Текст книги "Увертюра к смерти"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Они оттащили стол в угол и загородили его ширмой. Роупер накрыл тело простыней.

– Давайте присядем где-нибудь, – предложил доктор Темплетт. – Я хотел бы закурить трубку. Вся эта история сильно действует мне на нервы.

Они сели в первом ряду партера. Аллен взглядом подозвал Фокса, и тот присоединился к ним. Роупер стоял где-то поблизости. Доктор Темплетт набил свою трубку. Аллен и Фокс раскрыли блокноты.

– Для начала мы хотели бы знать, – сказал Аллен, – кто была эта леди?

– Идрис Кампанула, – ответил Темплетт. – Старая дева этого прихода.

– Где она жила?

– Ред Хауз, Чиппинг. Вы проезжали мимо её дома по пути сюда.

– Её домашние знают о случившемся?

– Да. Ректор им сообщил. Домашних у неё всего-то три горничные. Я ничего не знаю о её ближайших родственниках. Кто-то говорил, что у неё есть двоюродная сестра, которая живёт в Кении. Надо будет это выяснить. Послушайте, может, я сам расскажу вам о том, что знаю?

– Да, будьте добры.

– Я подумал, что мне придётся играть двойную роль – медицинского эксперта и свидетеля, поэтому, ожидая вашего звонка, я попытался сам для себя разложить все по полочкам. Итак, я начинаю. Идрис Кампанула было около пятидесяти лет. Она поселилась в Ред Хауз в возрасте двенадцати лет. Тогда же умерли её родители. Её дядя, генерал Кампанула, удочерил бедную сироту, и она стала жить вместе с ним. Он был старым холостяком, и девочку воспитывала его брюзгливая сестра, про которую мой отец говорил, что более ужасной женщины он в жизни не встречал. Когда Идрис было около тридцати лет, генерал умер, а его сестра пережила его всего на пару лет. Дом и деньги – кстати, много денег – достались Идрис, которая к этому времени стала очень походить на свою тётушку. Nil nisi[7]7
  Nil nisi bene – ничего, кроме хорошего (лат).


[Закрыть] и все такое, но факт остаётся фактом. Но ей так и не повезло. Изголодавшаяся и подавленная, с массой устаревших манер и викторианскими темами для разговоров. Итак, последние двадцать лет её интересы заключались в хорошей пище, общественной деятельности и местных скандалах. Честное слово, это просто невероятно, что её уже нет! Послушайте, я не слишком многословен?

– Ничуть. Вы даёте нам общую картину, а это как раз то, что нужно.

– Итак, все это так было до сегодняшнего вечера. Я не знаю, рассказывал ли вам Роупер о спектакле.

– У нас пока не было времени, – сказал Аллен, – но я надеюсь, что до наступления дня я испишу его рассказами несколько блокнотов.

Роупер явно почувствовал себя польщённым и немного приблизился к беседующим.

– Этот спектакль готовился небольшой группой местных жителей.

– Одним из которых были вы, – добавил Аллен.

– Ого! – Доктор Темплетт вынул трубку изо рта и изумлённо уставился на Аллена. – Это что же, вам кто-то сказал, или вы сами догадались?

– Сейчас объясню. На ваших волосах остался след от грима. Пожалуй, здесь мне следует добавить, что я когда-то написал короткую монографию о гриме.

Доктор Темплетт усмехнулся.

– Ставлю один против десяти, – сказал он, – что вы не сможете определить, какая роль у меня была. Аллен посмотрел на доктора в профиль.

– Вообще-то нам не разрешается этого делать, – сказал он, – но я рискну. Возможно, у вас была роль француза, носящего пенсне без оправы. Ну как?

– Это был спор на деньги?

– Да какой там спор, – примирительно сказал Аллен.

– Ну что ж, тогда я хотел бы услышать ваше объяснение, – сказал Темплетт. – Приятно чувствовать себя идиотом.

