Текст книги "Дочь генерала"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Глава 25

В шестнадцать сорок пять позвонил полковник Фаулер. Я сказал Синтии, чтобы она подошла к параллельному телефону.

– Можете встретиться с моей женой в семнадцать тридцать у нас дома, с миссис Кемпбелл в восемнадцать ноль-ноль в доме Бомонов. Генерал готов принять вас в восемнадцать тридцать у себя в штабе.

– Напряженное расписание, – заметил я.

– Составлено так, чтобы сделать разговоры покороче.

– Я об этом и говорю.

– У всех трех лиц, с которыми вы желаете побеседовать, мало времени, мистер Бреннер.

– У меня тоже. Но, так или иначе, благодарю вас.

– Мистер Бреннер, вам не приходило в голову, что вы расстраиваете людей?

– Приходило.

– Похороны, как я уже говорил, завтра утром. Полагаю, что вам надо ввести в курс дела сотрудников ФБР. Затем можете присутствовать на траурной церемонии, если пожелаете, после чего вам следует уехать. Расследование будет закончено без вас, и убийца рано или поздно предстанет перед судом. Незачем устраивать состязание на скорость.

– Оно и не было состязанием на скорость, пока не вмешались болваны из Вашингтона.

– Мистер Бреннер, вы с самого начала предпочли действовать нахрапом, как Грант под Ричмондом, не сообразуясь ни с протоколом, ни с чувствами людей.

– Потому Грант и взял Ричмонд, что ни с чем не сообразовывался.

– Потому Гранта и не любят на Юге.

– Полковник, я с самого начала знал, что меня отстранят от дела, и меня, и вообще УРП. Со стороны Пентагона и Белого дома это политически верная акция, и да благословит Бог общественный контроль над военными. Но у меня еще осталось около двадцати часов, и я использую их по-своему.

– Как вам угодно.

– Я завершу расследование, причем таким образом, что армия избежит позора. В этом смысле не доверяйте ФБР и Главной военной прокуратуре.

– Воздержусь от комментариев.

– И правильно сделаете.

– Позвольте о другом, мистер Бреннер. Ваша просьба наложить арест на содержимое кабинета полковника Мура пошла наверх, в Пентагон, и была отклонена по соображениям национальной безопасности.

Лучшего соображения не придумаешь. Только странно, что в Вашингтоне хотят, чтобы я арестовал Мура, и в то же время не дают разрешения изучить его бумаги.

– Так всегда бывает, когда посылаешь запрос. Должны знать.

– Еще бы не знать! Больше я по официальным каналам не действую.

– Но в Пентагоне сказали, что, если вы произведете арест полковника Мура, они немедленно пришлют человека с соответствующими полномочиями, и тот поможет вам выборочно просмотреть бумаги. Но учтите, это не поездка на рыбалку. Вы должны знать, что ищете.

– Ясное дело. Мы это уже проходили. Если бы я знал, что ищу, то, вероятно, оно бы мне не понадобилось.

– Я сделал все, что мог. К какой степени секретности у вас допуск?

– Это секрет.

– Хорошо, я так и передам наверх. Тем временем Учебный центр посылает людей на Джордан-Филдз забрать все, что вы самовольно вывезли из кабинета капитана Кемпбелл. Ни против вас, ни против полковника Кента официальное обвинение не выдвигается. Но письма с рекомендацией вынести вам выговор уже в ваших личных делах... Надо подчиняться правилам, как мы все.

– Я подчиняюсь, когда знаю правила... правила игры.

– Вы не имели права изымать секретные материалы без разрешения.

– Кто-то катит на меня бочку, полковник.

– Не просто катит бочку – вас хотят утопить. Почему?

– Понятия не имею.

– Вы обращались с запросом в Уэст-Пойнт относительно капитана Кемпбелл?

– Обращался. Разве в запросе неуместные вопросы?

– По всей вероятности.

Я глянул на Синтию.

– Вы не могли бы поподробнее, полковник?

– Мне ничего неизвестно, кроме того, что они интересуются, зачем вы спрашиваете.

– Кто это «они»?

– Не знаю. Но вы, видимо, задели чувствительные струны, мистер Бреннер.

– Похоже, вы пытаетесь помочь мне, полковник.

– Если вдуматься, вы и мисс Санхилл – лучшие кандидатуры для такого дела, но вы не сумеете завершить его в отведенный срок, поэтому остерегайтесь. Рекомендую залечь на дно.

– Мы с мисс Санхилл не преступники, а следователи.

– Выговор – это предупредительный выстрел. Второй нацелен в сердце.

– Все верно, только второй выстрел сделаю я.

– Вы просто сумасшедший. Нам бы побольше таких... Надеюсь, ваша напарница сознает, в какую историю влипает?

– Боюсь, я сам этого не сознаю.

– Я тоже, однако, все пошло с вашего запроса в Уэст-Пойнт. Желаю здравствовать.

В трубке послышались короткие гудки.

– Ну и ну... – протянул я, глядя на Синтию.

– Значит, мы правильно сделали, что обратились в Уэст-Пойнт.

Я позвонил в Джордан-Фиддз и попросил к телефону Грейс Диксон.

– Грейс, я только что узнал, что к вам едут люди из Учебного центра забрать вещи капитана Кемпбелл. В том числе, разумеется, и компьютер.

– Знаю, они уже здесь.

– Проклятие!

– Не волнуйтесь. После разговора с вами я все скопировала на дискету... Вот они как раз уносят компьютер... Но до интересующих нас файлов им не добраться – паролей-то они не знают.

– Молодец, Грейс. Назовите мне пароли.

– Их три. Один – для личных писем, другой – для списка имен, телефонов и адресов любовников, третий – для дневника. Пароль для писем называется «Злые заметки», для списка имен – «Папины дружки», для дневника – «Троянский конь».

– Отлично... Берегите эту дискету как зеницу ока.

– Держу ее у сердца.

– Поспите сегодня с ней, ладно? Потом поговорим.

Затем я позвонил в Фоллз-Черч, через несколько секунд меня соединили с Карлом Хеллманом.

– Я слышал, что запрос в Уэст-Пойнт кого-то рассердил, а может, и напугал, – сказал я Карлу.

– Кто вам это сказал?

– Я спрашиваю: что вам удалось узнать?

– Ничего.

– Но это очень важно.

– Я делаю, что в моих силах.

– Что вы предприняли, Карл?

– Мистер Бреннер, я не обязан вам докладывать.

– Правильно, не обязаны. Но я просил вашей помощи, чтобы раздобыть эту информацию.

– Я позвоню, когда у меня что-нибудь будет.

Синтия сунула мне листок бумаги, на котором написала: «Его прослушивают».

Я кивнул ей. Голос Карла и вправду звучал как-то странно.

– Карл, скажите – на вас наседают?

– Наседать не наседают, но все двери захлопываются перед самым моим носом. Действуй без этой информации. Меня заверили, что она тебе не нужна.

– Понятно. Спасибо.

– Завтра или послезавтра увидимся.

– Поскольку моя просьба не обременяет вас, может, устроите административный отпуск мне и мисс Санхилл и зарезервируете авиарейс куда я захочу с открытой датой?

– В Пентагоне будут счастливы.

– И, пожалуйста, выкиньте эту долбаную бумагу насчет выговора. – Я повесил трубку.

– Объясни, пожалуйста, что происходит? – спросила Синтия.

– Похоже, мы открыли ящик Пандоры, вытащили оттуда банку с червями и кинули ее в осиное гнездо.

– Как-как? Повтори.

Повторять я не стал, а сказал:

– От нас все открестились. Ну да ладно, справимся одни.

– Ничего другого нам не остается. Но что все-таки случилось в Уэст-Пойнте?

– Карл уверяет, что это не имеет прямого отношения к убийству.

Синтия помолчала.

– Последнее время я вообще в нем разочаровалась. Никогда бы не подумала, что он даст задний ход.

– Я тоже.

Мы поговорили еще несколько минут, стараясь придумать куда еще сунуться, чтобы получить доступ к архивам Уэст-Пойнта. Потом я бросил взгляд на часы.

– Ого, пора ехать на Бетани-Хилл.

Мы уже собрались идти, как раздался стук в дверь, вошла специалист Бейкер с листом бумаги в руках и села на мое место.

– Присядьте, Бейкер, – сказал я саркастически.

Она глянула на нас и ответила спокойным, уверенным тоном:

– Вообще-то я не Бейкер, а уорент-офицер УРП Кифер. Я нахожусь здесь два месяца по тайному заданию полковника Хеллмана. Разбираю заявления о нарушении правил дорожного движения – мелочевка и не имеет никакого отношения к полковнику Кенту и к убийству. Полковник Хеллман приказал мне поступить в ваше распоряжение в качестве секретаря-машинистки.

– Значит, вы шпионили за нами?! – воскликнула Синтия.

– Не шпионила, а помогала. Так всегда делается.

– Все равно мне это не нравится, – сказал я.

Специалист Бейкер, или уорент-офицер Кифер, сказала:

– Понимаю, но полковник Хеллман весьма озабочен. Дело ведь взрывоопасное.

– Полковник Хеллман повел себя некрасиво по отношению к нам.

Она пропустила мое замечание мимо ушей.

– За два месяца чего только я не наслушалась о полковнике Кенте и капитане Кемпбелл. Я уже рассказывала вам об этом. Но ничего о нем не докладывала – не люблю зря порочить людей. Он всегда выполнял свой долг, да и чем я располагала? Только канцелярскими сплетнями? Теперь я вижу, что они имеют прямое отношение к делу.

– Отношение имеют, но это свидетельствует разве что о непроходимой глупости Кента.

Мисс Кифер пожала плечами и подала мне листок бумаги.

– Несколько минут назад мне позвонили из Фоллз-Черч и приказали открыться перед вами и принять сообщение по факсу. Вот что пришло.

Сообщение было адресовано мне и Санхилл через Кифер, на нем стоял гриф «Только для прочтения».

"Относительно сведений из Уэст-Пойнта. Как сказано по телефону, материалы либо засекречены, либо вообще отсутствуют. Устные расспросы тоже не дали результатов: никто не пожелал говорить на эту тему. Мне удалось, однако, связаться с бывшим сотрудником УРП, который в означенный период работал в Уэст-Пойнте. Тот человек согласился информировать при условии сохранения полной анонимности и сообщил следующее.

Во время летних каникул между первым и вторым курсами кадет Кемпбелл несколько недель проходила лечение в одной из частных клиник. По официальной версии ее госпитализировали после несчастного случая, происшедшего в ходе ночных учений в Форт-Бакнере. Мой источник утверждает, что на другой день из Германии прилетел генерал Кемпбелл.

Из разговоров с разными людьми мой источник составил следующую картину происшедшего.

В августе во время ночных учений кадеты прочесывали лес. Случайно или по чьему-то умыслу Энн Кемпбелл оказалась одна в группе пяти-шести мужчин – кадетов или военнослужащих из Восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии, которая участвовала в маневрах. Они раздели кадета Кемпбелл, с помощью кольев от индивидуальных палаток распяли на земле и по очереди изнасиловали. Что случилось потом – неясно, вероятно, ей угрожали расправой, если она донесет о случившемся. Насильники скрылись. Личности их не установлены, поскольку лица у них были выкрашены камуфляжной краской и было темно. На заре она явилась в место расположения вся растерзанная и в истерике. Кемпбелл поместили в госпиталь имени Энн Келлер, где ей была оказана лечебная и психологическая помощь. Медицинские заключения не содержат указаний на сексуальное надругательство. По прибытии генерала Кемпбелла ее перевели в частную клинику. Никакого расследования по поводу происшествия проведено не было, никто не привлечен к ответственности, и, чтобы не бросать тень на академию, дело было замято.

В сентябре кадет Кемпбелл явилась на занятия. Говорят, что генерал Кемпбелл оказал давление на дочь, чтобы она не возбуждала дело. Очевидно, что и на самого генерала было оказано давление сверху.

Уничтожьте сообщение и снимите показатель с факс-машины. Желаю успеха. Хеллман".

Я отдал факс Синтии. Она сказала:

– Довольно правдоподобно.

– И вы знаете, кто ее убил? – спросила Кифер.

– Нет, – ответил я, – но теперь мы знаем, почему она оказалась на стрельбище.

Синтия сунула факс в бумагорезательную машину и спросила Кифер:

– Вы, значит, хотели быть сыщиком?

Кифер немного растерялась, но ответила:

– Сыщиком хотела быть специалист Бейкер.

– Пусть специалист Бейкер останется пока секретарем-машинисткой. Третий сыщик нам не требуется.

– Слушаюсь, мэм, – произнесла Кифер, снова войдя в роль. – Но я буду слушать во все уши и смотреть во все глаза.

– Извольте.

