Текст книги "Чудесный сад"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Тут Алдар-Косе, свесившись с седла, влепил ходже такую оплеуху, что тот едва удержался на ногах.
Ходжа от неожиданности лишился дара речи, а Алдакен хватил коня камчой – и был таков.
Держась за щеку и отводя глаза от муллы, злой-презлой вернулся ходжа Юсуп в юрту. Мулла так и прилип к нему взглядом. Он сразу приметил, что в руках у ходжи ничего нет, и решил: «Припрятал, мерзавец, подарок за пазухой».
– Кто это приезжал? – насторожившись, спросил мулла.
– Приезжал какой-то нечестивец, – мрачно пробубнил ходжа.
– Нечестивцы не воздают хвалу аллаху, – раздражённо возразил мулла. – И что же он сказал тебе?
– Стоит ли повторять слова всякого грешника.
Мулла окончательно уверился, что ходжа хитрит с ним.
– Ты считаешь грешником того, кто почитает своего муллу и по внушению аллаха привозит ему подарки? Не лукавь! Я ведь слышал весь ваш разговор. Сейчас же давай сюда подарок!
Ходжа побагровел от гнева, но сдержался.
– Клянусь пророком, я не могу сделать этого, святой отец. Не требуй от меня невозможного.
– Как? – остервенился мулла. – Ты хочешь присвоить достояние своего гостя, бедного муллы? Нет уж, кого-кого, а меня тебе не облапошить. Выкладывай, что украл! Не то прокляну тебя, вероотступник, и ты будешь гореть в адском огне!..
У ходжи ещё гудело в голове от оплеухи, а от брани муллы он совсем потерял рассудок:
– Ты хочешь, глупый мулла, получить то, что передал тебе тот висельник? – Юсуп шагнул вперёд. – Так получай же!..
И он с размаху закатил мулле пощёчину.
Мулла, забыв о своём сане, ринулся на обидчика и, даром что с виду был тощ, точно клещами, сжал ему горло.
– Неверный пёс! Прихвостень шайтана! Вор! – визжал он. – Ты ограбил меня, да ещё и посмел поднять руку на своего духовного наставника!..
Они покатились по ковру. Юрта от их возни заходила ходуном, зашаталась, затрещала и повалилась. Еле выволокли из-под неё люди сцепившихся святош, еле растащили их в разные стороны.
В тот же день мулла исчез и никогда больше не показывался в этих местах. И ходжа, чтобы скрыться от насмешек, тоже откочевал вскоре куда-то в горы.
Весело стало в ауле. От зари до зари не смолкали в нём песни, точно там всегда был праздник.
И долгие годы потом рассказывали старики детям, как Алдар-Косе заступился за песню и выставил из аула ненавистного муллу.
Как Алдар-Косе осрамил гордеца
На белой верблюдице, под цветным балдахином, окружённый слугами и охраной, возвращался с богомолья во владения отца сын султана.
По дороге встретился каравану всадник, безбородый человек в ветхой одежонке. Едет себе да улыбается во весь рот. глядя на небо.
– Эй, – крикнул ему сын султана, – ты не Алдар-Косе?
– Вы угадали, господин мой, так оно и есть, я Алдар-Косе, раб вашей милости.
Сын султана поднял руку – караван остановился.
– Скажи, Алдар-Косе, это правда, что ты обманываешь всех людей?
Алдар смиренно склонил голову.
– Господин мой, бывает ложь, как правда, бывает правда, как ложь. Но посудите сами: разве под силу одному человеку, будь он хоть мудрец из мудрецов, обмануть всех? Все – ведь это народ, не так ли?
– Зачем виляешь? – перебил Алдара сын султана. – К чему приплёл сюда народ? Не люблю это слово.
– Любите или нет, однако существует пословица: «Не плюй на народ – слюны не хватит; если же народ плюнет на тебя, утонешь в плевке, как в озере…»
Сын султана нахмурился.
– Поберегись! Ты что-то слишком распускаешь язык. Ответь-ка лучше без умничанья: меня, например, ты можешь обмануть?
– Вас, господин мой? – задумался Алдар. – Нет, вас я, пожалуй, обмануть не смогу. Впрочем, чтобы сказать точно, мне нужно было бы взглянуть на ваши голые пятки…
– Ах, вот как? – недобро покривился сын султана. – Что ж, взгляни…
Он приказал слугам положить верблюдицу, сел на землю и, отдуваясь, стал стаскивать сапоги.
