Текст книги "Песнь о Нибелунгах"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

С высоких колоколен полился звон волной,

К заупокойной службе сзывая люд честной.

Явился к храму Гунтер с толпой своих бойцов.

Пришлось и злому Хагену прийти на скорбный зов.

Король Кримхильде молвил: "Сестра, тебя мне жаль.

Нас всех преисполняет безмерная печаль.

Скорбеть мы будем вечно по мужу твоему".

Несчастная ответила: "Скорбеть вам ни к чему.

Когда бы вы и вправду к сестре питали жалость,

Я б о супруге милом сейчас не убивалась.

Зло не произошло бы, не поощряй вы зла.

Ах, лучше бы не Зигфрид мой – сама я умерла!"

Прибавила Кримхильда в ответ на речи брата:

"Нетрудно оправдаться тем, кто не виноваты:

Им нужно только к трупу вплотную подойти,

Чтоб подозренья от себя навеки отвести".xvi

Не раз случалось чудо на памяти людей:

Едва лишь приближался к убитому злодей,

Как раны начинали опять кровоточить.

Так удалось и Хагена в то утро уличить.

Чуть подошел он к телу, раскрылась рана вновь.

Заплакал вдвое громче весь Вормс, увидев кровь,

И только Гунтер молвил: "Здесь Хаген ни при чем.

Разбойниками Зигфрид был убит в лесу густом".

Кримхильда возразила: "Знакома с ними я.

Бог даст, отметят им, Гунтер, сполна мои друзья.

Меня лишили мужа ты сам и Хаген твой".

Тут гости – за оружие, и чуть не грянул бой.

Но молвила вассалам вдова: "Повременим".

Затем к останкам зятя, дабы проститься с ним,

Млад Гизельхер и Гернот приблизились в слезах,

И непритворная печаль читалась в их глазах.

Но начиналась служба, и труп внесен был в храм.

Мужчины, жены, дети – все ринулись к дверям.

Совсем сторонним людям – и тем был Зигфрид мил.

Не диво, что в тот день о нем весь город слезы лил.

Млад Гизельхер и Гернот сказали так: "Сестра,

Покойник не воскреснет, а скорбь унять пора.

Тебя мы не оставим, пока живем на свете".

Но утешенья не дали вдове и речи эти.

Закончили работу к полудню кузнецы,

И труп переложили с носилок в гроб бойцы,

Хоть долго это сделать Кримхильда не давала.

На то, чтоб убедить ее, ушло труда немало.

Был драгоценным шелком труп витязя накрыт.

Кто ни смотрел на тело, все плакали навзрыд.

В тоске великой Ута, и свита вместе с ней,

Печалилась о Зигфриде, славнейшем из мужей.

Имел друзей немало он и в стране врагов:

Едва был в гроб положен храбрейший из бойцов

И причет начал службу, как на помин души

Посыпались и золото, и медные гроши.

Но тут Кримхильда свите промолвила, скорбя:

"Я не хочу, чтоб люди в расход ввели себя

Из-за меня, злосчастной, и мужа моего.

Я на помин его души раздам казну его".

Совсем еще младенцев – и тех в тот день печальный

Деньгами оделили для лепты поминальной.

Шли вплоть до самой ночи друзья героя в храм.

Сто с лишним панихид над ним пропето было там.

Когда же смолкло пенье и все пошли домой,

Промолвила Кримхильда: "Пусть кто-нибудь со мной

Останется в соборе и бдит всю ночь до света

Над тем, с чьей смертью лишена я счастья в жизни этой.

Три дня, три ночи в храме я проведу без сна

На мужа наглядеться я досыта должна.

Даст бог, за это время умру я в свой черед

И благодетельный конец моим скорбям придет".

Вернулись горожане под кров родной опять,

Кримхильда же осталась о муже горевать.

Лишь причет, да монахи, да свита были с ней

В теченье этих горестных трех дней и трех ночей.

Тем было тяжелее над телом в храме бдить,

Что многим не давала печаль ни есть, ни пить,

Хоть Зигмунд яств немало принесть велел туда.

Да, с нибелунгами стряслась великая беда.

Все эти трое суток, как повествуют были,

Над гробом панихиду священники служили.

Зато из них беднейший стал богачом с тех пор

Так много золотой казны понанесли в собор.

А кто концы с концами сводил едва-едва,

Тем много тысяч марок пораздала вдова

Из денег, что оставил ей Зигфрид по кончине

Пусть на помин его души их тратят люди ныне.

Дабы не стерлась память о Зигфриде вовек,

Монастыри, а также недужных и калек

Кримхильда одарила участками земли.

