Текст книги "Увертюра к смерти"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– У вас бывают минуты озарения, Басгейт, – сказал Аллен. – Полагаю, что это возможно.

– Калоши! – хитро усмехнулся Фокс.

– Ну вот! – рассерженно произнёс Найджел. – Вы уже поняли, в чем дело?

– Только общую линию, – произнёс Аллеи. – Мы не будем её раскрывать вам прямо сейчас, потому что не хотим понижать свой престиж.

– Мы хотели бы понаблюдать за вашими муками, господин Басгейт, – сказал Фокс.

– Мы с Фоксом, – сказал Аллен, – как два эксперта на наблюдательной башне в центре лабиринта. “Взгляни на этого несчастного, – говорим мы, подталкивая друг друга локтем, – вот он заходит в тот же самый тупик. Как славно, как комично!” – говорим мы и хохочем до потери сознания. Не так ли, Фокс?

– Так, – согласился Фокс, – но не сомневайтесь, господин Басгейт, вы идёте верным путём.

– О, в любом случае – черт с вами, – резюмировал Найджел. – Кроме того, есть ещё Глэдис Райт, которая положила свою косолапую ступню на левую педаль за полтора часа до трагедии. Что вы на это скажете?

– Может, это она была в калошах, – предположил Фокс и, не в силах больше сдерживаться, разразился громким смехом.

Глава 21
ЧТО РАССКАЗАЛ ГОСПОДИН СОЛ ТРАНТЕР

Аллен закончил свой отчёт к девяти часам. В четверть десятого они уже опять сидели в форде Биггинса, направляясь в ратушу под шум барабанившего в стекла дождя.

– Мне нужно попасть в Скотленд-Ярд до того, как эта история состарится на несколько часов, – сказал Аллен. – Я позвонил помощнику комиссара сегодня утром, но мне хотелось бы увидеться с ним. К тому же есть ещё много странностей, которые надо проанализировать. Хорошо бы завтра к вечеру. Я хочу понять, что произошло во время встречи между господином Генри, Диной Коупленд и мисс Прентайс. Я думаю, что господин Генри хотел бы снять с себя этот груз, но мисс Дина ему не позволяет. Вот мы и приехали.

Колёса ещё раз хрустнули по гравию, и машина почти уткнулась в парадную дверь. Ставни были закрыты и заперты. Сержант полиции Файф стоял на посту. Он впустил их в ратушу и, не будучи любопытным парнем, с благодарностью удалился, когда Аллен сказал ему, что в течение двух часов он не будет им нужен.

– Я позвоню в участок Чиппинга перед нашим уходом, – сказал Аллен.

В ратуше стоял запах умирающих вечнозелёных растений и олифы. Было очень холодно. Рояль находился на своём прежнем месте у сцены. В увядающем шёлке скорбно зияла дыра. Герань в горшках немного поникла. На всем лежал тонкий слой пыли. Дождь чётко барабанил по крыше старого здания, и ветер обрывал ставни и безнадёжно завывал за окном.

– Я собираюсь включить эти обогреватели, – сказал Найджел. – Здесь есть банка парафина, в одной из задних комнат. Это место пахнет смертью.

Аллен раскрыл свой портфель и вынул водяной пистолет Джорджи Биггинса. Фокс вклинил приклад между стальными колками в железном корпусе. Дуло вошло в дыру в резном украшении на передней части. Они протянули шнур по шкивам.

– В пятницу, – сказал Аллен, – была только длинная дыра в присборенном шёлке. Вы видите, их несколько. На складках материал уже подгнил. Без сомнения, Джорджи расправил шёлк так, чтобы дуло не отсвечивало. У нас будет практическая демонстрация для господина Басгейта, Фокс. Теперь, если вы зафиксируете передний шкив, я завяжу верёвку вокруг приклада пистолета. Торопитесь. Я слышу его лязганье сзади.

Они только успели бросить газетный лист на подставку для нот, как вновь появился Найджел, с большой банкой.

– В той комнате есть очень хорошее пиво, – сказал он.

Найджел начал наполнять резервуар обогревателя из банки.

Аллен сел за рояль, взял два или три аккорда и начал импровизировать на мотив “Жила-была пастушка”.

– Странно, Фокс, – сказал он.

– В чем дело, господин Аллен?

– Я не могу сдвинуть левую педаль. Попробуйте. Но не слишком сильно.

Фокс уселся за рояль и стал наигрывать “Три слепых мышонка” согнутым указательным пальцем.

– Точно, – сказал он. – Никакой разницы.

– Что все это значит? – спросил Найджел и суетливо двинулся вперёд.

– Левая педаль не работает.

– Боже милосердный!

– Звук абсолютно не меняется, – сказал Фокс.

– Но вы ведь сейчас не нажимаете на педаль.

– Нет, нажимаю, господин Басгейт, – солгал Фокс.

– Так, – сказал Найджел, – дайте мне попробовать. Фокс встал. Найджел с важным видом занял его место.

– Прелюдия Рахманинова до диез минор, – сказал он.

Затем он разогнул локти, поднял левую руку и наклонился вперёд. Снаружи шум ветра превратился в тонкий вой, который, казалось, заполнил собой все здание. Левая рука Найджела, как кузнечный молот, опустилась вниз.

– Бом. Бом! БОМ!

Найджел остановился. Сильный порыв ветра нетерпеливо рванул ставни. На секунду он поднял голову и прислушался. Затем нажал на левую педаль.

Газета упала ему на руки. Тонкая струя воды с силой ударила ему между глаз, как холодный свинец. Он резко отпрянул назад, смачно выругался и чуть не потерял равновесие.

– Она работает, – сказал Аллен.

Но Найджел не успел отплатить им. Перекрывая тревожный шум бури, как эхо трех предшествующих аккордов, прозвучал громкий тройной стук в парадную дверь.

– Кого ещё там черт принёс? – выкрикнул Аллен. Он направился к двери, но не успел дойти до неё, как дверь распахнулась и на пороге предстал Генри Джернигэм. По его белому как мел лицу стекали струйки дождя.

* * *

– Что здесь происходит, черт побери? – спросил Генри.

– Полагаю, лучше закрыть дверь, – сказал Аллен. Но Генри уставился на инспектора, будто не слышал его слов. Аллен прошёл мимо него, захлопнул дверь и задвинул засов. Затем он повернулся к Генри, взял его за локоть и ввёл в зал ратуши.

Фокс флегматично ждал. Найджел вытирал лицо носовым платком и не отрываясь смотрел на Генри.

– Теперь скажите вы, что это значит, – произнёс Аллен.

– О, Боже! – воскликнул Генри. – Кто сыграл эти три адских аккорда?

– Господин Басгейт. Это господин Басгейт, господин Джернигэм. А это инспектор Фокс.

Генри мрачно посмотрел на них и резко сел на стул.

– О, Господи, – произнёс он.

– Я хочу сказать, – проговорил Найджел, – мне бесконечно жаль, если я напугал вас, но уверяю вас, мне и в голову не пришло…

– Я вышел на дорогу, – начал Генри, едва переводя дух. – Деревья так шумели от ветра, что невозможно было больше ничего услышать.

– Да? – произнёс Аллен.

– Вы не понимаете? Я подошёл к дорожке, и только я приблизился к двери, как дождь полил с новой силой и ветер взвыл, как ненормальный. А потом, когда порыв утих, раздались эти три аккорда на старом разболтанном рояле! О, – Боже, честное слово, у меня душа ушла в пятки.

Генри закрыл лицо руками, а затем посмотрел на свои пальцы.

– Не знаю, что это, испарина или дождь, – сказал он, – и это факт. Прошу прощения! Не слишком достойное поведение для местного дворянина. Боже! Другой бы просто не обратил на это внимание.

– Могу представить, что это было и в самом деле жутковато, – сказал Аллен. – В любом случае, что вы здесь делали?

– Шёл домой. Я оставался на ужин в доме ректора. Только что ушёл. Господин Коупленд, кажется, совершенно забыл о своём намерении избавиться от меня. Когда я оказался у них на ужине, он обращал на меня не больше внимания, чем на бланманже. Но Боже мой! Как я мог!