– Ну, вот они – мои пятки!
– Выше, прошу вас, выше поднимите ноги, господин!
Сын султана опёрся руками о землю и задрал ноги.
Алдар долго смотрел на его пятки, покачивая головой и что-то бормоча, а потом с дрожью в голосе проговорил:
– Нет, господин! Нет и нет! Делайте с несчастным Алдаром-Косе, что хотите, хоть шкуру велите содрать, хоть посадите на горящие угли, но обмануть вашу милость я не в состоянии…
Сын султана, довольный, рассмеялся:
– То-то же! Не родился ещё человек, который мог бы меня обмануть. И счастье твоё, баламут, что ты не осмелился мне солгать!
Вскоре караван прибыл на место, и султан устроил многолюдный той в честь приезда сына. На тое сын рассказал обо всём, что видел в пути, и закончил тем, как хитроумный Алдар-Косе перед ним опростоволосился.
– Постой, постой! – вскричал султан. – Но ведь ты по желанию безбородого сошёл с верблюда! Ты по его воле разувался перед ним среди степи! Ты, как дурак, на потеху ему и слугам задирал ноги выше головы! Выходит, Алдар-Косе трижды обманул тебя!
Султан в бешенстве отвернулся от людей, а сын, будто его оглушили колотушкой по темени, только хлопал глазами да что-то мычал.
Гости, что съехались на той, глядя на эту картину, подталкивали друг друга под бока и давились от смеха, потому что громко смеяться не отваживались. Но каждый из них думал про себя:
«Достойный сын прославит своего отца, недостойный – навлечёт на отца позор».
Как Алдар-Косе попал в услужение к Алаша-хану
– Уж если падать, так падать с верблюда, – сказал Алдар-Косе и отправился в становище хана.
Был тогда ханом над степью Алаша-хан, властитель лукавый и своевольный. Никто никогда не знал, что взбредёт ему в голову, чем обернётся его милость, к чему приведёт его гнев.
Когда хан со свитой проезжал по степи, люди разбегались и прятались кто куда. Считалось несчастьем попасться ему на глаза. Но от ханских законов куда спрячешься? Недаром сложилась пословица: «Палка хана до края степи достанет».
Отдал хан повеление: «Все, у кого есть хоть одна овца, должны внести до зимы в ханскую казну по золотому. Ослушники будут обращены в рабство».
Заволновалась степь. Зароптал народ. Где взять голодному и убогому золотой, когда он сроду и стертой теньги в руках не держал?
Призадумался Алдар-Косе:
«Много надо золота, чтобы вызволить из горя бедняков! У кого столько денег? У одного лишь хана. Схожу-ка я да потолкую с ним. Не удастся ли призанять у него мешок-другой золотых? Будь что будет, – «челнок смельчака не тонет»…
Стояла весна. Степь горела маками и тюльпанами. Весело было идти Алдару.
Ханское становище раскинулось под холмом у озера. Полукругом встали белоснежные красавицы юрты, но одна – посредине была больше и наряднее всех. У входа её – стража, над куполом возносится копьё с бунчуком. Это юрта хана.
Алдар-Косе не решился сразу подойти к юрте, а стал, насвистывая, прогуливаться поодаль – вперед-назад.
Налетели ханские телохранители:
– Что гоняешь ветер? Кто такой? Зачем пришёл?
– Я Алдар-Косе. Хочу открыть хану одну важную тайну.
Привели его к хану.
– Так вот ты какой, безбородый плут! – сказал Алаша-хан. – Много я слышал о твоих проделках, много известных и достойных людей жаловалось мне на тебя. С чем явился?
– Тахсыр, – бухнулся на колени Алдар, – не верьте досужим россказням. Кто угодит людям? Скажешь слово – назовут болтуном, промолчишь – назовут дураком. Вы сами убедитесь в моём усердии и бескорыстии, позвольте только высказать, что у меня на уме.
Хан кивнул головой: говори, мол, послушаем.
– Тахсыр, – с жаром продолжал Алдар-Косе, – я не считал вашей казны, но уверен, что её и невозможно сосчитать. Однако нет на свете правителя, которому помешала бы лишняя мера золота. Так вот, я знаю способ, как умножить ваше богатство. Сейчас весна – пора сева. Дайте мне батман денег, я посею их на своём поле, а осенью соберу и привезу вам весь урожай. Известно мне, что в погожее лето от одной монеты можно получить тысячу.
