Текст книги "Черепашки-ниндзя против Мафии"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Джон Смол замолчал.

–   И вы распорядились его убить, чтобы навсегда закрыть ему рот? – догадалась Ли, продолжив мысль своего отца.

–   А ты что, в данной ситуации видишь другой выход?

–   Но он же ваш брат?!

–   Так, по-твоему, мне нужно было готовить себе местечко в тюрьме? Да-а, именно такого мнения ты обо мне... Подлец, убивший своего кровного брата, и вдвойне подлец, что не сел за решетку.

–  А что плохого вам сделал Брюс Вейн? – спросила Ли требовательным голосом.

–   Он родился моим племянником... Этого достаточно, – с ненавистью сказал Джон Смол.

–   Мне кажется, я начинаю понимать, почему до этого времени вы позволяли ему жить, а теперь решили с ним разобраться, – загадочно, даже скорее интригующе, произнесла девушка.

–   И что ты поняла?

–   Теперь Брюс Вейн стал богаче вас. Теперь ему везет, а вам, как вы там говорили, поменьше? А, возможно, вы теперь выбываете из игры? Я правильно вас поняла?

Лицо Джона Смола стало нервно дергаться.

–  Это уже не имеет значения, – выдавил он из себя.

–  А что имеет?

–   Когда Брюса Вейна обвинят в том, что он замешан в связях с преступным миром, от него все отвернутся! Никто не захочет иметь с ним дел! Его машины никому не будут нужны! – почти кричал Джон Смол.

–   Так вот, должна вас огорчить, что его ни в чем, надеюсь, не обвинят. Я сделала все, чтобы этого не произошло, – с чувством гордости и собственного достоинства сказала Ли. – И теперь мне на самом деле все равно, что со мной будет.

–  Ка-ак! Как ты могла?! О чем это ты? – закричал Джон Смол, вскакивая с места. – Что? Что ты сделала? Откуда узнала?..

Он быстро направился к креслу, на котором сидела Ли, опираясь на свою трость.

–  А-а! Это ты уже здесь, у меня в кабинете, рылась в моих бумагах?! Ну, и кому ты настучала? Этой Эйприл? Так ее сегодня отправят на небеса.

–   Ка-ак! – теперь возмущенно крикнула Ли. – Ты не посмеешь!

Она встала и теперь стояла перед ним, глядя ему в глаза.

–   За свои хлопоты ты еще ответишь, смею тебя уверить, – начал Джон Смол, – а также за пистолет, который мне привез полицейский, помнишь? Ты стреляла из него в моего охранника, а?

Девушка пришла в ужас.

–  Так ты и полицию купил? – вырвалось у нее.

–  Ну-у, не сказать, чтобы всю купил. Просто есть люди, которым я плачу. А за деньги можно купить все, любого и каждого.

–  Меня ты не купишь! – бросила ему в лицо девушка, собираясь выйти из кабинета.

Грубым рывком, применяя силу, Джон Смол удержал Ли за руку и оттолкнул к стене.

–  Не-ет, – прошипел он, – ты без разрешения никуда не уйдешь, слишком много ты знаешь.

Он открыл дверь и позвал охранников. Через минуту два здоровенных мужика стояли перед ним.

– Ее связать, из комнаты не выпускать, а завтра, если то, что она говорила, окажется правдой, вы вывезете ее за город и, пристрелив, закопаете где-нибудь. Видит Бог, что я изо всех сил старался сделать ее своей дочерью. Но она, как птенец, выпавший из чужого гнезда.

Оставшись один в кабинете, Джон Смол сел снова за стол и, тупо уставившись в одну точку, стал анализировать все, что произошло.

«Чего ей не хватало? – думал он о Ли. – Зачем она так со мной поступила? Ведь я ее отец?.. Мерзавка! Она исчезнет из моей жизни! Довольно, натерпелся я с ней! Хватит мне ее выходок!»

Наутро Брюс Вейн проснулся рано. Ему не терпелось поскорее пойти на работу, ведь ожидалось какое-то мероприятие, к которому некто тщательно подготовился. Ему оставалось только ждать, когда оно начнется и кто это сделает.