– Ничего страшного, – сказал Аллен. – Но почему вы свернули к ратуше?

– Я подумал, что, наверное, этот великолепный парень, Роупер, несёт службу вместе с собакой, и я мог бы подойти и сказать: “Эй, стой! Что нового?” – и набраться у него кое-каких новых слухов.

– Понятно.

– Хотите сигарету? – спросил Найджел.

– О, благодарю. Я лучше достану свою.

– Вы не хотели бы присутствовать при небольшом эксперименте? – спросил Аллен.

– Да, очень, если можно.

– Но раз уж вы здесь, то прежде чем мы начнём, я хотел бы сказать вам одну вещь. Завтра я зайду к мисс Прентайс и буду использовать любые средства, в рамках закона, чтобы добиться от неё рассказа о том, что произошло во время встречи на Топ-Лейн в пятницу. Я подумал, может, вы захотите сначала представить мне вашу версию.

– Я уже говорил вам, что она с приветом, – в нервном нетерпении сказал Генри. – Я просто убеждён, что она не в себе. Она страшна, как смерть, и выходит из своей комнаты только во время приёма пищи, да и то ничего не ест. Сегодня за обедом она сказала, что ей угрожает опасность и что в конце концов её тоже убьют. Это просто ужасно. Бог знает, кого она подозревает, но кого-то она точно подозревает и напугана до полусмерти. Что полезного вы можете добиться от такой женщины?

– Тогда почему не познакомить нас для" начала с версией здравомыслящего человека?

– Но это никакого отношения к делу не имеет, – сказал Генри, – и уж коли вам хочется вызвать в округе новые слухи, я был бы вам благодарен, если бы вы сдержались.

– Если это окажется не относящимся к делу, – сказал Аллен, – это будет именно так восприниматься. Мы не используем не относящиеся к делу показания.

– Тогда зачем об этом спрашивать?

– Мы хотим сами отделить зёрна от плевел.

– Ничего не случилось на Топ-Лейн.

– Вы хотите сказать, что мисс Прентайс стояла в двух футах от вас обоих, смотрела не отрываясь на ваши лица, пока её каблуки не провалились в землю на один дюйм, а затем ушла, не произнеся ни слова?

– Это была частная история. В общем, наше личное дело.

– Знаете ли, – сказал Аллен, – так не пойдёт. Сегодня утром в Пен Куко и днём, в доме ректора, наши беседы были построены на откровенности. Вы сказали, что не стали бы отрицать, будто мисс Прентайс могла совершить убийство, и испугались повторить хотя бы одно слово из того, что она произнесла на Топ-Лейн. Это выглядит так, как будто вы вовсе не мисс Прентайс пытаетесь защитить.

– Что вы хотите сказать?

– Не настояла ли мисс Коупленд на том, чтобы вы придерживались этой позиции, потому что она волнуется за вас? Что вы собирались сообщить мне сегодня днём, когда она вас остановила?

– Что ж, – неожиданно произнёс Генри, – вы абсолютно правы.

– Послушайте, – сказал Аллен, – если вы не виновны в убийстве, то уверяю, что вы идёте по не правильному пути, заставляя подозревать вас. Помните, что в таком маленьком местечке, как эта деревня, мы вынуждены прислушиваться ко всем слухам о размолвках и ссорах. Мы пробыли здесь лишь двадцать шесть часов, а уже знаем, что мисс Прентайс была против вашей дружбы с мисс Диной Коупленд. Я прекрасно понимаю, что вам методы полиции могут казаться отвратительными и…

– Нет, это не так, – сказал Генри. – Конечно, вы должны это делать.

– Что ж, тогда все прекрасно.

– Я расскажу вам, и осмелюсь сказать, что это немногим больше того, о чем вы уже догадались. Моя кузина Элеонора пришла в состояние сильного возбуждения, увидев нас вместе, и наш разговор состоял из ряда истеричных угроз и ядовитых обвинений с её стороны.

– А вы сами не угрожали?

