Текст книги "Сказания вьетнамских гор"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Ответил Дам Зи:

– О младший брат! Ты верно сказал. Мы тотчас пойдем к той лиане. Но прежде вели сосну срубить.

И повел Син Мэнга людей селенья ту сосну рубить. Подрубили ее ловко под корень, и сказал тогда Син Мэнга старшему брату, чтоб он первым ухватил зеленые нити и начал валить сосну вместе с чудесной лианой эпанг, которая была о семи стволах.

– О старший брат, о Дам Зи! – молвил Син Мэнга. – Мы подрубили сосну, берись же теперь за зеленые нити лианы и вали ее вместе с сосной на землю. Семь стволов той лианы мы поровну разделим между всеми людьми селенья. Мы же, три брата, силу свою испытаем и ловкость покажем, поглядим, кто из троих самый могучий, кто самый крепкий.

И отвечал Дам Зи:

– О младший брат, я знать не знаю, я ведать не ведаю, как разом повалить семь лиан да сосну.

И говорит Син Мэнга:

– Тот, кто сможет разом свалить семь лиан да сосну, тот поистине самый могучий и сильный, женщинам он по душе. О старший брат, берись же за дело. Если не справишься, за дело возьмутся другие люди селенья. Но ты не печалься, женщины ни на востоке, ни на западе тебя не разлюбят.

И ответил Дам Зи:

– О мой младший брат, ты остер на язык! Только чересчур дерзко шутишь со старшим братом.

И стал Дам Зи силу в себе собирать. Могучую силу собрал, равную силе буйвола, кровью шея его налилась, стала толстой, как ствол большой банановой пальмы. Придавил он корни ногами – в землю ушли ноги, левой рукой ухватил он семь зеленых нитей, правой связал их в единый пучок и принялся тянуть. Трижды он назад подавался, трижды вперед наклонялся, три раза тащил, три раза дергал – все напрасно. Зеленые нити его за собой потащили, подбросили к небу и, словно куль, опустили на землю.

Говорит тогда Дам Зи:

– О мой младший брат, Син Мэнга! Не дали мне мать с отцом силы богатырской. Теперь одна немощь в моем теле осталась, руки и ноги ноют, нет больше мочи.

Подивился Син Мэнга:

– Неужто вся твоя сила иссякла?

Дам Зи отвечал:

– Вся, Син Мэнга.

Сказал тогда Син Мэнга;

– О Син Мын, средний брат мой, твой черед теперь подоспел. Ухватись за зеленые нити и дерни, может, ты посильнее старшего брата.

И ответил Син Мын:

– Нет, я не сильнее. Я слабее старшего брата.

Син Мын обошел вокруг ту сосну и семь лиан. Завязал потуже набедренную повязку и стал силу в себе собирать: вобрал он в себя силу шести буйволов сразу, раздулся, будто слон, а шея его толщиною и крепостью стала как ствол огромной банановой пальмы. Придавил Син Мын корни ногами – в землю ушли ноги, левой рукой ухватил он семь зеленых нитей лианы, а правой все семь нитей в единый пучок связал. Потом дернул три раза, потянул книзу и стал раскачивать, еще семь раз дернул. Лишь на три пальца всего наклонились лианы, потом распрямились, вверх вытянулись так, что достали до половины ствола. Выскользнули нити из рук Син Мына, грянулся он оземь и угодил прямо в глубокую яму.

Вскричал тут Син Мэнга:

– Эй, люди, на помощь! Надобно вызволить нашего среднего брата!

Тут сам Син Мын подал голос:

– О младший мой брат Син Мэнга! Все силы, что матушка мне даровала и батюшка дал, истощились.

Сказал тогда Син Мэнга:

– О Небо! Как же быть теперь? Видно, настал мой черед силу испытать. А если я сам не одолею сосну и не свалю лианы, люди селенья придут на подмогу. Я ведь слабее моих старших братьев. Они выросли прежде меня. Я же как слабый побег тростника, кровь на моей голове еще не обсохла. Я не умею ни говорить, ни смеяться. Но все же попытаю удачи, ухвачу зеленые нити и дерну. Только вы, старшие братья, надо мной не смейтесь.

Подошел юноша к лианам, поглядел на них, потом наклонился – ноготь согнул на ноге, распрямился – ноготь согнул на руке, поднатужился и стал сильным, как слон, могучим, как носорог. Уперся он ногами в корневище – ноги в землю ушли. Как взялся юноша за лиану, как дернул зеленые нити – все дерево задрожало, затряслось, листья на землю полетели, и ветер их унес. Син Мэнга качнул дерево раз, другой, третий, трижды потянул за зеленые нити, потом в последний раз дернул их – ветки на дереве все обломились.