В одежде новой от нее все нищие ушли.

Когда на третье утро обедня началась,

На кладбище соборном, где с ночи собралась

Вся рейнская столица, раздались плач и стон:

Друзьям героя дорог был и по кончине он.

Я знаю из преданий, дошедших до меня,

Что тридцать тысяч марок за те четыре дня

На поминанье мужа Кримхильда раздарила.

Увы, ему не помогли его краса и сила!

Но вот обедню в храме допели до конца.

Исполнились тоскою и скорбью все сердца.

Гроб подняли вассалы и понесли к могиле.

Кому покойник дорог был, те горько слезы лили.

Хотя за гробом много мужчин и женщин шло,

Все искренне грустили, всем было тяжело.

На кладбище был Зигфрид отпет в последний раз.

Ах, сколько клириков туда сошлось в тот горький час!

Покамест до могилы Кримхильда добрела,

Рыдающая свита не раз должна была

Холодною водою бедняжку отливать.

Не доводилось никому так сильно горевать!

Осталась только чудом тогда в живых она,

Хотя была заботой всех дам окружена.

К вассалам обратилась вдова с такой мольбой:

"Прошу вас, люди Зигфрида, о милости большой.

Хоть малую утеху доставьте мне, злосчастной,

Дозвольте снова глянуть на лик его прекрасный".

Она так умоляла, лила так много слез,

Что крышку с гроба пышного снять витязям пришлось.

Когда взглянуть ей дали на мула своего,

Приподняла Кримхильда рукой чело его

И, труп обняв, припала к нему в последний раз.

Не слезы от тоски, а кровь текла у ней из глаз.

Прощалась с телом долго несчастная вдова.

Она сама от горя была полумертва,

Сознание теряла и не могла идти,

И на руках ее пришлось оттуда унести.

И вот в сырую землю героя опустили.

Безмерно нибелунги о Зигфриде грустили.

Был смертью сына Зигмунд так сильно удручен,

Что больше не видал никто, чтоб улыбнулся он.

Горюя о погибшем и недругов кляня,

Иные из вассалов не ели по три дня.

Но день настал четвертый – и полегчало им.

О мертвом веки вечные нельзя грустить живым.

АВЕНТЮРА XVIII. О ТОМ, КАК ЗИГМУНД ВОЗВРАТИЛСЯ ДОМОЙ

Пришел к невестке Зигмунд и грустно молвил ей?

"Не жалуют на Рейне таких, как мы, гостей,

И я предпочитаю вернуться в край родной.

Угодно ли, Кримхильда, вам отправиться с мной?

Нельзя измену брата вменять сестре в вину,

И в гибели супруга я вас не упрекну,

Но буду в память сына, столь дорогого мне,

Отцовскую привязанность питать к его жене.

И после смерти мужа вы сохранить должны

Ту власть, какою были при нем облечены.

Венец его носите на зависть всем врагам.

А люди Зигфрида служить охотно будут вам".

Кримхильда согласилась, и сборы начались.

Седлать коней ретивых вассалы принялись,

А дамы и девицы – одежду доставать.

В стране врагов невмоготу им стало пребывать.

Узнав, что хочет Зигмунд Кримхильду взять с собою,

Родня к ней обратилась со слезною мольбою

Остаться там, где братья и мать ее живут.

Вдова сказала с горечью: "Не выдержу я тут.

Легко ль мне будет видеть вседневно и всечасно

Того, кем Зигфрид отнят был у меня, злосчастной?"

Млад Гизельхер ответил: "Но у тебя есть мать,

И твой прямой дочерний долг – ее не покидать.

Зависеть ты не будешь от недругов своих:

Всем нужным обеспечу сестру я и без них".

Кримхильда возразила ему на эти речи:

"Нет, смерть от горя ждет меня, коль Хагена я встречу".

"Да я к тебе и близко не подпущу его.

Живи у Гизельхера, у брата своего,

Он в горести утешит тебя, сестра моя".

"Да, – молвила несчастная, – нуждаюсь в этом я".

Упрашивал Кримхильду не только младший брат.

Мать, Гернот и родные – твердили все подряд,

Что здесь о ней сумеют заботиться они,

А во владеньях Зигфрида нет у нее родни.

"Мы все, – прибавил Гернот, – умрем в свой срок и час.

Смерть побеждает даже сильнейшего из нас.

Не забывай об этом и покорись судьбе.

А жить всего разумнее здесь, у своих, тебе".

Кримхильда уступила в конце концов им всем,

А Зигмунд собирался на родину меж тем.

