Текст книги "Грот Посейдона"

Автор книги: Наташа Окли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Изабелла поцеловала его в щеку!

Он с трудом верил в это. Один бог знал, что означал этот простой поступок для него. Признание. Дружбу. По крайней мере, так хотелось ему верить.

Доминик провел рукой по изуродованному лицу, напомнив себе, что она могла сделать это из жалости к нему. Вряд ли в ней заговорила страсть.

Красавица и чудовище.

Доминик улыбнулся. Он не мечтал о таком счастливом финале. Даже не хотел его. Он протянул руку и взял финик со стоящей перед ним тарелки. Однажды он уже использовал выпавший ему шанс на счастье. Это было чудесно, но теперь все кончилось.

Все говорили, что время – лучший лекарь, но время прошло и ничто не изменилось. Каждое утро он просыпался и осознавал свое одиночество.

Пытаться воссоздать то, что у него было, значило предать свои чувства к ним. Он смирился с тем, что ему никогда снова не испытать семейного счастья. Доминик поглубже спрятался в тень от сосны. Такая женщина, как Изабелла Фиерецца, никогда не посмотрит на него страстным взглядом.

К нему подошла Сильвана и опустилась на землю рядом с ним.

– Она очаровательна.

– Кто?

Сестра откусила кусочек миндального печенья.

– Женщина, за которой ты наблюдаешь. Знаешь, тебя всегда привлекали роскошные женщины. Сначала Иоланда, теперь…

Доминик потер рукой шею. Раз Сильвана заметила, как очарован он был Изабеллой, тогда можно было быть уверенным, что и его мачеха заметила это. Он посмотрел туда, где сидела Люситта, окруженная внуками. Она подняла глаза и улыбнулась. Потом оба они взглянули на Изабеллу.

На миг. Это было все, что он мог себе позволить.

Он сделал ошибку, пригласив ее сюда. Это было сделано под влиянием момента. Ему захотелось показать ей настоящий Монт-Авеллан. Тот мир, который никогда не видели люди, приезжающие насладиться лишь белыми песчаными пляжами и теплым морем. Кроме того, он хотел, чтобы в ее памяти осталось нечто большее, чем звон хрусталя и блеск бриллиантов.

Его отец находился в весьма раздраженном настроении, но она оказалась способной завоевать его расположение. Так же, как и расположение трех поколений клана Винчини, сидевших за деревенскими столами. Казалось, ей здесь нравилось все, в том числе разговаривать с окружающими ее людьми.

Это был редкий дар.

Он лгал самому себе.

Он не допустил ошибку, пригласив ее сюда. И сделал это не под влиянием момента.

Изабелла была здесь потому, что нравилась ему. И она смотрела не на его шрамы, а ему в глаза, и он чувствовал себя уверенно.

А когда Доминик смотрел на нее, он видел ее доброту. И одиночество. И это трогало его.

Он снова поискал Изабеллу глазами, потому что ничего не мог с этим поделать. Золотисто-медовые локоны, собранные в хвост широкой красной лентой, маленькие сережки в ушах и простой сарафан, в котором она выглядела свежей и бодрой, несмотря на изнуряющую жару.

– Само понятие монархия становится отжившим, – произнес отец, обращаясь к Изабелле.

– Возможно, монархия вам не нравится, но это не делает ее отжившей, – возразила Изабелла.

– Демократия, может быть, и небезупречна, но эта система лучше той, при которой лидерами становятся в силу происхождения. Какое право имеете вы руководить другими людьми?

– Лично я? Никакого. Я – жертва права первородства, – сказала она, потянувшись за фиником. – Женщина в семье, где так много мужчин, я, к сожалению, должна стать королевой Нироли. Но если бы я имела право выбирать, то предпочла бы нечто среднее между этими двумя системами. Взяла бы лучшее из каждой.

Его отец фыркнул:

– Но ваше богатство вами не заработано.

Если бы это потребовалось Изабелле, Доминик пришел бы ей на помощь, но по ее улыбке он понял, что она полностью владеет собой. И его отец был очарован ею, как Доминик и ожидал.

– А земля, которой вы владеете? – Изабелла перевела взгляд на каменную виллу на фоне горы. – Это все унаследовано? – Она улыбнулась в ответ на молчание его отца. Доминик тоже улыбнулся. – Мы все – жертвы обстоятельств. И мне кажется, что наша обязанность – прожить жизнь наилучшим образом, использовав максимум данных нам возможностей.

Она совсем не та женщина, какой он ее представлял вначале!

Доминик встретился глазами со своей мачехой и прочел в них сострадание. Они оба понимали, что Изабелла Фиерецца никогда не будет увлечена таким человеком, как он. Как бы доверчиво ни лежала ее рука в его ладони. И даже несмотря на поцелуй в щеку.

Он поднялся с земли.

– Мне здесь слишком жарко. Я пойду в беседку.

Сильвана подняла глаза.

– Хочешь, я пойду с тобой.

– Не надо. Если я понадоблюсь принцессе Изабелле…

Сестра кивнула. И он знал, что она его понимает.

Доминик оказался там, где и должен был находиться, по словам Сильваны. Изабелла, держа малыша, толкнула дверцу и вошла в тень заросшей виноградом беседки.

– Меня попросили отнести Карло в какое-то прохладное место. Солнце страшно печет, – объяснила она свое появление.

Он положил книгу рядом с собой.

– А кто попросил?

– Сильвана.

Доминик кивнул, но ничего не сказал, когда она села в кресло напротив.

– Вы хорошо себя чувствуете? – после короткой паузы спросила Изабелла.

– Как обычно, – сказал он, проводя рукой по лицу.

Взгляд Изабеллы упал на потемневшую кожу, выделявшуюся на фоне белоснежной рубашки. Видимо, прятаться от палящей жары в разгар лета ему суждено всю жизнь.

Карло потянул в рот ее палец.

– Его только что накормили, и ваша сестра сказала, что теперь ему надо поспать.

– Он выглядит утомленным.

– Да, и все еще голодным. – Она внезапно подняла глаза, поймала печальный взгляд Доминика и тут неожиданно подумала о том, что Доминику должно быть было тяжело видеть этого ребенка.

– Может быть, вы хотите, чтобы мы сели где-нибудь еще?

Доминик беспокойно заерзал.

– Здесь прохладно, и Карло сможет уснуть.

Ей совершенно не хотелось уходить, и он знал это. В беседке воцарилось молчание. Она прислушивалась к стрекоту цикад в кустарнике, жалея, что не отвела Карло в какое-то другое место.

Доминик потянулся за своей книгой, но в последний момент передумал.

– Мой отец ничем не обидел вас?

– Конечно, нет. А почему вы спросили?

Он криво улыбнулся.

– Он не слишком хорошо относится к точке зрения, отличной от его собственной.

– А кто относится хорошо? – Изабелла следила за тем, как постепенно закрывались глазки малыша. – Ваш отец немного напоминает мне моего деда. Хотя у них разное мировоззрение, но каждый в душе уверен в своей правоте.

– Похоже, вы восхищаетесь им.

– Дедушкой? – Она подняла глаза. – Да. Это один из самых замечательных людей, которых я когда-либо встречала. Предполагаю, что вы не очень высокого мнения о нем…

Доминик скривил рот, и ей стало все ясно без слов. Было бы удивительно ждать чего-то другого от человека, родившегося на Монт-Авеллане.

– Но он мой дедушка.

– Конечно.

– И я люблю его. – Изабелла играла темным локоном Карло. – Я знаю и другую его сторону. Вам, например, известно, что он может сделать бумажный самолетик, который будет долго летать по комнате? Или декламировать наизусть английских поэтов на безупречном английском языке? И что он никогда не расстается с портретом моей бабушки, хотя со дня ее смерти прошло больше лет, чем она прожила на этом свете?

Доминик улыбнулся.

– Нет.

– Я не считаю, что все, что сделал мой дед, было правильно, но я верю, что он так поступал от чистого сердца. И я знаю, что он любит Нироли.

– А это имеете значение?

– Это важно, если вам пришлось стать монархом, вы так не думаете? – Она положила руку на животик малыша. – А последние два года были невероятно болезненны и тяжелы для него.

– Могу себе представить.

Она подняла глаза. Мало кто мог это действительно понять. Сначала ее дедушка потерял жену, которую любил, потом внука и, наконец, обоих сыновей.

