Текст книги "Сказки и легенды Португалии"
Автор книги: Автор Неизвестен
Соавторы: Сборник Сборник
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Жил на свете король, и были у него в свите два дворянина. Имел один из них трех дочерей, уж таких, по его словам, набожных, таких далеких от мирского. У другого была всего одна дочка, бойкая да смешливая.
Собрались как-то знатные дамы и заговорили о своих дочерях. Поблизости принц оказался. Услыхал он их речи и тотчас к королеве: одолжить у нее украшенья. Сам коробейницей переоделся и отправился к дому дворянина – родителя трех богомолок. Постучался он, слуги пошли за хозяйкой, и она ему сказала:
– Что ты, что ты! До украшений ли моим дочкам! Да у них на уме одни молитвы.
Тогда напросилась торговка к дворянину на ночлег, да непременно у девиц спать пожелала: там-де ей будет покойнее за украшенья, они ведь немалых денег стоят. Передала мать старухины речи дочкам, а те – ни в какую:
– Только старух нам и не хватало. Нам молиться нужно.
Но и мать не уступает:
– Тут она ляжет, в углу на рогожке. Упаси господь, чтоб ограбили ее в моем доме.
Вошла коробейница в комнату к девицам, легла и спящей притворилась. А глубокой ночью пожаловали три парня – возлюбленные девиц. Уходя, позабыл каждый по вещице. Углядела старуха те вещицы, схватила и была такова.
На другой день дождался принц ночи и пошел в старушечьем обличье к дому другого дворянина. Постучался, вышла к нему сама хозяйка. Коробейница – ей: при мне, мол, украшенья, не захочет ли ваша дочка на них взглянуть.
Дочка долго ждать себя не заставила – прибежала, украшенья в руках повертела, а потом сказала:
– Что-то ничего мне, голубушка, не приглянулось. А что до ночи тебя продержала, так ночуй у нас, хоть бы и у меня в спаленке.
Накормила она старуху ужином, в спальню проводила, на свою постель уложила. Улеглась торговка и спящей притворилась. А девушка кудри расчесала, богу помолилась и, скинувши сорочку, подле старухи прилегла. Только глаза она смежила – коробейница за сорочку – и была такова.
На другой день рассылает принц гонцов ко всем дворянам, велит им во дворец со всем семейством явиться. Вот приходят они, подзывает принц одного дворянина и выкладывает ему вещицу: не его ли. Дворянин ту вещицу признал и во всем перед принцем покаялся. Задал принц такой же вопрос двум другим молодцам. От такого позору богомолкам было впору сквозь землю провалиться. Настает черед сорочки. Подзывает принц ее хозяйку, а та ну хохотать. Мать ее одергивает:
– Постыдись, дочка, не пристало тут смеяться.
– Ах, матушка! Это ж принц той торговкой прикинулся и сорочку мою украл.
Принц и спрашивает:
– Не эту ли?
– Эту самую.
– Если так, получайте назад вашу сорочку и знайте, что отныне жена вы мне перед богом и людьми. А для богомолок этих велю я возвести монастырь и упрятать их туда навсегда.
МедведьЖили некогда два охотника. Как-то зашли они в лавку договориться о продаже медвежьей шкуры, хотя зверя еще и в глаза не видели. Договорились и отправились в лес. Идут, и неожиданно нос к носу сталкиваются с косолапым. Один из них в мгновенье ока вскарабкался на дерево, а другой, не успев удрать, плюхнулся на землю и притворился мертвым. Подошел к нему медведь, обнюхал, повернулся и ушел. Когда опасность миновала, тот, кто на дереве сидел, и спрашивает у приятеля, что это ему медведь так долго на ухо нашептывал.
– А он сказал мне, – ответил тот, что лежал на земле, – очень опасно шкуру неубитого медведя продавать.
Когда животные разговаривали
Жила-была букашка-карошинья. Мела букашечка пол и нашла пять монет. Побежала она к соседке:
– Соседка, а соседка, посоветуй: куда деньги девать? – Купи себе гостинцев, – ответила соседка.
