Текст книги "Вода и лёд (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

}– Как твоя рана? – тут же с беспокойством спрашиваю я, представляя, чего ему стоило помочь мне. Разве оно того стоило?

}– Да все уже нормально, – фальшиво отмахивается человек.

}– Том… – набираюсь отваги, чтобы задать мучающий меня вопрос. – Почему ты это сделал?

}– Я надеялся, что ты выживешь, – отвечает человек после паузы. – Джереми… погиб мгновенно, и у тебя был шанс.

}Человек спотыкается на имени своего друга. В его словах отчетливо слышна горечь утраты. Хотел бы он, чтобы мгновенно погиб я? Должен был хотеть. Ведь я просто кровопийца. А Джереми – по-настоящему близкий ему человек. Зачем надеяться на то, чтобы его убийца выжил?

}– Это ведь я убил твоего друга. Почему после этого ты хотел спасти меня? – спрашиваю, и сердце как-то болезненно сжимается в ожидании ответа.

}– Ты не виноват. Ты не хотел. Тебе пришлось, потому что я не смог его остановить, не смог объяснить… Не смог сдержать обещание.

}Я не слышу его мыслей, но по словам с удивлением понимаю, что это убийство Том записывает на свой счет. Как смерть матери. Как мое преображение. Человек удивительным образом умудряется считать себя средоточием всех бед. Почему? Не понимаю. Несмотря на то, что я тоже человек, я не стал понимать его лучше.

}– И все-таки я не понимаю, зачем было так рисковать из-за меня, – качаю я головой.

}– Ты очень много для меня значишь. Ты… мой друг, – с заминкой как-то непривычно ласково говорит Том.

}У меня внутри что-то переворачивается. Я с недоверием смотрю ему в глаза, пытаясь и боясь увидеть в них фальшь.}

}Мысленно пробую слово «друг» на вкус. Оно очень теплое и надежное. Родственное слову «брат». Но братьев у меня больше нет. «Друг» – звучит как опора в чужом мире, как уверенность в завтрашнем дне.}

}Том – мой друг. Я несколько раз с удовольствием проговариваю эту фразу про себя, не решаясь в это поверить.

}– Твой друг?

}– Да. Запал ты мне в душу чем-то, – на губах человека проступает улыбка.}

}Она заставляет уголки моих губ непроизвольно потянуться вверх. Том смотрит на мой рот, словно завороженный.}

}– Что? – немного смутившись, спросил я.

}– Тебе очень идут эмоции, Ледышка, – с чувством говорит Том, – Впрочем, какой же ты теперь Ледышка после того, что только что вытворял…

}Это двусмысленное замечание заставило меня еще больше покраснеть и отвернуться.

}Через два дня после

}Когда я просыпаюсь, лучи солнца пробиваются сквозь густую листву, приобретая знакомый зеленоватый оттенок. Не режущий глаза.

}Это Лес. Я узнаю его. Рядом, на шкуре, на ничтожно малом расстоянии от меня, крепко спит Том.

}Мне кажется, что все как раньше. Мне кажется, это был сон. Мы не выбирались из леса. Его мать и друг живи. Я – Вампир.}

}Но вампиры не видят сны.

}Что-то острое в кармане впивается в мой бок. Я достаю помеху на свет. Зеркало. Я с грустью смотрю в свои карие глаза. Прячу в карман предмет, позволяющий не запутаться в реальности. Никогда не буду с ним расставаться.

}Поднимаюсь на ноги и чувствую какую-то неуловимую слабость в теле, хоть она и не идет ни в какое сравнение со вчерашней. Мне уже лучше. Оглядываюсь по сторонам и вижу упавшее дерево. Не слишком массивное, с редкими ветвями. Я подхожу к нему и пытаюсь поднять. Рукой. Руками. Дерево поддается нехотя и ненамного.}

}– Ле… Биллиам, что ты делаешь? – раздается голос разбуженного шумом Тома. Непривычно слышать, как он зовет меня по имени. Каким-то образом ему удается вкладывать в него еще больше ехидства, чем в глупое прозвище.

}Я вздрагиваю, словно застигнутый на месте преступления.

