Текст книги "Древнее зеркало. Китайские мифы и сказки"

Автор книги: Автор Неизвестен

«Ваше величество! Золотые письмена Вашего нефритового послания достигли Девяти Чистых Сфер. Ответствую Вам: Совершенные мужи спускаются в бренный мир, дабы обеспечить спокойствие людей и благополучие их жизни. При этом они следуют принципам недеяния Тана и Юя{191}191
  Тан и Юй – мифические государи Яо и Шунь, с которыми у китайцев связывалось представление о счастливом веке, когда жизнь людей сливалась с природой, образуя гармоничное единство.


[Закрыть] и соблюдают бережливость, свойственную Вэню и Цзину{192}192
  Вэнь и Цзин – ханьские правители (отец и сын), прославившиеся мудростью, с какой они вели государственные дела.


[Закрыть]. С почтительностью они ожидают наступления предела движения, чтобы вознестись в чертоги Пэнлая. Их не заботит еда, как не волнует одежда, они не желают терзать свою душу и истощать разум. Им нужны лишь горы да немного журчащей воды, чтобы спокойно совершенствоваться в искусстве волшбы. Ваш слуга когда-то давно и лишь мимолетно увидел Дао-Путь, но не успел тогда вступить в ряды бессмертных. И вот патриарх Чжан Го и мой друг по учению Ло Гунъюань сказали, чтобы я шел к ним. Посему я не могу находиться при Вашем чистейшем дворе. Вместе с ними я ухожу служить великой истине. Давным-давно государь Цинь Шихуан пригласил к себе Ань Цишэна{193}193
  Ань Цишэн – житель местечка Ланъе близ Восточного моря. По легендам, он занимался продажей лекарственных снадобий и врачеванием. Прослышав о его магическом искусстве, Цинь Шихуан решил пригласить его ко двору, но Ань неожиданно исчез. Он оставил для правителя письмо, в котором говорилось, что его можно найти на Пэнлае, да пару пурпурных туфель для императора.


[Закрыть] с Восточного моря, но Ань отказался от приглашения и передал государеву посланцу пару туфель пурпурного цвета. Ваш слуга не имеет талантов, но и он не может оставить Ваше послание без ответа. Примите от меня этот яшмовый жезл – жуи – как знак моей искренней признательности. Надеюсь, что Ваше величество возьмет сей дар».

Прочитав это удивительное послание, Пэй Пинь вздохнул:

– Говорят, что бессмертные не умирают, но плоть их исчезает. Надо вскрыть гроб. Если он окажется пустым, значит, Ли Цин – небожитель. Это несомненно! Вернувшись ко двору, доложу об этом нашему государю, и тогда у нас не будет лишних хлопот.

Начальник округа и соседи поспешили в лавку лекаря. Если бы они не открыли гроб, может быть, все осталось бы по-прежнему… Но, приподняв крышку, они застыли в изумлении. Тело исчезло, а на дне колоды лежал бамбуковый посох да пара туфель, и поднимался синей ленточкой дымок. И вдруг – о чудо! – гроб взмыл вверх и исчез в вышине. По городу разлился странный аромат, который, как потом говорили, ощущали даже за триста ли от Цинчжоу. Сановник Пэй, чиновники из округа, все жители города принялись истово кланяться, обратя взоры к небесам. Благодарственное послание Ли Цина вместе с сумкой аккуратно положили в пакет, и посланник Пэй передал его государю.

В следующем году во всей Поднебесной вспыхнула эпидемия язвы, но Цинчжоу она обошла стороной – наверное, подействовал странный аромат. Ли Цин хоть и умер, но, как видно, сила его врачевания сохранялась в этих краях. Вот почему до сегодняшнего дня жители города осенью и весной поднимаются к кумирне на Горе Заоблачных Врат и совершают там жертвоприношение и поклонение духам. А теперь послушайте стихи:

 
О гнилом топорище, о шахматном бое
легенду слыхали не раз.
А сегодня повесть Заоблачных Врат
поведали вам без прикрас.
 
 
Как день, летят-мелькают века
в мире земной тщеты.
Но корысть по-прежнему гонит глупцов в
сети мирской суеты.
 

ЗАКЛЯТИЕ ДАОСА

 
Тревожна-тревожна жизнь и несладка –
Жаждешь богатства,
но нет и достатка.
Как черепаха, голову спрятать умей,
будь скромен, живи с оглядкой.
Достигнув и малой меры довольства,
остановись поскорей,
Помни, что жизнь перемен полна, –
никогда не действуй вслепую,
Как те, кто годы младые свои
тратят напропалую,
Жизнь проживают впустую.
 

Эти строфы взяты из вступления к стихотворению, сложенному на мотив «Вся река красна», а принадлежат они перу сунского поэта-монаха, имевшего прозвание Хуэйань, что значит Темная Обитель{194}194
  Хуэйанъ – религиозное имя (идущее от названия кабинета) знаменитого философа, основоположника неоконфуцианства, государственного деятеля эпохи Сун Чжоу Си (1130-1200), с именем которого, в частности, связано комментирование канонов, разработка основ учения о нравственном законе «ли» (лисюэ). В философской системе Чжоу Си нашли отражение доктрины буддизма и даосизма.


