Текст книги "Любовь оружейной принцессы"
Автор книги: Наташа Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
А ты сам создай такое! Изобрети, протестируй, наладь производство и, главное, сбыт! А этого он не может, вот руководить готовым – это да… Сволочи!
Но может, и вправду… продать акции? Передать их все равно ведь некому, а деньги дадут большие… Но как потом жить, хоть на вилле у теплого моря, хоть в благостной Швейцарии? А хоть здесь, сидеть в своем кресле и видеть, как новые люди, а они будут, конечно, будут, разрушают отлично налаженное производство? Да это же кошмар! Ни черта!
В гостиную заглянула жена:
– Афанасий, Вениамин ждет. Пригласить?
– Зови, – кивнул Колчин.
В гостиную стремительно вошел Игнатенко, сел за стол, положил перед собой папку с документами.
– Афанасий Егорович, – бодро начал он, – мы решили проблему. Оказывается, она не так уж и велика.
– Рассказывай, – недовольно пробурчал Колчин.
Игнатенко достал из папки несколько листов, отпечатанных на лазерном принтере, положил перед боссом.
– Мы вначале думали как-то пометить «своих». – Колчин снова кивнул, он и сам об этом думал. – Но потом решили просто ограничить участок сканирования местности. К примеру, если «Зонт» распускается прямо над головами «своих», сканирование начнется с определенной линии впереди. Более того, если впереди, но сбоку опять-таки «свои», можем отрезать угол. Система стала просто уникальной! А затраты на модернизацию минимальные. Всего-то ограничим радиус работы луча, дополнительный блок уже готов вчерне. На днях проведем испытания.
– Понятно, – мрачно усмехнулся Колчин. – То есть сварганили гранату, которая не убьет, даже если хреновый солдат выдернет чеку и уронит возле себя?
– Но ваш зять, Недосекин…
– Не сыпь мне соль на раны, Веня! Где разместишь этот блок? В основном системном нет лишнего места, он и так заполнен до отказа. Придется все перестраивать заново.
– Афанасий Егорович, ничего не надо перестраивать. Это будет внешний модуль, который значительно усилит комплекс, позволит применять его даже в городских условиях. Цена соответственно увеличится на порядок. Кстати, ваш зять неплохую идею подал, толковый парень.
– Дурак!
– Простите?
– Не ты, Веня, не ты. Я давно про это думал, но это был бы уже другой комплекс, с новыми технологическими решениями. И тогда у покупателей был бы выбор – кому что надо.
– У них он уже сейчас, можно сказать, есть. Модуль легко подсоединяется, занимает мало места. Но стоит дорого. Кому не нужен – покупайте без него, действительно, для уничтожения террористов в горах, лесах, в общем, на местности, можно обойтись. А если на ограниченном пространстве… Нет, все получается очень даже симпатично.
– Когда испытания?
– Думаю, через пару дней. Модуль готов, но… вчерне. Некоторые технологические операции требуют проработки.
– У тебя в отделе десять конструкторов, Веня. Пусть думают, а ты проверь на практике… послезавтра. Если все получится, пусть Гринин приглашает индийцев на заключение контракта. Немедленно. А то у нас и другие клиенты имеются.
– Десять… Афанасий Егорович, у меня и другие разработки в стадии…
– Этот вопрос реши! Мне нужен контракт, и немедленно! Все отложи, этим занимайся. Послезавтра. Тест по полной программе на нашем полигоне. Видео – мне на стол. Отчет полный – тоже.
Игнатенко заверил, что все сделает как приказано, и отбыл в Тулу. Колчин так и остался сидеть за столом, обдумывая услышанное. Если получится с внешним модулем, и контракт можно заключить немедленно. А это сейчас очень важно.
Не заметил, как в гостиную вошла жена, остановилась у стола рядом с ним.
– Афоня, все нормально? Что они говорят… Трандин, Игнатенко?
– Да все нормально, Лиза, – сказал Колчин, обнимая ее за талию. – Работаем… И не такое бывало, прорвемся, как всегда. Ты, главное, дочке позванивай. Чтоб новых глупостей там не натворила.
– Я о другом хочу сказать… Нужно как-то вернуть Славу. Он благотворно влиял на Лену, и я думаю…
– Даже слышать о нем не хочу! – рявкнул Колчин.
Елизавета Петровна пожала плечами, сняла руку мужа со своей талии и пошла на кухню готовить обед. Сейчас не получилось поговорить о зяте, потом получится, главное, не злить мужа, дождаться, когда он успокоится.
Глава 18
Уже стемнело, когда машина остановилась у ворот родного дома. В Плавнинске нашел земляков, которые подрабатывали извозом, дежурили у вокзала, за сто рублей подвезли до Левобережной. Здесь сто рублей были вполне приличными деньгами. Пока ехал в станицу, вспоминал вагонное купе, добрую женщину Марину.
Все замечательно было ночью. Марина оказалась не только умной, но и умелой, ласковой, понимающей женщиной. Ублажила его классно и сделала это так просто и естественно, как будто они были мужем и женой. Кстати, оставила свой телефон, просила позвонить ей в Москву, будет рада видеть его у себя дома… Ну, понятно, что это значит. Намекнула, что и учебу его может оплатить, и место приличное в фирме найти, а учиться можно заочно. Все это хорошо, конечно, но дважды наступать на одни и те же грабли он не хотел.
Неизвестно, как бы они ехали днем, могли бы и не вставать с нижней полки, но утром в купе подсели двое пассажиров, женщина с десятилетней дочкой, так что ехали нормально. Днем пообедали в ресторане, а когда возвращались в свой вагон, Марина остановила его в тамбуре и так страстно целовала, что… еле устоял. А она говорила, что нечего ему делать в станице, пусть возвращается в Москву, к ней, все для него сделает.
Он сказал, что подумает. Слишком велико было чувство вины перед женой, оно вспыхнуло в груди утром, когда в купе появились другие пассажиры. Марина – хорошая женщина… бальзаковского возраста, но любви-то не было. А жену он любил, жалел свою глупую Ленку и уже сомневался в том, что поступил правильно, бросив ее. Пропадет ведь, дура! Кто ее будет так понимать, так терпеть ее выходки, как он? Такая это была любовь – ответственность за близкого человека, за ее спокойствие, благополучие. И не важно, что она дочка миллионера, не это его привлекало в Ленке – сама она. Доверчивая и капризная, любящая и стервозная, ну такая вот… А он рядом с ней – мужчина, который… всегда рядом, который нужен. С Мариной все другое, тепло, уютно, без проблем… Но как же он будет чувствовать себя уютно, зная, что где-то недалеко страдает Ленка?
Это он днем так думал, а когда вечером вышел на перроне Плавнинска, увидел, что городишко-то стал каким-то совсем неказистым, низким, темноватым. И что-то тяжко стало на душе, после Москвы-то, оказывается, непросто жить… даже не в этом городишке, а в станице!
Левобережная встретила его темными улицами, лаем собак и редкими прохожими на улицах. «Ну, здравствуй, родина!»
Славик вышел из машины, открыл калитку. Навстречу с лаем метнулся цепной пес Трезор. Но узнал хозяина, встал на задние лапы, лизнул в подбородок. Хоть и дворняга, а крупный пес и злой, когда видит чужих. А тут обрадовался.
– Молодец, Трезорка, как ты тут, нормально? Все у вас нормально?
Пес забарабанил лапами по груди Славика, подпрыгнул, лизнул его в нос. На веранду вышла мать, Ксения Сергеевна.
– Кто там, Трезор? Ох, Господи! Славик, сыночек!
Она сорвалась с крыльца, подбежала к сыну, обняла его. Следом за ней и отец вышел во двор, и сестра Нинка выскочила. Все обнимали его, тормошили, а Трезор прыгал вокруг Славика и дурашливо лаял. Родной дом – он и есть родной, не сравнить ни с какими квартирами в Москве, пусть даже и в престижном районе на «Кунцевской».
Славик с запозданием понял, что вернулся домой без подарков, только бутылку водки купил в привокзальном магазине Плавнинска. Правда, были деньги, он в дороге потратил триста долларов, осталось еще семьсот.