– Вам тоже было нелегко.

– Иногда мне не верится, что это случилось. Мой отец был таким опытным моряком. Иногда я ловлю себя на мысли, что произошла какая-то чудовищная ошибка, и он вернется… – Она остановилась, неожиданно осознав, что говорит… и кому.

– Мне знакомо это чувство.

– Извините, я…

– Вы были близки со своими родителями?

Она ответила, не задумываясь:

– Да, хотя мой отец был… очень замкнутым.

И слишком безропотно подчинялся своему отцу, что очень раздражало ее.

– Но он бы стал прекрасным королем, как я думаю, – добавила она.

– А ваша матушка?

– Была бы очаровательной и красивой супругой короля.

Доминик улыбнулся, и его лицо сразу стало гораздо мягче.

– Она была моим лучшим другом.

– Это из-за нее вы решили осесть на Нироли? – спросил Доминик.

Изабелла удивленно засмеялась.

– Нет. Хотя только благодаря ей моя жизнь была вполне сносной. Первые несколько лет по крайней мере, пока я не нашла себе занятие.

– Вам не хотелось вернуться?

Она покачала головой.

– Я хотела получить диплом, овладеть английским и испанским, но для этого мне нужно было получить разрешение дедушки.

– А он отказал?

Сейчас, когда она сидела здесь под сенью вьющегося винограда, держа на руках спящего малыша, ей было легко забыть о том, как зла она была тогда.

– Да.

– И что сделали ваши родители?

– Ничего. Они не могли повлиять на мое решение. Это я и пыталась объяснить вашему отцу. Мы должны жить так, как позволяют сложившиеся обстоятельства, и радоваться тому, что имеем. Моя мама учила меня этому. Она была добрейшей женщиной.

Карло засопел во сне, и Изабелла с улыбкой взглянула на него. Вот чего бы она хотела, если бы могла выбирать. Собственную семью. Людей, которых она могла бы любить и которые любили бы ее.

– Мне надо было получить разрешение короля жить за пределами Нироли… А мой дедушка не дал его.

Доминик нахмурился.

– Почему?

– Потому что считал, что женщине нет необходимости получать высшее образование. Думаю, что он видел мое будущее в замужестве.

– В браке с каким-нибудь европейским принцем?

– Лет пятьдесят назад это могло бы быть моим уделом, но теперь принцы предпочитают заключать браки по любви, а не по крови.

– Вы разочарованы?

– Будучи знакомой с большинством самых завидных принцев во всей Европе, не сказала бы. – Она подняла глаза и улыбнулась. – Но я страшно разозлилась, когда Марко получил разрешение жить в Лондоне, а мне было отказано в этом.

– Могу понять.

– Но я сглупила. Я могла бы уломать его и сделать по-своему. Единственным аргументом, который он предъявлял мне, было мое положение и право престолонаследования…

– Изабелла, вы где? – раздался невдалеке голос Люситты.

– Я здесь. – Она обернулась.

Пожилая женщина стояла в дверях дома и задумчиво смотрела на них.

– Карло спит?

– Крепко.

– И сопит, – добавил Доминик.

Изабелла улыбнулась, посмотрев на малыша.

– Так идите и уложите его в доме. Вы замучаетесь, если будете все время держать его на руках, пока он спит. Сильвана напрасно попросила вас об этом.

Изабелла вошла в дом и прошла в узкую комнату. В ней стояла простая деревянная кроватка, уже ждущая малыша…

– Мой отец смастерил эту кроватку для моего старшего сына, – сказала Люситта, проведя рукой по ее резной спинке.

– Очень красивая. – Изабелла осторожно уложила спящего Карло в кровать.

– Отец был искусным столяром. Он сделал еще прекрасного коня-качалку, но он сгорел при пожаре в доме Доминика. – Женщина помолчала немного и спросила: – Он рассказывал вам что-нибудь о пожаре?

– Немного. В сущности ничего.

– Пойдемте со мной. Я покажу вам кое-что.

Изабелла оглянулась на спящего малыша и прошла следом за мачехой Доминика в уютную гостиную, полную безделушек.

