Текст книги "Сказания о нартах"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

СЫРДОН

РОЖДЕНИЕ И ЖЕНИТЬБА СЫРДОНА

Случилось это в стародавние времена, когда жива была еще дочь Донбетгыра красавица Дзерасса. Два сына ее, Урызмаг и Хамыц, были тогда в походе. А старому Уархагу захотелось пить, и сказал он красавице Дзерассе:

– Пойди, солнышко мое, на речку и принеси студеной воды, а то теплая вода не утоляет жажды.

Дзерасса взяла два деревянных ведра и спустилась к речке. И тут у самой воды увидел ее владыка рек Гатаг. Улыбнулся он и подмигнул ей:

– О мое солнышко, красавица Дзерасса, как бела твоя кожа! Полюби меня – или не дам тебе воды.

Дзерасса испугалась и без воды вернулась домой.

Второй раз пошла к реке Дзерасса. Думала она, что наскучило Гатагу караулить ее. Но Гатаг снова поджидал ее у воды и на этот раз добился своего.

Родился после этого сын у Дзерассы. Сырдоном, сыном Гатага, назвали его.

Детство свое Сырдон провел у донбеттыров. Когда подрос он, то покинул подводную страну, вылез из-под моста и пришел на нартский нихас. Дивились ему нарты:

– Лицом похож он на нас, но что-то дьявольское есть в нем. Откуда он взялся? Где живет?

Спросили нарты Сырдона:

– Расскажи нам, Сырдон, кто ты такой и откуда взялся.

Сырдон пошел к Дзерассе и говорит ей:

– Нарты спрашивают меня, кто я и откуда. Что мне им ответить?

– Скажи им, что ты тоже нарт, как и они, – ответила ему Дзерасса. – Только не говори им, что родила тебя я, и тогда я выдам за тебя племянницу нартов. Она у меня гостит, ты чаще наведывайся ко мне.

Сырдону только того и надо было. Каждый день выходил он на нихас и дразнил нартов: одних рассердит, других поссорит. Если кто-нибудь кидался на него, чтобы его избить, Сырдон исчезал под землей, и нарты никак не могли его изловить.

Раз Сырдон сидел на нихасе. А молодой Сослан вернулся из похода и привел с собой собаку. Нарты хвалили собаку. На ночь Сослан привязал ее во дворе. Когда все уснули, Сырдон прокрался во двор Сослана и украл его собаку. Сырдон дал собаке колдовское снадобье и приворожил ее к своему дому. Днем собака ходила всюду, а ночью непременно возвращалась в дом Сырдона. Сослан хотел вернуть себе собаку, но та к нему и близко не подходила. Понял Сослан, что собаку его украл Сырдон, но не знал он, где Сырдон живет. Бывало, Сослан погонится за собакой, а она исчезает где-то под мостом. Может, там и живет Сырдон?

Вот раз Дзерасса научила Сырдона:

– Сегодня в полдень племянница нартов будет возвращаться домой, девушки проводят ее до источника Дзыхы-дон, после этого она останется одна, и ты тогда не зевай!

Сырдон поджидал племянницу нартов возле источника Дзыхы-дон. Когда девушки, сопровождавшие племянницу нартов, вернулись, Сырдон завлек ее к себе.

Она родила нарту Сырдону тройню – трех сыновей сразу.

Когда начала она рожать, Сырдон посадил ее около очага, и первого мальчика назвал он Конага. Но страдания роженицы не прекратились, и Сырдон посадил ее к себе на колени. Потому, когда родился второй сын, Сырдон назвал его Уарага. А третий мальчик родился с закрытым ртом и чуть было не задохнулся. Тогда Сырдон сам раскрыл ему рот, и начал в него дуть, и этим спас жизнь ребенка. Третьего сына Сырдон назвал Фуага, что значит «дуновение».

Так в один день родились у Сырдона три сына, три близнеца. Мать их не могла оправиться после родов и вскоре умерла. Сырдон сам выкормил своих сыновей, и они всегда были у него сыты.

Нарты называли Сырдона коварством неба и хитростью земли. Он был так красноречив, что о нем говорили, будто он языком своим может разрушить гранитную скалу. Сырдон знал не только все, что было, но и мог заранее предсказать то, что будет. Он знал, девочка или мальчик растет в утробе матери. Был у Сырдона на лбу таинственный шрам – признак счастья. Но беден был Сырдон.

