Текст книги "Вода и лёд (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

}Наваждение проходит меньше чем за минуту. Но я уверен, что мне не показалось. Это второй раз за это ненормальное лето, когда вопреки всем законам природы во мне проявляется человечность.}

}За три дня до

}Том старается держаться от меня подальше.}

}Он жалеет о случившемся между нами. Чувствует себя виноватым в том, что согласился. Как ни странно, он крайне остро сомневается в своей состоятельности как любовника.}

}Но в то же время, он как-то по-другому стал воспринимать меня. Кажется, до вчерашнего дня он не вполне понимал, насколько я отличаюсь от людей. Он не до конца верил в то, что вампиры бесчувственны. Именно это провоцировало экспериментатора раз за разом пытаться меня подколоть, вызвать реакцию, подтверждающую наличие у меня эмоций. Но его попытки раз за разом разбивались о ледяную стену безразличия. Вчерашний его «эксперимент» – был последней каплей, разъевшей остатки очередного самообмана мальчишки. Теперь он думает, что прозвище «ледышка», данное мне, гораздо точнее, чем он полагал, отражает мою внутреннюю суть. Сейчас ему не то чтобы противно, но как-то неприятно. Словно бы я – некое ущербное существо, которое и не виновато в своем уродстве и даже жалость вызывает, но все равно не может считаться нормальным. Впечатления разочарованного любовника столь противоречивы, что его душа отчетливо трещит по швам.}

}«Хорошо, что я человек» – все мысли Тома постоянно сводятся к этому выводу.

}Я стараюсь держаться от мальчика подальше. У меня нет никакого желания проживать эти душевные терзания вместе с ним. Дважды за свою долговечную жизнь я на короткое мгновение ощутил, что такое быть человеком. Слышать Тома иногда тоже весьма неприятно, но это совсем не то. Это просто знание. Все равно, что прочитать записанный на бумаге скучный, но нужный отчет. А чувствовать самому… Не знаю, может, это потому что чувства вредны и противоестественны для представителей моей расы. Или просто мне доводилось испытать лишь негативные составляющие человечности. Но это похоже на то, что душа трескается, словно лед от удара. Как только люди это выдерживают?

}Хорошо, что я вампир.

}Сегодня мы не поднимали тему совместной охоты, по очевидным причинам. Никто не мог предположить, что именно сегодня, когда до окраины Леса осталось всего ничего, случится то, что случилось.

}Я только что бросил на землю выпитую досуха тушку куницы. Поймать ее было достаточно проблематично, несмотря на тактику, отработанную столетиями. И все-таки я до сих пор недоумевал, что же настолько сильно отпугивает от нас земных животных. Я планировал попытаться выследить еще добычи. Кровь Тома, похоже, заметно разбаловала меня. После нее животных становилось недостаточно.

}Это было очень нехорошее наблюдение. Людская кровь вызывала привыкание. Зависимость от нее объясняла многие странности моего поведения с человеком. Многие поступки, которые казались продиктованными логикой, на самом деле могли быть следствием нежелания терять источник живительной силы. Зависимость от нее могла стоить мне еще многих ошибочных решений.

}Эти неприятные выводы прервал резкий запах пролитой крови. Я ощутил отголосок людской боли и страха, эхом отразившийся от деревьев.

}Без раздумий я бросился к его источнику. Благо, Том оказался не так далеко от меня. Я успел.

}Раненный волк, казалось, совсем одурел от крови. Своей и чужой. Он никак не среагировал на мое приближение, собираясь снова кинуться на свою добычу.}

}Раненный человек, казалось, совсем одурел от счастья, когда заметил меня. Он чуть было не выпустил из рук клинок, выставленный перед собой. Мальчик стоял, прижавшись к дереву и было видно, насколько неустойчиво его положение. На левой ноге чуть ниже колена расплывалось пятно ароматной субстанции. Человек стремительно терял много крови, и я чувствовал, что находиться в сознании ему осталось недолго.}

}Я сломал животному позвоночник одним точным ударом. Припал к агонизирующему волку, высасывая теплую кровь. Мне нужно любым способом приглушить голод. Я только что чуть не сорвался. Чуть не забыл, что пришел спасти Тома.}

}* * *

}Из-за того, что Том выше меня и крупнее, со стороны должно смотреться весьма нелепо то, с какой непринужденной легкостью я несу его на плече.