Я обратился к Бейкер:

– Скажите полковнику Кенту: мистер Бреннер хочет, чтобы полковник Мур не отлучался с базы до следующего распоряжения.

– Хорошо, сэр.

Чтобы избежать репортеров, мы с Синтией вышли из здания через запасный выход.

– Теперь моя очередь возить, – произнес я, когда мы дошли до парковки.

Мы сели в мой «блейзер». По дороге на Бетани-Хилл я сказал:

– А Карл ничего мужик, хотя и порядочная шельма.

Синтия улыбнулась.

– Даже если он обвел нас вокруг пальца. Обвел ведь, правда?

– Место повлияло. То-то я смотрю – что-то знакомое. Неестественно она себя вела.

– Брось, Пол. Уж признавайся, раз попался на удочку. Господи, надо все-таки кончать с этой работой.

– В Панаму собираешься?

Наши взгляды встретились.

– Да, подала рапорт, чтобы послали куда-нибудь за пределы континентальных штатов.

– Это ты хорошо придумала, – сказал я и переменил тему: – Да, получается, что уэст-пойнтская история – это бомба замедленного действия.

– Не могу представить, чтобы отец намеренно скрывал... Впрочем, если подумать... В Уэст-Пойнте такое творится после того, как ввели совместное обучение, ты не поверишь. К тому же генералу о собственной карьере надо было думать, и о репутации дочери тоже. Но спуску он ей не давал.

– Что верно, то верно.

– Женщины, скрывающие насилие, или те, которых заставляют его скрыть, потом горько плачут.

– Или плачут другие по их милости.

– Чаще всего и они сами, и другие... Знаешь, то, что произошло на стрельбище, во многом повторяет уэст-пойнтское изнасилование.

– Боюсь, ты права.

– Только с одной существенной разницей: на этот раз ее убили. Но – кто?

– Еще несколько фактов, и у нас будет полная картина преступления, от начала до конца.

– Ты знаешь, кто ее убил?

– Я знаю, кто ее не убивал.

– Не говори загадками, Пол.

– У тебя есть подозреваемые? – спросил я.

– Кое-кто есть.

– Составь обвинительное заключение, а вечером в гостинице устроим судебное заседание.

– Заманчивая перспектива. К утру, глядишь, кого-нибудь вздернем.

Глава 26

Мы приехали в дом Фаулеров на Бетани-Хилл. Нас встретила миссис Фаулер, выглядевшая менее удрученной, чем утром. Она провела нас в гостиную, предложила кофе, но мы отказались. Хозяйка расположилась на диване, мы с Синтией устроились в креслах.

По дороге мы обсудили, как вести разговор, и решили, что начнет его Синтия. Так она и сделала – повела светскую беседу о жизни, армии, Форт-Хадли, потом, когда прошла первая натянутость, Синтия сказала:

– Единственное, чего мы хотим, – чтобы восторжествовала справедливость. У нас нет намерения чернить чьи-либо репутации. Мы обязаны найти убийцу, и сделать это так, чтобы не пострадали невинные люди.

Миссис Фаулер молча кивала. Синтия постепенно подбиралась к сути.

– Вы знаете, что Энн Кемпбелл имела половые сношения со многими мужчинами на базе. Мне хотелось бы сразу же заверить вас, что, судя по имеющимся уликам, имя вашего супруга никоим образом не связано с Энн Кемпбелл.

Миссис Фаулер закивала энергичнее.

– Мы входим в положение полковника Фаулера как адъютанта генерала Кемпбелла и, если не ошибаюсь, его друга. Мы ценим прямоту вашего мужа и благодарны ему за то, что он разрешил нам побеседовать с вами. Я уверена, он посоветовал вам быть такой же откровенной с нами, как он сам. – Выжидательный кивок. – Мы с мистером Бреннером, со своей стороны, обещаем быть вполне откровенными.

Не торопясь задать прямой вопрос, Синтия кружила вокруг да около, не скупясь на слова сочувствия. Если свидетель с гражданки не вызван официально для дачи показаний, то с ним надо поступать именно так, как это делала моя напарница. Мне бы так не удалось.

Наконец настал момент, и Синтия спросила:

– Вы были дома, когда было совершено убийство?

– Да, дома.

– Ваш муж приехал из офицерского собрания около десяти вечера?

– Совершенно верно.

– И около одиннадцати вы легли спать.

– Кажется, да.

