355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Найо Марш » Убитая в овечьей шерсти » Текст книги (страница 14)
Убитая в овечьей шерсти
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 00:59

Текст книги "Убитая в овечьей шерсти"


Автор книги: Найо Марш



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

«Прошло более двух недель с тех пор, как я начал вести дневник. Как мне описать свои чувства за это время? „Я от любви взлететь стремлюсь, но (вот уж истинно!) сил моих не хватит для бунта“. Разве не печально, когда человек моего возраста и здоровья становится жертвой подобной душевной бури? Я превратился в комическую фигуру старика, увлеченного хорошенькой девушкой. По крайней мере, она не подозревает о моей слабости и не испытывает ко мне, по своей божественной доброте, ничего, кроме благодарности».

Аллейн подумал: «Если дневник ничего не прибавит к делу, я буду чувствовать себя мерзавцем из-за того, что прочел его».

«Январь, 10. Сегодня Флоренс сообщила мне о шпионаже, и я очень обеспокоился. Я не могу, не хочу поверить в это. Ее проницательность (она всегда верно все оценивает) и то, как она сильно расстроена, однако, убеждают меня. Я крайне обеспокоен тем, что она собирается заняться этим делом сама. Я убеждал передать его в руки властей и могу лишь надеяться, что она изберет этот курс, их вывезут из Маунт Мун и снабдят более надежной охраной, соответствующей их занятию. Меня просили ничего не говорить об этом, и, по правде сказать, я рад, что избавлен от такой необходимости. Мое здоровье настолько расстроено, что у меня нет сил нести бремя ответственности. Тем не менее, я размышляю над этим случаем и должен признать, что все выглядит как нельзя более убедительно. Обстоятельства, факты, его взгляды и характер – все указывает на это».

Аллейн снова перечитал этот отрывок. Маркинс, внутри пресса, смущенно кашлянул и задвигался.

«Январь, 13. Я все еще не решаюсь поверить в свое счастье. Невольно думаю, что могу преувеличить ее доброту, но, вспоминая ее нежность и волнение, должен поверить, что она любит меня. Флоренс достаточно проницательно оценила сцену, прерванную ее приходом, и, я боюсь, заключила, будто ей предшествовал ряд подобных, хотя это была первая сцена такого рода. Ее пристальное наблюдение за мной и отчужденность по отношению к Теренции – эти знаки трудно прочесть ошибочно».

За несколько дней до убийства жены Рубрик записал:

«Я читал книгу „Знаменитые судебные процессы“. Прежде мне казалось, что такие личности, как Криппен, должны быть монстрами, неуравновешенными и нетерпимыми. Сейчас я придерживаюсь иного мнения. Я часто думаю, что, будь я с нею и в покое, здоровье мое поправилось бы».

В ночь смерти Флоренс появилась запись: «Так долее продолжаться не может. Сегодня, встретившись с ней случайно, я был не в силах повиноваться правилу, которое сам для себя установил. Это для меня слишком».

Других записей не было.

Аллейн закрыл книгу, переменил положение, выключил фонарь и прислушался. Маркинс, за несколько дюймов от него, прошептал: «Вот оно, сэр!»

Человек очень медленно двигался по замерзшей земле в направлении овчарни. Слышны были не столько шаги, сколько гулкая пустота промежутков между ними. Однако они становились все более отчетливыми и теперь сопровождались хрустальным звоном мерзлой травы. Аллейн направил взгляд в сторону мешковины над входом. Последовала пауза, за ней – шуршание. В островке голубоватого света появилась звезда, затем кусок сияющего ночного неба и очертания холма. Затем показался темный силуэт, фигура выросла, шагнула через высокую ступеньку и появилась в полный рост до того, как упал полог из мешковины, закрывая ночной пейзаж. Теперь в овчарне их было трое. Послышался шорох, два глухих звука, появился круг света, который скользнул по доске для стрижки и замер. Посетитель опустился на корточки, и свет скользнул по полу, где был фонарь. Послышался тихий ритмичный шум: посетитель шлифовал доску для стрижки. Затем рука в перчатке извлекла клеймо, спрятанное Аллейном, и стала усердно полировать клеенкой верхнюю часть и рукоятку. Вслед за этим клеймо было снова убрано в его укрытие. Фонарь отодвинулся, и четко очерченный силуэт предстал перед Аллейном. Человеческая фигура подошла ближе к овечьим загонам. Внезапно появился длинный тонкий предмет. Когда человек поднял его, оказалось, что это зеленая ветка. Свет запрыгал и заскользил по барьеру и, наконец, был направлен внутрь загонов.

