Текст книги "Грот Посейдона"

Автор книги: Наташа Окли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Горничная передала Изабелле ее бокал. Доминик проследил взглядом за тем, как она взяла его своими тонкими пальцами. Блеснула золотая цепочка на ее запястье. Красивая и утонченная женщина!

– Спасибо, – сказал Доминик, взяв собственный бокал из рук Оливии, и отпил холодный напиток.

Изабелла не притронулась к питью.

– А завтра?

– Завтра – воскресенье. – Сильвана улыбнулась. – Я подумала о церкви. Мы могли бы пойти на мессу в собор ди Капрера, за которым последует прием у…

– Довольно! – не выдержал Доменико. – Можно подумать, что Изабелла – военный трофей, и теперь ее надо продемонстрировать всем жителям острова. – Почему бы тебе не передать Изабелле список с предложениями, а вам… – он взглянул на Изабеллу, – не выбрать, что вас устраивает, а что нет.

На мгновение в комнате повисла мертвая тишина. Потом Сильвана, хмыкнув, протянула Изабелле свой список.

– Никаких проблем.

– Я уверена, что подготовленная вами программа меня полностью устроит, – твердо произнесла Изабелла.

Доминик встал и подошел к окну. Черт! А вот на этот раз он не поверил их гостье. Наверняка у нее есть какие-нибудь предпочтения.

Ему захотелось встряхнуть ее. Она слишком безупречна. Слишком красива. И слишком… несчастна.

Он обернулся.

– Вы действительно всерьез намерены поощрять туристические поездки на Монт-Авеллан?

Ее глаза широко раскрылись.

– Да.

– Тогда, – сказал он, – возможно, вы захотите осмотреть некоторые наши достопримечательности, пока находитесь здесь? Вместо того чтобы ходить на балы и пожимать руки представителям местной знати?

Изабелла покосилась на Сильвану.

– Это было бы полезно.

Небольшое, но все-таки достижение!

– Вы имеете представление о том, что бы вы хотели здесь посмотреть?

Она отрицательно покачала головой.

– На Нироли я, не задумываясь, выбираю то, что меня интересует. Например, оперу.

Уже что-то!

Доминик поставил свой бокал на стол.

– У нас тут нет оперы, зато есть множество местных развлечений: скалолазание, дайвинг, прогулки по живописным местам…

Он замолчал и взглянул ей в глаза. Изабелла должна была услышать его, понять, что он пытался сказать.

– Спасибо.

– А теперь с вашего разрешения мне нужно позвонить в Мельбурн. Еще немного, и там лягут спать.

Сильвана собиралась возразить, но воздержалась, явно удивленная его неожиданной реакцией.

Доминик не отваживался смотреть на Изабеллу.

– Сильвана позаботится о вас.

Ему было необходимо уйти. Погрузиться в работу. Неважно, что Изабелла подумала или почувствовала… Неважно, осталась ли она довольна. Главное – самому не потерять голову!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Изабелла распахнула высокие, от пола до потолка, двери, вышла на балкон и облокотилась на мраморную балюстраду.

Было поздно… или очень рано, смотря для чего… и очень жарко. Эта неподвижная тяжелая ночь была точно такой же, как дома, на Нироли.

Только здесь стояла полная тишина. И ей это нравилось. После суматошного благотворительного бала тишина была ей в радость.

Вечер выдался утомительно долгим. Она улыбалась, смеялась, делала все то, чего от нее ждали. То есть все как обычно.

– Вы уверены, что вам не нужно помочь с платьем или с волосами, Ваше Высочество?

Изабелла обернулась и вернулась в спальню.

– Я справлюсь сама, спасибо, Миа. У меня достаточно простое платье.

Ее стилистка улыбнулась.

– Тогда доброй ночи, Ваше Высочество.

– Доброй ночи.

Изабелла проводила ее взглядом и присела на край кровати. Потом сбросила туфли на высоких каблуках, снова пересекла комнату и направилась к открытым дверям.

Ей хотелось подышать свежим воздухом, а еще больше – надеть купальник и пойти поплавать.

Нет! Если бы она на самом деле прислушалась к своим желаниям, она бы не стала надевать купальник. Как прекрасно было бы ощущать кожей прохладу воды!

Увы, это совершенно исключено. Правда, Томассо удостоил самой высокой оценки систему охраны палаццо, но риск, что какой-нибудь особенно настырный фотограф сможет отыскать где-нибудь лазейку, все же оставался.

Изабелла снова взглянула на балкон. Жарко! Спать не хотелось. С неожиданной решимостью она схватила свои босоножки, вышла из спальни и босиком направилась к лестнице.

Первое ощущение того, что она не одна, возникло, когда она заметила отражение света в зеркале холла. Словно мотылек она устремилась на этот свет… и обнаружила в гостиной горящую лампу. Подойдя к лампе, чтобы выключить ее, она заметила, что двери, ведущие на террасу, открыты.

С босоножками в руке она подошла к ним. Ее почему-то совсем не удивило то, что на террасе сидел Доминик Винчини. Один. Неподвижный, как статуя. И грустный.

Изабелла на миг нерешительно остановилась в дверях, раздумывая, не вернуться ли ей тихо в свою комнату. Он вглядывался в темноту парка, держа в руке полупустой бокал с вином.

Неожиданно он поднял глаза. Его лицо было наполовину скрыто в тени.

– Изабелла!

Она сделала шаг и вошла в полосу лунного света.

– Извините. Я не помешала вам?

– Нет. Я… – Доминик встал и жестом показал на бутылку вина на столе.

Она кивнула.

– Я вижу.

Он поставил бокал на стол.

– Может быть, вам что-нибудь нужно? Удобно ли вам в этой комнате? Я…

– Комната чудесная. – Изабелла неуверенно прошла вперед, держа в одной руке босоножки, другой придерживая длинную юбку. – Я хотела подышать немного. Такая жара, и мне еще совершенно не хочется спать.

– Прием вас не утомил?

Она усмехнулась.

– Некоторая передышка не помешала бы.

Доминик потер затылок.

– Вы не хотели бы составить мне компанию?

Его приглашение показалось ей немного странным, но тем не менее Изабелла кивнула.

– С удовольствием. Спасибо.

Она села на кованую чугунную скамью. Густой воздух был напоен ароматом цветущих апельсиновых деревьев. Прямо как у нее дома.

– Я принесу второй бокал.

– Не надо…

Она хотела остановить его, но он уже ушел.

Было так тихо, что она почти слышала стук своего сердца.

– Я бы принес воду в чем-то более элегантном, но не сумел найти ничего более подходящего.

Обернувшись, Изабелла увидела, что Доминик принес огромный глиняный кувшин, который скорее подошел бы для цветов.

– Должно быть, где-то есть что-то посимпатичнее, но я не знаю, где.

Она с трудом сдерживала смех.

– Сколько времени прошло с тех пор, когда вы были здесь в последний раз? – спросила она, когда он поставил на стол кувшин и стакан.

– Год. – Он сел. – Мне трудно возвращаться.

– В палаццо?

Он покачал головой.

– На Монт-Авеллан. Я люблю и в то же время ненавижу этот остров. И приезжаю только тогда, когда это необходимо.

– Из-за пожара?

Его кадык под изуродованной кожей нервно задвигался.

– Да, из-за пожара.

Боль послышалась в его голосе, и Изабелла пожалела о том, что спросила.

– А вам необходимо приезжать сюда?

– И да, и нет. Каждый год я решаю, что не поеду, а потом меняю свое мнение. Через несколько дней – день рождения моего отца. Ему нравится раз в год собирать вокруг себя всю семью: сыновей, дочерей, внуков… Не так уж часто он просит об этом.

А одна из его внучек будет отсутствовать! Дочь Доминика. Так вот что имела в виду Сильвана, говоря, что семья для него – словно острый нож. Как трудно, наверное, ему каждый год приезжать к отцу.

– А на следующий день после этого я вернусь в Рим. И приеду сюда лишь на следующий год. Вина или воды? – Он взял бутылку вина. – Из Сардинии. Вам понравится. Легкое, но не такое сухое, как ваше «Порто Кастелланте Бланко».

Доминик поднял бокал и тут заметил, что рукав его рубашки высоко закатан. Он поставил бокал и начал опускать рукав.

Неожиданное действие привлекло внимание Изабеллы к сморщенной коже на его руке.

– Не надо. Не опускайте.

Его рука замерла.

– По крайней мере, из-за меня, – сказала она спокойно, отвела взгляд и стала смотреть на парк, подставив лицо легкому ночному бризу.

– Когда вы произносите вежливые фразы – это заученная привычка или врожденная вежливость?

Она повернула голову и взглянула на него, с удовольствием отметив, что он оставил рукав закатанным. Кожа на его руке была коричневой и сморщенной до середины предплечья, но его сильные руки были безупречно красивы.

– Это долгая история, – сказала она.

– А я никуда не тороплюсь.

Она тряхнула головой. Чтобы объяснить это, ей понадобилось бы рассказать ему историю своей семьи, а ей не хотелось ни с кем делиться своими личными воспоминаниями.

Видимо, он понял это, потому что широко улыбнулся и резко поменял тему.

– Как вам сегодняшний вечер?

– Бал?

Он кивнул.

– Честно?

– Конечно.

– Понимаете… – Она улыбнулась и поставила свой бокал на стол. – Насколько я понимаю, кто как был одет, вас не интересует…

– Нет… не особенно.

– Хотя, возможно, вам будет любопытно узнать, что Имельда Бьянчи, как и ожидалось, была в красном.

– Значит, ваш голубой оказался отличным выбором.

Доминик сделал еще один глоток вина.

Ни одна женщина не могла сравниться красотой с Изабеллой. Ее роскошные тяжелые кудри, пшеничные, с золотым отливом, были забраны назад с помощью бледно-голубой заколки, украшенной драгоценными камнями на проволочных стебельках, напоминающими трепещущие васильки. Крошечные сапфировые капельки дрожали в ее ушах и… больше ничего. Ни на шее, ни на запястьях. Просто. Естественно. Остальные женщины выглядели на ее фоне разряженными рождественскими елками.

– Всегда хорошо узнать заранее, в чем предположительно будет хозяйка. Я очень давно поняла это. – Изабелла играла своим бокалом. Наряды для женщин – всегда соревнование.

– В ваших устах это прозвучало как цитата из учебника по военному искусству.

Она подняла глаза.

– Это искусство беспроигрышной игры. И виноваты в этом отчасти мужчины, как мне кажется.

Доминик налил себе еще вина.

– А как вам «Палаццо Раццоли»?

– Очень красивый. Хозяева дома приложили много усилий и потратили немало средств, чтобы вечер удался. Они даже сделали зеркальный пол для танцев в бальном зале.

– Скользко же.

Она засмеялась, к удовольствию Доминика.

– Ну… во всяком случае, идея весьма коварная. Я бы не хотела, чтобы некоторые мои снимки попали в Интернет.

– А много было фотографов?

– Уйма. Думаю, что к концу уикенда на Монт-Авеллане не останется ни одного человека, который не знал бы, что я здесь.

– Вот и отлично.

– Да, миссия выполнена, – сказала она, не задумываясь. – А это правда, что род Бьянчи был когда-то очень знатным?

Он едва не поперхнулся вином.

– Это Витторе так вам сказал? Его дед был пастухом в горах.

Изабелла нахмурилась.

– Имельда. Жаль, что люди пытаются наладить со мной контакт с помощью лжи.

– Имельда. Она хотела произвести на вас впечатление, как я полагаю, – сказал он. – А почему это вас так беспокоит?

– Это говорит о том, что они считают, будто знатное происхождение имеет для меня важное значение.

Он улыбнулся. Изабелла была совсем не такой, как он представлял. Он был бы рад представить ее своему отцу. Готова ли она к такой встрече? Встрече убежденного республиканца и внучки короля, которого он помогал когда-то свергнуть?

Доминик покачал головой. Было бы неправильно ставить ее в столь неловкое положение. Но он был абсолютно уверен в том, что они понравились бы друг другу. А уж она точно приглянулась бы его отцу. Ему нравятся красивые женщины.

– А еще я бы не хотела, чтобы она демонстрировала мне следы от пуль в стене внутреннего двора замка…

Доминик наклонился вперед.

– Она это сделала?

– Очевидно, это следы перестрелки в августе тысяча девятьсот семьдесят второго года, и Витторе считает, что их надо сохранить для потомков.

– И что вы сказали?

– Что всегда мудро помнить об ошибках прошлого.

В высшей степени профессионально, мысленно одобрил Доминик. Он медленно провел пальцем по ободу бокала.

– А где все это время была Сильвана?

Изабелла, не сдержавшись, засмеялась.

– В метре от меня. Она превосходно осуществила миротворческую миссию. Гладко, быстро и практически незаметно.

Он улыбнулся.

– Это она умеет.

– У вас замечательная сестра.

– Вы не росли рядом с ней.

– Да и вы тоже, насколько я слышала, – сказала Изабелла, искоса взглянув на него.

– Не рос. До пятнадцатилетнего возраста.

– Сильвана мне сказала.

Что она еще ей наговорила? Он не хотел, чтобы Изабелла получила искаженное мнение о нем, основанное на разных, иногда злобных, слухах.

– Она объяснила, почему?