Он погрузить доспехи велел на лошадей

И приготовился домой вести своих людей.

Старик-король к невестке пришел и объявил:

"Здесь, в Вормсе, оставаться у нас нет больше сил.

В дорогу нибелунги уже снаряжены.

Мы ждем лишь вас, чтобы уйти из вражеской страны".

Ответила Кримхильда: "Не стоит ждать меня.

Мне жить в земле бургундской советует родня

Ведь в крае нибелунгов я буду всем чужой".

Унынье в сердце Зигмунда вселил ответ такой.

Он возражать ей начал: "А я скажу иное.

Поедемте со мною, и власть над всей страною

Я, как при жизни сына, вам передам опять.

Никто вас в гибели его не станет обвинять.

Ваш долг – со мною ехать: у вас ребенок есть.

Его осиротите вы, оставаясь здесь,

А там опорой станет он вам, когда взрастет.

Пока ж он мал, вас с ним не даст в обиду мой народ".

Она в ответ: "Мой свекор, не еду с вами я.

Разумней мне остаться там, где родня моя,

Которая мне в скорби послужит утешеньем",

На что ей люди Зигфрида сказали с раздраженьем:

"Еще, наверно, мало стряслось несчастий с нами,

Коль наша королева пренебрегла друзьями

И жить предпочитает там, где враги живут.

Не дай нам бог еще раз так попировать, как тут!"

"В седло, мои вассалы, и с богом по домам.

Не бойтесь нападенья – я вам охрану дам.

Когда ж вернетесь в земли супруга моего,

Служите так же, как ему, наследнику его".

Услышав, что Кримхильда такое говорит,

Все Зигмундовы люди заплакали навзрыд.

С тоской внимал невестке и сам старик-король:

При мысли о разлуке с ней испытывал он боль.

В сердцах воскликнул Зигмунд: "Будь проклят этот пир!

Ручаюсь я, не видел и не увидит мир,

Чтоб гость был принят хуже, чем сын мой горемычный,

Вовек меня в Бургундию не зазовут вторично".

А Зигфридовы люди сказали вслух: "Как знать!

Быть может, и придется здесь побывать опять.

Коль станет нам известно, кто Зигфрида сгубил,

Враги увидят, как любим покойник нами был".

Затем простился Зигмунд с невесткою своей.

Ее он крепко обнял и грустно молвил ей:

"Без радости мы едем в родимые края.

Впервые в полной мере здесь изведал горе я".

Повел из Вормса к Рейну король своих бойцов,

Не требуя охраны и не боясь врагов:

Ведь если б нибелунгам и навязали бой,

То постоять бы за себя сумел из них любой.

Сам Зигмунд слов прощальных не молвил никому,

Но Гизельхер и Гернот приблизились к нему

И дали гостю клятву, что вместе с ним скорбят

И что никто из них пред ним ни в чем не виноват.

Сказал с прискорбьем Гернот: "Пусть бог меня сразит,

Коль ведал я, что будет ваш смелый сын убит.

Нет, я не слышал даже, чтоб говорили худо

Здесь про того, кого всю жизнь оплакивать я буду".

Млад Гизельхер охраной снабдил гостей своих.

До самых Нидерландов сопровождал он их.

Домой с недоброй вестью приехали они,

И старый Зигмунд встречен был рыданьями родни.

Сказать вам не могу я, что дальше с ними стало.

Я знаю лишь, как в Вормсе Кримхильда горевала.

Она превозмогала отчаянье свое

Лишь потому, что Гизельхер был около нее.

Настала для Брюнхильды минута торжества.

Ей было горя мало, что слезы льет вдова.

Она к своей золовке питала лишь вражду,

Чем в свой черед и на себя накликала беду.

АВЕНТЮРА XIX. О ТОМ, КАК КЛАД НИБЕЛУНГОВ БЫЛ ПЕРЕВЕЗЕН В ВОРМС

Когда лишиться мужа пришлось Кримхильде вдруг,

Граф Эккеварт остался при ней с толпою слуг.

По целым дням сидел он с несчастною вдовою

И горевал о Зигфриде с ней вместе всей душою.

Близ вормсского собора ей выстроили дом.

Был он обставлен пышно, хватало места в нем.

Там заперлась Кримхильда и только по утрам

Ходила мужа поминать со свитой в божий храм.

Оттуда отправлялась она в мороз и в зной

На кладбище, где Зигфрид лежал в земле сырой.

Там Господа Кримхильда, как верная подруга,

Молила о спасении души ее супруга.

Нередко к ней являлась и королева-мать.

Не уставала Ута Кримхильду утешать,

Но дочь ее, как прежде, была тоски полна.

Вовеки не печалилась так ни одна жена,

Чей муж погиб до срока, в расцвете лет и сил.

Вдову душою твердой создатель наделил.

Она грустила долго о Зигфриде своем

И отомстила за него с лихвой врагам потом.

Три с половиной года – ручаюсь в этом вам

Кримхильда предавалась унынью и слезам,

Ни Гунтеру ни разу словечка не сказав,

Ни глаз на злого Хагена ни разу не подняв.

И вот владетель Тронье промолвил: "Государь,

Не худо бы с сестрою вам сблизиться, как встарь.

Когда б опять в доверье к Кримхильде вы вошли,

Клад нибелунгов мы б к себе на Рейн перевезли".

Король сказал: "Считаю совет разумным я

И попрошу, чтоб братья – они ведь с ней друзья

Кримхильду убедили со мною примириться".

На это Хаген возразил: "Она не покорится".

С маркграфом Гере вместе был Ортвин призван в зал.

Отправиться к Кримхильде король им приказал.

Млад Гизельхер и Гернот сопровождали их,

И Гернот стал увещевать сестру в словах таких:

"Довольно о супруге скорбеть вам день и ночь.

Он умер, и слезами ему нельзя помочь.

Король, наш брат, клянется вам, госпожа, к тому же,

Что нет у вас причин винить его в убийстве мужа".

Она сказала: "В этом я не виню его.

Убил не он, а Хаген супруга моего.

Злодею я открыла, где Зигфрид уязвим,

Зато и каюсь, что была столь откровенна с ним.

Когда б я мужней тайны не выдала сама,

Мне б не пришлось от горя теперь сходить с ума.

Нет, тех, кем сгублен Зигфрид, я не могу простить".

Тут начал Гизельхер сестру за Гунтера просить.

Она дала согласье на встречу с королем,

И к ней явился Гунтер со всем своим двором.

Лишь Хаген не решился отправиться туда

Уж слишком много причинил Кримхильде он вреда.

А Гунтер оправдался и ею был прощен.

С сестрой расцеловался в знак примиренья он.

Давно бы уж поладить сумел с Кримхильдой брат,

Когда бы он не чувствовал, что вправду виноват.

Немало при свиданье пролито было слез.

Забыла зло Кримхильда всем, кто ей вред нанес,

И в сердце затаила лишь к Хагену вражду

Ведь это он один навлек на Зигфрида беду.

Затем вдове внушили, что клад на Рейн она

Из края нибелунгов перевезти должна:

Как свадебный подарок, его ей дал супруг,

И неразумно выпускать сокровище из рук.

Она за этим кладом, который в недрах гор

Могучий карлик Альбрих стерег с давнишних пор,

Послала восемь тысяч бургундов удалых.

Вели с собою Гизельхер, а также Гернот их.

Гостей завидел Альбрих и так сказал друзьям:

"Отряжены Кримхильдой они за кладом к нам.

Я ж отказать не смею владычице своей

Как свадебный подарок клад супругом отдан ей.

Осталось бы, конечно, сокровище у нас,

Когда б бесстрашный Зигфрид до срока не угас

И не исчез бесследно в могиле вместе с ним

Плащ-невидимка, что всегда героем был носим.

Уж лучше б не был витязь заброшен к нам судьбою:

Себе на горе взял он плащ-невидимку с бою

И добыл во владенье край отдаленный наш".

Тут побежал разыскивать ключи от клада страж.

Под самою горою разбили рейнцы стан,

И братьям королевы был клад несметный сдан.

Они на берег моря его перевезли

И стали для отправки в Вормс грузить на корабли.

О нем чудес немало рассказывают были;

Четыре дня и ночи с горы его возили

Двенадцать до отказа нагруженных возов,

И в сутки делал каждый воз не меньше трех концов.

Лишь золото да камни тот составляли клад.

Когда бы дать в нем долю на свете всем подряд,

Он и на марку меньше от этого б не стал.

Недаром Хаген так давно им завладеть мечтал.

Был там и жезл волшебный: кто им владеть умел,

Тот власть над целым миром в своих руках имел.

Утратил смелый Альбрих не только клад в те дни:

За Гернотом уехала и часть его родни.

Когда же возвратились два короля домой

И в Вормсе клад вернули сполна сестре родной,

Там золотом набили все башни и подвалы.

Сокровища несметнее на свете не бывало.

Но тысячею кладов Кримхильда б поступилась

И стать последней нищей охотно согласилась,

Когда б супруга к жизни могла вернуть она.

Вовеки мужу не была столь предана жена.

Теперь, когда Кримхильде был клад ее вручен,

На Рейн съезжаться стали бойцы со всех сторон,

И так их осыпала подарками вдова.

Что повсеместно шла о ней похвальная молва.

Стал государю Хаген нашептывать с тревогой:

"И бедным и богатым дарит она так много,

Что витязи на службу к ней повалят валом,

А это для Бургундии не кончится добром".

"Сестра – хозяйка клада, – изрек король в ответ.

Как с ним она поступит, мне, право, дела нет.

Утратить слишком страшно мне вновь приязнь ее,

Чтоб я мешал ей расточать имущество свое".

На это молвил Хаген: "Нет, женщину вовек

Не подпустил бы к кладу разумный человек.

Богатства у Кримхильды вам отобрать пора,

Пока вас до беды, король, не довела сестра".

Сказал державный Гунтер: "Поклялся я, что впредь

Кримхильде не придется обид от нас терпеть,

И слова не нарушу: она – сестра моя".

Воскликнул Хаген: "Пустяки! За все в ответе я".

Ему поддался Гунтер, обет свой преступил

И у вдовы отобран тот клад несметный был,

Ключи ж от клада в руки дал Хагену король.

Был этим Гернот оскорблен, как никогда дотоль.

А Гизельхер воскликнул: "Я Хагена уйму

И притеснять Кримхильду не разрешу ему.

Давно б его осек я, не будь мы с ним в родстве".

Так вновь был нанесен ущерб беспомощной вдове.

Промолвил Гернот: "В тягость нам будет этот клад.

Его мы в воды Рейна опустим, милый брат,

Чтоб не вселял он зависть вовеки ни в кого".

Тут к Гизельхеру, вся в слезах, пришла сестра его.

Она сказала: "Брат мой, сестре защитой будь.

Заставь вдове несчастной ее добро вернуть".

Ей Гизельхер ответил: "Уехать надо нам.

Когда ж воротимся, твой клад тебе верну я сам".

Сопровождать в дорогу трех братьев-королей

Отправилось немало вассалов и друзей.

Один лишь Хаген дома остаться пожелал

Кримхильде горе новое он приуготовлял.

Пока в отъезде были три венценосных брата,

В Лохгейм на Рейне Хаген увез тот клад богатый

И утопил, чтоб после воспользоваться им,

Но так и не пришлось ему владеть добром чужим.

Когда в столицу братья вернулись наконец,

С толпою дам Кримхильда явилась во дворец.

Узнав, что ей обида нанесена опять,

Не мог негодования млад Гизельхер сдержать.

В своих владыках Хаген такую вызвал злость,

Что двор ему покинуть на долгий срок пришлось,

Но все ж был королями прощен вассал опальный.

Зато стяжал он ненависть вдовы многострадальной.

Еще когда им в реку клад не был погружен,

Друг другу дали клятву три короля и он,

Не прикасаться к кладу, покуда жизнь их длится,

И никому не открывать, где он теперь хранится.

А для вдовы настала печальная пора.

Ее всего лишили – и мужа и добра,

И сердце ей томили обида и кручина,

Предел которым положить сумела лишь кончина.

Так, после смерти мужа, – я вам ручаюсь в том,

Тринадцать лет Кримхильда жила, скорбя о нем.

О Зигфриде не в силах забыть она была,

За что и воздавалась ей людьми везде хвала.

АВЕНТЮРА XX. О ТОМ, КАК КОРОЛЬ ЭТЦЕЛЬ ПОСЛАЛИ БУРГУНДИЮ ЗА КРИМХИЛЬДОЙ

По смерти Хельхи Этцель стал спрашивать друзей,

Кого б ему вторично избрать женой своей.

"Коль в брак вступить вы склонны, – ответили друзья,

Пошлите сватов, государь, в бургундские края.

Живет вдова на Рейне, прекрасна и знатна.

Супругу вашу Хельху заменит вам она.

Достойней, чем Кримхильда, для вас подруги нет

На ней сам Зигфрид был женат, тому тринадцать лет".

"Мне, – рек державный Этцель, – Кримхильда не чета.

Язычник я доселе, она же чтит Христа,

И если б согласилась вдова моею стать,

Я б это, без сомнения, за чудо мог считать".

Вельможи возразили: "Попробовать не грех.

Славнее и богаче вы государей всех.

Достоинства такие прельстить вдову должны,

А вам вовеки не найти прекраснее жены".

"Кому из вас, – промолвил им Этцель в свой черед,

Знакомы край прирейнский и тамошний народ?"

"Кримхильду в колыбели когда-то я качал,

Так Рюдегер Бехларенский владыке отвечал.

И братьев королевы я знал в былые дни.

Зовутся Гунтер, Гернот и Гизельхер они.

Разумные в совете, отважные в бою,

Они ревниво берегут честь предков и свою".

Спросил маркграфа Этцель: "Мой друг, скажи мне честно,

Насколько между нами супружество уместно

И вправду ли Кримхильда так хороша собой.

Что лучшие мои друзья одобрят выбор мой".

"Мой государь, красива жена у вас была,

Но прелестью Кримхильда и Хельху превзошла.

Прекрасней королевы не видел мир вовек.

Тот, кто супругом станет ей, – счастливый человек".

Воскликнул Этцель: "Сватай Кримхильду за меня

И знай, что если только я доживу до дня,

Когда на ложе с нею взойти удастся мне,

За труд ты будешь, Рюдегер, вознагражден вполне.

Коль ехать ты согласен, дадут тебе и свите

Коней, оружье, платье – все, что ни захотите.

Ни в чем нужды не будешь ты знать, мой друг, в пути.

Лишь постарайся в жены мне Кримхильду привезти".

Но Рюдегер учтиво сказал ему в ответ:

"Нет, ваше достоянье мне расточать не след.

Меня казной так щедро вы оделили встарь,

Что ваш посол вас не введет в расходы, государь".

Державный Этцель молвил: "В дорогу поспеши,

А я здесь буду небо молить от всей души

О полном и скорейшем успехе сватовства.

Дай бог, чтоб не отринула моей любви вдова".

Маркграф ответил: "Скоро я двинусь за рубеж,

Но платьем и оружьем позапасусь допрежь,

Чтоб мы себя на Рейне сумели показать,

Туда с собой пятьсот мужей я собираюсь взять.

Хочу я, чтоб бургунды при нашем появленье

О том, кому мы служим, сказали в изумленье?

"Неслыханно, наверно, их государь силен,

Коль может столько витязей послать в посольство он (...?)

А вы не дозволяйте советчикам дурным

Твердить, что был Кримхильдой сын Зигмунда любим.

В стране гостил он вашей, и вы его знавали.

Воитель столь же доблестный на свете был едва ли".

"Ну, что ж! – воскликнул Этцель. – Коль был женат на ней

Славнейший и знатнейший из всех богатырей,

Искать руки Кримхильды отнюдь не стыдно мне

И для меня ее краса желаннее вдвойне".

Тут Рюдегер закончил: "Коль вы на брак согласны,

Дам знать я Готелинде, жене моей прекрасной,

Что вы к Кримхильде сватом отправили меня.

На сборы ж надо будет мне двадцать четыре дня".

Гонца в родной Бехларен послал к жене маркграф,

И к радости и к скорби ей повод вестью дав;

Да, мужу лестно сватом у государя быть,

Но можно ль Хельху милую когда-нибудь забыть?

Когда была ей новость гонцом сообщена,

Спросила со слезами сама себя она,

Какую королеву теперь пошлет ей бог,

И Хельху вспомнила добром, и подавила вздох.

С усердьем долг исполнить всегда готов и рад,

Из Венгрии уехал через неделю сват.

Он по пути был Вену намерен посетить,

Чтоб там для спутников своих одежду захватить.

А Готелинда с дочкой в Бехларене родном

Свиданья ожидали с супругом и отцом.

Снедало нетерпенье их девушек и дам

Хотелось всем скорей предстать приезжим удальцам.

Маркграф одежду в Вене взял для своих людей.

Немалый груз был взвален на вьючных лошадей,

Но так обоз надежно оберегала стража,

Что на него никто в пути не покусился даже.

Когда маркграф в Бехларен привел бойцов своих,

Нашел он помещенье для каждого из них

И к каждому отнесся с радушием большим.

Как Готелинда счастлива была свиданью с ним!

Была их дочка рада еще сильней, чем мать;

Отца давно хотелось ей снова повидать;

К тому ж взглянуть на гуннов она была не прочь.

С улыбкою промолвила им маркграфиня-дочь:

"Привет тебе, отец мой, и вам, его бойцы!"

Учтиво поклонились в ответ ей удальцы.

А знатной Готелинде хотелось одного

Скорее все повыспросить у мужа своего.

Когда лежал в постели с ней за полночь супруг,

Она ему шепнула: "Не скажешь ли, мой друг,

Зачем владыкой гуннов ты послан в край чужой".

Ответил Рюдегер: "Скажу с охотою большой.

К бургундам государем как сват я отряжен.

