Текст книги "Песнь о Нибелунгах"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

В поход пошли и Данкварт, и Ортвин Мецский с ним

Прославиться в сражении легко бойцам таким.

Сказал могучий Зигфрид: "Король, останьтесь тут.

Коль скоро ваши люди в поход со мной идут,

Живите в Вормсе мирно и охраняйте дам.

Ни вас, ни ваших подданных в обиду я не дам.

Врагам, идущим к Рейну, чтоб Вормсом овладеть,

Я докажу, что лучше б им по домам сидеть,

И сам победоносно по землям их пройду.

Они вам вызов бросили себе же на беду".

От Рейна через Гессен, противнику навстречу,

Повел дружину Зигфрид, вступить готовый в сечу.

В пути он жег и грабил окрестную страну

Пусть пожалеют недруги, что начали войну.

Когда ж достигло войско саксонских рубежей,

Не подступал вовеки к ним супостат страшней!

Неустрашимый Зигфрид соратников спросил:

"Кому с оруженосцами прикрыть поручим тыл?"

Ответили бургунды: "Известен Данкварт силой.

Пусть вместе с молодежью нас прикрывает с тыла.

А коль ему в придачу мы Ортвина дадим,

В любом бою останется отряд наш невредим".

Тогда промолвил Зигфрид: "Я сам в дозор поеду.

Коль над врагом желаем мы одержать победу,

Нам надо знать, откуда на нас он двинет рать".

И начал отпрыск Зигмунда доспехи надевать.

В дорогу снарядившись, он приказанье дал,

Чтоб войско взяли Хаген и Гернот под начал,

И во владенья саксов, один, погнал коня,

Немало шлемов изрубил он там в теченье дня.

И вот он видит в поле несметные войска.

Людей в них сорок тысяч иль больше сорока.

Неизмеримо меньше у Зигфрида бойцов,

Но храбреца лишь радует обилие врагов.

Вдруг витязю навстречу другой наездник мчит.

Он в панцире и шлеме, при нем копье и щит.

Врагом замечен Зигфрид, и враг замечен им,

И вот уже сближаются они один с другим.

А был, – скажу вам это, – тот всадник удалой,

Чей щит сверкал на солнце отделкой золотой,

Сам Людегаст: он тоже отправился в дозор.

Скакун под датским королем летел во весь опор.

Датчанин гневным взглядом окинул чужака.

Коням всадили шпоры наездники в бока.

Во вражий щит нацелясь, склонились копья их,

И Людегаст встревожился, хоть был могуч и лих.

С разбега сшиблись кони и на дыбы взвились,

Потом друг мимо друга, как ветер, пронеслись.

Бойцы их повернули и съехались опять,

Чтоб счастье в схватке яростной мечами попытать.

Врага ударил Зигфрид, и дрогнула земля.

Столбом взметнулись искры над шлемом короля,

Как будто кто-то рядом большой костер зажег.

Бойцы друг друга стоили: взять верх никто нс мог.

Все вновь и вновь датчанин разит врага сплеча.

Щиты звенят протяжно, встречая сталь меча.

Тут, Людегаста видя в опасности большой,

На помощь тридцать воинов спешат к нему толпой,

Но поздно: крепкий панцирь, сверкающий огнем,

Уже три раза Зигфрид успел рассечь на нем.

Весь меч у нидерландца от вражьей крови ал.

Беду почуял Людегаст и духом вовсе пал.

Он запросил пощады, сказал, кто он таков,

Поклялся, что вассалом стать Зигфриду готов.

Но в этот миг примчались и бой пришельцу дали

Те тридцать датских воинов, что схватку увидали.

Свою добычу Зигфрид не отдал им назад.

Воитель знал, что пленник и знатен и богат,

И за него сражался столь яростно и люто,

Что всем его защитникам пришлось куда как круто.

В живых один остался из тридцати датчан.

В залитом кровью шлеме он ускакал в свой стан,

Где горестную новость все угадали сразу

Служили раны вестника заменою рассказу.

Когда узнало войско, что в плен попал король,

Вассалам датским сердце стеснили страх и боль,

А Людегер от гнева побагровел с лица

Так он скорбел, что брат его в руках у пришлеца.

Так Людегаст отважный и угодил в полон,

И был в бургундский лагерь насильно увезен,

Где Зигфрид под охрану сдал Хагену его,

И эта весть в уныние не ввергла никого.

Поднять знамена Зигфрид бургундам дал приказ.

"Вперед! – воззвал он к войску. – Ждет нынче слава нас.