– А если деньги пропадут? – сурово спросил хан.
Алдар покорно развёл руками.
– В вашей власти, повелитель мой, лишить меня жизни за обман.
Визири, присутствовавшие при разговоре, перестали дышать в ожидании ответа хана. Но хан молчал и только пристально смотрел на Алдакена, будто хотел раскрошить его своим взглядом на мелкие кусочки. Наконец он раскрыл рот:
– Насыпьте ему батман золота! Пусть сеет. – И, видя изумление визирей, прибавил с зловещей усмешкой: – Он от нас нигде не скроется.
Приказание хана было тотчас исполнено, и Алдар-Косе, весёлый-развесёлый, зашагал с мешком за плечами домой. А следом за ним, таясь в ковыле и по оврагам, крались ханские лазутчики, чтобы подсмотреть, что же он станет делать с золотом.
Через некоторое время лазутчики вернулись и донесли хану: придя домой, безбородый запряг пару волов и выехал на пашню, вспахал клок земли и стал что-то раскидывать по ней, приговаривая: «Родись от одной тысяча! Родись от одной тысяча!» Затем он поставил возле пашни шалаш и уселся в нём сторожить посев от птиц, так что проведать, золото он сеял или что другое, не удалось…
Настала осень. Тронулись с озёр гуси к югу, высохла трава на джайляу, потянулись кочевья на зимовки. А об Алдаре всё ни слуха ни духа.
Шлёт Алаша-хан за ним отряд воинов:
– Притащите ко мне обманщика! Пришло время ему ответить за все свои плутни.
Гикая и обгоняя друг друга, понеслись воины в степь, но скоро ни с чем возвратились обратно.
– Тахсыр, – доложили они, – ворвавшись в юрту Алдара-Косе, мы не увидели в ней хозяина. У потухшего очага сидела только миловидная девушка, которая назвалась сестрой Алдара. Она горько плакала. «Где твой брат?» – спросили мы. «Его нет дома, а может, уже нет и на свете…» – ответила девушка, заламывая руки. У каждого зашлось бы сердце при виде такого горя! «Что же случилось?» – продолжали мы расспросы. И она сказала: «В этом году с весны не было у нас дождей. Ханское золото, что посеял мой несчастный брат, не дало всходов. И вот он в страхе перед гневом хана ушёл добывать деньги, чтобы сполна вернуть хану долг. Если не удастся ему рассчитаться с ханом, Алдакен наложит на себя руки…» Вот всё, что нам удалось узнать. Что повелите делать дальше, господин?
Хан поразмыслил и сказал:
– Мне думается, что сестра Алдара-Косе заодно со своим братцем. Напрасно вы поверили слезам этой притворщицы. Доставьте-ка её ко мне вместо брата, – пусть будет за него заложницей.
Но когда девушку привезли, она так понравилась всем лицом и обхождением, слёзы её показались такими искренними, что и сам хан растрогался. Он отвёл ей особую юрту, послал туда угощения, лакомства и подарки.
Как раз в это время молодой султан стал сватать одну из дочерей хана. Хану никак не хотелось родниться с этим человеком, и ему пришла мысль выдать за него замуж сестру Алдара-Косе. Не откладывая дела, надели на голову невесте высокий саукале, обрядили её в дорогие свадебные одежды, спели «Жар-жар», посадили на коня и повезли к новой родне.
– Дорогой мой, – спросила по пути невеста султана, – чем наполнены ваши дорожные мешки?
– Это золото, которое дал мне в приданое за тобой хан.
Остановились в пути на ночлег. Раскинули для молодых шатёр. Султан наелся, напился и уснул мёртвым сном. А невеста стащила с него халат и шапку, быстро переоделась во всё мужское и превратилась вдруг в… Алдара-Косе. Потому что с самого начала это был он, проказник Алдакен!
Взнуздал Алдар-Косе коня султана, прикрутил покрепче мешки с деньгами, вскочил, даже не коснувшись луки, в седло и скрылся в потёмках.