}Когда мальчик приходит в себя и осознает свое положение, моя помощь вызывает в нем целую бурю отрицательных эмоций. Из-за очередных людских предрассудков его нервирует и смущает подобное положение. К тому же, он не может отделаться от впечатления, что мне тяжело. Он не раз видел демонстрации моей силы, но ему все равно очень тяжело в нее поверить.}

}– Спасибо за трогательную заботу, я пойду сам, – заявляет категорично.

}Я послушно останавливаюсь, не тратя время на долгие и напрасные уговоры.

}Человек становится на землю. Пытается сделать несколько шагов, но прокушенная нога не слушается и он чуть не падает. Я ненавязчиво подставляю ему свое плечо. Том без возражений закидывает на него руку, и мы продолжаем двигаться дальше.}

}Только сейчас мальчик в полной мере осознает, что мог умереть. Что обязан мне жизнью.

}– Ледышка… Правда, спасибо.

}«Я в долгу перед тобой. И у меня нет никаких шансов его вернуть. Я даже не знаю, смогу ли выполнять условия сделки»

}Все хуже, чем я полагал. Когда я думаю о том, что в ближайшее время использовать мальчика в качестве кормушки никак нельзя, я начинаю чувствовать что-то вроде раздражения. Но я не знаю, есть ли в этом что-то человеческое или так проявляет себя привыкание. Если верное второе предположение – это плохо. Если первое – это слишком плохо.

}Я останавливаюсь в первом же месте, подходящем для привала.

}– Попробуй выпить моей крови, – предлагаю я, потому что человек не перестает думать об этом, но не рискует просить, ведь ему нечем расплатится со мной за эту услугу.

}Я хочу поскорее пройти ту часть, где я делаю вид, что это может помочь.

}Я аккуратно разрезаю запястье и протягиваю Тому руку. Он смотрит на рану в некотором замешательстве, но все же припадает к ней губами и делает несколько глотков. Мальчику абсолютно не нравится вкус, еще больше – послевкусие. Он искренне недоумевает, как вампирам не противно питаться подобным.

}В тоже время, в его голове рождается глупая ассоциация с неким людским обрядом, при котором люди смешивают кровь, клянясь в вечной дружбе. Мальчик никак не может от нее избавиться.

}– Спасибо, – который раз за день говорит человек.

}Еще некоторое время мы сидим в ожидании чуда, которого, как я знаю, не произойдет.

}Наконец, огонь надежды гаснет, но Том ворошит его угли, пытаясь убеждать себя, что если не сработало с ним, с его матерью получится обязательно.

}– Нужно перевязать рану. Ты знаешь что-нибудь, способствующее заживлению?

}Если бы Том принадлежал к моей расе, ни заражение крови, ни что-либо подобное ему бы не грозило, а ранение зажило бы примерно за неделю. Люди в этом плане более уязвимы.

}– Я немного разбираюсь в травах. Сможешь найти по описанию?

}Я киваю и еще некоторое время забиваю голову не слишком полезными для вампира сведениями. Затем обхожу окрестности недалеко от нашего лагеря. Оставлять Тома, благоухающего, словно дивное угощение, одного я не рискую. К счастью, и поблизости находится достаточно целебных растений.}

}Осматривая рану, я предполагаю, что могло быть значительно хуже. Клыки зверя выдрали кусок мяса, но кость не задета. Мальчик потерял довольно много крови, учитывая еще и мое питание. Ему бы ко всему прочему поесть хорошо, силы восстановить, но это может подождать. Под чутким руководством человека я зашиваю рану, промываю отваром и накладываю компресс. Наконец, Том не выдерживает моей покладистости:

}– Зачем ты мне помогаешь, Ледышка? Не проще ли меня бросить?