Не ладил Сырдон с нартами. Часто пытались они обмануть Сырдона, устраивали ему всякие козни, но и он тоже нартов не щадил. «Кто Сырдону строит козни, против того эти козни обернутся!» – говорили нарты. Но хотя нарты сердились на Сырдона, они ценили его. Без Сырдона их походы никогда не были вполне успешны, и насколько он был для них вреден, настолько же и полезен.

ПОХОД НАРТОВ

В далекий поход собрались именитые нарты Урызмаг, Хамыц, Сослан и Батрадз. Много младших нартов их сопровождало. Только выехали они из селения, как вдруг пришло им в голову: «Почему бы нам не взять с собой Сырдона? С ним весело в дальнем походе».

И сказал тут кто-то из младших нартов:

– Подождите меня здесь, и я съезжу за ним.

– Что ж, подождем, – ответили нарты. – Только поторапливайся и возвращайся скорей.

Поскакал юноша обратно в селение, подъехал к воротам Сырдонова дома и громко позвал его:

– Эй, дома ли ты, Сырдон? Выгляни.

– Я здесь, – отозвался Сырдон, вышел и спросил юношу: – Готов тебя послушать, если ты скажешь мне что-нибудь хорошее.

– Отправились в дальний поход самые доблестные из нартов, и хотят они, чтобы ты сопровождал их, – сказал юноша.

Помолчал Сырдон, забота затуманила лицо его, и вот он ответил:

– Как же я поеду? Все вы знаете, что нет у меня коня.

– Не говори, Сырдон, о том, что нет у тебя коня. Разве наши кони – не кони? Разве мы не младше тебя? Мы – верхом, ты – пешком; ты – пешком, мы – верхом, – так и доедем.

– Ладно, – сказал Сырдон, потому что жаждал побывать в походе. И, заправив за пояс полы своего бешмета, догнал он нартов в условленном месте, и они двинулись в поход.

Верхом едут нарты, а Сырдон пешком идет за ними. И тут один из нартов, кто позаносчивей, сказал своим товарищам:

– Давайте поедем напрямик по скошенному лугу, пусть Сырдон до крови исколет себе ноги.

И вот вдоль реки по скошенным лугам держат путь нарты. Сырдон до крови исколол свои босые ноги сквозь худую обувь. Долго длилось это, и тогда Сырдон обратился к молодым нартам:

– Эй, нартские юноши, не держите вы слова. Обещали подвезти меня на коне, а никто мне коня не уступает. Я же устал и не могу больше идти пешком. Что же теперь будет?

Тут Урызмаг сказал ему в ответ:

– Кому нужен конь, тот должен был выехать на нем из дому. Кто из нас мог обещать тебе, что мы будем везти тебя на коне?

– Ваш младший, посланный за мной, обещал мне это, – ответил Сырдон, стараясь сдержать свое возмущение.

Ничего не ответили Сырдону нарты. Гарцуют они на прекрасных конях своих по весенним зеленым лугам и дразнят Сырдона. Кто на всем скаку выхватит у него палку или схватит шапку с его головы, а кто, чтобы пуще разозлить его, джигитует вокруг него на коне.

Помолчал Сырдон, а сам подумал:

«Недолго вам смеяться, наступит мой черед, посмеюсь и я над вами».

Едут нарты дальше, и опять говорит им Сырдон:

– А все-таки нехорошо получается. Нарушили вы свое обещание, заставляете меня идти пешком.

Тогда тот юноша, которого посылали за Сырдоном, спросил его:

– А ведь ты неправду говоришь, Сырдон. Кто обещал тебе уступать коня?

– Ты обещал, – ответил Сырдон.

– Лжешь, Сырдон. Вот как сказал я тебе: «Ты – пешком, мы – верхом; мы – верхом, ты – пешком». Как обещал тебе, так оно и есть. Там, где ты идешь пешком, мы едем верхом; там, где мы едем верхом, ты идешь пешком. Как мы сговорились, так оно исполняется.

Понял тут Сырдон, что обманул его юноша, покачал головой и замолчал.

Далеко проехали нарты, и вот достигли они широкой реки. Больше всех беспокоился Сырдон: как ему, пешему, переправится через эту широкую реку?

Сказал ему Урызмаг:

– Держись, Сырдон, за хвост коня моего, и я помогу тебе перебраться на тот берег.

Схватился Сырдон за хвост Урызмагова коня, и поплыли они. Далеко отплыли от берега, и спрашивает Урызмаг Сырдона:

– Скажи, Сырдон, когда и где надлежит человеку стричь себе ногти на руках и ногах?