На веранде Славик остановился, вдохнул родной воздух, сказал с улыбкой:
– Сразу объясняю – не получилось у меня жить там, вернулся домой. Примете?
– Сынок, что такое ты говоришь?! – всплеснула руками Ксения Сергеевна. – Иди в дом, наверное, проголодался, я сейчас накрою на стол, мы уже поужинали, но ради такого случая…
Отец и сестра смотрели с нескрываемым любопытством, хотели поскорее услышать, что же там произошло, в Москве. Отец, Владимир Владимирович, даже перед самой свадьбой, уже в Москве, сомневался, что сын сможет ужиться в Москве с такой женой и такими важными родственниками. Нинка, напротив, очень радовалась за брата и после школы, сейчас она училась в одиннадцатом классе, тоже хотела уехать в Москву. Но теперь они с одинаковым любопытством смотрели на Славика.
– Мама, подожди, – сказал Славик. – Извини, я без подарков, так получилось… Но все же вот бутылка водки, выпьем за встречу, а подарки себе сами купите.
Она раздал всем родственникам по стодолларовой купюре, отцу еще и бутылку вручил.
– Это что за чертовня такая? – удивилась мать.
– Ну какая ты тупая, мама! – возмутилась Нинка. – Это сто баксов, можете разменять на две тысячи… восемьсот, что ли, сейчас? И тратить.
– Деньги – с одним условием, – сказал Славик. – Каждый пусть потратит их только на себя. Ни в семью, ни для дома – на себя. Купите то, что хочется, пожалуйста.
– Какой вежливый стал наш Славик! – усмехнулась Нинка. – Уж не сомневайся, я знаю, куда потратить баксы!
– В тебе, сестренка, я не сомневаюсь, – улыбнулся и Славик. – Но я сказал для папы с мамой.
Мать повертела в руках стодолларовую купюру, сунула ее в карман халата. Отец отдал ей и свою, которая тоже исчезла в кармане.
– Славик, ты посмотри там в своей комнате, может, чего надо, так скажи. А я пока на стол накрою, – сказала Ксения Сергеевна.
– Мать больше знает, что мне нужно, – объяснил свой поступок отец, – так что все в порядке, Славик.
Дом был не самым большим в Левобережной, но вполне просторным – прихожая и три комнаты, родителей, сестры и его личная. Войдя в свою комнату, Славик с удовлетворением отметил, что все тут осталось как и прежде, когда он жил здесь. Поставил на крашеные доски пола сумку, лег на деревянную кровать, вытянул ноги и блаженно зажмурился. Дома! Хоть и не Москва тут, а дома лучше! Компьютера, правда, нет, зато музыкальный центр остался, допотопный «Дэу». Сестра не утащила к себе потому, что после свадьбы Ленка решила подарить ей современный «Филипс», вместе поехали, купили, обе были счастливы после этого. Ленка – потому что выглядела такой щедрой родственницей, Нинка… ну, понятно почему.
– Славик, давай за стол! – прозвучал приказ матери.
Он усмехнулся. Все знакомо, все привычно. Что там говорят о казаках всякие писатели? Что они лихие вояки, лихие любовники? Оно верно, да прежде всего – они лихие семьянины. Свой дом, жена, дети – это самое главное, что есть в жизни. Домом командуют казачки, так это нормально. Хозяйка – она и есть хозяйка. А у мужика другие заботы. Так он хотел и в Москве жить, так и жил, но не получилось.
– Иду, мам! – крикнул он.
На столе в прихожей уже красовалась сковородка – жареная картошка с мясом, две миски с солеными огурцами и баклажанами, рюмки, тарелки.
– Ну, что успела, сынок, – сказала мать. – Если чего хочешь, так скажи, я мигом…
– Не суетись, мать, пока достаточно. Окорока порежь и сала тоже. Остальное есть, – отозвался отец.
– Мама, садись, я не особо голоден, в поезде перекусил… Выпьем за встречу, – предложил Славик.
Отец разлил водку по рюмкам, их было только три, Нинке в высокий стакан налил компот из сушеных жердел. Мать наполнила тарелки картошкой с мясом.
– Какой грамотный! – возмутилась Нинка. – За приезд братика – компот! Совсем за дуру меня считаешь, да?
– Школу закончи, потом посмотрим, какая ты умница, – жестко ответил отец.
– Отец, она уже взрослая девушка, рюмочку, а? – попросил Славик.
Владимир Владимирович долго думал, потом сам принес четвертую рюмку, плеснул в нее водки.
– Времена меняются, – с грустью произнес он. – Молодежь уже не та… Ну ладно.
– Главное, что сынуля наш домой вернулся, – сказала Ксения Сергеевна. – Это праздник для всех нас. Так что выпьем за возвращение Славика. И черт с ними, с этими москвичами, не получилось, так оно и к лучшему. За тебя, сынок!
Все выпили, Нинка схватила стакан с компотом, жадно принялась запивать. Славик налег на картошку с мясом. Мать закусила огурцом и побежала в погреб за окороком и салом. Отец только крякнул, вытер губы рукавом рубашки, внимательно посмотрел на сына.
– Так что у тебя там не получилось? В чем причины? – спросил он.
– Сразу все и не объяснишь, отец.
– А ты не спеши, у нас весь вечер впереди. Рассказывай. Я ведь тебя предупреждал, помнишь? Прав оказался.
– Не совсем.
– Да? Ну расскажи, интересно послушать.
Нинка с раскрытым ртом смотрела на брата. Ей больше всех хотелось узнать, что же там получилось, в Москве. А может, и не больше всех, но скрывать свои эмоции она еще не научилась.
Феликс Осмоловский сидел в своей гримерке, внимательно глядя на давнего знакомца. Мешки под глазами генерала стали еще больше, костюм, хоть и с «отливом», не выглядел свежим. Напряженная работа была у генерала в последние дни, трудился не покладая рук и, похоже, не очень-то преуспел в делах своих тайных. Съемки очередной серии телешоу закончились поздно вечером, Осмоловский торопился домой, но вынужден был задержаться, важный гость пожаловал.
– По рюмочке, Феликс? – спросил генерал.
Чего не хотелось Осмоловскому, так это пить с ним. Дома проблемы возникли, у сына воспалились десны, лечат стоматологи хреновы. Чем дороже стоматолог, тем непредсказуемее результат его услуг. Уже пора бы заняться протезированием, дело долгое, тонкое, а пока что сделать Никите съемные протезы, но… десны воспалились! Мало того что парень без передних зубов, так и вообще жевать трудно! Когда сам был подростком, во дворе каждому второму парню выбивали зубы во время драк, вставляли бесплатно, да не в этом дело! Не помнил, чтобы у кого-то воспалялись десны. На следующий день заживали. А тут приезжал дорогой специалист с импортными материалами, и что получилось? Никита и есть толком не может, и в институт не ходит, стресс у сына.
Как ни странно, Осмоловский не злился на парня, который ударил Никиту. Из деревни приехал, случайная встреча, какая-то любовь… По сути, правильно сделал, что врезал за жену. Осмоловский на себя злился, ведь просил Никиту встречаться с этой девчонкой, Вадим обещал деньги на новый фильм, а дело-то пустяковое. Тем более если б Никита обворожил оружейную принцессу, это был бы такой трамплин для его продюсерской деятельности!.. Пусть она дура, так это дело житейское, проходили, знаем.
А оно вон как все повернулось.
Убийства, покушения, сына искалечили… Парень якобы связан с иностранными спецслужбами… Да чушь все это! Откуда у деревенского мужика такие связи? А хоть бы и были – так возьмите с поличным! Но нет, им главное – развести его с женой. Выходит, дело не в связях с агентами, шпионами, в другом дело. И он, Феликс Осмоловский, понимает в чем. Журналисты называют эти дела «переделом собственности».
– Нет, Вадим, извини, я сегодня за рулем.
– Ты всегда за рулем, Феликс. Кто же посмеет остановить народного артиста России? А если посмеют, очень долго жалеть об этом станут, я тебе обещаю.
– Вадим… мы друг друга со школы знаем, – негромко сказал Осмоловский. – Зачем ты втянул меня в эту игру?
– Хотел помочь, Феликс, просто помочь. Обидно видеть, как знаменитый режиссер занимается клоунадой… хотя у тебя очень хорошо получается, достойно, так сказать… Все позади, я знаю, что у Никиты проблемы с зубами, но это пройдет. Короче, называй счет, деньги будут переведены на него в течение суток, и… снимай свой фильм, какой хочешь.
– Ты говорил, что этот парень… муж Колчиной – шпион.
– Подозрения, Феликс. Пока что они не оправдались, да оно и к лучшему. Не хочешь выпить, нет? Ладно, пиши номер счета и… В общем, я твой должник. Если что – звони.
– Нет, Вадим, знаешь, я не возьму эти деньги.
– Ты хорошо подумал, Феликс?
– Хорошо. Понимаешь, сегодня предложили сериал для НТВ снимать, двенадцать серий, я согласился. Сценарий еще не читал, но он не столь важен. Я по любому сценарию сделаю свое кино, даже интересно будет поработать на этой площадке.
– А собственный гениальный фильм?
– Потом и его время придет.
Генерал сосредоточенно засопел, заерзал задом на стуле, видно было, не понравился ему ответ режиссера.
– Так что, Феликс, ты отказываешься от честно заработанных денег для своего фильма?
– Я их не заработал, Вадим, а если и заработал, то вряд ли честно. А если и честно, то на крови своего сына – не хочу. Колчины развелись?
– Недосекины. Он уехал в свою деревню… Феликс, перестань дурака валять, я эти деньги выбил специально для тебя. По-дружески, черт возьми. Пришлось поднажать на наших долбаных банкиров. Чего ты кочевряжишься? Я мог бы… но и о тебе тоже думал.
Осмоловский многое мог сказать о той гнусной игре, в которую втянул его генерал, да что говорить? Все равно ведь не поймет, слишком разные они люди. А ведь когда-то в детстве и вправду были друзьями, вместе дрались с ребятами из соседнего двора…
– Понимаешь, Вадим, я не могу взять эти деньги. Душа не принимает. У тебя есть душа?
– У меня все есть. Как хочешь, Феликс. Упрашивать не стану. Ладно, извини за беспокойство.
Генерал встал и стремительно покатился к двери. Колобок стального цвета… Но от его спины веяло таким холодом, что Осмоловский невольно поежился. Смертельным холодом веяло от этой стальной спины. Да если решил для себя, что деньги его взять не может, так назад дороги нет. Что было, то было, ошибся он, очень хотелось снимать…
Осмоловский взял со стола мобильник, набрал номер дачи, минуты две беседовал с женой, успокаивал ее, советовал, как вести себя с Никитой, чтобы не травмировать сына. Она, конечно, мать, но никогда не бывала в таких сложных ситуациях и вряд ли понимала, что нужно делать. Была мысль попросить жену связаться с престарелым отцом, выяснить через него, на кого работает генерал ФСБ Вадим Суканцов… Но он сдержал себя. В такие дела жену и тестя лучше не впутывать. Хватит того, что сын пострадал.
Глава 19
На третий день пребывания в родной станице Славик удостоился званого вечера в свою честь. Как-то странно было осознавать это, но именно так и получилось. Федор Бочаров, с которым он встретился вчера вечером, невероятно обрадовался его возвращению. И Оксана обрадовалась тоже. Они жили прямо-таки замечательно, дом большой, двухэтажный, горячая вода, ванная, теплый туалет – ну все как было у него в Москве, в чужой, съемной квартире. Но только – в его родной станице! А еще – двенадцать соток план, так назывался у них участок, и вишневые деревья в саду, который занимал большую часть плана.
– Я сад посадил, Славик, – хвастался Федор. – Хочу, как у Чехова, – вишневый. Там есть скамейки для отдыха, место для шашлыков… Уже этой весной как зацветут мои вишни – так это будет полный кайф. И прежде всего для Марго.
Свою дочку Оксана и Федор назвали в честь матери Бочарова Маргаритой. Оксана была просто счастлива, ну еще бы! Такой дом у нее, такой муж, такая дочка! Родители Федора часто приезжали в Левобережную, а мать Оксаны чуть ли не жила в их доме, воспитывая внучку с утра до вечера, пока молодые были на работе. Оксана стала главным лаборантом винзавода, а Федор был там менеджером и заключал успешные сделки…
Голова шла кругом от всех этих разговоров. Тут оказалась целая диаспора москвичей, и все довольные, богатые, счастливые, и все рады, что живут в станице. Саманта, Федор, муж директорши винзавода Пастухов. Как ни странно, они-то приняли его как своего. А вот ребята, с которыми он с детства знаком был, теперь не очень-то хотели общаться с ним. Помнили, что еще недавно Славик Недосекин был самым уважаемым парнем в станице, но теперь уважать его не хотели. «Уехал, стал москвичом – так и общайся со «своими». А нам ты больше не указ». Два раза чуть было не подрался, но сдержал себя.
«Москвичи» были в большом почете в станице, да это и неудивительно, ведь хозяйка главного предприятия, винзавода, была замужем за москвичом Пастуховым, директор школы Романов был женат на москвичке Саманте, а генеральный менеджер завода, москвич Бочаров, был женат на местной красавице Оксане. Да и хозяин завода был москвич, женатый на местной даме. А главный мент станицы, Засядько, стал родственником Макса Романова, считай, тоже перешел в стан «москвичей». Но их уважали за то, что завод ритмично работал, рабочие получали приличные деньги, в станице появились новые асфальтированные улицы, провели магистральный газ, открыли интернет-кафе. Молодежь стала думать, как бы после окончания школы устроиться работать на винзавод, там ведь платят неплохие деньги. Или на свиноферму, где зарплата тоже повысилась. А все ведь просто – стали люди больше получать, стали больше парной свинины покупать, прибыль увеличилась, зарплата возросла.
Это Славик понимал, как студент Экономической академии, прилежный студент… но уже бывший. И в родной станице, как ни странно, – чужой. Федор Бочаров обещал его взять на винзавод своим помощником, но… Это он будет помощником москвича? Хватит того, что уступил ему свою девчонку, Оксанку. Классная была пара: она – самая красивая в станице, он – самый крутой. Но не случилось. Москва все переписала по-своему, он спас Федора от смерти, а тот женился на Оксанке. Такие вот дела получились…
Ничего не сказал про это Федору, но от его предложения прийти на вечеринку к Марине Луговой не смог отказаться. Марина все же генеральный директор винзавода, местный «олигарх», значит, надо приходить, кто знает, как сложится его судьба тут, вдруг на свиноферму не возьмут бригадиром…
Правда, идти в гости к Марине Луговой было не в чем, все костюмы остались в Москве, где и были куплены. А здесь, дома, у него не оказалось ни одного костюма, некуда тут ходить в костюмах. Ну да ладно, можно и в джинсах, кроссовках и свитере пойти – все же не Москва, не престижный ночной клуб.
Хотя еще пару лет назад даже представить себе не мог, что сможет зайти в дом всесильного Павла Ивановича Лугового как гость. Многое изменилось с той поры в Левобережной! Да и сам он тоже изменился…
Во дворе его встретила сама хозяйка, Марине шел сорок второй год, но выглядела она лет на десять моложе – красивая смуглянка, настоящая казачка с озорными карими глазами.
– Возмужал, Славик, настоящий мужик! – сказала она, пожимая ему руку. – Москвич! Ну да тут у нас москвичей до фига и больше, так что среди своих будешь. Знаешь, как нас тут называют? Московско-Левобережная мафия.
– Спасибо, Марина Васильевна. Отлично выглядите, даже моложе, чем год назад, – заявил он.
– Дипломат ты наш! – улыбнулась Марина. – Но спасибо за комплимент, доброе слово и кошке приятно, как говорится. Проходи в хату.
Рядом с хозяйкой сидел огромный пес, немецкая овчарка, и, склонив набок голову, внимательно разглядывал гостя. Красавец! Именно таких изображают на плакатах и даже сигаретных пачках. Славик присел перед ним на корточки, улыбнулся Джеку.
– Привет, парень. Вижу, ты симпатичный. Познакомимся, что ли? Я Славик, а ты Джек. Лапу дашь?
Джек еще сильнее склонил голову, бросил на хозяйку короткий взгляд и протянул Славику лапу.
– Он чувствует хороших людей, плохому человеку никогда не даст лапу, – сказала Марина. – Вот и познакомились, а теперь иди в хату, Славик.
«Хатой» назывался двухэтажный кирпичный особняк, поменьше, чем у бывшего тестя, но вполне просторный. Когда-то в Левобережной один такой дом был, а теперь десятка два, наверное, у тех же Федора с Оксаной почти такой. Шагая в дом, Славик вспомнил, что был влюблен в Марину, еще когда она не была женой Лугового, а работала продавщицей в магазине. Да все мужики в Левобережной вздыхали по разбитной и красивой вдове, кто явно, а большинство тайно, и все добропорядочные жены ненавидели ее. Ходили слухи, что она меняла мужиков запросто, чуть ли не каждый вечер в хате ночевал другой. Ему всегда нравилась Оксанка, а вот страсть в душе подростка возбуждала именно Марина. Потом она вышла замуж за Лугового и разом оборвала все прежние связи. Да и желающих рисковать, пытаться встретиться с ней после второго замужества не особо много было. Покойный Павел Иванович ревновал жену люто, с тем, кого заподозрил в ухаживаниях за женой, мог сделать все, что угодно. Да он же был чуть ли не полновластным хозяином в станице. Потом его убили, Марина, неожиданно для себя, стала хозяйкой прибыльного винзавода и позже вышла замуж за менеджера, которого прислал из Москвы бизнесмен Барсуков, купивший завод, но оставивший Марину генеральным директором.
В просторной гостиной был накрыт стол, за которым сидели знакомые люди – Оксана с Федором, директор школы Романов с московской женой Самантой, Зина Дреева, свинарка, в его бригаде работала… А она как оказалась тут? Подруга Оксанки! И пригласили ее, наверное, для него, чтоб не скучно было. У двери гостиной его встречал импозантный мужик в дорогом костюме.
– Сергей Андреевич Пастухов, очень приятно, Слава, – представился он, протягивая руку, которую Славик незамедлительно пожал, догадавшись, что это и есть новый муж Марины. – Как поживает господин Колчин? Очень серьезный бизнесмен, я о нем немало слышал.
– Мне тоже приятно, Сергей Андреевич, – сказал Славик. – Нормально поживает Афанасий Егорович. Правда, у него проблемы сейчас, покушение было…
– Знаем, в новостях об этом немало говорили. Садись за стол, Слава, моя хозяйка такая мастерица… Я тебе скажу честно – в московских кабаках такого не попробуешь.
Место ему определили рядом с Зиной, красивой смуглянкой, которая давно строила ему глазки, но безуспешно. Славик поздоровался за руку с каждым гостем, сел на стул.
– Ну что? – спросила Марина, поднимая рюмку своей качественной водки. – Выпьем за еще одного москвича, на все сто нашенского? Или кто-то желает сказать еще?
– Я, Марина Васильевна, можно? – сказал Бочаров, поднимаясь со стула.
– Ну давай, Федя, – разрешила хозяйка.
– Славик спас мне жизнь, показал себя настоящим мужчиной и другом. Я чувствую вину за то, что стал мужем Оксанки, но… все было по-честному, верно? – Славик кивнул. – Хочу выпить за то, чтобы у Славика все было хорошо в личной жизни, в Москве или здесь. Еще скажу, как коренной москвич. Если Ленка совсем потеряла чувство реальности… Не грусти. У нас тут, в Левобережной, все куда лучше и интересней, чем там. Мы все тебе поможем.
Он чокнулся со Славиком и стоя «махнул» свою рюмку.
– Оратор ты наш, – с улыбкой добавила Марина. – Но все правильно сказал. Славик, ты принят в члены элитного Московско-Левобережного клуба, а он своим помогает всегда.
Славик и с другими чокнулся, выпил. Действительно, элитный клуб! Чего стоит один директор школы, Максим Игоревич Романов! Человек невероятно популярный в Левобережной! А его жена Саманта, бывшая телохранительница московского бизнесмена, который купил винзавод! Она тут такие дела вытворяла, что… легенды слагали. Не случайно же Романыч, любимец всех школьниц, бывших и настоящих, женился именно на ней! И вот они сидят рядом, Саманта и Марина наполнили его тарелку всякими салатами, пластинками сырокопченого окорока, ароматной солониной… Тут просто необходимо поскорее выпить, чтобы прийти в себя.
– Слышь, Славик, а что там у тебя с женой получилось? – шепотом спросила Зина Дреева, наклонившись к нему. – Не сошлись характерами?
Заметно было, что она не член местного элитного клуба, просто подруга Оксанки и была здесь тоже в первый раз. Никто, кроме нее, не спрашивал, почему он вернулся в Левобережную. А Зина по простоте душевной спросила сразу о том, что больше всего ее интересовало.
– Нет, сорвал важную сделку по продаже суперсекретного комплекса индийцам, – так же шепотом ответил он.
Зина округлила глаза, даже про закуску забыла.
– Как ты мог сорвать ее, Славик?
За столом поутихли, прислушиваясь к их разговору. Всем интересно было, только не спрашивали, воспитанные люди!
– Обнаружил конструктивные недоработки и сдуру брякнул об этом прямо на подписании контракта.
– Ну да! – не поверила Зина. – А чего ты понимаешь в этих секретных комплексах, Славик? И зачем ты нужен был на подписании этого контракта с иностранцами?
– Кое-что понимаю. А зачем нужен… Тесть попросил, он в больнице лежал после покушения, надо ж было кому-то семейный бизнес представлять. Индийский генерал оказался классным мужиком, в Бомбей меня приглашал, в их Болливуд, сказал, что со всеми знаменитыми актерами познакомит.
– Фантастика! А ты отказался, да?
– Тесть разозлился, сказал, что я неправильно представлял семейный бизнес…
– А ты?
– Плюнул на все и уехал.
– Ну ты и дура-ак! Тебя ж в саму Индию приглашали, не кто-нибудь, аж прямо генерал!
Пастухов машинально наполнил всем рюмки, а Романов не выдержал, наклонился к нему:
– Слава, извини, что вмешиваюсь, но… это правда?
– Максим Игоревич, обижаете, – покачал головой Славик. – Я что, совсем трепач, да? Вы меня в школе никогда за вранье не наказывали. Сказал генералу, что мать обожает индийские фильмы… А что еще ему говорить? Вы историю преподавали, так я и даты помню многие, а вот география… ничего не помню. Ну и сказал, что знаю, про фильмы… мать и вправду их уважает. А генерал пригласил вместе с матерью в Болливуд.
– Господа! – воскликнул Романов, поднимая рюмку. – Я верю Славе и честно вам скажу – горжусь своим учеником. Не потому, что вел переговоры, а что оказался настоящим казаком, настоящим мужчиной. За Недосекина!
– Я полностью присоединяюсь к тебе, Макс, – сказала Марина. – Хоть и не учила Славика… слава Богу, но он молодец!
– Московские казаки присоединяются, – улыбнулась Саманта.
Пастухов и Бочаров тотчас же подняли свои рюмки. Славик уже заметил, что среди чисто москвичей Саманта пользуется наибольшим уважением. Да оно и понятно – телохранительница и подруга Марины, жена Романова и вообще самая крутая казачка в станице.
Славик после второй рюмки отличной водки почувствовал себя свободнее, налег на закуски. Классный стол, ничего не скажешь! Все родное, знакомое с детства, но приготовленное на высшем уровне.
– Славик, а ты за границей был? – спросила настырная Зина.
– Да, – ответил он. – В Мексике, в Акапулько и в Париже тоже побывал.
– Ух ты! Ну и как там? В Мексике – это ж черт знает где! На другом конце света.
– Да то же самое, что у нас в Сочи. Теплее, правда. Но вот в чем разница, у нас говорят, ну, кто там прислуживает, – ты дурак, поэтому плати бабки, а там говорят – ты классный мужик, поэтому плати бабки.
– А если не будешь платить, ну, лишние? Начнут всякие пакости делать?
– Нет. Не станут говорить, какой ты классный. А пакости делать они не могут, нужно имидж отеля поддерживать.
Зина отправила в рот розовую пластинку солонины, долго жевала, а потом не выдержала, покрутила пальцем у виска.