– Вот… – Люситта подошла к столу в углу комнаты и взяла фотографию в черной лакированной рамке. – Это снимок Доминика, сделанный пять лет назад.

До Изабеллы не сразу дошел смысл того, что сказала Люситта. Она взглянула на снимок, потом снова на мачеху Доминика, схватившуюся рукой за маленький крестик на шее.

Изабелла снова перевела взгляд на фотографию. Доминик еще без шрамов.

– А вот еще один снимок. Его и Иоланды, – сказала Люситта, передавая Изабелле другое фото, в красной пластмассовой рамке. – Этот снимок был сделан за год до того, как она забеременела Фелицией.

Иоланда была небольшого роста и темноволосой. Лицо нимфы в облаке черных волос. Смеющееся.

А Доминик был одним из самых неотразимых мужчин, которых она когда-либо встречала. Сильный, красивый и уверенный в себе.

Она внимательно рассматривала гладкую кожу на его загорелом лице. Футболку с короткими рукавами, обнажавшими руки спортсмена.

Удивительно притягательный мужчина.

Каково же было ему привыкать к шрамам? Смотреть в зеркало и не узнавать самого себя?

– А что все-таки случилось?

Люситта взяла фотографии из ее сделавшихся непослушными пальцев и поставила на место.

– Пожары – нередкое явление здесь. Малейшей искры достаточно, чтобы они возникли в летнее время. А тот пожар начался днем. Никто так и не понял, почему. Иоланда и маленькая Фелиция, видимо, спали, потому что никто не поднял тревоги до тех пор, пока пожар не разгорелся достаточно сильно.

Словно чья-то рука сжала сердце Изабеллы длинными ледяными пальцами. Она едва не закричала от боли.

– А Доминик?

– Он находился в палаццо. Занимался какими-то делами. Вернулся домой и обнаружил, что все вокруг пылает.

Изабелла почувствовала, что ей становится плохо.

– И что дальше?..

– Все бегали, суетились… Над домом кружились пожарные вертолеты, но было уже слишком поздно. – Люситта откинула со лба седые волосы. – Они умерли от угара еще до прихода Доминика.

– А как он обгорел?

Люситта покачала головой.

– Он словно обезумел. Никого не желал слушать. Разбил окно и бросился в дом. Но не добежал даже до лестницы.

Люситта пожала холодные пальцы Изабеллы и направилась к кухне.

Изабелла пошла за ней, задумавшись над тем, какими были отношения Люситты с ее приемным сыном.

– Его пришлось спасать?

Люситта кивнула.

– Два дня он находился в коме, а когда пришел в сознание, мы вынуждены были сообщить ему, что Иоланда и Фелиция умерли.

Люситта открыла огромный холодильник и достала стеклянный кувшин с домашним лимонадом. Она поставила кувшин на кухонный стол и повернулась, чтобы взять стаканы.

Изабелла подняла руку и смахнула слезу. Но Люситта еще не договорила.

– Иоланда была чудесной девушкой, – сказала она, наливая лимонад в стаканы. – Это ее семье принадлежали отели, вы знаете это? Конечно, Доминик поднял все это на другой уровень, но начало положил дедушка Иоланды. Купил первый отель в тысяча девятьсот тридцать седьмом году и сохранил его во время войны.

– Они не обвиняли Доминика в пожаре?

– Нет. Тут не было ничьей вины. Но Доминик винит себя сам за то, что Иоланда находилась на Монт-Авеллане, хотя это было, прежде всего, ее собственное решение. Она любила бывать здесь.

Она протянула Изабелле стакан.

– «Палаццо Таволара» должен был стать началом новой жизни на этом острове. Не знаю, насколько Иоланда одобряла идею строительства на Нироли. Не слишком, как я подозреваю.

Ее слова заставили Изабеллу смутиться… по многим причинам. Она пыталась получить слишком много информации и слишком быстро.

– Почему?

– Потому что островом ее мечты был Монт-Авеллан. – Люситта накрыла кружевной салфеткой кувшин с лимонадом и поставила его на поднос рядом со стаканами.

Изабелла встала, сжимая в руке стакан с лимонадом.

– Тогда почему же он не превратил палаццо в отель?

– Ему тяжело бывать здесь. Мы все знаем об этом. Но и продать его он тоже заставить себя не может. – Она взяла поднос. – Вас не затруднит отнести Доминику лимонад?

Затруднит? Вообще-то, да. По каким-то непонятным причинам Изабелла чувствовала себя… взволнованной. Словно ей позволили заглянуть в маленькое оконце в его душе, а она еще не решила, что делать с полученной информацией.

Так много вопросов – и никакой возможности их задать.

Изабелла с подносом в руках медленно пошла назад к тенистой беседке. Там, на Нироли, все казалось таким простым. Сеть отелей «Винчини» прекрасно подходила для…

И тут она задумалась.

Сеть отелей «Винчини». Почему они так назывались, если их возникновение было связано с семьей Иоланды? Она так много о нем не знала.

А хотела ли знать? Изабелла покачала головой. Неужели она влюбилась в Доминика Винчини? Такое было невозможно. Сотни мужчин готовы были оказаться у ее ног, стоило ей лишь щелкнуть пальцами. А она влюбилась в мужчину, сердце которого было погребено вместе с его умершей женой и ребенком. В мужчину, который предпочитал одиночество.

Изабелла остановилась на пороге беседки.

– Это мне?

– От Люситты. Она попросила меня отнести это вам, – сказала Изабелла, подходя к нему.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Чаще всего, разговаривая с ним, она совершенно не замечала его шрамов. Но сейчас, после того, как увидела, каким он был до пожара… они сразу бросились ей в глаза.

– Карло все еще спит?

– Да.

Интересно, какой процент его тела обожжен? Сейчас ей был виден только сморщенный участок кожи на его шее. Как далеко он распространяется?

Доминик отложил книгу в сторону.

– Что она вам рассказала?

Изабелла виновато перевела взгляд на его лицо.

– Кто?

– Люситта. Что, она вам рассказала? Только не говорите «ничего», – добавил он с натянутой улыбкой.

Изабелла села напротив него, не зная, что именно сказать.

– Она рассказала вам о пожаре?

– А вам бы этого не хотелось? – осторожно спросила Изабелла.

Доминик провел рукой по лицу, и Изабелла поняла, что этот жест, который она видела много раз, означает, что он смущен и чувствует себя неуверенно.

Доминик небрежно пожал плечами, но в голосе его послышалась горечь.

– Я против неоправданных ожиданий.

– Она любит вас.

– Я знаю. – Доминик залпом осушил свой стакан и поставил его на стол. – Поэтому я и приехал сюда.

Изабелла пила лимонад, и кубик льда стучал по ее зубам. Она словно шла по минному полю, не зная, куда ступить, но некоторые вещи ей было необходимо знать.

– Это правда, что Иоланда не хотела, чтобы вы вели строительство на Нироли?

– Почему вы спросили?

– Правда?

Доминик нервно встал, подошел к краю беседки и устремил взгляд на гранитную гору.

– Вопрос о Нироли не стоял при жизни Иоланды.

– А если бы стоял?

– Иоланда любила Монт-Авеллан, – тихо произнес он. – Она видела его будущее. Ей нравилось, что этот остров представляет собой отдельный мир. Ей нравились местные диалекты, различные культуры и обычаи, сконцентрированные на таком ограниченном пространстве.

– Вы думает, что она стала бы возражать?

Доминик повернулся и взглянул на нее.

– Да.

Такой простой и прямой ответ. Изабелла осторожно поставила свой стакан на стол и прижала колени к груди.

– Возможно, стала бы. Иоланда хотела превратить Монт-Авеллан в туристическую Мекку на Средиземноморье. Это была ее страстная мечта. Для нее не имело значения то, что здесь есть только крошечный аэропорт и что единственный путь передвижения по острову – неудобные извилистые дороги.

– Тогда почему вы не попытались осуществить ее мечту? Вы же могли реконструировать палаццо и…

– Я вынашивал другие планы. Наши возможности были ограничены, но Иоланду никогда особенно не интересовала финансовая сторона дела.

– Но если вы считаете, что Иоланда была бы против вашего участия в любом проекте строительства на Нироли, зачем я приехала сюда?

– Честно?

Она кивнула.

Доминик улыбнулся.

– Потому что вы сказали, что собираетесь создать что-то такое, что могло бы соперничать с «Коста Смеральда».

Изабелла нахмурилась, не понимая.

– Эти слова могли бы принадлежать Иоланде. Она хотела именно этого.

Значит, я приехала сюда лишь для того, чтобы он смог успокоить свою совесть, сделав что-то для острова, который так любила его покойная жена, со странным чувством разочарования в душе подумала Изабелла.

– Бумаги находятся уже у моих адвокатов, – продолжил Доминик. – Когда я вернусь в четверг в Рим, я их подпишу.

Она должна была бы чувствовать себя на седьмом небе… но не чувствовала. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой растерянной.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Доминик стоял и смотрел вслед машине Изабеллы. Эскорт мотоциклов двигался спереди и сзади, а позади всех ехала Сильвана в своей машине.

Как бы ему хотелось находиться сейчас рядом с Изабеллой! Впервые за четыре года он почувствовал себя покинутым и одиноким.

Внезапно тень упала на его лицо, он повернул голову и увидел возле себя Люситту.

– Пойдем перекусим, – предложила она.

– Нет. Спасибо. Не хочу.

– Все равно пойдем. – Она взяла его за руку и потянула за собой. – Славная женщина. Она произвела большое впечатление на твоего отца. Очень большое.

Доминик посмотрел на Люситту.

– Нирольская принцесса? На нашего отца-республиканца? Неужели?

Она покачала головой.

– Ты не должен смеяться над ним. Ты знаешь, что Альберто всегда хотел только всего самого лучшего для Монт-Авеллана. А благодаря твоей принцессе Изабелле внимание всего мира теперь приковано к нашему острову. На что ты и рассчитывал, приглашая ее сюда…

– Тебе это не нравится? – спросил он, уловив что-то неопределенное в ее тоне.

– Какая разница, нравится мне это или нет.

Доминик криво улыбнулся.

– Но это, однако, не помешало тебе сказать Изабелле, что Иоланда не хотела бы, чтобы я занимался строительством на Нироли.

Люситта многозначительно хмыкнула.

– И что?

– Напрасно ты это сказала. Изабелла тут же предложила освободить меня от нашей договоренности.

– Между прочим, это было бы наилучшим решением для тебя. Тебе не следует заниматься с ней общим бизнесом. – Люситта остановилась. – По-моему, она прекрасная женщина и делает важное дело… но ты не должен с ней общаться, Доминик.

– Люси…

– Не надо. – Его мачеха скрестила на груди руки. – Никогда не пытайся обмануть меня. Я же вижу, как ты смотришь на нее, и беспокоюсь за тебя.

Доминик, прищурившись, посмотрел в ясное голубое небо.

– Я больше не женюсь.

– Вот именно это меня больше всего и беспокоит. Иоланда бы не одобрила твой нынешний образ жизни. Она бы не хотела, чтобы ты оставался одиноким. Ни жены. Ни детей. – Видимо, на его лице мелькнула боль, потому что она поспешно добавила: – Я знаю, что не должна была говорить это тебе. Мы все стараемся… но, Доминик, Фелиция останется в твоей памяти до смертного часа, независимо от того, появятся у тебя другие дети или нет. И Иоланда тоже. Любовь не имеет предела. И если у тебя будут другие дети когда-нибудь, ты полюбишь их всем сердцем, но от этого не станешь любить Фелицию меньше. Я хочу видеть тебя счастливым… Что касается принцессы Изабеллы… – Она печально покачала головой. – Нет. Она не подходящая жена для тебя.

Доминик провел рукой по сморщенной коже на своей шее.

– Тебе совсем необязательно было говорить это, – сказал он более резко, чем собирался.

– Подумай о том, что у нее за жизнь. Изабелла Фиерецца живет как золотая рыбка в стеклянном аквариуме. Целый рой фотографов не сопровождает ее сегодня только потому, что никому и в голову не могло прийти, что она окажется здесь. Такая жизнь не для тебя. Ты даже на банкет к своему отцу идешь неохотно, из-за того, что люди начинают глазеть на тебя, а папарацци стараются сфотографировать.

Доминик угрюмо молчал. Люситта права: такая жизнь действительно не для него.

– Я хочу, чтобы ты нашел какую-нибудь милую девушку на Монт-Авеллане. Пусть у тебя будет хороший дом, и хватит зарабатывать деньги, которые тебе особенно и не нужны.

Люситта говорила все по делу. Но она, конечно же, не могла понять, какие чувства он испытывал к Изабелле.

– То, чем занимается сейчас Изабелла, – спокойно начал Доминик, – она делает из-за моего желания претворить в жизнь мечту Иоланды. Вот и все. Нироли – это бизнес. Хороший бизнес. И я буду заниматься им на расстоянии, как всеми другими гостиничными комплексами, которые мы имеем на Средиземноморье. Но… – Его голос дрогнул. – Иоланда любила этот остров. И у меня появилась хорошая возможность сделать что-то для Монт-Авеллана. Может быть, это будет отель. Может быть, ресторан. Пока не знаю. Но я искренне верю, что Иоланда поняла бы меня. Если я смогу осуществить ее мечту, я буду доволен.

Люситта взяла его за руку.

– Просто будь осторожен, Доминик. Хорошо?

Вот я и дома!

Эта мысль пришла в голову Изабелле в ту же минуту, как она увидела «Палаццо Таволара». Странно, ведь она никогда не испытывала подобных чувств к дворцу на Нироли.

Как же она устала! Ее лицо болело от улыбок, а ноги – от высоких каблуков. Лишь только когда высокие ворота закрылись за их машиной, она позволила себе расслабиться и ощутила покой в душе.

Ей становилось все труднее и труднее играть роль нирольской принцессы. Возможно, это было связано с решением Марко отказаться от короны. Как он мог так эгоистично поступить? Неужели не думал, какими последствиями это обернется для нее?

Конечно, свое решение он принял, не думая о ней. Он отказался от трона ради женщины, которую любил. И, по ее мнению, сделал правильный выбор.

Но…

– Устали, Ваше Высочество?

Изабелла повернула голову и взглянула на Томассо.

– Думаю, что не больше, чем ты. – Она улыбнулась. – Зато могу теперь насладиться мороженым.

Машина плавно остановилась у входа, и Изабелла вышла.

– Что делать с цветами, Ваше Высочество?

Изабелла оглянулась и посмотрела на подаренные ей роскошные букеты.

– Ты не знаешь, нет ли тут поблизости какой-нибудь больницы, куда бы можно было это отдать?

– Конечно, есть, мадам.

– Вот и отлично!

Она торопливо пошла к дому, надеясь, что Доминик встретит ее.

Но все было тихо. Миа спустилась по ступенькам ей навстречу. Боль сжала ее сердце. Ее никто не ждал.

Где же Доминик? Ей не терпелось увидеть его.

– Все прошло хорошо, мне кажется, но я с удовольствием скину эти туфли, – сказала она, поставив одну ногу на ступеньку. – Спокойной ночи, Томассо. И спасибо.

– Что, неудобные туфли?

Миа проводила Изабеллу в ее комнату с розовыми стенами и мебелью восемнадцатого века с фиолетовой обивкой.

– Страшно неудобные.

Изабелла сбросила их, вышла на балкон и посмотрела вокруг. Нигде ни огонька. А она так надеялась увидеть Доминика и поговорить с ним.

– У нас есть новость для вас, Ваше Высочество, – произнесла Миа из глубины комнаты. – Синьора Каттаньо приехала на Монт-Авеллан на несколько дней.

Изабелла вернулась в комнату. Бьянка? Здесь?

– Она остановилась у родителей мужа.

– Это просто фантастика. – Это было больше, чем фантастика. Изабелла вытащила шпильки из волос и слегка взбила покрытые лаком кудри. – И Стефано с ней?

– Она не говорила об этом, мадам.

Тогда, скорее всего, нет. Но это и к лучшему. Она слишком редко бывала теперь наедине со своей подругой.

– Утром сразу же свяжусь с ней. Сегодня уже поздно.

Разговаривая, Изабелла то и дело поглядывала на балкон.

– Я бы надела свои белые брюки и… что-нибудь удобное и прохладное. Мне безразлично. Думаю, что почитаю какое-то время на балконе.

Она все равно не сможет пока заснуть. Куда подевался Доминик?

– Я положила одежду вам на кровать, мадам.