И если не погибну я от руки врагов,

Появится в Саксонии сегодня много вдов.

За мной, герои Рейна! Не отставать, друзья!

Вам прорублю дорогу сквозь вражье войско я

И покажу, как шлемы раскалывать мечом.

Мы с Людегера дерзкого навеки спесь собьем".

Тут Гернот и бургунды вскочили на коней,

И поднял Фолькер знамя над головой своей.

За шпильманом могучим все устремились в бой.

Блистательное зрелище отряд являл собой.

Хоть тысяча, не больше, бургундов шли в набег

Да с ними нидерландцев двенадцать человек,

От пыли, взбитой ими, померк вокруг простор.

Щиты их золоченые огнем слепили взор.

Тем временем и саксы выстраивались к бою.

Мечи их отличались отменной остротою.

С врагом рубиться насмерть была готова рать.

Кому же земли с замками охота отдавать?

Вот их вожди воззвали к воителям: "Вперед!"

Но тут на саксов Зигфрид ударил в свой черед

Со свитой, в Вормс прибывшей с ним из родных краев.

Немало обагрила кровь в тот день стальных клинков.

Разили Синдольт, Хунольт и Гернот наповал

Столь быстро, что датчанин иль сакс не успевал

Им доказать, как лихо умеет драться он.

Немало слез тот бой исторг из глаз прекрасных жен.

Бесстрашный Фолькер, Хаген и Ортвин бились так,

Что с каждым их ударом еще один шишак

Напитывался кровью и от нее тускнел.

Свершил и Данкварт доблестный немало славных дел.

Датчане тоже были в бою не новички.

В щиты вонзались с лязгом булатные клинки,

И ветер гул ударов над полем разносил.

Дрались, под стать союзникам, и саксы что есть сил.

Бургунды напирали на саксов и датчан,

Им нанося немало таких глубоких ран,

Что кровь, залив доспехи, стекала на седло.

Сражение у витязей за честь и славу шло.

А в самой гуще боя стоял немолчный стук

То Зигфрид Нидерландский крушил щиты вокруг.

Делила с ним дружина нелегкий ратный труд:

Куда бы он ни ринулся, она уж тут как тут.

По ярким шлемам саксов текла ручьями кровь.

В ряды их королевич врубался вновь и вновь.

За ним никто из рейнцев не поспевал вдогон.

Клинком себе прокладывал путь к Людегеру он.

Три раза нидерландец сквозь вражью рать пробился.

Затем могучий Хаген с ним рядом появился,

И тут уж утолили они свой пыл сполна:

Урон немалый понесла саксонская страна.

Но Зигфрида приметил и Людегер лихой.

Узрев, как он вздымает в бою над головой

Клинок свой, добрый Бальмунг, и саксов им разит,

Король в душе почувствовал жестокий гнев и стыд.

Кругом кипела схватка, звенела сталь мечей.

Полки бросались в сечу все злей и горячей,

Но чуть сошелся Зигфрид с противником своим,

Как саксы прочь отхлынули – так страшно стало им.

Когда их властелину поведали о том,

Что Людегаст отважный захвачен был врагом,

Он долго мнил, что брата лишь Гернот мог пленить,

И только под конец узнал, кого ему винить.

Король с такою силой нанес удар врагу,

Что конь под нидерландцем шатнулся на бегу,

Однако не свалился, и через миг седок

Вновь яростно обрушиться на Людегера смог.

А Хаген, Данкварт, Фолькер и Гернот гнали прочь

Всех саксов, государю пытавшихся помочь.

Им славно Синдольт, Хунольт и Ортвин помогали.

Удары их без промаха бегущих настигали.

Меж тем сошлись вплотную два царственных бойца.

Хотя над ними копья свистели без конца

И дротики впивались в край их щитов стальных,

Лишь за своим противником следил любой из них.

Вот спешились герои и начали опять

Ударами лихими друг друга осыпать,

Не замечая даже, что бой вокруг идет

И в них, что ни мгновение, летит копье иль дрот.

У короля порвалась застежка под щитом.

Почуял королевич, что справится с врагом.

Уже немало саксов умолкнуло навек.

Ах, сколько ярких панцирей меч Данкварта рассек!

Вдруг Людегер, чей натиск вторично был отбит,

Увидел, что короной украшен вражий щит.

Король могучий понял, что за боец пред ним,

И крикнул громким голосом воителям своим:

"Мои вассалы, битву прервите сей же час.

Сын Зигмунда сегодня войной пошел на нас.