– Что ты, что ты! Я не лакомка. Побежала букашечка к другой соседке, от нее – к третьей, и та ей сказала:
– Купи себе лент, цветов, браслетов да сережек, сама сядь у окошка и скажи:
Накупила букашечка кружев, лент, цветов, золотых браслетов да сережек, нарядилась во все свои наряды и села у окошка, приговаривая:
Я уж, кажется, всем неплоха,
Где бы мне отыскать жениха?
Шел мимо бык:
– Иди за меня замуж.
– Ну-ка, подай свой голос.
– Му-му…
– Не подходишь ты мне, ты, будто дитя малое, ревмя ревешь.
А сама снова:
Я уж, кажется, всем неплоха,
Где бы мне отыскать жениха?
Шел мимо осел:
– Иди за меня замуж.
– Ну-ка, подай свой голос.
– Иа-иа…
– Не подходишь ты мне, ты, словно дитя малое, ревмя ревешь.
Шел мимо пес, букашечка – к нему:
– Дозволь услыхать твой голос.
– Гав-гав…
– Не подходишь ты мне, ты, словно дитя малое, ревмя ревешь.
Шел мимо кот:
– Ну-ка, подай свой голос.
– Мяу-мяу…
– И ты мне не годишься, и ты, будто дитя малое, ревмя ревешь.
Шел мимо мышонок:
– Иди за меня замуж.
– Ну-ка, подай свой голос.
– Тсс-тсс…
– А вот ты мне подходишь, пойду за тебя замуж, – сказала букашка.
Женился мышонок на букашечке-карошинье, и стали его величать Жоаном Мышонком. Зажили они в мире и согласии. День идет за днем, настает воскресенье. Посылает букашечка мужа поглядеть на котелок: в нем к обеду бобы варились. Подошел Жоан Мышонок к очагу, сунул лапу в котел, а лапа-то и увязла. Сунул другую – и другая там осталась. Сунул он ногу – тотчас весь в похлебке оказался, да так и сварился вместе с бобами.
Воротилась букашечка с мессы – мужа хватилась. Поискала она по всем углам, поискала – не нашла и про себя решила:
– Никуда не денется – вернется, а я пока за бобы примусь.
Стала она выкладывать похлебку на тарелку, а Жоан Мышонок мертвехонек в бобах лежит. Букашечка в крик, тут спрашивает ее скамейка:
– Что ты слезы льешь, букашка,
Отчего вздыхаешь тяжко?
– Мне уж больше не видать
Муженька! Как не рыдать?
– Чтоб развлечь тебя, я стану
Рядом прыгать и скакать!
Тут в разговор вступила дверь:
– Что с тобой, скамья-скамейка,
Что пустилась ты скакать?
– Дон Мышонок умер – глядь,
Стала плакать и рыдать
Карошинья, я ж пустилась
Возле плачущей скакать.
– Если так, засов я стану
Задвигать и отпирать.
Тут сказало бревно:
– Дверь, зачем засов со скрипом
Задвигать и отпирать?
– Наш Мышонок умер – глядь,
Стала плакать и рыдать
Карошинья, а скамейка
Принялась вокруг скакать,
Я – засов отодвигать.
– Если так, то мне осталось
Пополам себя сломать.
Тут сказала сосна:
– Отчего, бревно, ты хочешь
Пополам себя сломать?
– Наш Мышонок умер – глядь,
Стала плакать и рыдать
Карошинья, а скамейка —
Возле плачущей скакать,
Дверь – засов отодвигать,
Я сломалось, посмотри!
– Если так, себя я вырву
Вместе с корнем из земли!
Прилетели к сосне пташечки, захотели отдохнуть – глядь, сосна-то корнями наружу лежит:
– Что с тобой, сосна, случилось?
Что ты стала засыхать?