Аллейн стал постепенно выбираться из своего укрытия, затем скинул свой слишком тесный пиджак и скользнул вдоль стены. Из загонов доносился странный звук: смесь грохота и возни.

Аллейн задержал дыхание. Время словно остановилось. «Пора!» – подумал он и пересек доску для стрижки. Положив руку на перегородку, он включил фонарь.

Луч света выхватил из мрака глаза Дугласа Грейса.

Эпилог
ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ АЛЛЕЙНА

(из письма старшего инспектора-сыщика Аллейна к инспектору-сыщику Фоксу)

…Вы просили отчет о проделанной работе, инспектор Фокс. Высылаю его вам.

Не веря во вмешательство сверхъестественных сил и возможность проникновения в опечатанные комнаты, оставалось предположить, что Фабиан Лосс, Дуглас Грейс и Флоренс Рубрик были единственными людьми, имевшими возможность снять светокопии и передать их. Учитывая, что португальский журналист располагал именно копиями, а не оригиналами, следует исключить Флоренс Рубрик из числа подозреваемых. Поэтому вражеский агент мог оказаться Дугласом Грейсом или Фабианом Лоссом. В качестве рабочей гипотезы я предположил, что он является также и убийцей. Из двух кандидатур на роль убийцы, безусловно, лучше подходил Грейс. Это он накидывал на плечи миссис Рубрик одеяние с бриллиантовыми застежками и склонялся над ее шезлонгом на теннисной площадке. Он без труда мог снять одну из брошек. Я экспериментально доказал, что ее невозможно было не обнаружить, если бы она лежала на голой земле под чахлым кустом циннии.

Именно Дуглас навел свою тетушку на мысль об организации поисковой партии и о репетиции в овчарне. По всей вероятности, он стянул брошку и положил ее под циннии на участке Артура Рубрика с тем, чтобы она была найдена, когда он приведет в исполнение свой зловещий замысел. Если так, то он обладал одновременно сообразительностью и был аккуратным исполнителем.

Грейс заходил в дом во время поисков, ответил на телефонный звонок и принес два фонаря. Это давало ему возможность выбраться через окно спальни и спуститься к овчарне. На обратном пути он мог повесить записку на дверь спальни миссис Рубрик. Эта записка очень примечательна. Нетрудно заметить, что из всех членов поисковой партии только он один имел возможность укрепить ее.

Далее, омерзительный Блек вытащил огарок свечи, который был раздавлен, почти наверняка, убийцей, и выбросил его куда-то в овечьи загоны. Будь он виновен, он вряд ли стал бы снабжать нас этой информацией. Но если предположить, что убийцей был Грейс?

То, что свеча была раздавлена, предполагает спешку. По возвращении с танцев люди тихо спустились с холма, но возле овчарни громко заспорили. Если вы хотите погасить свечу тихо и быстро, вы не станете дуть, а сделаете это пальцами. Когда я объявил о намерении поднять пол овчарни, Дуглас предложил передоверить это людям, а руководство поручить ему. Это предложение наводило на размышления. Прессовщик вспомнил, что пол возле пресса был чем-то испачкан. Чем? Флоренс Рубрик, бедняжка, не теряла крови. У Дугласа и Фабиана была спортивная обувь. Если на поверхность, отполированную до зеркального блеска, наступить резиновой подошвой, останутся следы.

