Текст книги "Как брат (СИ)"

Автор книги: Наталья Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3

Дарина

– Слушаю, Аль, – отвечаю на вызов блондинки, продолжая хмуриться.

Наше общение никогда не выходило за пределы стен института да фотосессии, что мы устроили на той неделе в парке рядом с тем же учебным заведением.

– Дарин, – выдыхает динамик её голосом. – Слушай… Что там… Как там мои фотографии поживают? – заканчивает уже бодрей.

– Твой неожиданный звонок застал меня как раз за их обработкой, – усмехаюсь я, отклоняясь на спинку компьютерного кресла.

– Здорово!.. Слушай, мне так не терпится на них посмотреть… Что, если я возьму бутылочку вина, коробку конфет и понаблюдаю за процессом?

– Ты хочешь провести этот вечер, наблюдая, как я работаю? – недоверчиво интересуюсь я.

– Родители посещают какой-то приём, а сидеть дома одной… Но, если ты не хочешь, чтобы я…

– Нет-нет, Альбин, приезжай, конечно, – чувствую стыд за своё недоверие я. – Адрес сейчас скину.

– Отлично, – весело выдыхает она. – Жду.

Забиваю текст с координатами в сообщение и жму "отправить", разворачиваюсь лицом к комнате и несколько минут смотрю бесцельным взглядом на беспорядок, творящейся в ней: разбросанная одежда, не заправленная кровать, распечатанные снимки птиц, стопками лежащие на той или иной плоской поверхности, а то и на полу, несколько кружек от давно выпитого кофе и тарелка с засохшим печеньем на прикроватной тумбочке…

Никогда не могла похвастаться прилежным умением соблюдать идеальный порядок на вверенной мне территории. А теперь, без маминого мягкого контроля, стало ещё хуже. Нет, я конечно же, не полная неряха, просто в прошлую субботу пропустила день "да здравствует чистота и порядок!", зачитавшись книгой, которую мне всю неделю до этого расхваливала Олька.

Тяжело вздыхаю и обречённо поднимаюсь на ноги. Придётся представить, что сегодня суббота. Как же утомительно иной раз быть девочкой, соблюдающей все эти приличия, навязанные обществом по половому признаку.

Когда я заканчиваю с уборкой, настенные часы гласят о том, что время подходит к восьми, а через пять минут верещит трубка домофона. На маленьком экране охранного гаджета видна белокурая макушка подруги, а в её руках реально бутылка вина и конфеты.

– Поднимайся, – жму на кнопку "открыть" и начинаю чувствовать волнение.

Нет, я не переживаю о том, какое впечатление сложится у неё о нашем с Дэном жилище – финансирование его деда и родителей, позволило ему снять отличную квартиру в одном из хороших районов этого города. Так что здесь я спокойна.

Что заставляет меня волноваться, так это незнание, о чём мы с ней будем разговаривать. Ладно в институте можно обсудить преподавателей, материал, который изучаем, ну и просто посплетничать о студентах. А в неформальной обстановке? Найдём ли мы общие темы? Как ни крути, а из миров-то мы абсолютно разных.

Открываю дверь и напяливаю на лицо самую широкую из своих улыбок:

– Проходи и чувствуй себя, как дома.

– Спасибо, – искренне улыбается она в ответ и вручает мне гостинцы. – Вино одно из моих самых любимых. Уверена, тебе тоже понравится.

– Оценим, – играю я бровями и киваю ей в сторону зала.

Альбина, сняв обувь и кожанку, продвигается по коридору, заходит в просторную и самую солнечную из комнат и осторожно осматривается:

– А Денис? Он дома? Мы же ему не помешаем своими посиделками? – немного нервно смеется она в конце.

– Э-м-м, – мешкаюсь я, потому что пытаюсь выдумать место, где бы он мог быть, чтобы не говорить правду. – Не помешаем. Его нет – тоже зависает с друзьями.

– Вот как, – замечаю, как на секунду расстроенно опускаются уголки её губ, но она быстро берёт себя в руки и, улыбнувшись, интересуется: – А ты не с ними, потому что…

– Потому что занимаюсь твоими фотографиями, если ты забыла, – улыбаюсь я в ответ. – Моя комната слева. Проходи, а я сгоняю за бокалами.