– Наш Мышонок умер – глядь,
Стала плакать и рыдать
Карошинья, а скамейка —
Возле плачущей скакать,
Дверь – засов отодвигать.
А бревно так горевало —
Пополам себя сломало!
Я – рванулась из земли…
– Вырвем мы глаза свои!
Вырвали пташечки себе глаза и полетели к роднику напиться. А родник им и говорит:
– Где вы, пташки, побывали,
Где вы глазки потеряли?
– Наш Мышонок умер – глядь,
Стала плакать и рыдать
Карошинья, а скамейка —
Возле плачущей скакать,
Дверь – засов отодвигать,
А бревно – себя ломать,
А сосна-то, посмотри,
Вышла с корнем из земли.
Мы же глазки потеряли…
– Я иссякну от печали!
Прибежали к роднику по воду королевские пажи – смотрят, родник-то весь высох:
– От какой такой беды
Ты остался без воды?
– Наш Мышонок умер – глядь,
Стала вдовушка рыдать,
А скамья – вокруг скакать,
Дверь – засов отодвигать.
Пополам бревно сломалось,
Засыхать сосна осталась,
Птицы глазки от кручины
Потеряли, я иссяк…
– Горе, горе! Если так, —
разобьем свои кувшины!
Вернулись пажи во дворец, а королева их спрашивает:
– Что случилось? Без причины
Перебили вы кувшины?
– Умер наш Мышонок – глядь,
Стала вдовушка рыдать,
А скамья – вокруг скакать,
Дверь – засов отодвигать.
Пополам бревно сломалось,
Засыхать сосна осталась,
Птицы глазки от кручины
Потеряли, ключ иссяк,
Мы ж разбили все кувшины!
– Мне б кухаркой с горя стать,
В рваной юбке щеголять!
Тут сказал сам король:
– Я ж на красных углях буду
Голым задом восседать!
Сотворил господь бог животных и, известное дело, нарек их разными именами. Днями позже пришел он проверить, помнят ли они его урок. У всех животных имена накрепко в голове засели, один осел сплоховал – не помнит, и все тут. Тогда господь как ухватит его за уши и ну тянуть что есть силы. «Осел ты, – говорит, – осел и всегда ослом останешься!»
Муравей и снегУвязла у муравья в снегу нога.
– Ой, снег! До чего же ты сильный! Вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь!
А снег ему отвечает:
– Куда как сильный! Вон как солнце меня истончает.
– Ой, солнце! До чего же ты сильное! Ты истончаешь снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А солнце ему отвечает:
– Куда как сильное! Вон как стена мне путь застит.
– Ой, стена! До чего же ты сильная! Ты застишь путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А стена ему отвечает:
– Куда как сильная! Вон как мышь меня прогрызает.
– Ой, мышь! До чего же ты сильная! Ты прогрызаешь стену, которая застит путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А мышь ему отвечает:
– Куда как сильная! Вон как кошка меня сжирает.
– Ой, кошка! До чего же ты сильная! Ты сжираешь мышь, которая прогрызает стену, которая застит путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А кошка ему отвечает:
– Куда как сильная! Вон как пес меня кусает.
– Ой, пес! До чего же ты сильный! Ты кусаешь кошку, которая сжирает мышь, которая прогрызает стену, которая застит путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А пес ей отвечает:
– Куда как сильный! Вон как палка с меня шкуру спускает.
– Ой, палка! До чего же ты сильная! Ты спускаешь шкуру с пса, который кусает кошку, которая сжирает мышь, которая прогрызает стену, которая застит путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А палка ему отвечает:
– Куда как сильная! Вон как огонь меня сжигает!
– Ой, огонь! До чего же ты сильный! Ты сжигаешь палку, которая спускает шкуру с пса, который кусает кошку, которая сжирает мышь, которая прогрызает стену, которая застит путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А огонь ему отвечает:
– Куда как сильный! Вон как вода меня гасит.