[Закрыть]. В них говорится о том, что богатство и знатность, почет и известность весьма ненадежное дело, все это зависит от разных превратностей и коловращений, коих следует остерегаться. Да, жизнь полна тревог и беспокойств. Вот, скажем, вы помышляете о грядущем или, вспоминая прошлую жизнь свою, сокрушаетесь о том, что вам всегда будто чего-то недоставало. Но на деле вы только напрасно забили голову пустяками, не наполнили ее, а именно опустошили, только и всего. Посему не лучше ли вести свою жизнь в согласии с предначертанным уделом?

Именно так надо поступать, если к тому ж мы припомним историю некоего сюаньилана{195}195
  Сюаньилан – название должности чиновника, советника, занимающегося административными делами в провинции.


[Закрыть], то бишь советника Вань Яньчжи из Наньсиня округи Цяньтан{196}196
  Округ Цяньтан был расположен на территории нынешней провинции Чжэцзян.


[Закрыть], который жил в годы Счастливой Помощи{197}197
  Годы Счастливой Помощи (Цзяю) – годы правления сунского императора Жэньцзуна (1055-1063).


[Закрыть] эпохи Сун. В свое время он сдал очередные экзамены и, вступив на чиновную стезю, занимал посты в двух или трех уездах и даже округах. Однако ж, поскольку Вань был человеком прямодушным и простого нрава, – ну, словом, как чистая холстина, – не любил извиваться и угождать, ему скоро пришлось, как говорится, сбросить парадное платье и удалиться от дел, хотя был он еще не стар. Он переехал в Юйхан, где заранее присмотрел землю в низине, и собрался заняться землепашеством. Поля лежали в заболоченных местах, которые во время наводнений постоянно заливались, правда, и цена их была на редкость низкая. Словом, Вань Яньчжи скупил здесь много участков земли, а заплатил сущие пустяки. Как видно, Вань родился под счастливой звездой, потому как через эту самую землю он сильно разбогател. Несколько лет подряд в этих краях стояла засуха, а вот низкие болотные земли дали добрые урожаи. Ваню удалось получить с арендаторов свыше десяти тысяч даней риса. Понятно, он был доволен и часто говаривал:

– Я собрал в нынешнем году целый вань{198}198
  Вань – десять тысяч. Иероглиф вань может быть и фамильным знаком.


[Закрыть] зерна. А все почему? Потому что моя фамилия Вань – Десять Тысяч. Хлеба у меня теперь в достатке.

Он приобрел роскошный дом, купил сад и задумал женить сыновей. Кто-то из услужливых советчиков предложил сваху, и скоро третий сын богача стал мужем внучки государева зятя Ван Цзиньцина, имеющего чин дувэя{199}199
  Дувэй – начальник гарнизона. В данном случае имеется в виду начальник столичного гарнизона.


[Закрыть] – командующего столичными войсками. Правда, на свадьбу Ваню пришлось изрядно поистратиться и выложить ни много ни мало 20 тысяч монет, но зато его отпрыск, благодаря знатному родству, сразу же получил назначение на высокую должность. Одним словом, Вань стал знатным, богатым вельможей и, как все, принялся чинить беззакония над простым людом.

Надо вам знать, что в доме у Ваня была одна редкостная и дорогая вещь. В пору чиновной службы в столице, когда был еще запрет на медь, он купил всего за десять цяней глиняный таз для умывания, который, как оказалось, обладал дивным свойством. Известно, что после умывания остатки воды обычно выплескивают прочь, но все же немножко остается на дне. Так произошло и в тот зимний день, о котором пойдет сейчас речь. После умывания в тазу, как обычно, осталось немного воды. Прошла ночь. Вода на холоде замерзла, и вдруг в ледяном узоре возникла веточка персика. Кто-то заметил это и, подивившись, рассказал советнику Ваню, но тот объяснил:

– Ничего странного нет! Вода всегда застывает льдом, а лед непременно дает узоры. Что же до ветки персика изо льда, то это – чистая случайность.

Вань не обратил на таз никакого внимания. Но вот на следующий день снова осталось в тазу немного воды, и, застыв на морозе, она на сей раз изобразила куст пиона с густыми ветвями, усыпанный цветами. Вряд ли мог простой смертный создать столь дивную красоту. Доложили хозяину.

– Нынче появился новый узор, неужели он тоже возник случайно? – спросили его.

– И верно, странно! – согласился советник Вань. – Надо мне испытать самому!