На самом деле, Денис просто не берёт меня с собой на эти чёртовы гонки – его новообретённое хобби с переездом в этот город. И, если честно, я не шибко-то и одобряю его занятие. Мчать на высокой скорости по старым дорогам у заброшенной промышленной зоны – дело опасное и рискованное. Особенно, если учитывать, что это незаконно. Но мой друг прислушиваться к моим разумным доводам отказывается, ссылаясь на то, что живём один раз, а значит, нужно брать от жизни по максимуму.

– Он, наверняка, вернётся поздно, да? Значит, я точно не помешаю, – успевает заметить Альбина в мою спину, и я с некоторым раздражением понимаю, что пришла она вовсе не ко мне.

– Кто его знает, – бурчу себе под нос.

Когда я захожу в комнату, "подруга" рассматривает фотографии, расклеенные в хаотичном порядке на стене над кроватью. Положение её тела выдаёт её искрений интерес, и я мгновенно смягчаюсь, хотя ещё минуту назад намеривалась даже не стараться, чтобы наше общение вышло приятным.

– Это вы с Денисом… – не отрывая глаз от фото, на котором мы с ним держась за руки прыгаем в озеро с высоты, ждёт она моего ответа.

– В Турции, – оставив бокалы и вино на столе, подхожу я к ней и улыбаюсь: – Подарок его и моих родителей на наши пятнадцать и шестнадцать лет. Денису пришлось прыгать в озеро вместе со мной, потому что до этого, я одна раза три останавливалась у края. Семь метров! – пытаюсь оправдаться.

– Вы ездили вдвоём?

– Нет, конечно. С нами была его тётя. Кристина, вот она – указываю я на портрет, собственной работы. – Она старше нас на каких-то четыре года. У Дениса большая семья.

– И, похоже, тебе повезло с ним, да? – лучится теплотой её взгляд. – А эта куколка?

– Моя сестра, – ещё шире начинаю улыбаться я. – Лиза. Скоро закончит первый класс.

– Какая она красотка. А это?

– Придуркаватый пацан с Денисом? Никита, мой брат, и Дэна он любит гораздо больше, чем меня, – усмехаюсь я.

Никите уже тринадцать, и ладили мы с ним примерно до его второго класса, но люблю я его, не смотря на наши конфликты, не меньше, чем любила, когда он едва умел ходить.

– У тебя тоже большая семья, – светит своими винирами Альбина. – А это твоя бабушка?

– Это бабушка Дениса, – мгновенно прошибает моё сердце печаль, потому что этой замечательной женщины уже три года нет в живых. – У меня нет бабушек и дедушек. Оба моих родителя выросли в детском доме.

– Серьёзно? – округляются глаза. – Вот это да…

– Такие дела, – поджимаю я губы, кивая. – Ну что? Будем пробывать твоё вино?

– Конечно! И ты расскажешь мне историю своих родителей. Пожалуйста?

В итоге на фотографии мы благополучно забили, примерно через час переместившись в зал. Вино, действительно, оказалось вкусным; конфеты тоже; да и разговоры вышли вполне приятными.

Я ей рассказывала о своей семье, она мне – о своей: Альбина являлась единственным ребёнком, но скучать в одиночестве ей не приходилось. Чем она только не занималась в детстве. И бальные танцы, и уроки игры на скрипке, и народное пение. Рисование, лепка и даже каратэ. Форменное издевательство над ребёнком, на мой взгляд, но её родители хотели, чтобы она умела всё. Годам к тринадцати она взбунтовалась и бросила все внешкольные занятия.

Поступить в архитектурный её вдохновил прадедушка, который и основал строительную компанию, сейчас находящуюся под руководством её отца.

– А как вы с Денисом решили пойти учиться на архитекторов? – разливая остатки прозрачной жидкости по бокалам, интересуется Альбина.

– Стройки, – смеюсь я. – Мы обожали вечерами тайно пробираться за высокие заборы и бродить в новостройках, представляя, как через какое-то время там будут жить люди. Есть какая-то магия в строительстве…

Я не договариваю, потому что слышу громкий хлопок входной двери. Альбина тут же садиться ровней и поправляет волосы. Мысленно закатываю глаза и смотрю на проход, в котором через полминуты появляется едва стоящее на ногах пьяное тело Дэна.

Твою ж мать.

– Ринка, я дом… О, у нас гости! – лыбиться он во всю ширь своего рта, двигаясь по стенке к дивану. – Привет тебе, знакомая Дарины… Извините меня, я тут немного вы…

Дальше он затыкается, упав в подушки дивана лицом. Не думала, что моя ложь Альбине подтвердится состоянием друга. Нафига он вообще нажрался, как свинья в будний день?!

Альбина слегка хмуриться с интересом разглядывая пьяную тушу с задранными на подлокотнике дивана ногами, и я решаю, что пора заканчивать наши посиделки.

– Извини, Альбин. Видимо, у них был сегодня какой-то особенный повод, чтобы так напиться, – поднимаюсь я с кресла. – Поболтаем ещё – завтра в институте, хорошо?

– Да, конечно, – поднимается она следом. – Я всё понимаю.

– Вызвать тебе такси? – с удивлением понимаю я, что уже больше десяти часов вечера.

– Не нужно. Я на машине. С водителем, – улыбнувшись, добавляет она, поймав мой озадаченный взгляд, упавший на пустую бутылку вина.

– Круто, – выдыхаю я с улыбкой и иду её провожать.

Когда Альбина готова к выходу, я чувствую себя обязанной сказать что-нибудь приятное на прощание:

– Спасибо за компанию, Аль. Было… весело.

– Да, мы хорошо посидели, – улыбается она. – Передашь… передашь от меня привет Денису, когда он придёт в себя?

– Обязательно, – вновь сдерживая порыв закатить глаза, через силу давлю улыбку. – До завтра.

– Пока.

Закрываю дверь и иду в зал, встаю напротив сопящего друга и сердито упираю в боки кулаки. Этот засранец даже обувь не потрудился снять! Вздыхаю и снимаю с него кроссовки, тихо шипя себе под нос:

– И это я тебе тоже припомню. Обязательно.

Денис пьяно смеётся, не открывая глаз, а затем переворачивается набок. Я махаю на него рукой, а затем иду на кухню, мыть бокалы. Но из своего всё же допиваю вино перед этим. В теле ощущается некоторая лёгкость, но разум поддернут пеленой сонливости, и я решаю отправиться спать.

Переодевшись в свободную футболку и пижамные штаны и посетив ванную комнату, я ещё минуту пялюсь на безмятежное лицо друга, размышляя над причинами, побудившими его довести себя до такого состояния. Может, выиграл в гонке? Хотя, и до этого выигрывал, но так не напивался. Да и из-за проигрышей никогда не расстраивался. Что-то тут неладно, чует моё сердце.

Вновь вздыхаю и осторожно тормошу его за плечо:

– Эй, пьяница, помочь тебе добраться до кровати?

Дэн растягивает губы в улыбке и протягивает мне руку, а когда я беру её в свою, тянет на себя, вынуждая меня свалиться на него.

– Дэн, блин! – возмущаюсь я, пытаясь вырваться из его неожиданно сильных рук. – Ты что творишь?

– Т-с-с, Мартышка, – тихо посмеивается он, пытаясь уложить меня рядом с собой. – Просто полежи со мной. Чуть-чуть.

В его голосе слышатся отголоски печали, и я тут же перестаю сопротивляться. Может, у меня появился шанс послушать его пьяную исповедь?

Мы ещё некоторое время елозим на подушках, укладываясь удобней. В итоге моё лицо прижато к его груди, а на макушку давит его подбородок. Обнимаю его в ответ одной рукой за талию и прислушиваюсь к стуку его сердца, пытаясь дышать через раз, так как от футболки невыносимо несёт сигаретным дымом. Где, блин, он шлялся?

– Эта девчонка стучится ко мне в друзья, – усмехается Дэн спустя минуту. – Мне стоит с ней подружиться, раз ты начала с ней так тесно общаться?

– Как хочешь, – дергаю свободным плечом, по неведомой мне причине пытаясь изображать безразличие.

– Она не похожа на тех, с кем ты обычно предпочитаешь общаться.

– Угу. Но она вроде бы ничего, – не хотя, но всё же признаю я.

Мы оба затихаем ещё на какое-то время, но я всё же решаюсь спросить:

– Ты зачем напился-то так, Динь?

– Чувствовал себя паршиво. Думал, поможет.

– Не помогло, – заключаю я, основываясь на его горькой усмешке. – Что у тебя случилось?

– Жизнь, – вновь усмехается он, и сжимает пальцами мою футболку на спине, но уже через секунду касается ими моего подбородка, вынуждая поднять лицо: – Но ты же знаешь, что твоё в ней присутствие делает её более терпимей, да?

– И тут Остапа понесло, – улыбаюсь я, морща нос от обдавшего меня аромата алкоголя.

Дэн тоже улыбается, пьяными глазами исследуя моё лицо, а когда его взгляд надолго останавливается на моих губах, я неосознанно их облизываю и вижу, как зрачки глаз друга расширяются. Моё горло почему-то пересыхает от этого зрелища, и я сдавленно предостерегаю:

– Даже не думай…

– Поздно, – выдыхает он, стискивая пальцами мой затылок и прижимается своими губами к моим.

Да блин!

Моё сердце замирает, чтобы секунду спустя ухнуть в пропасть и забиться там в истерике. В попытке осмыслить причину его бешенства, чувствую во рту горячий язык Дениса с горьким привкусом спиртного, и в груди поднимается возмущение. По крайней мере, оно обязано было там подняться!

– Денис, твою мать! – шиплю ему в губы, пытаясь отстраниться. – Ты совсем, что ли, охренел?

– Блять, Рин, просто заткнись, – рвано выдыхает он, а следом делает невероятное.

Резко опрокидывает меня на спину, нависнув сверху при помощи согнутой в локте руки, и её же ладонью закрывает мне рот! Ладонь другой руки просовывает под мою футболку и сжимает пальцы на талии, при этом не отпуская мой взгляд. Через мгновение я резко втягиваю носом воздух, потому что его влажные губы припадают к шее, а горячие пальцы начинают с нажимом скользить по коже к моей груди… И мне бы начать паниковать – потому что происходящее за гранью! – но вместо этого я закрываю глаза в ожидании неминуемого, неожиданно наслаждаясь ласками.

Может, это вино заставляет меня так себя вести и чувствовать то, что я чувствую? Вся эта дрожь, предвкушение, …желание большего – происки алкоголя в моей крови?

Мысли растворяются, как сахар в чае, когда мужская ладонь накрывает своей теплотой одно из полушарий моей груди, а жадные губы впиваются в мои, выдыхая в мой рот тихое рычание. Издаю нетерпеливый стон и обвиваю руками его шею в попытке приблизится сильней, даже, кажется, ногу закидываю на его бёдра.

Денис отрывается от моих губ и шумно, рвано целует мои скулы, ямку за ухом, пока его рука перемещается с груди на спину и, перебирая позвонки, спускается к моей заднице…

Дыхание уже давно взбесилось, сердце трепещет, как та пойманная в золотую клетку птичка, рассудок вообще пожелал долго жить, свалив в закат. Внизу живота собирается сладко-тянущее томление. Почти болезненное. Особенно остро я его чувствую, когда твёрдые пальцы с силой мнут ягодицы.

Господи… Как же круто… Чувствовать себя желанной…

А затем Денис обхватывает пальцами мою талию и тяжело выдыхает мне на ухо, обжигая кожу дыханием:

– Прости… Не хочу в таком состоянии… Лишать… Прости меня, Рин.

– Ч-что? – пытаюсь я вникнуть в его слова. – А. Всё в пор-рядке. Я уже не…

Дэн мгновенно застывает. Его плечи, шея, руки и спина буквально каменеют.

Ну да, я ему о том позорном случае не рассказывала. Стыдилась. Впрочем, ему и не обязательно знать ВСЁ о моей жизни. Да и он сам никогда не докладывал мне о своих интимных похождениях. Я лишь догадывалась о них.

Зато его реакция на мою излишнюю откровенность возвращает мне разум, который пока сопротивляется осознавать то, что здесь происходило, но твёрдо даёт понять, что откат не покажется мягким для моей несчастной совести.

– Иди спать, Дарина, – окончательно остужает меня его ледяной голос, а сам он падает на спину, следом закрывая своё лицо изгибом локтя.

Глава 4

Денис

В рожу херачит яркий свет, и я не сразу соображаю почему. В основном из-за того, что мою черепную коробку засунули под пресс и давят, чтобы вскоре обозреть на стенах и полу мои взорвавшиеся мозги. Во рту помойка, которая, почему-то, словно пустыня иссохла без влаги, а разбухший язык, как наждачка режет нёбо.

М-да. Знал же, что текила не панацея от всех бед, но с упорством заправского алкаша вливал её в себя вчера литрами.

С усилием переворачиваю своё бренное тело набок, прячась от изуверского света и закрываю рожу рукой. Блять, как же мне паршиво. Сдохнуть, что ли?

– Денис? – сквозь шум молотков в башке, скользит осторожный шёпот. – Ты в институт пойдёшь?

В многострадальную голову врываются воспоминания о вчерашнем вечере, и грудь сдавливает ледяной холод. Моя Мартышка успела с кем-то переспать. Сука. Когда?! С кем? Сколько раз?

– Сама-то как думаешь? – рявкаю я и тут же морщусь от прострела боли в висках.

– Ну да, – тихо соглашается она. – Вот, – звенит стекло о лакированное дерево, – здесь вода, анальгин и кетарол – сам определишь степень головной боли.

Игнорирую её заботу, через несколько секунд прислушиваясь к аккуратной поступи босых стоп по паркету, а затем и к шуму воды в ванной комнате.

Ну как же так, Мартышка? Что, не успел я пересечь черту родного города, как ты уже прыгнула к кому-то в койку? Ещё, поди, с нетерпением ждала, когда избавишься от моего контроля?

Теперь, понятны всё эти сопли о парнях-мудаках.

Вкусила приятности сексуальной жизни и понеслось, что ли?

И со мной так же? Просто не могла удержаться от соблазна? Просто хотела заняться сексом? Пусть и с вдрызг пьяным парнем? Пусть и с другом? Лучшим другом… Твою мать! Я же замечал – видел! – что она изменилась за тот паршивый год. И подруги новые. Ведь ей всегда хватало одного меня. Но не со мной же обсуждать потерю девственности, так? Мы мне об этом событии даже не расскажем, твою мать!

В горле жжет, как от сильной изжоги, и я лишь несколько мгновений спустя понимаю, что это желчь разочарования. Почему меня это так цепляет? Да потому что казалось, что светлее Дарины человека не существует в целом мире. Но, как выяснилось теперь, и ей не чужд бренный мир.

Впрочем, все мы люди, да?

Но почему же тогда так хреново? Словно меня предали. Словно она обещала мне что-то, хотя, на самом деле, это не так. Это я поменял несколько месяцев назад отношение к нашей дружбе, не она. И походу, именно это больше всего меня и злит.

Разлепляю глаза, фокусируя взгляд на стакане с водой и тянусь к таблеткам, всё ещё прислушиваясь к шуму воды.

Ворваться в ванную, прижать её к кафелю и завладеть ей, её мыслями, всеми её желаниями. Выбивать стоны и всю эту дурь о других парнях.

Блять.

Буквально чувствую на кончиках пальцев бархатистость её кожи, слышу прерывистое дыхание, ощущаю ногти, вонзившееся в мои плечи или спину.

Я схожу с ума. А ей даже невдомёк. Моется там себе и даже в ус не дует.

Кое как принимаю сидячее положение и заглатываю таблетку, запивая водой. Злость в груди, кажется, только набирает обороты и мне приходиться сжать руки в кулаки, чтобы хоть как-то усмирить свой гнев.

Это же Даринка. Моя Даринка. Мой лучик света в тёмном царстве тьмы. Даже не осознавал, как сильно скучал по ней, пока не приезжал на каникулы домой или пока она не выбиралась ко мне на выходные. Это был ужасный год. Теперь ненавижу его ещё больше.

Я не хотел верить, а потом и признавать, что расстояние ощутимо отразилось на наших отношениях. И вот результат. Я во всех смыслах хочу её себе, а она – какого-нибудь другого парня для сраных настоящих отношений.

Вновь сжимаю руки в кулаки, когда слышу, как вода в ванной затихает, а следом шелест двери и её осторожные шаги. Её забота о моём сне, почему-то, злит меня ещё сильней, и, когда я вижу её спину, облачённую в домашний халат, не выдерживаю:

– Почему ты мне не рассказала?

Тупой вопрос. Но я должен знать ответ.

Дарина слегка вздрагивает и разворачивается ко мне лицом, на котором играет притворное удивление:

– О чём?

– Не строй из себя дуру, – зло бросаю я.

Дарина приоткрывает губы от возмущения, в глазах сквозит обида, и щёки румянятся, как вестник неминуемой грозы:

– Иди ты знаешь куда?!

На этом она резко разворачивается и вихрем влетает в свою комнату, громко хлопая дверью. Вот и кончилась забота о моём плачевном состоянии. Мозг взрывает боль, но я поднимаюсь с дивана и упрямо шагаю к двери, следом её распахивая:

– Куда? – рычу я.