Закричал тут Син Мэнга:

– Эй, люди! Скорее от дерева отойдите, да подальше, а то свалится оно наземь, много бед натворит!

Все убежали, укрылись за тремя холмами, поросшими густою травой. И тотчас же семь лиан, что тесно сосну обвили, рухнули на землю. А вслед за лианами еще целых три леса повалились. Вот какова была сила младшего брата! Побежит Син Мэнга в одну сторону – здесь кусты и деревья валятся с треском. Побежит в другую сторону – там кусты и деревья падают. Увидели это люди селенья, которые в джунгли пришли вместе с братьями, и издали радостный вопль. Старшие братья, Дам Зи и Син Мын, громко смеялись от радости и хлопали себя по ляжкам бессчетное множество раз.

Молвил Дам Зи:

– О, сколь могуч и силен наш младший брат Син Мэнга!

Молвил Син Мын:

– Син Мэнга – нам опора. Он – хижина, где мы сможем укрыться от напастей, он – ступа с пестом, в которой и для нас найдется место.

Везде, где прошел Син Мэнга, волоча за собой семь лиан, дорога осталась. Была она широкая, словно поле на горном склоне, которое славно промотыжили.

И сказал тогда Син Мэнга:

– О старшие братья, Дам Зи и Син Мын! Где вы? Спешите ко мне! Лианы рубите скорее!

Дам Зи отвечал:

– Мы здесь, мы к тебе поспешаем, о Син Мэнга.

Дам Зи и Син Мын с ножами пришли, принесли резаки, за ними шли люди селенья. Дам Зи хватил резаком по лиане – на стволе даже трещины не осталось, только искры посыпались от удара. Опять он размахнулся – полыхнуло алое пламя, на трех холмах сгорела трава, а лиана как была цела, так и осталась. Между тем Син Мэнга не сидел без дела: он для красавицы Хэбиа Сун украшал прялку узорами и резьбою. Трудился, а сам поглядывал на старших братьев, которые у лиан суетились, ножами размахивали.

И говорит Дам Зи:

– О младший брат Син Мэнга! Не разрубить нам эти лианы. Хоть убей нас – не можем!

И сказал в ответ Син Мэнга:

– Эй, рабы, эй, люди селенья! Неужто вы все так немощны? Тогда и впрямь лучше вам умереть. Я лианы для вас свалил наземь, а вы разрубить их и то не можете.

Сказал так Син Мэнга, шагнул к лиане – в руке у него огромный резак блеснул – и рассек ее всю от вершины до корневища, а листья и ветки, которые на стволе торчали, срезал, бросил подальше.

Попадали те листья и ветки на горы и на холмы – и все вокруг загрохотало. Всю лиану юноша рассек от вершины до корневища, да так быстро он с делом справился, что никто и глазом не успел моргнуть. Расщепил он ее без труда, как молодой побег сахарного тростника, хоть и была она, словно скала, крепкой.

Вскричали тут люди:

– О, Небо! До чего же силен, до чего могуч Син Мэнга!

И сказал Син Мэнга старшему брату:

– Послушай-ка, Дам Зи, я изрубил лиану, а теперь надобно щепы связать – на плечах их понесем.

Принялись Дам Зи с Син Мыном щепы в охапки вязать. Снизу завяжут – сверху развязывается. Сверху завяжут – снизу развязывается. Так и не сумели ни одной вязанки сделать. Видит Син Мэнга, что старшим братьям и с этим делом не справиться, сам все щепы связал, вскинул их на плечи и к хижинам зашагал. Пришел, бросил вязанки на землю – закачались холмы и горы. В одну сторону наклонились, потом в другую и опять на место встали.

Люди поели рису, воды напились, оседлали слонов и погрузили на них тростник и лианы. Син Мэнга взобрался на слона и сказал:

– О, старшие братья, и вы, люди селенья! Пора домой возвращаться.

Вслед за младшим братом молвил Дам Зи:

– Да, пора возвращаться. Пока мы в джунглях ходим, заждались нас старая матушка и немощный батюшка.

И двинулся караван в обратный путь. Впереди шли слоны, за слонами сто человек шагало, не сто – тысяча поспешала. Когда прошли половину пути, Син Мына жажда одолела:

– О Дам Зи, – обратился он к старшему брату. – Мне бы воды попить. А то ехать дальше не могу – жажда одолела.