Он вытер и вычистил таз, налил в него воды. На следующий день взглянул, и (вот так чудеса!) перед ним раскрылась картина зимнего леса. Увидел он деревеньку близ речки, бамбуковые хижины, диких лебедей и цапель, дальние и ближние горы, подернутые дымкой. «Как все это странно», – подумал Вань с робостью и благоговением. Он позвал серебряных дел мастера и велел ему сделать к посудине оправу – выложить ее пластинами из белого серебра, чтоб ее сохранить на долгие годы. С тех пор в холодные зимние дни он часто приглашал к себе гостей на пирушку, как водится, с вином и во время застолий показывал им льдяные картинки. Одна прекраснее другой, они были столь разнообразны и не похожи друг на друга, что даже знаменитый живописец, взглянув на них, удалился бы в стыдливом смущении.

Однажды произошло удивительное событие. По случаю восшествия на престол государя императорским двор издал милостивейший указ о поощрениях чиновного люда и повышениях в звании. К чину сюаньилана добавили слова: Муж, Возвещающий Добродетель. Бумага двора пришла к отставному советнику Ваню как раз в день его рождения. К нему пожаловали с поздравлениями многочисленные родственники, друзья и знакомые. Их усадили в гостевой зале, а в центре комнаты на плетеной циновке поставили таз с водой. В это время как раз стояли холода, и, понятно, вода в сосуде быстро замерзла, явив всем присутствующим чудесную картину. Гости увидели горную скалу, а на ней сидящего старца, слева и справа от его – черепаху и аиста. Ни дать ни взять – изображение бога долголетия Шоусина{200}200
  Шоусин (букв. Звезда Долголетия) – даосское божество, обычно изображалось в виде седобородого старца с удлиненной головой. Рядом с Шоусином часто изображались священные животные и предметы, имеющие символический смысл: черепаха, аист или журавль, белый олень, тыква-горлянка, персик и др.


[Закрыть]. Над столом пронесся вздох восхищения. И тут один из гостей, сведущий в делах не только нынешних, но и минувших, сказал:

– Это обычный таз, обожженный в простой печи, а не диковинное порождение Неба и Земли и не детище Пяти Первостихий{201}201
  Пять стихий, или Пять первоэлементов природы: огонь, вода, земля, металл, дерево. Пять стихий (у син) – одна из важнейших категорий древенекитайской натурфилософии и гадательной практики. Пять стихий, а также Две силы (инь и ян) составляют основу всего мироздания.


[Закрыть], однако ж, спору нет, вещь эта редкостная, а в чем тут дело – постичь невозможно.

Еще кто-то – человечишко, к слову сказать, жалкий и подлый – угодливо хохотнул и подобострастно заметил:

– Такая редкая драгоценность есть знак бесконечного долголетия. Она может принадлежать только самому счастливом мужу в Поднебесной.

Пиршество окончилось, и все, довольные, разошлись.

Породнившись с самим государем, Вань обрел еще больший почет и еще более разбогател. Как говорят в подобных случаях: слава его расцвела несравненно, а величие засверкало необычайно! И еще говорят: золота и серебра у него не счесть, а радостей в жизни – не исчерпать. Но увы! Все проходит, как убегают облака иль рассеивается дым. Смежил очи – и все исчезло. Пришла пора, и Муж, Возвещающий Добродетель, по имени Вань Яньчжи скончался. Вслед за ним умер и его третий сын – высокий сановник. Родственники государева зятя стали требовать поместье Ваня себе, говоря, что богатства семьи пришли из дома дувэя. Как-то, собрав человек двадцать-тридцать челяди, они ворвались в поместье и растащили все ценности подчистую. Младшие сыновья Ваня взирали на гнусные бесчинства, вытаращив глаза, но не решались оказать сопротивление. После этого грабежа пришла новая беда. Тысяча цинов{202}202
  Цин – мера площади, равная примерно 6 га.


[Закрыть] заболоченных земель несколько раз кряду заливались водою. Хозяевам пришлось дать арендаторам дополнительное зерно, отчего закрома Ваней быстро опустели, а потом вся земля перешла в чужие руки. Хозяйство семьи вконец захирело. Обоим сыновьям пришлось просить приюта у родственников. Наступило время, и они умерли в убогой старости.

Ну, а драгоценный таз утащили в семью государева зятя, а потом диковина попала в руки тайши – Великого Наставника Цай Цзина{203}203
  Цай Цзин – государственный деятель династии Сун (XII в.). Он оставил о себе дурную память как злой и коварный царедворец.


[Закрыть]. Кто-то из людей, проницательных и дальновидных, впоследствии заметил:

– Сей сосуд таит в себе несчастье, так как в нем рождаются льдяные узоры, похожие на цветы. Он находился в семье Ваня, счастливая судьба коего оказалась краткотечной, ибо богатства его растаяли, подобно цветам изо льда!

Правда, эти слова – лишь догадка потомков. В пору могущества Ваня вряд ли кто мог предполагать подобное всерьез или, тем более, осмелился бы высказать такой вздор вслух. Однако ж впоследствии подтвердилось, что жизнь Ваня и вправду была не более чем сон.