}– Так, ничего… – неопределенно пожимаю плечами, стараясь не показывать, насколько меня встревожил результат проверки собственных сил, – Кажется, вчерашняя слабость еще не до конца прошла.}

}– Еще придешь в себя, тебе просто нужно отдохнуть, – на лице Том появляется ободряющая улыбка, и человек приглашающе похлопывает по шкуре рядом с собой.

}Я согласно киваю и усаживаюсь на предложенное место. Мой новообретенный друг, картинно закатив глаза, приобнимает меня и аккуратно, но настойчиво заставляет лечь. Он остается сидеть рядом со мной. Его рука ненавязчиво замирает на моей пояснице, удерживая меня на месте. Распространяя по телу приятное тепло. Не совладав с соблазном, я чуть корректирую позу, укладывая голову Тому на колени. Лежать подобным образом невообразимо приятно, кажется, так можно провести целый день.}

}О чем я думаю? У меня совершенно нет времени отдыхать.}

}Мне нужно вернуться к вампирам. Мое обращение было задумано ради одной цели – убить Вирра. Странно, но сейчас мысль об этом убийстве не вызывает во мне совершенно никакого эмоционального отклика, словно я и не человек вовсе.

}Второе Абсолютное Правило гласит, что вампиры забирают бывшего человека в семью на место убитого им вампира.

}Я вспоминаю день, когда Ризардо вернулся не со своей напарницей, а с Вирром. Я уверен, что он был бесстрастен. Как всегда. Именно меня невероятно задела ситуация, хотя она и должна была рано или поздно произойти. Тогда я ненадолго ощутил человеческую злость, которая заставила бросить все и уйти для того, чтобы обрести возможность отомстить убийце моей сестры.

}Вирр – высокий мужчина крепкого телосложения. На фоне истинных членов семьи он выглядел вопиюще инородным. Чужим.

}Вначале жизни вампиров в этом мире, некоторые семьи не собирались соглашаться с ролью жертв, продиктованной Абсолютными Правилами. Они попытались бороться с людьми. Но их победа была невозможна в принципе. Дело даже не в том, что мир просто кишел людьми. Стая крыс еще не обязательно справится с одним волком. Но как бороться, если смерть врага выходит себе дороже?}

}Многие мои собратья тогда погибли. Я не знаю наверняка, но думаю, в остальных семьях осталось мало настоящих вампиров.}

}Может, я и был плохим главой. Может, я и был трусом. Но я считал правильным, чтобы вечность принадлежала тем, кто ее действительно заслуживает. Я не мог простить ни себе, ни Вирру то, что мне не удалось защитить ее от рук людей.

}Если бы я был прежним, я бы сейчас же отправился в дорогу домой. Чем быстрее я вернусь, тем быстрее верну уклад жизни, тщательно оберегаемый веками. Тем быстрее снова стану собой. Но какой-то совершенно нездоровый интерес шепчет оттянуть этот момент. Изучить жизнь людей изнутри, по-настоящему. По-человечески наслаждаться простыми вещами, вроде теплоты коленей Тома под моей щекой. Второго такого шанса не будет. Месть Вирру может и подождать немного.

}Я не могу сейчас бросить своего друга. Хочется побыть с ним еще хотя бы немного. Неудержимо хочется. Одна только мысль о расставании вызывает в душе море протеста. С чего бы?

}Мои мысли заводят меня во что-то странное, и я поспешно отмахиваюсь от них. Нарушаю тишину и обращаюсь к задумавшемуся о чем-то своем Тому:

}– Это Лес? – уточняю, практически не сомневаясь в подтверждении.

}– А? Да, самая окраина, – человек отвлекается от своих мыслей и шкодливо щелкает меня по носу.

}– Ай! – хватаюсь я за пострадавшую часть лица, чем вызываю у Тома широкую улыбку, – Ты принес меня сюда? – отчего-то смущенно спрашиваю я.

}– Не одному же тебе меня на плече таскать, – хитро отвечает человек, проведя рукой вдоль моей спины. От этой ласки по коже пробегают волны мурашек.

}Я непроизвольно копирую его улыбку, но она быстро гаснет от холода возникшего в голове вопроса:

}– Том, а какие у тебя планы… дальше?