С рассветом является он в ханское становище и прямо с коня – к хану:
– Тахсыр, прошу милости! Не я виноват, что ваше золото не дало урожая: засуха погубила посев. Хоть это и не большая для вас потеря, но мог ли я остаться в ваших глазах лгуном? Нет, честь дороже жизни. Что такое золото, спрошу я вас? Камень. Но такой камень нелегко добыть бедняку. Однако бог помог мне, и я имею теперь возможность вернуть вам полученные деньги. Отныне совесть моя бела перед вами, как парное молоко. Но как же, господин мой, оказывается, легко обидеть и унизить маленького человека в стране, где нет правды! Пока я отсутствовал, жилище моё подверглось нападению ваших слуг. Беззащитная моя сестра была похищена и насильно отдана в замужество на чужбину. И я, единственный брат бедняжки, ничего не знаю о её судьбе. Какое насилие! Какое посрамление! – И Алдар-Косе разразился громкими рыданиями.
Смущённый хан стал его успокаивать:
– Не убивайся так, Алдар-Косе! Сестра твоя с хорошим приданым выдана за султана. Разве и султан, по-твоему, не пара ей? Грешно тебе жаловаться. А что до золота, то пусть будет так: возьми себе всё, что привёз, вместо калыма за сестру.
И только хан сказал это, как прискакал на взмыленном коне гонец от султана с известием, что невеста сбежала с дороги и что вместе с ней пропал аргамак жениха и золото.
– Ой, господин мой! – не давая хану опомниться, ударился Алдар о землю. – Ой, господин мой, свершилось злое дело! Не иначе, как султан убил мою сестру, а гонца подослал, чтобы как-нибудь прикрыть страшное преступление. Защити, владыка!
Сбитый с толку, Алаша-хан совсем потерялся. Наконец, он встал со своего места и поднял бесчувственного Алдара.
– Слушай слово хана, Алдар-Косе. Если твоя сестра не отыщется в течение трёх дней, я заставлю султана выплатить тебе за неё такой кун, какого ещё никто не получал. А сам ты пока оставайся у меня в услужении.
Нечего и говорить, что ни через три дня, ни через три месяца невеста не нашлась. Алдар-Косе получил кун и нежданно-негаданно попал в придворные к хану.
В скором времени ударили заморозки, и хан вспомнил о своём повелении. Целое войско сборщиков податей двинулось в степь от зимовки к зимовке взыскивать золото да вязать арканами должников.
Но до ханских воинов во всех зимовках уже успел побывать Алдар-Косе.
И произошло чудо: хан сполна получил дань! Ни один человек не попал в рабство, так как в самом нищем жилище был припасён золотой для уплаты хану.
Хан был доволен. Доволен был бедный народ. Доволен был и Алдакен.
Как Алдар-Косе обыграл Алаша-хана
Однажды Алаша-хан призвал к себе Алдара-Косе и сказал:
– Мне скучно, Алдар-Косе. Понятно тебе это?
– Понятно, великий хан. Когда хану весело, у подданных льются слёзы, когда хану скучно, у подданных льётся кровь. Чем же мне рассеять вашу скуку? Хотите, я сыграю вам на кобызе, спою старинную песню, расскажу забавную сказку?
– Нет, – нетерпеливо отмахнулся хан, – мне надоели песни и музыка, опостылели сказки и прибаутки. Давай-ка лучше позабавимся игрой, которую я сам придумал.
– Что же это за игра, великий хан? – чуя недоброе, спросил Алдар-Косе.
– Игра такова. Мы сядем друг против друга, посадим между собой моего любимого кота, поставим ему на хвост зажжённую свечу и станем манить кота каждый к себе. К кому на колени прыгнет кот, тот и выиграл, в чью сторону упадёт свеча, тот и проиграл. Ставлю за себя для начала сто золотых.
«Плохо дело, – подумал Алдар-Косе, – кот, конечно, пойдёт на зов хозяина… Как бы не получилось по пословице: «Барсу смех – козлу смерть».
Но можно ли перечить хану!
– Отличная игра! – весело сказал Алдар-Косе. – Одного не соображу – какая вам выгода, господин мой, играть со мной? У меня нет при себе и потёртого гроша.
– Нет денег – ставь халат! – приказал хан.
Вот посадил Алдар-Косе кота посреди ханской юрты на ковёр, поставил ему на пушистый хвост горящую свечу, потом опустился на корточки против хана – и игра началась.
– Кис-кис-кис! – позвал хан.
– Кис-кис-кис! – позвал Алдар-Косе.
Кот повёл головой, пошевелил усами и лениво скакнул на колени к хану. Свеча, дымясь, упала в сторону Алдара.