– Возможно, она скажет вам, что угрожал, но, как я уже повторял шесть или восемь раз, она сумасшедшая. И мне очень жаль, сэр, но это все, что я могу вам сказать.

– Ну, хорошо, – сказал Аллен со вздохом. – Пора приниматься за работу. Фокс.

* * *

Они вынули водяной пистолет и установили на его место кольт. Аллен достал из портфеля ноты прелюдии и положил их на подставку. Генри увидел дыру посередине и жуткие пятна, окружавшие её. Он отвернулся, а затем, презирая себя за эту внезапную непроизвольную чувствительность, придвинулся ближе к роялю и стал смотреть на руки Аллена, которые полезли под крышку.

– Вы видите, – сказал Аллен, – я сейчас делаю именно то, что предстояло сделать злоумышленнику. Кольт входит в то же самое место, и свободный конец верёвки, который был обвязан вокруг рукоятки водяного пистолета, точно так же обвязывается вокруг рукоятки кольта. Верёвка проходит через спусковой крючок. Это необычайно прочная верёвка, почти как леска. Я поставил кольт на предохранитель. Теперь смотрите.

Он сел на табурет перед роялем и нажал на левую педаль. Оба шкива жёстко вышли из желобков, верёвка натянулась, а глушители приблизились к струнам и остановились.

– Прилажено прочно, – сказал Аллен. – Джорджи убедился, что со шкивами все нормально.

– Вот это да, – воскликнул Найджел, – мне ни разу не пришло в голову…

– Я это знаю.

Аллеи опять залез внутрь и отпустил предохранитель. Потом он слегка наступил на левую педаль. На этот раз левая педаль сработала. Верёвка натянулась в шкивах, и спусковой крючок отодвинулся назад. Они все услышали острый щелчок.

– Что ж, – тихо сказал Аллен. – Вот вам то, что имеет значение.

– Да, но вчера вечером верх рояля был закрыт шёлковым полотном и шестью горшками с геранью, – заметил Генри.

– Поэтому вы думаете, что это было проделано вчера вечером, – сказал Аллен.

– Я не знаю, когда это было сделано, но я не думаю, что это могло быть сделано вчера вечером, если только не прямо перед тем, как мы все собрались в ратуше.

Аллен нахмурившись посмотрел на Найджела, у которого, без сомнения, уже появилась новая теория.

– Это абсолютно верно, – вызывающе сказал Найджел. – Никто не мог передвинуть эти горшки после шести тридцати.

– Я полностью согласен с вами, – заметил Аллен. Где-то в глубине раздался звонок. Генри вскочил.

– Это телефон, – сказал он и сделал шаг вперёд.

– Пожалуй, лучше я сниму трубку, – сказал Аллен. – Я уверен, что это звонят мне.

Он прошёл по сцене, нашёл выключатель и направился в первую уборную слева. Старомодный телефон с вертящейся ручкой издавал неравномерное пищание, пока он не снял трубку.

– Алло?

– Господин Аллен? Это Дина Коупленд. Кто-то из Чиппинга хочет поговорить с вами.

– Спасибо.

– Соединяю, – сказала Дина.

Раздался щелчок, и зазвучал голос сержанта Роупера:

– Сэр!

– Алло?

– Это Роупер, сэр. Я подумал, что должен найти вас, так как Файф все ещё тут спит. У меня есть к вам небольшое дело, сэр, в форме только что произведённого ареста, о котором я хочу вас известить, сэр.

– В ФОРМЕ ЧЕГО?

– По имени Сол Трантер, а по роду деятельности самый хитрый браконьер из всех, кого вы когда-либо видели. Но мы все-таки поймали его, сэр, и он сидит здесь, у моего локтя, с доказательством своей вины в форме двух чудесных фазанов.

– Какого черта… – возмущённо начал Аллен, но тут же взял себя в руки. – В чем дело, Роупер?

– Этот парень говорит, что у него есть информация, которая заставит суд дважды подумать, прежде чем отправить его на месячную каторгу, которая по нему плачет в течение двух последних лет. Он ничего не рассказывает мне, а нагло просит о встрече с вами. Нам придётся отправить его в арестантскую камеру и…

– Я пришлю господина Басгейта. Спасибо, Роупер. Аллен повесил трубку и некоторое время в задумчивости смотрел на телефон.