Крюк был спрятан очень высоко. До него мог дотянуться только я и среди подозреваемых Дуглас Грейс.

Шерсть в ларе № 2 была перепутана, торчала клочками, но она лежала в правильном ларе. Значит, действовал человек, разбиравшийся в сортировке: Фабиан Лосс, Дуглас Грейс или, возможно, Артур Рубрик. Разумеется, этой шерстью было обернуто тело, и ее клочок обронил убийца, вернувшись в комнату своей жертвы, чтобы спрятать чемодан. Записка уже висела на двери, и, вспомните, только Грейс мог укрепить ее.

Далее, его характер и его легенда. Обе девушки некритично восприняли оценку, данную Фабианом. Фабиан считал его дураком, наделенным техническими способностями. Однако Грейс вовсе не был глупцом. Напротив, он был находчив и изобретателен, решителен и дерзок. Посмотрите, как он обошелся с бедным Маркинсом. Без сомнения, он догадался, что Маркинс следит за ним, и решил ударить первым. Поистине наглость, достойная восхищения. Он хладнокровно заявляет своей тетушке, что ей следует избавиться от Маркинса. Но Флосси, как явствует из посмертных описаний, была как минимум проницательна. Даже Теренция Линн, чье мнение искажено ревностью, признавала в ней это качество. Очевидно, миссис Рубрик была достаточно сообразительна, чтобы у нее родились сомнения в отношении самого Грейса. Именно в недооценке ее характера сказывается ограниченность, которой, видимо, наделило Дугласа воспитание в Германии. Он был из банды молодых головорезов, которые с грузом нацистских убеждений возвратились на родину.

В этом месте, инспектор Фокс, вы поднимете брови. Вы скажете, что пока я располагаю более чем скромными уликами против этого молодого человека. Я согласен. Задача состояла в том, чтобы заставить его разоблачить себя. Я дал понять, что собираюсь найти свечу, которую Элберт Блек кинул в овечьи загоны. Свеча с отпечатками его пальцев не могла послужить достаточно веским доказательством, однако он решил, что я основательно досаждаю ему, и решил избавиться от меня при помощи испытанной методики. Когда я сказал, что иду в проходную комнату за портсигаром, в его уме созрело одно из молниеносных решений. Однако Лосс, надев мое пальто, вышел за портсигаром вместо меня.

Теперь моя уверенность в кандидатуре Грейса окрепла. Поверив моим довольно прозрачным намекам, что ночью в овчарне никого не будет, он решил вернуться в овчарню и замести следы. Тем самым он совершил ошибку, роковую для себя. Решив уничтожить улики, он стал полировать пол в овчарне, затем занялся клеймом, которое уже вытер о мое пальто. Потом, вернувшись к своему более раннему намерению, он вытащил огарок свечи, не оставив на нем отпечатков пальцев, швырнул его в овечьи загоны и с помощью зеленой ветки постарался утопить поглубже… Я ожидал спектакля, но результат превзошел мои ожидания. Далее последовала банальная сцена. Я направил на него фонарь, Маркинс метнулся ко мне, рассчитывая на схватку, которой не последовало. Дело неожиданно приняло крайне неожиданный оборот. Грейс молчал. Я вообще больше не слышал его голоса. Я сделал официальное предупреждение, сказав, что полиция прибудет через два часа, и, если он хочет сказать свое слово перед арестом, мы перейдем туда, где теплее. Он поклонился, резко согнувшись в поясе. Это произвело на меня неизгладимое впечатление, потому что, при странном свете двух фонарей, я внезапно увидел в нем нациста. Вот теперь, подумал я, он сыграет роль, для которой был предназначен. Он будет церемонным и мужественным, фигурой вполне узнаваемого образца. Он продемонстрирует корректные манеры, выработанные нацистской выучкой. И, скорее всего, будет молчать.

