Текст книги "Добровольно проданная (СИ)"
Автор книги: Наталья Шагаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
ГЛАВА 13
София
Адамади не было несколько дней, и я действительно вздохнула, Нет, я не собиралась тратить его деньги с карты и покупать бесполезные вещи или расходовать на развлечение. Взяла лишь немного на фрукты и нужды мамы, Была бы моя воля, я бы навещала ее каждый день, но тогда рухнула бы моя легенда о прохождении практики в другом городе. Опять безбожно лгала о том, что приехала ненадолго навестить ее перед операцией. А фирма, в которой я прохожу практику, так заботится о своих кадрах, что все оплачивает, Я была настолько убедительна, что мама мне почти поверила, но с подозрением осматривала мою одежду. Пришлось соврать, что взяла зто платье и пальто поносить у подружки. Большего потока бреда и лжи в жизни не несла, Но я ни о чем не жалею, ведь содеянное уже приносит пользу маме, Самое сложное – безбожно лгать…
Все остальное время в отсутствии Константина я провела дома, пытаясь учиться. Не важно, что взяла академический отпуск, я планировала вернуться к учебе, как только стану свободной. По вечерам болтала с Наташей на кухне и помогала ей с готовкой. Когда ездила к маме, по дороге разговаривала с Артемом, Он мужчина неразговорчивый, и больше говорила я, но мне просто необходимо было с кем-то общаться, чтобы не сойти с ума одной в огромном доме. Нужно отвлекаться и привыкать – мне еще долго жить в этой страшной сказке.
Но храбрая и сильная я только в отсутствие Адамади, Наташа сообщила, что Константин вернется вечером, к ужину, о котором распоряжался перед отъездом. Я не планировала спускаться к ужину и полагала, что меня никто там не ждет, Я просто его развлечение, просто секс, и меня незачем показывать друзьям или коллегам. Не кривя душой, я действительно так думала и очень надеялась, что мне не придется участвовать в ужине, к которому так тщательно готовилась Наташа.
Но моего мнения и желания никто не спрашивал. После обеда на телефон пришло сообщения от Константина:
«Будь готова к семи вечера, Надень платье, туфли и чулки».
И я послушно исполняю его приказ, Надеваю понравившееся платье с бежевой основой, облегающей фигуру, подобно второй коже, а сверху черное прозрачное кружево, повторяющее контуры платья, но с расклешенной юбкой чуть ниже колен. Черные чулки с кружевной резинкой очень подходят к этому платью, и туфли-лодочки смотрятся гармонично. Красиво, со вкусом и дорого. Только не мое это все. Люблю простоту и удобство. Но играю роль дорогой продажной девки, а таким очень идут подобные наряды.
Еще подкрасила бы ресницы и нанесла бы немного блеска на губы, но моему хозяину нравится, когда я без косметики. Наверное, я так выгляжу еще меньше и беззащитнее.
Сижу за туалетным столиком и не знаю, что делать с волосами. Коса и хвост к этому платью не идут. Красивых причесок я делать не умею, поэтому просто распускаю волосы, рассыпая пряди по плечам.
На часах половина седьмого, и в ожидании ужина я продолжаю расчесывать волосы, хотя с ними все порядке. Я не боюсь, но очень нервничаю. В той жизни, которая осталась за стенами этого дома, я посещала простые кафетерии и фастфуды, гуляла с подругами по паркам и обедала в столовой университета. Я не ходила по ресторанам и не ужинала с серьезными людьми в обществе взрослого, жесткого, холодного мужчины, И не мечтала этого делать. Мои желания всегда были приземленными. Получить хорошее образование, влюбиться и увидеть океан.
Не знаю почему и даже не хочу разбираться, копаясь в своей психике, я научилась чувствовать приближение Адамади, Слышу шаги и четко понимаю, что это он. Мое предчувствие не обманывает, сердце ускоряет ритм, закусываю губы – и дверь распахивается, В комнату входит Константин. Не смотрю на него, продолжая расчесывать волосы. Чем ближе он, тем насыщеннее терпкий запах.
Он молча останавливается позади и рассматривает меня в зеркало. Сегодня, как ни странно, он не в костюме, а в белом тонком джемпере, облегающем его торс, и в черных джинсах. Рукава закатаны, обнажая сильные руки, массивные часы на запястье поблёскивают драгоценным металлом. А чёрная татуировка на шее обнажена и, как никогда, привлекает внимание, контрастируя с белым джемпером.
– Дай мне, – он отбирает у меня расчёску и начинает медленно водить по волосам, при этом через зеркало топя меня в своем стальном взгляде.
Смелость и решимость, которой я набралась за эти дни, тут же испаряются. Он подавляет своим присутствием. Закрываю глаза, не выдерживая его взгляда, и сжимаю края туалетного столика. Его ласка обманчива, за ней всегда следует либо боль, либо унижение. Слышу, как его дыхание становится более глубоким, а руки уже перебирают волосы без расчёски. Он наклоняется и, как всегда глубоко, вдыхает мой запах, ещё и еще, словно выпивая меня. По телу разбегается нервная дрожь, когда он заправляет мои волосы за уши и прикасается к мочкам. Закусываю губу, чувствуя, как к уху прикасается что-то холодное. Всхлипываю, когда Константин вдевает в мое ухо что-то тяжёлое, но глаза не открываю. Он повторяет то же самое с другим ухом и опускает руки мне на плечи, немного сжимая.
– Открой глаза, – тихо, но требовательно просит, кажется, он по-другому и не умеет. Только требования и приказы. Этот мужчина не знает слова «нет» и не привык к отказам.
Распахиваю глаза и вижу серьги в ушах. Тёмно-коричневые камни переливаются разными оттенками от благородного черного до светло-кофейного, и их обвивает белое золото. Очень красиво, словно темную застывшую каплю держит благородный металл, не давая ей скатиться. Восхитительно, но холодно. Он протягивает руки, моей шеи касается цепочка в виде нити, и кулон с тем же камнем ложится между моих грудей.
– Это коричневый бриллиант. Редкий камень. Очень подходит к твоим глазам. Они также меняют цвет от нежного кофейного до темного в зависимости от эмоций, – вкрадчиво произносит он.
– Спасибо, но… – хочу потрогать камни и боюсь к ним прикоснуться. – Но мне это не нужно!
Адамади усмехается, проводя кончиками пальцев по моим сережкам.
– Ты ещё не усвоила, что меня не интересует, чего ты хочешь, а чего нет. – Это тебе, и ты будешь это носить.
Я все же дура. Ведь понятно, что он надел это на меня, чтобы показать, насколько дорогой у него аксессуар. Представить за ужином свой статус и возможности.
– Встань! – командует мужчина и отодвигает пуфик, на котором я сидела. – Почему на тебе нет бюстгальтера?
– Платье не предусматривает… Но если надо, я надену, – сжимаюсь, заглядывая в зеркало, но понимаю, что ничего не просвечивает.
– Нет, не нужно, и трусики тоже снимай.
– Что?!
– Ты слышала, София. Просто сними трусики и дай их мне, – судорожно сглатываю, потому что не готова к сексу.
– Ужин скоро, – перевожу взгляд на часы. Мне вообще плевать на этот ужин, но я не готова…
– Я в курсе, София, – ухмыляется. – Снимай!
Вздыхаю, приподнимаю платье, цепляю резинку трусиков-танго и под пристальным взглядом снимаю их, протягивая Константину. Он берет белье, рассматривает, а потом подносит к лицу и глубоко вдыхает. Боже! Становится стыдно, щеки горят. Что он делает?! Я не понимаю, что со мной творится, но к стыду и неловкости примешивается что-то горячее и будоражащее. Адамади прячет мои трусики в кармане джинсов и подставляет мне предплечье.
– Пошли встречать гостей, зайка, – иногда мне кажется, что он специально меня так называет, понимая, что мне не нравится.
– Как я пойду без… – сжимаю ноги и натягиваю платье, словно видно, что я без трусиков.
– Об этом знаем только ты и я. Не расставляй слишком сильно ножки, – усмехается он.
Хочется крикнуть: «Вы серьезно?!»
Сверлю Константина глазами и понимаю, что он не шутит. Адамади точно извращенец. Хватаю мужчину под руку и иду с ним. Мне ужасно некомфортно, но выбора у меня нет.
Мы спускаемся вниз в холл, как раз тогда, когда в дом проходят две пары, и одна из горничных забирает у них верхнюю одежду.
– Добрый вечер, – здоровается Константин, и первым к нам подходит полноватый мужчина лет пятидесяти, а может, и больше. Лицо отекшее, словно он болен, либо много пьет. Залысины и отдышка добавляют ему возраста, а с ним рядом девушка лет двадцати пяти, не больше. Высокая, ноги от ушей, выдающаяся грудь, брови нарисованные, поддернутые вверх, будто она всегда удивлена. Волосы длинные, уложенные в прическу, длинные серьги со сверкающими камнями и много вычурных колец на пальцах,
– Добрый, добрый, – отзывается мужчина, здороваясь с Константином за руку, а его спутница осматривает меня с интересом, даже не скрывая своего любопытства.
– Это Юлиана, моя невеста, – выдает мужчина и притягивает девушку за талию. Забавно, что она выше своего спутника, и смотрятся они немного странно. Тут явно не вселенская любовь. Может, она так же себя продает, и я не вправе осуждать.
– София, познакомься, это Родион Михайлович. А это София, – Константин накрывает мою ладонь, которой я держу его под руку. Все расплываются в улыбках и учтиво кивают.
– Проходи, Родя, мой бар в твоём распоряжении, – Адамади указывает в сторону гостиной и делает шаг к следующей паре.
Тут все гармонично. Высокий мужчина лет сорока, немного смуглый, с аккуратной, стильной бородой, в черной рубашке. Из необычного – только татуировки на кистях и массивное кольцо с черным камнем. С ним рядом мелкая, немного пухлая молодая женщина лет тридцати. Она тоже меня разглядывает, но как-то по-доброму, мило улыбаясь. Они с Константином здороваются, а я сжимаю ноги. Это абсурдно, но мне кажется, будто все знают, что я без нижнего белья. Зачем он это сделал?! Чтобы я чувствовала себя максимально некомфортно?
– Это Вадим и его очаровательная супруга Мирослава, – говорит Константин. – А это София.
Мужчина просто сдержанно кивает, а женщина тянет мне руку и хитро улыбается.
– Какая красивая девушка. Очень приятно, – она жмет мою ладонь немного дольше и заглядывает в глаза. Кажется, все знают, что я продажная девка, и мне очень стыдно.
Дальше мы проходим в гостиную, где горит камин, и гости наливают себе напитки в баре, закусывая небольшими канапе и фруктами. Сначала приглашенные общаются на отстраненные темы: о погоде, путешествиях и о том, кто где побывал летом. Женщины пьют вино, мужчины – напитки покрепче, а я – просто воду. Адамади не отпускает меня от себя ни на минуту, продолжая удерживать за руку, а мне так неловко в компании незнакомых людей, что хочется отсидеться где-то в уголочке. Не могу и не хочу поддерживать их беседу. Я не знаю, какая погода была в этом году в Монако и на Мальдивах. И ничего не могу сказать про то, как испортился сервис в гостиницах Парижа.
Адамади, наконец, отпускает меня, наливает в баре какой-то напиток и протягивает его мне.
– Я не пью алкоголь.
– Это греческий ликер. Очень хорош в качестве аперитива, попробуй, тебе понравится, – он вручает мне бокал. – Пей! – настойчиво повторяет, наклоняясь к моему уху. – Чтобы все выпила, – с нажимом требует и удаляется с мужчинами в свой кабинет, оставляя меня с ликером в руках и с двумя женщинами, которые смотрят на меня во все глаза.
ГЛАВА 14
София
На меня смотрят две пары глаз, не скрывая любопытства, словно сканируют, изучая мои внутренности, Автоматически отпиваю ликер, чтобы отвлечь всеобщее внимание. Сладкофруктовый вкус и что-то еще тонкое, еле уловимое, похожее на лаванду, совсем не чувствуется алкоголя.
– Давайте присядем, – предлагает Мирослава, подхватывает бокал вина и садится на угловой бежевый кожаный диван, Ее примеру следует Юлиана, закидывая ногу на ногу и обнажая стройные бедра. – Иди сюда, София, – Мирослава хлопает на место рядом с собой.
Делаю еще глоток ликера, подхожу к дивану и сажусь, но не туда, куда хлопает женщина, а в кресло напротив. Женщина удивленно приподнимает брови, но никак не комментирует мой жест.
– А как вы познакомились с Константином? – спрашивает она, и я немного выдыхаю, значит, они не знают, что он меня купил.
– Да, очень интересно, – подключается Юлиана, покручивая кольца на пальцах. Натянуто улыбаюсь и снова отпиваю ликера, оттягивая время. Что я должна сказать?
– Мы познакомились в клубе, – отвечаю я. Почти правда.
– Как интересно, – глаза Мирославы сверкают блеском, и я понимаю, что от меня не отстанут, и придется выдумывать на ходу. – Можно на «ты»?
– Да, конечно, – киваю и все-таки допиваю ликер.
– Ты совершеннолетняя? – спрашивает женщина, а Юлиана усмехается.
– Мне девятнадцать! – сжимаю пустой бокал.
– Извини, выглядишь моложе. Нет, я не осуждаю, мне тридцать два, мы с Вадимом вместе уже пятнадцать лет, – Мирослава загадочно ведет бровями. Я умею считать и понимаю, что она в отношениях с мужчиной с семнадцати лет. – Но он сразу позвал меня замуж. А с Константином брак невозможен! – уверенно заявляет она.
Я как раз таки, как никто, понимаю, что брак между нами невозможен! Но мне жутко интересно, почему она так думает.
– Я не похожа на ту, на которой можно жениться?
– Нет, ну что ты. Но я думаю, ты лукавишь и все прекрасно понимаешь. Ну, или позже поймешь… – она замолкает, но возникает ощущение недосказанности. Сжимаюсь, теперь на девяносто процентов уверена, Мирослава понимает, что я продажная девка.
– Красивое платье, это «Alexis Mabille»? – спрашивает Юлиана.
– Я не знаю, – отвечаю и отворачиваюсь к окну, мне не хочется здесь быть.
– Покупаешь платья, невзирая на бренды? – не унимается девушка. – Я тоже так раньше делала, кидалась на все, что блестит, как сорока. Но это безвкусица, нужно любить себя.
Может, мне кажется, но эта вычурная мадам только что меня оскорбила. Плевала я на ее бренды и на мнение тоже.
– И это говорит женщина, которая нацепила все лучшее сразу, – смеется Мирослава, указывая бокалом вина на обилие колец на пальцах Юлианы.
– Это подарки Роди, Не хочу его обижать, – фырчит Юлиана, встает с места и сама наливает себе вина.
– А когда у тебя по плану развод? Года через три? – Мирослава переключается на Юлиану, и я выдыхаю. Они явно не подруги,
– Развод?
– Да, дорогая. Всем же понятно, что вы просто пользуетесь друг другом с общей выгодой. Родион – твоим телом и, видимо, навыками в постели, а ты – его деньгами, – Мирослава хитро щурит глаза и даже не скрывает сарказма. – Но твоя конечная цель – развод и жирный кусок от состояния Родиона. Не жалко мужика9 У него давление,
– Что ты несешь?! Все не так! – возмущается Юлиана, она хочет еще что-то сказать, но замолкает, когда в гостиную входят мужчины,
Ужин проходит спокойно, они вновь ведут беседы на темы, которые я не могу поддержать. Да я и не особо вслушиваюсь, Ужин очень вкусный: креветки с травами и соусом, мясо, теплый салат, так вкусно пахнущий оливковым маслом и сыром, хрустящий хлеб. Никогда не была любительницей алкоголя и ничего не понимала в вине. Но Константин настойчиво наполняет мой бокал вином, и я понимаю, как вкусно оно сочетается с едой.
Я больше рассматриваю людей. Даже не скажешь, что Мирослава прожила с мужем пятнадцать лет. Они такие внимательные друг к другу и смотрят друг на друга по-особенному, постоянно невзначай касаясь,
А вот Юлиана и Родион ведут себя именно так, как прокомментировала Мирослава – потребительски, Он смотрит на нее с похотью и грязно лапает, не стесняясь, а она делает вид, что ей все это нравится, Слава богу, никто не обращает на меня внимания и не задает лишних вопросов, я просто дополняю Константина, находясь рядом, В какой-то момент гости расслабляются и лениво общаются, попивая вино. И я тоже. Алкоголь приятно кружит голову, а шутки мужа Мирославы расслабляют и заставляют улыбаться. Обстановка уже не кажется такой страшной и мучительной, как в самом начале,
Вечер проходил легко, пока я не почувствовала, как на мое колено под столом ложится горячая ладонь Константина, Напрягаюсь, потому что он не останавливается. Разговаривает о бизнесе с Родионом, а сам водит рукой по моей ноге, немного задирая платье, доходит до бедра и возвращается назад. Скатерть длинная, мы сидим так, что никто не может видеть, что творит Адамади. Но я сдавливаю бокал с вином и боязливо осматриваю присутствующих, поворачиваюсь к Константину, а он будто вообще не обращает на меня внимания, но наглая горячая ладонь уже забирается под платье и ласкает внутреннюю сторону бедра. Сжимаюсь и почти вскрикиваю, закусывая губу, оттого что Константин с силой раздвигает мои ноги и немного больно сжимает – очень убедительная просьба не сопротивляться.
Дальше он творит то, о чем мне стыдно даже подумать. Щеки горят, когда его пальцы подбираются к плоти и медленно, лениво водят по ней. Он нажимает на складочки, вдавливая палец внутрь, и я снова неконтролируемо сжимаю ноги. Константин вдруг отпускает меня и наполняет мой бокал вином,
– Расслабься и не смей больше сжиматься, – с нажимом шепчет он, поправляя прядь моих волос, и снова возвращается к беседе с Родионом.
Расслабиться, естественно, не получается, но я послушно развожу ноги, позволяя его пальцам вновь вонзиться в мою плоть. Щеки горят, сердце стучит как ненормальное, мне кажется, будто все вокруг понимают, что происходит. Особенно, когда Мирослава заглядывает мне в глаза, В тот момент наглые пальцы Константина находят клитор и начинают медленно его обводить, с каждой секундой усиливая нажим,
Сначала ничего не чувствую, кроме протеста и стыда, сильно сжимаю край платья и пью вино, чтобы проглотить всхлипы. Он скользит внутрь, поглаживает стеночки и вновь возвращается к клитору, Массирует, растирает немного сбоку, то сжимая вершинку, то перекатывая ее между пальцев, спокойно попивая коньяк и усмехаясь над шуткой Вадима. А потом я все же всхлипываю в голос, когда чувствую, как становится жарко и по телу проходит горячая волна, а за ней и влага, сочащаяся на пальцы Адамади.
Хочется немедленно это остановить – я понимаю, что возбуждаюсь. Вот так просто, грязно, от пальцев, ласкающих меня под столом, в комнате, с ничего не подозревающими людьми,
Константин улавливает мое состояние, собирает влагу, размазывает ее по лону и еще интенсивнее растирает клитор, настолько чувствительно, что у меня начинают дрожать ноги и сводить низ живота,
Я, может, была и девственница, но мне знакомо это состояние, Иногда ласкала себя сама, как и большинство девочек, изучая тело, мечтала, как это будет делать понравившийся парень. И сейчас я четко понимала, что возбуждена, До предела, Мало того, если он продолжит, я бесстыдно кончу на глазах у его друзей, Он специально напоил меня этим чертовым вином, которое кружит голову и расслабляет. Ни о чем не могу думать, все мои чувства сосредоточены на его безжалостных пальцах,
– София, с тобой все нормально? Ты как-то покраснела? – спрашивает Мирослава, – Тебе плохо?
– Да, мне что-то нехорошо, – хватаюсь за эту мысль, отбрасываю руку Константина, встаю из-за стола и быстро выхожу их столовой.
Забегаю в туалет на первом этаже, включаю свет и осматриваю себя в зеркало, Глаза пьяные горят, щеки раскраснелись, губы припухли, дыхание сбивается. Боже! На меня все смотрели! Он мерзавец! Ему доставляет удовольствие меня унижать?! А самое гадкое то, что между ног очень влажно и пульсирует, требуя разрядки,
– Аааа! – стону в голос, открываю воду и начинаю умываться. Противно от самой себя. Сжимаю ноги, закрываю глаза, пытаясь прийти в себя и отрезветь. Меня трясет от злости и возбуждения, Кажется, даже становится физически плохо: тело горит, трясет, низ живота ноет.
Вздрагиваю и замираю, когда ручка двери резко дергается.
– София! Открой! – требует Константин.
– Я сейчас, – вновь умываюсь, поправляю платье и спешу. Гашу свет, распахиваю дверь, но выйти не успеваю, Адамади вталкивает меня назад в темную комнату, Запирается и, не включая свет, в полной темноте прижимает к холодному кафелю,
– Кто тебе разрешал сбегать от меня?! – рычит, тяжело дыша, обжигая меня своим горячим дыханием, Я не вижу его холодных глаз, но подозреваю, что там сгущается грозовое небо, и сверкают молнии,
Он хватает меня за подбородок, сдавливает скулы и еще сильнее вжимает в холодный кафель, лишая дыхания, позволяя почувствовать его дикое, злое возбуждение,
– Не смей больше этого делать! – впивается в мои губы, как голодное животное, снося меня своим напором.
За столом он казался таким спокойным, Откуда столько дикой страсти? Всасывает мои губы, проталкивает язык, цепляя мой,
– Отвечай мне! – кусает за губы, а я не могу дышать от его напора, Нет, я не боюсь, страха нет, просто куда-то плыву, Мир вокруг кружится, а тело горит огнем. Неуверенно соприкасаюсь с его языком, еще и еще всасываю напористые наглые губы и выдыхаю Константину в рот, когда он грубо сжимает мою грудь через ткань платья. Мужчина отрывается от меня и резко разворачивает к себе спиной, вжимая щекой в кафель.
– Прогнись! – требует и тянет за бедра; помогая принять нужную позу, задирает подол платья.