– Моё взяло! – хлопнул в ладоши хан.
И во второй, и в третий, и в четвёртый раз кот пошёл к хану. Вслед за халатом Алдар-Косе проиграл тюбетейку, кушак, сапоги… Остался он босой, в одной нательной рубахе. А хан всё не унимается.
«Что будет дальше? По всему видно: хан решил меня погубить», – подумал Алдакен, снимая рубашку.
– Ставлю пятьсот золотых! – вскричал хан в исступлении. – Игра не кончена! А раз у тебя ничего не осталось, ставь на кон свою голову!
– Хорошо, – спокойно сказал Алдар-Косе, – ставлю голову. Наперёд знаю, что ей несдобровать. Так уважьте, великий хан, мою просьбу, позвольте в последний раз глянуть на родимую степь.
– Что ж, – скривил губы хан, – ступай погляди. Да не задерживайся!
Алдар-Косе вышел и прикрыл за собой дверь. А через минуту он снова стоял на пороге.
– Я готов, – с улыбкой сказал безбородый, – продолжим игру, великий хан.
Снова усадили кота на ковер, зажгли свечу, и хан, опередив Алдара, ласково поманил:
– Кис-кис-кис!
Но тут случилось такое, чего хан никак не ожидал. С пылающими глазами и вздыбленной шерстью, кот, как бешеный, кинулся на грудь к Алдару, а свеча покатилась к хану.
– Мой выигрыш! – хладнокровно объявил Алдар-Косе.
Хан от ярости точно обезумел.
– Ставлю тысячу! Три тысячи! Пять тысяч! – кричал он в беспамятстве. Лицо его налилось кровью, шапка свалилась с головы. – Ставлю сорок тысяч!
Но теперь раз за разом кот кидался к Алдару – словно тот околдовал его.
Наконец Алдар-Косе сказал:
– Не хватит ли на сегодня, великий хан? Я вижу, вам что-то не по себе, да и ваш любимый кот совсем выбился из сил. Возобновим игру завтра, если вам не боязно, что дело может дойти и до вашей головы.
Обливаясь потом, хан прохрипел:
– Горит моё нутро! На погибель себе затеял я игру с тобой, злодей. Твой верх, Алдар-Косе! Загребай выигрыш, но открой тайну: каким волшебством ты осилил меня?
– Не волшебством я осилил вас, господин, а смекалкой. Отпросившись проститься со степью, я поймал в траве зверька, который для кота милее всех ханов на свете. Во время игры я показывал коту из горсти зверька – вот и всё моё волшебство, премудрый хан.
И Алдар разжал пальцы: на ладони у него сидел маленький дрожащий мышонок.
– Мышь! – вскрикнул хан и отскочил в сторону: он до смерти боялся мышей.
От крика мышонок свалился на ковёр. Кот погнался за ним, опрокидывая и гася светильники.
Было самое время для Алдакена убираться подобру-поздорову. Он живо подобрал с ковра свою одежонку и неслышно юркнул в дверь.
Как Алдар-Косе спасся от смерти
Хан повелел схватить Алдара-Косе и приговорил его к лютой смерти.
– Строптивого дурака укрощай бичом, а строптивого умника – мечом! Долго я терпел проделки смутьяна. Поглядим теперь, какими шуточками отшутится наш краснобай от палача, какими хитростями вывернется из когтей смерти… – И тут же распорядился: – Скликать народ на казнь!
Понеслись вестники на все четыре стороны, не давая отдыха коням, и вскоре двинулись к ханскому становищу, кто с радостью, кто со скорбью, толпы людей поглядеть, как будут рубить голову Алдару-Косе.
А бедный Алдакен той порой сидел в пустой юрте и ждал своей участи.
Вокруг юрты на равном расстоянии друг от друга торчали двенадцать стражников, вооружённых саблями и пиками. И было им приказано не разговаривать и не переглядываться, не двигаться и не шевелиться, а смотреть в оба за юртой да слушать, не скажет ли чего преступник перед смертью.
Но Алдар-Косе сидел, поджав ноги, посреди юрты на голой земле и молчал. Молчал и думал.
«Был бы я птицей, – думал он, – взмахнул бы крыльями и вылетел в шанырак на волю. Был бы я кротом, прорыл бы ход под землёй и ушёл бы в чистую степь. Был бы я лев, я набросился бы на своих сторожей и растерзал их в клочья. Но как спастись человеку в моём положении?»
