Текст книги "Муж номер семь (СИ)"

Автор книги: Наталья Яблочкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

На этом месте с трудом сдержалась от того, чтобы выйти и хлопнуть дверью. Мне не хотелось слушать всю эту мерзость. Но вместо этого спросила:

– А сами, барон, почему же на дочь ошейник не надели?

– Не смог, – сознался отец не глядя мне в глаза.

Значит думал он о такой возможности. Думал и, возможно, не раз, как я приезжала в гости, примерялся ко мне с этим ошейником. Как же гадко все это… И то, как он пытается в заботу облечь свои меркантильные интересы… И то, как он поступал со всеми нами… С моими погибшими супругами, со мной… О том, что дочери может быть плохо из-за всех этих смертей, он даже и не подумал… И не задумываясь давил мое сопротивление на корню, грозя сумасшедшим домом… Как же это мерзко, как гадко… Глаза от сдерживаемых слез щипало неимоверно, но я сидела и крепилась, собираясь дослушать все, а там решить как жить дальше.

– Граф решил сыграть в свою игру и использовал ошейник не по назначению. Об этом я узнал, когда увидел артефакт на герцоге. Видеть я его мог в действительности на тот момент являясь владельцем этой вещи. И я решил рискнуть, дать согласие на брак и использовать вместо графа Валовски герцога Абиэйгла. У меня всегда оставался запасной вариант с графом. Но ошейник надо было снять. Любым способом… Вот только сделали это раньше чем я смог придумать, как это провернуть.

– По вашему выходило, что умрет один, заменим другим? – с презрением спросила отца. – Это мерзко звучит, барон Файран.

– Тьяна, – Его Светлость с сочувствием глянул на меня, по его губам скользнула понимающая усмешка. – Дай до рассказать барону. Мы до сих пор так еще и не знаем, в чем же причина… Почему нельзя было брать амулет без спроса…

– Молчу, – опустила глаза, чтобы не видеть налитое кровью лицо отца.

– Кто снял ошейник, я вам не скажу, потому что не знаю… А шкатулка, хотелось бы, все-таки, Тьяна, чтобы ты отдала ее своему жениху, а он передал мне. Проклятье уйдет вместе с артефактом, а ты останешься цела и невредима, как и твой будущий супруг, – барон все еще умудрялся держать себя в руках, хоть последние слова и процедил сквозь зубы.

– А что за проклятье, на самом деле, наложено на шкатулку? – спросил маг, человек, который по идее должен был видеть это все сам и знать, но оказался беспомощен перед чужим волшебством.

– Тут все сложно и смутно. Женщины в роду Рианвейлов были хранительницами наследия Елиана Могущественного. Но далеко не каждой можно было доверить хранение. Хранительница артефакта всегда передавала шкатулку той, кто могла сохранить его и передать тому, кто смог бы безбоязненно взять ее в руки и остаться в живых. Вот только по какому принципу отбирался тот, кто мог взять шкатулку и открыть ее, мне неведомо. Бабушка покойного барона Рианвейл несколько тронулась умом и не смогла дать никакого ответа на вопрос, почему отдала шкатулку внуку. А более живых хранительниц не осталось. Ведь в хрониках рода говорилось о том, что мужья или просто случайные знакомые хранительниц гибли, если шкатулка попадала к ним в руки. Я только знаю, что шкатулка должна быть отдана добровольно и тому, кто сможет ее открыть. Если хранительница отдаст ее не тому человеку, то и она, и он оба погибнут. Если шкатулку взять без спроса, то гибнет только тот, кто ее попытался забрать, не спросив. Все это я выяснял методом проб и ошибок. И эти сведения выводы, которые я сделал, пытаясь забрать шкатулку у Тьяны, через разных людей.

«То есть» – сделала я выводы про себя. – «И виконт, и граф, и Дэрт обречены». Такой расклад меня не устраивал. Если граф и виконт заслуживали смерти, то вот хоронить Дэрта мне совсем не хотелось.