– Ой, вода! До чего же ты сильная! Ты гасишь огонь, который сжигает палку, которая спускает шкуру с пса, который кусает кошку, которая сжирает мышь, которая прогрызает стену, которая застит путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А вода ему отвечает:
– Куда как сильная! Вон как бык меня выпивает.
– Ой, бык! До чего же ты сильный! Ты выпиваешь воду, которая гасит огонь, который сжигает палку, которая спускает шкуру с пса, который кусает кошку, которая сжирает мышь, которая прогрызает стену, которая застит путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А бык ему отвечает:
– Куда как сильный! Вон как мясник меня забивает.
– Ой, мясник! До чего же ты сильный! Ты забиваешь быка, который выпивает воду, которая гасит огонь, который сжигает палку, которая спускает шкуру с пса, который кусает кошку, которая сжирает мышь, которая прогрызает стену, которая застит путь солнцу, которое истончает снег, который вон как уцепил меня за ногу – не отцепишь.
А мясник ему отвечает:
– Куда как сильный! Вон как смерть меня уносит!
Волк и лисаНашла как-то лисица на мусорной свалке сапоги. Сунула в них лапы и решила не снимать: уж больно грязно кругом! Повертелась она, повертелась вокруг мусорной свалки и, не найдя больше ничего стоящего, скрылась в лесу. Идет она по лесу, а навстречу ей волк.
– О, кума лиса, где это ты такие сапоги себе купила?
– Где купила? – переспросила хитрющая. – Да я вовсе не купила, я их сама сшила.
Удивился волк и спросил, дорого ли они ей стали. На что лисица не сморгнув ответила, что ушло на них три барана, две овцы и четыре ягненка. Ну, а для кума, должно быть, достаточно будет одного быка, четырех баранов, трех овец и пятерых, а то и шестерых ягнят. Услышав, сколько нужно товару, чтобы сделать себе сапоги, волк сказал:
– А, бог с ними. Больно дорого!
– Дорого?! Конечно, дорого! Так ведь дешевле-то не получится. Лапы-то, посмотри, какие у тебя большие. Ясно, и товару нужно больше.
Не мог не согласиться волк с доводами лисы.
– Права ты, – сказал он. – Вот соберусь с духом и доставлю тебе все необходимое, а то ведь разутым того и гляди лапу наколешь. А наколешь лапу – сиди голодный несколько дней. Это уж точно.
И принялся волк за дело и очень скоро приволок лисе все, что требовалось. Довольна осталась лиса: теперь еды надолго хватит и шкуркой своей можно не рисковать.
А волк, отдавая лисе товар, поинтересовался, скоро ли будут готовы сапоги. На что лисица ответила:
– Да дней через пятнадцать приходи. Спустя пятнадцать дней пришел волк за сапогами, но лисы дома не застал. Пришел на следующий день – и опять не застал. Потом еще два-три раза приходил, и все без толку – к закрытой двери. Тут понял волк, что провела его рыжая, и поклялся отомстить:
– Убью, только попадись!
И вот однажды столкнулся он с ней нос к носу на лесной дороге. Испугалась хитрая, а волк ей и говорит:
– Ну, треклятая, где мои сапоги? Приободрилась лиса и отвечает, да так нежно, как ни в чем не бывало:
– Не сердись, куманек, бычья кожа-то плохо поддается обработке, ее дубить нужно больше, чем какую другую.
Услышав это, волк еще больше уверился, что обманут, и сказал:
– Известно мне твое лисье дубление. Вот что: пришел день расплаты – готовься!
Бросилась тут лиса бежать и как только увидела первую попавшуюся нору, юркнула в нее. А нора маленькая оказалась, хвост-то лисы снаружи остался.
Оторвал волк хвост у лисы и пообещал хитрюге:
– Теперь везде тебя найду. Не уйдешь. Меченая ты!
Сообразила тут лиса, что не миновать ей смерти, – без хвоста-то ее среди рыжих просто узнать. Побежала на холм, тявкнула громко два раза, как было принято, собрала своих товарок и говорит:
– Решила я вас обучить одному красивому танцу, что видела в той стране, откуда только что вернулась. Но, чтобы обучиться ему, вы должны связать все свои хвосты в один узел.
И вот, когда поставленное условие было выполнено, крикнула:
– Ой, подруги милые, спасайтесь кто как может. Охотники со сворой гончих идут! Как-нибудь в другой раз потанцуем.
Ну что тут говорить: бросились лисицы врассыпную и пооторвали себе хвосты. А хитрюге только того и нужно было.
Спустя какое-то время опять столкнулся волк с лисой на лесной дороге.
– А-а-а! Теперь не уйдешь!..
– Это ты мне, кум волк? – спросила лисица. – И что это я сделала такого, что ты так зол на меня? Я всего-то шесть месяцев как из дальних странствий вернулась!
– Э-э-э! Не проведешь. Запамятовала, рыжая, как я тебе хвост оторвал?
– Хвост оторвал? Да будет тебе, куманек, теперь мода такая бесхвостая. Хочешь, пойдем на холм, где собираются лисы, сам увидишь.
Поднялся волк на холм, и лисица с ним. Тявкнула она громко два раза. Собрались ее товарки. Все как одна бесхвостые! Тут понял волк, что ошибся: нашел виноватую без вины.
Съел сову!Волк шел по лесу и увидал сову, сидящую на высокой сосне. Волк подошел и крепко обхватил сосну хвостом, словно собираясь перепилить. Сова, высунувшись из гнезда, сказала ему:
– Ах, кум, не пили, пожалуйста, сосну; мои детки свалятся вниз и умрут.
Волк отвечал:
– Коль не желаешь, чтоб я спилил сосну, спустись ко мне сама.
Сову это не очень-то устраивало, но – что ж поделаешь? – она стала потихоньку перелетать с ветки на ветку и, спустившись уже довольно низко, спросила волка:
– А тебе, волк, чего надобно? А он в ответ:
– Спустись еще немножко, дело есть. Сова возразила:
– Да ты говори, я и отсюда слышу. Волк настаивает:
– Спустись – поняла? Я тебе ничего дурного не сделаю.
Сова оплошала и спустилась к волку, а тот как щелкнет зубами, – да и схватил беднягу.
Сова говорит из пасти волка:
– Слушай, кум, погоди меня есть, я еще завещанье не составила.
А волк отзывается:
– Нет уж! Теперь ты попалась, голубушка.
Молит сова:
– Да ты хоть с детками-то дай проститься, вон они на дереве одни сидят.
Волк говорит:
– Не дам, кума, а то ты небось убежишь.
Сова покорилась:
– Ладно уж, только ты сам им тогда скажи, что меня съел, а то ведь ждать будут. Три раза повтори, чтоб услыхали: «Съел сову!»
Волк тихонечко так сказал, чтоб рот не больно-то открывать:
– Съел сову! Сова попрекает:
– Да что ж ты, кум, так тихо, они ж не слышат!
Волк повторил «Съел сову!» немного погромче.
А она недовольна:
– Ну вот, они не услышали! Погромче давай!
Волк тут разинул пасть, чтоб громко крикнуть «Съел сову!» – а она как вырвется, да сразу же и взлетела на самую верхушку сосны. Взглянула вниз на волка и говорит:
– Другую дуру ищи!
Жаба и лисаДоговорились жаба с лисой пшеницу посеять, а урожай пополам поделить.
Посеяли, собрали урожай, обмолотили, зерно в кучу ссыпали, а рядом стог соломы сложили. Закончили работу, разошлись по домам, спать легли. Рано поутру лиса прибежала к жабе, та ей кумой доводилась и по соседству жила, и говорит:
– Кума, подруга, хочу я тебе выгодное дельце предложить.
– Выкладывай, какое.
– Побежим наперегонки к гумну, кто первый прибежит – тот все зерно и заберет.
– Вот что, кума, – отвечает ей жаба, – я зарок дала никогда ничего не делать, не посоветовавшись со своей приятельницей. Зайди-ка еще раз через часок.
Ушла лиса, а жаба отправилась к другой жабе и обо всем ей рассказала.
– Не волнуйся, все будет в порядке, мы лису проведем, хоть она и хитрая, – отвечала жабе приятельница.
– А как?
– Мы с тобой похожи как две капли воды, лисе нас не различить. Я сейчас попрыгаю на гумно и начну зерно в мешки ссыпать. А ты ступай к лисе и подольше не соглашайся на ее предложение, надо время оттянуть. Да смотри, не вздумай бежать, пока я до гумна не доберусь. Конечно, солому можно было бы отдать лисе, но, пожалуй, проучить ее не мешает. Спрячу-ка я в стог собаку, вот уж она встретит рыжую, когда та соломки захочет взять.
Жаба, радуясь совету своей товарки, направилась домой и стала поджидать лису. Вскоре кумушка явилась.
Поторговались они, поспорили немного, наконец жаба сделала вид, что уступает. В назначенный час лиса помчалась к гумну. Прибежала, смотрит, а жаба уже зерно в мешки насыпала.
– Как же это ты, кума, так скоро управиться сумела? – недовольно промолвила лиса.
– Было бы желание, милая, – ответила жаба. – И вот что, раз уж мы с тобой подруги, забирай себе всю солому, хоть об том уговору и не было.
Лиса нос повесила, да делать нечего, бери, что дают.
Пошла попробовать, мягкая ли солома. А из стога собака как выскочит – да на лису, та бежать. Бежала, бежала, из сил выбилась и околела.
Легенды, поверья и чудеса
Бог сотворил человека и поместил его в рай, а через день-другой явился ему и спрашивает:
– Ну, как тебе здесь?
– Больно дует с севера, замерз я совсем.
Воздвиг бог стену, чтобы защитить человека от северных ветров. А после снова явился ему и спрашивает:
– Ну, как теперь?
– А теперь с юга дует, все равно мерзну. Бог другую стену воздвиг. Проходит день-другой, снова бог является человеку и спрашивает:
– Ну, теперь хорошо?
– А теперь сверху дождем поливает. Бог покрыл стены крышей, чтобы защитить человека от дождя.
Потом снова явился ему:
– Ну, а теперь как?
– Сижу вот один-одинешенек в четырех стенах, одному-то быть невелика радость.
И тогда бог создал женщину и привел ее к человеку. И снова ему явился. А тот все жалуется:
– Сам сижу голодный, и жене дать нечего.
Тут бог обратился к земле, пусть, мол, кормит человека. А земля отвечает:
– Я согласна его кормить, но пусть он возвращает мне то, что станет брать от меня.
Вот почему человек, взятый из земли, возвращается в землю.
В древние временаВ самые древние времена, едва человек начинал копать землю, она отверзала уста свои и кричала. Человек взмолился господу, и господь сказал земле: «Замолчи, ибо все из тебя произойдет и все в тебя возвратится».
Когда в самые древние времена человек высекал из дерева огонь, дерево кричало; и дабы вопли его не смущали человека, господь отнял у дерева дар речи.
Но все еще льет слезы виноградная лоза: исходит соком, когда ее обрезают или жгут.
Сотворение женщиныКак-то раз женщина повздорила с дьяволом. Тогда бог послал святого Петра унять свару. А святой отсек им обоим головы и вернулся назад.
Бог у него спрашивает: – Ты что наделал, Петр?
– Так они мириться не захотели, вот я им головы и отсек.
Бог ему говорит:
– Я тебе этого делать не велел; ступай-ка, поставь головы на место.
Святой Петр пошел ставить головы на место, да перепутал и поставил дьяволу голову женщины, а женщине – голову дьявола. Вот откуда у женщин такие дурные головы.