Здесь Зигфрид Нидерландский – его я узнаю.

Видать, сам черт привел меня столкнуться с ним в бою",

Велел он, чтоб дружина знамена опустила.

Ему на мир врагами дано согласье было,

Коль с ними, как заложник, на Рейн поедет он.

Так Людегер был Зигфридом в покорность приведен.

Вожди посовещались и прекратили бой.

Сложили наземь саксы, нарушив ратный строй,

Кто щит, кто шлем разбитый, кто целиком доспех

Следы мечи бургундские оставили на всех.

Отдав приказ носилки для тех соорудить,

Кто из-за ран тяжелых совсем не мог ходить,

Меж пленных стали Гернот и Хаген выбирать

На Рейн пятьсот заложников им удалось угнать.

Датчане возвратились на родину бесславно.

Снедало их унынье, а саксов и подавно:

Не принесла им битва удачи и похвал,

Любой из них о родиче иль друге горевал.

Вновь к Вормсу шли бургунды, доспехи взяв на вью:

В сражении победу добыл им гость и друг,

И в том, что только Зигфрид рассеял их врагов,

Любой дружинник Гунтера поклясться был готов.

Гонцов проворных Гернот послал на Рейн вперед.

"Пускай друзья узнают, что кончился поход

И что за честь бургундов я постоять сумел,

Свершив с дружиной нашею немало славных дел".

Гонцы-оруженосцы, не мешкая в пути,

В столицу поспешили известье привезти.

Возликовали вормсцы, забыв свои печали,

И женщины расспрашивать гонцов не уставали

О подвигах бургундов, об их борьбе с врагом.

Был и к Кримхильде позван один гонец тайком:

Поговорить открыто она не смела с ним

Ведь вместе с войском шел и тот, кто ею был любим.

Когда в покой к Кримхильде посланец был введен,

Такую речь услышал от королевны он:

"Скажи мне все, что знаешь, и коли весть – не ложь,

Ты здесь получишь золото и друга обретешь.

Ответь, как брат мой Гернот и все мои друзья,

И многих ли меж ними недосчитаюсь я,

И кто был в битве первым, поведай непритворно-).

"Меж нами трусов не было, – сказал гонец проворный,

Но тем, кто всех смелее давал отпор врагу,

И верьте, королевна, ни словом я не лгу,

Был Зигфрид Нидерландский, ваш благородный гость,

Чьи подвиги в сражении мне видеть довелось.

Хоть мощный Хаген, Данкварт и прочие бойцы

Себя на поле боя вели, как храбрецы,

Все их труды – забава, пустая трата сил

В сравнении с деяньями, что Зигфрид совершил.

С противником могучим они сражались честно,

Но то, что сделал Зигфрид, поистине чудесно.

Никто не знает счета убитым им врагам.

Поплакать он о родичах заставил многих дам.

Он друга сердца отнял из них не у одной.

Обрушивал на шлемы он свой клинок стальной

Так, что ручьем багряным хлестала кровь из ран.

Всем взял воитель доблестный: он смел и в сече рьян.

Чинил и Ортвин Мецский врагу немалый вред:

Кто был хоть раз в сраженье его мечом задет,

Тот ранен или тлеет в сырой земле теперь.

Но никогда еще никто не нес таких потерь,

Какие войско саксов, – признаюсь в этом смело,

Сражаясь с вашим братом, от Гернота терпело.

Бургунды были в битве так грозны и ужасны,

Что больше вражьи происки их чести не опасны.

Врагов свергали наземь они с лихих коней.

Все поле оглашали удары их мечей.

Так безудержно рейнцы кипели пылом бранным,

Что лучше б бой не затевать ни саксам, ни датчанам

Когда пошла стеною на саксов наша рать,

Бойцы из Тронье тоже себя им дали знать.

Немало жизней Хаген пресек мечом своим.

Найдется что порассказать о нем его родным.

А Синдольт, Хунольт, Румольт, за Гернотом идя,

С противником рубились не хуже их вождя,

И Людегеру долго себя придется клясть

За то, что он осмелился на Гунтера напасть.

И все же высший подвиг, каким себя навек

В кровавой битве может прославить человек,

Был Зигфридом могучим бестрепетно свершен.

Толпу вельможных пленников ведет с собою он.

Отважный витязь силой принудил к сдаче их.

Им Людегаст захвачен, король датчан лихих,

И Людегер Саксонский, его державный брат.

Еще о многом, госпожа, я вам поведать рад.

Двух этих государей взял нидерландец сам.

И раньше доставалось немало пленных нам,

Но все ж намного меньше, чем он ведет с собой".

Рассказ гонца был по сердцу Кримхильде молодой.

"Пятьсот иль больше даже из них идут пешком,

А восемьдесят стража, – вы знать должны о том,

Ввиду их ран тяжелых сама должна нести.

Вот что такое Зигфриду стать поперек пути!

Спесивцы объявили Бургундии войну,

А ныне оказались у Гунтера в плену

И к радости всех вормсцев сегодня будут здесь".

Весельем преисполнила Кримхильду эта весть.

Алее свежей розы она зарделась вдруг

При мысли, что вернется ее сердечный друг,

Что юный витязь Зигфрид остался цел в бою.

Порадовалась девушка и за родню свою.

Красавица сказала: "Тебе за твой рассказ

Отсыплю десять марокv я золотом сейчас

И подарю одежду, расшитую шелками".

Не худо весть приятную доставить знатной даме!

И золото и платье дала гонцу она.

Меж тем ее подружки столпились у окна

И вскоре увидали, как к городу идет

Отряд бургундских витязей, закончивший поход.

Несли того, кто ранен; шел тот, кто невредим.

Внимать приветным кликам не стыдно было им.

Верхом поехал Гунтер воителей встречать.

Он, горести свои забыв, повеселел опять.

К своим и к чужеземцам равно был ласков он,

Как это и пристало тому, кто сел на трон:

Питать король обязан признательность к вассалам,

За честь его сражавшимся с бесстрашьем небывалым.

Затем державный Гунтер порасспросил дружину,

Кто из бойцов бургундских нашел в бою кончину.

Убитых насчитали всего лишь шестьдесят.

Оплакали, как водится, тех, кто могилой взят.

На уцелевших тоже оставил метку враг:

Почти у всех изрублен был щит или шишак.

У стен дворца дружина сошла с лихих коней.

Вокруг толпа несметная хвалу гремела ей.

По Вормсу Гунтер войско расставил на постой,

Велев, чтоб принимали приезжих с теплотой,

А уж о тех, кто ранен, пеклись, как о родных.

Не обошел он милостью и пленников своих.

Он Людегасту молвил: "Я в Вормсе рад вас видеть.

Хотя меня жестоко дерзнули вы обидеть,

Теперь, когда вы пленник, я зла не помню вам.

Пусть Бог за дружбу верную воздаст моим друзьям".

Тут Людегер воскликнул: "Воздать им есть за что!

Заложников знатнее не брал еще никто.

Мы щедро вам отплатим казною и добром

За обращенье мягкое и ласковый прием".

Сказал король бургундский: "Свободу вам даю

В обмен на обещанье тайком страну мою

Не покидать, покуда не отпущу вас я".

Ему ответил Людегер: "Вот вам рука моя".

Распорядился Гунтер, чтоб всем был отдых дан.

В постели уложили тех, кто страдал от ран,

И принесли здоровым вино и крепкий мед,

Чтоб позабыли витязи, как труден был поход.

Убрали с глаз немало изрубленных щитов

И седел, побуревших от крови седоков,

Пусть жены слез напрасных при виде их не льют.

Недешево воителям дался их ратный труд.

Хотя гостей и было у Гунтера полно,

Всех – и своих и пленных – он чествовал равно;

А об увечных пекся он так самозабвенно,

Что сердце всех заложников завоевал мгновенно.

На тех, кто ранен, Гунтер казны не пожалел.

Он лекарей искусных приставить к ним велел

Пусть на ноги поднимут героев поскорей.

Осыпал и подарками король своих гостей.

Домой не соглашался их Гунтер отпустить

И всех просил в столице подольше погостить.

Собрав вельмож, он молвил: "Как наградить бойцов,

Столь доблестно Бургундию спасавших от врагов?"

Ответил брату Гернот: "Отпустим их отсель,

Но пусть они вернутся к нам через шесть недель,

И пиршество мы с вами в их честь устроим тут

Тогда уж раны тяжкие у многих заживут".

Собрался в Нидерланды и Зигфрид уезжать,

И сколько ни пытался хозяин возражать.

Его склоняя в Вормсе пожить еще чуть-чуть,

Не будь сестры у Гунтера, гость тронулся бы в путь.

Служил он не за плату – богат он без того,

К тому же сам хозяин в долгу был у него

За подвиги, которых так много он свершил

В тот день, когда с бургундами их недругов крушил.

Нет, лишь Кримхильды ради остался в Вормсе гость,

И вскоре увидаться ему с ней довелось.