И вдруг лицо его просияло. Он сунул руку в карман и нащупал там старую медную пуговицу. Давным-давно он поднял её на каком-то базаре: авось пригодится со временем. И время это пришло.
«Вот оно, моё спасение!» – торжествовал Алдар-Косе и принялся с усердием натирать почерневшую пуговицу песком.
Подошла ночь. Луна сквозь шанырак заглянула в юрту. Подставил Алдакен пуговицу под лунный луч: она заблистала, как золото. И тогда стражники услышали голос узника:
– Какой глупец наш хан! – будто размышляя вслух, говорил Алдар-Косе. – Обрекая людей на смерть, он сам, видать, рассчитывает на бессмертие. Но всякому ведомо: рано или поздно смерть всех хватает за шиворот. Выходит, что и хан тоже приговорён к казни. Так чем же его доля лучше моей? А коли так, что ж мне, безродному, страшиться смерти!
И, помолчав немного, он продолжал:
– Нет, не боюсь смерти, но горько мне, что вместе со мной уйдёт в землю и моё сокровище…
Стражники затаили дыхание.
«Сокровище? Какое сокровище?»
– О, аллах! – жалобно воскликнул Алдар-Косе. – Это ты помог мне добыть перстень иранского падишаха, что держу я сейчас в обречённой руке. Я хранил его много лет в тайне от людей, зашив в заплату штанов. Ни отец, ни братья, ни друг, ни недруг, ни вор, ни честный человек – никто не знал о нём. А ведь чудесному перстню нет цены! Стоит добраться до Ирана и предъявить перстень падишаху, как ты получишь половину его казны и красавицу-дочь в жёны…
Стражники точно окаменели, в горле у них пересохло от волнения.
«Неужто, – думает каждый из стражников, – в самом деле у безбородого есть перстень падишаха? И такая вещь пропадёт напрасно! А может, перед казнью обыщут смертника, и перстень достанется хану? Мало ему, что ли, своего богатства? Вот бы мне такой перстень! Я б не стал таскать его под заплатой, а живо нашёл бы дорогу в Иран!..»
Тут снова послышался голос Алдара:
– Знаю, знаю, как поступить с перстнем! Аллах надоумил меня! Я выкину перстень через шанырак в степь. Пусть не достанется он ни земле, ни убийце-хану. Пусть поднимет его себе на счастье какой-нибудь бедный человек!
И едва прозвучало последнее слово, над юртой, сверкнув, как молния, что-то пролетело дугой и, поблескивая, покатилось в кусты полыни.
Два ближних стражника, вмиг забыв ханский приказ, ринулись к кусту.
– Моё! – прошипел один.
– Моё! – прошипел другой.
И тотчас десять остальных стражников сорвались со своих мест и сшиблись в кучу, вырывая друг у друга блестящую вещицу. Наконец, она попала в руки самого сильного.
– Дурачьё! – вполголоса выругался верзила. – Остановитесь! Алдар-Косе надул нас: это не перстень, это медная пуговица! По местам, ротозеи, пока безбородый не ушёл из юрты!
Стражники кинулись на свои места и снова застыли, будто ничего не произошло.
К утру подле ханского становья собралась несметная толпа, – кол вбить некуда.
Слуги расстелили белые кошмы. На кошмах важно расселись хан и его визири. Хан дал знак, и палачи направились к юрте осуждённого, вокруг которой на равном расстоянии друг от друга стояли без движения двенадцать стражников, вооружённых саблями и пиками.
Толпа затихла. Палачи откинули запон над входом в юрту и попятились назад.
– Что там такое? – недовольно крикнул хан. – Ведите же преступника!
– Великий хан, – отвечали палачи, – преступника в юрте нет! Здесь только валяется его драный халат.
Хан взмахнул руками и повалился на кошму.
Как Алдар-Косе ушел от погони
Хан сказал:
– Возьми из моего табуна полсотни самых быстрых скакунов, посади на них опытнейших воинов и отправляйся на розыски Алдар-Косе. Живым или мёртвым приволоки его ко мне!..
И верховный визирь покорно преклонил перед ханом колени.
Семь и ещё семь лун носился по степи отряд визиря и, в конце концов, напал-таки на след Алдара.
Где бегом, где ползком, хоронясь по оврагам и тугаям, уходил Алдакен от погони. Почернел лицом, отощал телом, изодрал одежонку, истоптал сапоги. В таком-то виде и объявился он, точно с неба свалился, перед старым, полузаброшенным караван-сараем, что стоял у озера, заросшего тростником.
Редко кто заезжал и заходил в этот караван-сарай, поэтому хозяин его, заслышав топот человеческих ног, поспешно выскочил за ворота: «Не шлёт ли пророк постояльца?» Однако, глянув на незнакомца в лохмотьях, он приуныл и сердито отвернулся.
– Если ты, джигит, – сказал он, – прискакал на рысях ко мне в уповании вымолить подачку или переночевать на дармовщинку, то вот тебе мой совет: беги, душа моя, дальше.
Алдар с укором покачал головой:
– Нет, нет, достопочтенный бай, мне ничего от тебя не нужно. Не ради корысти, а ради твоего спасения торопился я к тебе, не щадя здоровья. Скажи, дорогой, не таясь, чем ты провинился перед ханом, что он так гневается на тебя?
Хозяин даже икнул от неожиданности.
– Хан на меня гневается? Какой вздор! Я хана отроду и в глаза не видывал. Что ему до меня? Из какой ноздри ты всё это выковырял?
– Всё бы я тебе растолковал по порядку, друг ты мой, когда б у нас было время, – с тревогой в голосе проговорил Алдар-Косе и прильнул к уху хозяина: – Скажу лишь о том, что проведал от верных людей: хан выслал отряд своих головорезов схватить тебя и привезти к нему на расправу. Беда уже близко! Погляди-ка в степь!..
Хозяин посмотрел, куда показывал Алдар, и обмер: по степи, в горящих на вечерней заре доспехах, прямо к караван-сараю мчались всадники. Уже были слышны грозные голоса, дробь копыт и заливистое ржание.
Обвислые щёки хозяина сделались белее творога. Трясущимися пальцами он ухватился за лохмотья Алдара.
– Благодетель мой, не бросай на погибель невинного! Будь милосерден: коли известил о напасти, так укажи и путь к спасению. Проси, что хочешь, только выручи!
Алдар-Косе наморщил лоб и застыл, будто о чём-то размышляя.
– Ну, говори же, говори, не молчи! – тормошил его хозяин.
– Придумал! – с размаху хлопнул себя по лбу Алдакен. – Давай мне свой халат – прикрыть наготу, а сам, что есть прыти, беги в тростниковые заросли. Пережди там денёк-другой… Будь, что будет, – рискну головой, встречу за тебя ханских посланцев. Скажу им: «Опоздали, родимые, помер тот, за кем приехали… Три дня, как схоронили. Объелся, мол, и помер от поноса, воздавая хвалу имени хана…» Что с покойника взыщешь? Уберутся, разбойники, ни с чем… Как в пословице говорится: «Позарились на варёный курдюк, да не урвали и сырой требухи…».
– Благослови тебя аллах! Благослови тебя аллах! – лопотал хозяин. И – в одном исподнем – пропал в тростнике.
Алдар-Косе помахал ему вслед рукой:
«Поваляйся, дружок, как кабан, в грязи, покорми комаров, – такого, как ты, не жалко!..»
А сам быстро-быстро обрядился в оставленный ему халат, обмотал голову какой-то валявшейся под ногами тряпицей и, со стоном придерживая рукой щеку, заковылял навстречу отряду.
– Милости прошу, бесценные гости, в мой караван-сарай! Милости прошу!
Визирь с разгону поднял коня на дыбы перед самым его носом.
– Эй, чучело, что за чалму ты навертел на глупую башку? Тебе бы волков отпугивать от ягнят, а не держать караван-сарай. Но раз назвался хозяином, отвечай: не прячется ли у тебя человек, которого мы преследуем? Это опасный преступник, лютый враг хана. Безбородый такой, худощавый… Или он пробежал мимо?
Вместо ответа Алдар, покачиваясь, жалобно застонал:
– Ой, окаянные! Ой, изверги! Ой, душегубы! Одно горе от вас людям… В огонь бы вас всех, проклятых! Шайтану б вас под хвост!
У визиря от негодования глаза налились кровью.
– Замолчи, негодяй! Как ты смеешь оскорблять слуг хана? Не видишь, кто перед тобой? Или ты в сговоре с Алдаром-Косе?
– Виноват, владыка мой, виноват… – заныл Алдар, – помутился разум от боли… Какой ещё Алдар-Косе? Не знаю такого… Зубы! Ой, зубы меня доконали! Вконец замучили, пропади они пропадом, не дожить, видно, до утра…
– Ты не доживёшь и до ночи, если не перестанешь скулить и тянуть с ответом! – замахнулся саблей визирь. – В последний раз спрашиваю: видел или нет ты безбородого человека?
– Видел, видел, господин золотой… Но зачем злиться? От злости может высохнуть печёнка… А безбородый… Как же, как же… Был он недавно тут. Да я не пустил его на ночлег. Нет его у меня, хоть всё переворошите.
– Где же он? Где? – толкнул Алдара визирь грудью коня. – Говори скорей!
– В тростник… в болото стрельнул, дурачина! (Ох, зубы!) Да ведь там – непролазная топь, ни проезда, ни прохода… Не вздумайте искать его в потёмках. Избави бог! Пропадёте! Сами пропадёте и коней утопите!.. Переночуйте у меня – недорого возьму. По теньге с человека… (Ох, кровопийцы!) Оставайтесь до рассвета… Люди отдохнут, кони отдохнут… Перед рассветом разбужу вас… Поутру возьмёте беглеца голыми руками… Куда он денется? Как желторотого птенчика, сцапаете (ох, мучители вы бессовестные!). – И Алдар-Косе снова схватился за щёку.
– Спешиться! – приказал воинам визирь. – Этот болван, пожалуй, прав. Случается и дураку обронить дельное слово. Передохнём здесь. А хитроумный Алдар-Косе пусть помокнет ночку в болоте, – на зорьке мы обсушим его нагайками. Располагайтесь на покой! – И он швырнул «хозяину» кошелёк денег в уплату за ночлег.
Алдакен поймал кошелёк, как беркут пичугу, и кинулся раскатывать кошмы для постояльцев.
– Доброй ночи вам, дорогие гости! Крепкого сна!
Воины расседлали лошадей, привязали к коновязи, задали корму, повалились впокат на кошмы и засвистели разом в пятьдесят носов. Дольше всех ворочался на особой постели визирь. Засыпая, он строго пробормотал:
– Смотри же, хозяин, разбуди нас перед рассветом. Упустим Алдара-Косе – тебе снесу голову!..
И он тоже захрапел.
Пока постояльцы укладывались, Алдакен сидел на корточках в сторонке, охая и проклиная, не понять – то ли больные зубы, то ли ханских воинов. Но вот все угомонились.
«Первый сон крепок, – сказал про себя Алдар-Косе. – Самое время действовать…»
И сразу преобразился. Прежде всего, без шума и суеты, он разыскал среди хозяйских пожитков ножницы, которыми стригут баранов. Попробовал на палец – остры ли: ещё как остры, что твоя бритва! С этими ножницами в руке, неслышно, как тень, стал Алдакен переползать от одного спящего к другому. К кому подползёт, у того уже и гол подбородок. Первой слетела с лица пышная борода визиря, за ней и остальные… Всем своим недругам начисто бороды обкарнал. А какие это были бороды! Длинные и короткие, косматые и гладкие, густые и реденькие, седые, чёрные, рыжие!.. И до того ловко всё было обделано, что никто из воинов даже не пошевелился во сне.
Покончив с бородами, Алдар-Косе берётся за сбрую: сёдла и потники, уздечки и подпруги – всё на мелкие кусочки искромсал. Только один набор, самый дорогой, не тронул. Вскинул он его на лучшего коня, вдел ногу в стремя – и точно растаял в предутренних сумерках.
На заре продрог визирь и проснулся. Осмотрелся: уже светает.
– Хозяин! – позвал он в тревоге. – Что же ты не разбудил нас вовремя? Эй, хозяин! Куда ты подевался, образина?
Никто не откликнулся.
Визиря пробрал озноб.
«Уж не надул ли нас этот червяк? – мелькнуло у него в голове. – Надо немедленно поднимать отряд!»
Но воины так разоспались, что хоть дубиной по ним колоти – не добудишься. Наконец, визирю удалось растолкать одного.
Тот вскочил на ноги и дико вытаращил глаза на визиря.
И визирь в изумлении отшатнулся от него.
«Что за безбородая рожа? Да это же Алдар-Косе! Переоделся, злодей, воином»…