– Спасибо.

– Доброй ночи, мадам.

Изабелла услышала, как щелкнула дверь, и вошла в спальню, расстегивая молнию на своем бледно-зеленом платье.

В это невозможно было поверить. Бьянка была здесь, на Монт-Авеллане. У нее было не так много друзей, которым она могла безгранично доверять, но те, кто был, были просто бесценными.

Господи, как же она устала сегодня! Болели ноги, болело лицо… Изабелла снова вышла на балкон и облокотилась на парапет. Она не могла больше так жить. День за днем, город за городом, нескончаемые рукопожатия.

Она должна была решить, чего хочет. Может быть, воспользоваться возможностью и поговорить со старой школьной подругой о том, что Люка был лишен права наследования, пока она находилась в Риме… Но это случилось совсем недавно… и она была слишком зла. На своего дедушку. Из-за Люки и всей ситуации.

Изабелла бесцельно направилась снова в спальню и подошла к письменному столу. Кожаная обложка дневника ее бабушки блестела оттого, что она часто вертела его в своих руках. Она взяла его и оглянулась на балкон.

Где же Доминик?

Возможно, он решил, что не станет проводить еще один вечер на террасе, не станет любоваться еще одним рассветом, но ей… хотелось вдохнуть, сидя рядом с ним, запах мимозы, олеандра и эвкалиптов, висевший в воздухе.

Больше того, ей хотелось накопить как можно больше приятных воспоминаний и сохранить их глубоко в душе до трудных времен, которые ждали ее впереди.

Двери, ведущие на террасу, были открыты. Изабелла ступила на еще хранящие тепло каменные плиты.

Она чувствовала себя в «Палаццо Таволара» словно в оазисе. Она шагнула на бархатную лужайку. Такое чудо в сухом климате могло сохраняться только при ежедневном поливе. Зачем Доминику такая собственность, в которую он наверняка вкладывает огромные деньги, если он не собирается превращать палаццо в отель?

Единственным ответом могло быть то, что эта собственность имеет для него эмоциональную ценность.

Изабелла направилась к бассейну. Она чувствовала мягкую прохладную траву под босыми ногами и слышала стрекот цикад. Возможно, она бы осмелилась скользнуть в воду без одежды, но ей было достаточно просто окунуть туда ноги.

Она не поняла, что ее остановило. Какой-то звук. А может быть, внутренне чувство, что она не одна? Но она замедлила шаги, осторожно прошла последний отрезок пути и, остановившись, прислушалась.

Никого… но ее сердце снова заколотилось, когда она вышла из-под арки…

Доминик.

Здесь.

В лунном свете ей не было видно ничего, кроме контура его тела. Темная фигура. Но она знала, что это был он. Все внутри у нее сразу же перевернулось. Она поправила прическу и вышла из-за кустов.

Доминик плыл вдоль бассейна и не видел ее.

Доплыв до конца, он развернулся под водой и поплыл назад. Изабелла подошла к краю.

Доминик коснулся руками плиток и поднял голову. Его лицо было непроницаемым. Ни удовольствия. Ни злости.

Вода блестела на его оливковой коже. Густые волосы были откинуты назад, а рука, которую он высунул из воды, была сильной и здоровой. Безупречной.

Одним прыжком Доминик выскочил из воды и встал перед ней. Это был… потрясающе красивый мужчина. Капельки воды блестели на темных волосках его могучей груди. Она невольно скользнула взглядом по его крепкому животу и ниже. И кровь запела в ее ушах.

Он хотел ее!

Осмелев, она опустила взгляд на его ноги. Они были в шрамах. Видимо, от разлетевшихся осколков стекла. Белая паутина шрамов на темной коже.

Она посмотрела в его темно-карие глаза. Он молча ждал.

Изабелла облизнула губы кончиком языка.

– Я… я не могла уснуть.

– Похоже, что у нас обоих проблемы с этим. – Доминик повернулся и схватил большое белое полотенце, висевшее на шезлонге. Он держал его в руках, не торопясь прикрыть сморщенную от ожогов кожу. Грубые бесформенные шрамы покрывали его шею, тянулись через плечо и вниз по левой руке. Выждав момент, он накинул полотенце на плечи.