В древности сложили притчи вроде «Ханьданского сна» или «Вишневого сна»{204}204
  «Ханьданский сон» – драма жанра «куньцюй», принадлежащая перу известного драматурга Тань Сяньцзу. Ее сюжет восходит к танской новелле «Волшебное изголовье». «Вишневый сон» – название драмы Чэнь Юйсяо, где говорится о юноше, увидевшем во сне девушку-служанку с корзинкой вишен. Она привела его в дом, где он нашел жену.


[Закрыть]. Они говорят о том, что богатство и знатность, а также громкая слава подобны мимолетному сну, в котором человек видит как бы всю свою жизнь. Эта греза ничуть не лучше истории Чжуанцзы о молодом пастухе. В ней, как известно, рассказывается о юноше, который днем был простым волопасом, а ночью становился знатным вельможей. И так долгое время. Впрочем, ваш ничтожный слуга поведает вам эту историю во всех подробностях, а пока послушайте стихотворение:

 
Жизнь человека –
вроде долгого сна.
Где явь, где сон –
порой не поймешь никак.
Кому во сне
богатая жизнь суждена,
Считай, наяву –
последний будет бедняк.
 

Рассказывают, что в эпоху Весен и Осеней{205}205
  Весны и Осени – исторический период, охватывающий время с VIII по V вв. до н. э. «Весны и Осени» – также название книги-летописи, якобы написанной самим Конфуцием.


[Закрыть] в Горах Южных Цветов – Наньхуашань, что лежат в округе Цаочжоу царства Лу{206}206
  Горы Нанъхуашань в древнем княжестве Лу были местом отшельничества китайских даосов. По преданию, здесь жил философ Чжуанцзы.


[Закрыть], в какое-то время жил отшельником Чжуанцзы, уроженец Шанцю царства Сун. Найдя здесь пристанище, он постиг Дао-Путь и способы достижения бессмертия, о чем поведал в книге. Неудивительно, что потомки нарекли мудреца Бессмертным с Гор Южных Цветов, а его книгу назвали «Наньхуацзин», что значит «Канон Южных Цветов». В ту пору у подножия горы проживал некий Мо Гуан – почтенного возраста селянин, занимавшийся хлебопашеством. У него было много десятков му{207}207
  My – мера площади, равная 1/16 га.


[Закрыть] тучной земли, которую обрабатывали батраки, имел он и скотину – нескольких волов. Ему хватало и одежды и пищи, а поэтому слыл он в своей округе за человека не то что богатого, но не бедного. Беда одна – не было у него детей, отчего все помыслы супругов (а надо вам знать, что жена его тоже была в летах) обратились к хозяйству. О нем пеклись они денно и нощно: как землю вспахать и как ее промотыжить, как вырастить волов и откормить свиней. Есть стихи, которые, как нельзя кстати, подходят к нашей истории:

 
Старик-хлебопашец спокойно жил
с давних-предавних пор
В уединенном домишке
на склоне пологих гор.
 
 
Хозяйство было не слишком большое –
какая-то сотня му,
Но землю пахать и мотыжить
приходилось ему одному.
 
 
Доносились громкие крики кукушки
весною, по вечерам.
Весенние тучи над крышею дома
проплывали к близким горам.
 
 
Иногда случалось ему призывать
в помощь себе батраков.
Они приносили с собою мотыги,
приводили бурых волов.
 
 
Первая вспашка –
пусто поле пока,
Во время второй –
работа очень трудна,
 
 
После третьей появятся
всходы наверняка,
Зелень обильная –
радует глаз она.
 
 
Труд, что летом в поле вложил,
осень сторицей вернет:
Колосья густою стеною стоят,
словно туча над полем плывет.
 
 
Несут урожай богатый с полей,
много громадных корзин,
Все амбары наполнены доверху –
не пустует теперь ни один.
 
 
Вина для домашних богов приготовить
прикажет старик жене.
Велит зарезать свинью и барана –
пир устроить родне.
 
 
Ночь напролет гремят барабаны –
колотушек доносится стук,
Но вот потускнел Яшмовый заяц{208}208
  Яшмовый заяц – образ луны, на которой, по народным преданиям, живет священный заяц, готовящий в ступе снадобье бессмертия.


[Закрыть] –
восток озарился вдруг.
 

Стадо волов у почтенного Мо, человека, как мы уже знаем, прилежного и трудолюбивого, постепенно увеличилось настолько, что следить за ним старику стало трудно, и тогда он решил нанять пастуха. Надо вам сказать, что в деревеньке проживал парень по фамилии Янь, которого все звали Цзиэром, что значит Приемыш, так как он после смерти родителей нашел пристанище у чужих людей. Парень рос круглым невеждой: он не знал ни единого письменного знака и не умел делать ни одного путного дела, кроме как трудиться на тяжелой и грязной работе. Как-то раз, когда он косил траву на склоне горы, Цзиэр увидел даоса с двумя пучочками на голове. Взглянув со вниманием на юношу, даос промолвил:

– Отрок! Твой лик благороден, но он затемнен дремучим невежеством. Я вижу на твоем пути много тяжких испытаний. Если хочешь их избежать, следуй за мной.

