Текст книги "Любовь оружейной принцессы"

Автор книги: Наташа Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

– Это ты, Зина? – спросил Славик, выходя к калитке. – Что-то случилось?

– Да нет, просто пришла… Пойдем погуляем?

Гулять ему совершенно не хотелось. Во-первых, холодно, а во-вторых, надоели визиты старых друзей, которые приходили непременно с бутылками, а то и с «косяками» и жаждали рассказов о жизни в Москве с дочкой миллионера. Слышали о том, что на тестя было совершено покушение, всем было интересно узнать, что же там на самом деле творится. И про то, что он сорвал подписание важного контракта с индийцами, тоже слышали. Мужики простые, одни одобряли его поведение, мол, надо честно работать, чтоб за державу не было стыдно перед иностранцами, другие, напротив, считали, что раз хотят покупать – пусть платят бабки, а все остальное – их личное дело. Никто ж этих индийцев не заставляет приобретать современную военную технику.

Он выслушивал мнения друзей, но в гости не звал и на приглашения отвечал вежливым отказом. Извинялся, говорил, что должен к экзаменам готовиться, скоро зимняя сессия, и все такое. Кто-то обижался, кто-то относился с пониманием.

Да не собирался он рассуждать о своей жене и обо всем, что там было у них, в Москве и Туле!

И вообще что-то изменилось в его сознании, в его отношении к жизни. Он видел другой мир, жил в нем и уже не хотел возвращаться назад. То есть возвратился, но совсем другим человеком.

Кстати, этот другой мир был и здесь, в Левобережной, и он уже встретился с ним у Марины Луговой. Там никто не расспрашивал, что у него с женой случилось, ну… кроме Зины Дреевой. Все вежливые, интеллигентные, все уважаемые, обеспеченные и держатся друг друга. Собственно, там он увидел настоящих хозяев станицы, и они были такие же, как его московские друзья, тесть с тещей, Ленка… Главой администрации летом стал Петр Андреевич Засядько, бывший главный мент станицы. А женился вдовец Засядько на вдове, матери Максима Романова, директора школы. У Романова жена – бывшая телохранительница московского бизнесмена Барсукова, истинного хозяина винзавода, и подруга Марины Луговой, генерального директора винзавода, самого прибыльного предприятия станицы. В общем, все у них тут под контролем, порядок в станице чувствуется. Они держатся друг друга, помогают друг другу. Ну а прочие жители так и остались простыми станичниками, правда, теперь больше думают, как бы на винзавод устроиться работать, там ведь платят хорошо, а не о том, куда податься на заработки – в Краснодар или Москву.

Пойти гулять с Зиной – значит обязательно встретить кого-то из друзей, отказываться от выпивки и ненужных ему разговоров, а могут ведь и обидеться, в драку полезть, мол, зазнался там, в Москве. Ну зачем ему это сейчас?

Но с другой стороны – пришла симпатичная девушка, прогнать ее тоже нельзя.

– Не могу я гулять, к экзаменам надо готовиться, – сказал он.

– Я такая уродина, да? – с вызовом спросила Зина.

– Да нет, ты красивая девчонка, но понимаешь… Скажу честно – пойдем гулять, так обязательно кого-то встретим, надо выпивать, разговаривать, а я не хочу.

– И со мной тоже?

– Да нет, почему же… Можем посидеть на лавочке, поговорить. Не возражаешь?

– Хорошо, давай посидим. Слушай, а мы неплохо с тобой потанцевали у Марины. Круто она живет, я первый раз была у нее. Хотя у Федьки тоже классная хата, но у Марины солиднее.

Славик поднял воротник кожаной куртки, сел на лавочку у забора. Зина устроилась рядом, сразу придвинулась к нему так, что их коленки соприкоснулись. Скольких девушек он обнимал на этой лавочке, да и не только обнимал, жаркими летними вечерами… И Зинке бы уделил должное внимание, может, и женился бы, красивая девчонка, но она слишком долго страдала по Максу Романову, на него внимания не обращала. А когда стала обращать, он думал только об Оксанке.

– Нормально потанцевали, – сказал Славик. – И вообще все было нормально. Молодец Марина, сама живет и другим дает. Бедный интеллигент Федор в Москве бы и за пять лет не заработал денег на свой дом. А тут за год стал хозяином двухэтажного особняка.

