Текст книги "Римма. Невеста для князя (СИ)"

Автор книги: Наталья Смыгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16

В каменном мешке пахло сыростью и плесенью. Глубокая темнота тоже не добавляла оптимизма. Я зябко поёжилась. В темноте кто-то зашевелился. Точно не мышь. Что-то крупное. Крыса?!. Интересно, они умеют вздыхать? Я пыталась себя отвлечь от мыслей о крысах. Кто-то вздохнул… Не крыса и это радует. Пробираться на вздохи на ощупь? Ну, уж нет, кто знает, на что наткнешься. Я постаралась пошевелиться, каждое движение отзывалось болью, к тому же ноги и руки оказались связаны. А вот это совсем плохо… В случае чего, даже сопротивление оказать будет проблематично. Сопротивляться? Кому? И вообще, что я здесь я здесь делаю? Я… Римма… Да. Гроза. Кабинет. Переход в новый мир. Я ведьма… События восстанавливались в хронологическом порядке. Ворон. Письмо от Мирры. Неужели предательство? Но разве я в чем-то перешла ей дорогу? Хотя, с её точки зрения, возможно, всё выглядит несколько иначе, ведь она любит Яромира… Но я же не стояла у неё на пути… Хотя…

От каменных стен веяло пронизывающим, пробирающим до костей, холодом. Крепко связанные руки и ноги занемели. Ноющая, пульсирующая боль в затылке мешала сосредоточиться, мысли путались, и это жутко раздражало. Я же ведьма! Настоящая! Неужели не смогу справиться с какой-то там болью?! Я постаралась сесть, но малейшее движение головой отзывалось нестерпимой болью. С четвертой попытки удалось присесть, однако голова закружилась и очнулась я вновь на каменном полу. Я долго всматривалась в темноту, надеясь рассмотреть хоть что-то: хотя бы стену, чтоб к ней прислониться. Тщетно. Глубокая темнота и мрак. В каменный мешок не проникало ни малейшего лучика света. Сантиметр за сантиметр, с кружащейся головой, цепляясь за сознание, я продвигалась в сторону, надеясь рано или поздно упереться в стену. Я потеряла счет времени, у меня была цель, к которой я медленно двигалась. Наконец, я добралась до стены. Прислонилась к ней спиной, переводя дух, но не рассчитала сил и снова приложилась многострадальной головой. В глазах даже разноцветные искорки заплясали.

– Гадство! – выругалась я сквозь зубы, чувствуя, что ярость придаёт силы и не даёт потерять сознание.

– Римка?!

Ещё неопределенное, но по ощущению, достаточно долгое время ушло на то, чтобы Жутиков подполз поближе ко мне. Пожалуй, никогда я ещё не была так рада его присутствию, как в этот миг! Мы оказались в равных условиях, связанные и предварительно ударенные по голове. Хотя моей голове, судя по тому, как она кружилась, и я периодически теряла сознание, повезло меньше.

– А я думала это какая-то крупная мышь шуршит в темноте, – поприветствовала я Жутикова, когда ему удалось устроиться рядом со мной.

– Пока ты не стала ругаться, я вообще тебя за крыску принял, – не остался в долгу он.

Но Жутиков не был бы самим собой, если б не стал высказывать мне претензии. И впервые, меня это не огорчало, наоборот, подбадривало, ведь, если он ворчит, значит, не всё так плохо.

– Даже кот и тот предупреждал, что нечего тебе тащиться черт знает куда одной! А она!… И ещё ведьмой называется! И где твоя интуиция?! А?!

– Ну, я ж не одна пошла, а с вами.

– Угу! Это меня сейчас и утешает! – язвительно отозвался он. – И вообще, не знаю, как ты, а я есть хочу! Тем более, что кто-то здесь ведьмой называется, так что будь добра, хоть ватрушку, а наколдуй! И руки развяжи!

– А мух от вас не поотгонять? – привычно огрызнулась я.

– Каких ещё мух?! – удивился Жутиков. – Римк, ты что? – похоже он решил, что мне совсем плохо.

– Мухи – это такие назойливые бяки с крылышками, – пояснила я, отчетливо представляя себе рой мух.

А вот это было зря! Потому что тишину каменного плена наполнило жужжание, и назойливые насекомые принялись донимать нас. Жутиков выругался.

– Нет, Римка, ты точно ненормальная. Если раньше я только сомневался, то теперь точно уверен, – посетовал он, отмахиваясь от мух. – Немедленно прекрати это!

