.

– А! Уверен, что тебе понравилось. Чудесная женщина! Очаровательная и мужественная! У тебя еще будет возможность увидеть ее завтра вечером. Надеюсь, она с нами отобедает. Петрос только что поехал к ней с приглашением.

Ники настойчиво тянул меня за руку к морю.

– Вы нас простите? Мы пойдем позавтракаем. Хорошо?

Василис, как всегда, поклонился мне:

– Запомни, Стейси. В половине двенадцатого.