– А где вспомнит он об этом, там пусть и стрижет, – ответил Сырдон.

Остановил тут Урызмаг коня своего и начал стричь ногти. Сначала на руках остриг, а потом разулся и стал стричь на ногах. Пока, не торопясь, занимался Урызмаг этим делом, Сырдон держался за хвост коня, и волны метали его из стороны в сторону, – да и как же могло быть иначе? Ну, а когда Урызмаг закончил свое дело, ударил он коня своего и перебрался с озябшим и вымокшим Сырдоном на тот берег.

Поехали нарты дальше. Так долго они ехали, что совсем износилась у Сырдона обувь. Поднялся тогда он на высокий курган и сказал:

– Прощайте, нартские воины! Я остаюсь здесь. Дай вам Бог с большой добычей вернуться в нартскую страну, на Площадь дележа. Но когда будете возвращаться и нартские девушки будут поджидать вас, стоя на кургане, и не досчитаются одного, тогда они скажут: «Видно, продали нарты товарища своего и едут теперь делить то, что получили за его голову».

И тут Урызмаг сказал:

– Это верно ты говоришь. Видно, придется нам все-таки по очереди везти тебя за седлом.

– Конь Сослана мчится, расшвыривая землю. Я сяду сперва за седлом у Сослана, – сказал Сырдон и сел за седлом Сослана.

И тут Сырдон из кармана у Сослана незаметно вытащил его кремень и огниво, сам же сказал Сослану, притворно вздыхая:

– Жаль мне твоего коня, приходится нести ему двойную ношу. Пересяду-ка я на другого коня. Вон как несется конь Урызмага Арфан, разбрасывая землю. Пересяду я на него! – И слез Сырдон с коня Сослана.

Урызмаг посадил Сырдона у себя за седлом, и дальше поехали нарты. А у Урызмага были три огнива и три кремня, из них один кремень и одно огниво были привязаны к поясу, другой кремень и другое огниво хранились у него под подушкой седла, а третье огниво и третий кремень – привязаны к набедренному шнуру. Выкрал у Урызмага Сырдон все три огнива и все три кремня и говорит ему:

– Устал твой конь, тяжело ему нести двух мужчин. Пересяду-ка я к кому-нибудь другому! – Соскочил он с коня Урызмага.

Посадил его Хамыц к себе за седло. Тут Сырдон и у Хамыца выкрал огниво.

Так Сырдон по очереди посидел за седлом у всех нартов и у каждого вытащил кремень и огниво.

А тут как раз настала холодная ночь. Остановились нарты на ночевку. И сказал Урызмаг нартским юношам:

– Займитесь-ка охотой, молодежь. Может, пошлет нам что-нибудь Афсати, чтобы мы могли утолить свой голод.

Побежали нартские юноши исполнять слово Урызмага, – вот уже волокут они тушу оленя. Быстро собрали дрова, а как захотели развести костер, кто ни схватится за огниво, ни у кого его нет. Услышал Урызмаг, как нарты в растерянности ищут свои огнива, усмехнулся и сказал:

– Видно, так тешились вы с молодыми женами своими, что дома свой разум оставили. Кто же отправляется в поход, имея с собой по одному огниву? Берите пример со стариков. У меня одно огниво всегда к поясу привешено… – И схватился он за пояс, а огнива там и в помине нет.

Смутился тут старый Урызмаг, полез под бешмет, ищет на нижнем поясе другое огниво – и там нет огнива.

– Ну, – сказал Урызмаг, – чего не случается!.. Но есть у меня про запас третье огниво, лежит оно под подушкой седла моего. Сбегайте-ка за ним, молодцы, и сюда его принесите.

Побежали юноши, принесли подушку от его седла. Как тучная зарезанная индейка, туго свернута она. Развернул ее Урызмаг, но огнива и там не оказалось.

А Сырдон в это время спустился в овраг, собрал там кучу сухого тростника, делая вид, что хочет развести костер. И сказал Урызмаг Сырдону:

– Эй, Сырдон, не захватил ли ты с собой огня? Если есть у тебя огонь, разведи-ка нам костер.

Но ответил Сырдон:

– Ишь, спесивые нарты, чего выдумали! Хотите ехать верхом, и чтобы я нес за вами в полах бешмета горячие угли? Нет у меня ничего!

Стали тут сокрушаться нарты.

– Что же нам делать? – говорили они друг другу.

Урызмаг огляделся и увидел огонь вдалеке. И сказал он опять Сырдону:

– Тогда вот что, Сырдон! Видишь там свет? Между тремя горами… Сходил бы ты туда да принес бы нам огня.

Сырдон не возразил ни слова, пошел он в ту сторону, где виден был свет. Но с полпути вернулся обратно и сказал нартам, что видел он дом, стучался, но на стук его дверь не открыли и никто не выглянул на его зов.

Тогда на поиски пошел один из нартских юношей. Долго шел он в ту сторону, где был свет, и пришел к дому. На стук его вышли из дома семь уаигов. Очень обрадовались они, увидев нартского юношу.

– Просящего огня мы не гоним с порога, – сказали они и пригласили его войти в дом.

Вошел юноша в дом, но только сел он на скамью, из тяжелых колод сбитую, подлили под него уаиги клею бурамадз, и крепко прилип тут к скамье нартский отпрыск – так прилип, что даже шевельнуться не мог.

Долго ждали нарты, что вернется юноша, но так и не дождались и послали за ним следующего, самого младшего.

Но и второго юношу посадили уаиги рядом с первым. Так один за другим уходили младшие за огнем и не возвращались. А потом пошли старшие на выручку своих младших. Первым отправился Сослан и тоже сел на скамью. Та же участь постигла Хамыца. Волнуется Урызмаг, места себе не находит, не может дождаться товарищей. И, наконец, отправился он на поиски. Вот подошел к жилищу уаигов и крикнул:

– Эй, хозяева дома! Выйдите наружу!

И сразу же уаиги вышли к нему навстречу и сказали ему:

– Кого ты ищешь? Верно, своих младших? Не тревожься за них, они скоро выйдут. Зайди лучше к нам в гости, мы хотим угостить тебя подогретой аракой. Давно уж стоит она на огне, мы хотим подогреть ее и угостить ею наших гостей. Оттого и задержались твои младшие. Не стесняйся, заходи к нам.

И подумал Урызмаг: «А ведь не плохо было бы при такой усталости выпить рог араки».

Вошел Урызмаг в жилье уаигов, видит – все нарты, как на пиршестве, сидят в ряд на скамье. Но сердито глядят они на Урызмага, и никто из них не поднялся навстречу ему, как подобает по обычаю. Не понравилось это Урызмагу, и он, тоже сердитый, опустился на скамью выше всех. Но тут подлили под него уаиги свой волшебный клей, и он тоже прилип.

Вот так и сидят они в ряд, славные нарты, любители похождений. Как окаменелые, сидят они: бледны их лица, и тоскливо глядят они своими большими глазами. А в огромном котле уаигов ключом кипит вода. В этот котел бросят нартов. И семь уаигов, один сильнее другого, на горном хрустале оттачивают свои ножи. Видя это и слушая лязг стали, чувствуют нарты, как от предсмертного холода замирают их сердца.

А Сырдон на стоянке разжег костер, освежевал оленя, которого добыли нартские юноши, приготовил шашлыки и вкусно угостил сам себя. Почки с жиром он зажарил отдельно и привесил их к усам своим – на каждый ус по одной почке. Когда же почки остыли на усах его, он пошел в ту сторону, куда ушли нарты. Дойдя до жилища уаигов, он крикнул:

– Куда вы делись, гордые нарты? Видно, опять набиваете свои животы, а меня кинули одного в темном лесу? А что, если меня медведь исцарапает или волки меня съедят? И даже выглянуть вы ко мне не хотите.

Услышали нарты голос Сырдона, и словно луч солнца осветил их сердца.

На его крик вышли уаиги и говорят ему:

– Зайди в наш дом. Будешь нашим гостем, сядешь за стол рядом с другими нартскими гостями.

Но Сырдон сказал им в ответ:

– Что вы только говорите! Да разве я осмелюсь сидеть рядом с ними? Они, мои алдары, разве позволят мне это? Нет, уж лучше позовите сюда моих господ.

Не согласились уаиги позвать нартов, и, хочешь не хочешь, пришлось Сырдону войти в их жилище. Но, увидев нартов сидящими в ряд на скамье, понял Сырдон, что неспроста сидят они, точно окаменев. Встал тогда Сырдон около двери так, чтобы его видели нарты, и, поддразнивая товарищей своих, стал облизывать зажаренные оленьи почки, которые висели у него на усах.

Снова стали упрашивать его уаиги сесть рядом с другими нартами.

– Я уже сказал вам, что не подобает мне сидеть рядом с ними. Но если возьмете вы кадушку без дна да насыплете в нее золы, то это и будет то, на чем я всегда сижу.

Сделали уаиги так, как он просил. Взяли они кадушку без дна, насыпали в нее золы и залили ее клеем бурамадз. Сырдон, усаживаясь, незаметно накренил кадушку, и так как не было в ней дна, то зола высыпалась, а вместе с ней вытек и волшебный клей. После этого Сырдон уселся поудобнее на кадушке. Завели тут уаиги с ним разговор:

– Скажи, как выбирают в ваших местах самую жирную скотину для заклания?

И отвечает им Сырдон:

– В наших краях, когда хотят выбрать скотину пожирнее, проводят рукой по ее загривку. И если загривок мягкий, то, значит, скотина эта жирная и пригодна для заклания.

Выслушали его уаиги и стали ощупывать шеи всем нартам по очереди. Самая толстая шея была у Сослана, и решили уаиги, что он самый жирный из нартов. Сорвали они его с места и разложили на столе, как скотину, предназначенную для заклания. И подумал Сырдон: «Ведь если их уаиги зарежут, позор падет на меня». И только хотели уаиги полоснуть Сослана ножом, как вскочил Сырдон и закричал:

– Эй вы, которые славитесь по всему свету обжорством! Что вы делаете? Видно, правда, что только о своем брюхе заботитесь вы!

Удивились уаиги тому, что Сырдон не приклеился и легко вскочил с места. Переглянулись они, смутились и ответили:

– Ну конечно, мы заботимся о своем брюхе. А чем же нам еще заниматься?

– То-то и есть. Вы даже толком не узнали, зачем пришли к вам эти люди, и сразу хотите их спровадить к себе в брюхо!

– Так будь добр, расскажи нам, зачем пришли они, а мы послушаем, – сказали уаиги.

– Вот и послушайте, – сказал Сырдон. – Разгорелся у нартов спор: какое из кузнечных орудий старше других? Вот и прислали нарты к вам своих почетных людей, чтобы разрешили вы их спор.

Не утерпел тут старший из уаигов и сказал уверенно:

– Правду скажу: в кузнице главнее всего – наковальня!

– Нет, мехи главнее! – тут же возразил ему другой. – Не будет мехов, так ты что, ртом, что ли, будешь дуть? – заносчиво сказал он старшему.

– А щипцы? – перебил его третий. – Руками-то небось горячее железо не схватишь?

– А если молотка не будет? – свирепо закричал четвертый. – Что же ты, кулаком будешь бить по раскаленному железу? Молоток, молоток всех старше! – кричал он, стараясь перекричать других уаигов.

И Сырдон тут же поддержал его:

– Вот ты, братец, правильнее всех сказал. А ну-ка, пусть они испытают на себе, кто в кузнице всех главнее, – сказал он, увидев молоток в руках этого уаига.

По душе пришлись уаигу слова Сырдона. Тяпнул он молотком одного из своих братьев по голове, и упал тот замертво. Бросились тут уаиги друг на друга – и да будет подобное с недругами твоими! – наносят они друг другу тяжелые раны, хватают все, что попадет им под руку. А если выпадало у кого из них оружие из рук, тому подавал его Сырдон и говорил сочувственно:

– Какой жестокий удар нанес тебе брат твой, бессердечный брат!

И после таких слов с новой силой вспыхивала драка.

Видя, как один за другим издыхают уаиги, свободно вздохнули нарты, и живой свет загорелся в их глазах. Вот уаиги истребили друг друга. И, убедившись в этом, Сырдон сказал:

– О, мои товарищи, прощайте, я отправляюсь домой. Что рассказать мне в нартском селе?

Тут нарты взмолились.

– Ради матери твоей, ради отца твоего, Сырдон, спаси нас! Ведь ты для нас не только зло, ты для нас и добро! Доверши свое благодеяние, избавь нас от этой скамьи.

– Чем бы мне помочь вам? – ответил Сырдон. – Схожу-ка я за большой пилой и так распилю эту скамью, чтобы у каждого из вас остался приклеенным к заду только кусочек скамьи.

– Да как же так! – возмутились нарты. – Ведь мы все достойные мужи, и если нартам покажемся в таком виде, это будет для нас хуже смерти! Нет, просим тебя, сделай так, чтобы нарты не узнали о нашем позоре, придумай что-нибудь.

– Ну что ж, – сказал им Сырдон, – могу я предложить другой способ: схожу и приведу восемь буйволов, приделаю упряжки к скамье, на которой вы сидите, и поволоку вас в Страну нартов вместе со скамьей.

Заплакали нарты, слезы, подобно граду, текут по их бородам.

– Если ты в таком виде приволочешь нас на большой нартский нихас, взглянут на нас нарты и скажут: «Вот как Сырдон приволок наших именитых мужей! Ведь они подобны бревнам». Нет, лучше пусть нас сожрут волки!

Поиздевавшись над нартами столько, сколько ему хотелось, Сырдон сказал:

– Я бы еще раз вас спас, но ведь забудете вы опять то добро, что я сделаю вам.

– Только спаси нас, и что хочешь проси, мы исполним твою просьбу, – говорят ему нарты.

– Нет, вы не сдержите слова! Коли будем жить вместе, вы опять будете при дележе выделять мне собачью долю побежденного. А когда будете распределять земли на южных склонах горы, то назло выделите мне их северные участки. Если волов будете делить, то мне достанутся молодые, в первый раз запряженные. Если придется коров делить, дадите мне тех, что после первого отела. А когда умру, вы похороните меня на нартском нихасе, чтобы вечно слышал я ваши издевательства!

Нарты поклялись, что не будут они делать ничего назло Сырдону.

– Ну, пусть будет так! – сказал Сырдон и стал черпать из кипящего котла уаигов горячую воду и лить ее на скамью, где сидели нарты, чтобы клей размягчился и нарты отделились от скамьи.

Нелегко это им удалось. Целые куски своего мяса оставляли они на скамье. И поэтому, когда сели они на коней своих, никто из них не мог сидеть прямо – кривило и корячило их в разные стороны.

Вернулись нарты туда, где остановились на ночлег. Смотрят, шашлыки Сырдона еще на вертелах жарятся. Как было не догадаться нартам, что имелись у Сырдона и кремень и огниво и что он нарочно отослал их к уаигам! Опять разозлились на него нарты. «Заставим Сырдона опять идти пешком!» – решили они. Сели на своих коней и говорят Сырдону:

– Эй, Сырдон, давай догоняй нас! Мы двинулись в путь.

Ничего не сказал им Сырдон, а когда отъехали нарты, он взял да и поймал одного из коней, принадлежавших уаигам, и на нем быстро догнал своих товарищей. В седле он сидел прямо, по-молодецки, а нартам невмоготу сидеть прямо. И Сырдон проскакал мимо них и сказал:

– У-У-У гордые нарты, от чрезмерной заносчивости даже на конях своих сидеть прямо не можете!

Понурые едут домой нарты. В одном месте задержались на ночлег и стали между собой договариваться:

– Когда это зло нартов, бедовый Сырдон, вернется домой, будет он хвастаться, что спас нас от беды. Сделаем что-нибудь такое, чтобы стал он посмешищем для нартов.

Ночью поднялись нарты и отрезали губы у коня Сырдона, так что зубы его стали словно оскалены. Увидев, что нарты сотворили с его конем, Сырдон подкрался ночью и подрезал у всех нартских коней хвосты, но так осторожно, что по видимости они чуть-чуть держались.

Утром двинулись нарты в путь. Сырдон едет за ними следом. Сослан обернулся и сказал:

– Вот чудеса, идет конь Сырдона и смеется!

– Мой конь не дурак, спроста он не смеется! Не иначе видит он перед собой что-нибудь смешное, – ответил Сырдон.

Тогда Сослан говорит своим товарищам:

– Сырдон опять что-то нам подстроил.

Остановились нарты, сошли с коней, стали их чистить – и чуть только дотронутся до хвостов своих коней, отпадают на землю хвосты, ну как метлы!

Встревожились нарты:

– Как же мы покажемся в нартском селении на таких куцых конях? Все эти беды идут от Сырдона!

Схватили они его, пригнули к земле высокое дерево и к верхушке его за усы привязали Сырдона, а потом отпустили дерево. Висит Сырдон на верхушке дерева и говорит себе: «Вот теперь я, кажется, попался!»

И вдруг видит Сырдон: посвистывая, гонит стадо пастух балгайского алдара. Идет он, посвистывает, но увидел Сырдона на дереве – и даже свистеть перестал.

– Ради бога, скажи, человек, что ты там делаешь? – кричит он снизу Сырдону, задрав голову.

– Позаботься-ка лучше о своей дороге, – ответил ему Сырдон. – Если я скажу тебе, что я здесь делаю, ты попросишься на мое место.