Дам Зи отвечал:

– Спустись к ручью, посмотри, не пересох ли он.

– Так я и сделаю, – молвил Син Мын.

Караван остановился, и Син Мын пошел искать воду. В правой руке он держал меч, в левой – стальной кхиен. Долго шел он, перешел через десять пересохших ручьев, прошел три ущелья – нигде нет воды. Добрался он до леса в горах, где птицы кэток и таовао оглашают громким криком небо и землю, вскарабкался на вершину высокой горы и, наконец, увидел поле, приметил сторожку и услыхал пенье: то девушка песней отгоняла птиц.

Думает Син Мын:

«Чье это поле? Оно невелико, да и не мало. Рис наполовину созрел. Куда ни глянешь – везде тыквы и бобы. Возле шафранного дерева шестнадцать грядок разбито; бананов целая роща, сахарный тростник золотом отливает, словно бамбук в горах. Как бы мне дознаться, чье это поле?»

Все слышнее пенье девушки, которая сторожит поле и птиц отгоняет. Поет она ту песню, которую парни и девушки распевают, стоя друг против дружки: парень спросит, девушка ответит, потом девушка спросит, парень ответит. Голос у девушки звонкий, звонче ручья, который бежит по ущелью.

Подошел Син Мын к самому полю и видит: с вершины горы серебристый ручей вниз устремился, И опять думает Син Мын:

«Чье же это такое красивое, такое обильное поле? По берегам ручья громоздятся высокие скалы. Огромные деревья отбрасывают на землю свою прохладную тень. В прозрачных водах рыбы резвятся, угри извиваются. Это поле и впрямь прекрасно, жаль только, что хозяин не вышел меня приветить».

Склонился Син Мын к ручью, чтоб напиться, смотрит – вся вода черным-черна от помета, плывет помет по ручью, и конца ему не видно.

«Такой хороший ручей, а весь в помете. Видно, здешний хозяин совсем не гоняет птиц. Придется в сторожку войти и попросить у хозяина напиться».

Ступил Син Мын на поле, но зацепился за веревки, они были к колотушкам привязаны, к тем колотушкам, которыми птиц отгоняют; громче зазвенела песня, которую пела девушка.

 
Кыш! Кыш! Птица кэчао,
Ты летаешь высоко в небо!
Кыш! Кыш! Птица кэтиа,
Ты летаешь низко над землей!
Рис этот мать посадила,
А поле отец под посев приготовил.
Рис мой не клюйте, поле не разоряйте.
В джунгли летите, спелых плодов там не счесть!
 

Молвил Син Мын:

– Первый раз за весь год я к тебе пришел, о девушка. Единый раз за все лето тебя навестил. Жаль мне тебя, неужто ты одна коротаешь свои дни в этом безлюдном краю?

Сказал так Син Мын и пошел к хижине, что стояла среди поля. Девушка приметила богатыря. А в этот час у нее в сторожке сидел юный Прон Мын.

И обратилась девушка к Прон Мыну с такими словами:

– О Прон Мын! Скоро Син Мын войдет в хижину, беги же отсюда быстрее!

– Куда мне бежать? Где спрятаться понадежней?

– Видишь вон ту большую корзину из-под риса? Садись, я тебя ею накрою.

– Ладно, пусть будет по-твоему.

Прон Мын присел, а девушка ловко накрыла его корзиной. Юноша боялся ногою двинуть, рукою шевельнуть, не кашлял, дышать и то боялся, чтобы его не слышал Син Мын. А тот к хижине подошел и крикнул:

– Эй, кто там? На зов откликнитесь!

На крыльцо вышла девушка, та, что сторожила поле.

Молвил Син Мын:

– Жажда меня извела, пожалей богатыря, дай воды напиться. Я из похода возвращаюсь домой, мы ходили рубить чудо-тростник, что зовется гуон.

– Если ты гость добрый, войди в хижину, я дам тебе воды вдоволь и все, что ты пожелаешь.

– Ничего мне от тебя не надо, я только напиться хочу, – отвечал ей Син Мын.

Молвила тогда девица:

– Вот тыквенная бутыль с водой, напейся, о путник.

Син Мын вошел в хижину, взял у девицы тыквенную бутыль и стал пить глоток за глотком, а когда напился и хотел уйти, девушка его за руку крепко взяла и сказала:

– Не спеши, успеешь покинуть мой дом. Сейчас я рису сварю, чтобы в дальней дороге силы твои не иссякли. Ты ведь голоден, я знаю.

Молвил в ответ Син Мын:

– Боюсь, что стемнеет, пока ты рис сваришь.

– Не бойся, не стемнеет, – сказала девица. – Я мигом сварю.

И Син Мын остался, чтобы отведать рису. Девушка взяла медный котел, весь в латунных заклепках, потом принесла еще котел с узорчатым дном. Закипела вода – будто водопад зашумел, с горных вершин низвергаясь, стала она рис высыпать – будто ливень в лесу застучал по листьям, закипела вода и поднялся пар, как туман в седьмую луну. Вот и сварился рис, и девушка подала его гостю. Рис этот был на удивление бел, словно цветок эпанг, каждая рисинка на блюде отдельно лежала.

Молвила девушка:

– О Син Мын, отведай риса вместе со мною.

И сели за трапезу богатырь и девушка, чтоб риса отведать из одного блюда. За едой забавлялись, шутили. Спросил богатырь, как девушку звать, из какого она рода. Сказала девушка, что звать ее Хэбиа Плао, потом богатыря спросила, как звать его. Съели они рис, потом за курицу принялись, которую Прон Мын с собою принес. Сидели они так, пировали и были как две пташки, что согласно щебечут в гнезде или порхают на дереве среди спелых плодов. Девица протянет руку за рисом и Син Мын с того же места рису себе положит. Глядят они друг на друга, улыбаются, а потом вместе смеяться стали. Над тем, что далеко и что близко, смеялись, смеялись, глядя в глаза друг другу, смеялись шутя и смеялись всерьез, смеялись, как брат с сестрой и как девушка с парнем. Наелся Син Мын и к воде потянулся, но Хэбиа Плао сказала:

– Поешь еще рису! Не стесняйся, гостем себя не чувствуй в этой хижине.

– Я уже сыт, – отвечал Син Мын.

– Что же ты так мало ешь? – удивилась хозяйка.

И молвил Син Мын ей в ответ:

– У меня ведь живот, а не пустая корзина, жадно раскрывшая пасть, не пустая сума, которую можно снедью набить, я не лань, не олень, которые могут жевать беспрестанно. Должен меру знать человек в питье и еде.

Хэбиа Плао взяла медный таз, наполнила его водой до краев и подала Син Мыну:

– Вот вода, утоли свою жажду! Не выпьешь до дна – я тебя не отпущу, здесь оставлю. Если хочешь вернуться в родные края, листьев нарви и воду попробуй в них завернуть, чтобы отнести ее старой матери и отцу. Сумеешь это сделать – я тебя отпущу в родные края.

В ответ Син Мын так ей сказал:

– Какая утроба может вместить целый таз воды?

Девушка опять ему говорит:

– А ты пей, может, доберешься до дна.

Не стал Син Мын перечить, не захотел ссориться. Но, как ни старался, выпить всю воду не смог. Самая малость все же осталась в тазу.

Говорит Син Мын:

– Выпил я ровно столько, сколько могу, больше мне не под силу. Не надо неволить меня, о сестра!

– Значит, не можешь ты осушить таз?

– Нет, не могу, вылей, сестра, то, что осталось на дне!

– Нельзя выливать! Раз не выпил, заверни воду в листья и унеси домой.

Стали браниться Син Мын и красавица Хэбиа Плао, он мало слов говорил, она – много.

Не стерпел тут Син Мын и крикнул:

– К чему мне вода? Ее и в материнском доме хватает!

Схватил он таз с водою и кинул, стукнулся таз о стропила, отлетел в сторону и упал прямехонько на ту корзину, в которой затаился Прон Мын. Вода дождем пролилась. Вымок Прон Мын, будто мышь. Гнев его обуял, выскочил он, корзинку отбросил и заорал во все горло:

– Что вы тут замышляете? Почему творите бесчинство? Наелись рису до отвала, наполнили утробу водой, а теперь вздумали меня поливать!

Крикнул так Прон Мын и, не помня себя от ярости, подскочил к Син Мыну, чтобы помериться с ним силой. Вцепились они друг в друга и стали метаться по хижине. Син Мын поднатужился, схватил врага, поднял и бросил на землю. Потом сам за ним спрыгнул. Но только хотел кинуться на него, как Прон Мын поднялся и крепко схватил Син Мына. И стали они теперь бороться посреди поля, где рис поспевал. Хэбиа Плао не знала, что и делать. Но тут увидела, что у Прон Мына трясутся руки, и спросила:

– Выходит, одолел тебя Син Мын?

Только она это сказала, как видит, что Син Мын задрожал будто тонкий побег на свирепом ветру. И опять спросила Хэбиа Плао:

– Выходит, одолел тебя Прон Мын?

Хотела она разнять богатырей, да подумала, что не под силу ей, женщине, друг от друга оттащить двух мужчин, у которых силы больше, чем у буйвола. Только и осталось ей, что забраться наверх, в хижину, и оттуда смотреть, чем дело кончится. А Син Мын тем временем оттеснил врага туда, где самый лучший рис созревал. И там, где, друг в друга вцепившись, они проходили, где дрались друг с другом, от посевов лишь пыль да труха оставались. Куда бы в схватке они ни бросались, гибли посевы, как гибнут поля под ногами слонов, которые с горных вершин устремились грозной лавиной в долины, чтоб пожевать сладкой травы; земля под ногами у молодцев трескалась, как лопаются коробочки с хлопком. Когда увидела Хэбиа Плао, что вытоптаны посевы и поле погибло, села она и стала плакать. Выплакала она все слезы, а богатыри между тем в еще большую ярость пришли и, вцепившись друг в друга, метались по полю. Хэбиа Плао залезла на самое высокое дерево и стала звать Ти Мэре, начала призывать своего родного брата:

– О мой старший брат Ти Мэре! Возвращайся скорее домой. Поспеши к моей хижине! Беда грозит нашему полю, у меня, у девушки, сил не хватает горю помочь. О старший брат, возвращайся скорее!

А Ти Мэре был в тот час в гостях у друзей, в киньском селенье. Услышал он зов младшей сестры и говорит:

– О други мои: ты, господин Кук, и ты, господин Кай! В доме моем беда приключилась. Не ведаю, что и делать. Сердце мое трепещет, и печень дрожит. Не каждый год такое бывает со мною, други! О господин Кук, о господин Кай, вы оставайтесь, а я возвращаюсь домой.

Говорит тогда один из друзей:

– Возвращайся, о друг! Плохо, коли девушка в доме остается одна.

И приготовил он тотчас соли, вина, украшений богатых, нарядов красивых, чтобы все это Ти Мэре в дар передал сестре. И простился Ти Мэре с друзьями, в путь поспешил. То он шел, то бежал, множество рек переплыл, множество холмов одолел, столько, что и счесть их не мог. Он не бежал, а несся вскачь, он не бежал, а летел. Вот и поле родное, и смотрит Ти Мэре – в хижине, возле столба, Хэбиа Плао сидит, горько плачет. Спрашивает тогда Ти Мэре:

– Отчего ты плачешь, сестра?

Отвечает Хэбиа Плао:

– Большая беда приключилась, несчастье стряслось большое. Взгляни, все наши посевы погибли, разорили поля наши.

Окинул Ти Мэре взглядом поле, видит: зерном налитые колосья риса, бананы, тыквы, сахарный тростник – все истоптано, все в пыль и труху превратилось, будто их в ступе пестом истолкли. Спрашивает Ти Мэре:

– Кто же здесь учинил такое бесчинство?

Отвечает сестра:

– Вон видишь – два богатыря, два молодца, Син Мын и Прон Мын, в жестокой схватке друг с другом схватились. Мне их разнять не под силу.

– Что за причина этой лихой забавы? Из-за чего они в схватке жестокой схватились?

Тут Хэбиа Плао старшему брату все рассказала, как говорится, от головы до хвоста. Выслушал ее Ти Мэре, и стал громко звать молодцев, которые с усердием катались по полю, крепко вцепившись друг в друга, стал он кричать им:

– Эй, погодите, хватит драться. Если что и случилось меж вами, поднимитесь в хижину, мы рассудим, кто прав, кто виновен. Остановитесь! Вы в пыль и труху превратили посевы. Где мой рис, где моя кукуруза? Боюсь, не хватит у вас добра, чтобы мне за все заплатить.

Услышав зов Ти Мэре, богатыри разом головы повернули, на Ти Мэре посмотрели, потом друг на друга взглянули – и снова потеха пошла. Звал Ти Мэре, звал, даже охрип. Потом пошел молодцев разнимать, хотел оттащить их в разные стороны, но они еще сильнее разъярились.

Меж тем Дам Зи, Син Мэнга и все люди, которые с ними пришли, стояли на дороге, дожидаясь Син Мына. Немало времени прошло, и вот наконец Дам Зи обратился к меньшому брату:

– О Син Мэнга. Почему наш брат, наш Син Мын, до сей поры еще не возвратился? Неужто он в джунглях потерял тропу и сбился с пути?