– Нет. Просто я заговорила о вашей дружбе, а она перебила меня, заявив, что это ее саму удивляет, поскольку вы не жили с ними до пятнадцатилетнего возраста.

– А, вот оно как.

– Извините. Я не хотела быть любопытной.

– Да тут нет никакого секрета. – Он отпил вина. – Моя мама росла на Нироли. Потом, когда ей исполнилось восемнадцать, она отправилась в Рим учиться, где и встретилась с моим отцом. После очень короткого романа они поженились, и она приехала на Монт-Авеллан. Думаю, они счастливо жили первые несколько лет, до тех пор, пока отец вел себя разумно.

– Простите.

– Это не ваша вина, – он улыбнулся. – Каждый человек сам отвечает за свои ошибки. Наверное, мое рождение должно было укрепить этот брак. Но, в конце концов, моя мама забрала меня и уехала в Лондон.

– Она вышла снова замуж?

Доминик покачал головой.

– Она была примерной католичкой и считала, что нарушила свои клятвы.

Зачем он рассказывал ей все это? Последней, с кем он делился воспоминаниями детства, была Иоланда. Просто ему хотелось, чтобы Изабелла что-то поняла в его отношениях с семьей. Но одному богу известно, зачем ему это.

Он беспокойно заерзал на стуле.

– Она умерла, когда мне исполнилось пятнадцать, и я вернулся к отцу и его новой семье. Мой отец был никудышным католиком и быстренько нашел себе молодую жену.

– Вы хорошо его знали?

– В то время нет. Я лишился места, где жил, и без всяких церемоний появился на пороге его дома. К счастью, моя мачеха оказалась замечательной женщиной.

Изабелла что-то пробормотала себе под нос.

Доминик улыбнулся, уверенный в том, что она выругалась.

– А теперь расскажите о своем детстве! – попросил он.

– Мое детство прошло в основном в школе-интернате, которую я ненавидела. И очень скучала по своей матери. Я вернулась домой и начала обзаводиться друзьями только после рождения сестры. Тот факт, что она не была «запасной» наследницей, облегчил мне жизнь. Потом Роза превратилась в очаровательную девчушку с копной черных кудрей.

– Значит, вы простили ей то, что она родилась?

– Конечно.

– И вы стали подругами.

Она запнулась.

– Постепенно. Разница в семь лет – это много в детские годы. С тех пор, как произошел несчастный случай с моими родителями, мы стали гораздо ближе, хотя нам приходится поддерживать связь друг с другом с помощью электронной почты. Роза работает в Новой Зеландии.

– Я слышал.

Изабелла поежилась.

– Наверное, уже очень поздно. Сколько времени?

– Половина пятого.

– Пожалуй, мне нужно попытаться уснуть. Утром я должна пойти на мессу.

– Только если захотите.

Изабелла улыбнулась и покачала головой.

– Это будет нехорошо с моей стороны, – сказала она и отодвинула свой стул.

Он остановил ее легким прикосновением руки.

– Я имел в виду то, что говорил вам раньше. Достаточно того, что вы здесь.

Она слегка смутилась, ее щеки подозрительно покраснели.

– Спасибо.

– Я серьезно говорю, так как только одним своим приездом сюда вы поднимаете престиж Монт-Авеллана.

Изабелла нервно рассмеялась.

– Значит, мне можно сидеть без дела?

Доминик поставил свой бокал.

– Пойдемте со мной. Я хочу вам что-то показать.

Он встал.

– А что именно?

– Восход солнца.

– Восход?

– Пойдемте. Особенно красивое зрелище открывается из парка.

– С удовольствием. Если вы уверены, что Сильвана не рассердится, когда утром я буду ни на что не годна.

– Не рассердится.

Изабелла поймала его улыбку и нагнулась за своими босоножками.

– Оставьте их. Они вам не понадобятся. Это по ту сторону лужайки.

Изабелла чувствовала себя счастливой. Лунный свет казался ей ярче. Ароматы, разлитые в воздухе, – сильнее. Трава – мягче и зеленее.

– Вы часто не спите всю ночь и наблюдаете восход солнца?

– Да, я часто не сплю до утра. Ночью прохладней, и мне нравится это. А при отсутствии кондиционера это становится еще заманчивей. – Он повернул голову к ней, и она увидела шрамы на его лице. – Но специально не спать, чтобы увидеть восход, – такого не бывает.

– Почему?

– Потому что им нельзя любоваться в одиночестве.

Все внутри нее перевернулось.

– Наверное, вы правы.

– Вы не испортите свое платье, если сядете на траву?

– Не думаю. Тут сухо.