}– Раздобыть еды. Умираю с голоду. А то я все сторожил тебя, боялся далеко отходить, – непосредственно отвечает человек и, не отрывая от меня руки, пытается пожать плечами. Выглядит довольно забавно, но сейчас мне не до смеха.

}– А потом? В смысле, какие у тебя вообще планы? – изменяю я формулировку вопроса.

}– Наверное, мы поедем к моей тетке, – задумчиво рассуждает. – Поживем у нее, а там посмотрим.

}От этой небрежно оброненной фразы мое сердце забывает как биться. Я изумленно смотрю на Тома.

}– Мы? – с трудом выговариваю, не решаясь поверить в то, что сейчас это не очередная шутка, что он говорит серьезно.

}– Ты против? Но я не знаю, куда мы еще можем податься, – разводит Том свободной рукой. Кажется, у него нет ни малейшего желания меня отпускать. Во всех смыслах. От этой мысли сердце заходится в грудной клетке со странным аритмичным стуком.

}– Мы… – нетвердым голосом повторяю я.

}– Биллиам, ты не подумай, что я за тебя решаю… – с беспокойством произносит человек. – Я тебе многим обязан. Одному тебе будет тяжело освоиться в мире людей. Я хочу тебе помочь. Ты не против?

}Именно сейчас я должен сказать, что против. Что он мне ничем не обязан и уже сделал все, что мог для меня.

}– Нет, я не против. Спасибо.

}Мне кажется, что Том облегченно вздыхает. В моем друге снова просыпается то безбашенно несерьезное настроение, столь характерное для него, и он иронично говорит:

}– Не волнуйся, уж я научу тебя быть человеком…

}– Да ну? – не удержался я от преувеличено скептического замечания.

}– Не перебивай учителя! – шутливо возмущается Том, – Ты мне, между прочим, задолжал совместную охоту. Иначе, боюсь, мы рискуем остаться без обеда.

}Это предложение вызывает во мне азарт, который отчетливо отражается на моем лице. Я готов прямо сейчас начать предложенное времяпровождение, но мой друг лезет в свою гигантскую сумку и достает из нее свою неизменную флягу. Делает несколько глотков, а затем протягивает ее мне. Я с подозрением принюхиваюсь к ней, но жидкость не имеет запаха.

}– Это вода. Не яд, честно. Вода, – Том забавляется моей настороженной реакцией.

}Всего лишь вода. Которая мне нравилась в прошлой жизни, хоть и не в качестве пищи. Я неуверенно делаю несколько глотков и возвращаю емкость ее владельцу. Прохлада освежающе прокатывается по телу, немного притупляя слабое ощущение жажды. Понравился ли мне вкус? Я прислушиваюсь к своим впечатлениям, но не могу их до конца понять. Они странные, это единственное, что я могу утверждать наверняка.

}– Начнем охоту? – спрашиваю я, отвлекаясь от анализа вкусовых ощущений.

}Том хмыкает и снова зарывается руками в свою сумку. К моему безграничному удивлению, он достает оттуда мой арбалет.

}Мои губы непроизвольно растягиваются в предвкушающей улыбке.

}* * *

}Том все время что-то бормочет о том, что дичь здесь слишком пуганная. Эти замечания меня безумно веселят. Лично у меня складывается обратное впечатление. Я привык, что зверье шугается меня, словно прокаженного. Теперь обитатели Леса не боятся меня. Недооценивают. Из-за этого удивительно легко отнимать их жизни. Я чувствую себя в своей стихии. Мои навыки охотника были отточены веками.}

}Том – слишком шумный и неповоротливый. Он и в нормальном своем состоянии такой, а травма усугубляет эту черту до невозможности. По правде говоря, человек только мешает своим присутствием, но я терпеливо пытаюсь научить его азам выслеживания добычи. Он не скрывает зависти моим умениям, но зависть – светлая, больше похожая на восхищение. Восхищение Тома – это удивительно приятно.}

}Единственное, что омрачает эту охоту – не проходящая слабость. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы привыкнуть к своим замедленным реакциям. Скорость, сила, наблюдательность подводили меня, хоть я и не стал жаловаться на это Тому. У этого до ужаса заботливого человека хватило бы упорства уложить меня отдыхать, так и не поймав достойной дичи.

}Я более чем удовлетворен нашей добычей. Молодой олень. Том отправляется к обнаруженному нами роднику набрать воды, а я остаюсь с тушей. Мой друг говорит, ее нужно приготовить. Я с сомнением смотрю на нее.

}В воздухе витает запах крови. Он не вызывает того голода, что раньше. Но он знаком, в отличие от странно безвкусной воды.

}Может ли человек пить кровь?}

}Я вспоминаю, как Том пил мою. Без удовольствия, но пил.

}Меня не покидает мысль сравнить свои старые вампирские впечатления о ее вкусе с человеческими. Не раздумывая, извлекаю из бока мертвого животного арбалетный болт. Я высасываю немного крови из раны и тщательно стираю ее следы с лица. Я совершенно не испытываю того отвращения, что Том. Видимо, у него это подсознательно, а вовсе не из-за вкуса. Я привык пить кровь. Единственное, что меняется сейчас – она больше не насыщает так, как раньше. Такая же безвкусная жидкость, что и вода.

}Том возвращается с полными флягами и приподнятым настроением. Он споро разводит костерок из собранных мной веток и начинает колдовать над добычей – резать, нанизывать на палки, закреплять над огнем.

}Не могу избавиться от ощущения, что человек только портит продукт. Когда я пробую результат его продолжительных манипуляций, я убеждаюсь в правильности этого впечатления.

}Том внимательно следит за моей реакцией и видит, что я ем без особого удовольствия.

}– Прости, повар из меня не очень, – шутливо извиняется мой друг.

}– Это как охотник что ли? – фыркаю я.

}– Может даже хуже, – не без самоиронии отзывается о своих способностях Том. Что, впрочем, не мешает ему уплетать за обе щеки уже третий по счету кусок. Человек всерьез не равнодушен к мясу.}

}– Смотри, не отрави нас, – пародирую я его вечные ехидные интонации.

}Мой друг испытывающе смотрит на меня. Его брови ползут вверх, словно бы он услышал нечто совершенно удивительное.

}– Да у тебя никак чувство юмора прорезалось? Растешь! – привычно паясничает.}

}Я задумываюсь об этом замечании. А ведь действительно. Теперь у меня получается подстраиваться под манеру общения моего ироничного собеседника. Остаток трапезы проходит без эксцессов. Несмотря на привкус паленого, ко мне все же приходит чувство сытости и умиротворения.

}Нам с Томом некуда торопиться, и обед ненавязчиво перетекает в дневной привал. Я чувствую себя несколько уставшим от насыщенно прошедшей первой половины дня. Мне не хочется шевелиться, хочется просто наслаждаться спокойствием. Для полноты хорошего настроения не хватает коленей под головой и руки на пояснице одного очень ласкового человека, но я отчего-то не решаюсь попросить его об этом. Мой друг снова что-то пишет в тетради. Он сидит на расстоянии от меня, так чтобы мне не был виден текст. Меня разбирает любопытство, о чем он повествует в своих записях, но я уверен, что спрашивать бессмысленно.

}Чтобы как-то отвлечься от предположений о содержании мыслей Тома, вносимых в дневник, я отворачиваюсь от человека и ищу в окружающей обстановке то, на что бы можно было переключить свое внимание. Шелестит листва, переговариваясь с ветром. Трещит костерок, прося еще несколько веток. Поют птицы, прячущиеся в кронах деревьев. Никогда не обращал внимания на эти мелочи. Никогда не слышал беспечное щебетание птиц. Я с удовольствием вслушиваюсь в их мелодичные голоса. Пытаюсь извлечь из своих голосовых связок нечто подобное, поучаствовать в их беседе. У меня получается на удивление быстро. Птицы, услышав мои попытки, удивленно замолкают, а затем начинают громко и быстро щебетать что-то возмущенное.

}– Здорово. Очень похоже, – с восхищением комментирует мои упражнения Том, которого это многоголосое пение отвлекло от его заметок. – Из всех моих знакомых так точно подражать птицам получалось только у Джереми, – немного грустно договаривает.