– Что ж, значит, мне будет спокойней, если я пойду за тобой? – спросил пастух.

– А ты хочешь избавиться от хлопот и волнений без меня? – проговорил даос. – Ну да ладно! Мне ведом секрет, как можно обрести радость во сне. Но только надобно кое-чему научиться. Ты согласен?

– Почему бы и нет? Ночные удовольствия – вещь неплохая. Учитель, раскрой тайну, как получить их.

– А с грамотой ты знаком?

– Не знаю ни единого знака!

– Что с тобой делать? У меня есть одно заклятие, состоящее всего из пяти слов. Их легко запомнить, даже если ты полный невежда, ибо они западают в самую душу. – Он приложил уста к уху юноши: – Внемли и запомни: «По шань по янь ди»! Перед сном непременно повторяй заклятие сто раз, и на тебя снизойдет благодать!

Приемыш постарался запомнить странные слова, а даос продолжал:

– Делай все, как я тебе сказал, и тогда заклятие явит свою силу.

Даос ударил в рыбий барабанчик, щелкнул дщицами, произнес молитвенные слова и пошел прочь.

Вечером Цзиэр сто раз повторил таинственные словеса, которые сказал ему даос, и погрузился в сон. По этому поводу написаны такие стихи:

 
Жизнь человека тревожна, трудна,
в ней много горя и бед.
В горы далекие ты ушел
и там на камне уснул.
И во сне оказался в счастливом краю,
где несчастий и горя нет.
Можно в этом прекрасном сне
прожить и тысячу лет.
 

Уважаемый читатель! Слушая наш рассказ, помни, что в нем говорится не только о сне, но и о были, а их путать никак не должно.

Однако ж продолжим наш разговор. Цзиэр – Подкидыш увидел во сне, будто он оказался ученым чиновником. Гордый своими познаниями, идет он по улице, небрежно раскачиваясь из стороны в сторону, и вдруг навстречу ему человек.

– Государь страны Хуасюй{209}209
  Страна Хуасюй – волшебная страна, своего рода древнекитайская Утопия. Название восходит к даосскому трактату философа Лецзы, где рассказывается о блаженном крае – стране Хуасюй.


[Закрыть] повелел вывесить желтый щит{210}210
  Особо важные объявления вывешивались на специальном щите желтого цвета, который был символом императорской власти.


[Закрыть], в коем он призывает всех мудрецов страны пожаловать ко двору. Почему бы и вам не попытать счастья, отчего не поискать пути, ведущие к славе и почету?

Услышав новость, Цзиэр тотчас решил поменять свое старое имя и взял другое: Цзихуа – Цветущий. Затем он накропал какое-то бестолковое сочинение под названием «Дальний план из десяти тысяч слов» и послал его ко двору. Государь, как положено, повелел Ведающему Мерой Словесности проверить бумагу. Приемыш, то бишь Цветущий, как теперь все его называли, преподнес этому сановнику несколько золотых слитков в виде подковок. Обрадованный вельможа заявил во всеуслышание, что Цзихуа – человек редкого, просто поразительного таланта, способного, как говорится, потрясти не только Землю, но и Небо. Вынеся такое суждение, он передал сочинение государю, который тотчас пожаловал Цзихуа титул чжуцзолана – Творца-сочинителя, поручив ему руководить всеми сочинительскими делами Поднебесной. Новый вельможа верхом на гордом коне, в окружении свиты, несущей знамена и стяги, под грохот барабанов и гонгов направился в свой ямынь. Какое величие, какое изящество! Цзихуа не ехал, а будто парил в облаках. Есть в связи с этим стихотворение:

 
Молнии блещут, пламя бушует,
а он будто сном объят;
Белая лошадь, алые ленты,
прекрасный новый наряд.
Славой овеян всесильный вельможа –
никто не сравнится с ним.
Зачем же ему книжная мудрость,
если он знатен, богат?!
 

Цзихуа – Цветущий соскочил с коня и вдруг оступился. Ах, какое невезение!.. И тут он проснулся. Испуганный, протер глаза – оказалось, все это время он спал в ворохе скошенной травы.

– Ай-я! Ну и чудеса, мамаша родная! – вскричал он. – Надо же! Я не знаю ни единого письменного знака, а во сне неожиданно настрочил длинный доклад, за что получил чиновную должность и стал даже ведать всеми сочинениями Поднебесной! Интересно, сон это был или нет и что мне доведется увидеть наяву?

Крепко задумался парень над своим сном и даже не сразу заметил соседа Шасаня, с которым водил знакомство.

– Брат Цзи! – крикнул Шасань, подходя к нему. – Старому Мо, что живет в передних дворах, нужен пастух. Почему бы тебе не наняться? Попробуй, чего тебе маяться в батраках?

– И то верно! – обрадовался Приемыш. – Только кто за меня поручится, кто слово замолвит?

– Вчера я уже говорил о тебе, – успокоил его Шасань. – Нынче можем зайти к нему вместе. Надо только составить бумагу, и вся недолга.

– Премного благодарен! Спасибо тебе за совет!

Поговорив еще о том, о сем, они вместе отправились к Мо. Шасань сказал старику, что Приемыш согласен служить пастухом, и добавил, что Цзиэр – работник старательный. Старику понравился этот простой и грубоватый, но крепкий парень. Он решил взять его в работники и велел ему составить договорную бумагу.

– Писать не умею, – сказал Приемыш. – Я грамоте не учен.

– Я за тебя составлю, – предложил Шасань, который проучился у деревенского учителя целых два года и мог написать несколько знаков. – А ты только распишешься.

Он сочинил договорную бумагу, в которой написал, что Цзиэр по собственной воле идет в работники к старому Мо и согласен пасти его скот. Правда, некоторые иероглифы были написаны не так, как надо, но все же понять, что к чему, было можно. Внизу Шасань указал год и месяц. Дело оставалось за подписью. Приемыш взял кисть. Ему показалось, что она весит не меньше тысячи цзиней. «Где провести черточку, налево или направо? – стал гадать он и вдруг улыбнулся. – Надо же, а вчера я составил длиннющий доклад – в десять тысяч слов!»

С помощью Шасаня парню удалось кое-как вывести крест. Старый Мо сразу же назначил ему плату и время работы, определил и жилье, хижину на склоне горы, где Приемыш должен был жить и возле которой пасти скот. Получив ключи, Приемыш вместе с Шасанем направился к своему новому жилищу и отблагодарил за хлопоты приятеля, дав ему немного денег. В тот же вечер перед сном парень сто раз повторил пять слов заклятия. Долго ворочался он, но наконец заснул.

Читатель! Ты, конечно, скажешь: раньше всегда было так, что нить прерванной истории продолжает рассказчик. Неужели во сне тоже может быть продолжение прошлого сна? Однако же в этот раз (вот чудеса!) произошло именно так. Приемыш заснул и вновь стал Цзихуа – Цветущим, как и прошлую ночь.

В нарядной шляпе, подпоясанный парадным поясом, он направляется в ямынь и садится в широкое кресло вершить суд. К нему, спотыкаясь, торопливо бегут какие-то книжники с ворохами своих сочинений – просят и ждут его наставлений. Цзихуа просмотрел одну бумагу, проверил вторую, третью он похвалил, охаял четвертую, еще на одном сочинении поставил кружочки{211}211
  Значок в виде небольшого кружка ставился при проверке экзаменационных сочинений для обозначения удачных мест.


[Закрыть], а какое-то просто перечеркнул и отдал обратно. Книжники бросились к нему, чтобы узнать о результатах. Одним оценки понравились, другим, понятно, пришлись не по вкусу. В зале поднялись шум и крики. Цветущий тотчас огласил новые правила и повелел книжникам следовать им неукоснительно, а тот, кто проявит несогласие, получит плети и палки. Книжники, почтительно внемля приказу, умолкли и, потоптавшись на месте, бочком удалились. В тот же день по случаю назначения на должность в ямыне устроили пиршество, на котором присутствовали все служащие управы. На столах стояли прекрасные вина, тонкие яства, разнообразные кушанья, редкие и изысканные. Под звуки музыки и песнопений гости веселились допоздна, а когда повернулся Ковш и склонилась к западу звезда Шэнь{212}212
  Звезда Шэнъ – китайское название созвездия Орион. Выражение «Повернулся Ковш, и склонилась к западу звезда Шэнь» означает наступление рассвета.


[Закрыть], пиршество кончилось, и все разошлись.

Цветущий уснул – там, в его грезе, а здесь, наяву, он проснулся. Свой сон юноша помнил доподлинно, будто стоял он у него перед глазами.

– Чудеса! – воскликнул он, невесело улыбнувшись. – Странное дело, чтобы сон снился с продолжением! Надо же! Я стал большим начальником, в моем приказе служат чиновники, я читаю какие-то сочинения, а сам даже иероглифов не знаю! И потом этот пир… Красота, веселье!.. – Приемыш потянулся за платьем, чтобы одеться. – Куда же девался мой парадный халат и пояс чиновника? – и вздохнул при виде лохмотьев. Накинув рваный халат, парень слез с постели. И тут к его хижине подошел старый слуга почтенного Мо, который привел с собой семь-восемь волов. Цзиэр взялся за веревку, привязанную к кольцу, продернутому в носу животных. Волы не признавали незнакомого человека. Несколько животных взбрыкнули, другие стояли на месте как вкопанные. Старик-слуга дал парню кнут, Цзиэр хлестнул раз-другой, и упрямые животные смирились. Парень собрал их вместе, спутал веревкой и пустил пастись.

– По случаю твоей новой работы у нашего хозяина неплохо бы пропустить по чарочке, – предложил слуга. – Ты ведь, кажется, вчера договорился с Шасанем. Он сейчас придет…

Не успел он это сказать, как появился Шасань с кувшином вина и лукошком, в котором оказались тарелка с мясом, миска с юйтоу{213}213
  Юйтоу – корнеплод. Нижняя часть его утолщенного стебля употребляется в пищу.


[Закрыть] и бобами.

– Брат Шасань! Мы тут рядили с Цзиэром, как бы нам выпить по чарке-другой, а ты тут как тут и все уже заранее устроил, – сказал слуга и обратился Цзиэру: – Я могу внести за тебя долю!

– Так не пойдет! – возразил Приемыш. – С какой стати вы будете тратиться, что я, сам не могу заплатить?! Я тоже вношу свой пай!

– Подумаешь, какое дело! – воскликнул старик. – Стоит ли спорить? Было бы хотение!

Они уселись и приступили к трапезе.

– Нынешней ночью видел я сон, – проговорил Приемыш. – Вот было пиршество! Складно! Красиво! Не то что сейчас – небо и земля!.. – Но, боясь, что приятели его засмеют, парень осекся.

 
Сон свой друзьям поведать хотел,
Но глупцом перед ними предстать не посмел.
Ведь рыба речная знает всегда,
Где холодней, где теплей вода.
 

Надо вам знать, что Цзиэр в выпивке был не слишком силен, поэтому, приняв лишнюю чарку, сразу же захмелел. Друзья простились и ушли, а он как повалился на траву, так тут же и уснул. И вот он вновь очутился в стране Хуасюй…

Государь страны издал высочайший приказ, по которому Цзихуа, имевшему титул Творца-сочинителя, разрешалось возглавить братию книжников, дабы навести среди них самый строгий порядок. Ему даровалось парчовое платье и пояс чиновника, а также желтый балдахин и оркестр музыкантов с барабанами и трубами. В поездках вельможу теперь сопровождала шумная свита, и его выезды собирали множество людей, которые кричали и толпились вокруг. Величественное и яркое зрелище! Вдруг однажды занялся пожар – со всех четырех сторон заполыхал страшный огонь. Цзихуа испугался и… проснулся. Видит: восток уже сияет лучами алого солнца, а он, как оказалось, заснул на солнцепеке. Приемыш закусил, а потом, взобравшись на вола, погнал стадо на лужайку. День стоял жаркий, солнце палило так, что не было мочи. Парень пожаловался старому Мо, но тот его успокоил:

– Есть у меня соломенная накидка и шляпа – постоянная снасть волопаса. Есть и дудка – ее обычно берут с собой пастушата. Я тебе их отдам, а ты хорошенько смотри за скотом. Помни, если какой вол похудает, взыщу с тебя строго!

– Дал бы еще и зонт, чтобы прикрыться от солнца, – попросил Цзиэр. – Что она – шляпа! Только макушку прикроет – и все!

– Откуда у меня зонт? Сорви в пруду лотоса лист покрупнее, вот и прикроешься.

Приемыш взял у старика соломенную одежду и дудку. Сорвав в пруду широченный лист лотоса, он взобрался на вола и поднял лист над головой, как зонт. Едет на воле и думает думу: «В стране Хуасюй я – знатный вельможа, а здесь у меня нет даже зонта. Приходится прикрываться лотосовым листом!» Внезапно пришла догадка: «А ведь мой лист – не иначе тот желтый балдахин, что я видел во сне. Верно!.. А накидка и шляпа – парадное платье!» Цзиэр приложил дудку к губам и дунул раз-другой. «А вот и оркестр!» Он усмехнулся. «Как ни ряди, а во сне жизнь веселее!»

По этому случаю есть стихотворение, которое здесь уместно напомнить:

 
Копны свежескошенных трав
видны на многие ли.
Легкий ветер подул, слышна
пастушья дудка вдали.
 
 
В сумерках поздно вернулся домой,
наскоро перекусил,
Уснул под луною, накидку с шляпой,
усталый, снять позабыл.
 

С этого времени всякий раз, когда Цзиэр погружался в сон, он оказывался в стране Хуасюй, где его окружали почет и богатство, но как только он просыпался, парень снова был прежним пастухом, который пасет свое стадо на склоне горы. И так день за днем. И каждую ночь видел он продолжение того же самого сна. Но для нашего рассказа вовсе не обязательно в тонких подробностях говорить о том, что случилось с Приемышем в эти дни и ночи. Мы выберем лишь несколько картинок из его удивительной истории.

Однажды государь той страны, куда во сне попадал Цзиэр, решил найти мужа для своей дочери-принцессы. Кто-то из чиновников представил доклад, в котором предложил:

– Янь Цзихуа, наш Творец-сочинитель, имеет ни с кем не сравнимый литературный дар, талантом своим превосходит других. Посему надобно выбрать его.

