Текст книги "Без права на развод (СИ)"
Автор книги: Наталья Шагаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Без права на развод
Наталья Шагаева
ПРОЛОГ
Выхожу на улицу, включаю уличный светильник и улыбаюсь, глядя, как красиво ночью в витрине смотрится композиция из полевых цветов. Это единственная вещь за последнюю неделю, которая меня радует и немного отвлекает от всего, что творится в моей жизни. Я искреннее верю, что у меня все получится. Мои тоска и депрессия никому не нужны. С рождением дочери я перестала принадлежать себе. Теперь я обязана жить ради моей крошки. Если бы не она, я бы, наверное, давно сломалась. Каждый новый день, когда мне не хочется просыпаться и окунаться в реальность, я целую и обнимаю свою малышку, которая заставляет меня жить.
Запираю салон, ставлю на сигнализацию и медленно иду домой по центральной улице. До дома недалеко, улица, несмотря на вечер, людная и хорошо освещенная, поэтому я гуляю, рассматривая витрины магазинов, вывески ресторанов и кафе. Покупаю в кафетерии большой стаканчик любимого латте с миндальным топпингом, грею руки и медленно бреду вперед. Это своего рода терапия – я дышу прохладным осенним воздухом и рассматриваю людей, пытаясь угадать, кем они являются, тем самым напоминая себе, что жизнь продолжается, а не вертится вокруг мужа.
– Лерка! Лера! – оглядываюсь, ищу глазами голос, который меня зовет, и вижу, как ко мне спешит Сергей. Мы учились в одной школе, жили в одном дворе и дружили по-детски. Он провожал меня после уроков домой, держал за руку и даже целовал на выпускном, признаваясь в любви. Но потом родители отправили его учиться в Европу, и наши детские отношения закончились. Я не узнала бы его, если бы ни родинка на щеке.
– Сережа?! – удивлённо спрашиваю я, не веря своим глазам. Он возмужал, бороду отрастил, как сейчас модно. – Тебя не узнать, такой высокий, стильный, – осматриваю его тёмно-серое пальто с высоким воротником и темно-сиреневую рубашку под ним.
– А ты, как всегда, красотка, – усмехается Сергей.
– Льстишь, конечно, но приятно, – я знаю, что похудела, и круги под глазами от бессонных ночей. Я совершенно не накрашена, и непослушные волосы выбиваются из небрежного пучка. На мне черные брюки, белая водолазка и простая куртка. Всю свою брендовую одежду я оставила в прошлой жизни.
– Не льщу, ты прекрасна, – улыбка у Сережки искренняя, мальчишеская, не то что у Артура – всегда надменная и двусмысленная.
– Спасибо, – улыбаюсь, потому что рада его видеть. Он – как что-то родное из прошлого, когда я была беззаботна и верила в людей.
– Спешишь? – спрашивает Сережа и подставляет мне предплечье. Медлю, а потом обхватываю его, и мы идем вместе. Я не видела его несколько лет, но мне так легко и спокойно с ним. – Может, поужинаем вместе? Так хочется с тобой пообщаться, узнать, как ты тут жила без меня.
– Не сегодня, мне домой нужно, меня дочка ждет.
– Оу, и муж имеется? – он пытается улыбаться, но выходит натянуто. Не ожидал Сережка. Я сама не ожидала, все так стремительно…
– С мужем все сложно… – автоматически сжимаю предплечье Сергея, вспоминая Артура. Хотя кому лгу? Я никогда его не забывала, ни на секунду. Его имя выжжено на сердце, это клеймо, которое постоянно кровоточит. – Не хочу сейчас об этом говорить.
– Прости. Хотел бы посмотреть на твою дочку. Сколько ей?
– Полтора года. Даной зовут.