Красавицу назвал он, как и мечтал, женой

И отбыл с новобрачною к отцу, в свой край родной.

Устраивал нередко в те шесть недель до пира

Для молодежи Гунтер забавы и турниры

И приказал за Вормсом, у самых рейнских вод,

Разбить просторные шатры для тех, кого он ждет.

Когда всего неделя до празднества осталась,

Красавица Кримхильда у братьев допыталась,

Что пир державный Гунтер намерен дать друзьям,

И эта весть заставила всех благородных дам

Сесть за шитье нарядов, не медля ни минуты.

Тем временем узнала и королева Ута,

Что в Вормс на пир прибудут соседи и вассалы.

Она достать из кладовых одежду приказала.

Блюдя обычай древний и честь детей своих,

Богато королева одела челядь их,

А также дам придворных без счета и числа

И в дар приезжим витязям по платью припасла.

АВЕНТЮРА V. О ТОМ КАК ЗИГФРИД ВПЕРВЫЕ УВИДЕЛ КРИМХИЛЬДУ

Все больше в Вормс на Рейне съезжалось с каждым днем

Бойцов, на праздник званных бургундским королем,

И всех гостей хозяин радушно привечал:

Любой в подарок скакуна и платье получал.

Всем приглашенным Гунтер, готовясь к торжеству,

Отвел места по сану, рожденью, старшинству,

Хоть только государей сошлось за тридцать там.

Соперничали в пышности наряды знатных дам.

Млад Гизельхер и Гернот со свитою своей

Достойно принимали пришельцев и друзей.

Приветливое слово для всех у них нашлось.

С почетом и учтивостью был встречен каждый гость.

Повсюду так сверкали и восхищали взгляд

То щит с отделкой пышной, то дорогой наряд,

То золотою нитью расшитое седло,

Что и у тяжко раненных уныние прошло.

Те, кто из-за увечий с постели встать не мог,

Забыли, что осталось им жить короткий срок.

Никто не думал больше о хворых и недужных:

Одно лишь было на уме у горожан досужных

Удастся ль этот праздник и что он им несет.

На пире королевском надеялся народ

Повеселиться вволю и всласть попить вина.

У всех бургундов радостью душа была полна.

В день троицын, с зарею, сошлись со всех концов

На берег Рейна толпы приезжих удальцов.

Собралось их пять тысяч иль более того

На шумное, нарядное, честное торжество.

Разумен был хозяин: давно заметил он,

Что нидерландский витязь в его сестру влюблен,

Хотя еще ни разу не видел Зигфрид той,

Что затмевала всех девиц своею красотой.

Неустрашимый Ортвин дал королю совет:

"Чтоб удался ваш праздник и было все как след,

Велите, пусть немедля пожалуют сюда

Красавицы, чьей прелестью Бургундия горда.

Отрады нет мужчине и скукой он томим,

Когда прекрасных женщин не видно рядом с ним.

Дозвольте и сестрице с гостями сесть за стол".

В восторг немало витязей такой совет привел.

Ответил славный Гунтер: "Я так и поступлю".

Признательны все были за это королю.

Он приказал, чтоб Ута и с ней сестра его,

Равно как все их женщины, пришли на торжество.

Подоставали дамы из скрынь и кладовых

Немало пышных платьев, уборов дорогих,

Запястья, серьги, кольца понадевали все

Пусть витязи приезжие дивятся их красе.

А юноши – те тоже мечтали, осмелев,

Привлечь к себе вниманье бургундских знатных дев,

Которых не случалось им видеть до сих пор.

Трон отдал бы любой из них за нежный женский взор.

Сто родичей приставил король к сестре своей,

Чтоб стражею почетной они служили ей.

Вкруг юной королевны с мечами шли они,

Как у владык Бургундии ведется искони.

В то утро дочку Ута на пир сопровождала,

И следовало с нею придворных дам немало

Сто или даже больше – в одежде дорогой.

Не меньше шло и девушек с Кримхильдой молодой.

Едва они успели с крыльца во двор сойти,

Как выстроились гости стеной вдоль их пути:

Любой воитель тешил себя надеждой сладкой,

Что сможет на красавицу взглянуть хотя б украдкой.

Как луч зари багряной из мрачных облаков,

Предстала королевна пред взором смельчаков,

И все свои печали забыл мгновенно тот,

Кто по прекрасной девушке томился целый год.

Каменьем драгоценным наряд ее сверкал,

А лик, как роза утром, был нежен, свеж и ал.