Государь согласился и дал повеление:

– Нынче мы отдаем нашу дочь, принцессу Фаньян, в жены Янь Цзихуа, имеющему титул Творца-сочинителя и дувэя – командующего столичными войсками.

В хоромах Цветущего, который стал государевым зятем, появилась жена. В этот час ослепительно ярко горели светильники, повсюду блистали драгоценности-подарки. Поразительное великолепие, несравненная красота! О судьбе Цветущего лучше всего сказать стихами, сложенными на мотив «Похвалы жениху», – вот они, эти стихи:

 
Чистый рассвет
пары благодати струит,
Взвился жемчужный занавес,
Музыка где-то звучит.
Толпы святых небожителей
покидают остров Пэнлай,
Упряжка фениксов и луаней
до земли их быстро домчит.
Грациозные, нежные
идут небесные феи.
Легкий ветер повеял –
Слышно, как мелодично звенит
Драгоценных подвесок нефрит,
Выступают одна за другой,
гибкие, словно ивы.
Подобных красавиц нет на земле,
прекрасны они на диво.
 

У благородной принцессы Фаньян было удлиненное лицо и крупные уши{214}214
  В Древнем Китае удлиненное лицо и крупные уши считались признаком благородства. В литературе нередко говорится о квадратном лице и ушах, свисающих до плеч, что также являло благородный облик.


[Закрыть], а говорила она протяжно, нежным и высоким голосом. Ходила чинно, но странно – будто кругами. С тех пор как Цветущий стал государевым зятем, он находился подле принцессы денно и нощно, а за столом они всегда сидели друг против друга. Если ж говорить о роскоши, что его окружала сейчас, то она не шла ни в какое сравнение с прошлым.

Но вот проснулся Цзиэр. И слышит, что кличет его хозяин, почтенный Мо. Он привел с собой колченогую ослицу и велел Приемышу пасти ее в стаде. Парень потянул за веревку. «Ночью мне досталась в жены принцесса, – усмехнулся он. – В день нашей свадьбы разливалось яркое сияние. А нынче? Что досталось мне нынче? Эта колченогая тварь!» Взобравшись на круп животного, он хорошенько уселся, как на воле, и попытался погнать ослицу в гору, но животное, по всей видимости непривычное к седоку, заупрямилось и, вместо того чтобы идти вперед, стало кружиться на месте. Ослица каждый день тянула мельничный жернов, и ей поваднее было ходить по кругу. Делать нечего! Цзиэр слез с упрямой скотины, хлестнул ее плетью и потащил за собой. Так добавилась в его стаде еще одна животина. Боясь растерять животных, Приемыш не оставлял их ни на минуту, ему некогда было даже поесть спокойно, и порой он довольствовался сухою коркой. Да и старый Мо не давал ему поблажки: то и дело приходил посмотреть, все ли в порядке.

Да, днем Приемышу жилось нелегко, но зато ночью приходило блаженство. Так и в эту ночь увидел он во сне, будто веселится с принцессой-женой. Вдруг приходит известие, что на страну идут походом два соседа: Страна Черных Трав и Страна Радостных Волн{215}215
  Страна Черных Трав и Страна Радостных Волн (Сюаньту и Лэлан) – названия древних областей, которые в эпоху Хань принадлежали Корее. В настоящей повести эти названия имеют не исторический, а, скорее, фантастический смысл.


[Закрыть]. Государь Хуасюй повелел зятю Цветущему, имевшему воинский чин дувэя, представить план боевых действий. В ямыне Творца-сочинителя тотчас собрались литераторы-книжники. Не спрашивая их совета о том, как надобно строить оборону или вести наступление, Цветущий завел высокие разговоры об истинных и честных помыслах, с помощью коих-де можно склонить соседей-врагов к миру. Многие чиновные люди рвались в бой, но Цветущий их советов не принял, и они удалились в смущении. Среди книгочеев оказались двое, представившие бумагу, в которой давали согласие ехать к соседям говорить о мире. Обрадованный Цзихуа щедро одарил их и направил к супостатам с посольством. Получив приказ, книжники отправились в путь и сумели уговорить недругов отказаться от похода. Цветущий доложил об этом государю, не преминув приукрасить заслуги своих подчиненных. Обрадованный монарх, посчитав успех посольства за великий военный подвиг, присвоил Цветущему титул хоу – владетеля Темной и Сладкой Волости, а также даровал Девять почетных регалий{216}216
  Девять почетных регалий (или символов почетной должности) обычно жаловались удельным князьям. Это были: экипаж, запряженный конями, парадное платье, музыканты, красные ворота, парадное крыльцо дома, свита, лук и стрелы, топор и секира, жертвенные сосуды.


[Закрыть], возвысив тем самым над всеми вельможами двора. Богатство и знатность Цветущего достигли предела возможного. На этот счет есть такие стихи: