Текст книги "Газета Завтра 2 (1051 2014)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Апостроф

Евгений Сидоров

9 января 2014 0

Культура

Андрей БЫЧКОВ. «В бешеных плащах». Рассказы. – N.Y.: Frank Tireur, 319 с.

Писатель Андрей Бычков проявился в мире современной массовой литературы, когда его роман "Дипендра" был выпущен издательством Ильи Кормильцева "Ультракультура" и свободно продавался на всей территории нашей необъятной Родины. Некоторые книги "Ультракультуры" стали культовыми изданиями ("Города красной ночи" Уильяма Берроуза), некоторые попали в опалу ("Дневники Тернера") и стали весьма востребованы у букинистов и книжных спекулянтов, которые что при СССР, что при суверенной демократии чувствуют себя неплохо. Время наглой и вызывающей "Ультракультуры" давно прошло.

Новая книга Андрея Бычкова не содержит в себе ничего. Вернее, она содержит в себе "ничто".

17 рассказов о стерильных людях и местах – никакой морали, никаких характеров персонажей, никаких художественных изяществ, подчиненных необходимостью доставить читателю удовольствие от чтения комфортного и уютного текста.

Динамику автор создает за счет перечислений и риторических вопрошаний, которые дают эффект весьма тревожный:

"Здравствуй! Кто убил тебя? Читал ли ты или не читал? Смотрела ли ты или не смотрела? Дверь скрипнула или не скрипнула? Зверь выстрела яростный или беспомощный? Пуля прожигает, прожирает, проникает, пуля рассекает, таранит, ввинчивается, пуля лезет, касается, вздувает"

Места действия – США, Москва и то, что между ними – движение – катера, автомобили, метро, автобусы, такси. Точнее, не места действия, а пространство происходящего – никакой конкретики, колоритов автор не даёт и акцентов не расставляет. Какое это время – настоящее или прошедшее – неясно. Вполне возможно, что это всё происходит в пространстве беспокойного сна.

Персонажи пребывают в движении, но сложно сказать: это движение по кругу или из ниоткуда в никуда? Думается, даже сами персонажи этого не знают.

Люди – безликие. Джерри, Антонио, Даниэль, Максим и прочие не оставляют за собой портрета – они похожи на то, как мы смотрим на людей в вагонах метро – бегло и поверхностно, взгляд блуждает от одного лица к другому, но так и не находит себе по душе, и не может найти в принципе – нам эти люди не нравятся заведомо: "Вон тот, справа, волосатый-волосатый, бородатый-бородатый, с лицом, как смола, с глазами, как деревяшки, он им говорит, он им всем и говорит сидящим рядом. "Вот я был один раз в гостях и там разбил хрустальную вазу". И смеется до побеления слюны на черных губах, смеется и раскачивается от смехаи остановиться не может, так ему хорошо, за фанерой глаз хорошо, что им неприятно"

Декорации – банальные вещи: часы Swatch, бритва Gilette, попить пива "на Речном". И даже то, что по логике должно быть небанальным: Кастанеда, Кали-Юга, ритуальные убийства, ангел Джабриил, – в пространстве текста теряют какую-либо загадочность. В этом мире различия между религиозным откровением и маркой одежды нет.

Привычность обстановки, в которой помещены безликие герои непонятного времени, в конечном итоге дает нужный эффект – тревогу. Разница между повседневностью и её изнанкой автором стерта. Андрей Бычков повествует о мире, в котором, как бы банально это ни звучало, все и всё провалились в ад, но, как водится, этого никто не заметил. Насилие, а его в рассказах много, несмотря на приданную автором ритуальность, вполне естественно и предсказуемо, по крайней мере от этих людей можно ожидать чего угодно:

"Кровь брызнула, заливая пальцы, крепко обхватившие обернутое в чистый носовой платок лезвие. Что-то трудное и тяжелое стало быстро разрастаться в груди. В горле похолодело. Федор хотел было вытащить лезвие обратно, глядя, как его кровь обильно сливается с лезвия на пол. Но смерть ведь на то и смерть, чтобы "не возвращаться". Лифт встал и женщина вышла. Скорее всего, она подумала о том, что ее начальник все же прибавит ей зарплату".