– Красивое имя, – мы заходим в наш двор, и Сергей тянет меня к качелям, на которых мы когда-то проводили очень много времени. И я поддаюсь, потому что меня затягивает ностальгией и детскими воспоминаниями. Мы садимся на качели и начинаем раскачиваться. Во дворе темно, но площадка освещается фонарём. Я хохочу как дура, мне так не хватало последнее время этой легкости. Я рада встретить Сережу и на время выдохнуть. Сергей рассказывает о Барселоне, какие-то забавные случаи, и я постоянно смеюсь, не прекращая раскачиваться.
Где-то позади в темноте громко хлопает дверь машины, и я напрягаюсь, прекращая смеяться. Ничего еще не вижу, но уже по шагам знаю, что это ОН. Я чувствую этого мужчину на расстоянии, всегда чувствовала, по биению сердца, по мурашкам на коже и по внезапному волнению, а теперь и по приступу страха, сдавливающего грудную клетку.
– Сереж, уходи… – голос пропадает, оглядываюсь и вижу силуэт Артура, приближающегося к нам. Четко виден красный всполох сигареты, когда он затягивается. А говорил, что бросил…
– Что?
– Я прошу тебя, просто уходи! – уже громче говорю я, потому что понимаю: мой муж способен на все, а Сережка здесь ни при чем. Мне страшно за него.
– Да что происходит? Кого ты боишься?! – Сергей следит за моим взглядом и останавливается на Артуре, который уже проходит на площадку.
– Это мой муж. Пожалуйста, уходи! – умоляю его я почти плача, но, видимо, уже поздно.
– Ты его боишься? – Сергей берет меня за руки, и это его фатальная ошибка. Качаю головой и закрываю глаза в ожидании взрыва.
– Руки от нее убрал! – вздрагиваю, слыша яростный голос, и сама вырываю ладони, отступая от Сергея.
– Я не знаю, что тут у вас происходит… – Сергей наступает на Артура, пытаясь отгородить меня. – Лера тебя боится, и я не позволю… – Сергей не успевает договорить, потому что получает прямой в челюсть, и Сергей падает от неожиданности. А я зажимаю рот рукой, впадая в ступор.
– Не тебе, сука, решать, что мне позволять с моей женой, а что нет! – Артур не дает ему встать, налетает сверху, начиная добивать. Сильно, жестоко, разбивая лицо в кровь.
– Артур! Прекрати! Это просто мой школьный друг! – кричу я, приходя в себя. Но муж не реагирует, словно меня нет.
– Еще раз увижу тебя рядом с Валерией – сделаю инвалидом! – Артур рычит, словно зверь, и наносит еще один удар, ломая Сергею нос. А он ничего не может ответить, кажется, он дезориентирован с первого удара. И во всем виновата я! Не нужно было с ним разговаривать и качаться на этих чертовых качелях.
Хватаю Артура за плечи, пытаясь остановить, но он дергается, отталкивая меня с такой силой, что я лечу назад, падая на железную горку. Вскрикиваю, ударяясь затылком. Больно до потемнения в глазах, и я оседаю, хватаюсь за поручни.
На некоторое время выпадаю из реальности, пытаясь справиться с головокружением. Но моментально прихожу в себя, когда Артур хватает меня за руку и тащит к своему внедорожнику. Не могу сопротивляться, бегу за ним, оглядываясь назад, на Сергея, который еле встает, сплёвывает кровь и садится на лавочку.
– Отпусти меня! – хриплю, пытаясь вырваться. Сергею нужна помощь, я не могу его вот так оставить.
– Лучше заткнись, Лера! Не зли меня, иначе пожалеешь! – сквозь зубы проговаривает он. Открывает дверь своей машины и вталкивает меня на переднее сидение. А я задыхаюсь от страха, злости, обиды, горечи и ненавижу Артура. За то, что душит меня, не оставляя в покое, за то, что мучает и издевается. От меня и так уже ничего не осталось – он вытянул из меня всю душу и растоптал. Но ему мало, он хочет добить.
Артур садится за руль, блокирует двери и тут же срывается с места, выезжая со двора, резкими толчками, задевая чью-то машину, которая взвывает сигнализацией.