Затем я увидел, что его рука двинулась к боковому карману. Глаза его расширились, а губы сжались. Я крикнул: «Отставить!» Если бы он чуть помедлил, я бы отправился вместе с ним. Теперь же я успел лишь наступить ногой на брус перегородки, но она оставалась между нами. Последнее, что я ощутил: вспышка белого света, нестерпимый грохот и мое собственное тело, летящее в пространство. Я выбыл из строя до середины следующей недели. Он отправился соответственно дальше и теперь обрел вечный покой. Вот, собственно, и все. Мы обнаружили остатки портсигара, в котором находились следы взрывателя, и детонатор, вмонтированный в корпус фонаря. Очевидно, портсигар находился в его нагрудном кармане, а корпус – в боковом. Фабиан Лосс поговаривает о постройке новой овчарни.

(из письма старшего инспектора-сыщика Аллейна к его жене)

…Сейчас около полуночи, и я нахожусь в кабинете, где мне составляет компанию лишь портрет бедной Флосси Рубрик. Боюсь, моя дорогая, что ты бы не получила удовольствия от этого произведения, и действительно, это чрезмерно гладкая и поверхностная работа. Тем не менее, портрет в сочетании с посмертным описанием помог мне изучить ее характер. В каком-то смысле Фабиан Лосс был прав. Разгадка ее трагической судьбы заключена именно в ее характере. Кто, кроме нее, стал бы репетировать речь в темноте перед кучкой баранов, в то время как искали ее собственные бриллианты? Кто, кроме нее, решив, что собственный племянник является вражеским агентом, решил бы заняться этим делом лично, без помощи посторонних? То, что она подозревала Дугласа Грейса, а не Маркинса, достаточно ясно, если вспомнить, что Рубрик держался за Маркинса после ее смерти, что после беседы с Грейсом отношение к нему изменилось, и она более снисходительно отнеслась к возможной помолвке Фабиана Лосса и Урсулы Харм. Флосси Рубрик, ни с кем, кроме мужа, не делясь своими подозрениями, была совершенно одинока и не имела шансов на выигрыш. Она пала жертвой, маленькая некрасивая женщина, со всем своим упрямством, самонадеянностью, благородством, проницательностью и энергией, жертвой идеи, которая оказалась сильнее ее.

Обитатели Маунт Мун начинают приходить в себя. Фабиан Лосс быстро поправляется после травмы головы. Он поражен открытием, что эту травму нанес ему его партнер и что он долгое время поверял свою тайну врагу собственной страны. Он чувствует, что был преступно неосторожен и глуп. Однако он считает, что Грейсу не удалось передать достаточный объем информации врагу. Я в этом не так уверен, но пока нет оснований утверждать, что противник использует магнитные взрыватели Лосса. Урсула Харм развеет сомнения Фабиана. Они поженятся, и он станет важным, но никому не известным специалистом, одной из крупных теневых фигур. Мисс Линн сдержанно последует далее своим путем и никогда не простит своей вспышки ни себе, ни мне. Юный Клифф, который, вероятно, заинтересовал тебя больше остальных, излечится от хандры и вернется к музыке. Его отец будет продолжать пасти овец и виртуозно ругаться.

Я убедил Лосса избавиться от омерзительного Элберта.

Я почти надеюсь вскоре вернуться домой. Когда после полуночи остаешься в этом доме, окна обступает такой волнующий пейзаж, что холодок волнения пробегает по спине. Ясно различимы плато, очертания гор, бездонное сияющее небо… К северу снова горы, равнина, другой остров, море на тысячи миль и далеко за морем – ты.

Дело закрыто, но я снова и снова смотрю на портрет Флоренс Рубрик и очень сожалею, что при ее жизни не принял приглашения провести уик-энд на Маунт Мун.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю