Текст книги "На Северо-Западном фронте (Сборник)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

Уже после войны, прочитав высказывание фашистского генерала фон Типпельскирха о том, что "в полосе наступления 16-й армии сопротивление было особенно сильным" и немцам не удалось, как намечалось, осуществить уничтожение крупных наших сил, я с гордостью подумал: в этом есть какая-то доля заслуги и воинов 188-й стрелковой дивизии.

Со 2 по 8 июля части дивизии, продолжая отход, с боями переправлялись через Западную Двину; 13 июля дивизия получила задачу – принять фронт обороны 21-го механизированного корпуса, который привлекался командующим армией для участия в контрударе. Заняв оборону в районе Герусово и оседлав шоссейные дороги Опочка – Невель и Опочка – Новоржев, воины дивизии стали стеной на пути вражеского наступления.

Пять дней ослабленные и плохо обеспеченные части дивизии удерживали занимаемый рубеж, отражая яростные атаки врага. Десятки раз фашистские автоматчики и танки, поддерживаемые крупными силами авиации, атаковали наши позиции. Все больше и больше таяли ряды защитников, все меньше оставалось у них пулеметов и другого оружия, но оставшиеся в живых стояли насмерть. В ночь на 18 июля, когда в строю осталось совсем мало людей и на дивизию было всего лишь два исправных пулемета, командование дивизии пошло на хитрость. Решили ударом по вражескому тылу ослабить натиск с фронта. И вот два отряда по 30 человек под командованием капитана Б. И. Гальперина и старшего лейтенанта С. С. Сенина проникли в глубь расположения врага и смелым ударом разгромили штаб и тылы одного из полков 129-й пехотной дивизии противника. Одновременно воины 188-й дивизии перешли в контратаку с фронта.

И это спасло положение. Потеряв около тысячи солдат и офицеров, несколько танков и много другой техники и оружия, фашисты были вынуждены прекратить атаки на прежнем направлении. Наша же дивизия, отстояв позиции, захватила первые трофеи: 25 грузовых машин, 48 мотоциклов и многое другое. Однако изменение положения на других участках не позволило дивизии и дальше удерживать оборону на занимаемых рубежах. На обоих флангах дивизии противник был уже далеко в ее тылу. Вследствие этого дивизия получила задачу на отход в направлении ст. Локня.

Третьему батальону 523-го стрелкового полка под командованием капитана А. В. Серова была поставлена задача прорваться в тыл и разгромить в районе Кудеверь штаб 129-й пехотной дивизии, используя свое уступное положение и отсутствие сплошного фронта в боевых порядках противника. Батальон успешно выполнил задачу, уничтожив при этом свыше 150 гитлеровцев, и, захватив все документы штаба, 30 автомашин, вернулся почти без потерь.

В начале 20-х чисел июля по приказу командования армии дивизия провела успешные наступательные бои, чтобы не допустить выхода противника во фланг и тыл своих боевых соседей – 5, 23 и 33-й стрелковых дивизий в районе ст. Локня. В ходе этого наступления части дивизии продвинулись на 6 км, уничтожили до полутора тысяч гитлеровцев, захватили трофеи и вместе с частями 23-й и 33-й дивизий сорвали план противника. При этом особо отличился 580-й стрелковый полк подполковника В. В. Ефремова и разведывательный батальон дивизии под командованием капитана Б. К. Портнова.

В начале августа части дивизии вели упорные бои юго-восточнее г. Холм и оказались в окружении. Фашисты уже были готовы торжествовать победу, но это оказалось преждевременным. Проложив дорогу по болотам, в ночь с 5 на 6 августа части дивизии совершили смелый маневр, вышли на фланг 32-й пехотной дивизии противника и обратили в бегство ее пехотный полк. Больше 15 км с боями прошла дивизия, вернув свободу жителям Черновки, Стефановки и ряда других деревень. До 300 трупов оставили гитлеровцы на пути своего бегства. Оседлав шоссе Наход – Большое Устье и Наход – Каменка, дивизия больше месяца стояла щитом на пути вражеского наступления.