– Боже, какое ты чудовище! Как я могла не разглядеть в тебе зверя! – кричу я, впадая в истерику, чувствуя, как нарастает головная боль.
– И ты нашла себе ангела. Быстро же ты! – рычит он и прибавляет скорость, выезжая на трассу. – Но я смотрю, мы стоим друг друга. Не прошло и месяца, а ты уже готова лечь под другого! Или он уже тебя трахает?! – Артур сам себя накручивает, и я не выдерживаю, совершая самую большую глупость.
– А что, если да?! – дерзко заявляю я. – Тебе же можно марать наш брак шлюхами?! – на этот момент мне наивно кажется, что он возненавидит меня так же, как и я его, а потом оставит в покое. Но я ошибаюсь, тем самым превращая свою жизнь в ад. Артур молча поворачивается ко мне и просто уничтожает взглядом. Когда-то я очень любила его глаза, а сейчас они меня убивают. Артур сворачивает в темный проулок и останавливается возле безлюдного гаражного комплекса.
– Вышла из машины! – приказывает он. И я выхожу, глупо полагая, что он меня отпускает. Но он выходит вместе со мной, обходит машину, ловит меня как щенка за шкирку, открывает заднюю дверь внедорожника и швыряет на сиденье.
– Что ты делаешь? – всхлипываю, пытаясь выйти из машины, но Артур наваливается на меня, хватает за волосы и вжимает лицом в кожаные сиденья. – Я делаю то, чего ты достойна! Пока я месяц, бл*ть… Месяц! Не знаю, как к тебе подойти, ты, бл*дь, превратилась в шалаву. Вот я и воспользуюсь тобой как шалавой, – он хватает меня за куртку и буквально срывает ее с меня, выворачивая руки. Знаю, если повинуюсь, все пройдет не так болезненно, но во мне поднимается сумасшедшая волна протеста. Хуже всего, когда насилует тот, кто любил и ласкал. Это ещё больнее, чем просто незнакомый человек.
ГЛАВА 1
Артур
Просыпаюсь от громкого звонка телефона. Какого хрена я не отключил звук? Голова раскалывается, в висках пульсирует, и глаза режет от яркого солнечного света, врывающегося в мое окно. Нащупываю на тумбе телефон, и, не глядя на дисплей, сбрасываю звонок. Отворачиваюсь от окна и натыкаюсь на женское тело в моей кровати. Фокусирую взгляд, рассматривая спящую голую девушку. Тело как тело, классическая гламурная инста-дива, сиськи силиконовые, с большими темными сосками, которые всегда вызывали у меня отвращение, но, похоже, вчера мне было наплевать. Бл*дь! Совершенно не помню, как ее зацепил и как трахал. Но судя по синякам на ее бедрах и шее, я отрывался от души.
Черт! Со стоном переворачиваюсь на спину и тру виски. Какого хрена мы вчера так надрались?! Первая сделка – это хорошо, но никогда не думал, что буду рад до беспамятства. На самом деле это все не мое, но я, сука, иду на поводу у отца, который втягивает меня в семейное дело, почти шантажируя своей болезнью. А мне насрать на это дело, у меня своя дорога и свой сценарий. Не хочу всю жизнь провести в костюме, идеально отглаженной рубашке и в кресле акционера корпорации. Нет, эта жизнь не для меня… Отец только считает себя свободным, на самом деле он прикован к миру денег и власти, он раб своего бизнеса. А я хочу быть свободен от всего этого. Но сейчас я вынужден играть роль приемника. Мне это осточертело, но и плюнуть на все и послать отца как раньше я не могу. Не сейчас…
Сажусь на кровати и вижу на полу в пепельнице три использованных презерватива. Оглядываюсь на голую девку, которая пускает слюни на мою подушку, и морщусь от отвращения к себе. Похоже, я драл ее всю ночь и, судя по пустой бутылке, бухал в процессе. Голова взрывается пульсирующей болью, когда опять звонит мой телефон. Беру трубку и вижу по надписи на дисплее, что это Диана. Встаю с кровати и выхожу в гостиную, прикрывая за собой дверь.
