Текст книги "Миндаль для Белки (СИ)"
Автор книги: Наталья Ручей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава № 29
Алистер был рад видеть Сейвуджа, несмотря на то, что он приехал во время его обеда с восхитительной кузиной Стерлинга. Этот визит прервал занимательную беседу с леди, разбудил Стерлинга, а ведь бедняга только уснул после доброй порции виски, заставил слуг бегать по дому и срочно подготавливать одну из комнат, ибо граф намекнул, что задержится как минимум до рассвета. Повар, расточая французскую брань на помощников, принялся в спешке готовить любимое блюдо важного гостя, а сам гость, заняв почетное место за столом, по правую руку от хозяина, расточал столь мрачные взгляды, что никто из присутствующих не решался заговорить первым.
«Здесь бы удачно смотрелся Хэнскрафт» – вдруг вспомнил о приятеле Алистер. Вот кому не было скучно в любой компании – он погружался в себя, мало заботясь, как это выглядит со стороны.
Говорить о погоде не хотелось: надвигалась гроза, это очевидно. О политике… После выпитого виски и многообещающих взглядов, которыми до приезда Сейвуджа его одаривала мисс Моррис – тем более. А вот когда внесли миндальный торт, повод нашелся.
– Отведайте, Сейвудж, рекомендую, – усмехнулся Алистер. – Максимально приближен к рецепту вашего повара, но не без изюминки моего.
– В качестве начинки лягушачьи лапки?
Алистер сделал вид, что не заметил раздражительности графа. Во-первых, он привык к его тяжелому характеру, и это его не угнетало, во-вторых, какой дурак поедет на ночь глядя в гости в такую погоду, будучи в хорошем настроении?
– А я думал, это рецепт мисс Уолтер, – сказал Стерлинг. – Помнится, она тяготела к миндальной теме.
– Она тяготела к Сейвуджу, как мне показалось.
– Она тяготела к любому джентльмену, согласному жениться, – уточнил Сейвудж.
Он смотрел на миндальный торт, как на врага, и Алистер даже попросил слугу подвинуть десерт ближе к леди. Женщины мало едят, сладкое обходят стороной вовсе, и после он и Стерлинг с удовольствием его уничтожат.
– А что насчет вашей женитьбы, Сейвудж? – Стерлинг подумал, что удачно вставил реплику.
Алистер, увидев взгляд Сейвуджа, подумал, что если бы торт не убрали от графа, Стерлинг уже был бы в сметане и крошках.
– Вопрос остается без изменений, – ответил граф спустя минуту.
Стерлинг вдруг тоже вспомнил о Хэнскрафте: вот уж кто не рискует бросить неудачную фразу по причине любви к молчанию.
– Это… все объясняет, – выдавил Стерлинг и выбрал тактику Хэнскрафта.
Обед тянулся неимоверно долго, и блюда, сменяя друг друга, казались пресными, пока мисс Моррис, по незнанию, кончено же, не добавила соли своими рассуждениями:
– Я всегда внутренне протестовала, когда девушку, провалившую три сезона, записывали в старые девы. Вот еще одно подтверждение, что не обществу судить о том, молода она или нет, и достаточно ли интересна для удачной партии. К примеру, мисс Карлейн… Если не ошибаюсь, ей даже за тридцать, и что?
– Ей нет тридцати, – сказал Сейвудж.
– Ну, что-то около этой цифры, пусть так. Три провальных сезона, десять лет в глуши, и вот… Леди Сейвудж!
– Мы пока неженаты, – уточнил нехотя граф.
– Пока. Вот ключевое слово, но я не об этом. Просто удивительно… Если бы вы встретили мисс Карлейн, когда она выезжала в свет, вы были бы вместе гораздо раньше. Сомневаюсь, что вы бы прошли мимо, если вдохновились на брак с мисс Карлейн, но спустя десять лет. Я права?
Тейн, подготовив колкость в ответ, молчал. Он впервые подумал, почему не заметил мисс Карлейн десять лет назад, в ее первый сезон, или во второй, или хотя бы третий? Он был в Лондоне в то время, и Олмак входил в программу его развлечений: довести провинциальную мисс до состояния шока, поделившись свежей кулуарной историей, вернуть на руки расчетливой мамаше ее алчное сокровище и изобразить, что навеки очарован и почти решился нанести визит.
Тейн не переставая надеяться, что кто-то ловко поставит его на место, более того, подведет к решению сочетаться браком. Встреть он такую девушку, украл бы прямо из зала, не взирая на смешки приятелей, перешептывание сплетниц и показную погоню. А потом, совершив, сладкий акт «надругательства», выбил согласие обвенчаться.
Он представил, как взваливает на плечо сопротивляющуюся мисс Карлейн, и расхохотался. Она бы нашла, что сказать на эту вольность, и это было бы так же некстати, как ее признания в библиотеке.
Он видел, чувствовал, что она хотела его, и это взаимно. Лови момент, наслаждайся, а после – обязательства, брак, семейные будни, так нет… Сейчас сидит в своей комнате и плачет? Или уже успокоилась и в спешке собирает свои вещи? А если не в спешке, надеясь, что он вернется, и она снова попытается соблазнить его греховными глазами и невозможно призывным ртом?
Он отправит Уила узнать, уехала ли мисс Карлейн и только после этого вернется. Алистер денек потерпит, а больше ни одна женщина ждать не станет, ибо гордость растаптывала даже настоящие чувства, и куда там лепету мисс Карлейн о внезапно вспыхнувшей любви?
Алистер, услышав смех графа, успокоился и подал знак слугам – вернуть ему столовые приборы, которые были изъяты после феминистского выступления мисс Моррис. Кажется, гроза миновала, подумал он, посмотрев на просветлевшее лицо графа и в окно. У него самого поднялось настроение, и он решил улучшить его большим куском миндального торта.
– А где… – он запнулся, заметив, как мисс Моррис положила себе на тарелку последний кусок лакомства. Его познания об аппетитах леди нуждались в серьезной корректировке.
– Вкусное пирожное, – похвалила мисс Моррис, заметив внимательный взгляд Алистера.
– Я передам Франсуа, – кивнул тот, и солгал, потому что если при его поваре назвать торт «пирожным», он с жутким акцентом, но скажет: «Надо меньше жирать!».
К сожалению, Алистер в силу воспитания и личной симпатии, не мог сказать такого же леди. Не удовлетворив вкусовых пристрастий в столовой, он отвязался на виски и сигарах. За карточным столом дымили всю ночь, и только с рассветом разбрелись по комнатам.
Мисс Моррис, которая ушла к себе сразу после обеда, сильно похрапывала, и Алистер враз утратил к ней интерес. Иногда полезно подслушивать под дверью, прав его камердинер. Она хороша, но для роли супруги непригодна: Алистер, вопреки принятому, собирался спать с женой в одной постели.
Чем развлекать гостей завтра? Сейвудж не любил охоту, Стерлинг – рыбалку, его кузина – и то и другое, что для женщины естественно; может, пригласить соседей и устроить бал? Это не Лондон, где готовились к танцам иногда больше месяца: разошли приглашения и уже вечером ешь и пляши в удовольствие.
Утром приятели план развлечений одобрили, и Алистер занялся организацией. О том, что это будет не тихий провинциальный ужин, а событие, отзвуки которого со скоростью ветра долетят до Лондона, не забыв ушко ни одной сплетницы, никто даже подумать не мог.
Потому спокойно наслаждались завтраком, экскурсией по дому, которую по просьбе хозяина поместья, провел дворецкий, работами итальянских мастеров в галерее, а ближе к вечеру к гостям присоединился Алистер.
– Ваша светлость, – Уил с трудом привлек к себе внимание веселящегося графа. Хорошо ему, целый день занят, а он вот слоняется по дому без дела – ни поговорить с умным человеком, ни обнять красивую девушку нет возможности. А она ж его ждет. – Может, мне проехаться в МартинХолл, проверить, уехала ли мисс Карлейн?
– Думаю, здесь и проверять нечего, – ответил лорд Сейвудж.
– Но так вы будете знать последние новости наверняка, – настаивал Уил.
– Наверняка, ни одна женщина не потерпит, когда ей указывают на дверь, – сказал граф, раздумывая, и спохватился: – Ты этого не слышал!
– Вы доплачиваете за то, чтобы я иногда молчал, а не за то, чтобы иногда не слышал.
– Хорошо, ты это слышал, но будешь молчать.
Выбить из хозяина прибавку к жалованию не удалось, и Уил совсем приуныл.
– Ну, зачем я вам на этом вечере? – спросил обиженно. – Вы будете танцевать, флиртовать, есть, а я?
– Иногда я задумываюсь, зачем ты мне вообще, – парировал граф. – Ладно, езжай домой, скажешь леди Сейвудж, что я буду завтра пополудни.
– Ну, вот! – обрадовался Уил. – Ваша матушка волнуется, и я стану ее добрым вестником!
Тейн не сомневался, что его мать, действительно, беспокоится, несмотря на оставленную им записку. Она слишком увлеклась идеей свести его с мисс Карлейн, но к тому времени, как приедет Уил, первые страсти, наверняка, стихнут, и она смирится с его решением.
Даже если и нет, к Алистеру не явится, чтобы забрать, как нашалившего ребенка.
– Сначала передашь леди Сейвудж то, что я попросил, а уже потом пойдешь к своей невесте, – строго наказал граф.
– Ага! – подскочил довольный Уил.
У графа закралось подозрение, что камердинер с трудом подавил желание броситься ему на шею. Так трогательно, что леди и джентльмены, ожидающие его возвращения, пустили бы слезу. От смеха: из гостиной был хорошо виден холл.
– Иди уже, – сказал граф, скрыв улыбку.
Он в состоянии подготовиться к вечеру и без Уила, все равно от него сейчас мало толку. Надо же было так влюбиться?!
Чувства, похожие на удивление и зависть, мелькнули, но были с недоумением раздавлены. Кто верит в любовь, пусть тешится иллюзиями.
– Как жаль, – сказала мисс Моррис, бросая на графа лукавые взгляды, – что на балу не будет вашей невесты. Мне ужасно хочется увидеть ту, что затронула ваше сердце. Она, наверное, необыкновенна?
Тейн подумал, что прекрасный вечер становится скучным и что многие хорошенькие женщины перестают быть хорошенькими, когда открывают рот.
К удивлению графа, ответил Стерлинг. И так ответил, что Тейн испытал нечто, отдаленно напомнившее… ревность, как это ни глупо звучит!
– Мисс Карлейн – одна из самых удивительных леди, с которыми я имел честь общаться, – сказал он. – Острый ум, чувство юмора, манеры без ханжества, невозможные шоколадные глаза.
– Вы играли в карты с ее братом? – спросил Тейн.
Стерлинг изменился в лице, потом понимающе улыбнулся.
– Да.
Тейн пожалел, что задал вопрос, но, вопреки сожалению и здравому смыслу, продолжил:
– Почему вы не женились на ней?
– В отличие от вас, мисс Карлейн мне отказала.
Тейн уперся взглядом в соперника. Гейдж и ему отказала в первый раз, но уточнить хотелось другое:
– А если бы согласилась?
– Я счел бы за честь, – не раздумывая, ответил Стерлинг, – и приложил все силы, чтобы она смотрела на меня так же, как на вас.
– О чем вы?
– О том, что в наше лицемерное время сравнимо с волшебством.
Алистер и мисс Моррис с интересом следили за беседой Стерлинга и Сейвуджа. Со стороны казалось, будто один отдыхает на полянке, греясь на солнышке, а второй, готовый в любую минуту броситься в бой, точит мечи.
– И как вам ее гардероб, Стерлинг? – насмешливо поинтересовался Тейн.
– Я достаточно хорошо обеспечен, чтобы обновить его, и достаточно наблюдателен, чтобы заметить: она сменила свои траурные одежды ради вас. Что вы хотите услышать, Сейвудж? Нравится ли мне ваша невеста?
Граф резко поднялся, игнорируя вопросительный взгляды, сказал без эмоций:
– Она больше не моя невеста. Увидимся на балу.
И вышел из гостиной.
– Какой ужас! – воскликнула радостно мисс Морис и поспешила в комнату, чтобы набросать несколько писем подругам.
– Пойду узнаю, как идут приготовления, – сказал Алистер и тоже отлучился.
Стерлинг, проанализировав, не преувеличил ли достоинства мисс Карлейн и, придя к выводу, что нет, запланировал визит в ДримКарлейн после бала, под предлогом… сыграть в карты с Артуром.
Он так увлекся идеей внести изменения в свою размеренную жизнь, что бал воспринимал как событие, оттягивавшее скорое счастье. Гости, вереницей съезжавшиеся к Алистеру, бледные худосочные девицы и мамаши-коршуны, пузатые отцы семейства – вся эта публика не вызывала интереса.
Скучны и предсказуемы. Но графу, кажется, пришлись по душе. Он смеялся, активно танцевал и с удовольствием отвечал на многочисленные вопросы матрон. Слух о том, что граф снова свободен, быстро облетел бальный зал, и даже в глазах некоторых особо утомленных диетами леди, зажегся огонек жизни.
– Пожалуй, пойду прилягу, – после трех часов наблюдений за триумфом графа, сказал Алистеру Стерлинг.
– Прости, если не угодил, – без обиды ответил тот.
– Пустяки. Ты явно угодил Сейвуджу.
Они вдвоем посмотрели на графа, окруженного веерами, разноцветными кружевами, хихиканьем, заискиванием, жужжащей миссис Харвуд и поддакивающей без повода мисс Харвуд.
– Зачем ты их пригласил? – спросил со вздохом Стерлинг.
– Попробовал бы я их не пригласить, – ответил со вздохом Алистер.
Они обменялись понимающими улыбками, и когда Стерлинг уже устал от лицемерия Сейвуджа, и был практически у выхода, голос дворецкого оглушил громом:
– Леди Сейвудж!
И ударил молнией:
– Мисс Карлейн!
Глава № 30
Когда дворецкий объявил ее имя, Гейдж на секунду зажмурилась – не верилось, что все происходит на самом деле, и она, старая дева, от которой никто не ожидал элементарной живости в разговоре, настойчиво преследует жениха.
А ведь он ясно дал понять, что не видит их вместе.
– Твой рассказ о миндальных орешках смешон, – сказал граф, когда они уединились в библиотеке, – как и наши отношения. Она так его любит, что ищет любой предлог расторгнуть помолвку. Он идет ей на встречу, но она его снова находит. Они бросаются в объятия друг друга, но она придумывает новый повод оттолкнуть его. Ничего не напоминает? Я устал играть в этой пьесе.
– А если это не пьеса?
– Что же?
– Если я, действительно, люблю тебя?
– Если…
– Ты позволишь доказать, что так бывает?
Тейн задумался, и Гейдж поверила, что Судьба дает третий шанс. Первый она упустила в библиотеке, когда граф делал предложение, второй – когда позволила графу, не выяснив отношений, уехать из ДримКарлейн, и вот сейчас…
– Хорошо, – сказал граф с улыбкой, – у тебя будет такая возможность.
– Спасибо, Тейн…
– Я прошу тебя покинуть МартинХолл, – прервал граф суетливые обещания. – Сменим декорации, я на время уеду… Не имеет значения, куда, но по возвращении надеюсь не застать тебя в своем доме.
Гейдж почувствовала прилив крови к щекам, как от пощечины. Однажды, в детстве, отец дал ей оплеуху – за то, что плясала у зеркала в бальном платье леди Карлейн.
– Возможно, – сказал он жестко, – когда-нибудь ты будешь достаточно хороша для такой одежды, но сейчас похожа на шута-самозванца.
Почти так же ее назвал Уил, когда леди Сейвудж выбила из него месторасположение графа и последние новости.
– Я только приехал удостовериться… – лепетал Уил, избегая смотреть обеим леди в глаза. – Удостовериться, что все хорошо. Вот… привет передать матушке от его светлости…
– Что конкретно тебе сказал граф? – настаивала на ответе графиня. – Ты помнишь, да, как я не люблю медлительности и недоговоренности?
– Но я же сразу, как только зашел в дом, передал вам привет, – засуетился Уил. – И даже вот с невестой своей не повидался. Позволите, я пойду, ваша светлость?
Леди Сейвудж нахмурила лоб, и камердинер Тейна, застонав, выложил всю правду:
– Его светлость явно дал понять, что… помолвка с мисс Карлейн расторгнута. Он сказал, что они достигли взаимопонимания. Это уже здесь я понял, что граф ошибся. Какое взаимопонимание, когда он думает, что мисс Карлейн уехала, а она здесь? Это прям клоунада какая-то.
Гейдж сделала вид, что ее не задели слова. Они не должны ее задевать, не должны… но так больно…
– Что его светлость еще сказал? – уточнила графиня.
– Да ничего, он ушел к остальным гостям, а сейчас, пожалуй, готовится к танцам. Сложно ему без меня будет, но чай не в Лондоне званый вечер, справится как-то. Да, ваша светлость?
– Свободен, – отпустила камердинера графиня. Она с сочувствием посмотрела на Гейдж. – Мне жаль, дорогая, поверьте.
– Кого?
Гейдж не упала в обморок от известий, не сослалась на головную боль, спрятавшись в комнате. Она даже постаралась улыбнуться.
– Вы могли бы справиться с ролью леди Сейвудж, – с еще большим сожалением, добавила графиня.
– Ролью… – с горечью сказала Гейдж. – Тейн говорил, что я заставляю играть его в пьесе…
– Вы простите меня? – леди Сейвудж взяла за руки Гейдж, заглянула в глаза. – Простите, что заставила вас пройти через все это?
Пройти… Гейдж поняла, что даже леди Сейвудж, утверждавшая, что все сложится великолепно, идет напопятную. Но у нее была всего одна жизнь, и в запасе не было очередных десяти лет ожидания и страха: а вдруг, а если бы?
– Я поеду к нему.
Леди Сейвудж старалась отговорить и приводила разумные доводы: репутация, гордость, угроза остаться старой девой и потерять даже барона…
– Как страшно, – усмехнулась Гейдж и направилась в комнату переодеться. – Могу я взять одного из ваших слуг, чтобы показал дорогу?
Леди Сейвудж горделиво выпрямилась, отбросила в сторону разломанный от волнений веер и, обняв Гейдж, пообещала:
– Я буду рядом, и на вашей стороне, что бы ни случилось.
– Артур спит, – заметила Гейдж, – и, наверное, лучше его не будить? Вряд ли он одобрит мое решение, и мне ужасно не хочется его огорчать.
– Пусть отдыхает, – быстро согласилась графиня. – Через пол часа встречаемся.
Сейчас Гейдж стояла в холле особняка Алистера. Отец назвал ее шутом-самозванцем, камердинер Тейна – клоунессой, сам Тейн – актрисой пьесы… И если это ее роль, она должна остаться в сердце главного зрителя.
Гейдж набрала в легкие воздуха, как перед прыжком с обрыва, открыла глаза и вошла в бальный зал вслед за леди Сейвудж. Тишина сменилась ропотом, и обрывки фраз долетали с убийственной откровенностью:
– … совсем не молода…
– … он приехал один, а она… неслыханно!
– … помолвка расторгнута, видимо, будет просить его…
– … и даже не миловидна, и лицо не белоснежное… ужас…
Леди Сейвудж обвела гостей пренебрежительным взглядом, некоторым ответила на приветствие, от некоторых отвернулась. Пусть и дальше плетут паутину сплетен, но без ее согласия. Она остановилась посреди зала, Гейдж – рядом с ней. Алистер уже спешил навстречу.
– Ваша светлость, не могу передать, как польщен вашим визитом, – сказал с неподдельной искренностью.
– Взаимно, – леди Сейвудж подала руку для поцелуя, – не взирая на то, что я не получила приглашения.
– Не смел надеяться на согласие, – без раболепствия ответил Алистер и бросил любопытный взгляд на Гейдж.
– С мисс Карлейн вы, полагаю, знакомы? – спросила графиня.
– Рад вас видеть, – поклонился Алистер и поцеловал руку в изящной темно-вишневой печатке. – Какими судьбами в наших краях?
Графиня рассмеялась и, склонив голову, намеренно пощекотала нос Алистера длинным пером шляпки.
– Странный вопрос. Вы же были свидетелем, как мой сын и мисс Карлейн объявили о помолвке.
Алистер деликатно промолчал, что был свидетелем и того, как лорд Сейвудж прилюдно расторг помолвку, но сам граф молчать не собирался.
Заметив леди Сейвудж и мисс Карлейн, минуту пребывал в шоке – в голове стучали барабаны, сплетники обжигали взглядами, а ее глаза… Глаза мисс Карлейн убивали самообладание, вызывая к жизни самые черные его наклонности. Встряхнуть ее, дать пощечину! Нет, Господи, он никогда не бил женщин!
Но она заслуживала урока с розгами – видит Бог, даже если высечь придется словесно. Сейвудж пересек зал, остановился напротив мисс Карлейн. Знает ли она, как идет ей вишневый цвет? И как он ненавидит теперь вишневый цвет?! И как хотел бы украсть поцелуй, а потом, задрав ей юбки, осуществить свои угрозы с розгами?
– Какого черта вы здесь делаете? – спросил со злостью. – Я же просил вас уехать. Или просьбы недостаточно? Вас нужно умолять лишить своего общества? Хотите, чтобы стал на колени?! Может быть, тогда вы поймете, как сильно я мечтаю от вас избавиться?!
Он говорил негромко, и даже не говорил – шипел ненавистью, но любопытным было прекрасно слышно каждое слово, и ропот снова прошелся по залу:
– … на коленях ее умолял…
– … его можно понять, она же дурнушка…
– … скандал! Старая дева и такое вытворяет!
Граф насмешливо усмехнулся. Она проиграла, общество с готовностью втопчет ее репутацию в грязь, и даже пожилой сосед не возьмет ее в жены. Она будет сидеть в своей келье, грызть проклятые орешки и думать о нем!
– А она хороша в гневе, – послышался голос одного из свидетелей. Сейвудж с недовольством наблюдал за приближением Стерлинга, Гейдж – с недоумением, графиня – с большим подозрением, учитывая довольный взгляд молодого человека.
– Леди Сейвудж… – Стерлинг поклонился. – Мисс Карлейн…
Граф ушам своим не поверил, когда Стерлинг, несмотря на разыгравшийся скандал и поникшую репутацию мисс Карлейн, мягко добавил:
– Буду счастлив, если оставите за мной первый танец.
Граф был уверен, что сейчас его невеста сделает вид, что и пришла вовсе не за ним, а потанцевать со Стерлингом. Он подарил ей ядовитый взгляд, отгородился безразличием – к маскам так привыкаешь, что они врастают в кожу, – и отвернулся в поисках партии на танец для себя.
– Позволите? – услышал.
Обернулся. Мисс Карлейн просила о танце… его? Он рассмеялся и указал ей небрежным жестом на дверь.
– Если вас не устраивает Стерлинг, вряд ли найдется еще один желающий танцевать с вами!
Мисс Карлейн вздрогнула, он даже подумал – удастся ли остаться равнодушным, когда она упадет к ногам, заглянула в душу – и как только нашла? – и, не замечая смеха и гомона окружающих, спросила:
– Я уйду, но перед этим… Прощальная речь главной героини, не против? – Сейвудж пожал плечами, и Гейдж продолжила. – Я благодарна вам за откровенность, и как обещала…
Она отдала кольцо пра-пра-пра.
– Я искренне желаю, чтобы когда актеры уйдут со сцены и опустится занавес, вы не пожалели, что пьеса закончилась именно так. Прощайте, ваша светлость.
Гейдж присела в реверансе, поднялась, глядя графу в глаза, направилась к выходу. Одна из женщин наступила ей на платье, как будто случайно, и Гейдж неуклюже упала.
– Тейн! – умоляла леди Сейвудж. Но он сдержался. И даже когда Гейдж поднялась, сама, никто не подал руки отверженной, обернулась и в дверях сказала, обращаясь к нему:
– Пьеса, в которую я играла – жизнь.
Он не бросился к ней. Несмотря на то, что хотел, несмотря на то, что поверил: она, действительно, любит его. Или правильней говорить: любила?
Несмотря на то, что он сам, только что, разорвал свое сердце в клочья.