Он спустился к столу и спросил у Альфреда:

–   Эйприл еще спит?

–   Возможно, во всяком случае из комнаты она еще не выходила, – ответил тот, сервируя стол.

–  Завтрак готов? – поинтересовался хозяин дома.

–  Как обычно.

–  Тогда я поем и отправлюсь на работу, а ты не буди Эйприл, пусть вдоволь выспится, – попросил Брюс Вейн, усаживаясь за стол.

–  Как скажете, сэр.

–   Отчего сегодня с утра ты молчалив? Почему не спросишь, как у меня дела на фирме?

–   Я чувствую, что внутренне вы себя к чему-то готовите. Да и этот костюм вы всегда надеваете только по особым случаям, – заметил Альфред, выкладывая на тарелку омлет с ветчиной.

–  Ты прав. Сегодня у меня трудный день, и мне хочется быть в должной форме.

Быстро позавтракав, Брюс Вейн вышел из дома и, сев в машину, через полчаса был уже на работе. Правда, по дороге он несколько раз останавливался, но только для того, чтобы купить несколько утренних газет. Да еще у цветочного магазина он притормозил на несколько минут, чтобы выбрать роскошный букет и послать его Эйприл.

Проезжая мимо ворот, он спросил у своего охранника:

–   Что нового? Какие-либо происшествия замечены во время моего отсутствия?

–   Нет, если не считать... Ну... – охранник поежился, глядя на то место, где был найден труп.

–   Благодарю, об этом я и сам знаю.

Войдя в кабинет, Брюс Вейн первым делом дозвонился до комиссара Гордона и пригласил его приехать к нему, чтобы сообщить кое-какие подробности.

Телефонный звонок черепашек застал его врасплох.

–  Мы были на квартире у Эйприл, – сказал ему Донателло. – Там все перевернуто вверх дном; такое впечатление, что прошлось целое полчище.

–  Только не надо сравнений, – остановил его Брюс Вейн.

–   Хорошо, что Эйприл не было дома, – заметил Донателло. – А, кстати она там с вами рядом?

–  Нет, она еще в моем доме. Когда я уезжал, она еще спала, поэтому я не знаю, чем в данную минуту занимается, – сообщил хозяин фирмы.

–   Тогда мы отправляемся за ней, – сказал Донателло. – До встречи!

Развязка приближалась с каждой минутой, и Брюс Вейн, чувствуя это, попытался отбросить все, что сейчас было неглавным, второстепенным, чтобы зря не забивать голову, так как она как никогда должна быть чистой.

Открыв глаза, Эйприл страшно огорчилась, что так долго спала. Солнце светило столь ярко, что комната казалась необыкновенно светлой. За окном слышались птичьи голоса, да и вообще, утро было многообещающим.

–   Эйприл, – позвал ее Альфред. – Здесь к вам пришли.

–   Кто? – поинтересовалась девушка, вскакивая с постели и натягивая на себя блузку.

–  Черепашки-ниндзя. У них для вас плохие новости.

Эйприл открыла дверь и увидела в руках у мажордома громадный букет цветов.

–   Это кому? – спросила она в растерянности.

–   Вам, Брюс прислал.

–   Ну-у, если мой день начинается с такого замечательного букета, то любые новости можно спокойно пережить, даже если они плохие, – с улыбкой принимая подарок, сказала Эйприл.

В гостиной ее дожидались черепашки. Лица у них были перекошены, а потому девушка сделала вывод, что новости на самом деле были плохие.

Черепашки переглядывались, словно молча решали, кому начать говорить, и каждый предоставлял это право другому.

Наконец, заметив, что Эйприл смотрит на них вопросительно и с нетерпением ждет, что они ей скажут, Рафаэль, запинаясь, произнес:

–  М-мы, ну-у, понимаешь... Тебя, то есть твою... Квартиру...

–   Что случилось с моей квартирой? Да скажете вы мне в конце концов?! – вырвалось у нее.

–   Вашу квартиру сегодня ночью перетрясли до основания, – спокойно сказал Альфред.