}– Тебя уже поздно бросать, – честно отвечаю я, но он трактует эти слова вовсе не в том смысле, что я вкладывал.}

}В день когда

}Мы просыпаемся с первыми лучами солнца. Человеку заметно лучше. Жар, терзавший его тело прошлые ночи, окончательно покинул его. Самодельные лекарства оказываются на удивление действенными. Я достаю травы и помогаю перевязать его ногу. Вчера я рискнул ненадолго оставить его и пойти на охоту. Помимо собственного пропитания я принес немного дичи Тому. Мальчик был безгранично благодарен мне за нее. После того, как я по его странной просьбе обжарил птицу на огне, мальчик набросился на нее с невероятным аппетитом. Эта еда заметно пошла Тому на пользу, но он все еще очень слаб. Только он не собирается обращать на это внимание. Мальчик наскоро ест собранные мной ягоды, я вижу, что ему не терпится отправиться в путь, совершить последний рывок.

}– Можем идти? – спрашивает Том, облизывая перепачканные соком губы.

}Я внимательно его оглядываю. Взгляд цепляется за две маленькие точки на его шее.

}– Я сейчас аккуратно сделаю царапину на месте укуса, не дергайся.

}Эта маленькая предосторожность занимает меньше минуты, но мне приходится приложить усилия, чтобы удержаться от соблазна слизнуть волшебную каплю. Сегодня мне жизненно необходим ясный рассудок.

}Наш последний день в Лесу. Наш последний день на территории, которую я считаю безопасной. Деревья заметно редеют. В этой части леса они еще довольно молодые, их ветви совершенно не закрывают солнце, горячее как никогда прежде. После полудня мы выходим к дороге, извивающейся между полями, засаженными необходимыми людям растениями. По словам Тома, идя этой дорогой, к вечеру мы уже доберемся до Рюмпа. Я не уточняю, принимал ли он в расчет, что опираясь на палку и с трудом волоча ногу, его скорость оставляет желать лучшего.

}Несмотря на отсутствие людей помимо Тома, на открытой местности мне не нравится. Слишком привычно считать ее опасной зоной. Вокруг слишком тихо, как никогда не бывает в Лесу, и тем более в обществе моего спутника. Но вся болтливость мальчика куда-то подевалась. Ему слишком тяжело идти, чтобы тратить силы на болтовню. Хотя именно сейчас она нужна ему больше всего, чтобы отвлечься от боли и от навязчивых мыслей. В конце концов, я первым завязываю разговор о чем-то совершенно бессмысленном. Впрочем, мой рассказ правильнее назвать монологом. Мальчик слушает меня, не перебивая и не задавая вопросов.

}К ночи вдалеке виднеется скопление сооружений, горящее яркими огнями на фоне окружающей черноты. Я замолкаю. Меня охватывает напряжение. Инстинкт советует не приближаться к логову врага.

}Мы с Томом тихо заходим в город.

}Первое время, мне кажется, что я совершенно оглушен. Я привык чувствовать своего спутника, но сейчас на меня обрушивается множество чужих противоречивых мыслей и эмоций. Я с трудом отгораживаюсь от их потока, чтобы не помутится рассудком. Хотя на улицах почти нет людей, спят немногие.

}Мы стараемся идти проулками, чтобы привлекать поменьше внимания. Ни к чему Тому афишировать свое прибытие в Рюмп, совсем ни к чему.}

}Я впервые нахожусь в человеческом городе, но мне не удается как следует его рассмотреть. Освещение очень скудное – фонари расположены с изрядным интервалом, не все из них горят. Но и те, что зажжены, кругом света выхватывают лишь небольшое пространство, за чертой которого чернота становится еще непроглядней. Довольно неуютное место, на мой взгляд, лишь свет из окон слегка оживляет ситуацию.

}Тем не менее, нам все равно не повезло встретить двух знакомых Тома. Они узнают его и перебрасываются с ним парой ничего не значащих фраз, но…

}Что-то не так. Что-то однозначно пошло не так, как рассчитывалось.

}От них я не закрываюсь. Один осуждает Тома. Второй – жалеет. Это странно.

}Плохо, что нас заметили. Теперь о пребывании Тома в городе могут узнать и другие. Идти к его матери сразу стало небезопасно. Придется сначала переночевать у Джереми и разведать обстановку.

}Мы добираемся до нужного нам дома. Том стучит в большие деревянные двери. Через несколько долгих минут слышатся шаги. Дверь открывается и на пороге появляется хозяин дома. На крыльце висит небольшой фонарь, освещающий его фигуру и лицо. Я впервые вижу друга Тома вживую. Высокий как Том и худощавый как я. Он не похож ни на Тома, ни на меня. Тип лица какой-то совершенно другой, невыразительный, как не кажется. Единственное, что цепляет взгляд – глаза. Карие, но не такие как у его друга, а значительно светлее.}

}Джереми тоже плохо реагирует на нас. Он стоит в дверях и не спешит приглашать нас войти.

}– Ты убил вампира? – резко спрашивает он, едва узнав Тома.

}Меня удивляет такой холодный прием, не вяжущийся с тем образом друга Тома, который уже успел у меня сложиться.}

}– Это единственное, что тебя волнует, после того, как твоего друга не было целый месяц? – услышав подобный тон, мальчик отвечает ударом на удар.

}– А пока мой друг искал миф, его мать умерла.

}Мальчик каменеет. Его душа взрывается ужасом. Он беспомощно смотрит на Джереми, словно ожидает опровержения, но друг детства избегает его взгляда, опустив голову.}

}Том медленно начинает отступать назад, а затем срывается на бег, роняя самодельный костыль. Я вижу, как с каждой секундой его повязка быстрее темнеет от крови.

}– Том, подожди, Том! – Джереми бросается за ним в переплетение узких улочек. Он понимает свою ошибку, понимает, что нельзя было так рубить это новость, но слова уже сказаны.

}Я стою и не могу пошевелиться. Не могу дышать и связно мыслить. Волна чужого отчаяния превосходит по разрушительной силе эмоциональный фон всего города. Чужая боль словно рвет мое тело на части и нет никакой возможности сбежать, только дождаться, чтобы Том оказался слишком далеко от меня.

}Когда ощущение, наконец, ослабевает, я думаю только о том, как хорошо, что я не человек. Не хотел бы когда-либо сам испытывать нечто подобное. Эта боль не идет ни в какое сравнение с физической.

}* * *}

}Мать Тома мертва.}

}Придя в себя, я понимаю, что зря упустил человека из вида. Том – мой проводник, моя гарантия, что меня с натянуто-фальшивой историей о погибших родителях, сочиненной им пару дней назад на ночном привале, примут в этом городе.}

}Тома нужно найти. Я не имею особо понятия о его любимых местах. И совершенно не ориентируюсь в Рюмпе. Это означает, что способ поиска только один – послушать город и среди сотен мыслей найти его отчаяние, которое невозможно ни с чем спутать. Я медлю, прежде чем решится на подобную пытку, но альтернативного выхода у меня, к сожалению, нет.

}После нескольких бесконечных минут вслушивания в эмоциональную какофонию города, я его, наконец, нахожу. Спешно отрезаю от себя все чувства и иду в нужную сторону, подняв с пыльной дороги брошенную палку.

}Том сидит прямо на земле в каком-то тупике. Плачет. Почти беззвучно. Только тело сотрясается от рыданий. И по щекам беспрерывным потоком текут слезы.

}Его жалкий внешний вид не идет ни в какое сравнение с тем, как агонизирует его душа. Том не пытается прибегнуть к самообману, не пытается по своему обыкновению отмахнуться от плохих мыслей, не пытается найти соломинку, позволяющую верить, что еще не все кончено. Он переживает свою боль так остро и исступленно, как никогда прежде – радость. Его бросило в очень опасную крайность. Ему не хочется жить.

}Я трачу все свои возможности, чтобы изолироваться от его эмоций. Но от него я раньше никогда не закрывался, и сделать это теперь уже практически невозможно.

}Услышав шаги, Том поднимает на меня глаза, блестящие слезами и безумием:

}– Я не успел. У меня был шанс ее спасти, но я не успел. Я подвел ее. Она умерла из-за меня, – он говорит приглушенно, но каждая фраза – удар, который он наносит самому себе.