Велик соблазн назвать Андрея Бычкова продолжателем "дела" Мамлеева, что на первый взгляд имеет смысл, но если задуматься – станет очевидно, что это вздор. Ключевое различие – пространство и время. Мамлеева нельзя отделить от советской действительности, точнее, той её разновидности, которую открыл Мамлеев. Героев Мамлеева бесконечно затягивает в черную воронку, они непрерывно летают по кругу бреда, но в центр их никак не засосет. Несчастные люди. То, что описывает Бычков, – время после того, как людей засосало, и воронка закрылась. Его герои то ли оказались на "той стороне", то ли в полном одиночестве "на этой", то ли еще где. В любом случае – выходит страшно. Страшно не от крови и убийств, не от иррациональности происходящего, но оттого, что во всем этом чувствуется нечто столь близкое, столь узнаваемое. Такое, что логикой понимается как абсурд, а подсознанием принимается как родное.

Собственно, и книга – о том, что осталось. О пустоте.

"Ведь времени никогда и не было. И это лишь человеческая, а не божественная иллюзия. Времени никогда не было, и длительность – лишь, чтобы было что остановить. Чтобы только оправдать свою или чью-то жизнь"

Пустое действие и его цель сам автор прекрасно выразил словами:

"Пора за дело, сэр. Жизнь не сводится ни к чему".

Мечтать не вредно

Анастасия Белокурова

9 января 2014 0

Культура

«Невероятная жизнь Уолтера Митти» (США, 2013, режиссёр – Бен Стиллер, в ролях: Бен Стиллер, Шон Пенн, Джон Дэйли, Кэтрин Хан, Теренс Берни Хайнс, Адам Скотт, Пол Фицджералд, Грэйс Рекс, Алекс Анфанджер, Аманда Нафтон).

В большом-большом американском городе живёт маленький-маленький человек – Уолтер Митти (Бен Стиллер). Скромный фоторедактор журнала LIFE, проработавший там целых шестнадцать лет, но так и не научившийся знакомиться с девушками, общаться с коллегами, быть взрослым. Богатый внутренний мир героя сокрыт многолетними комплексами, и только неуёмная фантазия увлекает Уолтера воображать себя то тонко чувствующим мачо с пронизывающим девушку насквозь синим взглядом, то супергероем, спасающим безногую собачку тайно любимой зазнобы Шерил (Кристен Уиг). Но обожаемая девушка – коллега по работе, а работа неожиданно летит ко всем чертям, потому как наступили новые времена с новыми хозяевами, бумажная версия идёт в утиль, журнал переходит в электронный формат, старпёры оказываются не нужны. И вот для обложки последнего супер-выпуска требуется фото высшего класса. Именного такого, который выдаёт гениальный фотограф Шон ОКоннелл (Шон Пенн), и по сей день предпочитающий цифре старинную фотоплёнку. Но, как назло, Уолтер теряет нужный фрагмент и вынужден предпринять путешествие с риском для жизни в отчаянных поисках Шона и его столь заветного и загадочного 25-го кадра. Так начинается жизнеутверждающий реквием по настоящему, которое давным-давно поглотили неотвратимые колеса мира прогресса.

Реальная история последней обложки фотожурнала LIFE не менее удивительна, чем показанная в кино. В его первом номере, вышедшем в далёком 1936-м году, на обложке появилось фото новорожденного. Это был будущий журналист Джордж Стори. В течение многих лет журнал публиковал снимки с мест событий – значимых в жизни Джорджа – его свадеб, отцовства, выхода на пенсию. Так было вплоть до последнего выпуска LIFE, где фотография Стори была выпушена под печальным заголовком "Жизнь заканчивается". По странной иронии судьбы Джордж Стори умер от инфаркта буквально через несколько дней после того, как LIFE прекратил свое печатное существование.

Но вернемся к кино. Очередная экранизация рассказа Джеймса Тербера "Тайная жизнь Уолтера Митти", поставленная Беном Стиллером, столь тонко балансирует на грани так называемого "умного, человечного фильма" и заядлой конъюнктуры, что очень сложно провести грань между двумя этими плоскостями. Тем более, что история кино уже вместила в себя одноимённую картину выпуска 1947-го года режиссёра Нормана З.МакЛеода, где роль героя, ставшего нарицательным в плане примера человека-жертвы бесконечной фантазии, сыграл Дэнни Кэй. Памятуя тот факт, что на этой отличной завлекательной прозе, написанной ещё в сороковые годы прошлого века, в последнее время пытались отточить свой талант такие именитые голливудские акулы как Гор Вебински, Рон Ховард, Чак Рассел и Стивен Спилберг, и то, что роль главного мечтателя земли пророчили и Джиму Керри, и Оуэну Уилсону, не всем можно было настроиться всерьез на полотно, к которому в итоге приложил руку человек, известный миру, прежде всего, как злосчастный Факер из фильмов про родителей и отношения поколений. Есть крайне обидный и несправедливый момент, что Бен Стиллер не вызывает доверия у большей части киноаудитории – один из них, например, уверял меня, что если бы на месте главного героя был Шахрукх Кхан – суперзвезда Болливуда – дела обстояли бы намного лучше. Но именно здесь и зарыта собака из сверхпопулярного фильма Гайдая – та самая "какая-такая собака".

Бен Стиллер – человек в Голливуде, несомненно, свой, но слишком противоречивый и неоднозначный для поверхностного понимания однодневки, проводящей очередную "ночь в музее". Эксплуатируя в большей части своей голливудской карьеры денежное амплуа комика, изредка впадающего в романтический коллапс, Стиллер имплантирует себя в кино намного тоньше, чем это может показаться на первый взгляд. Его режиссёрские – а в своём роде это, действительно, армады, а не поделки, как, например, "Реальность кусается", "Кабельщик" и "Солдаты неудачи", или, например, недооцененное и беспрецедентное участие в фильме Барри Левинсона "Чёрная зависть" – говорят о понимании жизни в куда более забавных, страшных, глубоких зигзагах бытия, чем незамутнённый посыл той голубоглазой особи еврейской национальности, что периодически возникает на экране в комедийных фильмах, порой балансирующих на грани доброго вкуса. Решив вернуться к – по сути – независимому авторскому кино, деньги, вложенные в проект совсем другими людьми, в данном случае не в счёт – Стиллер рисковал всерьёз потерпеть крах на поле, заранее утампованном кроссовками Тома Хэнкса в его незабываемой роли в фильме Роберта Земекиса "Форрест Гамп". Рискнул и выиграл.

Двигаться, бежать, настигать реальность, которая именно при таком к ней подходе начинает кусаться чуть меньше, чем обычно, становится единственным шансом обрести – не внешний – а внутренний уют. Комфорт ощущения того, что прыгнуть супергероем с небоскреба в мечте и взобраться на Тибет в реальности – по большому счёту, одно и то же. Именно в такой ситуации и "плавятся тигры" – как писал об этом писатель Мураками и пел Борис Усов. И если поначалу здесь главным посылом героя становится желание избежать – акулы, вулкана или какого-либо еще раздражителя жизни, то постепенно жажда обрести – что-то новое, свою потаённую суть, неподражаемый абсолют – оказывается тождественным элементу опасности. И здесь уже герой достигает состояния героя песни Дэвида Боуи "Space Oddity", невероятно трогательно и верно процитированной в фильме: "Это неземное управление, вы действительно взлетели". Ну, и да, и не забудьте надеть шлем. Это же касается и всех зрителей.

Игра в ящик

Людмила Лаврова

9 января 2014 1

Политика Культура Общество

Новогоднее послание президента из Хабаровска и последовавшая затем его поездка в Волгоград, это ли не сигнал, кроме всего прочего, нашим центральным каналам о том, о чем я писала, в частности, в одной из предыдущих колонок: ближе надо быть к людям даже в самых отдаленных уголках страны, не замыкаться в помпезных студиях, опасаясь прямых эфиров, тогда и не придется сетовать на отсутствие общественной солидарности по наболевшим проблемам.

А вообще, примета наступающих праздников – белое пятно в эфире на месте дискуссионных программ на актуальные темы. Конец года "подбросил" их достаточно, в том числе и трагических, а на экране шел перепляс нон-стоп

Ожесточенные споры разгорелись в сети по поводу результатов закончившегося накануне нового года проекта Первого канала "Голос". Этот проект, один из немногих на нашем ТВ, а, тем более, на Первом, можно назвать по-настоящему удачным, о чем свидетельствует нешуточное внимание к нему телезрителей. Мы увидели немало ярких талантливых молодых певцов, обладающих незаурядными вокальными данными, обаянием и артистизмом. Но самое главное – невозможно не согласиться с одним из "наставников", А.Градским, что значение этой программы шире, чем просто конкурсное соревнование. Она создавала в эфире на протяжении многих вечеров атмосферу высокой музыкальной культуры, что является редкостью в телевизионных развлекательных шоу. Показанные за встречей Нового года на разных каналах многочисленные праздничные музыкальные передачи убогостью исполнителей и песенного материала лишь подтвердили это наблюдение. Не говорю уж о том, насколько фальшиво выглядело веселье приглашенных на эти "писавшиеся" заранее шоу "звезд", вытаращенными глазками и растянутыми в искусственной улыбке ртами натужно изображавшими новогодний экстаз.