– Где-то между двумя сорока пятью и тремя часами ночи вас разбудил звонок в дверь.

Миссис Фаулер молчала.

– Ваш муж сошел вниз, чтобы открыть дверь. Потом он вернулся в спальню, сообщил, что это генерал и что ему надо немедленно уехать по срочному делу. Ваш муж оделся и попросил одеться и вас. Верно?

Миссис Фаулер молчала.

– Итак, вы поехали с ним. На вас были туфли седьмого размера.

– Да, мы оба оделись и уехали.

После недолгого молчания Синтия продолжила:

– Вы оба оделись и уехали. А генерал Кемпбелл остался в вашем доме?

– Да.

– Миссис Кемпбелл была с ним?

– Нет, ее не было.

– Итак, генерал Кемпбелл остался в вашем доме, а вы с мужем поехали на стрельбище номер шесть. Верно?

– Да, муж сказал, что Энн Кемпбелл найдена раздетой и надо взять халат. Кроме того, она связана, поэтому муж взял нож, чтобы разрезать веревки.

– Вы ехали по Райфл-Рендж-роуд и на последней миле выключили фары.

– Да, муж сказал, что не хочет привлекать внимание постового. Дальше по дороге выставлена охрана.

– Понятно. И вы остановились около джипа, как сказал генерал. В котором часу это было?

– Это было... Примерно в половине четвертого.

– В половине четвертого... Вы вышли из машины, и что дальше?

– Я увидела что-то белое. Муж говорит: пойди разрежь веревки, и пусть она оденется, если что – крикни. – Миссис Фаулер помолчала. – Еще сказал – надавай ей пощечин, если заупрямится. Он был очень сердит.

– Еще бы! Итак, вы шли по стрельбищу...

– Муж немного проводил меня. Он опасался, что Энн Кемпбелл что-нибудь выкинет.

– Подходя к Энн Кемпбелл, вы что-нибудь сказали?

– Да, я позвала ее, но она... она ничего не ответила. Я подошла поближе, опустилась на колени. Глаза у Энн были открыты, но... Я закричала... Прибежал муж...

Миссис Фаулер закрыла лицо руками и заплакала. Синтия, видимо, ожидала этого, вскочила с места, села рядом с ней на диван. Одной рукой она обняла ее за талию, другой подала платок.

– Спасибо, – сказала Синтия, когда миссис Фаулер немного успокоилась. – Мы больше не будем ни о чем спрашивать. Не провожайте нас.

Мы вышли и сели в мой «блейзер».

– Иногда выстрел наугад попадает в цель, – сказал я.

– Выстрел был не совсем наугад, – возразила Синтия. – Все становится на свои места, цепочка событий логична, если знать некоторые факты и характеры людей.

– Ты хорошо провела разговор, молодец.

– Спасибо, но придумал-то его ты.

– Да, придумал я.

– Не люблю, когда мужчины излишне скромничают.

– Тогда ты оказалась с нужным мужчиной... Как ты думаешь, она говорила правду или ей так велел полковник?

– Думаю, полковнику известно, что мы знаем об "а", "b", "с", и он велел рассказать обо всем остальном, если мы спросим. Сказано, и с плеч долой.

– Да, и миссис Фаулер засвидетельствовала, что, когда они нашли Энн Кемпбелл, она была мертва. Следовательно, полковник Фаулер не убивал.

– Вот именно, – заключила Синтия. – Я верю ей и никогда не поверю, что полковник Фаулер – убийца.

Оставшуюся часть пути мы ехали, погрузившись в свои мысли.

К дому Бомона мы приехали рановато, но решили, что ради разнообразия протокол можно поставить на второе место после реальности. Мы подошли ко входу, охранник проверил наши документы и надавил кнопку звонка.

Так распорядилась судьба, что дверь нам открыл молодой лейтенант приятной наружности. Звали его Элби.

– Вы прибыли на десять минут раньше, – не преминул заметить он.

На рукаве у лейтенанта Элби был шеврон со знаком различия пехоты – две винтовки вперекрест, хотя никаких указаний на его участие в боевых действиях не было. И все же я привык уважать пехоту и звание офицера.

– Мы готовы уехать и приехать через десять минут. Но может быть, вы соблаговолите поговорить с нами? – сказал я.

Элби оказался человеком дружелюбным. Он провел нас в холл, где мы уже бывали.

– По-моему, ты хотела попудриться, – сказал я Синтии.