}Окончание фразы тяжелым ударом выбивает воздух из моих легких, заставляя захлебнуться свистом. Оно на острые осколки разбивает расслабленную послеобеденную обстановку. Сердце заходится в панической пляске. Я вглядываюсь в лицо Тома. Фраза обронена словно невзначай, словно он не придавал ей никакого особого значения… Или нет? Я больше не слышу его эмоций, я больше не могу быть уверен в том, что он говорит то, что думает.

}Он не мог догадаться. Он знает только Первое Абсолютное Правило, не более. Я не позволю, чтобы он когда-либо узнал, что отпечаток его бывшего друга сохранился в моей личности.

}В этот момент я впервые по-настоящему осознаю насколько оказался беззащитным, лишившись возможности подслушивать мысли людей. Сначала я не слишком сильно обращал на это внимание, ведь между вампирами эта способность тоже не работает. Но они – моя семья. Им я мог доверять без оглядки.}

}У Тома невероятно выразительная мимика, даже без способности заглядывать внутрь, понимать его эмоции легко. Но стоит ли так же легко им верить? Я ведь знаю, что иногда человек скрывает одолевающие его мысли. Я слишком привык их понимать. Разве я смогу без этого?

}– Биллиам, что случилось? – встревоженно спрашивает Том, видя мою странную реакцию, – Все в порядке?

}– Да, в порядке, – кривлю душой, надеясь, что мой друг не станет продолжать расспросы.

}Я не возобновляю свист. Никогда больше не буду разговаривать с птицами. Понимаю, что уж они меньше всего виноваты в терзающих меня сомнениях, но не могу отделаться от необоснованной злости на них.

}Третье Абсолютное Правило гласит, что после обращения вампира в человека, он перенимает доминирующие черты личности убитого им.

}Каким человеком был Джереми? Был ли он похож на своего друга? Или являлся полной его противоположностью? Я не знаю. Я не знаю, какие еще сюрпризы себе преподнесу.}

}* * *

}Под вечер раздражающая слабость усиливается. Тело наливается свинцом, мне тяжело шевелится. В мыслях царит полный сумбур – они горячие и текучие. От их мельтешения кружится голова.

}Том пробует мою температуру, кладя холодную ладонь мне на лоб. Хмурится, недовольный результатом, и обеспокоено рекомендует мне отдохнуть. Я не возражаю, ведь на большее у меня все равно нет сил.

}В глазах периодически темнеет. Кожу пробивает холодный пот. Внутренности невыносимо болят, словно бы внутри все разорвано в клочья.

}Мой друг, видя мое стремительно ухудшающееся состояние, безостановочно крутится около меня, расспрашивает о симптомах. Пытается как-то помочь. Поит водой, а позднее и каким-то травяным отваром. Он считает, что я отравился и очень переживает по этому поводу. Нервно шутит, что это я сглазил. По его словам, если в мясе было что-то несъедобное, плохо должно быть нам обоим.

}К ночи меня выворачивает наизнанку.}

}Кровью.

}Она грязным пятном расползается по траве. Меня скручивает и выламывает болью. Раз за разом.

}Едва мне удается остановиться, я ищу глазами Тома. Он рядом. Бледный как никогда. Испуганный как никогда.

}– Биллиам…

}Он помогает мне подняться. Я висну на нем, пачкая его одежду, не в состоянии держаться на слабых ногах. Том подхватывает меня и бережно укладывает на шкуру. Стаскивает с меня рубашку и в первую очередь осматривает бок.}

}– Болит? – спрашивает, надавливает на место, где когда-то была глубокая рана от кинжала.

}– Везде, – сквозь зубы говорю я, почти теряя сознание.

}– Биллиам, стой! Не закрывай глаза. Скажи, это могут быть последствия того ранения? – мой друг паникует, у него отчетливо дрожат пальцы, дрожит голос.

}– Не знаю.

}Это может быть последствием обращения при смерти. Это может быть неприятием человеческой еды. Это может быть неприятием вампирской еды. Это может болезненным окончанием моей недолгой людской жизни.

}Том негромко цедит очень экспрессивное ругательство сквозь зубы, которое помогает ему взять себя в руки.