Когда б ей повстречался хулитель самый злобный,

И тот изъяна б не нашел в красавице подобной.

Как меркнут звезды ночью в сиянии луны,

Когда она на землю взирает с вышины,

Так дева затмевала толпу своих подруг.

Не диво, что у всех мужчин забилось сердце вдруг.

Шла пред Кримхильдой стража, ей расчищая путь,

А витязи теснились, чтоб только как-нибудь

Увидеть ту, чья прелесть слепила все глаза.

Взор Зигфрида туманили то счастье, то слеза.

Он сокрушенно думал: "Напрасные мечты!

Меня своей любовью не осчастливить ты,

А без тебя в могилу сведет меня тоска".

То в жар, то в дрожь от этих дум бросало смельчака.

У Зигмунда на диво пригожий сын возрос.

Казался он картиной, которую нанес

Художник на пергамент искусною рукой.

Мир не видал еще красы и статности такой.

Учтиво оттесняла толпу с дороги стража,

И гости расступались, не возмущаясь даже:

Такой восторг и радость в сердца бойцов лихих

Вселяла поступь чинная красавиц молодых.

Возвысил голос Гернот: "Мой господин и брат,

Здесь тот, кто всей душою вам услужить был рад,

И вы при всех за это должны воздать ему.

Вот мой совет, и слов своих назад я не возьму.

Пусть к Зигфриду Кримхильда с приветом обратится.

Подобная учтивость сторицей возместится.

Такую честь впервые сестра бойцу окажет,

И нас со славным витязем навеки дружба свяжет".

За нидерландцем Гунтер послал своих людей,

И был отыскан ими герой в толпе гостей.

"Ступайте к государю – перед лицом двора

Сегодня вас приветствием почтит его сестра".

Возрадовался Зигфрид, услышав эту весть.

Теперь он был не скорбью, а счастьем полон весь

При мысли, что Кримхильда с ним говорить должна.

Приветствовала дружески воителя она.

Предстал пред ней зардевшись прославленный смельчак,

А дочь почтенной Уты ему сказала так:

"Неустрашимый Зигфрид, примите мой привет".

И духом богатырь воспрял, надеждою согрет.

Он деве поклонился, и руку подала

Кримхильда нидерландцу и рядом с ним пошла,

На спутника украдкой бросая нежный взор.

Никто четы прекраснее не видел до сих пор.

Я утверждать не смею, считал иль нет герой,

Что руку пожимает она ему порой,

Но не могу поверить, что скрыть ей удалось

Любовь, которую в нее вселил отважный гость.

Ни ярким летним утром, ни в светлый день весенний

Не испытал воитель столь сладостных волнений,

Как в миг, когда бок о бок шел с тою наконец,

Кого с такой охотою повел бы под венец.

И каждый витязь думал: "Я был бы счастлив тоже

Пройтись с Кримхильдой рядом иль разделить с ней ложе".

Но в жизни не сумел бы никто среди гостей

Служить учтивей Зигфрида владычице своей.

Дружинники простые и гордые князья,

Все на чету смотрели, дыханье затая.

Поцеловать героя велел сестре король,

И тут еще счастливее стал гость, чем был дотоль.

Увидев это, молвил в сердцах король датчан:

"Привет Кримхильды куплен ценою многих ран

Нанес их Зигфрид в сече мне и бойцам моим.

Не приведи нас бог опять войну затеять с ним".

Вновь королевне стража очистила дорогу.

Направилась Кримхильда в собор молиться богу,

А с нею и вельможи, и много знатных дам,

Но разлучен был с девушкой герой при входе в храм.

Торжественно и чинно за нею свита шла,

И так была Кримхильда нарядна и мила,

Что всех мужчин при виде подобной красоты

Тревожили напрасные, но сладкие мечты.

Всю службу нетерпенье терзало удальца,

Хоть и благословлял он свой жребий без конца

За то, что благосклонность и нежность прочитал

Во взоре и пожатье той, о ком весь год мечтал.

В конце обедни первым покинул церковь он

И был, дождавшись девы, к ней снова подведен.

Вот тут героя стала Кримхильда в первый раз

Благодарить за то, что он бургундов в битве спас.

Красавица сказала: "Пусть по заслугам вам

Воздаст Господь за храбрость и преданность друзьям,

А мы вас будем, Зигфрид, всегда любить душевно".

И нидерландец с нежностью взглянул на королевну.

Он пламенно воскликнул: "Слугой везде и всюду

Я вплоть до самой смерти вам, госпожа, пребуду.

