Текст книги "Бразильские сказки и легенды"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Порономинаре

Как-то раз, рассказывают, старый Кауарá пошел ловить рыбу к водопаду Бубуре и дома никому не сказал, куда идет.

День уже клонился, а старика все не было, и тогда его дочь стала тревожиться и сказала:

– Где-то сейчас мой миленький отец? Никто не знает, куда он ушел. Пойду-ка поищу его на берегу реки.

И тотчас же, рассказывают, она отправилась и тоже никому ничего не сказала.

Когда она подошла к берегу реки, месяц встал такой нарядный на небе. Холодный, ясный, как день. И светился бледным светом.

Тут она присела, задрала голову и прямо глянула на месяц. Видит – словно что-то большое отделилось от него.

Отделилось и стало падать вниз, на землю.

Тут, говорят, ее одолел такой сон, что она сомкнула глаза и повалилась на траву.

Когда ранним утром она проснулась, Месяц плыл по ту сторону неба, далеко-далеко, и светился уже не бледным, а багряным светом.

Ей почему-то сделалось грустно, даже захотелось плакать.

А между тем Кауара вернулся домой в полночь и стал искать дочку. Не нашел, и сердце у него защемило больно-больно.

Но он был паже – чародей и мог в табачном дыму увидеть то, что происходит в другом месте.

И вот он стал нюхать душистый порошок из сухих плодов парикá, и курить табак, и смотреть на дым.

Сначала увидел он только толпу каких-то смутных теней, которые обгоняли и толкали друг друга.

Но когда он снова принялся ворожить, то перед глазами его промелькнула тень мужчины, что подымалась на небо.

Он хотел поймать тень, но тут же, говорят, закрыл глаза и погрузился в дрему.

Проснувшись, он не сразу пришел в себя и долго смотрел по сторонам, всё еще в дурмане. Потом промолвил:

– Куда могла запропаститься моя дочка? Я смотрю, смотрю на дым и вижу только тени да тени, совсем опутали они меня. Ладно, я ее все-таки найду, если не на земле, так на небе.

И с этого дня Кауара стал каждый день ворожить, чтоб узнать, где его дочь.

А дочь его, рассказывают, после того утра пошла по берегу реки вслед за течением.

В полдень поднялась она на гору и просидела там до вечера, до той поры, пока не вышел к ней месяц, еще светлей и нарядней, чем вчера. Она задрала голову, и села, и стала глядеть на него, и свет его плясал в ее глазах.

Но она так устала за день, что скоро, говорят, уснула.

В полночь увидела она сон, и снилось ей, будто родила она сына-богатыря и стал ее сын властвовать над всем в природе.

И тело его было прозрачно, и дневные тени проходили сквозь него.

Когда она проснулась, то день стоял уже ясный, румяный, и река шумела где-то совсем рядом с нею.

Глянула кругом себя и видит, что река-то и впрямь почти у ее ног, и всё прибывает да прибывает, так что еще немного – и покроет ее холодной волной, и утащит на холодное дно.

Взглянула вниз по течению, видит – островок; бросилась вплавь и поплыла к нему.

Когда она уже подплывала, какая-то рыба впилась ей в живот и словно бы что-то вытащила у нее изнутри.

Вышла она на берег, видит – живот у нее и впрямь разорван, опустила руку внутрь, пощупала – ничего нет.

А река всё прибывала да прибывала, вот-вот проглотит островок, куда ж тогда деваться? Хотела она взобраться на дерево, да не смогла – сил не хватило.

Тут, рассказывают, сел неподалеку на ветку ястреб, она ему и говорит:

– Ястреб, погляди на мое горе, помоги мне! Унеси меня с собой на дерево.

Ястреб отвечал:

– Хорошо, помогу. Я тебе дам волшебный сок; ты им натри себе тело, а что останется – выпей.

Так она, говорят, и поступила, – натерла тело соком, который дал ястреб, а остаток выпила! И как только проглотила, сразу превратилась в обезьяну-алуата и стала взбираться вверх по веткам.