Твою мать, она успела снять халат, и теперь, рванными движениями застегнув на спине лифчик, яростно разворачивается ко мне, пылая негодованием:

– Не знала, что обязана рассказывать тебе всё! Я и не обязана!

Её грудь вздымается и опадает, как после хорошего бега, и это мешает мне собраться с мыслями. Весь гнев хочется пустить по другому руслу. Бросить её на кровать, прижать своим телом и трахать, пока не станет легче. Нам обоим.

Блять, ещё секунда, и я сорвусь.

– Верно, – нахожу я силы согласиться сквозь зубы. – Кто я вообще такой, да?

Заставляю себя развернуться от её приоткрытых губ, трепещущих от злости ноздрей, метающих молнии глаз, и иду в ванную. Надо остыть. Надо, блять, просто остыть.

Что же ты со мной творишь, Мартышка?..

Снимаю футболку прямо по пути, бросаю на пол, но уже у коридора резко торможу, потому что в спину мне летит её отчаянный оклик:

– Денис!

Напрягаю плечи, поведя шеей и медленно разворачиваюсь. Стоит в наскоро накинутом халате и заламывает руки, замечаю быстрый взгляд на мою грудь и на секунду закусанную нижнюю губу. В глазах сожаление, которое смешивается с лёгким опасением и ..смущением? Должно быть, на моей роже отражается вся буря чувств, что мной владеют. И её это немного пугает. Как и собственные чувства?

Значит ли это, что наши поцелуи не прошли бесследно для нас обоих? Хрен знает. Но эта мысль внезапно дарит лёгкость.

– Прости… Я не хотела так говорить, но ты меня вынудил! – даже извиняясь, не перестаёт защищаться она.

И это бьёт прямо в грудь, дразнит, вынуждает хотеть её с новой силой. Она всегда – всегда! – отличалась от остальных девчонок. А я не понимал, пока не увидел, как она танцует для другого. В попытке привлечь его внимание. Привлекла. И моё и ещё половину зала озабоченных дебилов. И конечно, завистливые взгляды своих "соплеменниц".

– Проехали, – бросаю холодно, хотя нутро кипит огнём. – Не опоздай в институт.

Быстро разворачиваюсь и, наконец, скрываюсь за дверью ванной. Спасая её от себя. От своего безумия и жажды.

Включаю воду и, раздевшись, встаю под холодные брызги, которые приятно остужают голову, но не желание. В сознание врываются воспоминания о вчерашнем вечере. Нежная грудь под моими пальцами – идеальная для моей ладони. Упругая задница. Кожа, как бархат. Как она дрожит подо мной, как закидывает ногу на моё бедро.

Это точно какое-то наваждение. И боюсь… Боюсь оно пройдёт, как только я получу желаемое. Так было всегда. От девчонок мне был нужен только секс. Никогда не возникало желание узнать их, разговаривать, делится мыслями. Для этого у меня была Дарина. Мне всегда нравилось, что она видит во мне не то, что остальные. Не смазливую рожу, тело и деньги родственников. Других в первую очередь привлекает моя внешность, а она… Она, как младшая сестра, не имеющая ничего общего с моей, скажем прямо, ненормальной семьёй.

Но этот чёртов год…

Я не сразу сообразил, что происходит. Долго сопротивлялся. А, когда, наконец, осознал, что хочу её, что уже пару месяцев смотрю на неё другими глазами, испугался. Испугался потерять её дружбу, доверие, её. Потому и не действовал. Во всяком случае, напрямую.

А два дня назад…

Всё пошло к чёртовой матери!

Впрочем, меня бы всё равно надолго не хватило. Рано или поздно сорвался бы. И теперь не смогу остановится. Не смогу забыть. Остаётся получить то, что хочу и надеяться, что наша с ней дружба не пострадает.

Принятие решения остудило нутро. В конце концов, то, что она уже не девственница развязывает мне руки. И я обязан попробовать залезть ей в голову, как она залезла в мою. Просто действовать нужно умней. Не напирать.

Когда я возвращаюсь в зал моя футболка аккуратным квадратом лежит на кресле. Усмехаюсь. Мартышка никогда не обращала особого внимания на беспорядок. Зачем ты её подняла, а, Рин?

Не осознанно улыбаюсь, представив, как она прикладывает её к лицу и вдыхает мой запах и иду спать. Потом, на здоровую голову, уже обдумаю, как действовать дальше.