– Боюсь, что я буду чувствовать себя идиотом, давая эти объяснения, – сказал Аллен. – Это действительно пустяки. Как сказал бы любой сыщик из детективного романа, нужно только рассуждать. Вы удаляли грим в спешке. Живичный скипидар, о котором, правда, я не писал в монографии, оставляет следы, если его не смывать очень тщательно и со спиртом. У вашего подбородка и верхней губы такой вид, будто их изрядно пощипали и остались очень неясные следы, напоминающие чёрные волоски. Причём только на кончике подбородка и на щеках. Ха! Чёрная эспаньолка. Характерный признак иностранного посла. Слабый красноватый след у левого глаза наводит на мысль о пенсне без оправы, закреплённом большим количеством живичного скипидара. Полоса на лбу говорит о том, что на голове у вас был цилиндр. И когда вы упомянули о своей роли, вы едва заметно повели плечами. Вы подсознательно думали о вашем выступлении. Ломаный английский. “Как эта называться?” с пожатием плеч. Вот такие дела. Ради Бога, скажите, что я прав.

– Вот это да! – с благоговением произнёс Роупер.

– Аминь, – сдался доктор Темплетт. – Как говорил господин Холмс…

– ..над которым никто не посмеет насмехаться в моем присутствии. Прошу вас продолжить ваше интереснейшее повествование, – сказал Аллеи.

Глава 10
ЧТО РАССКАЗАЛ ТЕМПЛЕТТ

– ..И таким образом, вы видите, – заключил Темплетт, – что все мы обычные люди, каких можно найти в любой английской деревне. Ректор, эсквайр, дочь ректора, сын эсквайра, две церковные курицы и местный доктор.

– И приезжая леди, – добавил Аллен, глядя в свои записи. – Вы забыли про миссис Росс.

– Да, действительно. Что ж, она просто-напросто очаровательная леди, недавно поселившаяся в наших краях. Только и всего. Будь я проклят, но я понятия не имею, кому могло прийти в голову убить эту глупую прокисшую старую деву. Я бы никогда не подумал, что она может иметь врагов.

– А я бы так не сказал, – неожиданно вставил сержант Роупер.

Аллен вопросительно посмотрел на него.

– Да?

– Да, сэр. Я бы так не сказал. Честно говоря, у этой леди был очень острый язычок. Она была очень злобной и властной женщиной. И к тому же чересчур любопытной. Всюду совала свой нос. Моя жена всегда говорила, что нельзя чихнуть, чтобы об этом не узнали в Ред Хаузе. Моя жена дружит с тамошней кухаркой, но никогда не говорит ей того, о чем не хочет оповестить всю округу. Как говорится, на первое у мисс Кампанула была еда, а на второе – новости. Её звали “ходячим радио Чиппинга”.

– Да, действительно, – чуть слышно прошептал Аллен.

– Людей не убивают за то, что они любопытны, – заметил Темплетт.

– Бывает, доктор, что иногда убивают, – отозвался Роупер.

– Не могу представить себе такого в случае с мисс Кампанула.

– Возможно, кто-то хотел убить вовсе не мисс Кампанула, – флегматично проговорил Роупер.

– Вот как? – воскликнул Аллен. – Что вы хотите этим сказать?

– Может быть, хотели убить мисс Прентайс.

– О, Боже! – в свою очередь воскликнул Темплетт. – Как я об этом не подумал!

– Не подумали о чем? – спросил Аллен.

– Я забыл рассказать вам. Боже мой, какой я дурак! Роупер, почему вы мне не напомнили? Боже мой!

– Могу я узнать, в чем дело? – опять спросил Аллеи, стараясь сохранять спокойствие.

– Да, конечно.

Темплетт попытался в двух словах рассказать о пальце мисс Прентайс и замене пианистки.