}Мать Тома мертва. У него не было шанса ее спасти. Кровь бы не помогла. Но я, конечно же, не собираюсь ему этого рассказывать. Я виноват в том, что он во всем винит себя. Но не мне чувствовать вину. Да и утешать – не мне. Остается только молчать. Ее смерть поможет скрыть мой обман, оставляя Тома вечно обязанным мне.

}Наверное, стоило подождать, прежде чем отправляться его искать.

}– Ледышка… Ты ведь ничего не чувствуешь, верно? Ты можешь сделать так, чтобы я тоже не чувствовал? Хотя бы сегодня? – просит, мысленно готовый заплатить любую цену за это избавление.

}– Извини, Том. Это не в моих силах…

}Том невесело усмехается и отрицательно мотает головой, прерывая меня:

}– Ты можешь. Тебе просто нужно выпить мою кровь.

}О чем он говорит? Я прислушиваюсь к нему, в надежде понять, не бредит ли он, но за пеленой острой боли, впивающейся в его сердце, это невозможно.

}– Я не понимаю тебя.

}– Ты пьешь не только кровь, Ледышка. Ты пьешь эмоции. После этого они еще какое-то время приглушены.}

}Том вспоминает о том, что после моего кормления впадал в глубокое состояние апатии, бесконечного безразличия к окружающему его миру. Я не мог этого знать. Не мог знать, что происходит в реальности, когда мой разум под воздействием крови тонет в человеческих воспоминаниях. Мой донор никогда раньше не говорил, что творится в это время с ним, а к моменту, когда я приходил в себя, он, видимо, тоже возвращался в нормальный для него эмоциональный тонус.

}– Я этого не знал.

}– Теперь знаешь. Ты мне поможешь? – спрашивает он с отчаянной надеждой на прекращение страданий. Том находится на самой грани нормальности. Эмоции стремительно разрушают его психику.

}– Это ведь не будет длиться долго. Всего пару часов, – напоминаю ему я.}

}– Значит, выпей больше, – Том расстегивает воротник рубашки и откидывает назад голову, вызывающе подставляя шею.

}Сейчас не время и не место. Я подхожу к нему и опускаюсь на колени. Пытаюсь закатить штанину, аккуратно удерживая щиколотку. Том тихо стонет. Ткань отдирается с трудом, приклеенная к коже засохшей кровью. Наконец, я добираюсь до открывшейся раны. Она продолжает кровоточить. По крайней мере, фермент в моей слюне чуть улучшит ее сворачиваемость.

}Я провожу языком по коже, слизывая стекающие капли крови… Мысли затуманиваются чужой болью. Боль – это ненадолго. Это приемлемая цена за ту силу, которую она мне дарит.

}Мне не нравится, что в первую ночь в городе я буду невменяем. Беззащитен. Неоправданный риск противоречит всему укладу вампирской психики. Но если я этого не сделаю, с ума сойдет не человек. Я.

}Чужие воспоминания медленно застилают реальность…

}– Джереми, нет!}

}Окрик Тома. Удар. Боль.

}Боль немного отрезвляет, вырывает сознание из объятий подступающего бреда.

}Мои глаза закрыты. Я в полубессознательном состоянии лежу на земле. В мой бок по самую рукоять вогнан кинжал. Темнота длится несколько секунд.}

}Я начинаю видеть происходящее чужими глазами.

}«У моих ног в полубессознательном состоянии лежит тварь, напавшая на Тома. Из-под моего кинжала расползается темное пятно. Странно, но, кажется, кровь у вампира красного цвета.}

}Я перевожу взгляд на своего друга, которого так давно не видел. Я безумно скучал по нему те несколько недель, которые он отсутствовал. Переживал, что не могу узнать, все ли с ним в порядке. Надеялся, что он поскорее вернется. Но он пришел слишком поздно. Невероятно, что ему действительно удалось найти вампира. Невероятно, что он сумел привести его живьем. Этот чудак не перестает меня удивлять. Неужели он смог обмануть тварь и заманить в ловушку? Неужели у него есть шанс отдать его Безумному Катиасу и остаться в живых? Надеюсь, я не смертельно ранил вампира? Я слишком испугался, когда увидел, что моему Тому грозит опасность. Похоже, чудовище вышло из-под контроля. Как же я вовремя. Еще бы минута… Нельзя об этом думать. Нужно успокоиться. Ничего непоправимого не случилось. Все хорошо. Все очень хорошо.