Ну, а когда в "Живом звуке" на России 1 появилась Светлана Сурганова с песней "Пошлю его на" или А.Новиков на НТВ с двухчасовым набором ресторанно-тюремной попсы (которая у нас стыдливо прикрывается фиговым листочком "шансона"), невольно с грустью подумалось о том, что уроки "Голоса", его талантливые участники как не были телевидением востребованы после первого выпуска этой программы, так и не будут востребованы впредь. Да, Д.Гарипова участвовала в Евровидении, а остальные, вышедшие в финал? Когда, в каких концертах мы снова увидим победителя и любимцев зрителей нынешнего сезона "Голоса" С.Волчкова, П.Елфимова, Г.Гуралиа, Е.Максимову, А.Беляева, Ш.Умханова, Т.Кузнецову, А.Цветкова, П.Конкину? Сколько годочков нам еще лицезреть нерасторжимую связку Галкин-Киркоров-Лолита-Басков и пр.?

ТВ в эти праздники поставило своеобразный рекорд: за пятидневку на разных каналах было показано 37 (!) художественных фильмов отечественного разлива самых последних лет. Следующая неделя обещает еще столько же. Так что, если исходить из количественных показателей, говорить о смерти российского кинопроизводства не приходится, наверное, скоро Голливуд перегоним А вот если из качественных – картина безнадежно мрачна. Все это, в основном, сусальные мелодрамы или совсем не смешные кинокомедии, главный изъян которых даже не в полной предсказуемости сюжетных коллизий, хотя и это присутствует. Сделаны они топорно, нет и следа оригинальности кинематографических приемов, а, главное, режиссерского таланта. Диалоги удручают банальностью и пустотой, в результате чего актеры как будто отбывают повинность, изображая необходимые по ходу сценария чувства и переживания. Словом, все эти фильмы демонстрируют имитацию жизни, в чем страшно похожи на растянутые рекламные ролики. Что же они рекламируют? Существующую в мозгах бездарных, но ушлых режиссеров и сценаристов реальность с ходульными персонажами, безмерно далекую от живой жизни, однако близкую к большим деньгам. В основном, бюджетным. А премьера на Первом новой версии "Трех мушкетеров" в одноименном сериале режиссера С. Жигунова не вызвала никакого желания его смотреть еще на рекламной стадии, когда услышала реплику короля, обращенную к королеве: "Что-то не вижу на вас подвесКОВ". Если у орды создателей сериала настолько плохо с русским языком, какого Дюма от них ожидать?

Провальными показались мне и новые серии осовремененного английского "Шерлока Холмса" под названием "Пустой катафалк", опять же, на Первом. Об этой премьере, подаваемой как "мировая", много писалось в околотелевизионных изданиях, говорилось по радио. Заинтриговали. Хотя предыдущие серии не вызывали восторга. Но когда сквозь рваный ритм фильма прорезался заезженный западный штамп о нелюдях-сербах – здесь они смачно пытали выполнявшего "благородную" миссию английской разведки патриотичного Холмса, да еще братец его, высокий чиновник, высказался насчет ублюдочности сербского языка, на том я и остановилась. Понимаю, для программных политиков Первого подобные эпизоды ничего не значат. Главное – быть в тренде: мировая премьера!

Ничего интересного, нового в эти дни не было на ТВ и в спектре зарубежных кинокартин. Похоже, наши телевизионщики приложили максимум усилий и изобретательности, чтобы зритель выключил телевизор. Наверное, им надо сказать спасибо. Они повернули нас к книге, музеям, прогулкам, неспешным домашним беседам и встречам с друзьями.

По следам гражданской войны

Анна Скок

9 января 2014 0

Политика Общество

Фотовыставка, посвященная трагедии в Сирии

В арт-центре "Ветошный" состоялось торжественное открытие выставки "ВеЩдоки. Сирия". Инициированная газетой "Журналистская правда" и проектом "ВеЩдоки", выставка посвящена работам фотографов Айбулата Акбутина и Халита Сафина, проведших, в компании военного корреспондента Ильи Крамнина, две долгих недели в Сирийской Арабской Республике.

Гражданская война в Сирии – конфликт, который страна не может разрешить уже с 2011 года и который едва не вызвал военное вмешательство США и НАТО. Кому нужна эта война? Что происходит в Сирии сейчас? Ответы на эти вопросы попытались найти корреспондент и фотографы, отправляясь в свою поездку.

Айбулат Акбутин и Халит Сафин, в отличие от военного журналиста со стажем Ильи Крамнина, никогда прежде не были на войне. Это абсолютно гражданские фотографы, и потому их фотографии особенно ценны. Их работы представляют незамыленный, свежий взгляд на войну, её беды – и попытку им противостоять. Картинка предстаёт перед нами так, будто мы сами прошлись по этим заброшенным, опустелым городам, заглядывая в зияющие тьмой проёмы окон, дверей, дыр от снарядов. Столкнулись в звенящей, ветреной тишине с немногими вернувшимися в свои дома.

Особо острому восприятию действительности наравне с фотоработами способствуют и организованные на выставке инсталляции, призванные оживить картинку, приблизить далёкую реальность настолько близко, чтобы можно было до неё дотронуться. В прямом смысле слова. Лежат заградительные мешки с песком, будто 3-D вырастающие из фотографий. Словно поверженное чудище, окоченев, стоит искорёженный взрывом автомобиль неудачливого террориста-смертника – один из двух, участвовавших в февральском теракте возле посольства России в Дамаске, рядом – так и не нажатая красная кнопка пульта дистанционного управления, которая должна была привести в действие взрывной механизм и покалечить, и убить десятки людей. Далее: подобранная в горячей песочной пыли продырявленная пулями вывеска торговой лавки, изуродованная, обугленная детская кукла, потёртый стул, на котором можно посидеть любому желающему, гильзы и даже осколок из руки одного из бойцов правительственных войск, подаренный фотографам на память, после того, как он узнал, что они из России. К русским в Сирии вообще особое отношение. "Вокруг война, везде стреляют, стоят блокпосты.

Приезжаешь на один из них, тебя спрашивают документы, а проводник им говорит "Руссиан! Руссиан!", и сразу пропускают. Все улыбаются, говорят "привет", "вельком", – рассказывает Айбулат Акбутин.

Переходя из зала в зал, словно перемещаешься в пространстве сирийских городов, пытаясь оценить разницу и ощутить масштаб разрушений. Но не повсюду пришедшего на выставку преследует война. В одном из залов разместилась серия фотографий, сделанных в уцелевшем здании, служащем теперь детским домом и школой по совместительству. На этих изображениях мы видим обычных детей: смеющихся, задорных, любопытных. Каждый из них хотел быть сфотографирован, поэтому Халиту и Айбулату ничего не оставалось, кроме как исполнить их желания. В ответ ребята подарили стенгазеты и личные рисунки, которые также представлены здесь. "Мы старались показать не только войну. Несмотря ни на что, люди там продолжают заниматься искусством, продолжают жить" – говорит Акбутин, стоя на фоне иллюстрирующей его слова огромной фотографии, запечатлевшей пожилого ремесленника в своей загромождённой лавке-мастерской, с припорошенными пылью и порохом поделками.

Халит Сафин, Айбулат Акбутин и Илья Крамнин отправлялись в это смелое путешествие, чтобы найти ответы. Нашли ли они их? Возможно. Несомненно то, что поездка оказалась плодотворной. Две недели, несколько городов, сотни уникальных фотографий и подлинных материальных свидетельств с места событий. Они посетили Дамаск, Хомс, Латакию, Тарпус. Стали первыми обладателями кадров с территорий, где применялось химическое оружие. Присоединиться к фотографам и стать очевидцами последствий тридцатитрёхмесячных разрушений может каждый пришедший. "Для меня жизнь после Сирии поменялась навсегда" – завершает Халит Сафин. Увидев так близко эти фотографии и свидетельства, повествующие нам непридуманную историю бед чужой страны и незнакомых людей, кажется, начинаешь понимать его слова.