– Ну что ж, это меняет дело, – сказал Аллеи. – Давайте проясним ситуацию. Вы говорите, что вплоть до без двадцати восемь мисс Прентайс настаивала, что будет играть увертюру и антракт?

– Да. Я говорил ей за три дня до этого, что ей лучше отказаться. У неё на указательном пальце возник нарыв, туда попала инфекция, и палец совсем раздуло. Это было очень болезненно. Думаете, она собиралась уступить? Ничего подобного. Она сказала, что перестроит порядок постановки пальцев в своём музыкальном произведении. И слышать ничего не хотела о том, чтобы отказаться. Я спросил её сегодня вечером, не позволит ли она мне взглянуть на свой палец. О нет! Ему “гораздо лучше”! Она надела на него хирургический напальчник. Примерно без двадцати восемь я проходил мимо женской актёрской уборной. Дверь была немного приоткрыта, и мне послышалось, что там кто-то плачет.

Я заглянул и увидел мисс Прентайс совсем одну, качавшуюся взад-вперёд и баюкавшую свой несчастный палец. Тогда я вошёл и настоял, чтобы она показала мне его. Он раздулся и стал красным, как не знаю что. Мисс Прентайс заливалась слезами, но все ещё упрямо повторяла, что справится. Мне пришлось проявить настойчивость. Вошла Дина Коупленд, увидела, что происходит, и позвала своего отца, который пользовался у этих двух женщин особым авторитетом. Он заставил её согласиться. Старая Идрис, бедная старая Идрис оказалась тут как тут, горя желанием исполнить свою знаменитую прелюдию. В течение последних двадцати лет она исполняла её везде, где только можно, к месту и нет. В Ред Хауз тут же послали человека за нотами и платьем. Сама она была уже одета для исполнения роли. Ректор сказал, что объявит зрителям о произведённой замене. К этому времени мисс Прентайс уже понравилось быть мученицей и… Но послушайте, я, кажется, поступаю необычайно неблагоразумно. Не записывайте все это в ваши блокноты, чтобы потом не ссылаться на меня.

Доктор Темплетт с беспокойством посмотрел на Фокса, который распластал блокнот на своём огромном колене.

– Все нормально, сэр, – мягко произнёс Фокс. – Мы хотим знать только суть.

– А я рассказываю вам всякую чепуху. Извините.

– Доктор, я не это хотел сказать.

– Мы можем заключить, – сказал Аллен, – что, по вашему мнению, до без двадцати восемь все, включая мисс Кампанула и мисс Прентайс, считали, что на рояле будет играть мисс Прентайс.

– Точно.

– И эта “Венецианская сюита” – ноты мисс Прентайс – Да.

– А никто не мог вставить в рояль весь этот механизм после семи сорока?

– Боже, нет! Зрители начали приходить примерно в половине седьмого, не так ли, Роупер? Вы стояли у дверей.

– Каины были здесь в семь двадцать, – ответил Роупер. – Вскоре после них пришли мистер и миссис Биггинс и этот маленький разбойник Джордж. Я был на дежурстве с семи часов. Все было сделано раньше.

– Так… А днём и утром здесь кто-нибудь был?

– Утром мы все ходили туда-сюда, – сказал доктор Темплетт. – Девушки из Молодёжного общества занимались оформлением зала, а мы готовили весь необходимый нам реквизит за сценой. Здесь было полно народу.

– Я так понимаю, что репетировали вы здесь?

– Только перед самым спектаклем. В основном все репетиции проходили в Пен Куко, в кабинете эсквайра. Тут было слишком холодно, пока не установили дополнительные обогреватели. Здесь у нас была генеральная репетиция в четверг вечером. Вчера, то есть в пятницу, в пять часов после полудня, мы собрались опять в Пен Куко и провели так называемый “прогон ролей”.

– А сегодня днём перед спектаклем?

– Ратуша была закрыта. Около трех я зашёл сюда, чтобы забросить кое-какую утварь. Дверь оказалась заперта, а ключ висел в условленном месте снаружи, как мы и договаривались с Диной.

– Вы обратили внимание на рояль?

– Обратил ли я внимание? Да. Да, обратил. Он стоял на том же месте, где и сейчас, с полоской ткани на крышке и цветочными горшками. Они с утра украсили его таким образом.

– Кто-нибудь ещё заходил сюда в три часа, пока вы были здесь?

– Дайте подумать. Да, здесь была миссис Росс. Она принесла продукты. Она оставила их в одной из комнат за сценой.

– Как долго вы оба здесь находились?

– О, совсем недолго. Мы.., поболтали пару минут и ушли.

– Вместе?

– Нет. Когда я ушёл, миссис Росс ещё раскладывала сэндвичи на тарелки. Кстати, если вы хотите поесть, то угощайтесь. А под столом есть немного пива. Это я его принёс, так что берите без колебаний.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Аллен.

– Вовсе нет. На здоровье. Так на чем мы остановились? О, да. Меня вызвали к больному, который живёт неподалёку от Мортона, и я ещё хотел заглянуть в местную больницу. Поэтому я был здесь недолго.

– Больше никто не заходил?

– Нет.

– А вечером кто пришёл первым?

– Не знаю. Я пришёл последним. У меня был срочный вызов в шесть часов. Когда я вернулся домой, моя жена не очень хорошо себя чувствовала. Я пришёл только в половине седьмого. Дина Коупленд уже не надеялась, что я появлюсь, и страшно волновалась. Я думаю, она могла бы сказать вам, кто во сколько пришёл. Бьюсь об заклад, она была здесь задолго до прибытия остальных актёров. Дина Коупленд. Это дочь ректора. Она постановщик пьесы.

– Да. Спасибо.

– Ну что ж, полагаю, я больше вам не нужен. О Боже, почти два часа!

– Поздновато, не правда ли? Подозреваю, что мы проведём здесь всю ночь. Доктор Темплетт, мы не будем вас больше задерживать.

– Наверное, надо увезти тело. Вы хотите, чтобы я договорился насчёт фургона?

– Да, будьте так добры.

– Я полагаю, что мне придётся производить вскрытие?

– Да. Да, конечно.

– Пусть земля ей будет пухом. Бедная женщина. Ну что ж, доброй ночи или доброго утра.., э.., простите, я не расслышал вашего имени…

– Аллен.

– Как, Родерик Аллен?

– Да.

– Ей-богу, я читал вашу книгу о криминальных расследованиях. Чертовски здорово. Захватывающая тема, правда?

– Да, увлекательная.

– Но профессионалам здесь не до шуток.

– Да уж, это точно.

Доктор Темплетт пожал на прощание Аллену руку, развернулся, чтобы уйти, и неожиданно резко остановился.

– Вот что я вам скажу, – произнёс он, – я хотел бы посмотреть, как сработала эта штука.

– Да, конечно. Вы можете посмотреть. Бейли стоял около рояля с ярким фонарём в одной руке и каким-то прибором в другой.

Томпсон стоял рядом со своим фотоаппаратом.

– Как дела, Бейли? – спросил Аллен.

– Закончили с корпусом, сэр. Успехи невелики. Кто-то вытер вокруг всю пыль. Возможно, нам удастся получить несколько отпечатков пальцев, хоть я в этом сомневаюсь. Такая же картина и с кольтом. Мы собираемся вытащить его.

– Хорошо. Действуйте осторожно. Не хотелось бы потерять отпечатки, если они там есть. Я подниму переднюю панель, а вы возьмёте револьвер.

Бейли просунул руку в перчатке внутрь инструмента.

– Я выну шкив из передней панели, сэр.

– Хорошо. Это даже лучше, чем развязывать шнур. Так мы сможем все лучше рассмотреть.

Фокс отодвинул боковые задвижки, и Аллен поднял переднюю панель и положил её набок.

– Смотрите, – сказал он, – такое впечатление, что на шёлковую ткань была пролита вода. Шёлк все ещё слегка влажный. Вокруг центральной дыры.

– Кровь? – предположил доктор Темплетт.

– Нет. Крови немного. Это вода. Круглое пятно. Интересно. Ну что ж, давайте осмотрим механизм.

Кольт, поддерживаемый на конце ствола большим и указательным пальцами Бейли и обвитый зелёным шнуром, предстал их взорам. Рукоятка была все ещё прижата к колкам сзади. Аллен взял вынутый шкив и поставил его на место.

– Боже праведный! – произнёс доктор Темплетт.

– Какая изобретательность, не правда ли? – проговорил Аллен. – Я думаю, нам надо сделать такой снимок, Томпсон.

– Кольт на предохранителе? – неожиданно спросил доктор Темплетт, отступив при этом немного в сторону.

– Да. Бейли, вы разобрались с левой педалью? Он нагнулся и нажал на педаль рукой. Деревянная рейка с расположенными на ней молоточками устремилась к струне. Зелёный шнур натянулся, проходя по маленьким шкивам.

– Вот как это было. Вы теперь видите, как сработал спусковой крючок.

– Здесь потребовалась исключительная ловкость рук, господин Аллен, правильно? – спросил Фокс.

– Да, – согласился Аллен. – Здесь работали ловкие и уверенные руки.

– О, это ещё неизвестно, – сказал Темплетт. – На самом деле все до удивления просто. Единственная сложность состояла в том, чтобы провести шнурок через предохранитель, вокруг рукоятки и по верхнему шкиву. Это можно было сделать до того, как вставлять револьвер в рояль. Это гораздо проще, чем кажется.

– Похоже на то, о чем пишут в книгах, – с отвращением произнёс Бейли. – Кто-то попытался изобрести новый способ убийства. Глупо, по-моему.

– Роупер, что вы об этом думаете? – спросил Аллен.

– Я думаю, сэр, – ответил сержант Роупер, – что все эти современные триллеры только портят наши криминальные элементы.

Доктор Темплетт громко расхохотался. Роупер покраснел и с упрямым видом уставился на стену.

– Что ты имеешь в виду, парень? – спросил Фокс, сидя на корточках и вглядываясь внутрь инструмента.

Томпсон, тихонько усмехаясь, отключил свой фонарь.

– Я хочу сказать, господин Фокс, – стал объяснять Роупер, – что их дурацкие головы забиваются разными идеями. То же относится и к фильмам. Особенно это касается молодых. Они бродят кругом, суют всюду свой нос и хотят, чтобы все их принимали за гангстеров. Взять хотя бы этот случай! Бьюсь об заклад, парень, который это сделал, позаимствовал идею из книги.

– Точно, Роупер, и, пожалуй, нам следует придерживаться этой точки зрения, – произнёс доктор Темплетт.

Роупер не обратил внимания на слова доктора. Темплетт ещё раз пожелал всем доброй ночи и удалился.

– Продолжайте, Роупер. Это хорошая мысль, – сказал Аллен, когда дверь за доктором захлопнулась. – Как вы думаете, какого рода книги могли вдохновить на такой поступок?

– Может быть, одна из этих историй в картинках – с кусками шнуров, деревянными зубцами, зонтиками и тому подобным? – предположил Томпсон.

– Хит Робинсон? Да.

– Или, что более вероятно, – сказал Роупер, – одна из историй в тех дешёвых изданиях комиксов, что можно купить у мальчишек на улицах и в магазине в Чиппинге. Я сам их в молодости частенько покупал. В них всегда есть один толстый парень и весёлый парень, и весёлый все время разыгрывает толстого. Кладёт ему в штаны горячие крекеры и проделывает множество подобных штук. Я помню, как сам пытался подложить такой крекер под сиденье ректора на уроке богословия и какую он за это устроил мне взбучку.

– Видите, Фокс, – заметил Аллен. – Та же мысль о розыгрыше.

– Что ж, – безрадостно произнёс Фокс, – приступим к чтению дешёвых комиксов, так, что ли?

– Как знать, Фокс. Вы обратили внимание на заднюю часть рояля, там, где полотнище было приколото? Там четыре дырочки в центре и по три в других местах. Теперь, пожалуйста, выньте кольт, и я взгляну на остальные приспособления. Я собираюсь ещё раз осмотреть все помещения. С утра мы начнём опрашивать всех этих людей. Черт, кто же это может быть?

Раздался громкий стук дверь.

– Пойти посмотреть? – спросил сержант Роупер.

– Будьте добры.

Роупер с явной неохотой прошёл по центральному проходу и распахнул дверь.

– Доброе утро, – произнёс снаружи мужской голос. – Скажите, можно ли мне зайти на минутку? Здесь льёт как из ведра, и потом, я хотел бы переговорить с…

– Боюсь, что нет, сэр, – сказал Роупер.

– Но я уверяю вас, что хочу увидеть представителя Скотленд-Ярда. Я приехал из Лондона, – жалобно продолжал незнакомец. – Мне действительно нужно. Я из “Ивнинг миррор”. Он будет рад видеть меня. Это ведь, кажется…

– Да, да, вы правы, – громко и довольно нелюбезно проговорил Аллен. – Роупер, можете впустить его.

Человек в мокром насквозь макинтоше и шляпе, с которой струилась вода, стремительно пронёсся мимо Роупера, громко выкрикнул что-то восторженное и бросился к Аллену с протянутой для приветствия рукой.

– Мне приятно видеть вас, – сказал Аллен.

– Доброе утро, господин Басгейт, – сказал Фокс, – неужели это вы?

– Да! Вы только представьте себе! – согласился Найджел Басгейт. – Отлично, отлично, отлично! Я совсем не ожидал найти всю старую команду в полном составе. И Бейли, и Томпсон тоже здесь. Видеть, как вы все вместе работаете, это все равно что слышать согласованное звучание старых колоколов.

– Каким образом, черт побери, вы об этом пронюхали? – поинтересовался Аллен.

– Джентльмен, который ведёт рубрику рыночных и социальных новостей в “Чиппинг курьер”, был сегодня среди зрителей и, как и подобает талантливому молодому журналисту, сразу же позвонил к нам в отдел новостей. Я в этот момент был в офисе, и вы не представляете, какую расторопность я проявил. И вот через четыре часа ваш покорный слуга уже здесь. Но черт возьми, что же здесь все-таки произошло?

– Может быть, сержант Роупер выделит минуту, чтобы бросить вам пару костей. Я занят. Как поживаете?

– Великолепно. Анджела прислала бы вам привет, если бы знала, что я буду здесь. И ваш крестник тоже. Ему в понедельник будет три года.

– Спасибо, я помню, – ответил Аллен. – Роупер, вы позволите господину Басгейту тихонько посидеть где-нибудь в углу? Я вернусь через несколько минут. Вы идёте, Фокс?

Аллен и Фокс поднялись на сцену, осмотрели павильон и исследовали кулисы.

– Нам придётся пройтись здесь частым гребнем, – сказал Аллен, – и будем искать Бог знает что, как всегда. Похоже, у мисс Дины Коупленд было много причин для беспокойства. Декорации на скорую руку. Импровизированная рампа.

Он подошёл к месту суфлёра.

– Вот пьеса. “Витрины”. Автор – Хант. Довольно хорошая комедия. Очень профессионально, – продолжал он, разглядывая текст, – со всеми необходимыми пометками. Велосипедный звонок. Видимо, дополнение к телефону на сцене. Давайте посмотрим, что там за кулисами.

Короткий ряд ступенек с каждой стороны от задника сцены привёл их в узкую комнату, которая протянулась вдоль сцены.

– Приготовления миссис Росс к ужину, все выложено на стол. Ей-богу, Фокс, эти сэндвичи на вид очень привлекательны.

– В этой корзине есть ещё много, – добавил Фокс. – Доктор Темплетт сказал…

– И пиво под столом, – прошептал Аллен. – Правильно, Фокс?

– Целый бочонок, – проговорил Фокс, глядя под стол. – Дорсетское бочковое пиво. Очень вкусное.

– Точно, – сказал Аллен после небольшой паузы. – Это замечательно. А ну-ка!

Он наклонился и поднял что-то из коробки на полу.

– Половинка луковицы. В ваших сэндвичах есть лук?

Нет.

– В моем тоже нет. Луковица перепачкана мукой или чем-то подобным.

Он положил лук на стол и начал внимательно изучать тарелки с сэндвичами.

– Только два вида. Фокс. Ветчина и латук с одной стороны и огурцы с другой. Ага, а вот поднос, приготовленный для чаепития на сцене. Никто ничего не ест. Подождите минутку.

Он поднял крышку пустого чайника и понюхал внутри.

– Похоже, что лук жил в чайнике. Странная причуда, не так ли? В этом есть что-то подозрительное. Продолжаем дальше.

Они осмотрели все актёрские уборные. Их было по две с каждой стороны от комнаты отдыха.

– Мужчины справа, женщины слева, – сказал Аллен.

Он проследовал в первую комнату слева, внимательно вглядываясь в висевший на стене чёрный сафьяновый костюм мисс Прентайс.

– Но я думаю, что потом мы все уладим. В любом случае, у меня есть незаполненный ордер на обыск. Так что все нормально. Проклятый лук, все руки пропахли. Судя по предметам туалета, это, должно быть, уборная двух старых дев.

– Судя по картинам, – сказал Фокс, – это обычный класс для изучения богословия.

– Да. Младенец Самуил. Что за следующей дверью? Ага, довольно кокетливые одежды. Это уборная мисс Дины Коупленд и миссис Росс. Мне кажется, доктор Темплетт был немного смущён, рассказывая о миссис Росс. Грим мисс Коупленд находится в картонной коробке, на которой написано её имя. Грима использовано довольно много. Грим миссис Росс в совершенно новой лакированной жестяной коробочке, и, судя по всему, куплен совсем недавно, из чего, вдохновлённый глотком дорсетского, я заключаю, что мисс Коупленд может быть профессиональной актрисой, но миссис Росс, без сомнения, нет. В новой жестяной коробочке есть карточка. “Желаю удачи сегодня вечером, Б.” Подарок, однако! Интересно, кто такой Б. Теперь идём в уборную мужчин.

Они не обнаружили бы там ничего интересного, если б Аллен не увидел твидовый пиджак.

– Это рабочий пиджак доктора, – сказал он. – Он пропитан запахом лекарств. Очевидно, этот чёрный пиджак иностранного производства. Я полагаю, в суматохе он не переоделся и ушёл домой в костюме француза из комической оперы. Должно быть, он…

Аллен резко замолчал. Фокс взглянул на него и увидел, что он, не отрываясь, разглядывает какой-то клочок бумаги.

– Вы что-то нашли, сэр?

– Посмотрите.

Это был листок тонкой гладкой голубой бумаги. Фокс прочитал несколько строчек, написанных заглавными буквами:

“ВЫ ДОЛЖНЫ УЕХАТЬ ОТСЮДА. ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ЧТО ЕСЛИ ВЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕТЕ, ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО ВЫ ЛЮБИТЕ, ПОСТРАДАЕТ”.

– Господин Аллен, где вы это нашли?

– В бумажнике. В нагрудном кармане пиджака медицинского эксперта, – сказал Аллен.

Он положил листок на стол, затем наклонился и понюхал его.

– Пахнет эвкалиптом, – произнёс он через секунду.