Взамен прекрасной Хельхи подругу ищет он,

И этою подругой Кримихильда стать должна.

Власть над землею гуннскою разделит с ним она".

Жена ему: "Удачи моли себе у бога.

Слыхали о Кримхильде хорошего мы много.

Она, как Хельха, будет нам доброй госпожою,

И государыне такой я рада всей душою".

"Любезная супруга, – маркграф в ответ сказал,

Тех витязей, которых с собой на Рейн я взял,

Одеждою пристойной снабдить не премини,

Чтоб в путь с душой спокойною отправились они".

Сказала маркграфиня: "Любого из бойцов,

Коль он принять подарок из рук моих готов,

Всем, что в дороге нужно, снабжу охотно я".

Маркграф в ответ: "Приятна мне такая речь твоя".

Шелк и меха достала она из кладовых.

Плащи нашили дамы для витязей лихих

И в новое одели их с головы до ног.

Супруге ткани выбирать сам Рюдегер помог.

С рассветом дня седьмого своих людей посол

Через страну баварцев в Бургундию повел,

И хоть добра немало отряд с собою вез,

Разграбить не смогли в пути разбойники обоз.

На Рейн посол приехал через двенадцать дней.

Дошло о том известье до братьев-королей,

И в зал дворцовый Гунтер вассалов пригласил.

Когда же собрались они, король у них спросил,

Кто знает, что за люди к его двору явились.

Меж тем, на гуннов глядя, прохожие дивились

Обилию поклажи и платьям дорогим.

Как видно, гости знатные пожаловали к ним.

Был размещен на отдых уже весь люд приезжий,

А во дворце и в Вормсе шли разговоры те же

Кто эти иноземцы и прибыли отколь.

"Как звать их?" – кликнув Хагена, спросил его король,

Сказал владетель Тронье: "Ответить бы не прочь я,

Да нужно мне сначала увидеть их воочью.

Вот если я ответа вам и тогда не дам,

То, значит, из далеких стран они явились к нам".

Пришельцы отдохнули с дороги сколько надо,

Затем переменили обычные наряды

На пышную одежду искусного покроя

И вслед за сватом во дворец поехали толпою.

Отважный Хаген молвил, когда взглянул в окно:

"Хоть я в гостях и не был у Этцеля давно,

Но вам могу ручаться, что скачет там стремглав

Не кто иной, как Рюдегер, бехларенский маркграф".

Рек Гунтер: "Не поверю я, Хаген, никогда,

Чтоб он из края гуннов приехал к нам сюда".

Король еще не кончил, как Хаген увидал,

Что Рюдегера правильно в прибывшем угадал.

Он выбежал с друзьями во двор встречать гостей,

А там уже слезало пятьсот бойцов с коней,

Все в панцирях блестящих и платье дорогом.

Оказан гуннским воинам был ласковый прием.

"Привет, – воскликнул Хаген, – вам гости дорогие,

Бехларенский правитель и витязи лихие!

Мы рады видеть в Вормсе столь доблестных бойцов".

Порадовала речь его приезжих удальцов.

Бургунды обступили гостей со всех сторон,

И молвил Ортвин Мецский, послу отдав поклон:

"Ничей приезд доныне – ив этом нет сомненья

Нас так еще не радовал, как ваше посещенье".

За честь сказал "спасибо" от всей души посол

И со своей дружиной в дворцовый зал пошел.

В то время находился с друзьями Гунтер там.

Король, любезно с места встав, направился к гостям.

К ним подошел и Гернот, за старшим братом вслед.

Послу с большим радушьем ответив на привет

И обласкав героев, что вместе с ним вошли,

Маркграфа взяли за руки учтиво короли.

Бехларенца бок о бок с собою усадил

В знак уваженья Гунтер, и кравчий нацедил

Приезжим вдоволь меду и лучшего вина,

Какое может произвесть прирейнская страна.

Встречать гостей явился млад Гизельхер поспешно,

С ним Гере, Данкварт, Фолькер, и все они сердечно

Поздравили с приездом достойного посла.

Равно, как прочим, встреча с ним приятна им была.

Шепнул владетель Тронье бургундскому владыке:

"Мы оказать всем гуннам должны почет великий.

Муж милой Готелинды – наш старый, верный друг.

Примите же поласковей его бойцов и слуг".

Державный Гунтер молвил: "Желаньем я сгораю

Узнать, что происходит в далеком гуннском крае.

Надеюсь, Этцель с Хельхой здоровы, как и встарь?"

Маркграф ему: "Отвечу вам охотно, государь".

Встал Рюдегер и встали все, кто вошел с ним в зал.

"Коль вы узнать хотите, – он королю сказал,

Что за событья ныне у нас в стране случились,

Дозвольте передать ту весть, с какой мы к вам явились".

"Маркграф, – воскликнул Гунтер, – ждать не намерен я",

Пока ко мне сойдутся держать совет друзья,

И выслушать согласен сейчас же вашу весть.

Вас самолично принимать считаю я за честь".

Сказал посол достойный: "Король великий мой

Вас повелел уверить, что предан всей душой

И вам, властитель рейнский, и вашим ближним он.

Всем вормсцам от него привез я дружеский поклон.

Вам сообщает также о горе он своем.

Его супруга Хельха уснула вечным сном.

Она осиротила, так рано умерев,

И всех нас, подданных ее, и многих знатных дев,

Которые взрастали с младенчества при ней.

Никто о них не сможет заботиться нежней.

Безмерною печалью страна и двор объяты,

А Этцелю не позабыть вовек такой утраты".

Державный Гунтер молвил: "Пусть бог воздаст ему

За дружеские чувства к народу моему.

Все рады здесь привету, который нам он шлет,

И услужить ему всегда готовы в свой черед".

Сказал отважный Гернот, Бургундии король:

"Весть о кончине Хельхи нам причиняет боль:

Мы все за добродетель ее глубоко чтили".

И это вормсцы многие немедля подтвердили.

Тут Рюдегер почтенный заговорил опять:

"Мне, государь, дозвольте еще кой-что сказать.

Поведать вам по правде велел мой господин,

Как ныне, Хельху схоронив, тоскует он один.

А он слыхал, что Зигфрид погиб во цвете лет

И у Кримхильды милой супруга больше нет.

Поэтому он просит руки вдовы прекрасной,

Чтоб с нею разделить престол, коль вы на то согласны".

Сказал любезно Гунтер – всегда он был учтив:

"Я не могу ответить, Кримхильду не спросив,

По нраву ли придется ей ваше предложенье.

Дня через три я сообщу вам о ее решенье".

Бургунды так убрали покои для гостей,

Что Рюдегер подумал: "Я здесь среди друзей".

Пеклись о нем все вормсцы, а Хаген – тот вдвойне:

С маркграфом он дружил, гостя у Этцеля в стране.

Велев посланцу гуннов ответа ждать три дня,

Король распорядился, чтоб вся его родня

И все его вассалы пришли держать совет,

Должна супругой Этцеля Кримхильда стать иль нет.

Отдать ее за гунна все согласились разом,

И только Хаген молвил: "Утратили вы разум!

Нам этот брак, напротив, расстроить надлежит,

Что там ответить Этцелю Кримхильда ни решит".

"Ну, нет! – воскликнул Гунтер. – Она – сестра моя,

И сестриному счастью мешать не вправе я.

Коль Этцелю готова женой Кримхильда стать,

О лучшей доле для нее не можем мы мечтать".

"Отвергли б, – бросил Хаген, – вы это сватовство,

Коль Этцеля бы знали, как знаю я его.

Ведь если в самом деле он трон разделит с нею,

Недешево расплатитесь вы за свою затею".

Король ему ответил: "Вовек тому не быть.

К тому же и не смог бы наш зять нас погубить:

Мы никогда не будем застигнуты врасплох".

Но Хаген вновь и вновь твердил: "Король, расчет ваш плох".

Спросили Гизельхера и Гернота потом,

Быть иль не быть Кримхильде за гуннским королем,

И оба брата дали согласие на брак.

Не удавалось убедить лишь Хагена никак.

Тут Гизельхер Бургундский стал вразумлять вассала:

"Кримхильде причинили вы, Хаген, зла немало,

И если счастье снова познать ей суждено,

То вам замужеству ее препятствовать грешно".

Млад Гизельхер добавил: "На вас одном вина

За то, что к вам враждою сестра моя полна:

Вред столь безмерный вами Кримхильде нанесен,

Что в горе и несчастиях ей равных нет средь жен".

Рек Хаген: "Я б не спорил, не знай я наперед,

Что, коль женою Этцель Кримхильду назовет,

Она, наш давний недруг, возьмет-таки свое:

Немало будет витязей на службе у нее".

На эти речи Гернот ответил: "Не беда!

Нам ни сестра, ни Этцель не причинят вреда:

Покуда оба живы, мы к гуннам ни ногой.

Нет, честь не дозволяет нам расстроить брак такой".

Твердил упрямо Хаген: "С ума сошли вы, что ли?

Ведь коль заменит Хельху Кримхильда на престоле,