– Не знаю, не ведаю, что и ответить тебе, о старший брат.

Молвил тогда Дам Зи:

– Залезай на высокое дерево, доберись до самой вершины, о младший брат, и оттуда окрест посмотри, не блуждает ли где наш Син Мын. Глаза пошире раскрой, взгляни на речные берега, на горные поля посмотри, может, увидишь там брата Син Мына.

И взобрался Син Мэнга на вершину высокого дерева. Восточный лес оглядел, окинул взором западный лес, полюбовался дивными деревьями и тут заметил вдали поваленные деревья, которые рядами лежали, и поле, поле красавицы Хэбиа Плао, где рис созревал, а средь поля увидел двух молодцев, которые в схватке схватились.

Воскликнул юноша:

– О старший брат, о Дам Зи! Средь поля красавицы Хэбиа Плао два дюжих молодца дерутся. Один из них похож на нашего брата Син Мына.

– В толк не возьму, что там стряслось, зачем средний брат ввязался в драку, – сокрушенно молвил Дам Зи. – Спускайся скорее, пойдем его выручать.

Син Мэнга спустился с дерева на землю и так сказал людям:

– О соседи мои и рабы, которые пришли с нами! Снимите со слонов всю поклажу! И чудо-тростник гуон снимите, и бананы – все, что на слонов навьючено, – и возле дороги сложите. Пойдем выручать брата Син Мына.

Рабы отвечали:

– Слушаем, о господин!

Молвил тогда Син Мэнга:

– О рабы, о люди селенья! Когда приблизимся к полю красавицы Хэбиа Плао, остановитесь с краю, дальше не надобно идти. Только мы с братом перешагнем межу.

Подошли они к полю красавицы Хэбиа Плао. Рабы и люди селенья остановились у самого края. А Дам Зи и Син Мэнга двинулись дальше, пошли прямо к хижине.

И говорит тут Дам Зи:

– О рабы! Стойте здесь, дожидайтесь нас на краю поля. А мы тем временем молодцев схватим – Син Мына вместе с Прон Мыном, рассудим, кто из них прав, а кто виноват. Тогда и вы шагнете на поле.

Рабы отвечали:

– Мы повинуемся тебе, о господин!

Между тем Син Мын и Прон Мын все боролись, обуянные яростью, словно два буйвола, что в ревности дикой дерутся из-за буйволицы. Ни один не желал уступить, ни один не хотел разнять рук. Син Мэнга сделал шаг правой ногой, потом левой и, легко ступая, подошел к молодцам, которые забыли себя в отчаянной схватке. Рабы и люди селенья, которые стояли на краю поля, дрожали от страха, они боялись, что два молодца ринутся на юношу и станут его избивать. Но Син Мэнга подошел к богатырям, сцепившимся в схватке, и нанес могучий удар, чтобы их разнять. Одной рукой он что было силы схватил за волосы Син Мына, а другой рукой крепко держал Прон Мына. Потом кинул их в разные стороны. Син Мын и Прон Мын – оба без памяти грянулись оземь.

Сказал Син Мэнга:

– О почтенные, не хмельного ли вы напились? За что с усердием и яростью терзаете друг друга? В схватке сошлись, весь рис истоптали у людей, разве хватит у ваших матерей и отцов добра, чтоб за все заплатить?

Очнулся Син Мын, поднялся, следом за ним Прон Мын на ноги встал, потом сел на землю. Но тут заметил, что Син Мэнга шагнул к нему, и от страха затрясся всем телом.

Молвил Прон Мын:

– О мой друг, о Син Мэнга! Дурное дело сотворили мы с Син Мыном. Схватились из-за хозяйки этого поля и дрались до тех пор, покуда не иссякли силы.

Син Мэнга взял Син Мына левой рукой, а Прон Мына – правой и повел их к хижине, где сидела красавица Хэбиа Плао. Красавица поведала обо всем, что приключилось, все рассказала, как говорится, от головы до хвоста. Ти Мэре, Дам Зи и юноша Син Мэнга, опустив голову, выслушали рассказ от корней до самой вершины. Первым делом красавица Хэбиа Плао во всем повинилась:

– Я в ответе за все, о Ти Мэре, о Дам Зи, о Син Мэнга! Одна я виною тому, что два молодца дюжих, Прон Мын и Син Мын, весь день боролись, дрались, катались по полю. Это из-за меня воды и скалы бились друг с другом.