}– Биллиам, сосредоточься, мне нужно понять, чем тебе можно помочь. Ты ел что-нибудь в мое отсутствие? Может быть, решил попробовать какие-то незнакомые ягоды?

}– Кровь, – лаконично отвечаю, чувствуя, что к горлу снова подступает дурнота.

}– Что кровь? – недоуменно переспрашивает, а затем понимает, – Ты что, пил сырую кровь? Вампиром себя возомнил? Идиот! – как-то неуместно счастливо восклицает Том, а затем разражается долгой тирадой, состоящей из цветастых характеристик моих умственных способностей, чуждых литературному языку, – Нельзя ее пить, мало ли в ней всякой дряни. Конечно, от нее отравиться можно… – наконец вычленяю я из его речи суть обвинений.

}Я – идиот. Облегченно вздыхаю. Все в порядке. Или, во всяком случае, ничего смертельного.

}– Нельзя же так пугать. Ты хоть понимаешь, что я просто не могу потерять еще и тебя?.. – зло приговаривает Том, протирая мне лицо прохладной водой. От его голоса, от ощущения его заботы становится немного лучше. Мне все еще слишком плохо, чтобы вслушиваться в его упреки. По правде говоря, мне все еще кажется, что я умираю. Никогда не думал, что людские болезни так сильно выматывают тело.

}Сейчас мне остается только ждать, когда все это закончится. Эта мучительная слабость ужасна. Но все же и я, и Том заметно успокаиваемся от понимания того, что серьезной угрозы она не несет.

}Мы справимся. После тяжелой бессонной ночи завтра будет новый день моей новой жизни.

}Через три дня после

}Моя голова лежит у Тома на коленях. Его рука зарывается в мои волосы, приятно массируя кожу головы. По сравнению со вчерашним кошмаром, мне уже значительно легче, но я чувствую себя абсолютно выпотрошенным и не способным ничего делать. Никогда бы не подумал, что болеть так ужасно тяжело. Я даже мысленно отдаю дань уважения людской расе. Нужно быть сильными, чтобы регулярно переносить нечто подобное.

}Том пытается отвлекать меня различными забавными рассказами. В конце концов, я сворачиваю его болтовню в интересное мне русло:

}– Том, а тебе нравится быть человеком? – коварно спрашиваю.

}– Да, нравится, – без тени сомнения отвечает мой друг.

}– А почему тебе нравится быть человеком? – усложняю я вопрос.

}Том задумывается. Я уверен, что он произнесет длинное и развернутое пояснение, но он ограничивается лаконичным:

}– Потому что лучше так, чем быть вампиром.

}– Что плохого в вампирах? – чувствую я обиду за свою родную расу.

}Мой друг неопределенно пожимает плечами, словно избегая ссоры со мной. Мне хочется настоять на ответе, но в голову приходит еще более животрепещущий вопрос:

}– То есть тебе не нравилось, когда я был вампиром?}

}– Не то чтобы не нравилось, – медленно проговаривает Том. – Это было… интересно. Но знаешь, я бы и врагу своему не пожелал подобного, – не давая мне возможности обидеться, он смягчает свои высказывания. – Тебе больше идет быть человеком.

}– Почему? – с неподдельным интересом спрашиваю я.

}– Ты как будто бы проснулся. Стал живым, – отвечает, сбивая меня с толку.

}– А по-моему, я превратился в неуравновешенное бедствие, – с сарказмом описываю я свои собственные впечатления об изменениях, произошедших во мне.

}Том, заливисто смеется. Так заразительно, что я непроизвольно составляю ему компанию.}

}Успокоившись, мой друг сворачивает разговор на народную сказку, где рассказывается о девочке с трудным характером и резкими сменами настроения. Она все пыталась найти смысл жизни, а от ее поисков страдали окружающие.

}– И в чем же смысл человеческой жизни? – заинтригованно интересуюсь я.

}– А его нет… – беспечно говорит Том. – Вернее, каждый определяет его сам. Для кого-то это работа, для кого-то семья, для кого-то творчество. Здорово же иметь право выбора.