С начала июля 1941 г. дивизия входила в состав соседней 27-й, а затем 34-й армии и, естественно, не все страницы ее боевой истории были полностью известны соседям, а следовательно и мне. Из всех событий этого периода мне лучше были известны октябрьские бои дивизии.

16 октября фашистская группа армий "Север" после почти месячной паузы и всесторонней подготовки, усиления и перегруппировки войск начала новое наступление севернее оз. Ильмень в общем направлении на Тихвин. А на следующий день противник перешел в наступление и южнее оз. Ильмень. Замысел этого наступления преследовал далеко идущие цели – на севере глубоко обойти Ленинград с юго-востока и соединиться с финскими войсками на р. Свирь; частью сил, развивая наступление в юго-восточном направлении, окружить и уничтожить советские войска западнее г. Валдай и Бологое. В случае успеха Северо-Западный фронт лишался бы важного оперативного рубежа – Валдайских высот, а противник открывал бы себе путь для выхода в наши глубокие тылы, разрезал бы наши коммуникации и соединился с левым крылом группы армий "Центр", наступавшей на Москву.

Ранним утром 17 октября после 45-минутной артподготовки в полосе обороны 188-й и ее соседа – 245-й стрелковой дивизии перешли в наступление 12-я и 32-я пехотные дивизии врага. Гитлеровцы были еще полны веры в свои силы и не сомневались в успехе наступления, хотя продолжительное топтание на месте под Ленинградом и в полосе Северо-Западного фронта, по-видимому, уже как-то сказывалось на моральном состоянии фашистских войск. Очевидно, в этом одна из причин повышения заботы фашистского командования о подготовке наступления.

В захваченном нашими войсками приказе фашистское командование убеждало своих вояк: "Артиллерия противника предположительно будет подавлена до начала наступления. Противник в оперативном отношении подвергается окружению танковыми и моторизированными силами, идущими с юго-востока. Это важно знать пехоте". Солдатам и офицерам была обещана большая добыча, отпуска домой и даже... окончание войны.

Но фашистские генералы просчитались. Вражеское наступление в районе Тихвина и Калинина было вскоре остановлено. Попытка врага прорваться к г. Бологое южнее оз. Ильмень успеха вообще не имела.

Переждав в щелях и блиндажах артиллерийский обстрел, воины дивизии встретили атакующую пехоту и танки противника ураганным огнем. Успешно и мужественно боролись воины лейтенанта А. Ф. Величко. Бывший рабочий одного из заводов г. Днепропетровска Алексей Федорович Величко до войны окончил курсы "Выстрел". Он отличался не только военными знаниями, большой личной храбростью, но и необходимой в бою выдержкой. Всегда подтянутый и требовательный к себе и подчиненным, он пользовался их заслуженным уважением. Казалось, чем-то похожими на него были и другие командиры батальона. Точнее: учебой и воспитанием он помогал им стать настоящими воинами. Как-то в конце августа в батальон после окончания медицинского техникума пришел совсем еще юный паренек Ваня Кроленков. А спустя несколько месяцев под Старой Руссой это уже был не только хороший медицинский работник, но и опытный, смелый воин. Он не был исключением. Очевидно, это играло не последнюю роль в том, что батальон сражался самоотверженно.

Противнику удалось вклиниться и несколько потеснить роту соседнего полка лейтенанта И. А. Порожнего. Но успех противника и здесь был кратковременным. Не выдержав дружной контратаки, он вынужден был отступить.

На одном из участков группе вражеских автоматчиков удалось прорваться и открыть огонь в нашем тылу. Некоторое время назад это могло иметь значение, теперь все переменилось. Высланная командиром дивизии группа истребителей под командованием старшего лейтенанта Ф. К. Лысенко быстро уничтожила фашистских автоматчиков.

Все последующие попытки врага прорвать фронт обороны дивизии также окончились для него безуспешно.

Несколько хуже сложилась обстановка на стыке и на участке соседней дивизии, где противнику удалось прорваться и захватить в нашем тылу д. Лобанове и несколько прилегающих к ней высот. Захватив Лобанове, фашисты быстро подтянули подкрепления, начали закрепляться. Одновременно с этим усилили атаки с фронта. Развитие прорыва в районе Лобаново грозило значительными осложнениями для всего фронта обороны. Надо было во что бы то ни стало выбить врага из этой деревни.

Командир дивизии полковник Т. И. Рыбаков вместе с комиссаром бригадным комиссаром Я. Г. Поляковым, внимательно оценив обстановку и используя резерв дивизии и полков, организовали наступление на Лобаново. Несколько наших атак противником было отбито. Но 20 октября десант бойцов во главе с сержантом И. В. Луховцом на танке ворвался в Лобаново и какое-то время держался там. Израсходовав боеприпасы, под натиском численно превосходящих сил противника группа вынуждена была отойти.

Наряду с атаками с фронта командир дивизии принял меры к тому, чтобы отрезать вражеский гарнизон от основных его сил с тыла. Еще в ночь на 19 октября в тыл противника был направлен батальон капитана И. Н. Еремина, а вслед за ним и отряд лейтенанта И. А. Порожнего.

Атаки с фронта в сочетании с действиями в тылу лишили фашистов возможности использовать Лобаново для развития наступления. Удержаться там они не смогли.

В боях за Лобаново гитлеровцы потеряли свыше двух тысяч солдат и офицеров. Почти полностью были разгромлены два батальона 28-го пехотного полка, один батальон 27-го пехотного полка 12-й пехотной дивизии и один батальон 32-й пехотной дивизии. О размерах вражеских потерь свидетельствует список одной из рот, найденный в полевой сумке убитого немецкого офицера Карла Ландера. В списке числилось 160 солдат и офицеров, против 104 стояла пометка "убит". Частями дивизии было захвачено 12 минометов, около 40 пулеметов и много другого вооружения и боеприпасов.

Бои за Лобаново – еще не самый лучший пример нашего боевого мастерства, но все же они свидетельствовали о массовом героизме солдат и командиров. Вот несколько эпизодов.

Небольшая группа бойцов во главе с сержантом А. Е. Беззубовым отразила атаку вражеского взвода. Подпустив врага на близкое расстояние, они буквально в упор расстреливали гитлеровцев. Заместитель политрука И. А. Сумарев в бою был ранен в руку. Командир предложил ему отправиться на медицинский пункт, но политрук остался в строю и уничтожил еще четырех фашистов.

17 красноармейцев во главе с младшим лейтенантом П. Н. Ткачом атаковали и разгромили более трех десятков вражеских автоматчиков, проникших в наш тыл. Смело действовал в бою подносчик патронов красноармеец Л. С. Иванов. Под сильным огнем ползком Иванов доставлял патроны пулеметному расчету. Находясь уже у цели, он был ранен. Перевязав рану, Иванов пополз обратно. Бой шел жаркий, патроны быстро иссякали, и пулеметчик попросил Иванова принести ему еще патронов. Никому не сказав о ранении, Иванов взял новую партию патронов и, превозмогая боль, доставил их пулеметчикам. Только после третьего ранения красноармеец Л. С. Иванов был отправлен на медицинский пункт.

Смелым воином и отличным политработником показал себя политрук роты младший политрук С. Л. Золотарев. Спокойный и неторопливый, он вместе с тем всегда вовремя успевал на самые опасные участки, принося всем дополнительный заряд смелости и уверенности в победе. Хорошо зная всех воинов роты, он умел для каждого из них найти нужное слово или даже жест, чтобы подбодрить или поощриить в успехе, поддержать советом при неудаче. Он часто рассказывал о подвигах и успехах товарищей, о новостях международной жизни, интересовался жизнью солдат. В бою он нередко сам ложился рядом с бойцом и как бы между прочим учил его солдатскому искусству побеждать. За личную храбрость, участие, скромность и простоту воины награждали его своим уважением.

Красноармеец-сапер Г. С. Кулик много раз вызывался добровольцем ставить мины перед передним краем нашей обороны и на дорогах в тылу противника. Действия с минами, как известно, всегда связаны с опасностью, тем более если для этого надо пробираться в тыл противника. Но Кулик делал это с завидным спокойствием и будничностью. Он ходил на выполнение заданий, как ходят на обычную работу. В случае, когда его хвалили или восхищались его мужеством, он сильно смущался и с характерным украинским акцентом отвечал: "Ну що тут такого". Да, он, как и многие другие воины, воспринимал свою трудную и полную опасности службу, как простой воинский долг. В одном из боев Кулик был ранен. Но еще более тяжелое ранение получил командир взвода. Состояние Кулика едва позволяло ему двигаться самому, но он сумел не только сам выйти, но и вынести тяжело раненного командира взвода.

Очевидцы с гордостью рассказывали о действиях повара рядового Витушко, который умел доставлять бойцам горячую пищу даже в часы жаркого боя, о мужестве и стойкости воинов рот младшего лейтенанта X. С. Дашьяна, лейтенанта С. А. Бондаренко, связистов лейтенанта И. С. Панкова и многих других.

Так я перебирал в памяти прошлое, думал и о будущем. Но вот вдали на горизонте начали угадываться очертания города. Машина выбирается из заснеженного русла Ловати и сворачивает на юго-восток. Дорога здесь идет по целине и наш газик с еще большим трудом преодолевает ее неровности. Шофер то и дело нажимает на педаль акселератора. От тряски и близких разрывов снарядов окончательно просыпается мой спутник. Оставшаяся справа Старая Русса, очевидно, пробудила в его сознании когда-то прочитанное описание дореволюционного города в повести М. Горького "Жизнь Клима Самгина", и он, потягиваясь и потирая затекшие ноги, спросил, помню ли я это.

Незаметно за разговорами мы подъехали к д. Подборовье. Толстый слой снега, подобно косметологу, прикрыл многие шрамы войны. Но одиноко торчащие холодные трубы когда-то горячих печей, заполнявшие большие промежутки между уцелевшими, но израненными домами с досками и кирпичом вместо стекол, напоминали и о былых размерах деревни и пережитом ею военном горе.

Повинуясь указке "Хозяйство...", мы свернули на бывшем когда-то перекрестке улиц опять в сторону фронта и вскоре приехали в деревню, точнее на место, где когда-то была д. Талыгино. В одиноко стоявшем подобии домика и вокруг него располагался КП дивизии – конечный пункт нашего длинного путешествия. Командир и комиссар встретили нас радушно. Особо приятной мне была искренная радость командира дивизии генерала М. Н. Клешнина, с которым мы были знакомы раньше. На лице комиссара и некоторых других командиров мне бросилось в глаза выражение какого-то недоверия. Очевидно, мой юношеский вид не внушал сразу особого доверия.

Нужно сказать, что КП дивизии располагался на виду у противника, а поэтому нередко подвергался обстрелу. Но на это мало кто обращал внимания. Как бы между прочим со смехом и шутками нам рассказали, что незадолго до нашего приезда, в период обеда командования дивизии, один из вражеских снарядов пробил стену домика и, пронесясь над столом и головами обедающих, разорвался в соседнем помещении. К счастью, все обошлось благополучно. Никто не пострадал. Конечно, смелость эта была вряд ли оправданной, хотя и имела свои причины. Зима 1941/42 г. была суровая. Землянки еще рыть не приучились, больше тянулись в населенные пункты и за это часто расплачивались кровью. Потом научились и приучились рыть землянки. Вначале похожие на норы, а затем и настоящие.

Помню, уже как-то в середине февраля по пути в латышскую дивизию к нам заехали секретарь ЦК партии Латвии Ян Эдуардович Калнберзин и Вилис Тенисович Лацис в сопровождении трех товарищей. Погода к их приезду испортилась: началась сильная метель и они вынуждены были заночевать. Я. Э. Калнберзина расположили в землянке вместе с командиром дивизии, а В. Т. Лацис должен был ночевать у меня. Сам я решил уйти на ночь в комендантскую роту, поскольку размеры землянки не позволяли разместить на отдых двух человек, тем более что Лацис высокого роста.

Никому из нас раньше с ними встречаться не приходилось и поначалу, признаться, мы чувствовали себя не совсем хорошо из-за неудобного размещения латышских товарищей. Однако уже первые минуты общения рассеяли наше беспокойство. Товарищеская простота и теплота наших гостей быстро уничтожили тревогу, они буквально покорили нас. Рассказы о положении в тылу страны и положении на фронтах, воспоминания о дорогой всем нам Риге, оккупированной врагом, картины из личной жизни принесли нам много приятного, интересного. Разрывы снарядов и треск пулеметных очередей, чередовавшиеся с завыванием ветра, подобно аккомпанементу, сопровождали нашу беседу, постоянно напоминали о суровой действительности и нашем солдатском долге. И мы не заметили как чуть было не прошла ночь.

Непогода и некоторые другие причины задержали у нас Яна Эдуардовича и Вилиса Тенисовича на целых три дня. Мы им сочувствовали, но в душе были рады: их присутствие нам было полезно и приятно.

Однако не будем нарушать хронологии: вернемся к нашему приезду в дивизию.

... В первый же день в порядке знакомства бригадный комиссар Я. Г. Поляков подробно рассказал мне о последних боях дивизии.

Из-под Лобанове дивизия ушла морозной декабрьской ночью и, совершив многокилометровый марш, сосредоточилась на берегу оз. Ильмень в районе деревень Маяты, Ложины, Веретье. Она снова перешла в подчинение 11-й армии.

Рассказ комиссара дивизии дополнял мои сведения о ее частях и ее последних боях. Я слушал его с интересом.

– Приказ командующего о переходе в наступление, – продолжал Яков Гаврилович своим неторопливым голосом, – восприняли в частях как долгожданный праздник. Уж больно сильно ненависть к врагам жгла душу каждого. Победы наших войск под Москвой окрылили всех и настоятельно звали нас в бой. Все ждали приказ о наступлении с величайшим нетерпением. На собраниях и митингах, посвященных этому событию, царил необычайный подъем и оживление. На глазах некоторых заметны были слезы радости и надежды.

С возросшей решимостью и твердой верой в успех оставили мы в ночь на 7 января район сосредоточения. Вместе с другими соединениями 11-й армии наша дивизия на льду седого Ильменя и рек Пола и Ловать начала наступление на Старую Руссу. Операция была задумана очень хорошо и явилась полной неожиданностью для противника. Поистине безгранично было желание воинов выполнить боевой приказ и их настойчивость в достижении победы.

Несмотря на бездорожье, трудные климатические условия и отчаянное сопротивление врага, полки дивизии продвинулись на глубину более 40 км. Освободили деревни Подборовье, Талыгино, Анишино, Иванково, Лысково, Красково, Крюково. Овладев железнодорожной платформой Анишино, перерезали железную дорогу Старая Русса – Лычково и две шоссейные дороги, связывающие Старую Руссу с деревнями Лычково и Залучье. В ходе боя было уничтожено около 500 солдат и офицеров противника, захвачено 5 пушек, 9 автомашин, склады интендантского и химического имущества, автомастерские, несколько складов боеприпасов и свыше 30 пленных. Часть сил дивизии – батальон капитана А. Ф. Величко и некоторые другие – ворвались в Старую Руссу.