}Я только собираюсь поздравить друга, когда он поднимается на ноги, игнорируя собственную рану. Том неуклюже перемещается так, чтобы оказаться между мной и вампиром. Словно пытаясь закрыть его от опасности. А затем начинает осматривать его рану. Я не вижу лица друга, но отчетливо слышу, как он в панике приговаривает «Нет-нет-нет». Что происходит? Почему? Так не может быть. Том только мой. Никто не может между нами встать.»

}– Что ты делаешь? Он пытался тебя убить!

}– Нет, Джер. Он пытался мне помочь, – зло отвечает Том, оборачиваясь.

}«Я с ужасом смотрю в его глаза. В них безумие. В них одержимость. Вампир что-то сделал с Томом. Тот не понимает, кто друг, а кто враг»

}– Том, он вампир…

}– Он хороший, Джер…

}«Я с ужасом слушаю его бредовые слова. Он действительно не в себе. Что мне делать? Могу ли я что-то сделать? У меня совсем нет времени, чтобы придумать выход из этой ситуации. Нужно действовать, каждая секунда моего промедления уменьшает шансы спасти Тома.

}Тварь, искалечившую сознание моего друга, нужно добить. Это единственная вероятность того, что сознание Тома избавится от контроля чудовища, что друг станет собой. Что с ним все будет хорошо. Он этого заслуживает. Остальное – не важно.

}Мы сбежим от Катиаса. У меня хватит сил защитить моего Тома. И сейчас и потом. Должно хватить. Всего лишь один удар, пока безумец отвлечен на монолог, который я не слушаю…»

}Когда Джереми оказывается рядом, я из последних сил выдираю кинжал и безошибочно вонзаю его в оглушительно грохочущее человеческое сердце.}

}Жизнь стремительным потоком утекает из наших тел. Я падаю во тьму с мыслью о том, что с таким раскладом, мы оба уже мертвецы…

}Мне снится сон, в котором Том рыдает над нашими телами.}

}Сон болезненный. Сон монотонный. Сон бесконечный.

}Через день после

}Первое, что я вижу, открыв глаза – небо. Оно настолько насыщенного голубого оттенка, что сразу же приходит мысль – это не Эпсилон. Цвет настолько яркий, что я непроизвольно зажмуриваю глаза.}

}Когда я решаюсь повторить попытку, ничего не меняется. Я пытаюсь приподняться, чтобы расширить обзор. Тело слушается словно бы нехотя. Когда взгляд падает на траву, голова начинает кружиться. Слишком сочный цвет. Слишком мягкий контур у окружающих предметов.

}Трава очень высокая, не так, как в Лесу. Но я не уверен, что это не является очередным преувеличением зрения. Впрочем, где-то на горизонте виднеется полоса деревьев. Лес ли? В этих деревьях так же много всего, к чему хочется добавить определение «слишком».

}Когда я оборачиваюсь, я не могу удержаться от восклицания, в котором причудливо переплетаются радость и испуг.

}Совсем рядом, спиной ко мне лежит Том. На секунду, у меня возникает нелогичное предположение, что он мертв. На эту секунду сердце останавливается и затем начинает биться с удвоенной скоростью.}

}Я не успеваю обратить на это должное внимание. Я бросаюсь к Тому, чтобы опровергнуть страшное допущение.

}– Том! Что с тобой, Том?

}Я трясу его, но паника уже отступает. У него бьется сердце. Грудь поднимается и опускается от глубокого дыхания. Он спит. Всего лишь спит.

}Том открывает глаза и переводит на меня еще слегка расфокусированный взгляд. В доли секунды отпечаток сна покидает его лицо. Человек улыбается широко и облегченно, а затем его руки сгребают меня в объятие, прижимая ближе к себе. Его руки кажутся слишком сильным и нежными, как и все в этом преувеличенном мире.