Да мне это совершенно безразлично, подумала она и удобно расположилась на земле, вытянув ноги.

Доминик сел рядом.

– Конечно, было бы лучше взять с собой коврики. Мы с Иоландой брали с собой термос с капуччино, пончики и устраивали ранний завтрак.

Изабелла взглянула на деревья, которые посадила его покойная жена, не дожившая до того времени, когда они выросли.

– Наверное, вы скучаете по ней.

– Вспоминаю каждый день. – Его голос звучал приглушенно. – Скучаю по ним обоим. Смотрите. – Доминик показал в сторону моря. – Эта лодка была там всю ночь.

Она проследила за его пальцем и ближе к линии горизонта увидела белую рыбацкую лодку. Изабелла прижала поднятые колени к груди. Она чувствовала, как ветерок с моря шевелит ее волосы, и ощущала соль на губах.

Все вокруг будто замерло в трепетном ожидании. Сначала послышался одинокий крик чайки, постепенно к ней присоединились другие птицы. Изабелла затаила дыхание. Но утро все еще не наступало.

Они были вдвоем. Никто их не видел. Не было никакой причины быть здесь, кроме того, что они оба этого хотели.

– Какой была Иоланда? – спросила она тихо, почти неслышно. Она почувствовала, как он напрягся.

– Она была… – Доминик прикрыл лицо рукой. – Она была веселой. – Он глубоко вздохнул. – Умела превратить все в праздник.

Изабелла перевела взгляд на море. Перистые облака высоко в небе порозовели. Было очень красиво, но она почти не замечала эту красоту. Она мечтала о том, чтобы хоть кто-нибудь сказал ей однажды, что благодаря ей мир стал лучше.

– Мне не хватает ощущения того, что я являюсь частью ее жизни, не хватает наших общих мечтаний. – Он взглянул на нее. – И я все время думаю, как бы сложилась наша жизнь, если бы они обе не погибли. Нашей дочери исполнилось бы пять в октябре.

Подступивший к горлу ком мешал Изабелле дышать. Ей стало стыдно. Она нередко жалела себя, хотя у нее не было никаких причин чувствовать себя несчастной.

– Как звали вашу дочку?

– Фелиция. – Его голос дрогнул. – Фелиция Алиса.

Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, оставив блестящий след. Как он выдерживает это? Как может жить день за днем, день за днем?..

Тут она почувствовала ладонь на своей руке. Его ладонь. Теплую. Успокаивающую. Изабелла подняла глаза. Они блестели.

– Спасибо за то, что вы задали этот вопрос и выслушали ответ.

Другая слезинка выкатилась и пробежала по следу, проложенному первой.

– Никто не позволяет мне говорить о них. – Доминик протянул руку и осторожно смахнул слезы с ее лица. – А если я не говорю о них, я боюсь забыть, какими замечательными они были. Какое счастье, что они были в моей жизни!

– Я очень сочувствую вам, – произнесла Изабелла прерывающимся голосом.

Доминик поднял ее руку с травы и положил к себе на колени. Изабелла вздрогнула, и он обнял ее.

Два одиноких человека наблюдали рассвет.

Их души так сблизились за эти минуты, что слова стали излишни.

Край неба сделался слегка оранжевым, постепенно расширяясь и становясь все ярче и ярче.

Изабелла взглянула на Доминика. Было бы так легко дотронуться до его лица, ощутить шероховатость его кожи под своими пальцами. Он был так близко, что она чувствовала его дыхание. Впервые за последние лет десять кто-то обнимал ее. Просто обнимал.

– Пожалуй, нам лучше вернуться, – сказал он.

Изабелла закрыла глаза и попыталась запомнить то прекрасное ощущение, которое сейчас испытывала. Ей не хотелось возвращаться.

– Я скажу Сильване, что вам надо выспаться, а не идти на мессу.

Он продолжал держать ее за руку, пока они шли через поляну обратно к террасе. Когда они подошли, он отпустил ее руку, и Изабелла нагнулась, чтобы поднять свои босоножки.

– Изабелла?

Она повернулась.

– Да?

– Моя семья соберется на ланч в воскресенье. Может быть, присоединитесь к нам?

Не идти на дневной прием, который значился в расписании?

Она взглянула ему в лицо. Оно было бесстрастным, только крошечная жилка пульсировала на его щеке.

– Если вы не захотите, я это прекрасно пойму. Мой отец стал мягче с годами, но его дипломатия…

– С удовольствием. Спасибо.

И она шагнула вперед и осторожно поцеловала его в щеку со шрамом.