Пренебрегая опасностью, солдаты и командиры с необычайной настойчивостью атаковали противника. Многие из них, даже получив серьезные ранения, оставались в строю. О некоторых геройских поступках рассказал Я. Г. Поляков.

Парторг роты красноармеец А. Н. Беляев после гибели политрука и командира возглавил атаку роты, но вскоре был тоже ранен. Превозмогая боль, он взял ручной пулемет и до последней возможности поддерживал огнем наступление подразделения.

В бою за д. Медниково политрук роты автоматчиков Н. Е. Бараненков заменил погибшего командира роты лейтенанта И. Т. Горшу и, будучи раненым, несколько раз водил бойцов в атаку.

Во время боя за платформу Анишино пулеметчик 523-го стрелкового полка С. С. Антонов при отражении контратаки немцев уничтожил около 20 фашистов. За день боя он был трижды ранен. Однако до конца дня продолжал сражаться. Подлинный героизм проявил начальник штаба 1-го батальона 595-го стрелкового полка, бывший политбоец П. А. Ткач. В боях за д. Бряшная Гора он несколько раз личным примером увлекал в атаку бойцов и командиров и первым ворвался в Красные казармы в Старой Руссе. До конца боя оставались, несмотря на серьезные ранения, командир взвода комсомолец П. Г. Демченко, политрук Ягодкин и другие.

Каждый на своем посту стремился сделать максимум для победы. Шоферы автотранспортной роты коммунист В. К. Егоров и комсомолец И. Я. Порох вместе с товарищами выступили в эти дни инициаторами борьбы за своевременную доставку грузов на передовую и экономию горючего. Их почин поддержали другие шоферы. По двое-трое суток без отдыха и нередко под огнем противника доставляли они в части все необходимое для боя.

Рассказ о людях и недавних делах частей дивизии с интересом слушал и командир дивизии М. Н. Клешнин, прибывший лишь на несколько дней раньше меня.

Дождавшись паузы, он, как бы продолжая рассказ комиссара, сообщил: "С 15 января дивизия получила задачу, прикрываясь частью сил со стороны Старой Руссы, основными силами перерезать шоссейные дороги в город со стороны Демянска и Холма. Задачу эту мы выполнили успешно. В ходе боев нами подбито более ста автомашин с грузами, уничтожено около тысячи гитлеровцев и несколько десятков захвачено в плен. Конечно, добавил он после некоторого раздумья, потеря врагом железной дороги на Лычково и шоссейной дороги на Демянск сильно осложняет для него связь с демянской группировкой и потому от нас потребуется особая бдительность".

Условия боевой обстановки не оставляли времени для длительного знакомства с положением и делами политического отдела. Части вели бой, партийные и комсомольские организации продолжали работу. Партийного внимания требовали дивизионная газета и тыл дивизии.

И, конечно, трудно было бы справиться с большим объемом новых обязанностей и более опытному, чем я, без поддержки и помощи коллектива работников политического отдела, командования дивизии, самоотверженной деятельности командиров и политработников частей и подразделений и энтузиазма всего личного состава. Высокая ответственность каждого, от рядового солдата до самого старшего начальника, облегчали нашу работу.

Встречи и более близкое знакомство с командирами, комиссарами и партийными работниками частей и подразделений: Василием Ивановичем Калмыковым, Иваном Тихоновичем Тихоновым, Дмитрием Евдокимовичем Матыгиным, Александром Андреевичем Кощеевым, Дмитрием Михайловичем Лукшиным, Константином Николаевичем Заикиным, Петром Никитичем Чаплинским и многими другими командирами частей дивизии – не только расширили мои знания о дивизии и ее людях, но и еще больше укрепили их высокую характеристику.

Разными они были по возрасту, жизненному опыту и образованию. Василий Иванович Калмыков, командир 523-го стрелкового полка, был кадровым военным, окончил академию им. М. В. Фрунзе и войну начал в должности начальника штаба полка. Заместитель начальника политического отдела дивизии батальонный комиссар Иван Тихонович Тихонов в армию пришел совсем недавно. До этого он трудился в одном из институтов Калинина и был пока человеком сугубо гражданским. Недостаток военных знаний и опыта партийно-политической работы в армии он восполнял исключительной добросовестностью и настойчивостью в работе. Отличался большой скромностью. С завидным старанием и успехом он постигал трудное искусство и обязанности военного политработника и за все это пользовался всеобщим уважением коллектива. Командир отдельного батальона Михаил Андреевич Дорошкевич участвовал в гражданской войне, в 1920 г. окончил курсы краскомов, но после много лет состоял в запасе, работал бухгалтером. Заместитель командира лыжного батальона комсомолец Ваня Еременко только в 1922 г. родился и пришел в 1939 г. в армию прямо со школьной скамьи. Весь свой военно-теоретический багаж получил на краткосрочных курсах.

Абсолютное большинство руководящих работников, в том числе и командиры частей, начинало войну в меньших должностях. Строгий и объективный судья война – привел их на более высокие должности, и все они с ними справлялись в целом успешно. Не последнюю роль в этом играло, очевидно, и то обстоятельство, что критерий оценки людей на войне, в бою более надежный и оставляет меньше места для ошибок при расстановке кадров, особенно в низовом звене, где каждому приходится ежеминутно держать своеобразный экзамен и перед старшим, и перед подчиненным.

Радовало боевое настроение всего личного состава. Перед началом и особенно в ходе наступательных боев заметно усилилась тяга солдат и командиров в ряды Коммунистической партии. Около ста человек было принято в члены и кандидаты партии в декабре 1941 г. В январе их число выросло до 173, а в феврале – до 231.

Желая связать свою судьбу с отрядом передовых борцов за свободу и независимость Родины, воины клялись еще лучше бить фашистских захватчиков. "Я крепко дрался с врагом, будучи беспартийным, – писал, подобно сотням других, красноармеец 523-го стрелкового полка Попов. – Еще крепче буду сражаться с фашистами, нося высокое звание кандидата ВКП(б)".

Партийные документы обычно выдавали ночью. Засветло, если позволяла обстановка, вызывали товарища на командный пункт полка. Фотографировали, заполняли бланки и вручали заветную и дорогую "партийную книжицу". Получив документ, солдат или командир до рассвета возвращался в подразделение. Случалось нередко так, что уже на следующий день партийный билет или кандидатскую карточку, залитую кровью погибшего в бою героя, возвращали в политотдел. С фото на документе глядел на тебя живой человек, память воскрешала подробности недавних встреч, тепло крепкого рукопожатия, и от этого на душе становилось еще более тяжело. Но таков был закон жизни и деятельности партии в суровые дни войны. Во имя Родины, партии и торжества ее идеалов многие приносили на алтарь победы свою кровь, а нередко и жизнь.

В период боев за Старую Руссу мы впервые увидели освобожденных из фашистского плена советских людей.

То, что представляли эти люди, трудно описать. Фашисты довели их до полуживого состояния. Это были кости, обтянутые кожей. Их лица с едва уловимыми признаками жизни напоминали серый холодный камень. Сходство это еще больше усиливали пятна грибка, которые, подобно лоскутам грязно-зеленой замши, покрывали их землистые лица. Страшным был и их рассказ о поистине кошмарных условиях пребывания в лагерях – голоде, издевательстве и терроре. Всех их пришлось направить на длительное лечение.

По их рассказам, в первые дни нашего наступления на Старую Руссу фашисты хотели эвакуировать находившийся там лагерь военнопленных. Но подавляющее большинство пленных отказалось выйти из землянок. Тогда фашисты забросали землянки гранатами: сотни человек погибли, немногим удалось бежать.

Политический отдел дивизии сделал все возможное, чтобы судьба бывших пленных, их рассказы об условиях жизни в лагере стали известными более широкому кругу воинов. Страдания пленных и вид полупустых, разрушенных и ограбленных деревень, лежавших на пути нашего наступления, с неоспоримой убедительностью разоблачали звериный облик фашизма.

В январе 1942 г. овладеть Старой Руссой советским воинам не удалось. Не полностью выполнили свои задачи и части 188-й дивизии. И все же наступление имело большое значение. Наши войска вернули свободу жителям многих деревень, нанесли значительные потери противнику, вышли в тыл его демянской группировки и создали реальные предпосылки для ее последующего окружения. Важную роль оно сыграло в морально-психологической подготовке наших воинов. В ходе этих боев все мы как бы физически ощутили свои возросшие силы, по-настоящему почувствовали способность бить немецко-фашистских захватчиков. Наступая по временно оккупированной земле, встречаясь с бывшими пленными, мы своими глазами видели бездну страшного горя, которое принесли оккупанты на нашу землю. И от этого еще больше ненавидели врага.

После длительной и не всегда успешной обороны январское наступление послужило своеобразной школой мужества, рубежом, новой ступенью к более высокой боевой зрелости. В ходе этих боев все мы от рядового красноармейца до командира дивизии многому научились. Конечно, истоки этого лежали глубже – в улучшении общей обстановки на фронте. Исключительно важным событием была победа наших войск под Москвой, буквально окрылившая всех. Положительно сказывалось повышение роли и влияния партийных организаций, улучшение работы командиров и политорганов, укрепление партийных организаций, в том числе и за счет призыва в армию коммунистов и комсомольского актива в качестве политбойцов. О них, простых рядовых бойцах партии, сыгравших важную роль в нашем становлении, хотелось сказать доброе слово особо.

С сентября 1941 г. по февраль 1942 г. в дивизию прибыло 172 политбойца. В каждую роту и батарею за это время было направлено по 3 – 4 коммуниста. Еще больше – в роты автоматчиков, подразделения разведки и истребителей танков. Вместе с ростом партийных организаций это позволило создать во всех подразделениях полнокровные партийные организации, которые цементировали и повышали боеспособность подразделений.

С течением времени часть политбойцов стала командирами и политработниками: 11 – политруками рот, 23 – командирами взводов, 20 заместителями политруков рот и 12 – направлены на курсы младших лейтенантов и младших политруков. Но независимо от должности все они были хорошими воинами и агитаторами. Партийным словом и личным примером мужества и отваги в бою они воодушевляли и вели бойцов на ратные подвиги. Политбоец красноармеец Стрыга, выдвинутый впоследствии на должность политрука пулеметной роты, в бою под д. Исаково при отражении атаки противника уничтожил из станкового пулемета около 40 фашистов. В период боя за д. Липовцы от вражеской мины погиб пулеметный расчет. Стрыга сам лег за пулемет и поддержал наступление подразделения. Его храбрость и мастерство были примером для всех воинов роты.

Кандидат партии М. Вишняков являлся лучшим замполитруком батареи, отличным солдатом. Под руководством военкома батареи он систематически и умело проводил политические беседы с солдатами, редактировал боевой листок.

Образцом мужества, отваги и партийного влияния был парторг 5-й роты политбоец Жидковский. В одном из боев при отражении контратаки противника, замаскировавшись, он подпустил врага на расстояние 100 – 120 м, а затем внезапным метким огнем уничтожил из своего пулемета около 20 фашистов.

Очень хорошо показал себя политбоец Тарасов, бывший секретарь партийного комитета одного из заводов, ставший затем политруком роты 595-го стрелкового полка. Опытный и старательный политический работник уверенно руководил работой парторга и секретаря президиума комсомольской организации роты. Систематически занимался политическим воспитанием воинов.