– Да, – голос хриплый, невыносимо хочется пить, и я иду на кухню, отталкивая ногой туфли девки.
– Почему ты не отвечаешь на мои звонки?! – вопит Диана, усиливая мою головную боль.
– Не ори! – зажимаю телефон плечом и достаю из холодильника минералку.
– Я в больнице! Забери меня отсюда в нормальную клинику!
– Что с тобой? – спрашиваю я и направляюсь в ванную.
– Приступ был, скорая заподозрила аппендицит, привезли в хирургию. Но все прошло, сейчас жду результатов анализов. Меня запихнули в общую палату! Здесь воняет! – истерит Диана.
– Позвони родителям, – предлагаю я.
– Они улетели утром в Прагу, я тебе вчера говорила, но ты же меня не слушаешь!
Она права, я редко слушаю ее треп. Ее рот меня интересует, только когда она искусно отсасывает. В этом деле Диане нет равных. Никогда не держу возле себя умных баб, мне неинтересно вести с ними задушевные беседы. Нужно только рабочее тело и сопровождение. Ну, и Ди статусная телка с папой главным прокурором.
– Тогда позвони подругам, – настраиваю прохладную воду в душе и сажусь на бортик ванной, в ожидании, когда Ди закончит разговор.
– Почему я должна просить о помощи подруг, когда у меня есть мужчина! – возмущенно пищит она. Черт, закатываю глаза и глубоко вдыхаю. Это закон подлости! Именно когда мне хреново с похмелья, обязательно появляются задачи, которые требуют моего присутствия.
– В какой ты больнице?
– В сороковой, в хирургии.
– Хорошо, скоро приеду, – скидываю звонок, кидая телефон на раковину.
Быстро принимаю душ и выпиваю таблетку от похмелья. Накидываю полотенце, включаю кофе машину и иду в спальню. Бужу девку, шлепая ее по голой заднице. Она хнычет, пытаясь накрыться простыней, за что получает еще один шлепок.
– Просыпаемся, одеваемся и покидаем помещение!
Девушка садится на кровати, прищуривает глаза и сонно осматривает меня, морщась от яркого света.
– Я хочу кофе, – хнычет она, а я усмехаюсь и беру бумажник. Достаю несколько крупных купюр и кидаю на кровать.
– Вот тебе на кофе, на такси и новые трусы, – говорю я, указывая глазами на порванное белье на полу.
– Я не шлюха! – возмущённо выдаёт она и соскакивает с кровати. Девка взмахивает простыней, и деньги разлетаются по комнате.
– Все вы так говорите, вопрос в цене, – отвечаю я и иду в гардеробную.
– Мудак! – кричит мне вслед девка.
– Согласен! Дверь за собой захлопни! – кричу ей в ответ и скидываю полотенце.
Быстро надеваю джинсы, белую футболку и тонкую кожаную куртку. Часы на запястье, кожаный браслет, немного парфюма, и я готов. Выхожу из гардеробной и смеюсь в голос, когда мои стены содрогаются от хлопка двери. Беру бумажник, ключи от машины и сжимаю челюсть, когда вижу на зеркале в прихожей написанный красной помадой номер телефона. Надо заказать клининг. Выхожу из дома, обещая себе больше не напиваться до потери памяти.
* * *
Прохожу в больницу, нахожу хирургию и спокойно захожу в отделение. Меня поражает наша бесплатная медицина. Я спокойно иду туда, где лежат больные люди, мимо проходят медсестры, совершенно не обращая на меня внимание. Подхожу к стойке и узнаю, где лежит Диана.
Вхожу в женскую палату на четверых и вижу Ди на крайней кровати. Она сидит, поджав ноги, морщит нос и что-то быстро пишет в своем телефоне. Диана эффектная блондинка. Всегда ухоженная и при полном параде. А сейчас предо мной немного растрепанная девушка в помятом спортивном костюме и с опухшими глазами. Мне становится жаль ее, как человека. В палате действительно воняет мочой вперемешку с хлором – отвратительный запах. И вроде чисто, но обстановка удручает. Стены выкрашены в голубой цвет, тумбочки и кровати пошарпанные, выцветший линолеум на полу, а на кроватях старое, застиранное постельное белье. Я думал, в наше время уже нет таких больниц.
– Собирайся, поехали! – привлекаю внимание Дианы, останавливаясь в дверях и не желая проходить дальше. Возле окна спит бабуля, у стенки полная женщина стонет под капельницами, а кровать напротив Даны пуста. Усмехаюсь, когда замечаю там небольшую плюшевую игрушку в виде какого-то пушистого зверька.
– Почему так долго? – шипит Диана, нервируя меня.
– Поехали, я отвезу тебя в нормальную клинику! – настойчиво повторяю я, потому что не собираюсь вести здесь с ней беседы. Диана надувает губы и встает с кровати.
– Мне нужно дождаться результатов анализов.
– Какие на хрен анализы?! Сейчас ты нормально себя чувствуешь?
Она кивает, надувая губы.
– Поехали, положим тебя на обследование в нормальную клинику! Или тебе здесь нравится?!
– Молодой человек, можно потише? – возмущается женщина. И я хватаю Диану за предплечье и вытаскиваю из палаты в коридор.
– Подожди здесь, я в туалет схожу и паспорт заберу, – недовольно сообщает Ди и уходит. Выдыхаю, осматривая коридор. Я здесь недолго, но кажется, уже провонял этими местом. Несмотря на то, что в больнице должно быть стерильно, хочется вымыться.
Из кабинета неподалеку выходит совсем молодая девушка, и я зависаю. Меня привлекают огненно-рыжие волосы. Они по-простому заколоты кверху, небрежные пряди падают ей на лицо, и она пытается их сдуть. На девушке забавная пижама со звёздами и розовые пушистые тапочки. Она похожа на маленького рыжего котенка, которого хочется потискать. Но котенок очень болен. Девушка бледная, идёт медленно, держась за бок.
Видно, что каждый шаг даётся ей с трудом, но всем плевать.
Неосознанно, ведомый порывом, подхожу к ней и аккуратно подхватываю за талию. Девушка останавливается, поднимает на меня огромные зелёные глаза, и я забываю об этом ужасном месте. Никогда не видел таких красивых глаз. Нереально насыщенный изумрудный цвет. Колдовские глаза, глубокие, невозможно оторваться, и я выпадаю из реальности. Девочка маленькая, хрупкая, нежная, и я немного ослабляю хватку, боясь причинить ей боль. Глубоко вдыхаю и морщусь, потому что от девушки пахнет лекарствами и антисептиками. А должно пахнуть спелой малиной или ванилью, чем-то вкусным и очень нежным. Не должна она здесь находиться!
Она дергается, пытаясь вырваться, и тут же стонет, оседая в моих руках.
– Ну, твою же мать! – вырывается у меня.
– Больно, – сдавленно произносит она, хватаясь за бок. – Швы… – дышит глубоко, и меня кидает в холодный пот.
– Прости, котенок. Я просто помогу тебе, – аккуратно подхватываю ее на руки, а она лёгкая как пушинка. – Держись. – И ее теплые ладони ложатся мне на шею. – Где тут у вас доктор?
– Нет, все хорошо. Мне просто нельзя делать резких движений. Нужно лечь, – задыхаясь, произносит она.
– Где твоя палата?
– Шестая, – указывает на дверь, откуда я только что вышел.
Заношу девушку в палату, а она указывает на кровать, где лежит мягкая игрушка, и я не хочу ее отпускать. Зачем?! Хочется украсть ее отсюда и увезти в нормальную больницу. Никогда не был сердобольным меценатом и сейчас им не стал. Дело именно в этой девушке. Ну не место ей здесь!
– Отпустите меня, – просит она, и я с сожалением опускаю ее на кровать.
– Спасибо, – шепчет девушка и прикрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание. Чувствую себя гребаным извращенцем, осматривая ее тело. Ее грудь вздымается под тонкой пижамой, просвечивают бусинки сосков, и меня опаляет жаром. Сглатываю, глядя, как она облизывает немного пухлые розовые губы, и ясно представляю, как жадно их всасываю.
Это наваждение какое-то или, скорей, сумасшествие. Потому что так не бывает! За все свои двадцать восемь лет не чувствовал ничего подобного. Я видел и имел тысячи женщин. Красивых, породистых, похотливых и скромниц, малышек и женщин старше меня, но не тонул вот так в глазах, чтобы в один миг и с первого взгляда, посреди обшарпанной больницы. И ведь на ней детская пижама, ни грамма косметики и больной вид. А мне по хрену – я не видел никого красивее.
Выйти бы, найти Диану и свалить отсюда, но я стою и жадно осматриваю девушку, которой вообще не до меня. Она такая чистая, невинная, хрупкая и уязвимая, что кажется ненастоящей.
– Как тебя зовут? – спрашиваю, прочищая горло. Мне жизненно необходимо знать ее имя.
– Что? – девушка открывает глаза и смотрит на меня удивлённо, словно не ожидала, что я до сих пор здесь. Я сам не ожидал.
– Имя? – ухмыляюсь, глядя, как она натягивает одеяло. Да, котенок, я тебя уже сожрал взглядом.
– Лера, – отвечает она и сама осматривает меня.
– Арт? – в палату входит Диана. – Я готова, поехали!
И я злюсь на нее за то, что мне приходится уйти. Но беру себя в руки, трясу головой, пытаясь согнать наваждение, и выхожу из палаты.
ГЛАВА 2
Валерия
Я совершенно не помнила, как оказалась в больнице. Из воспоминаний только невыносимая боль в боку и потемнения в глазах. Все как в тумане… Мне больно, а я дома одна. Не могу дозвониться до сестры. Последнее, что помню, как сама вызвала скорую и открыла дверь квартиры. Потом все вспышками: люди в медицинской форме, яркий свет в глазах, укол в руку… боль притупляется, становится хорошо, и я уплываю куда-то далеко, где этой боли нет.
Приходила в себя тяжело. Меня как будто включили. Живот горел, больно дышать и невозможно пошевелиться. Слышались голоса вокруг, и я постепенно начинала осознавать, что нахожусь в больнице после операции.
Мне больно, а я даже не могу пошевелить губами. Все, на что я способна – это плакать и чувствовать, как горячие слезы скатываются по щекам, но никому нет до этого дела…
Как выяснилось потом, мне удалили аппендицит. Врачи уверяли, что операция прошла хорошо.
«Ничего страшного, – говорил мой хирург, – через три дня отпустим вас домой. Это самая легкая операция». А я не понимала, почему мне так плохо. Постоянно кружилась голова, в глазах темнело, все время тошнило, а в руках и ногах чувствовалась такая слабость, что, казалось, меня ветром сдует.
– Такая молодая, и слабая. Где вы росли? В тепличных условиях? Гемоглобин низкий, – и еще кучу медицинских терминов о моем слабом иммунитете. – Придется вам у нас задержаться.
А потом одна медсестра, которая переводила меня в общую палату, шепнула, как бы между делом, что, если договориться с завхирургией, то могут поставить на ноги за несколько дней. И обезболивающие посильнее, и витамины, и питание лучше, и условия. Только не было у меня денег на эти «договоры». Решила, что справлюсь сама.
Сестра прибежала утром, плакала, прощение просила, только я не понимала за что. Родителей у нас нет уже года три как… Мы из тех, кого называют «неблагополучная семья». Нет, детство у нас было самое обыкновенное. Мама – диспетчер на автобазе, папа – моторист на этой же базе. Двухкомнатная квартира в обычном спальном районе, школа за домом, кружок по танцам. Не нищие и не богатые – обыкновенная семья. А потом, маму сократили, точнее, попросили уволиться «по собственному желанию». Она засела дома, занялась дачей и завела новых подруг, с которыми иногда расслаблялась, отмечая праздники.
Потом «праздников» стало больше… Папу тоже уволили, и он присоединился к маме. Новую работу так и не нашел. Кому нужен пьющий сотрудник? Перебивался подработками, но много денег уходило на выпивку. Нас с Дашкой забрала бабушка, и родители окончательно «расслабились». Праздники превратились в затяжные запои, а сами родители – в незнакомых деградирующих людей. Были моменты, когда мать «завязывала» и каялась, что больше никогда не выпьет. Мы с Дашкой возвращались домой, но очередная встреча со старыми друзьями или «внезапно» наступивший праздник обесценивали ее обещания.
Страшно стыдиться родителей и проходить мимо пьяного отца, делая вид, что мы не знакомы. Но еще страшнее, когда мама, в пьяном угаре покупая в магазине паленое пойло, тебя не узнает. Но мы все равно любили родителей. Приходили домой, убирались, стирали, приводя родную квартиру в порядок. Больно было смотреть, как это место превращается в притон для алкашей, как стены пропитываются табаком и угаром, как ломается мебель, и бьется любимая посуда, а от родного места не остается ничего.
Потом бабушка умерла. Тогда я впервые узнала, что такое смерть. Для меня стало шоком, когда родной и самый близкий человек, который только недавно ходил, готовил нам обед, что-то рассказывал, просто упал в коридоре и умер…
Она хрипела на полу, закатывая глаза, а я кричала в трубку, вызывая скорую, которая ехала невыносимо долго. Или мне так казалось, пока я изо всех сил пыталась спасти бабушку, делая искусственное дыхание. Тогда я ещё не понимала, что все бесполезно…
Скорая зафиксировала смерть. А я спряталась в шкафу и просидела там до вечера, не желая возвращаться в мир, где бабушки больше не будет. Вытащила меня оттуда сестра. Точнее она просто залезла в шкаф, и мы долго разговаривали. С того момента я поняла, что в моей жизни остался только один близкий и родной человек.
После похорон нам пришлось вернуться к родителям. Они продали бабушкину квартиру и некоторое время сорили деньгами. В какой-то момент Дашке удалось стащить у них часть суммы. Она украла, но признаваться родителям никак не хотела, сваливая все на собутыльников. Какое-то время мы с сестрой на эти деньги жили. А потом умерла мама…
Ее сердце не выдержало очередного запоя. Так, наверное, плохо говорить, но мне было ее не жаль, я даже не плакала на похоронах. Просто никаких чувств не осталось. Алкоголь давно убил мою мамочку. А то, что осталось, напоминало некую отвратную и всегда дурно пахнущую оболочку.
Дашка билась в истерике, умоляя отца больше не пить. Но он нашел очередной повод заливать горе и через пару лет тоже умер, от рака печени. Слава богу, Дашка была уже совершеннолетняя и смогла отвоевать меня у органов опеки. Конечно, ей помог ее парень и связи его отца, но я была сестре очень благодарна за то, что мы все же остались вместе.
Денег на учебу у нас не было, да и времени тоже. Чтобы выжить, после окончания школы требовалось научиться чему-то еще, а потом уже зарабатывать на жизнь. Дашка закончила швейное училище, следом – курсы маникюра. Принимала клиенток дома, либо выезжала к ним. А я выбрала кулинарный техникум и стала кондитером. Всегда мечтала иметь свою пекарню или уютное кафе с выпечкой и сладостями.
Но это только мечты… Мечтами заработать сложно. А потому мы так и жили в обшарпанной родительской квартире. С горем пополам сделали там косметический ремонт и, как могли, зарабатывали на простую жизнь. Дашка – маникюром, а я – продавцом в кондитерской.
Я люблю свою работу. Когда вокруг пахнет ванилью, корицей, сливками и ягодами, кажется, что жизнь и в самом деле сладкая, и все вскоре будет хорошо…
Сестра принесла мне в больницу все необходимое, долго выспрашивая, что ещё нужно. Я отмахнулась от нее, солгав, что все хорошо, и процитировала слова доктора о том, что мне сделали простейшую операцию. Никуда не денусь, восстановлюсь. Попросила у нее купить мне витаминов и фруктов, а потом отправила домой. Нечего со мной сидеть и жалеть меня, словно я умираю. Нужно становиться сильнее, закалять и тело, и характер, иначе выжить в этом мире будет непросто. Доктор прав: я как комнатный тепличный цветок. А такие, как я, сейчас не выживают…
Вот уже четвертый день я находилась в больнице. Швы заживали, но ходить ещё было больно, да и голова постоянно кружилась, несмотря на то что я насильно пихала в себя отвратительную больничную еду. Постоянно хотелось плакать от своей никчёмности и беспомощности. Но по-настоящему я разрыдалась, когда одна из медсестер принесла мне из дома пирог, будто подкармливая. Хотелось спросить: что, настолько жалко выгляжу?! Она постоянно поговаривала, какая я милая девочка, и гладила меня по волосам, словно бродячего котенка. А мне было стыдно за то, что я такая. Конечно, мне девятнадцать лет, а я хожу в пижаме со звёздами, а сплю с мягкой игрушкой. Как только вернусь домой, выкину все это! Надо прощаться с детством и с наивными мечтами, что в один прекрасный день все изменится. Каждый в этом мире сам за себя.
– Самойлова, берите свои вещи и пошлите со мной. Вас переводят в другую палату! – кричит мне медсестра, приоткрыв дверь.
– Как в другую? Зачем? – ничего не понимаю, пытаясь подняться с кровати. И это сложно сделать быстро – каждое движение отдает болью.
– Распоряжение заведующего! – отвечает шустрая женщина. – Ой, горе ты мое, – качает она головой, подходя ко мне, помогает встать, а затем сама собирает мою сумку, складывая в нее сменную одежду, сок, чашку и средства гигиены.
– Бери своего зайца и пошли.
– Это не заяц, – отвечаю я, подхватываю игрушку и бреду за медсестрой. Мы идём в конец коридора и входим в одноместную палату. Я даже не подозревала, что в этой больнице есть такие помещения. Небольшая палата, но обстановка здесь, как в дорогой гостинице. О больнице напоминает только стойка для капельниц. В остальном… Сторона солнечная. Здесь новая кровать, новое белье, пушистый плед, тумба из темного дерева, телевизор, холодильник, микроволновка. И отдельные душевая и туалет. Ремонт явно свежий, стены приятного мятного цвета, пахнет полевыми цветами, которые, кстати, стоят на тумбе в высокой вазе.
Ничего не понимаю, растерянно оглядываюсь по сторонам и переминаюсь с ноги на ногу. Я вроде экскурсию не заказывала.
– Ну, что встала, проходи, ложись, вещи я сама сложу, – командует женщина и начинает раскладывать мои вещи по полкам в тумбе.
– Это платная палата, – не спрашиваю, больше утверждаю, потому что отчаянно не понимаю, что происходит.
– Да, платная, – кивает медсестра.
– У меня нет на нее денег, я не просила…
– Слушай, если тебя сюда перевели, значит, все уже оплатили. И вести тебя будет не доктор, а сам заведующий.
– Кто оплатил? – не понимаю я.
– Ну откуда я знаю кто! – недовольно фыркает женщина. – Родственники, наверное. – Не могу стоять, присаживаясь на край кровати, сжимая мягкую игрушку. Дашка не могла оплатить такую сумму за услуги заведующего. У нее просто нет на это денег!