– Что? Ах да...

– Дамская комната в холле слева, – объяснил Элби.

Как только Синтия ушла, я спросил:

– Лейтенант, мне известно, что вы встречались с капитаном Кемпбелл.

Он пристально посмотрел на меня и промолвил:

– Встречался.

– Вы знали, что, помимо вас, она встречается с Уэсом Ярдли?

Элби кивнул. По его лицу было видно, что это знание не из приятных. Я понимал его. Каково привлекательному подтянутому молодому офицеру делить дочь начальника с непривлекательной штатской шпаной.

– Вы любили ее?

– Я не стану отвечать на этот вопрос.

– Уже ответили. И у вас были благородные намерения?

– С какой стати вы меня допрашиваете? Вы приехали поговорить с миссис Кемпбелл.

– Мы приехали немного раньше. Значит, вы знали о Уэсе Ярдли. А вы слышали, что Энн Кемпбелл встречается с женатыми офицерами?

– О чем вы говорите, черт побери?!

Нет, видимо, он ничего не слушал и не слышал, и о комнате в цокольном этаже тоже не знал.

– Генерал одобрял ваши отношения с его дочерью?

– Одобрял, но я не обязан отвечать на ваши вопросы.

– Три дня назад вы могли послать меня ко всем чертям. Через несколько дней вы, вероятно, так и сделаете. Но сейчас – да, обязаны. Следующий вопрос: миссис Кемпбелл тоже одобряла?

– Да.

– Вы с Энн Кемпбелл говорили о женитьбе?

– Да.

– Расскажите подробнее, лейтенант.

– ...Я знал, что она встречается с этим Ярдли, и я был... я был очень раздосадован... Но не только из-за него... Энн говорила: ей надо убедиться, что родители одобряют ее выбор и когда генерал даст «добро», мы объявим о нашей помолвке.

– А вы сами с генералом поговорили? Как мужчина с мужчиной?

– Поговорил. Это было несколько недель назад. Он, кажется, был обрадован, но попросил месяц, чтобы обдумать все до конца. Он еще говорил, что его дочь – особа своенравная.

– Понятно. И вскоре вы получили приказ ехать на другой конец света.

Он удивленно посмотрел на меня:

– Да, в Гуам.

Я едва не рассмеялся. Элби старше по званию, но он годится мне в сыновья. Я положил руку на его плечо:

– Лейтенант, вы могли бы стать подарком судьбы для Энн Кемпбелл, но этому не суждено было сбыться. Вас вовлекли в жестокую схватку между генералом и капитаном Кемпбелл. Они двигали вас, как пешку на шахматной доске. Подсознательно вы, конечно, чувствовали это. Живите и служите дальше, лейтенант. И если вам снова придет в голову безумное желание вступить в брак, примите две таблетки аспирина, ложитесь в постель, погасите свет и ждите, когда это желание пройдет.

К сожалению, в эту самую минуту вернулась Синтия и окинула меня недобрым взглядом.

Лейтенант Элби был растерян и раздражен, но не настолько, чтобы забыть о своих обязанностях. Он посмотрел на часы.

– Миссис Кемпбелл сейчас вас примет.

Он провел нас в просторную викторианскую гостиную. Миссис Кемпбелл поднялась с кресла. Она была в простом черном платье. Подойдя ближе, я увидел, как они с дочерью похожи. Ей было шестьдесят лет, другими словами, она находилась в том переходном возрасте, когда о женщине уже говорят «привлекательная», а не «красивая», однако пройдет еще лет десять, прежде чем люди прибегнут к нейтральному, почти бесполому выражению «приятная особа».

Синтия первая пожала протянутую руку и высказала положенные слова соболезнования и сочувствия. Я сделал то же самое.

– Может быть, присядете? – пригласила миссис Кемпбелл, указывая на диван у окна, и сама села в кресло. Рядом стоял столик с графинами и бокалами.

– Хотите херес или портвейн? – предложила она.

Откровенно говоря, мне хотелось выпить, но отнюдь не хереса и не портвейна. Я поблагодарил и отказался, но Синтия изъявила желание попробовать херес, и миссис Кемпбелл налила ей бокал.

К моему удивлению, у нашей хозяйки был ощутимый южный акцент, правда, я тут же вспомнил, что во время кампании в Персидском заливе видел ее выступление по телевидению и подумал тогда, какая отличная пара: закаленный генерал, выходец со Среднего Запада, и утонченная дама-южанка.