}Кажется, мой собеседник не замечает, насколько сильное впечатление оказывают на меня его слова. Смысл жизни? Я никогда не задумывался о нем. Наверное, на Эпсилоне моим смыслом было охранять свою семью от людей. Но я предал этот смысл. А раньше?} }

}– И что же ты выбрал?

}– Я тоже еще только ищу, – со свойственной ему непосредственностью отвечает мой друг.

}Человек начинает рассказывать следующую сказку, но я целиком погружаюсь в мысли о смысле жизни. Я не могу с ходу ответить, что бы я хотел. Но, наверное, Том прав. Неограниченность вселяет надежду, что этот смысл будет мне приятен.

}Мои рассуждения прерывает звонкая трель, раздавшаяся, казалось бы, почти над моим ухом. Я вздрагиваю и оглядываюсь в поисках проказника. На ближайшей ветке сидит маленькая невзрачная птичка и, склонив голову набок, с интересом наблюдает за мной. Я тут же передразниваю ее забавный голосок. Она восторженно поддерживает начатый диалог.

}Том картинно прокашливается, привлекая мое внимание и спугивая непрошенную гостью.

}– Какое вопиющее неуважение к наставнику! Предпочесть мне… Мне! Какую-то птицу, – издевательски осуждает меня этот ходячий сборник народного фольклора. – А если накажу? – игриво подмигивает мне.

}Почему-то этот незатейливый жест и ироничная угроза необычайно сильно будоражат мое воображение. У меня возникает непреодолимо сильное желание впиться поцелуем в губы этого ужасно обаятельного человека. Почему?}

}В моей душе происходит что-то странное.

}Я отвечаю нечто невразумительное на провокацию собеседника, а затем, сославшись на слабость, укладываюсь спать, не дожидаясь ночи. Подальше от Тома. От его волнующих прикосновений.}

}Сон не идет, и воспаленное воображение рождает все более причудливые фантазии.

}Через неделю после

}Остается совсем немного времени, прежде чем мы доберемся до Литца. Меня одолевает почти мучительное любопытство. Я знаю об этом городе только две вещи. Это столица Северного графства. И в нем живут родственники Тома, как и он сам когда-то. Прошлый мой опыт посещения людских городов оставил довольно смутные впечатления. Сейчас жаркое летнее солнце особенно ярко заливает окрестности светом, словно желая помочь мне не упустить ни единой детали.

}Город окружен крепостной стеной – подобного точно не было в Рюмпе. Чтобы зайти в ворота, Тому приходится отдать стражникам несколько серебряных кругляшков. Я впервые вижу, как люди пользуются деньгами, но для меня остается непонятным, что мы покупали сейчас.

}Еще издалека у меня сложилось впечатление, что этот людской город значительно превосходит Рюмп по размеру. Улицы практически такие же узкие, но их расположение кажется более упорядоченным, а наиболее важные из них выложены брусчаткой. Улица, по которой мы идем, расположена параллельно не очень широкой реке, разрезающей город на две неравные части.

}Но наиболее необычными мне кажутся дома. Они такие... разнообразные. Расположенные на окраине небольшие хибарки выглядят жалко и убого, и первое впечатление о городе у меня складывается не самым лучшим. Но чем дальше к центру, тем более интересные строения нам встречаются. Более того, в них начинает появляться… характер. Я даже некоторое время забавляюсь тем, что пытаюсь строить предположения, какие люди живут в том или ином здании. В центре города на небольшом возвышении находится сооружение удивительно похожее на дома вампиров, построенные в родном мне мире.

}– Том, а что, там живет вампир? – указываю я на поразившую меня постройку. Я сам не верю в такое предположение. Не может ведь такого быть, чтобы в самом сердце людского поселения обосновался один из представителей наиболее гонимых в этом мире созданий.

}– Вампир? – мой спутник хмыкает. – Можно сказать и так. Это резиденция литцкого графа. Он человек, но крови людской тоже хорошо попил…

}– Что ты имеешь в виду? – еще более недоуменно уточняю я.

}– Я не в прямом смысле… Просто он поднял налоги вдвое. Жителям тяжело столько отдавать. Ты, наверное, не понимаешь. У людей есть те, кто находится выше остальных. Те, кто объединяют остальных, – немного путанно объясняет мой друг.