– Клянусь, не буду проситься. Только будь милостив ко мне и расскажи, чем ты там занят.

– Ну, я вижу, от тебя не отвяжешься. С этого дерева видно, как Бог молотит на небе пшеницу. И так это любопытно, что я с тех пор, как увидел это, перестал есть и пить.

– Будь милостив ко мне, добрый человек, – сказал пастух, – не пришлось мне еще видеть Бога. Разреши хоть раз взглянуть на него!

– Ведь говорил же я, что ты будешь проситься на мое место, – сказал Сырдон.

Тут пастух стал клясться, что он только краем глаза посмотрит на Бога и потом снова пустит Сырдона на его место. И тогда нехотя сказал Сырдон:

– Ну ладно, пригни-ка дерево да помоги мне развязаться.

Пригнул пастух дерево и развязал Сырдона.

– А теперь я сам привяжу тебя к верхушке дерева, – сказал Сырдон. – Привязать надо крепко, а не то, если будешь плохо привязан, увидев Бога, можешь сорваться с дерева.

И, привязав вместо себя любопытного пастуха, отпустил Сырдон дерево. Выпрямилось дерево, и повис пастух на его верхушке. Смотрит он на небо, но Бога, конечно, нигде не видит. И кричит он сверху Сырдону:

– Бога я нигде не вижу, и глаза мои стали хуже видеть, чем видели до сих пор!

И отвечает ему снизу Сырдон:

– О тепло очага моего! Ты не очень торопись. Побудешь еще немного на верхушке дерева, и глаза твои ничего не будут видеть.

Оставил он пастуха висеть на верхушке дерева, а сам погнал в Страну нартов стадо алдара балгайского.

Вот гонит Сырдон стадо мимо большого нихаса, на удивление нартам, собравшимся там.

– Гляди-ка, а наш бедовый Сырдон опять пригнал целое стадо. А мы-то думали, что он погиб!

И ответил им Сырдон:

– Вас, привязавших меня к вершине высокого дерева, еще покарает Бог. А мне он подарил это стадо за то, что ближе меня не было к нему человека.

Вот вам добыча, делите ее. Сколько раз называли вы меня никчемным, а выходит, что сами вы никчемные. Сколько в балгайской степи пасется стад без пастухов, и поистине можно назвать никчемным того, кто не пригнал оттуда на заклание хоть одну скотину.

И тогда нарты, словно по тревоге, сели на коней и бросились в балгайскую степь. Но тут как раз наткнулись они на дружину алдара балгайского, которая ехала искать своего пастуха. Как тут было нартам снова не разгневаться на Сырдона! Решили они его погубить. Но кому под силу погубить Сырдона? Его хоть в морскую бездну брось, он и оттуда выйдет сухим. Вот за что нарты все же почитали своего бедового Сырдона, сына Гатага.

Умел сыграть шутку над нартами Сырдон, сын Гатага.

КАК ПОЯВИЛСЯ ФАНДЫР

Целый год строили нарты большой дом для общих сборов и празднеств. Хотелось им такой дом поставить, чтобы даже Сырдон похвалил его. И вот дом построен, и Сослан пошел за Сырдоном и сказал ему:

– Собрались нарты и просят, чтобы пришел ты и посмотрел новый наш дом.

– Что ж, я приду, посмотрю, – ответил Сырдон.

Вот пришли они вместе в большой нартский дом. Все нарты были в сборе, и спросили они Сырдона:

– Скажи, по сердцу ли тебе наш новый дом? Не находишь ли ты в нем какого изъяна?

Рассмотрел Сырдон весь дом, в каждый угол заглянул и после этого сказал:

– Хорош-то он хорош. Но если бы… – И, не докончив своей речи, ушел из дома.

Догнал его Сослан и спрашивает:

– Куда ты торопишься, Сырдон? Ведь ты ничего нам не сказал!

– А что мне сказать вам?

– Почему ты сказал «если бы»? – спросил Сослан.

– Потому я сказал так, что дом хоть и хорош, но в середине пусто. – И, не добавив ничего больше, ушел Сырдон. Вернулся Сослан обратно и сказал нартам:

– Похулил Сырдон наш дом, сказал – пусто у него в середине.

Стали раздумывать нарты, что могли значить эти слова Сырдона. И первым догадался Сослан.

– Ведь у нас в доме над очагом еще цепь не висит, значит, дом поистине пустой в середине, – сказал он.