Что б вы ни приказали, свершить готов и рад

Я все для той, чьи милости мне слаще всех наград".

Двенадцать дней веселых шел в Вормсе пир горой,

И каждый день Кримхильду сопровождал герой,

Когда пора ей было на праздник выходить:

Во всем-то Гунтер Зигфриду старался угодить.

Шумя, смеясь, ликуя с зари и до зари,

Утехам предавались везде богатыри

И за столом в покоях, и под шатром небес.

Немало Ортвин с Хагеном творили там чудес.

Какою бы забавой ни пожелали вдруг

Приезжие развлечься, чтоб скоротать досуг,

Верх эти два бургунда немедля брали в ней

К великой чести Гунтера и всей страны своей.

Участвовать в забавах хотелось даже тем,

Кто из-за ран недавно не мог ходить совсем.

Теперь же снова с ними тягались их друзья

В умении владеть щитом, в метании копья.

Приветливый хозяин был щедр на угощенье

Ведь королю зазорно, когда за упущенья

Или за скупость гости корят его потом.

Всегда охотно сиживал он с ними за столом.

Сказал он на прощанье: "Я вам припас дары,

И взять их до отъезда вы будете добры.

Прошу, не отвергайте даянья моего.

Вам по заслугам, витязи, вручаю я его".

Ему в ответ датчане: "Спасибо вам за пир,

Но мы хотим, чтоб с нами вы заключили мир.

Без этого из Вормса нас отпускать грешно

Довольно вами Дании потерь нанесено".

Хотя здоров и крепок был вновь король датчан,

Хоть Людегер Саксонский оправился от ран,

Их войско претерпело и впрямь большой урон.

Посовещаться с Зигфридом был Гунтер принужден.

Спросил он нидерландца: "Скажи, что делать нам?

Заложники уедут заутра по домам,

Но прежде мир желают со мною заключить.

Как быть мне? – вот чему меня прошу я научить.

Условья мира, Зигфрид, я от тебя не скрою.

Пятьсот коней, груженных казною золотою,

Дать в выкуп обещает мне побежденный враг".

Ответил витязь: "Поступать не подобает так.

Нет, отпустите пленных без выкупа домой,

А чтоб они не смели идти на вас войной,

Обоих государей заставьте слово дать

На вас и ваших подданных вовек не нападать".

"Согласен", – молвил Гунтер и с Зигфридом вдвоем

Заложникам немедля пошел сказать о том,

Что золота не примет от пленников своих.

Пусть отправляются домой, где все заждались их.

Послушавшись совета, который Гернот дал,

Щиты с казною Гунтер велел доставить в зал,

И каждому на долю досталось от него

Пять сотен марок золотом иль более того.

Король гостей не раньше в дорогу отпустил,

Чем каждый из приезжих Кримхильду посетил,

Чтоб и она, и Ута могли проститься с ним.

Герои были польщены вниманием таким.

Вновь после их отъезда притих дворец пустынный.

Остался в нем лишь Гунтер с роднёю и дружиной.

Вершил дела правленья он днем, а ввечеру

Со свитой вместе навещал красавицу-сестру.

Отважный Зигфрид тоже решил покинуть двор,

Где так и не добился Кримхильды до сих пор.

Был опечален Гунтер, но возражать не смел.

По счастью, гостя удержать млад Гизельхер сумел.

Воскликнул он: "Куда вы и чем вам плохо тут,

Где двор и брат мой Гунтер так любят вас и чтут,

Где столько знатных женщин, чья прелесть тешит глаз?

Нет, Зигфрид благороднейший, не покидайте нас!"

Сказал могучий Зигфрид: "Таким речам я рад.

Пусть с нас щиты снимают, коней ведут назад.

На родину бы отбыл я до скончанья дня,

Но юный друг мой Гизельхер отговорил меня".

Вот так был Зигфрид в Вормсе остаться принужден,

Но на судьбу за это не обижался он:

В каких других владеньях, в каком другом краю

Он мог бы видеть каждый день любимую свою?

Гостил он у бургундов, пленен красой ее,

И проводил в забавах беспечное житье,

Хоть с каждым днем сильнее его томила страсть,

Из-за которой суждено ему и было пасть.

АВЕНТЮРА VI. О ТОМ, КАК ГУНТЕР ПОЕХАЛ В ИСЛАНДИЮ ЗА БРЮНХИЛЬДОЙ

Молва распространяла в прирейнских странах весть

А в странах тех немало девиц пригожих есть,

Что хочет славный Гунтер обзавестись женой.

Король и впрямь любовь питал к красавице одной.