}– У нас… вернее, у вампиров тоже есть нечто подобное. Глава каждой семьи. Но он не выше, просто на нем больше ответственности.

}– И что он получает за эту ответственность? – с неподдельным интересом спрашивает Том.

}Вопрос вводит меня в замешательство, я неуверенно отвечаю:

}– Наверное, ничего.

}Собеседник несколько минут смотрит на меня, словно не верит в искренность моих слов. Затем как-то невесело смеется:

}– Даже не знаю, что является более несправедливым.

}Мой друг уходит в себя, и я спешу подтвердить свои выводы:

}– То есть у вас все люди живут по-разному? – дождавшись кивка, я продолжаю вопросы. – И отчего это зависит?

}Том переводит взгляд на меня, словно бы вновь заинтересовавшись беседой:

}– Если бы люди только знали… Наверное, от удачи. И немного – от умений и характера… – он замолкает, и я уже хочу задать очередной вопрос, но человек продолжает какую-то свою мысль. – А вообще знаешь, Биллиам, здесь неплохо жить. Во всяком случае, лучше, чем в Восточном графстве, где не упразднили рабство. Вот оно – это действительно бесчеловечно…

}Смысл последних слов ускользает от меня, но что-то останавливает меня от дальнейших расспросов. Мне еще многое предстоит узнать о жизни, к которой я теперь принадлежу. Все в этом городе столь ново для меня. В моем мире одинаковые замкообразные постройки были рассредоточены на больших расстояниях, чем здесь. В них не было индивидуальности. Просто по определению не могло быть, потому что сами существа, живущие в них, были абсолютно равными. В нехотя приютившем нас мире, наша семья построила в лесу тщательно замаскированный общий дом. Это тоже было равенство.

}Здешнее разнообразие приятно для глаз. Но мне претит мысль о том, что людям приходится жить в тех домах, которые они могут себе позволить, а не в тех, которые они хотят себе позволить. Это несправедливо.

}Ведущая нас дорога упирается в небольшую площадь. Здесь какое-то столпотворение, это было видно издалека. Когда мы подходим ближе, становятся различимы болезненные крики.}

}На помосте хлыстом избивают какого-то человека.

}Звук ударов болью хлещет по моим нервам. В моей душе поднимается буря разнообразных эмоций, ни одно из которых не является положительным.

}– За что? – против моей воли вырывается из губ испуганное восклицание.

}Кто-то в толпе расслышал мой вопрос и не поленился ответить:

}– Он обокрал господина Хейзера.

}Я оборачиваюсь на голос и встречаюсь взглядом с маслянисто блестящими глазами тощего неприятного субъекта.

}– Но это не повод. Его же могут убить, – моя интонация пропитана ужасом.

}– Его и должны убить, Биллиам. Он преступник, – Том кладет руку мне на плечо, словно пытаясь удержать от необдуманных поступков.

}– Но он же человек, – смотрю в глаза друга, с чьих слов я узнаю человеческий мир. – Как можно убивать своего?

}Четвертое Абсолютное Правило гласит, что вампир не может убить другого вампира.}

}Я почему-то всегда считал, что оно справедливо и для людей.

}Но даже если это не Правило… Как вообще может возникнуть мысль о подобном убийстве? Насколько нужно быть ожесточенным, чтобы поднять руку на существо одной с тобой крови? Даже живя в родном мире, безо всяких там Правил, вампиры никогда не опускались до убийства себе подобных.

}Кажется, Том не может подобрать слов, способных убедить меня в нормальности происходящего. Я скидываю с себя его руку. Его прикосновение сейчас неприятно. Я отворачиваюсь от противоестественного зрелища. Того человека не просто убивают. Его убивают на потеху публики. А толпа стоит и жадно смотрит на бессмысленное проливание крови. Разве вот это вот – человечность?

}Мой взгляд останавливается на нескольких свежих покойниках, подвешенных на дыбе в противоположной от помоста части площади. К горлу подкатывает тошнота. За свою жизнь я много раз сталкивался со смертью, но именно эта кажется мне по-настоящему омерзительной. Потому что они погибли от рук своих собратьев.}