Девушка повернула голову в его сторону. Поскольку мажордом сказал, как уже было отмечено, это спокойно, то Эйприл не придала ничему большого значения, словно ее все не касалось. Но вот Рафаэль с надрывом в голосе крикнул:

–  Мы их найдем! Они еще заплатят за это!

И тогда Эйприл закрыла лицо руками и заплакала.

–   Что они искали?

Настроение у всех было паршивое, а потому Альфред, как старший по возрасту, решил исправить положение.

–   Подумаешь, – заметил он, – кто-то покопался в ваших вещах, Эйприл... Но расстраиваться по этому поводу не стоит, ведь все на самом деле не смертельно. Сколько еще у вас в жизни будет по-настоящему трудных минут! И если каждый раз вы будете плакать, то к старости слез не останется, а ваши глаза станут бесцветными, как рыбья чешуя.

–   Вы правы, – вытирая слезы, сказала мягким голосом Эйприл. – Сама не знаю, что на меня нашло. Вчера я видела на самом деле ужасные вещи и держалась, а сегодня... Простите.

Она посмотрела на своих друзей и поблагодарила их за то, что они сейчас находятся с ней рядом.

–  А можно, я позвоню на телевидение? – спросила она, подойдя к телефону и, не дожидаясь разрешения, сняла трубку и стала набирать номер. – Алло, мне нужен редактор новостей Вернер... Кто говорит? Эйприл говорит... Хорошо, я подожду... Алло! Я должна вам сказать, – начала девушка и тут же замолчала, так как с другого конца провода на нее обрушился целый шквал ругательств.

Выслушав все до конца, она спросила:

–   Можно, теперь я скажу?.. Все дело в том... нет, не в том, что меня нет на работе, это вы ошибаетесь... А в том, что я собираю очень важный материал и вскоре предоставлю его вам. Тогда посмотрим, кто чего стоит.

Больше ничего не говоря, девушка положила трубку.

–   Однако, резко ты с ним обошлась, – заметил Донателло.

–  А с ним иначе не получается, – словно оправдываясь, произнесла девушка. – Ему нужно, чтобы я сидела перед камерой в положенное время и читала кем-то подобранные новости. А я хочу сама что-то узнавать и говорить об этом с экрана телевизора.

Тут Альфред, который молча стоял и все время приглядывался к девушке, вдруг произнес:

– А я все смотрю на вас, Эйприл, и думаю, что где-то вас видел, а где, и сам не знаю. А, теперь я вспомнил. Вы ведущая «6 Канала», хотя, признаюсь, я не поклонник телевидения, да и со зрением у меня слабовато...

Покинув через некоторое время дом Брюса Вейна, черепашки-ниндзя и Эйприл поспешили туда, где должно было произойти нечто очень важное.

Каждый раз, лишь только начинал звонить телефон, Брюс Вейн судорожно снимал трубку, полагая, что это именно тот звонок, которого он ждал вот уже на протяжении нескольких часов. Но все было не то.

Ему звонили разные люди и просили о встрече, но он отказывал им, говоря, что сильно занят и чтобы те позвонили на следующей неделе.

Если бы не комиссар Гордон, который находился с ним в кабинете, от перенапряжения нервы его не выдержали бы.

–   Еще кофе? – поинтересовался Брюс Вейн у комиссара Гордона, взяв у него из рук пустую чашку.

–   Да как можно! За пару часов восьмую чашку? – взмолился тот. – Вы как хотите, а я, чувствую, сегодня всю ночь спать не буду.

–   Почему это? – недоумевал Брюс Вейн, думая при этом о другом, что его действительно волновало.

–   Да кофеин не даст заснуть, – шутя, объяснил комиссар.

Ожидание начинало утомлять. Как ни пытался Брюс Вейн заняться чем-либо полезным и нужным, работа валилась из рук.

–   Не могу сосредоточиться, – раздражался он. – Такое со мной бывает крайне редко.

–  Вы нервничаете, а в таких делах нужно быть спокойным.

Брюс Вейн подумал, что комиссар на самом деле прав. «В таком возбужденном состоянии разум притупляется, поэтому хорошо бы мне успокоиться... А ну, погляжу, что там делается за окном».

Брюс Вейн подошел к окну и стал смотреть прямо перед собой. Его взору открывался привычный ему вид города, сколько раз он точно так же подолгу наблюдал, как живет дневной жизнью все, что он видел перед собой. И почему-то каждый новый день был точь-в-точь похож на предыдущий.

Менялись лишь погожие и ненастные дни, времена года, а все вокруг оставалось без каких-либо видимых изменений. А может, он просто был не очень наблюдательным?

Неожиданно он глянул вниз, и от увиденного брови его стали сходиться, образуя глубокую морщину посередине лба.

Прямо у ворот стояли две машины, и рядом с ними были те же охранники, которые работали тогда на причале.

–   Наверное, началось, – произнес он. – Комиссар Гордон, вас можно?

Тот через секунду тоже стоял с ним рядом у окна, а хозяин фирмы вразумительно ему объяснял, кто эти люди.

–  Вы понимаете, они кого-то ждут, – говорил Брюс Вейн. – Мы должны быть готовы к любой провокации.

–   Я же вам сказал, что мои люди ждут только наших указаний. Они здесь рассажены в разных местах и в любую минуту все сделают, что от них потребуется, – спокойно говорил комиссар. – Дополнительно я распорядился насчет вертолетов... Мне кажется, этого достаточно?

–  Да-а, это неплохо.

Телефонный звонок прервал их разговор.

–  Алло? Да, это я, – сказал Брюс Вейн, включая громкую связь.

–  У нас для вас есть информация, – заявил грубый мужской голос, который, как про себя отметил хозяин фирмы, не был похож на голос Джона Смола.

–   Какая информация? – поинтересовался Брюс Вейн, стараясь не выдать голосом свое волнение. – Меня также интересует, у кого это для меня она имеется? Представьтесь.

–  Кто мы, это не важно. Если вы в течение часа не предоставите наличными три миллиона долларов, то вам об этом придется пожалеть, так как полиции станет известно, что вы связаны с криминальным миром.

–   У вас нет таких доказательств, – уверенно заявил Брюс Вейн.

–   Найдутся, можете не сомневаться, – предупредили его. – Деньги вы положите в кейс и ровно через час выйдете из ворот, где вас будет ждать машина. Только не прибегайте к услугам полиции!

Трубку резко бросили.

–  Ну-у, что вы скажете на это? – бодрым голосом поинтересовался Брюс Вейн.

–   А что мне говорить? По-моему, и так все ясно. Дело пахнет шантажом, – произнес комиссар Гордон, связываясь с полицейскими по рации. – Всем постам! Доложите, какая обстановка в окрестностях фирмы Брюса Вейна?

–  Пока ничего не видно! – отозвался кто– то из полицейских.

–   У нас появились две машины, – сообщил еще один.

–           И у нас столько же, – добавил другой. Комиссар Гордон присвистнул.

–   Они подтягивают свои силы, – раздумывал он, – к чему бы это?

На протяжении всего времени, которое ушло на дорогу к фирме Брюса Вейна, Эйприл не давала покоя черепашкам, постоянно напоминая о том, что необходимо узнать, как дела у Ли.

–   Разве вы не понимаете, – пыталась убедить их она, – что девушка с сегодняшнего дня в большой опасности?

–   Это почему еще? – недоумевал Леонардо.

–   Думаете, Джон Смол не догадался, зачем она встречалась со мной? Я сомневаюсь... Мы должны просто помочь ей, если еще не поздно.

–   Согласен, – сказал Рафаэль. – Если выйдет не так, как задумал Джон Смол, я бы не хотел оказаться на месте Ли.

–   Поэтому мы должны выяснить, где она?

А как жб Брюс Вейн? – поинтересовался Микеланджело. – Ведь ему тоже может понадобиться наша помощь?

–  Я думаю, что он давно уже предпринял все необходимое, – успокоил Микеланджело Рафаэль. – В данной ситуации мы нужны Ли.

Друзья были так увлечены своей беседой, что даже не заметили, как к ним сзади подъехала машина и, резко затормозив, остановилась. Леонардо оглянулся и, увидев, как две дверцы машины открылись и из салона показались два охранника с пистолетами в руках, крикнул:

–   Ложись!

Рафаэль сразу же схватил Эйприл за руку и тут же кинулся в переулок, начинавшийся сразу за домом. Вслед за ними пролетело несколько пуль, но ни одна из них не достигла цели.

Пару выстрелов охранники сделали по Микеланджело, который умудрился влезть на дерево и укрыться за ветками.

Леонардо распластался на тротуаре, спрятавшись за мусорный бачок, и лежал так, даже не высовываясь, пока машина не тронулась с места.

Что же касается Донателло, то он, на короткое время став для вооруженных охранников мишенью, чисто случайно не оказался подстреленным, так как, спасаясь от пуль, пустился бежать к ближайшему магазину, дверь которого была метрах в десяти от этого места.

Звон бьющегося стекла за спиной – и Донателло, запыхавшись, достиг своего укрытия.

После того, как машина на большой скорости скрылась с места происшествия, черепашки-ниндзя и Эйприл стали выходить навстречу друг другу.

–  Ну и ну! – воскликнул Микеланджело.

–   А ведь они были в нескольких шагах от нас и ни одного даже не ранили! – радовался Леонардо, поднимаясь с тротуара.

–   Ты должен благодарить мусорный бачок, который весь удар принял на себя, – заметил полушутя Микеланджело, показывая Леонардо на отверстия от пуль в металлической стенке бачка.

–   Это точно! – согласился тот, кивая головой.

–   На твоем месте, – не унимался Микеланджело, – я бы отнес бачок домой, пока нет поблизости полицейских, и хранил, как реликвию.

–   Скажешь тоже! – ухмыльнулся Леонардо.

Приглаживая волосы, Эйприл сказала:

–   Дожилась, на улицу выйти невозможно. Беспредел какой-то на самом деле!

Далее по центральной дороге к дому Джона Смола идти было небезопасно, а потому решили взять такси, хотя, по сути, до нужного места было рукой подать.

Никто из таксистов не хотел их брать, так как водители, услышав адрес, только отмахивались. Когда же Эйприл предложила тройную цену, один из них бросил:

–   Ладно, садитесь!

У самого дома Джона Смола друзья выходить не рискнули, а проехали немного вперед.

–  Здесь мы и выйдем, – сказала Эйприл, отдавая водителю деньги.

Для наблюдения за домом место было выбрано весьма удачно, он оказался как на ладони перед ними. Теперь нужно было попытаться связаться с Ли, но, как это сделать, не знал никто из них.

Казалось, задача была неразрешимой, но решение ее нашлось само собой. А все дело в том, что Эйприл увидела почтальона, который на велосипеде развозил почту, переходя из дома в дом.

Не мешкая, она бросилась к нему, и, чтобы не напугать своей напористостью, стала объяснять ему, для чего он ей нужен. Тот сначала никак не мог ее понять, пока, наконец, она не сказала ему все, как есть, открытым текстом.

–   В доме находится девушка Ли, с которой мне нужно связаться... Вполне возможно, что ее хотят убить, а потому мне необходимо знать, что с ней сейчас, чтобы помочь ей.

–   Хорошо, теперь я понял. Но что мне для этого нужно сделать? – спросил у Эйприл почтальон.

–   Я напишу вам записку, а вы передадите ее адресату. Только... – Эйприл запнулась, понимая, что она не должна была попасть к Джону Смолу. – А можно взглянуть, какую почту вы понесете в дом Джона Смола?

–  Да, пожалуйста, – произнес почтальон, доставая из сумки пачку газет и журналов.

–   Однако, – заметила Эйприл, просматривая корреспонденцию, – хозяин дома любит читать.

–  Да-а, он всегда очень много выписывает всяких журналов, не только для себя, но и для своей дочери. А уж о газетах и говорить не приходится! Различная направленность, тематика! Его интересует все.

–   Это хорошая черта, – отметила Эйприл, – я о ней даже не подозревала... А какие журналы читает его дочь?

–  А вот, – сказал почтальон, протягивая несколько из тех, которые держал в руке.

–   Понятно, – произнесла девушка. – Этот о моде, этот о литературе и искусстве, а этот...

Ее заинтересовал журнал о психологии и она, пролистав пару страниц, положила туда листок бумаги, на котором быстро написала несколько строчек размашистым почерком.

–   Будем надеяться, что дочь Джона Смола прочтет это до того, как с ней что-либо случится.

Эйприл быстро пошла к черепашкам, которые ожидали ее в укромном месте, а почтальон, сев на велосипед, поехал к дому Джона Смола.

Джон Смол сам вышел на крыльцо за почтой.

То ли от волнения, то ли потому, что почтальон случайно споткнулся, – этого Эйприл не видела из-за кустарника, который тянулся от ограды до крыльца, – только все журналы и газеты оказались на земле.

–   Ах! – воскликнула от неожиданности Эйприл.

–   Растяпа! – бросил Микеланджело.

–   Только бы не выпала из журнала записка, – судорожно повторяла девушка.

К счастью, Джон Смол, получив из рук почтальона всю пачку прессы, вскоре скрылся в доме.

–  Фу, – вырвалось у Эйприл, – пронесло!

Брюс Вейн смотрел на часы, стрелки которых указывали на то, что время, которое было ему дано на раздумья, подходит к концу.

Он глянул на комиссара Гордона, когда этого времени больше не осталось.

–   А теперь что? – спросил он.

–   Посмотрим, – пожал плечами тот.

Прошло еще пять минут. К воротам подъехали несколько полицейских машин и, откуда ни возьмись, налетела толпа репортеров, которые были готовы выловить сенсационный репортаж.

–   Все сделано очень оперативно, – заметил комиссар. – Я попросил у своих агентов, чтобы те занялись прослушиванием телефонных разговоров Джона Смола. Думаю, ему будет интересно знать, что здесь происходит.

Через несколько минут в дверь постучали.

–   Войдите, – попросил Брюс Вейн.

В кабинете появился полицейский, который с очень серьезным видом, даже не глядя в сторону комиссара Гордона, заявил, глядя на Брюса Вейна:

–   Мы бы хотели произвести у вас на фирме обыск. Вот соответствующие документы, на основании чего мы вынуждены прибегнуть к этому, а вот разрешение прокурора города.

Он разложил на письменном столе перед Брюсом Вейном подтверждающие его слова документы.

–   Ну что ж, – вздохнул владелец фирмы, – раз приехали, то не буду вас задерживать. Я могу, надеюсь, присутствовать при этом мероприятии?

–   Без вопросов.

Повернувшись к двери, полицейский заметил теперь комиссара Гордона, но ничего не сказал ему, а молча вышел из кабинета. Те последовали за ним.

Обыскав все мастерские, полицейские принесли извинения Брюсу Вейну и удалились. Репортеры в буквальном смысле этого слова атаковали их, донимая вопросами и сверкая вспышками фотоаппаратов.

–   Теперь настала наша очередь, – сказал комиссар Гордон, отдавая команду по рации: – К задержанию приступить!

Из разных мест его люди бросились к машинам, которые были кем-то посланы контролировать ситуацию. Охранники из машин открыли по ним огонь, намереваясь скрыться. Те, в свою очередь, стали стрелять по машинам.

Посыпалось на дорогу стекло, появилась первая кровь.

Вмиг у ворот не стало репортеров, так как работа работой, а жизнь каждому дорога.

–  Стреляй! Стреляй по колесам! – кричал один из полицейских, заметив, что одна машина пытается прорваться сквозь плотное кольцо живого оцепления.

–   У меня кончились патроны! – послышался ответ.

Но тут шины прострелил еще один полицейский, у кого патронов оставалось в достаточном количестве.

Заломив за спину руку, другой полицейский задержал охранника, попытавшегося бежать. Надев на него наручники, он толкнул его к уже задержанным.

Все прошло быстро и без потерь со стороны представителей правопорядка. Появившиеся вертолеты были уже ни к чему.

–   Остается только допросить этих героев, – кивнул в сторону охранников комиссар Гордон. – Теперь вы в безопасности.

–  А как же с организатором всего этого спектакля? – поинтересовался Брюс Вейн.

–  С ним мы еще разберемся, но чуть позже, – садясь в машину, на прощание сказал комиссар.

Узнав о провале операции, Джон Смол ворвался в комнату Ли с криками:

–   Это все из-за тебя!

Девушка даже не подняла на него глаз, а молча рассматривала принесенные ей журналы, пока взгляд ее не остановился на записке, которая была в одном из них. В ней говорилось: «Ли! Если с тобой все в порядке, дай о себе знать! Хотя бы появись в окне! Эйприл».

Быстро прочитав ее, Ли захлопнула журнал и встала с места.

–   У вас истерика. Пойдите и накапайте себе успокоительного, – спокойно сказала она, подойдя к окну своей комнаты.

–   Что все это значит? – негодовал Джон Смол.

–   Я не знаю, о чем вы.

–  Ты помешала мне осуществить то, что я намерен был сделать с Брюсом Вейном. Ты как болячка у меня на теле, которая приносит массу неудобств – и ничего больше.

Казалось, этот человек не остановится ни перед чем. Его глаза безумно сверкали, а руки сжимались в кулаки.

Еще какое-то время Джон Смол вел себя таким образом, пока, не побелев и не схватившись за сердце, он не рухнул на пол.

Ли подбежала к нему и, нащупав пульс, стала считать удары. Он слабел с каждой минутой. Тогда она выбежала в коридор и крикнула:

–   Кто-нибудь! Отцу плохо! Позвоните куда следует! Ему нужна помощь!

В эту минуту она не думала о том, каким был этот человек, так как ею руководил высший принцип человечности. Ей хотелось ему помочь, и она искала этой помощи.

Выбежав из дома на улицу, Ли громко закричала:

–   Помогите!

Сразу же к ней бросились черепашки– ниндзя и Эйприл.

–   Беги сюда! – звал ее Донателло.

–   Сейчас! Мы здесь! – кричал ей Рафаэль.

Оказавшись рядом с ней, черепашки не могли понять, что случилось, так как Ли плакала и ничего вразумительного не могла сказать своим спасителям.

По состоянию девушки Эйприл поняла: что-то произошло с ее отцом, а потому она спросила:

–   Где он?

–   Там, – указывая на верхний этаж дома, ответила Ли сквозь слезы.

–   Веди нас! – потребовала Эйприл.

Джон Смол был уже мертв и потому, когда приехала машина скорой помощи, и врачи, быстро поднявшись по ступенькам, оказались в комнате, Ли им сказала:

–   Поздно.

Днем позже состоялись похороны Джона Смола. Ли не стала устраивать пышных застолий, так как испытывала к ним глубокое отвращение.

На кладбище пришли только близкие люди, а их было немного. Выслушав речь священника и бросив на гроб отца несколько горстей земли, Ли перекрестилась и отошла в сторону. Ей больше не хотелось плакать, так как теперь она не чувствовала себя одинокой, как это было, пока отец ее был жив.

Она мысленно представила себе встречу с Брюсом Вейном. Она расскажет ему все, что узнала от отца, а он пусть решает сам, признавать ее или нет.

И еще ей хотелось выбрать какое-нибудь дело, чтобы чувствовать себя нужной. «Эйприл обещала мне помочь, – думала она, глядя, как растет могильный холмик, – возможно, из меня выйдет толк.»

С кладбища она вернулась в дом Джона Смола хозяйкой, а потому в самом ближайшем времени собиралась здесь все поменять, чтобы ничто не напоминало ей о жестоком деспоте, каким она считала своего отца.

Она перезванивалась с Эйприл и делилась с ней своими мыслями. Та, выслушав ее, не давала советов, потому что знала, что их давать бесполезно, а просто помогала девушке разобраться в себе, пережить боль. Она верила, что наступит время, и Ли начнет новую жизнь обновленной.