Царила королева на острове морском,

Была она прекрасна и телом, и лицом,

Но женщины сильнее не видел мир досель.

Она могла, метнув копье, насквозь пробить им цель

И, бросив тяжкий камень, прыжком его догнать.

В трех состязаньях с нею был верх обязан взять

Любой, кто к королеве посвататься решался,

Но, проиграв хотя б одно, он головы лишался.

Вот так она сгубила немало удальцов.

Узнали и на Рейне о ней в конце концов,

И славный вормский витязь о деве возмечтал.

Союз их брачный роковым потом для многих стал.

Сказал правитель рейнский: "Я отправляюсь в путь

И счастья попытаю, а там уж будь что будь:

Иль за морем Брюнхильду добуду в жены я,

Иль скатится до времени с плеч голова моя".

Возвысил голос Зигфрид: "Вам уезжать не след.

Все знают, сколь жестокий Брюнхильдой дан обет.

Нет, голову не стоит терять из-за нее.

Оставить вам разумнее намеренье свое".

"Коль ехать, – молвил Хаген, – и вправду вам охота,

Просите, чтобы с вамп опасность и заботы

Неустрашимый Зигфрид по дружбе разделил.

Ведь он обычаи и нрав Брюнхильды изучил".vi

Король воскликнул: "Зигфрид, надеюсь, ты не прочь

Отправиться со мною и в сватовстве помочь?

Коль за морем Брюнхильду добыть удастся нам,

Я за тебя – лишь пожелай – и жизнь и честь отдам".

Сын Зигмунда ответил: "Тебе помочь я рад

И от тебя за службу не попрошу наград,

Коль ты готов мне в жены отдать сестру свою.

Уже давно я к ней любовь в душе своей таю".

"Готов, – уверил Гунтер, – и в том тебе клянусь.

Коль я, добыв Брюнхильду, в Бургундию вернусь,

С Кримхильдой в брак ты вступишь, разделишь с нею ложе

И будешь жить да поживать с супругою пригожей".

Герои дали клятву, что слово соблюдут.

Их ждал в стране заморской безмерно тяжкий труд.

Немало пережили они опасных дней,

Пока с Брюнхильдой сладили и в Вормс вернулись с ней.

Чтоб быть всегда готовым к опасности любой,

Плащ-невидимку Зигфрид в дорогу взял с собой.

Добычу эту Зигфрид у Альбриха отбил,

Когда он вызван карликом на поединок был.

Едва свой плащ волшебный воитель надевал,

Тот разом мощь такую владельцу придавал,

Что Зигфрид силой равен был дюжине бойцов.

Без этого сгубила бы Брюнхильда удальцов.

К тому же, обладая сокровищем таким,

Герой, что б он ни делал, был для людей незрим.

Вот так в краю заморском и удалось ему

Добыть Брюнхильду хитростью, к несчастью своему.

"Скажи, бесстрашный Зигфрид, не следует ли мне,

Чтоб приняли с почетом меня в чужой стране,

Взять за море с собою внушительную рать?

Я тысяч тридцать воинов легко могу собрать".

Ответил нидерландец? "Сбери хоть тысяч сто

Живым из рук Брюнхильды не ускользнет никто.

Грознее королевы еще не видел свет.

Нет, Гунтер, друг мой доблестный, я дам иной совет.

Как витязям пристало, всего лишь вчетвером

Мы спустимся по Рейну, и морем поплывем,

И явимся к Брюнхильде, а там уж будь что будь.

Сейчас я перечислю тех, кому сбираться в путь.

Из них ты будешь первым: вторым меня возьми ты;

Пусть третьим станет Хаген – он витязь знаменитый;

А коль примкнуть четвертым и Данкварт к нам готов,

В любом бою дадим отпор мы тысяче врагов".

"Скажи мне также, Зигфрид, – спросил король тогда,

Покамест мы с тобою не отбыли туда,

В каком я должен платье предстать Брюнхильде милой,

Чтоб доброй славы Гунтера оно не посрамило".

"В нарядах наилучших, какие только есть.

Богатырям скупиться не позволяет честь.

Одет народ богато там, где Брюнхильда правит,

И нас за платье бедное молва потом ославит".

Сказал отважный Гунтер: "Коль так, пойду-ка я

Узнать, не пособит ли мне матушка моя.

Пускай для нас одежду нашить она велит,

Чтоб не краснеть нам за морем за наш убогий вид".

Владетель Тронье Хаген ему ответил смело:

"Нет, мать подобной просьбой обременять не дело,