Синтия завела легкий разговор, и миссис Кемпбелл поддержала его, несмотря на свое горе. Выяснилось, что она из Южной Каролины и ее отец – кадровый офицер. Мне подумалось, что Джун Кемпбелл – так звали супругу генерала – воплощает все лучшее, чем одарил нас Юг. Она была учтива, очаровательна, изящна, как и говорил полковник Фаулер. От себя я мысленно добавил: верная и женственная, но со внутренним стержнем.

Я почти физически чувствовал, как бегут минуты, но Синтия не торопилась перейти к болезненной теме, то ли сочла это неудобным, то ли у нее не хватало духу. И я не был за это к ней в претензии. И вдруг она сказала:

– Очевидно, миссис Фаулер позвонила вам до нашего прихода. Или, может быть, сам полковник.

Прекрасная пристрелка, дорогая коллега.

Миссис Кемпбелл ответила тем же ровным голосом, каким вела светскую беседу:

– Да, миссис Фаулер звонила. Я рада, что у нее появилась возможность поговорить с вами. Она была чрезвычайно расстроена, но сейчас чувствует себя гораздо лучше.

– Да, так часто бывает. Мне приходится заниматься делами об изнасиловании, и когда начинаешь расспрашивать людей, то чувствуешь, что они как натянутая пружина. Потом кто-нибудь заговорит, и пружина начинает раскручиваться.

Это произошло и с миссис Фаулер.

Своеобразно Синтия разъяснила любопытную закономерность: как только печать молчания нарушена, люди валом валят в добровольные свидетели – лишь бы не быть в числе подозреваемых.

– Из того, что сообщила миссис Фаулер, и из других источников нам с мистером Бреннером известно следующее. Ночью генералу позвонила Энн и попросила его срочно приехать на стрельбище – очевидно, чтобы о чем-то договориться. Это так?

Еще один выстрел наугад, вернее – хорошая догадка, если отдать Синтии должное.

– Звонок по красному телефону у кровати раздался приблизительно в час сорок пять ночи. Генерал тут же снял трубку. Я тоже проснулась. Он выслушал, но сам не произнес ни слова и начал одеваться. Я не спрашиваю его о срочных звонках, муж сам всегда говорит, куда едет и когда вернется. – Она улыбнулась – Здесь, в Форт-Хадли, ночью звонят не часто, но в Европе недели не проходило, чтобы по звонку он не вскакивал с постели, хватал заранее приготовленную сумку и не улетал в Вашингтон, на границу с Восточной Германией, вообще бог знает куда. Но всегда говорил, куда и зачем... В этот раз муж только сообщил, что вернется примерно через час. Он оделся в гражданское и уехал. Я видела, как он сел в мою машину.

– Какая у вас машина, мэм?

– "Бьюик".

– Затем в четыре – четыре тридцать генерал вернулся и рассказал, что произошло...

Миссис Кемпбелл смотрела в сторону с отсутствующим видом. Первый раз я увидел лицо измученной, убитой горем матери и представил, чего ей стоили прошедшие годы. Как жена и мать, она не могла согласиться с тем, что отец и муж сделал дочери во имя высшей пользы, продвижения по службе, соблюдения приличий в глазах окружающих, но, так или иначе, она принимала это.

– Итак, около четырех тридцати утра ваш муж вернулся домой... – подсказала Синтия.

– Да, я ждала его... здесь, в гостиной. Когда он вошел, я поняла, что Энн больше нет... – Миссис Кемпбелл поднялась. – Это все, что я знаю. Теперь, когда карьера мужа кончена, у нас осталась только надежда, что вы найдете того, кто это сделал. Тогда мы примиримся со случившимся и будем доживать наши дни.

Мы тоже встали. Синтия сказала:

– Мы сделаем, что в наших возможностях. Мы благодарны вам за то, что, несмотря на трагедию, уделили нам время.

Я добавил, что провожать нас не нужно, и мы ушли.

– Карьера генерала кончилась десять лет назад в военном госпитале имени Энн Келлер, – проговорил я. – Потребовались годы, чтобы это событие наконец настигло его.

– Да, он предал не только дочь, – отозвалась Синтия. – Он предал жену и самого себя.

Мы сели в «блейзер» и поехали прочь от дома Бомона.