Молвила она так и начала свой рассказ:

– О Ти Мэре, о Дам Зи, о Син Мэнга! Вот как было дело. Мы с Прон Мыном давно уже обменялись браслетами, давно подарили друг другу красивые ожерелья. Я выросла, ростом с матушку стала, пришла пора привести в дом мужчину, чтобы в поле вместе со мной выходил, сторожил посевы и птиц отгонял. И вот как-то, не так давно это было, Ти Мэре ушел в гости к киням, тогда и явился Прон Мын, – он поле расчищал и помогал мне птиц гонять – очень страшно одной жить среди гор и джунглей. И вот, когда Прон Мын сидел в хижине у меня, пришел вдруг Син Мын. Я застыдилась, велела Прон Мыну понадежней спрятаться, укрыться получше. Вначале не знал он, где ему спрятаться, потом залез в большую корзину. Не ведаю я, откуда взялся Син Мын. Он только попросил воды, чтоб жажду свою утолить, а я зазвала его в хижину. Испил Син Мын водицы и уже уходить собрался, а я еще рисом захотела его угостить, и остался он отведать рису. После того я взяла медный таз, наполнила его водой до краев и гостю велела таз осушить до дна, если он хочет домой возвратиться. И еще я ему сказала: если он хочет покинуть мой дом, пусть крупных листьев нарвет, завернет в них воду и снесет матери и отцу. А не сумеет завернуть воду в листья, домой его не отпущу. Но Син Мын ведь не зверь с утробой бездонной. Он не смог выпить всю воду. Стали мы с ним ругаться и препираться. Лопнуло у Син Мына терпенье, схватил он таз да как швырнет его, – таз прямехонько на корзину упал, на ту, в которой Прон Мын сидел, и вымок Прон Мын с головы до ног. Разгневался он и бросился на Син Мына. Пошла лихая потеха, и скатились они с помоста в поле, где рис поспевает. Вот как приключилась беда. Рассудите теперь, как быть, о Дам Зи, о Ти Мэре, о Син Мэнга! Я отдаю себя на ваш суд. Простите меня – останусь в живых, решите смерти предать – пусть по-вашему будет.

Повелел Син Мэнга:

– Теперь ты скажи, о Син Мын.

И Син Мын повторил слово в слово то, что сказала Хэбиа Плао. А под конец так молвил:

– Хэбиа Плао тому виной, что мы с Прон Мыном в жестокой схватке сошлись.

Вновь повелел Син Мэнга:

– Теперь ты скажи, о Прон Мын.

Прон Мын повторил слово в слово то, что сказал Син Мын, и под конец во всем обвинил красавицу Хэбиа Плао.

Выслушал всех Син Мэнга и говорит:

– О Хэбиа Плао! Ты поднесла гостям напоенные ядом плоды, ты хотела сгубить двух ни в чем не повинных молодцев.

Села Хэбиа Плао и заплакала навзрыд. От слез даже бедра у нее намокли, а в горле не осталось ни капли влаги. За все свои проступки она смиренно ждала праведного суда. И Син Мэнга обратился тогда к старшему брату красавицы, к Ти Мэре:

– О Ти Мэре! Теперь ты знаешь все, что здесь приключилось. Виною всему твоя сестра. Она ни за что ни про что людям зло причинила. Замыслила она – хоть так, хоть эдак – двух богатырей своими рабами сделать. Но мы того не допустили. Прикинь, подумай да в толк возьми, кто прав, а кто виноват.

Сказал Ти Мэре:

– О Син Мэнга! От долгих, усердных дум мои уши готовы лопнуть. Все в вашей воле: простите сестру – останется она в живых, не простите – пусть умрет.

Молвил в ответ Син Мэнга:

– О Ти Мэре! Мы согласны возместить тебе убытки. Если мало с нас запросишь – семь буйволов дадим, если запросишь много – десять слонов пригоним, если вытоптаны твой рис и кукуруза – мы приведем тебе слонов, рабов подарим. А сейчас дозволь выпустить на твое поле наших слонов – пусть попасутся, и пусть наши рабы пройдутся по полю. Ведь все равно придется нам платить за порчу твоих посевов. А о драке, которая была, о жестокой схватке мы по-иному рассудим.

И говорит Ти Мэре:

– О Син Мэнга, пусти своих слонов пастись на поле, где были мои посевы.