}– Ледышка, ты очнулся? Слава Богу, я боялся…

}Том отстраняется от меня и без объяснений стягивает с меня черную рубашку. Его пальцы внимательно ощупывают мой бок.}

}– Надо же, совсем следов не осталось, – удивленно говорит человек.

}Я не понимаю, о чем он. Его рука, соприкасаясь с моей кожей, вызывает удивительное чувство тепла, расходящегося по телу. Я упиваюсь им. Больше всего на свете мне хочется сейчас, чтобы Том никогда не убирал ладони с моей кожи.

}– Ты дрожишь… Тебе холодно? – обеспокоено спрашивает человек, прерывая столь приятный контакт.

}Я не могу подобрать правильных слов, из горла вырывается какой-то неопределенный протестующий звук. Не совсем понимая, что делаю, я беру его руку и кладу обратно на бедро.

}– Ледышка, что ты…

}Человек обрывает себя на полуслове, когда его взгляд встречается с моим. Меня даже укалывает любопытство – что же он такое выражает? Что провоцирует Тома на то, чтобы обвить меня руками? На то, чтобы без малейшей боязни получить отказ, вовлечь мои губы в поцелуй?

}Эти вопросы выветриваются после того, как его ладони начинают ласкающими движениями скользить по моему обнаженному торсу. Все мысли замещаются только на непередаваемое ощущение жара, отпечаток которого въедается в кожу в местах прикосновений Тома.

}– Ледышка, нам нужно погово… – отстраняется человек.

}Я обрываю его на полуслове, накрывая губы поцелуем. Прижимаясь теснее к Тому. Ластясь. Его близость сводит с ума, вызывая непреодолимое желание чувствовать его каждой клеточкой моего тела. Я случайно задеваю рану на его ноге, вырывая из человека болезненное шипение. Шепчу извинения, нежно покрывая его лицо короткими поцелуями.

}Том склоняет голову, и его губы принимаются чувственно изучать мою шею. Я как-то бестолково извиваюсь в руках человека, теряясь в собственных ощущениях. С языка срывается хнычущий звук. Рука Тома смещается ниже моего живота. Ее движение заставляет меня тихо простонать, подаваясь ей на встречу, выпрашивая большее.

}– Как-то быстро ты заводишься для Ледышки, – хрипло говорит Том.}

}Это последнее что он говорит, прежде чем помочь мне избавится от оставшейся одежды. Прежде чем раздеться самому. Прежде чем уложить меня на траву. Прежде чем накрыть мое тело своим.

}Его руки становятся все настойчивей, сосредотачивая свое внимание именно там, где нужно. Он не сомневается и не спрашивает, когда заходит дальше. Но мне самому хочется сказать ему, как остро я на самом деле его хочу. Ведь он просто не представляет себе, как сильно горит мое тело, как сильно мне сейчас нужно, чтобы Том делал все это со мной. Мне кажется, это единственное, что мне на самом деле сейчас нужно. У меня не выходит произнести это вслух, голос не слушается, все слова срываются на протяжные стоны. Даже мысли не слушаются, эхом вторя волнам острого до боли удовольствия, которое беспорядочно прокатывается по моему телу, заставляя его дрожать и выгибаться. Перед глазами пляшут цветные пятна, словно языки диковинного пламени, окончательно лишая рассудка. Я судорожно цепляюсь за человека, как за единственно реальное из всего, что со мной сейчас происходит.

}Когда кажется, что большего выдержать я просто не в состоянии, жар внутри меня достигает своего пика, апофеоза блаженства и, яростно полыхнув напоследок, гаснет, оставляя ощущение приятного опустошения.

}Проходит несколько минут, прежде чем красные пятна перед глазами исчезают, и я начинаю различать очертания реальных предметов. Том лежит на траве. Я лежу на траве и частично на Томе. Когда я нахожу в себе силы отлепиться от него, обнаруживаю, что человек внимательно всматривается в мое лицо. Он молчит и, в конце концов, у меня сдают нервы:

}– Что? Что-то не так?

}– У тебя глаза карие. Они ведь были светло-серыми, верно?

}У меня внутри что-то обрывается от этого незатейливого вопроса.

}– У тебя есть зеркало?} }

}Наверное, в моем голосе проскальзывает что-то такое, что заставляет Тома сразу же потянуться к сумке, не задавая вопросов. После недолгих поисков он протягивает мне небольшой полированный диск. Я беру его, обращая внимание на то, как сильно у меня трясутся руки. Голова снова начинает кружиться, и по телу разливается болезненная слабость.

}Я долго вглядываюсь в свое отражение, не в силах оторваться.}

}Именно такого светло-коричневого оттенка были глаза у Джереми.}

}– Тебе идет, – ироничным, но нисколько не удивленным голосом говорит Том, словно бы речь идет о новой одежде. Словно бы нет ничего странного в том, что у меня исказилась внешность.

}Не изменилось ничего кроме глаз. Кроме их цвета и взгляда. Но этого достаточно, чтобы лицо стало словно бы… теплее. Словно бы в глазах растаял лед.

}Почему-то именно это заставляет осознать то, что я стал человеком.

}Что все мое безумство после пробуждения никогда бы не могло принадлежать моей вампирской личности. Мне становится… стыдно. Да, наверное, именно стыдно за то, что я так набросился на Тома, не дав ему и слова сказать.

}Впрочем, я не жалею о произошедшем. Я вспоминаю свое разочарование от нашего прошлого раза. Я вспоминаю его разочарование от нашего прошлого раза. В сознание неуверенно просится мысль, что ради подобных ощущений, стоило стать человеком. Но почему-то от нее становится еще гаже.

}– Я – человек, – проговариваю я медленно, пытаясь понять, какие эмоции вызывает во мне это преображение.

}Первое Абсолютное Правило гласит, что человек, убивший вампира, становится вампиром. Вампир, убивший человека, становится человеком.

}Это даже не Правило – закон природы. Как то, что при определенных условиях вода застывает. Становится льдом, который в свою очередь имеет шанс растаять. Эти два состояния удивительно точно характеризуют взаимосвязь наших рас. Вампиры и люди на самом деле похожи, просто у них нет ничего общего. Мы – спокойные и вечные. Они – эмоциональные и непостоянные.

}Звучит красиво. Но это однозначно не является красивым. Условия не равны. Мы скрываемся. Люди почти перестали охотиться за нашим бессмертием. Почти перестали верить в наше существование. Их – бесконечное множество. Нас – ничтожно мало. Мы сильнее, но мы не можем противостоять. Ведь если убьем хоть одного, потеряем себя. Ни один вампир по собственной воле не захочет стать человеком.

}Или, во всяком случае, так было раньше.

}Я не был уверен, что это стоит менять. Но сколько еще можно было надеяться на то, что справедливость восторжествует? Что мы сможем вернуться в наш мир или хотя бы занять достойное место в этом? Может быть решение стать человеком – это и не лучший выбор. Но это лучше, чем оставить все как есть. «Как есть» уже просто не могло оставаться, «как есть» исчерпало себя века назад. Пусть будет хуже, лишь бы не «как есть».

}Все не так плохо, как могло бы.

}Но как же страшно то, что я совершенно не контролирую собственных поступков и реакций. К головной боли примешивается какое-то странное ощущение, будто бы щиплет глаза.

}– Прости. Это несправедливо. Ты же не хотел становиться… – виновато говорит Том.

}– Это лучше чем, если бы я умер, – обрываю я его путанные и необоснованные оправдания. Эти слова с трудом проталкиваются сквозь горло.

}Человек нерешительно тянется обнять меня. В его руках отчего-то становится значительно спокойней. Он шепчет мне ухо что-то о том, что все хорошо, он со мной… Его руки гладят меня вдоль спины. Его присутствие переполнено поддержкой.

}Разве это нормально? Разве утешать меня – нормально? Разве заниматься со мной сексом – нормально? После всего, что я сделал? Я отстраняюсь, чтобы видеть выражение его лица.

}– Почему мы здесь?

}– Я вытащил тебя из города. Было опасно там оставаться, – его взгляд непроизвольно опускается на перевязанную ногу.