– Придётся выяснить, в чем там дело, – произнёс он и вернулся к остальным. – Эй, – сказал он, – где господин Генри?

– Пошёл домой, – сказал Фокс. – Довольно интересный молодой джентльмен, не так ли?

– Довольно самоуверенный инфант, я бы так сказал, – произнёс Найджел.

– Ему примерно столько же лет, сколько было вам, когда я впервые встретился с вами, – подчеркнул Аллен, – и он и вполовину не такой самоуверенный. Басгейт, боюсь, что вам придётся отправиться в Чиппинг за браконьером.

– За браконьером?

– Да. Сокровище, найденное Роупером. По-видимому, этот джентльмен собирается отменить предстоящий ему суд. Он говорит, что хочет раскрыть какую-то историю. Привезите вместе с ним Файфа. Остановитесь у гостиницы на обратном пути и возьмите свою машину. Пусть Файф приведёт сюда форд. Он сможет воспользоваться им, чтобы доставить этого джентльмена в его арестантскую камеру. Мы выясним все об этом сегодня вечером.

– Я кто, представитель ведущей лондонской ежедневной газеты или ваш мальчик на побегушках?

– Вы знаете ответ на этот вопрос лучше меня. Идите. Найджел ушёл, не без дальнейших горьких жалоб. Аллен и Фокс перешли в комнату отдыха.

– Всю эту еду можно будет выбросить завтра, – сказал Аллен. – Хотя есть кое-что ещё, что я хотел бы здесь увидеть. Посмотри, вот чайный поднос, готовый к выносу на сцену. Осмелюсь сказать, что это серебро миссис Росс. Похоже на неё. Современно, дорого, обтекаемой формы.

Он поднял крышку чайника.

– Пахнет луком. Чудный малыш этот Джорджи.

– Я думаю, кто-то обнаружил лук и выбросил. Вы нашли его здесь на полу, не так ли, господин Аллен?

– Вон в той коробке. Да, Бейли нашёл отпечатки Джорджи и мисс П. на чайнике, поэтому, предположительно, лук выкинула мисс П.

Он наклонился и посмотрел под стол.

– Вы все просмотрели здесь вчера вечером, Фокс, не так ли? Вчера вечером! Сегодня утром! Да, Фокс, ну и денёк у нас был.

– Все тщательно просмотрели, сэр. Вы найдёте там внизу луковую шелуху. Юный Биггинс, должно быть, очистил луковицу и затем положил в чайник.

– А пудру вы здесь не находили?

– Пудру? Нет. Нет, не находил. А что?

– Или муку?

– Нет. О, вы думаете о муке на луковице.

– Сейчас я схожу за этим овощем. Аллен принёс луковицу. Он положил её в одну из своих широкогорлых бутылок для образцов.

– У нас не было ещё времени заняться этим, – сказал он. – Посмотрите, Фокс, лук розоватый. На нем – пудра, а не мука.

– Может, юный Биггинс болтался в одной из уборных?

– Давайте посмотрим в уборных.

Они нашли на каждом туалетном столике по большой коробке с театральной пудрой. Они все были новые и, видимо, принесены Диной. Коробки мужчин содержали желтоватую пудру, женщин – розоватый крем.

Одна только миссис Росс принесла свой собственный грим во французской коробочке, очень дорогой с виду. В уборной мисс Прентайс и мисс Кампанула немного пудры было рассыпано на столе. Аллен наклонился и понюхал.

– Точно, – сказал он. – Пахнет луком. Он открыл коробку.

– А здесь нет. Фокс, позвоните мисс Коупленд и спросите, когда в эти комнаты принесли пудру. Это – отводная трубка. Вам нужно только повернуть ручку.