Тогда сковали нарты тяжелую надочажную цепь[58]58
  В старину центральное место в осетинском хадзаре (см. словарь) занимал очаг с висящей над ним надочажной цепью, на которую подвешивался котел для приготовления пищи. Надочажная цепь являлась святыней в доме осетина, и осквернение ее считалось жесточайшим оскорблением для всей семьи. Дом, где не было еще надочажной цепи, считался, как об этом говорится в сказании, пустым и необжитым. Цепь подвешивали в торжественной обстановке перед вселением в дом. С очагом и надочажной цепью у осетин было связано много религиозных обрядов и обычаев.


[Закрыть] и, когда она была готова, приладили ее, как полагается, в середине дома над очагом и опять послали Сослана за Сырдоном.

Когда пришел Сырдон, стали его опять спрашивать нарты:

– Посмотри-ка теперь: чего еще недостает в нашем доме?

Сырдон опять осмотрел весь дом и сказал:

– Хорош-то хорош, но если бы… – И снова ушел.

Теперь пошел за ним Хамыц и, догнав его, спросил:

– Сырдон, ведь ты хорошим назвал наш дом, и все-таки по словам твоим слышим мы, что ты недоволен чем-то.

– Дом, правда, хорош, – сказал Сырдон, – но восточная сторона его пустая.

Долго думали нарты над словами Сырдона и догадались, что в новом доме в восточном углу не хватает хозяйки, а угол восточный, понятно, пуст без хозяйки. И пригласили тогда нарты женщину, нарядили ее, как молодую невесту, поставили ее в восточном углу и решили:

– Сходим последний раз за Сырдоном.

Но не хочет никто из нартов идти за Сырдоном. И тогда сказал Хамыц:

– А ну-ка схожу я за ним. Если не захочет идти, я силой приведу его сюда.

Подошел Хамыц ко двору Сырдона и позвал:

– Сырдон, выйди-ка наружу.

Долго не откликался Сырдон на зов, но вот наконец вышел и спросил:

– Что тебе надо от меня, Хамыц?

– Собрались все нарты и приглашают тебя посмотреть их новый дом.

– Когда вы за едой и напитками восседаете, то почему-то не приглашаете меня! – сказал Сырдон. – Не пойду я больше к вам! – Отвернулся и хотел вернуться домой.

Тогда Хамыц пригрозил:

– Плохо будет тебе, если ты не пойдешь!

Подчинился Сырдон, пошел вслед за Хамыцем. Но злой переступил он порог большого нартского дома. И опять долго осматривал он дом и сказал потом:

– Раньше это строение нельзя было домом назвать, а теперь настоящий дом.

Очень обрадовались нарты, услыхав похвалу Сырдона.

Но сердит был Сырдон, запомнил он обиду, нанесенную ему Хамыцем, и затаил в своем сердце желание отомстить ему.

Была у Хамыца корова. Семь лет не телилась она и до того стала жирная, что не только из нартского селения, но даже из далеких мест приходили люди, чтобы поглядеть на эту корову. И все дивились ей. Очень гордился Хамыц своей коровой.

И вот решил Сырдон украсть ее.

Однажды ночью пробрался он к хлеву, где стояла на привязи корова. Но как ни старался Сырдон, не смог он открыть крепкие ворота хлева. Ни с чем вернулся он назад и долго раздумывал о том, как бы ему добраться до коровы и увести ее. И кое-что все-таки придумал. Однажды, когда день уже клонился к вечеру и коров должны были пригнать с пастбища, пробрался Сырдон в хлев Хамыца и спрятался там. Вот пришло вечером стадо с пастбища. Хамыц загнал в хлев свой скот и крепко запер дверь. Тихо сидел Сырдон в хлеву, и, дождавшись, когда все погрузилось в глубокий сон, он стал осторожно снимать с петель дверь хлева. И это ему удалось легко и бесшумно.

Вывел Сырдон корову Хамыца и погнал ее, но не в тот свой дом, который все знали, а в другой, потайной, о котором никто не знал. Под мостом находился потайной дом Сырдона, и вся семья его жила в нем. Сам же Сырдон жил в доме на краю селения. Привел он корову Хамыца в свои потайной дом, зарезал ее и день за днем пировал вместе со своей семьей.

Хватился Хамыц – нет коровы. Начал искать и в нартском селении, и в окрестных селениях, но ничего не находил. Лопался от злости Хамыц.

Но вот дошел до него слух, что корову его свел со двора Сырдон, злосчастие нартов.

«Что же остается мне делать? – подумал Хамыц. – Пойду-ка я к вещей женщине».