– Почему вы молчали все эти годы, барон? – горько спросила я отца. – Впрочем зачем я спрашиваю. Все ясно и так. Вас прельщали деньги не бедных женихов. Вам хотелось заполучить то, что было спрятано в шкатулке… Вам хотелось все и сразу. И как всегда вам было наплевать на то, что я чувствую при этом. Иногда мне казалось, что сумасшедший дом, которым вы мне грозили, не самый худший выход из положения… Жаль, что вас нельзя наказать так, как вы наказали меня, выдавая бесконечно замуж и обрекая на то, чтобы хоронила супругов… Вы же не цените никого вокруг себя и не любите, вам все равно сколько умрет людей ради того, чтобы вы достигли цели. И даже не видите, как это грязно и подло… Я стыжусь того, что у меня такой отец и очень сожалею о том, что я ваша дочь.

– Да как ты смеешь! – все-таки взорвался барон Файран и крикнул, брызнув слюной.

– Смею, – поднялась с кресла и посмотрела в глаза отца с презрением и убежденностью в своей правоте. – Я смею все. Похоронив шесть мужей, имею право плюнуть вам в лицо и сказать, что вы обыкновенный подлец, барон. Ни более и ни менее. Надеюсь, вы не сильно обидитесь, если я более не сочту нужным навещать вас. Матушку я буду рада видеть у себя всегда. Вас я видеть не хочу.

– Посмотрим как ты проживешь без моих денег! – злорадно заявил барон Файран.

– Как-нибудь да выживу без своих денег, – выделила голосом слово «своих», делая вполне прозрачный намек на то, что он-то как раз прав на состояния, доставшиеся после смерти моих мужей, не имеет. – Зря вы говорили при стольких свидетелях, барон. Не умно поступили… Удивили меня своей откровенностью. Я думала, что вы отпираться до последнего будете. А вы так разоткровенничались. Учтите, если вы попытаетесь как-то помешать мне жить спокойно, я не колеблясь сдам все ваши махинации с рабским ошейником и не только властям. Проблем у вас достанет, а у меня хватит свидетелей, чтобы вас обвинить и тоже попортить жизнь. Предлагаю сделать вид, что у вас более нет дочери, а у меня отца и разойтись миром. Шкатулку вы не увидите, как и то, что в ней хранилось. С проклятьем мы и сами с моим женихом разберемся, без вашей помощи. Желаю вам на прощанье узнать что такое муки совести. Вдруг станете человеком?

Отец выслушал меня с презрительной миной на лице и более ничего не сказал. Просто поднялся, окинул нас взглядом, полным надменной досады и вышел из гостиной. Мы задерживаться в гостях не стали. Даже тетушка пошла с нами, выглядела она расстроенной и грустной. Интересно, как дальше она поступит? Будет и далее докладывать все барону или же все-таки решится пойти против его воли? Ведь у него и на нее векселя найдутся… Всех успел за горло схватить и меня в том числе. Если Его Светлость передумает жениться, сложно мне придется. Отложенные тайком деньги на черный день есть, на скромную жизнь хватит. Но продать дом и уехать из столицы придется, притом так, чтобы не оставить возможности отцу проследить куда я девалась. Но сейчас, больше чем даже подлость отца – чего-то подобного я от него всегда ожидала – меня волновало благополучие Дэрта. Ведь открыл он шкатулку без спроса. И пусть смог забрать содержимое… Но все равно страшно и непонятно, чего ждать от будущего.

Его Светлость крепко держал меня за локоток, пока вел к экипажу. Мой автомобиль пострадал при нападении на нас и восстановлению не подлежал. Машина герцога тоже пострадала, только не так сильно. Стекла сейчас восстанавливали в мастерской.

Прошла еще пара дней, свадьба близилась, а моя тревога все росла. Графа с виконтом еще не нашли. Шансов скрыться от правосудия у них было мало, но они использовали их в полную силу. А Вэлан Шерашон пытался выбить для нас приглашение посетить поместье Рианвейлов. Не так просто оказалось туда попасть. От самого рода осталась только бабушка Тора, его отец и сестра. Бароны были очень богаты, но как-то постепенно выродился род, а со смертью Тора не осталось того, кто мог бы передать по наследству фамилию Рианвейл. Семья жила обособленно. Ни кого в гости не приглашали, ни к кому в гости не ездили после смерти Тора Рианвейла. Сегодня маг приехал ко мне в гости, как-то незаметно все привыкли, что герцога чаще можно застать у меня, чем у него дома. На вопрос Его Светлости об успехах, Вэлан ответил, что приглашение так раздобыть и не удалось. А посещение одним из полицейских архива ничего не дало. Информация о проклятии оказалась именно такой, какой нам подал ее мой отец. Добровольная передача артефакта как главное условие и записи о смертях мужчин в семье Рианвейлов. Странных смертях.

Вопрос разрешился сам собой и очень неожиданно. Ко мне в гости приехала сестра Тора. Без предварительного предупреждения, просто представилась дворецкому и попросила ее принять. Сестре Тора было уже тридцать лет. Муж ее жил отдельно от супруги, кутил в столице, а графиня Комаль жила с отцом и сумасшедшей бабушкой и воспитывала двух дочерей. Я помнила ее еще молодой, только-только вышедшей замуж за графа Комаля. Тогда она выглядела более счастливой и яркой. Сейчас же передо мной сидела потухшая, уставшая от жизни женщина с тусклыми глазами. Ее светлые волосы были уложены в гладкую, без изысков прическу, руками она неуверенно перебирала складки вышедшего из моды, невзрачного платья и смотрела на меня кривя губы так, будто собиралась вот-вот заплакать.

– Графиня, что привело вас ко мне? – спросила я осторожно после обмена приветствиями и порадовалась, что герцога сейчас нет в моем доме, занят суетой подготовки к свадьбе.

Незачем сестре моего первого супруга лишний раз напоминать о том, что он мертв, а я снова собираюсь замуж.

– Ваша Светлость, – обратилась она ко мне, тоскливо улыбаясь. – Я хочу чтобы вы знали. В отличие от моего отца я не виню вас в смерти моего брата. То что с ним произошло… Не более, чем случайность. Глупая, невероятная случайность. Она не должна была случиться именно с ним. Ведь он был таким добрым, отзывчивым и благородным.

– Да, он был именно таким, – тихо, с грустью ответила ей, вспоминая молодого мальчика, пылко любившего меня.

– Он был очень счастлив, когда ваш отец согласился выдать вас замуж за него. Тор очень сильно любил вас, – продолжила она, а потом замолчала и закусила губу, прежде тяжело вздохнув. – А еще он был тогда очень горд. Ведь шкатулку, которая много поколений передавалась только по женской линии, бабушка Рианвейл передала ему. Мой отец очень строг. А мой супруг… он…, – она снова скривила губы в плаксивой гримасе и я поспешила вмешаться.

– Вы можете изменить свою жизнь. Просто решитесь, попробуйте, – попыталась найти слова утешения, но удалось мне это из рук вон плохо.

– Я не о своей жизни пришла с вами говорить. Простите мне эту слабость. Я пришла рассказать вам то, что удалось узнать. Все то, что болтала моя бабушка, за которой ухаживаю я, сложно было назвать информацией легкой в осмыслении, – графиня взяла себя в руки и более уже не кривила губы, а говорила ровно и спокойно. – Но постепенно я сложила из того бреда, что она говорит иногда, при приступах, ясную картину происходящего. Но к тому моменту уже было поздно, вы похоронили шестого мужа и вроде бы не собирались более замуж и я решила, что могу промолчать… Да и вырваться из поместья очень сложно… Отец не позволил бы мне поехать к вам. Мне и сейчас пришлось лгать, а по возвращению меня ждет скандал… Но и это неважно. Наша семья очень виновата перед вами, герцогиня. Вы даже не представляете, как мне мучительно больно и стыдно говорить это вам, как мне хочется снова утаить эту информацию, не дать вам возможности проклинать наш род… Но, мы сами на себя накликали беду… Хотя тут нет чьей-то реальной вины… Поймите, – горячо сказала она. – Вся эта история одна сплошная случайность, которую никто не смог предусмотреть… Если бы бабушка знала… Если бы кто-либо из нас мог догадаться, что шкатулка уйдет из рода… Тогда, наверное, она поступила бы иначе… Она и с ума сошла от того, что понимала всю нелепость и трагичность случившегося. А недавно у нее было просветление. Она позвала меня к себе и попросила выслушать. Говорила она так, как давно уже у нее не получалось… После же опять впала в детство и уже более не узнавала меня. Боюсь, ей мало уже осталось… Но и не об этом я пришла рассказать… Как же сложно начать…

– Начните как-нибудь, – подтолкнула ее, заинтригованная волнением и словами собеседницы, чье напускное спокойствие закончилось очень быстро под воздействием эмоций.

– Понимаете, Тьяна, – стиснула она ладони на коленях. – Вы разрешите мне так называть вас? Если бы Тор остался жив, мы бы стали с вами сестрами.

– Конечно, называйте, – я уже изнывала от нетерпения и еле держалась в рамках приличия, готовая уже начать подталкивать собеседницу менее прозрачными намеками.

– Так вот, Тьяна. Эта история началась много-много лет назад, когда мой предок Елиан Могущественный, – женщина снова попыталась взять себя в руки и в этот раз ей удалось это лучше, чем до этого. – Он был известным в то время магом, да и сумел вписать свое имя в историю невероятными экспериментами в магии. Но об этом я могу говорить бесконечно, биография и достижения великого предка – это моя слабость. Так вот, он создал эту шкатулку и наложил на нее заклинание, а после отдал одной из моих прапрапрапрапрапрапрабабушек, наказав передавать от женщине к женщине. И всегда выбирать по велению сердца, мол если выбирать иначе, то умрет и дарительница и тот, кому шкатулку отдали. А еще наказал, таким же образом выбрать когда-нибудь того, кто шкатулку сможет отдать. Мол после этого хранительницы могут считать себя свободными, как только настоящий хозяин артефакту найдется. Только магия, которая должна была подсказать подходящего кандидата, только голос сердца. Елиан сказал ей передавать этот наказ от хранительницы к хранительнице. Кроме этого были еще условия. Тем, кто смог бы открыть шкатулку и увидеть что там спрятано – эту часть своего наследия Елиан окутал особой таинственностью – и использовать спрятанное по назначению, мог быть только мужчина. Хранительницей могла быть только женщина. А все неверные решения, будь то передача шкатулки не по велению сердца, за деньги или кто возьмет без спроса, будет караться смертью. В случае кражи смертью воришки. В случае неверного выбора смертью обоих. Я не знаю, что именно спрятал в шкатулку Елиан Могущественный. Мой прапрадед, наследный барон Рианвейл, провел даже целое научное исследование этого вопроса и пришел к выводу, что в шкатулке все-такие находится эликсир бессмертия, который последние годы разрабатывал Елиан. У многих других исследователей другое мнение… Но это не важно. Важно то, что и в нашей семье случались смерти из-за этой шкатулки. Бывали среди родственников те, кто пронюхав об артефакте, пытались его забрать или выкупить. И если пробовали украсть, всегда расплачивались жизнью. И женщины, и мужчины. А шкатулка снова возвращалась к хранительнице, сама по себе, так что порой и заметить нельзя было. А Тору бабушка отдала артефакт без колебаний. Мой брат был тем, кто мог открыть ее. И то, что после смерти Тора бабушка, как хранительница осталась жива, доказывает это. Нелепая, глупая смерть, забравшая его так рано и просто так. Он был достоин того, чтобы жить и быть счастливым. А все то, что происходило с вашими супругами… Это уже была вина шкатулки. Она убивала тех, кто брал ее без разрешения… Если бы вы передали ее кому-нибудь не тому, то она убила бы и вас… Вот я и делаю вывод, что забрать пытались без разрешения. И наша семья виновата все-таки перед вами, Тьяна… Если бы ни это наследство, если бы вы не стали хранительницей шкатулки, все еще у вас могло бы быть хорошо… Я приехала предложить свою помощь. Я заберу ее, как хранительница я должна подойти. Бабушка мне говорила в детстве, что подарит одну волшебную штучку мне, как вырасту. Она всегда хранила ее подальше от людских глаз и старалась никому лишний раз не показывать. А как брат подрос, передала ему и надобность во мне, как в хранительнице отпала. Вы сможете прожить нормальную жизнь. Я слышала, вы собираетесь замуж. Пусть хоть это замужество принесет вам счастье. Вы заслужили его… Не сойди бабушка с ума, она бы, думаю, сама вам все рассказала бы… Но как умер Тор, она постепенно перестала различать реальность и вымысел и с ней тяжело стало разговаривать, она ничего не понимала. Вы простите род баронов Рианвейлов, Тьяна? Если бы могли предположить… Если бы…

– Я не смогу отдать вам шкатулку, – сказала ей, осмыслив информацию. – Ее украли, притом после того, как она была открыта подходящим для этого человеком. Мне хотелось бы знать. Вы можете ответить мне на вопрос? Не опасно ли это для того, кто открыл шкатулку?

– Если шкатулка открыта и то, что хранилось в ней, смогли достать, то сама шкатулка должна стать абсолютно безопасна, – уверенно ответила мне графиня. – То есть вы хотите сказать, что мое предложение уже абсолютно бессмысленно?

– Да, шкатулки больше у меня нет, а содержимое достали и использовали по назначению, – тяжко вздохнула и задумалась над тем, а опасно ли хранить остатки эликсира во флаконе, или нет.

– А вы скажете, что именно в этой шкатулке было? За что умирали мои предки и ваши мужья? – поколебавшись, моя собеседница все-таки решилась задать вопрос.

– Скажу, но под большим секретом. Хотелось бы оставшуюся жизнь прожить спокойно, а не доказывать всем желающим заполучить флакончик, что его у меня уже нет, – поднялась из кресла, прошлась по комнате и остановилась у окна. – Вы обещаете, что не станете никому рассказывать?

– Клянусь Триедиными, – серьезно сказала она.

Подумав еще раз, стоит ли рассказывать правду или нет, решилась и сказала:

– Там был эликсир. А вот какой именно… Я до сих пор сомневаюсь, что он дарует вечную молодость и жизнь. Правда нам жизни он спас в сложной ситуации. А вот сколько мы с герцогом проживем, не возьмусь предсказать… Потому что спросить не у кого. В вашей семье хранительницы, если я все верно поняла, и сами не знали, что там в шкатулке… А Елиан Могущественный мертв. Вот и приходится гадать и догадываться. А насколько верны наши догадки, сложно сказать.

– Спасибо, Тьяна, что ответили на мой вопрос. Я действительно никому не расскажу о том, что эликсир бессмертия был найден. Наш род и так виноват перед вами, не хотелось бы, чтобы вас начали тревожить люди, болеющие идеей не умирать никогда. Вы заплатили очень дорого, за возможность узнать правду и использовать наследие моего прапрапрапрапрапрапрапрапрадеда, – женщина поднялась с кресла и тяжело вздохнула. – Я хочу пожелать вам счастья, на прощание, Тьяна. Вы его заслужили. Мы с вами, думаю, не увидимся больше. Отец после моего побега из поместья, вряд ли даст мне такую возможность вновь. Но если когда-нибудь для него что-нибудь в этом мире изменится, если он начнет думать иначе, знайте, что я буду рада видеть вас у себя в гостях.

– А я вас, дорогая графиня Комаль, – искренне ответила гостье.

Ее поступок поразил меня в самое сердце. Зная какой опасностью грозит шкатулка, женщина предложила ее забрать… Есть еще в этом мире люди, кому можно безоговорочно верить, потому что для них слово «порядочность» не пустой звук. Мы распрощались с родственницей по моему первому мужу очень тепло. И когда она уходила, я думала о том, что было бы неплохо как-то помочь ей вырваться из затворничества, так жить, как живет она, очень трудно. С другой стороны на ее бы месте, уж точно извернулась бы, когда допекли, и попыталась убежать вместе с детьми, прежде накопив на возможность уехать и скромно устроиться.

Визит графини Комаль успокоил меня, теперь я уже так не переживала за жизнь герцога, хоть и верилось в то, что все позади, с трудом. Огорчало одно, что граф, если шкатулка теперь безопасна, не пострадает точно, как и виконт. И чем дольше я об этом думала, тем больше мне хотелось все-таки реализовать свою месть. Дэрт, словно чувствуя, что я что-то задумала, потребовал, чтобы я не смела вмешиваться в поимку графа Валовски и пытался стрясти с меня слово. Еле вывернулась, что не мешало ему поглядывать на меня с подозрением. Разъезжая по магазинам в пылу подготовки к свадьбе, умудрялась обтяпывать еще и делишки, касающиеся порчи жизни графу. За два дня до свадьбы я доделала все эти «черные» мелочи, решив обеспечить себя алиби и назначила исполнение мести на день своей свадьбы. Сделаю себе подарок к празднику. И пусть не увижу всего сама, душу будет греть мысль, что поимку подонка я приблизила во времени собственноручно. Баронессу Дориан, хоть она и осталась в моем доме до свадьбы, после нее она изъявила желание уехать в свое поместье и пожить там, вдали от суеты столицы, привлекать к своим планам не стала. Надеюсь, ей удалось договориться с отцом и все-таки получить векселя. Зла я ей не желала, она во многом мне помогала, пусть зачастую и с оглядкой на распоряжения барона Файран.

Что я могу сказать о самой свадьбе? Она удалась. Впервые за много лет я чувствовала себя счастливой участницей радостного события, а не предвкушала очередные похороны. Его Светлость сиял как начищенный до блеска золотой, когда вывел меня из храма пред светлы очи зевак, все еще не верящих в то, что обряд состоялся и герцог Абиэйгл более не завидный жених, а теперь примерный семьянин. А дальше был бал, на котором мы с Дэртом были самой красивой парой. Он, высокий, темноволосый и улыбчивый и я, улыбающаяся не меньше, чем он сам. Нам говорили комплименты и шептались за спиной, делая ставки на то, сколько времени осталось герцогу жить. Но мы с супругом не обращали на это внимания. Нам было все равно, ведь правду мы знали и так, с Дэртом я поделилась тем, что рассказала графиня Комаль практически в тот же день, как сама все узнала. А что там говорят? Можно будет получить истинное наслаждение наблюдая за тем, как с недоумением они буду считать сначала дни, потом годы и дивиться такому чуду. Иногда и я начинала бояться того, что графиня могла ошибиться и не знать всей правды… Но в такие моменты Его Светлость, замечая мои сомнения, говорил:

– Вдвоем мы справимся со всем.

И я предпочитала верить ему, ведь это звучало так убедительно. После свадьбы мы уехали в путешествие, в тот самый домик на водах, который я сняла ранее, собираясь сбежать от приставучего поклонника. Море, солнце… Каждый вечер мы гуляли с супругом по берегу и любовались закатом. Каждую ночь мы засыпали в объятьях друг друга, забыв обо всем белом свете, мир сужался до нас двоих. Каждое утро мы просыпались рядом и улыбались друг другу… И тогда я начинала верить в то, что действительно в моей жизни случилось чудо, настоящее и невозможное… Закончилось одиночество и появился человек, который любит меня. Поверить в это было так сложно, но по утрам в это верилось легче всего.

И вот одним прекрасным деньком случилось очередное чудо, которое даже не уверена можно ли назвать добрым или злым… Оно было странным и последствий его было не предугадать.

Утро началось для нас с мужем как обычно, с желания понежиться вдвоем в постели. Ближе к обеду мы расположились с ним на веранде домика, собираясь посидеть и полюбоваться видом на море. Накрытый белой скатертью стол, заставленный снедью. Деревья с распустившимися уже здесь, на юге, листочками. Легкий ветерок и тишина, нарушаемая криками чаек. Идиллия полная покоя и неги. Держась за руки мы с Дэртом сидели рядом, в плетеных креслах и молчали. Было невероятно легко и тепло находиться рядом друг с другом и просто молчать, потому что именно сейчас и здесь так захотелось.

– Знаешь, а ведь ты так до сих пор мне не сказала, – Его Светлость все-таки решил завести разговор.

– Что не сказала? – повернулась к нему и улыбнулась.

– Что любишь меня, – ответил он с хитрой усмешкой и прищурил левый глаз.

– Вот прямо обязательно тебе это надо, – буркнула я.

Не могла я объяснить ему, что боюсь. Боюсь сказать, что люблю. Боюсь потому, что мне кажется, стоит признаться и Дэрт пресытится, разлюбит и бросит. От необходимости отвечать меня избавил благообразный старичок, поднявшийся к нам на веранду. Недоумение от непонимания того, как он здесь оказался, было велико. Но еще большим было любопытство, когда старичок сел на появившееся плетенное кресло и улыбнулся нам с Дэртом.

– Дайте хоть полюбоваться на тех, кто сумел получить мою посылку, – сказал старичок и придвинул к себе блюдо с пирожками.

Выбрал самый румяный и с удовольствием впился в его бочок.

– Кто вы? – подобрался Дэрт, с подозрением оглядывая неожиданного гостя.

– Я? – хитро улыбнулся старик, прожевав приличный кусок пирожка. – У вас есть три попытки, чтобы угадать.

– Уж не Елиан ли Могущественный? – с сарказмом выдала первое, что пришло в голову и имела счастье лицезреть, как старичок подавился и закашлялся.

– Как догадалась? – спросил он ворчливо, когда сделал пару глотков из чашки с чаем, появившейся как и кресло из ниоткуда.

– Не все же вам нас морочить, – недобро смотрела на гостя, прикидывая как и что бы можно было ему попортить в отместку за то, что он поломал жизни очень многим людям. – Вы же давно мертвы, как оказались здесь и сейчас?

– Не надо на меня так смотреть, – неодобрительно глянул на меня старичок. – Если бы не я, вы бы с герцогом и не встретились. А главное в твоем вопросе слово «сейчас».

– Угу, и не умерло бы столько людей, если бы не вы, – и не подумала соглашаться с сумасшедшим магом.

– Тьяна, – обратился ко мне супруг. – Ты права, безусловно, дорогая… Но, может, послушаем, что нам хочет сказать наш гость? Не зря же он появился на этой веранде. Что-то ему от нас да нужно. Правда и мне интересно, когда маг успел воскреснуть.

– Ничего мне от вас не нужно, – вредно отозвался старичок, фыркнув. – Я просто решил посмотреть на тех, кому удалось справиться с поставленной задачей. А сходить в будущее, навестить потомков, это отнюдь не сложно, если знать как это сделать.

– И какие были условия у задачи? – я все никак не могла успокоиться, желание вцепиться в лицо гостя ногтями, становилось все сильнее и сильнее.

– Быть готовым пожертвовать содержимым флакона ради другого, – ответил старичок и вернулся к поеданию пирожков.

– Не слишком ли велика цена за флакон для тех, кто умер из-за шкатулки пусть даже с эликсиром бессмертия? – теперь спросил Дэрт, крепко сжав мою руку и не давая мне возможности сказать какую-нибудь гадость.

– Цена за чудо не может быть великой! – поучительно сказал маг и поднялся. – Засиделся я с вами, дети. А меня ждет прошлое и много-много интересных исследований. Передавайте привет Трою Церинали. В этот раз я не смогу к нему заглянуть, дел много. А про тех, кто заплатил, по вашему мнению, слишком большую цену. За жадность надо платить. Хочешь владеть чудом в одиночку, только для себя, будь готов к тому, что найдутся такие же жадные до него и отнимут тоже только для себя. А жизнь за чудо, не так уж и много, разве нет?

– А если бы хранительница ошиблась? Не желая этого чуда для себя одной, ведь хранительницы даже не знали, что хранят? – Дэрт все так же крепко держал меня за руку, предостерегающе поглядывая в мою сторону. – Они-то чем перед вами провинились?

– Магия шкатулки не дала бы им ошибиться, – снизошел до ответа наш гость. – Это я предусмотрел…

Мы замолчали, я враждебно смотрела на мага, герцог о чем-то думал, сведя брови к переносице. Елиан же Могущественный рассматривал нас внимательно и задумчиво.

– Сила веры человека в чудо, может быть так велика, что он сотворит это чудо не имея при этом ни капли магии и способности к волшебству, – тихо произнес, примолкший было, маг и исчез. – А во флаконе была обычная вода, дети… Главное было верить, сильно и от всей души…, – эти слова донеслись до нас из ниоткуда, заставив удивленно замереть на месте.

– Он хочет сказать?… – произнес Дэрт.

– Он хочет сказать, что быть нам бессмертными только в том случае, если мы поверим в это сильно и от всей души, – перевела для себя слова мага.

– То есть, если бы я не верил в силу эликсира и дал бы тебе выпить из того флакона и выпил бы сам, то мы были бы уже мертвы? – задал риторический вопрос мой супруг. – Где этот маг? Мне есть что сказать, этому… Этому…, – приличных слов для определения степени сволочизма Могущественного мага, муж не нашел и замолчал, гневно сопя.

– Мне тоже есть что ему сказать. Столько жизней за флакон с водой… Он настоящий сумасшедший, – сказала я, немного помолчав.

– И гений, – со вздохом признал Дэрт. – Заставить стольких людей поверить в то, что в шкатулке хранится что-то ценное. Злой гений.

– Старый маразматик, – припечатала я.

– Я все слышу, – хихикнул кто-то невидимый прямо перед нами.

– Я и в лицо это повторю. Вы старый маразматик, господин Елиан, – заявила ничуть не страшась сказанного.

А дальше мы сидели и смотрели на море и понимали, что день отравлен появлением мага из прошлого. Следовало что-то сделать такое, что помогло бы исправить настроение нам обоим.

– Я люблю тебя, – тихо прошептала, не решаясь взглянуть в глаза мужу.

– Что-что-что? – повернулся он ко мне и схватил за руки. – Скажи громче, я не расслышал.

– Такой молодой и ничего уже не слышит, – сокрушенно покачала головой. Подняла взгляд на супруга и твердо, внятно и громко сказала. – Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, моя темпераментная женушка, – ответил он с улыбкой, поднял глаза к небу и произнес. – Дождался все-таки, – после склонился ко мне и…

И снова не было этого мира, не было моря, не было ничего, кроме нас двоих и ощущения нашего, такого нужного нам и личного чуда, в которое мы верили во всю силу чувства, что делало нас бесконечно счастливыми.

Эпилог

Утро началось для графа Валовски не слишком радостно. Проснуться утром в чужой постели с красоткой, это здорово. Проснуться утром в чужой постели в одиночку, грустно, но не всегда. Проснуться утром в чужой постели рядом с трупом, очень печально и нервотрепно. Вот и граф, открыв глаза и ожидая увидеть хорошенькую мордашку служанки придорожной гостиницы, в которой остановился, по пути в глушь, на юг, подальше от столицы, сначала с недоумением, а потом брезгливо и с долей ужаса созерцал бледное лицо трупа. Незнакомый графу мужчина лежал рядом, в груди его торчала рукоятка ножа, а вокруг кровати толпились слуги. На девушку, что стояла полураздетая и орала во все горло, кто-то сердобольный вылил кувшин воды и служанка заткнулась. Именно ее крик и разбудил сладко спавшего графа Валовски и оторвал от восхитительного сна. Снилось блондину, что шкатулку, наконец, удалось открыть и там оказалось много-много золотых кругляшей, за которые можно было бы продать и маму родную. Совесть, провернуть такой неравноценный обмен, графу позволяла. А еще ему снилось, что он сумел добраться-таки до хорошенькой шейки герцогини, выжившей по слухам вопреки всему. А еще ему снилось, как он втаптывает в грязь соперника и обидчика сестры и растирает его там, и растирает…