А тем временем старый Кауара всё ворожил и смотрел на табачный дым. И всё постился, потому что среди индейцев племени Ваура, да и среди других племен, считается, что когда человек постится, то он обладает волшебной силой.

Как-то раз старик увидал во сне, что сын его дочери уже ходит по земле.

И тогда тень его покинула на время сна его тело и пошла бродить далеко, далеко, в поисках внука.

И повстречалось тени в ее странствиях одно существо: тело у него было человечье, а голова – птичья, и перья на ней белые, словно хлопок.

Когда Кауара проснулся, то вспомнил свой сон и свою ворожбу, и сердце ему подсказало, что надо в тот же день идти в лес разыскивать внука.

Так он, рассказывают, и поступил. День стоял уже ясный, погожий, когда Кауара взял свои стрелы и направился в лес.

Какого бы зверя он ни встретил на своем пути, про всякого думал: уж не внук ли?

Шел он долго и наконец на берегу узкого рукава, который река образовала между лесом и островом, увидал то существо с человечьим телом и птичьей головой.

Существо пело, и голос у него был точь-в-точь как у прекрасной птицы анамбе.

Старик подошел поближе, опустил лук и стрелы и сказал:

– Милый внук, я голоден, вот тебе мой лук и мои стрелы, пойди поохоться, чтоб нам с тобой было чем насытиться.

Больше он ничего не сказал и пошел назад тою же дорогой, какою пришел.

Отойдя уже довольно далеко, он сказал себе: «Кто знает, правда ли это мой внук? Испытаю-ка его!»

И тут же, рассказывают, старый Кауара оборотился большим ящером тейю и быстро побежал на то место, где оставил существо с птичьей головой.

Когда существо с птичьей головой увидало, что приближается тейю, оно вмиг превратилось в настоящего человека, и человек этот нацелил лук и пустил стрелу прямо в голову ящеру.

Стрела задела тейю и отскочила прочь, а тейю убежал. Когда он был уже далеко, то снова принял облик старого Кауара и сказал себе:

– Это правда мой внук, и он чуть не убил меня.

А тем временем внук старика пошел, рассказывают, бродить по лесу, подстреливая всех животных, какие встречались ему по пути.

Уже под вечер пришел он к старику, принес множество всякой дичи и сказал:

– Дедушка, вот сколько дичи я убил твоими стрелами, они очень хороши, бьют метко. Только один ящер тейю убежал от меня, потому что стрела сама отскочила от него.

Потом, рассказывают, старик приготовил трапезу и сказал:

– Милый внук, давай поедим, я устал и хочу спать.

Они начали есть, но вдруг юноша заметил на голове старика большую рану и спросил:

– Кто это так поранил тебя?

Старик отвечал:

– Это большая цикада ударилась о мою голову. Солнце выжгло ей глаза, и теперь она ослепла и летит неведомо куда.

Когда кончили есть, юноша снова пошел со двора – учиться стрелять из лука, а старик остался дома ворожить.

Он закурил и стал смотреть на дым, и в эту ночь всё представлялось ясно его взору.

Он увидел свою дочь, превратившуюся в алуата, на, острове, умирающую с голоду.

Уже на рассвете он сказал своему внуку:

– Милый внук, давай спасем тех животных, которые тонут.

И тут же, рассказывают, они сели в лодку и поплыли вниз по реке.

Когда они подплыли к острову, река уже так поднялась, что достигла до половины самого высокого дерева.

На дереве, цепляясь за самые верхние ветки, сидела обезьяна алуат, дочь Кауара. Она была худая-худая – кожа да кости.

Они хотели ее поймать, но она стала прыгать с одного дерева на другое. Тогда старик сказал юноше:

– Эта обезьяна не дается нам в руки, я брошу в нее камнем, а ты лови ее, чтоб не ударилась о лодку.

Так, рассказывают, они и поступили.

Юноша встал в лодке и раскинул руки, чтоб поймать обезьяну, а старик бросил в нее камнем.

Когда она падала, то живот ее раскрылся словно корзина, и когда упала, юноша исчез в ее теле. И тут же она превратилась в женщину, дочь Кауары. А когда старик сел в лодку, дочь его была уже там, и живот у нее был большой-большой, как перед родами.

Старик стал грести к дому и, когда подплывали к берегу, сказал дочери:

– Дочка, пойдем домой, там есть еда, чтоб тебя накормить.

Когда молодая женщина поела, то сразу же ее одолел такой сон, что она проснулась только на следующий день, когда солнце уже встало.

И она сказала отцу:

– Милый отец, мне снился такой чудесный сон, ну до чего ж чудесный! Послушай, я расскажу тебе. Мне снилось, что ребенок, который у меня внутри, уже родился и что я родила его на вершине высокой горы. Тело его было прозрачно, как воздух, волосы у него были черные, и он говорил таким нежным голосом. Когда я его родила, все звери пришли меня поздравить. Настала ночь, мой сын был голоден, а груди у меня были сухие – ни капли молока. Мой сын плакал, и тогда прилетела стая колибри и стая бабочек – они принесли медовый сок цветов и напитали моего сына. И он перестал плакать, и лицо его стало радостным, и звери тоже обрадовались и стали его лизать. Я очень устала и потому положила сына возле себя на траву и уснула. Когда я утром проснулась, то увидала, что сын далеко от меня – на расстоянии полета стрелы. Хочу к нему – звери его обступили и не дают мне подойти. Я кричу ему: «Сын, сын!» Вижу, стая бабочек подымает его в воздух и несет ко мне. Когда они приблизились, я схватила сына и прижала к себе, а бабочки, чувствую, садятся мне на плечи, на руки – всю меня облепили. И тут, вижу, звери меня окружили со всех сторон, встали рядом, опираются на меня своими телами. Я испугалась за моего сына, подняла его над головою, но звери опирались на меня так тяжело, что я упала, и сын повис в воздухе, на крыльях бабочек. Тут я проснулась, но всё мне казалось, что мой сын и правда со мною; я глянула во все стороны, ищу сына, а его нет. После уж я почувствовала, как он у меня внутри шевельнулся, и тогда вспомнила всё, что со мной было.

Старик выслушал сон дочери в глубоком молчании и промолвил:

– И верно, ты видела красивый сон, дочка. Не помнишь ли ты случайно, где находится та гора, на которой ты была?

Она отвечала:

– Нет, милый отец, одно я только знаю: что подножье той горы начинается на берегу реки.

Старик, услышав сон дочери, решил, что сейчас самое время ворожить.

И он вышел из дому и стал нюхать парика, и курить табак, и смотреть на клубы дыма. И открылось ему, что внук его, который пока еще в утробе матери, будет владыкой земли и что эта ночь дана, чтоб родить его.

Окончив ворожбу, старик вернулся домой. Ночь уже укрыла землю. Дрема одолела старика, он уснул.

В полночь, рассказывают, все звери на земле проснулись радостные и весело запели на разные голоса.

С неба слышался шум, ровно ветер веял.

То птицы шелестели крылами, летая по небу в поисках того, кто должен был родиться этой ночью.

Уж под утро, говорят, старика разбудили голоса разных зверей. Он проснулся испуганный и спросил:

– Что происходит между вами, звери?

Все звери ответили хором:

– Сегодня ночью родился Порономинаре, владыка земли и владыка неба.

– Где же он родился?

– На горе, которой имя, как большой птице, – Агами.

Старик сразу же отправился на гору Агами. Когда он пришел к ее подножью, то не мог взобраться наверх, потому что по склонам тоже скопилось множество зверей.

Тут же, говорят, старик превратился в ящера варана, прополз между зверями и вполз на гору.

Порономинаре сидел на вершине горы, держа в руке сарбакан – бамбуковую трубку, из которой охотники выдувают маленькие отравленные стрелы.

Весь день Порономинаре разделял землю на разные местности и указывал каждому зверю место, где ему жить.

Так, рассказывают, длилось до ночи.

А когда пришла ночь, а за нею и новый день, то на горе Агами было уже совсем тихо и пустынно и только старый ящер одиноко сидел на камне.

А далеко, далеко, в той стороне, где садится солнце, слышалась песня матери Порономинаре.

Это она пела, говорят, в то время, как бабочки уносили ее на небо.

Перевод И. Тыняновой

Ару

Ару – это такая маленькая жаба, которая живет по большей части на лесных прогалинах. Как только начнут вырубать лес под посевы – ару уж тут как тут. Говорят, что где нет ару, там обязательно будет неурожай. Так что за посевами надо следить хорошо, а если поле не выполото, заросло сорными травами, так ару там сидеть не будет, поскачет мимо.

Рассказывают, что когда-то, в другие времена, жабы ару были людьми.

Вождь племени Ару был еще молодой и не пропускал мимо себя ни одной девушки, овладевал всеми, каких встречал.

Как-то раз вождь Ару отправился на охоту на остров Палья и увидел там девушку, красивую, как сама Луна. Волосы у нее, говорят, были черные, блестели-сияли, словно гладь глубокой реки. Глаза горели, словно ясные звезды. Зубы ее были такие белые, словно белый день. Красива была, рассказывают, эта девушка, красивее ее еще никогда не видал вождь племени Ару.

Сидела она, рассказывают, тихо, ловила рыбу.

Когда Ару увидел ее, то сразу же спрятался за дерево и стал ждать. Девушка наполнила рыбой камышовую корзину, искупалась и, выйдя из воды, наломала сухого тростника, подстелила, легла и тут же, говорят, уснула.

Когда вождь Ару увидал, что она спит, он медленно приблизился. Когда он был уже совсем-совсем близко, он опустился на землю рядом с девушкой и потом лег на нее.

Девушка проснулась испуганная, хотела закричать, но не могла, потому что вождь Ару крепко прижал свои губы к ее губам.

Они стали бороться и долго катались по земле. Когда грустный вечер сошел на землю, последние сйлы оставили девушку.

Сгустилась ночь, и девушка уже не помнила себя от усталости.

Тогда вождь Ару разомкнул ноги девушки. Она, рассказывают, не могла плакать, потому что губы Ару плотно зажимали ее губы. Она только стонала: «О-о! о-о! о-о!..» Из глаз ее катились слезы и не лились на землю, а сразу подымались на небо, откуда падали тонким дождем.

Только на рассвете вождь Ару поднялся с земли.

И был он, рассказывают, словно скелет, весь высох, словно его огнем сожгло.

Тогда девушка тоже поднялась с земли, с плачем, и сказала ему:

– Зачем тревожишь ты людей с неба? Видишь, каким ты стал после этой ночи, как она сожгла тебя? Это потому, что ты провел эту ночь с тою, кто не ступает, подобно тебе, по земле. Теперь ты исчезнешь, и кончится твой род и племя твое. С этого дня жизнь твоя будет проходить круглый год в воде и на лесных прогалинах, и только в тот месяц, что стоит сейчас, будешь ты превращаться в человека, для того чтобы раздавать другим людям лекарственные травы. А еще ты принесешь им большую корзину, сито, весло, ловушку для рыбы, лопатку, чтоб перемешивать маниоковую муку, когда ее сушат на огне. Ты научишь людей, как делать все эти вещи и как пользоваться ими.

Тут она замолкла, сорвала зеленый ананас, съела. Потом вскочила с земли и тут же родила мертвого, словно раздавленного, лягушонка.

И она сказала:

– Видишь, как кровь твоя ушла, и больше не вернется, видишь испорченную твою кровь? Теперь я смажу тебя этой твоей кровью, чтобы ты стал еще красивее в глазах людей твоего племени.

Она взяла мертвого лягушонка, разорвала его жалкое тельце, собрала в ладонь его кровь и нарисовала ею на лице вождя Ару фигуры жаб и лягушек. Потом сказала:

– Посмотри, какой ты красивый!

И она взяла кожу мертвого лягушонка, свернула ее трубкой, связала своим волосом и сделала из нее дудку. И заиграла так: «Тифефу! Фо! Пири! Пи!»

– Вот учись! Теперь уж никто с тобой не сравняется, Узнай теперь, прежде, чем нам расстаться навсегда, кто я. Знай, что я – жительница неба и созвездие из семи звезд зовется именем моим. А имя мое Сеуси. Я – мать всех растений, дочь Луны. Теперь ты знаешь, кто я, вернись же в свою землю, там можешь рассказывать кому хочешь, что ты провел со мною ночь. Возьми эту дудочку, я дарю ее тебе. Когда придешь в свое селение, заиграй на ней. Пойди в заросли за селением и начни играть. Тогда увидишь, как твои люди обрадуются тебе!

Сказала и тут же пропала из глаз. Ару пошел в свое селение. Когда вышел на большую дорогу, стал играть на дудочке. Люди его племени страшно перепугались – им показалось, что то кричит выдра за селением, в зарослях у реки. Все сразу же выбежали из своих жилищ и побежали прочь.

Когда их вождь показался на дороге, то все они сразу же попрыгали в воду, потому что он предстал их глазам в виде огромной выдры. Вождь Ару тоже прыгнул в воду вслед за своим племенем. И когда они все поплыли, то были уже не люди, а жабы и лягушки. Так вот появились на свете маленькие жабы ару.

Перевод И. Тыняновой

Легенда о ведьме-прожоре (Сейуси)

Сейуси – так индейцы племен Тупа называют семь звезд, и этим же именем зовут они страшную ведьму, которую вечно терзает голод. Старая Сейуси всегда за кем-нибудь гонится, чтоб его съесть. Она может преследовать человека всю жизнь. Вот послушайте, как преследовала она одного юношу.

Рассказывают, что как-то раз один юноша удил рыбу, сидя на настиле из жердей. Он и не заметил, как Сейуси-прожора подплыла по рукаву реки, таща за собою рыболовную сеть. Она еще издали заметила на воде тень юноши и набросила сеть прямо на нее. Рванула сеть, думая, что юноша уже там, но юноша только засмеялся, глядя на старуху со своего высокого настила, скрытого зеленью.

Сейуси-прожора услышала этот смех и подняла голову.

– Ах, вот ты где! Слезай на землю, внучек.

Юноша отвечал:

– Я-то? Нет, не слезу.

Старуха сказала:

– Смотри, нашлю ос!

И наслала – самых свирепых. Но юноша отломил ветку от дерева и перебил всех ос.

Старуха сказала:

– Слезай, внучек, а не то нашлю муравьев-токандира.

Это очень страшные муравьи – большие, черные, вооруженные жалом, как осы; кусают нестерпимо больно, и от их укуса бывает сильная лихорадка.

Но юноша не испугался и не слез со своего настила. Тогда старуха наслала на него муравьев-токандира, как и обещала. Муравьи набросились на юношу такой лавиной, что ему ничего другого не оставалось, как прыгнуть в воду, чтоб спастись от них. Ведьме-прожоре только этого было и надо: она ловко набросила сеть на юношу, запутала его так, что он не мог даже пошевельнуться, и утащила в свое жилище. Придя домой, она оставила сеть с добычей у порога и пошла в лес собирать хворост, чтоб разжечь костер.

Когда старая ведьма отошла, из дома вышла ее дочка и сказала:

– Как странно: мать, когда возвращается с охоты, всегда мне рассказывает, какую дичь принесла. Сегодня она не сказала ни слова. Погляжу-ка, что у нее в сети.

С этими словами ведьмина дочка распутала сеть и увидала юношу. Юноша сказал ей:

– Спрячь меня.

Девушка спрятала его, а потом взяла большой деревянный пест, которым старуха толкла зерно, обмазала его воском и, плотно обернув сетью, положила на то место, где только что лежал пойманный юноша.

Тем временем старуха вернулась из лесу и разожгла огонь под решеткой для жаренья мяса, установленной на четырех палках с развилкой на конце. Потом подняла сеть с добычей и положила на решетку жариться. Когда пест начал нагреваться, воск растопился и стал стекать вниз, а сгоревшая сеть лопнула. Тут ведьма увидела, что вместо юноши поджаривает пест.

Прожора пришла в ярость и закричала на дочь:

– Если не отдашь мою добычу, я убью тебя!

Девушка испугалась. Она побежала в заросли, где прятался пленник, и велела ему нарезать листья пальм и сплести из них корзины, чтобы затем превратить их в разных животных.

Юноша послушался совета ведьминой дочки и сплел корзины из пальмовых листьев. Не успел он закончить свою работу, как появилась прожора Сейуси и хотела уже наброситься на него, но в это мгновение он крикнул корзинам:

– Оборотитесь тапирами, оленями, дикими кабанами!

И корзины оборотились тапирами, оленями и дикими кабанами. И ведьма всех их сожрала.

Когда юноша увидел, что у старухи осталась уже мало пищи, он убежал к реке и смастерил ловушку, в которую поймалось много рыбы.

Когда старуха пришла к реке, то сразу же увидела ловушку и, войдя в нее, принялась есть рыбу.

Пока она ела, юноша поспешил уйти оттуда. Ведьмина дочка нагнала его на тропинке и сказала на прощание:

– Как услышишь, что птица поет «кинн-кинн, кинн-кинн», – так знай, что моя мать близко и может схватить тебя.

Юноша запомнил эти слова и пошел дальше. Долго брел он наугад, как вдруг услыхал, что в ветвях словно запела птица: «Кинн-кинн, кинн-кинн». Тут он вспомнил, что сказала ему ведьмина дочь, и побежал без оглядки.

Бежал, бежал, пока не увидел на дереве целую толпу обезьян, которые ели мед. Он подбежал к ним и крикнул:

– Обезьяны, спрячьте меня!

Обезьяны посадили его в пустой горшок. Старуха Сейуси пришла, не нашла юношу и двинулась дальше. Тогда обезьяны вытащили юношу и отпустили с миром.

И побрел он дальше и долго брел наугад, как вдруг услыхал в ветвях: «Кинн-кинн-кинн…» Тогда он пошел к норе змеи сурукуку и попросил ее, чтобы она его спрятала. Сурукуку пустила его в свою нору, и когда ведьма приблизилась, то не нашла его и ушла ни с чем.

Вечером юноша услыхал, как сурукуку советовалась со своим мужем, как им разжечь костер и съесть гостя.

Когда они уже приготовили решетку для жаренья мяса, где-то на ветке закричал сокол маканан, известный охотник за змеями.

Юноша сказал:

– Дедушка маканан, позволь мне поговорить с тобою.

Маканан услышал эти слова, подлетел поближе и спросил:

– Что случилось, внучек?

Юноша отвечал:

– Две змеи сурукуку хотят меня съесть.

Маканан спросил:

– А сколько у них нор?

Юноша отвечал:

– Одна всего.

– Подожди, – сказал маканан, влез в нору и съел обоих сурукуку.

Тогда юноша пошел дальше и вышел из лесу на поляну к озеру. Там он увидел гигантского аиста жабуру, который с серьезным и мрачным видом ловил рыбу и складывал в большую камышовую корзину. Юноша подошел к птице и попросил:

– Переправь меня через реку, жабуру.

– Хорошо, – согласился жабуру, – только когда кончу лов.

Когда жабуру наловил достаточно рыбы, он велел юноше влезть в камышовую корзинку и поднялся вместе с ним в воздух, раскинув огромные белые крылья. Так летели они долго, а потом жабуру посадил юношу на дерево, сказавши, что устал и уж дальше взять его не может.

Оглядевшись, юноша увидел неподалеку какой-то дом. Он слез с дерева и направился туда. Подойдя к небольшому маниоковому полю возле дома, он увидел старую женщину с добрым лицом и рядом с нею – маленького лесного грызуна агути. Они ссорились: женщина бранила агути за то, что зверек поедает ее маниоку.

Когда юноша подошел и попросился отдохнуть, женщина повела его в дом. Там она стала расспрашивать его, откуда он пришел и зачем. Юноша рассказал этой женщине всё: как он пошел на реку ловить рыбу, как пришла ведьма Сейуси, как она его утащила в свое жилище. Он тогда был почти еще мальчик.

Женщина взглянула на него: теперь он был почти старик и вся голова была у него седая.

Женщина узнала его: это был ее сын. Так он вернулся в родной дом.

Перевод И. Тыняновой