И крикнул Син Мэнга:

– Эй, рабы! Гоните слонов на поле, пусть пасутся, пусть сожрут весь рис, все побеги и колоски, чтоб ведомо нам было, за что добро отдаем, когда почтенному Ти Мэре будем платить за потраву. Эй, рабы! Съешьте все бананы, весь сахарный тростник, никого не бойтесь, ешьте, мы позволяем!

Спросили рабы:

– Ты, господин, всерьез или забавы ради так сказал?

– Не до забав мне. Ступайте ж на поле и слонов ведите за собой!

И хлынули на поле люди, и ринулись на поле слоны, ели сахарный тростник, бананы рвали. А Ти Мэре стоит и смотрит, как рабы и люди Дам Зи все превращают в пыль и труху, все рушат вокруг, и жаль ему стало поля, которое он расчищал собственными руками, но как этому помешать, не знал. И вынес он из хижины огромный нож, размахнулся и молодецким ударом вонзил нож в самое твердое дерево. Нож в дерево по самую рукоять ушел. И говорит тогда Ти Мэре:

– О Дам Зи! Кто из вас сумеет вытащить нож, который я в дерево по самую рукоять вогнал, тому отдам в жены мою младшую сестру, красавицу Хэбиа Плао, и не стану требовать с вас платы за порчу посевов.

Спрашивает Дам Зи:

– Это твой вызов, о Ти Мэре?

– Да, о Дам Зи!

Сказал тогда Дам Зи:

– Раз так, мы все по очереди будем тащить из дерева этот огромный нож.

Сказал так Дам Зи, а душу его между тем страх обуял: вдруг не достанет у него сил выдернуть нож. Но меньшой брат Син Мэнга подбадривает его:

– Не бойся, Дам Зи, старший брат мой! Лишь в испытании, в трудном искусе можно свою силу измерить. Он богатырь, и мы все богатыри, не малые дети. Ни о чем не тревожься, брат.

Сказал так Син Мэнга и к Ти Мэре обратился:

– Шутки ради ты это говоришь или на самом деле сдержишь свое слово?

– Сдержу!

– Значит, если один из нас вытащит этот нож, ты сдержишь слово, которое дал собственным языком, выполнишь свое обещанье?

Отвечает ему Ти Мэре:

– У меня всего один язык, у меня один только рот, мое слово неизменно.

Молвил тогда Син Мэнга:

– О Син Мын, ты первый берись за рукоять, попробуй вытащить нож, ведь все это из-за тебя приключилось. А потом – за Прон Мыном черед.

– Пусть так. Я мешкать не стану и силу свою испытаю, хоть не очень богато одарили меня ею мать с отцом.

Подошел Син Мын к дереву, взялся за рукоять. Трижды дергал нож, трижды тащил – все напрасно, только кости у него захрустели.

Молвил Син Мын:

– О Син Мэнга! Иссякла моя сила. Руки и ноги свело.

– Теперь, Прон Мын, твой черед, – сказал Син Мэнга.

Но и Прон Мыну не посчастливилось: он даже рукоять с места не сдвинул.

Говорит тогда Син Мэнга:

– Настал твой черед, о старший брат Дам Зи. Как видно, тебе суждено вытащить из дерева нож.

Ответил Дам Зи:

– Разве могу я тягаться с этими двумя молодцами, о младший брат мой? Они крепки, как молодые побеги, а и им не достало силы вытащить нож, я же стар, мышцы мои немощны, жилы слабы.

Сказал так Дам Зи и за рукоять взялся, дернул он, а только нож не поддался – как был, так и остался на месте.

И говорит Дам Зи:

– О Син Мэнга, младший брат мой! Нет больше моей мочи. Надобно нам смириться и сполна заплатить за потраву.

Отвечает Син Мэнга:

– Если хочешь сполна возместить Ти Мэре все убытки – воля твоя. Только помни, нам придется отдать все добро, которое нажили мать с отцом, а самим – стать рабами.

Страх обуял всех людей и рабов, стоявших поодаль, и стали они так говорить:

– Если братья проиграют, нами станет владеть Ти Мэре. Смотрите, остался один Син Мэнга, на него вся надежда. Может статься, что мы не вернемся домой, никогда не увидим своих жен и детей.

Сказал Син Мэнга:

– О Ти Мэре! Если я призову на помощь богов и духов и выдерну этот нож из дерева, я не буду тебе платить за потраву риса и кукурузы, а красавицу Хэбиа Плао отдам в жены брату Дам Зи. Ведь, по обычаю, старший брат должен первым жениться. Согласен ли ты, о Ти Мэре? Если согласен, я пройду испытание, вытащу нож.