– Ревнуешь Оксану?

– Нет. Я рад, что у них все замечательно получилось.

– О своей жене думаешь? Оксана рассказывала, что она дура несусветная, наркоманка и вообще распутная баба. Ну так миллионщица, ей все можно.

Славик наморщил лоб, раздумывая, что сказать в ответ. Ну да, он думал о жене почти все время. И уже сомневался в правильности своего поступка. Конечно, жить на ее деньги, ну, не ее личные, а родителей Ленки, трудно, да еще когда тесть позволил себе орать на него. Но ведь и бросить Ленку нельзя, она же, глупая, избалованная девчонка, пропадет там со всякими Осмоловскими, которые наобещают горы золотые, а потом бросят… И она ведь любила его, по-своему, правда, но любила. Да, капризничала, часто истерики устраивала, но потому, что любила и, наверное, боялась потерять. А он бросил ее. Понятное дело, нельзя было жить так дальше, после ее ресторана, после того, как тесть наорал, нельзя! Но ведь и бросить было нельзя…

– Понимаешь, Зина, если две дамы живут вместе…

– Ох, какие мы культурные стали, прямо настоящие москвичи! Сказал бы уж просто – две бабы.

– Они жили вместе, практически под домашним арестом, обеим было плохо, ну и… Понятное дело, злились.

– А она у тебя не наркоманка?

– Нет. Нормальная девчонка.

– Изменила тебе?

– Нет.

– А почему же тогда примчался сюда? Из Москвы-то?

– Я же тебе говорил – провалил важную сделку, тесть разозлился, он был в больнице тогда после покушения… Ну, я и подумал…

– Что надо бросить такую жену?

– Хватит, Зина. Я не хочу говорить об этом. Как дела на свиноферме? Зарплату, слышал, повысили.

– А свиньи все те же. Славик, я говорила с Оксаной, они с Федькой помогут тебе устроиться на винзавод, да и Марина не против, и ее муж. Будешь заключать сделки тут, получать прилично, сможешь свой дом построить…

Славик усмехнулся. Это было похоже на шантаж. Ох, девчонки! Значит, если не будет с ней, все может и по-иному закрутиться… Понимает ли Зинка, что ничем не отличается от дочери миллионера? Тоже все устроит, обо всем договорится… Да ведь он уже сделал свой выбор. Конечно, Зинка красивее Ленки, но Ленка – его жена, его женщина. Красивых девчонок в мире до черта, а родная – одна.

– Спасибо за заботу, Зина, но… не надо.

– Да чем тебя соблазнила эта Москва? Посмотри, Саманта живет тут и счастлива с Максом. Федька… Даже этот козел Пастухов не рвется в Москву!

– Они тут со своими любимыми людьми. А мой любимый человек – там, понимаешь? И если ты пришла, чтобы меня чему-то учить, то извини. Я сам большой… давно уже.

– Ты всегда был странным парнем, Славик. Да нет, я, конечно, понимаю, что большие деньги…

– Неправильно понимаешь, Зина. Деньги тут ни при чем.

– Да? Ну ладно. Так, значит, ты хочешь вернуться в Москву? А зачем, если деньги тебе не нужны?

Симпатичная девчонка, но такая же глупая, как Ленка. Даже больше… Ленку деньги абсолютно не интересовали, потому что они у нее всегда были, сколько хотела, столько и имела. У Зины больших денег никогда не было, поэтому она много думала о них. Что хуже – черт его знает. Оно ему и не нужно, это знание. Он свой выбор уже сделал.

– Извини, Зина, мне пора. Надо к экзаменам готовиться. Не обижайся, хорошо?

– Да нет, я все понимаю. Приходи ко мне завтра, посидим на кухне… без свидетелей. Придешь?

– Не знаю. Скорее всего нет.

– Но я все же буду ждать. Пока, Славик.

Зина поцеловала его в щеку, поднялась с лавочки и пошла по пустынной улице домой. Он долго смотрел ей вслед, стоя у калитки. Упрямая девчонка, к Романову ходила, мясо ему таскала, готовить хотела… просто так, когда он был не женат. И к нему будет ходить… Давно бы вышла замуж и жила спокойно, так нет. Большие запросы у девушки, многого хочет.

Славик запер калитку и пошел в дом. На веранде столкнулся с отцом, тот вышел покурить.

– Черт-те что творится в этой Москве! – с досадой сказал отец, доставая из пачки «Приму». – Какое-то сумасшествие!

– А что случилось, пап? – спросил Славик.

– Да что!.. Осмоловский, ну, режиссер известный, доставлен в Институт Склифосовского. Чуть не погиб за рулем, что-то со здоровьем. Вроде как ничего не угрожает его жизни, но это ж не шуточки!

– Осмоловский? – ужаснулся Славик.

– Ну да! Он же теперь это шоу ведет, как его… матери очень нравится.

– Дай и мне сигарету, пап, – после тяжелого вздоха попросил Славик.

Колчин чувствовал себя вполне хорошо, и тому были причины. Вчера вечером позвонил Трандин, сказал, что его оставят в покое и даже рекомендуют привлекать к делам фирмы зятя, парень показал себя с самой лучшей стороны, пусть набирается опыта, учится и все такое. Ну так это он и сам уже понял. Выходит, деревенский парень, свинарь, понимаешь ли, не подставил его, а чуть ли не спас. Во всяком случае, индийский генерал зауважал его сильно, а это чертовски важно. В их деликатном бизнесе новости распространяются быстро, в других странах тоже поняли, что с зятем можно иметь дело, парень честный и надежный. Да и здесь все поняли правильно, потому и Трандин был такой довольный, когда звонил.

Агеева назначил начальником службы безопасности, без всяких «и.о.»; доказал делом, что может, ну вот пусть и работает. Слышал, что режиссер Осмоловский попал в Институт Склифосовского, ну так это его проблемы. Видимо, там свои разборки начались, да это его уже не интересует.

Колчин сидел в гостиной за столом, вытянув загипсованную ногу, попивал коньяк и смотрел в глаза своей дочери, которую привез в Корниловку Паша Дельгадо.

– Ну, дочка, рассказывай, что у вас там было на самом деле. Только правду, я сегодня серьезен, как никогда.

– Плесни и мне коньяка, пап, – попросила Лена.

– Черта с два! Пить коньяк днем – не твое дело, поняла? Тебе нужно детей рожать, внуков моих, поэтому должна вести здоровый образ жизни.

– А сам пьешь!

– Мне уже не нужно детей рожать… так сказать, выражаясь фигурально. Я слушаю тебя, дочка!

– Что говорить, я тебе уже все…

– Не все! Насчет синяка объясни. Мать не верит, что Слава мог тебя ударить.

– Ты сам виноват во всем! – закричала Лена. – Достал уже своей тупостью! Ты орал на него, оскорблял?!

– Было дело, виноват, не сдержался. Я ведь тоже не железный, дочка. Такие дела творятся, сама видишь. Но от моего ора синяки на твоем лице не появляются. Что было?

– А что теперь случилось? Ты вдруг поверил матери? Вот так сразу взял и поверил, да?

– Нет, не сразу. Хватит мне вопросы задавать! Отвечай, он ударил тебя, или…

– Не мог Слава ее ударить, – сказала Елизавета Петровна, останавливаясь в дверях. – Лена, расскажи все как было. Только честно…

– Если вы такие умные, все знаете, зачем устраиваете допрос? – дрожащим голосом спросила Лена, всхлипнула, торопливо достала из сумочки носовой платок.

– Лиза, иди, иди, мы тут сами разберемся, – махнул рукой Колчин. Но Елизавета Петровна и не думала уходить, осталась стоять у двери. – Так он ударил тебя?

– Не-ет! – простонала Лена, вытирая слезы со щек.

– Откуда синяк?

– В ресторане… артист устроил скандал… стол опрокинул… Бутылка ударила… Мы с Никитой вышли, он обнимал меня, успокаивал, а тут Слави-ик! У меня синяк, Никита обнимает…

– Я все понял, не продолжай, – торопливо сказал Колчин.

– А Славик ему так вреза-ал! Он прямо жутко разозлился…

– Лиза! Принеси рюмку, пожалуйста.

Елизавета Петровна поставила на стол две рюмки, села на свободный стул, сама наполнила рюмки коньяком. Обняла дочь, похлопала по плечу:

– Дура ты, Леночка, но все поправимо. Мы вернем Славу, он хороший парень. Ты-то сама этого хочешь?

– Хочу-у… – разрыдалась Лена. – А как? Я же не могу… ехать уговаривать…

– Ты выпей, дочка, выпей, – сказал Колчин. Поднял свою рюмку. – Давайте выпьем за нас, мы замечательная семья, все будет хорошо, это я обещаю.

Лена, всхлипывая, взяла свою рюмку, уставилась на отца влажными глазами.

– Как, пап? Славик уехал, даже ни одного костюма своего не взял и машину оставил…

– А это мое дело, дочка, мое, – решительно заявил Колчин. – Ты выпей, успокойся, молодец, что сказала правду. Это правильно, это… всегда так нужно.

– Папа сделает все правильно, дочка, – заверила Елизавета Петровна. – Слава тебя любит, я это сразу поняла, мы его вернем, не сомневайся. А ты поживи пока дома, институт подождет, отойди маленько, успокойся.

– Мам, его скрутили, стали бить… А он даже не сопротивлялся, хотя мог бы этих ментов одним ударом… – снова заплакала Лена.

– Ну а что ты хочешь, дочка? Он зять Афанасия Колчина и вел себя достойно, как настоящий мужик, – сказал отец. – Других у нас и быть не может. Давай-ка выпьем все ж таки.

Они чокнулись, выпили. Закусывать было нечем, но Елизавета Петровна через минуту принесла коробку шоколадных конфет, которые и послужили закуской.

– Лена, дочка, Слава показал себя с лучшей стороны, очень понравился индийцам, они ждут вас в гости, – сказала она. – Все хорошо, о плохом мы не думаем, я надеюсь, плохое в прошлом.

– Мам, а если он не захочет возвращаться ко мне, что тогда? Он же уехал, ничего не взял…

– Это очень хорошо, дочка. Потому что означает – ему нужна только ты, а не шмотки, не московская жизнь. Кстати, я в этом и не сомневалась. Мы решим эту проблему.

– Немедленно! – заявил Колчин. – Надо работать, учиться, хватит всяких катаклизмов, проехали!

Через полчаса Лена сидела в беседке за домом с мобильным телефоном в руке. Настроение здорово улучшилось после того, как рассказала предкам всю правду. Решила для себя – все, больше никогда не будет врать ни родителям, ни Славику… если он вернется. Ну что она выиграла своим враньем? Сама измучилась, чуть с друзьями не разругалась, отца с матерью настроила против себя, а Славик взял и уехал… Если бы сразу всем сказала правду, так лучше было бы! А то полночи не могла уснуть, когда позвонил отец и сказал, что утром приедет Паша и она немедленно должна ехать в Корниловку. Таким тоном сказал, прямо аж мороз по коже!.. Чего только не передумала, ворочаясь в холодной постели, понимала, что этот приказ как-то связан со Славиком и нужно будет признаться в своем вранье, но так трудно было решиться на это!..

Но вот все позади, и хорошо. Не все, конечно, но… хорошо. Что-то даже разморило после двух рюмок коньяка, хоть и на свежем воздухе сидит, а хочется забраться под одеяло и уснуть крепко-крепко. Позвонит ребятам и завалится спать, пока отец будет решать вопрос с билетами на самолет до Краснодара.

Лена быстро набрала номер мобильника Гули, потом пришлось поднимать край белой вязаной шапочки и опускать на плечо белый же шерстяной шарф, в который укуталась, а то не поднесешь трубку к уху.

– Алё, Гулька, ну все нормально. Отец не обижается, сегодня, наверное, или завтра летим в Краснодар, оттуда в станицу.

– Погоди, дорогуша! – возмутилась Гуля. – Мы же договорились – вместе поедем или полетим.

– Гуля, милая, все замечательно, спасибо вам, я вас всех жутко люблю.

– Ты мужа своего люби, поняла? А мы раньше тебя решили ехать к Славику, согласились только подождать, чем разговор закончится.

– Мы вернемся со Славиком, сразу всех пригласим и устроим пир на весь мир! Уж тогда такое для вас наготовим!.. А пока я сама хочу все исправить.

– Думаешь, получится? – засомневалась Гуля.

– Если у меня не получится, значит, ни у кого не получится. Понимаешь, эту проблему только мы двое и можем решить. Не обижайтесь, ладно?

Гуля долго молчала, потом с тяжелым вздохом произнесла:

– Хорошо… Отстань, Анри, я сама все скажу! Это я не тебе. Ленка, только дурацких сцен там не устраивай, понятно? И как вернетесь – сразу позвони. Мы подвалим, сами все привезем и приготовим. Пока!

Лена выключила мобильник, сунула его в карман кожаной куртки и пошла к дому. Все ее мысли были об одном – как хорошо забраться под одеяло и со спокойной душой уснуть!

Глава 22

И снова наступил холодный вечер. Дома сидеть надоело, гулять по станице тоже не очень-то хотелось, взял бутылку местной водки и пошел в гости к Оксане с Федором. Эти двое были ему ближе всех: Оксана – давняя подруга, а Федор – москвич. Они знали его жену и вообще представляли как бы две части его жизни, прошлую и недавнюю. Конечно, и Федор и Оксана в чем-то изменились, да и он сам тоже другим стал, так что с этими ребятами ему больше всего хотелось поговорить.

Правда, были опасения, что хозяевам не до гостей, у них же маленькая дочурка, полтора месяца ей всего, а Федор может быть занят работой, ведь у менеджеров ненормированный рабочий день, могут задерживаться допоздна на службе, а могут и полночи дома сидеть, просчитывая плюсы и минусы очередной сделки. Но нет, к калитке вышел Федор, обнял, без лишних разговоров проводил в дом. А там и Оксана спустилась со второго этажа, держа на руках дочурку.

– Выгляжу настоящей клушей, да? – с улыбкой спросила она.

На самом деле она выглядела еще лучше, чем прежде, стала более женственной, более мягкой, ласковой, хоть и не причесана, и не накрашена. Что значит материнство! Да он всегда знал, что оно только красит женщину. Какой крутой пацанкой была Оксана, а теперь – настоящая красавица.

– Федор, ты только не ревнуй, я очень рад, что все у вас замечательно, но Оксана стала намного красивее после того, как вышла замуж и родила. Честное слово.

– Чего ж тут ревновать? – усмехнулся Федор. – Я и сам так думаю, горжусь, понимаешь, женой, и собой тоже… немного.

– Ох, мужики! Идиоты. Валите на кухню, я уложу Маргошку и приду к вам.

Славик подошел, посмотрел на девчушку, улыбнулся:

– Слушайте, ребята, она у вас такая красавица!..

– А ты как думал? – с гордостью сказала Оксана и понесла дочку на второй этаж.

Федор взял Славика под руку, повел на кухню. Местную водку он поставил в холодильник, принес из гостиной бутылку виски, сам сделал несколько бутербродов с шейкой и карбонатом.

– Мы уже поужинали, но если хочешь есть – Оксана разогреет рагу с картошкой.

– Я тоже поужинал дома, спасибо.

– Не обижаешься, что на кухне посидим? Понимаешь, в моей семье, когда приходили гости, всегда сидели на кухне, такая привычка у московских интеллигентов. Я хоть и вырос при другом строе, капиталистическом уже, но у нас дома ничего не изменилось.

– У нас тоже. Кругом такое творилось, аж дух захватывало, а дома все было по-прежнему.

– Славик! То же самое ощущение! Только потом, когда уже стал более-менее взрослым, начал задумываться, а ведь карточки были, очереди абсолютно за всем. Но родители как-то решали эти проблемы так, что мы ничего не замечали. Давай за них, за наших отцов и матерей!

– С удовольствием, Федор.

– У тебя замечательные старики. Я с ними познакомился. Специально приходил, чтобы сказать, как благодарен им за сына, который спас мне жизнь.

– Да, мать рассказывала.

– А сестренка у тебя – красивая егоза! Надо и ей найти хорошего жениха из Москвы.

– Не надо, пусть дома живет. Ну, за родителей!

Они выпили по глотку виски, закусили бутербродами. Вот оно, знакомое состояние. По глотку, он привык так пить в Москве – и приятно, и полезно для разговора. А с прежними друзьями разве такое возможно? Стакан, и – давай до дна, а то обидишь! Один стакан, другой, а дальше уже не разговор получается, а черт-те что. Спасибо Москве, приучила пить не торопясь, по глоточку, благо американская жидкость была хороша – и мягкая, и на вкус приятная. Такую смаковать – самое то.

Славик усмехнулся, глядя на хозяина дома:

– А свою-то продукцию в холодильник засунул, Федя!

– Водка хороша, мы сильно повысили качество за последние месяцы. Но знаешь, в последнее время водка вообще мне разонравилась. К хорошему быстро привыкаешь. До сигар я еще не дорос, но классное виски обожаю. Да и ты, я вижу, придерживаешься того же мнения.

– Ну да…

– Кстати, и Оксанке нравится. Только она закусывает шоколадными конфетами, что я не совсем понимаю.

– Ну так ей всегда нравились конфеты.

– Эх, Славик… Я тебе не рассказывал, что несколько месяцев назад был на грани полного краха? Прикинь – Оксанка беременна, Пастухов гонит полное фуфло из осетинского спирта, его политика ясна – продать побольше фуфла по дешевке, наварить бабла и сдернуть в Москву. А что станет с заводом – ему плевать. Я пошел против, и Марина вроде поддержала, а потом уволила. Дом недостроен, строители стали требовать какие-то астрономические суммы, а у меня ни хрена нет, прикинь! И кроме Оксаны и ее матери – никого тут! Полный атас.

– Я не знал об этом.

– Я тебе больше скажу – и Оксана меня заподозрила в чем-то нехорошем, вроде как отвернулась… Я даже ночевал тут, в недостроенном доме, хорошо, что лето было, тепло…

– Ну и дела! А что Марина?

– Она запала на Пастухова, а тот Зину Дрееву… дреил.

– Правда?!

– Но все вернулось на круги своя. Я к тому это говорю, что и у тебя не все потеряно. Ленка, конечно, девчонка со странностями. Но она… как бы тебе это сказать? Не стала «светской» сучонкой. Плевать ей на все условности, что хочет, то и делает. Захотела видеть тебя своим мужем – увидела. Захотела поразвлечься без тебя – не проблема. Это испытание чувств, момент истины.

Славик взял бокал с виски, глотнул терпкий напиток, задумчиво посмотрел на жидкость чайного цвета, плескавшуюся в бокале.

– Я ведь тебе тоже не все рассказал, Федя. Когда увидел, как она выходит из ресторана с Осмоловским, я ему врезал так, что выбил много зубов сразу.

– Он родственник того Осмоловского, что чуть не погиб вчера?

– Сын. Меня тут же скрутили менты, долго охаживали своими дубинками, я не сопротивлялся. Повезли в отделение, а там какой-то хмырь стал мне шпионские дела клеить, Бутыркой грозить, если не сознаюсь…

– Ты не сознался?

– Нет. Но уже представил себя в Бутырке, в камере, где специальные люди сидят… Приятного мало, сам понимаешь.

На кухню вошла Оксана с коробкой конфет в руках. Она успела причесаться и даже губы накрасить, но красивее не стала. С дочкой на руках выглядела куда лучше.

– У вас тут серьезный мужской разговор, как я понимаю, – сказала она. – Федя, ты, наверное, успел пожаловаться, что я тебя выгнала и заставила ночевать в недостроенном доме?

– Нет, – поспешно вмешался Славик. – А ты его выгоняла, да? Зачем, Оксана?

– Не будем о грустном, – улыбнулся Федор. – Ксюш, твой бокальчик стоит на столе, и в нем даже что-то налито. Мы хотим выпить за тебя, верно, Славик?

– Конечно.

Оксана села за стол, взяла пузатый бокал с золотым вензелем на боку, чокнулась с парнями, отпила глоток, достала из коробки шоколадную конфету, куснула ее. А мужчины вскочили со стульев, за прекрасную даму выпили стоя. И лишь потом опять сели.

– Славик, и что у тебя с Зинкой? – спросила Оксана.

– Ничего.

– Ксюш, я только что говорил Славику о том, что в их отношениях настал момент истины. Если Ленка поймет, что не может жить без него, примчится сюда – все нормально. Они будут жить долго и счастливо.

– И умрут в один день? – с усмешкой спросила Оксана. – Да чушь все это. Она дура несусветная, эта Лена, извини, Славик, но я жила с ней на одной даче… под охраной. Тебе нужно забыть о ней, будешь жить тут, работать на заводе… Марина хочет отойти от дел, сделает генеральным Пастухова, главным менеджером станет Федька, а ты займешь его место. Женишься на Зинке, построишь свой дом, и будем дружить семьями!

Славик пожал плечами, задумчиво посмотрел на свой пустой бокал. Федор плеснул ему виски.

– Ты вышла за Федора потому, что знала – он приедет в Левобережную, станет богатым и построит тебе вот этот красивый дом? – спросил Славик.

– С чего ты взял?! – возмутилась Оксана.

– А с чего ты взяла, что я женился ради денег или ради Москвы?

Оксана сосредоточенно почесала щеку, глотнула виски, доела конфету и неуверенно пожала плечами:

– Извини, Славик, все так сложно… А ты что, и вправду любишь ее? Вот так, действительно любишь, да?

– Да, я ее люблю, – твердо заявил Славик.

Оксана задумалась, не зная, что сказать. С одной стороны, какое ей дело до этого? Есть любимый муж, любимая дочурка, любимый дом, каких мало в станице. А с другой – Славик, симпатичный парень, который так долго вздыхал по ней, влюбился в какую-то крашеную мымру! Это, конечно, его личное дело, но мог бы найти себе бабу посимпатичнее.

– Ксюш, не надо навязывать человеку свое мнение, тем более в сугубо личных вопросах, – с улыбкой сказал Федор.

– Я ничего ему и не навязываю… Ох, кажется, Маргошка проснулась, я побежала. Федя, а ты не задерживайся тут, завтра на работу.

Она поспешно вскочила со стула и убежала из кухни.

– Обиделась, – со вздохом сказал Федор. – Ты не бери дурного в голову, Славик. Дамы любят решать чужие проблемы, раз-два – и человек должен быть счастлив. Но не всегда получается так, как они задумали.

– Какие там обиды… Я действительно люблю Ленку. Знаешь, как сказал Экзюпери? «Мы в ответе за тех, кого приручили». Точнее не придумаешь. Пусть все считают, что она меня заарканила, так и было, но потом… Я в ответе за нее. И хоть душа болит, сам не вернусь в Москву.

– Почему? А если поговорить с ней наедине, честно?

– Не могу быть нахлебником. По правде сказать, главное в том, как вел себя ее отец. Он же нас содержит, квартиру снимает, институт оплачивает… Я и так терпел, прогибался, как мог. Ради нее. Но теперь – все. Спасибо за хлеб-соль, пойду домой. Ты отличный парень, Федор, береги Оксанку, все у вас хорошо, дай Бог и дальше так.

Славик решительно встал со стула и пошел к выходу. Федор не стал его уговаривать остаться, понимал, что на душе у этого крупного парня хреново, понимал и сочувствовал. Но что же тут можно подсказать?

Проводив гостя, он поднялся на второй этаж, заглянул в спальню. Маргошка спала в своей кроватке, Оксана лежала под одеялом, смотрела телевизор.

– У тебя все нормально, Ксюш? – спросил он.

– Давай иди, пора уже спать, Федя.

– Да, моя хорошая, только загляну к себе на минутку, кое-что нужно посмотреть…

– Побыстрей смотри, Федя! – капризно сказала Оксана.

Федор согласно кивнул, пошел в соседнюю комнату на втором этаже, сел за стол, включил компьютер. С пятой попытки вошел в Интернет, линия была паршивее некуда, но все же работала. По электронной почте пришло сообщение, и оно гласило: «Ленка с предками направляется в ваши края, готовься к встрече. А мы приедем все, когда зацветут сады. Тоже готовься. Анри».

Прочитав текст, Федор задумался. Это сообщение нужно было адресовать Славику, да у него тут не было компьютера, и телефона тоже не было. Уже ушел, догонять глупо… Ну что ж, завтра встретятся, скажет, а сейчас – к любимой жене под одеяло!

Подняв воротник куртки, Славик с мрачным видом шагал по пустынной улице домой. Все же непривычно после Москвы… И время не позднее, и не очень холодно, а народу никого нет, все по хатам прячутся, печки топят. Правда, у многих теперь отопительные колонки появились, газовые, угольные, но зимой хата без печки вроде и не хата, так что трубы дымились понемногу. Фонарей в станице заметно прибавилось, асфальтированных улиц стало больше, а народу меньше… За ум взялись, что ли? Теперь дорожат своими рабочими местами, боятся приходить на работу с похмелья? Может быть.

А в Москве сейчас движется нескончаемый потом машин по Рублевскому шоссе, гуляют люди в сквере и вдоль по улицам, оранжевые и голубые фонари освещают влажный асфальт вокруг кирпичных домов… Все-таки он привык к Москве, в станице все казалось скучным и неинтересным. Даже после армии такого не было, хотя и бывал в крупных городах. Возвратился домой после службы, иных планов не было, а дома, как говорится, лучше. Теперь же приехал в старый дом из нового, в который уже начинал верить, который уже считал своим больше, чем родительский…

Ну что ж, придется отвыкать. Даже если бы Ленка позвонила… правда, он оставил свой мобильник в московской квартире, но она могла позвонить Федору, могла отправить ему эсэмэску или сообщение по электронной почте, не захотела. Но если… все равно не вернулся бы к ней. Уж если решил, так решил.

Ленка понятно почему не хочет ничего сделать: считает себя обиженной, ждет, когда он вернется с извинениями. Не дождется. А вот друзья московские почему молчат?

Да какие они друзья? Хорошие ребята, дети богатых родителей, общались, когда он приехал и женился на девушке из их круга, перестали общаться, когда уехал обратно к себе. Все просто и понятно. Что ж, с этим экспериментом покончено. А если очень захочется снова в Москву… Есть ведь там хорошая женщина Марина. Землячка.

У своего двора Славик услышал взволнованные голоса. Не все станичники, оказывается, сидели по хатам, кто-то обнимался возле его забора. Чуть позже понял, что одним участником свидания в холодную пору была его сестра.

– Отстань, Митька, я больше не хочу обниматься, понял? – громким шепотом говорила она.

– Ну чего ты, Нинка? Я ж просто так… Вдвоем теплее же, – бубнил в ответ парень.

– Я говорю – отстань! А то скажу Славику, он тебя отлупит… для профилактики.

– Славик, Славик! – разозлился парень. – Да кто он такой? Присосался к богатой дуре в Москве, а как поперли оттуда, так и ходит сам не свой, как в воду опущенный, все про это талдычат.

– Ты чего мелешь, дурак? А ну пошел вон отсюда!

– Да ладно тебе, Нинка…

Славик быстрым шагом подошел к парочке, стоящей между забором и кустом сирени, крепко схватил парня за шиворот, рывком развернул к себе лицом. Митя Стагниенко, в этом году окончил школу, в техникум не поступил, работает грузчиком в магазине. Нинка рассказывала про него, мол, такой крутой, у него мотоцикл белорусского производства есть, иногда катает ее.

– Ну давай, расскажи, к кому я там присосался, парнишка, интересно послушать.

У Мити лицо перекосилось от ужаса. Попытался дернуться, освободиться от тяжелой руки, но она сжимала воротник его куртки с такой силой, будто стальная была.

– Да я ничего… Славик, мы просто обнимались, я твою сеструху никогда… Кончай, а?

– Славик! – крикнула Нинка. – Отпусти этого дурака!

– Вот что, Митюша, – со вздохом сказал Славик, в упор глядя на перепуганного парня. – Я на днях в Москве дал в морду сынку очень известных родителей. Ударил-то всего пару раз, а у него половина зубов на асфальт высыпалась. Теперь ему имплантировать будут, тыща баксов за зубик. Да для тех людей эти бабки не проблема. А у твоих-то предков нет таких бабок!

– Прости, я не знал…

– А чего тут знать? Ты думай, чего болтаешь, Митюша! Не то придется без зубов ходить на танцы.

Славик развернул парня и с такой силой пнул его ногой в зад, что тот просквозил через мокрые ветви сирени, выскочил на асфальт улицы и помчался дальше. Нинка засмеялась, взяла брата под руку.

– Ты у меня самый классный братан, Славик, я тобой жутко горжусь, – сказала она. – Пойдем домой?

– Пойдем, сестренка, – с грустной усмешкой ответил Славик. – Я тебя тоже люблю.