Фокс ушёл. Аллен, в состоянии, близком к трансу, смотрел, не отрываясь, на поверхность туалетного столика, затем задумчиво покачал головой и вернулся на сцену. Он услышал звук рожка мотоцикла, и через минуту дверь открылась. Роупер и Файф вошли, как заботливые пастухи, но между ними шла не овца, а маленький человечек, который выглядел так, как будто его только что вынули из бочки с водой.

Сол Трантер оказался стариком с очень неприятным лицом. У него были маленькие, близко поставленные свиные глазки, которые косили, бесформенный крохотный нос и неряшливый щербатый рот. Он неопределённо-злобно усмехался. От него очень сильно пахло давно не мытым старческим телом, мёртвыми птицами и виски. Роупер осторожно поддерживал его, словно старик был орхидеей, найденной в лесу с большим трудом.

– Вот он, сэр, – сказал Роупер. – Это – Сол Трантер, без сомнения, вредитель, пойманный на месте преступления с двумя фазанами эсквайра и с дымящимся ружьём в руке. Два года ты водил нас за нос, не так ли, Трантер, старая лиса? Я подумал, что мне необходимо прийти, сэр, так как я имею к этому непосредственное отношение.

– Очень хорошо, Роупер.

– А теперь, Трантер, – сказал Роупер, – ты будешь говорить с главным инспектором и дай ему узнать всю правду, раз уж тебе так не терпится рассказать что-то.

– Эх, сыночки мои, – сказал браконьер свистящим голосом. – Это что, тот инструмент, который совершил убийство?

И он указал своей неописуемо грязной рукой на рояль.

– Тебя это не касается, – строго одёрнул его Роупер.

– Что вы хотите сказать нам, Трантер? – спросил Аллен. – О, Боже, да вы же весь мокрый, как водяная крыса!

– А я был на Клаудифолде, когда они поймали меня, – сообщил господин Трантер.

Он немножко пододвинулся к обогревателю, и от него пошёл пар.

– Эх, вот они меня и поймали, – сказал он. – Думаю, это должно было случиться рано или поздно. Эсквайр будет членом комиссии в суде и покажет всю свою власть, без сомнения, так как в его лесах я расставлял ловушки и стрелял последние двадцать лет. Трусливый человек, он забыл бы о своих глупых, самодовольных манерах, если бы знал, что у меня есть вам сообщить.

– Этого не нужно говорить, – строго сказал Роупер. – Вы на волосок от каторги на целый месяц.

– Может быть. А может быть, и нет, Чарли Роупер. Он скосил глаза на Аллена.

– У меня есть что вам рассказать, и это перенесёт вину с этой пушки на того, кто установил её. Я думаю, рука закона должна после этого стать более лёгкой на моих старых плечах.

– Если в вашей информации будет что-либо полезное, – сказал Аллен, – мы сможем замолвить за вас словечко. Но обещать не могу. Сами понимаете. Сначала я должен услышать ваш рассказ.

– Так не пойдёт, мистер. Сначала обещайте, история потом, такой у меня девиз.

– Но не у нас, – холодно ответил Аллен. – Это выглядит так, будто вам нечего сказать, Трантер.

– Значит, угрозы – это ничего? Значит, проклятья – это ничего? Значит, молодой парень, пойманный, как и я, на месте преступления с хорошенькой птичкой, как будто залетевшей в его ловушку, – это ничего?

– Ну?

Фокс пришёл в зал, присоединился к группе вокруг обогревателя и уставился своим намётанным глазом на Трантера. Пришёл Найджел и снял свой макинтош, по которому струями стекала вода. Трантер с беспокойством покрутил головой, искоса глядя то в одно лицо, то в другое. В уголках губ у него появилась струйка коричневой слюны.

– Ну? – повторил Аллен.

– Сердитые люди со сжатыми кулаками – это были Джернигэмы, – сказал Трантер. – Что для них птичка или две! Я против всех этих проклятых скряг, такая у меня позиция. Они – тираны, и могила по ним плачет, и по отцу и по сыну.

– Роупер, лучше отведите его назад.

– Э, нет, я расскажу вам. И если вы не отдадите мне должное, будь я проклят, если не брошу это в лицо мировому судье. Где у вас ручка и бумага, люди? Я лучше напишу.