А я была рада и мухам: раз получилось их создать, значит, силы ко мне возвращаются, и мы еще повоюем. Не обращая внимания на ворчание Жутикова, я сосредоточилась на собственном «оздоровлении». Как ни странно, при жужжании мух сконцентрироваться получилось легче, чем в тишине, нарушаемой неизвестным шуршанием. Оказалось совсем не просто сосредоточиться на позитивных мыслях, отринуть от себя боль (себя от неё?) и представить себе ясную, здоровую голову. Когда мне это удалось, я почувствовала такой восторг и прилив сил, что захотелось визжать и прыгать! Расправиться с веревками на запястьях и щиколотках оказалось гораздо проще. Проснувшийся аппетит свидетельствовал о выздоровлении и о том, что в каменном мешке мы пробыли уже значительное время. Но кушать в компании с мухами не хотелось. От них избавиться оказалось сложнее, чем их сотворить. Представить, что они есть легче, чем представить, что их нет, когда они садятся на тебя и жужжат над ухом! Не гоняться же за каждой! Тем более, я поймала себя на мысли, что мне жаль их убивать, ведь они помогли мне вернуть силы и поверить в себя. Пришлось «творить» осень и усыплять мух. Но как только наступала тишина, в воображении представлялась уцелевшая мушка, и всё приходилось начинать заново. К тому моменту, как все мухи «спали», Жутиков окончательно укоренился в мысли, что у меня крыша поехала. И лишь когда я, голодная и обессиленная, создала свечку – получился лишь маленький огарок – он воспрял духом.

– Ты уж не пугай так больше, – попросил он, оглядывая меня с головы до ног.

Развязать Жутикова не удалось, узлы были с секретом. Кстати, зубам моим они тоже не поддались.

– Ты ж ведьма! Наколдуй нож что ли! – посоветовал он.

– Знаете ли, моих сил хватит на кусок хлеба или нож, так что выбор за вами, – отозвалась я.

– Давай тогда уж каравай…да побольше… Надеюсь, накормишь?

Хлеб у меня получился на славу! Пышный, вкусно пахнущий и даже теплый! В глазах Жутикова промелькнуло невольное восхищение. Я отломила большой кусок, блаженно вдохнула аромат и первому предложила откусить Жутикову. Жуя хлеб, я подумала, что сделала верный выбор в пользу хлеба, а не ножа, и внезапно меня озарило. Нож Ратмира, который воевода опустил мне в сапог! Положив хлеб на колени уставшего мне удивляться Жутикова, я принялась исследовать сапоги.

– Ура!!! Эврика!

– Римка, может, хватит? – попросил с набитым ртом Жутиков. – Ты мне и так сегодня уже седых волос добавила своими выкрутасами.

– Ничего вы не понимаете! – и я с довольным видом достала из сапога нож воеводы.

– Вот это другое дело! – оживился Жутиков, скоренько протягивая мне онемевшие запястья.

Освободившись от пут, он отломил солидный кус хлеба и блаженно заулыбался.

– Наконец-то, от твоего ведьмовства какая-то польза появилась! – благодушно заявил он.

Каравай был съеден, свеча, потрескивая, догорала. Мы с Жутиковым заворожено смотрели на пламя свечи.

– Знаешь, Римк, пора б на отсюда ноги делать, – наконец произнес он.

– Знать бы, где мы… Так. Давайте попробуем восстановить все события до того, как очнуться в камере. Что вы видели? Что чувствовали? Что помните?

Однако, даже совместные попытки восстановить ход событий, не дал значительных результатов. Мы оба видели сидящую женскую фигуру на камне. Мирра…

– Вот и яркая иллюстрация к женской дружбе! – ехидно прокомментировал он.

– А почему вы так уверены, что наше похищение на совести Мирры?

– А на чьей же ещё? – даже удивился Жутиков. – Ясно она. Пока ты засады с Ритмиром устраивала да объезды совершала, она Князя соблазнила, а здесь и ты как снег на голову свалилась. Да еще и всё войско и чародеи как один на твою сторону встали, вот она и обозлилась, ясное дело, – с видом знатока пояснил он.

Я хотела возразить, что Князь и Мирра давно любят друг друга, но вспомнила, что Жутикову этого знать не следует. Мне не верилось, что Мирра способна предать нас, ведь мы не раз и не два спасали друг другу жизнь, сражаясь спина к спине, а это многое значит.

Мы с Жутиковым наощупь исследовали нашу камеру. Увы, нам не удалось найти даже двери, хотя логика (раз мы сюда как-то попали!) неумолимо доказывала, что она есть.

– Где-то же она есть! – раздраженно бросил Жутиков, упрямо ощупывая стены в десятый раз.

– Есть, – согласилась я и добавила, – если нас не замуровали.

– Типун тебе на язык, – беззлобно пожелал Жутиков, передернувшись от моих предположений.

Я не стала его разубеждать, хотя у самой сердце холодело от подобной мысли.

– И вообще, – с нарастающим раздражением продолжал Жутиков, – кому надо нас хитить?! Нет, правда, ведь не Мирра же с тобой таким образом счеты сводит?! Да и одной ей не справиться! А здесь чувствуется организованный подход!

– Вот-вот, вы уже на верном пути, подбодрила я его. – В первую очередь, надо понять, кому это выгодно.

Жутиков устроился рядом и принялся в полголоса рассуждать на эту тему. Его монотонное рассуждение не мешало мне сосредоточиться, вероятно, за время нашего знакомства я уже привыкла к его ворчанию и комментариям на каждое действие.

Камни… К кому обратиться за помощью? Я отринула посторонние мысли и сосредоточилась на ощущениях, стараясь поймать дуновение жизни, понять, к какой силе воззвать. Но на мой призыв не отозвалось ничего. Каменная кладка не скрывала ни искорки жизни и была запечатана чужой силой, не пропускала меня и моих призывов. Я тщетно билась о сплошную стену, стараясь уловить, почувствовать отзыв на мои призывы. Тщетно…

– … или сам Наследничек постарался? – дошел до моего сознания голос Жутикова. – А что? – встрепенулся он. – Может этим всё и объясняется, а? Воспылал к Мирре страстями и решил побыстрее отделаться от навязанной невесты? Как ты думаешь, Римк, такое возможно? Ты ж его всё же лучше знаешь.

Я переводила дух, набираясь сил. А Жутиков, увлекаясь всё больше, продолжал:

– И всё для него удачно складывается. С Гастоном дело на половину сделано, здесь ты помогла объединить страну, то есть миссию свою выполнила. Теперь, если ты пропадешь, вся вина на нежить, а следовательно, новый подъём борьбы. С Гастоном и упырями в два счета разделаются…

– Ну, на два счета, это вы лишку хватили, – возразила я.

– Хорошо, пусть не на два, но всё же разделаются. Да один Ратмир чего стоит. Он замок по камешку собственноручно раскидает! – ехидно заметил Жутиков.

– Ревнуете что ли? – в тон ему поинтересовалась я.

Жутиков хмыкнул, и, пропустив моё замечание мимо ушей, вернулся к своим рассуждениям:

– А потом после победы, погорюет-потоскует да и женится на Мирре.

– Не дадут. Она не ведьма, – возразила я.

– Не дадут, так ещё лучше, – встрепенулся он. – Скажет, что после твоей гибели ни кто ему не мил, а сам будет с Миррой жить. Чем не ход, а?

В словах Жутикова была какая-то логика, но верить не хотелось. В одном он прав, я лучше знала Яромира, знала, что он не способен на предательство. Есть вещи, которые просто чувствуешь.

Томительно текли часы. Каменная кладка не поддавалась моим силам и не пропускала призывы. Обнаружить выход нам не удалось. Оставалось надеяться, что нас не замуровали. Жутиков ехидно добавлял, что могли и замуровать, если я кого-то достала до печенок.

– Уж это-то ты умеешь, по себе знаю! – авторитетно заявил он. – Но я в любом случае, получается, страдаю безвинно! Во-первых, меня к камню на свидание не приглашали, так что, получается, схватили по ошибке…

– Так сказать, за компанию, – вставила я.

– Во-вторых, я не ведьма, поэтому ни на чьем брачном пути не стою, и к Князю в жены не набиваюсь.

– А хотелось бы? – невинно поинтересовалась я.

– Ах, ты…!

Некоторое время мы провели в беззлобных перебранках и погонях по узкой камере, больше для моциона.

– Пора что-то делать, – решительно сказал Жутиков. – Надо выбираться! Если для этого тебе придется (на время!) превратить меня в какую-нибудь зверушку, сильно возмущаться не буду!

Мне эта идея пришлась по душе. Кто бы ни были наши похитители, они ожидают увидеть в камере людей, а не… Впрочем, о моих способностях они знают.

– Кем бы вам хотелось стать? – поинтересовалась я.

– Ого, уже прогресс! Наконец-то ты стала интересоваться моим мнениям по этому поводу до превращения, а не после, – добродушно проворчал Жутиков.

Мы принялись рассуждать, в чьем облике у нас больше шансов вырваться на свободу.

– Чем меньше и незаметнее, тем лучше, – философски заметил Жутиков, – меньше шансов, что подстрелят. И лучше с крылышками, – мечтательно добавил он.

– Колибри? – промурлыкала я.

– Слишком приметно. Что-то не припомню я таких пташек в здешних широтах! Да! И бабочкой тоже быть не хочу, ещё не хватало угодить какой-нибудь сороке на обед!

– Муха, – твердо сказала я.

– Что? У тебя новый пунктик по поводу мух появился?

– Маленькая. Незаметная. С крылышками, – аргументировала я. – И в здешних широтах очень даже водится!

– Ага, и пауки ими очень даже питаются! – возмущенно выкрикнул Жутиков, боясь, что я немедленно обращу его в насекомое.

Моё предложение превратиться в воробьев, не было встречено энтузиазмом, ибо, как сказал Жутиков, «их тоже едят».

– Все мы звено в чьей-то пищевой цепочке, – утешила я его.

– Тебе-то хорошо, махнула крылом и уже не воробей, а коршун, а я так и буду чирикать, пока из меня какая-нибудь кошка все перья не повыдергает!

– По-моему ворон не очень едят, – пошутила я, концентрируясь и вызывая образ птицы.

Возмущение своё Жутиков выражал уже карканьем, на этот раз превращение произошло на редкость легко, словно играючи. Однако, самой обратиться в птицу мне с первой попытки не удалось, хотя образ я представляла четко. Ни вторая, ни третья попытки, ни к чему не привели. Это меня озадачило, в своей силе и способностях к чародейству я была уверена, и пленение не подорвало мои способности. Тогда в чем дело? Недолго думая, я решила сменить образ воплощения. Пусть не ворона, но превращение в кошку мне всегда удавалось. Даже в первый день в этом мире, когда я ещё не осознавала своих способностей и плохо управляла дарованной мне силой. Значит, кошечка…белая, грациозная, с блестящей шерсткой и острыми коготками. Итак!… Тщетно, я чувствовала в себе небывалую концентрацию силы, но, увы! не смогла принять даже любимый образ. Этому должно было быть какое-то разумное объяснение. Несколько очередных попыток, предпринятых ради чистоты эксперимента, не дали результата.

– Отсутствие результата, тоже результат, – успокаивала себя я.

– Ккаррр!?

– А, вы…сейчас верну дар речи, – пообещала я.

И в этот раз чародейство удалось, но отчего-то применить чары к себе не выходило. Напрашивался очевидный вывод; на меня наложили более сильные чары. Только не понятно, то ли не желали моего превращения, то ли заклятье сработало так причудливо, ограничивая мои силы.

Обсудить возникновение новых трудностей с вороном Жутиковым я не успела. Сквозь каменную кладку, изолировавшую нас от мира, стали доносится звуки. Судя по всему её разбирали извне.

– Неужели конец нашему плену?! – встрепенулся ворон.

– Я бы не была так однозначна в суждениях, – отозвалась я. Меня охватило дурное предчувствие. Даже не просто предчувствие, и не просто дурное – это мягко сказано. Разбирающие кладку не несли нам освобождение. Я была уверена, что всё самое плохое, что могло с нами, случиться только начинается.

– Всё же мы были замурованы, – протянул Жутиков, и странно было слышать знакомый ехидно-ворчливый голос от птицы.

– Так, – решительно начала я. – Как только появляется первая возможность, сразу же летите на восток, в военный лагерь. И без комментариев. Нет, по дороге вас не съедят и даже не потреплют, я дам вам защиту. К тому помогу быть невидимым для людей… и нежити. Вас только сильный чародей сможет увидеть сам.

– Эй, а как же я…

– Скажете «услышь меня» и чары спадут, станете видимым, – торопясь, закончила я, наблюдая, как у одной из стен на уровне полутора метров начинает выдвигаться камень. Из образовавшейся щели веяло ненавистью, опасностью и… Теперь я точно уверилась, что гадания не просто забава, а грозящая нам опасность – смертельная, ибо с той стороны кладку разбирала нежить.

Часть стены, под напором силы стой стороны, обвалилась внезапно. За мгновение до этого я отступила к противоположной стене, ворон неуклюже взлетел мне на плечо. Через провал в стене в каменный мешок вступили четверо упырей, закованные в стальные доспехи. Сквозь забрала шлемов красным отсвечивали глаза. Низ забрала закован на замок. Заметив этот своеобразный намордничек, я невольно усмехнулась. Самостоятельно им его не снять, что радует: не покусают.

– Следуй за нами, ведьма, – прохрипел один из них, наставив на меня копьё.

Уже без удивления я обнаружила, что что-то парализует мою силу, я не могу отклонить копья. И только теперь я заметила, что на мне нет моей серебряной кольчуги, хотя я точно помнила, что из Избушки выходила в ней. Плохой знак. Ни одна нежить не смогла бы её, многократно заговорённую и накопившую многовековую защитную силу, снять с меня. Значит, или человек (!) помогал нежити, или… Гастон сильнее, чем мы полагали, и тогда положение гораздо серьёзнее… Что ж, в камере делать нечего, как бы то ни было, но нас должны уже искать, Василий намеревался ждать нас только час, а потом бить тревогу. Час явно миновал. Выпрямившись, я гордо шагнула сквозь провал стены. Жутиков сидел на плече, до крови вцепившись в меня когтями. Несколько капель проступили сквозь ткань рубашки. От запаха крови у упырей сквозь забрала капала слюна. Мы шли долгими тёмными переходами. Взгляд, привыкший к мраку – да здравствует моё кошачье зрение! – выхватывал из темноты белеющие кости. Человеческие.

– Как выйдем на воздух, сразу лети, – не разжимая губ, приказала я ворону.

Глава 17

Наконец мрачные переходы закончились. Мы вышли в просторный зал. Сквозь узкие окна-бойницы пробивался свет. Сидевшая на троне фигура встрепенулась. Гастон Черный, догадалась я. Сквозь забрала шлема тоже красным отсвечивали глаза.

– Ближе, – проскрипел он.

Я демонстративно остановилась, рассматривая его.

– Ближе, я сказал! – выкрикнул он.

Стоявший ближе ко мне упырь подтолкнул меня древком копья. Это было слишком. Я резко развернулась и вскинула руку. Нежить этого явно не ожидала и не успела ни прикрыться, ни отступить. Яркая молния ударила упыря по глазам. Нечеловеческий вой вырвался из его груди. Из-под забрала пошёл дымок, запахло гнилью. Остальные трое упырей поспешно отступили от меня. Рада? Несказанно! Оказывается, то, что я не могу превратиться в кого-либо, не означает, что я не могу защищаться! Здорово! Хотя копья отвести не смогла… Гастон зачарованно смотрел, как через несколько мгновений черные доспехи его воина раскололись надвое, а внутри оказалась лишь догорающая на глазах горстка пепла. Мои возможности, продемонстрированные столь явно, заставили Гастона сменить планы. Он стремительно скрылся за троном, бросив сквозь зубы:

– На площадь её!

Упыри, не приближаясь ко мне вплотную, подталкивали меня вперед, не давая обернуться и поразить их. А копья-то острые. На бедре и на предплечье выступило ещё несколько капель крови. Да, защитить себя напрямую я не могла, зато могла поразить врага.

Мы вышли на площадь. Низкое пасмурное небо и кружат черные птицы. Вороны? Я всмотрелась и усмехнулась. До жути знакомая картина! Гаданье не обмануло. Не вороны, а хищная нежить Гастона кружила под низкими облаками. Высокие каменные стены, сложенные из грубо вытесанных серо-черных глыб. Человеческие кости и черепа, так жалобно и беспомощно в своей наготе, белевшие на каменных плитах. На площади толпились…нелюди… Они сосредоточенно и плотоядно смотрели на нас. Толпа нежити в едином порыве затаив дыхание смотрела на меня. Сквозь забрала капала слюна. Капли стекали по черным доспехам… Есть от чего впасть в панику. Не дождутся! Я – Ведьма! Я резко тряхнула плечом.

– Лети!

Ворон тяжело поднялся в воздух, я проследила его полет взглядом, с удовлетворением отмечая, что нежить Жутикова не видит. Постепенно тот, приспособившись к новому телу, приобрел навык полета и даже порадовал меня неким изяществом.

В центре площади мощенной темно-серыми плитами чуть возвышался алтарь в форме низкого усеченного конуса. Его боковая поверхность из черного, отливающего черно-красным, камня была иссечена сложными зигзагообразными желобками, берущими начало в центе плоской вершины и оплетавшими весь конус. Над алтарём стояла плотная кровавая аура. Место жертвоприношений. Желобки – для стока крови. Жертва…я. Значит, это себя я видела, гадая над горшком с Ягой! Теперь понятно, отчего я не могла видеть, что происходит дальше, а всё время возвращалась к одному и тому же месту: очевидно, что никакого «дальше» не будет. Сердце, объятое ужасом, сжалось. Горько. Но ещё больше обидно: так глупо и нелепо попасть в западню! Ведьма?! Где ж в тот момент было моё шестое чувство?! Моя интуиция?! Карты предрекали смертельную опасность, и то внимания не обратила! Какая глупая самонадеянность и самоуверенность! Слишком уверилась в собственное могущество, не заметила очевидное! Да что теперь… Но моя кровь – кровь ведьмы – даст силу нежити, поднимет их на новый уровень, ведь недаром они охотятся на чародеев. А я, как говорят чародеи и сама Яга, ведьма не из последних. Самонадеянная идиотка! Я, не надеясь на чудо спасения, мучительно искала выход из положения, как сделать так, что бы даже принесенная в жертву моя чародейная сила не перешла к нежити. Как? Стать тем, что принесет смерть нежити. Серебро. И соль. Но, увы, я не могла превратиться ни во что. Но другого выхода нет. Я медленно продвигались к алтарю, подгоняемая копьями, концентрируя силу. От черно-красных камней алтаря, принявшего на себя сотни жертв, исходил запах крови. Если это сон, то самое время проснуться…

Вперед выступили четыре квадратные фигуры. Любой упырь сам по себе многократно сильнее человека, массивнее и мощнее, но эти четверо превосходили всё виденное мной до сих пор. Не вырвешься… Они обступили меня с четырех сторон, не давая сосредоточиться для атаки. И всё же… С Богом! При попытке взять меня за руки, я резко развернулась и, раскинув руки в стороны, бросила сияющие молнии наугад. Отчаянье и ярость придавали мне силы, поэтому и молнии получились колоссальной мощи. Рикошетя о стальные доспехи нежити, молнии метались между не ожидавшей отпора четверкой. Упыри закрутили головами, стараясь увернуться от смертельной опасности и спрятать глаза, единственное уязвимое в их доспехах место. Один изловчился и с нечеловеческой силой сжал моё запястье. Превознемогая боль хрустящих костей, я метнула ему в глаза такую молнию, что у самой на мгновение перед глазами радужные круги пошли. Удача! Треск расколовшегося ореха, пустые доспехи со звоном падают на каменные плиты, и только горсть зловонного пепла медленно кружит в воздухе. Так вам! Покалеченное запястье посинело, но исцелением заниматься некогда. И понеслось веселье! Гастон, не видимый мной за спинами своих воинов, что-то вещал, воодушевляя и руководя подданными, обещая тому, кто уложит меня на жертвенный алтарь часть моего сердца. Нежить бросилась ко мне толпой. Однако, вплотную подходить опасались. Я метала молнии, кружась на месте, только и успевала вскидывать ладони. Сотни серебристых змеек обрушивались на капающую слюной в предвкушении награды нежить. Даже разбиваясь о доспехи, молнии рассыпались на сотни искр и разили упырей, попадая сквозь прорези забрал и места соединения доспехов. Мечущиеся молнии, хриплый голос Гастона, бряцанья падающих на камни доспехов, кружащий в воздухе пепел. Но первый шок у нежити прошёл, и они стали действовать более слаженно, решившись взять меня числом. В меня полетели камни, ножи. Ха, а копьём не проще ли? Вероятно, у нежити был приказ взять меня живьем.

В запале сражения я не почувствовала удара, просто в голове зазвенело и словно выключили свет.

Я открыла глаза. Низкое небо. Не пропускающие солнца облака. Явно наколдованные. Черные башни замка и кружащие над ними твари. Я скосила взгляд сторону, каждое движение отзывалось нестерпимой болью в голове. Руки привязаны к черным столбикам. Ногами пошевелить тоже не удалось: Связаны. Голос Гастона доносился откуда-то издалека, почти минуя сознание. Причащение моей кровью… Мило…Нет, уж лучше не вслушиваться. Сердце ему самому и обещанный кусочек тому, кто звезданул меня по голове, по глотку крови всем, и дальнейшие распоряжения относительно того, кому что достанется. Нет, лучше не слушать и не слышать. Я попыталась сосредоточиться, пошевелить пальцами. Плотно привязанные руки не давали такой возможности. Значит, и последней молнией в жреца запустить не получится. Жаль…