Текст книги "Индия в зеркале веков"
Автор книги: Наталья Гусева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
Си
Р.Э/Г ' -
Бог-обезьяна Хануман призывает к битве (рис. С. Потабенко)
Храмов, посвященных собственно Раме, в Индии почти нет. Обычно его изображение помещают в храмы Вишну, Ханумана или Кришны.
23. БОГ – ПОБЕДИТЕЛЬ ЗЛА
В дни осеннего праздника Дасёры разыгрываются сцены из великого эпоса Индии – «Рамаяны», эпоса, созданного не менее двух-трех тысячелетий назад…
– Двух-трех тысячелетий? – спросит меня читатель. – Вы так приблизительно оперируете тысячелетиями?
– Да. А что ж делать? Наука не в силах пока более точно определить датировку многих памятников индийской литературы, а они порождались самой жизнью народа.
…Рама, который почитается как аватара Вишну, был старшим, самым сильным, самым прекрасным и благородным из четырех сыновей, подаренных великому царю Дашаратхе его любящими женами. Старшая из цариц была матерью Рамы, и по велению древнего закона он, и только он, должен был стать наследником престола. Отец его, царь царей земных, пресветлый и справедливый государь, ощутив, что близится неминуемая старость, что руки его слабеют и готовы выпустить бразды правления, принял решение возвести сына на престол еще при своей жизни. Узнав об этом, народ с ликованием стал готовиться к торжественному дню коронации юного героя, безмерно любимого всеми. В едином порыве радости слились все люди земли – воины и жрецы, пастухи и пахари, ремесленники и водоносы, метельщики и брадобреи. В честном воинском состязании женихов Рама завоевал руку царевны Ситы, самой прекрасной среди женщин земли, и привел ее в свою столицу, озарив всю страну светом нового счастья. Приближался день коронации, и не было предела всеобщему ликованию.
Но недолго продолжалась эта радость. По следам счастья шло горе, мера которого превысила всякие пределы. Младшая жена престарелого Дашаратхи, побуждаемая демонами зла, бесчисленной армией которых в этом мире правил десятиголовый Равана, владыка ненависти, взбунтовалась против воли своего повелителя. Она вырвала у него обещание возвести на трон ее сына Бхарату, а Раму, светлого героя, изгнать из страны.
Как только весть о том, что его отец дал своей младшей жене такое обещание, коснулась слуха Рамы, он, исполненный благородства, сам уступил Бхарате трон и добровольно удалился в Изгнание на долгие годы.
Не будучи в силах вынести даже мысль о разлуке с мужем, ушла вместе с ним и Сита – пример всем женам, которые жили и будут когда-либо жить в этом мире, а вслед за ними обоими покинул дворец и самый преданный Раме из трех его братьев, Лакшман, решивший посвятить свою жизнь служению Раме. Над их головами сомкнулись своды непроходимых дебрей, колючие лианы заплели тропинки, по которым прошли их стопы, черная пелена горя накрыла страну…
– Послушайте, а вы уже видели, как подготовили площади Дели к празднику Дасёры? – спросили меня мои индийские друзья.
Сцена из «Рамаяны» – брат Рамы Лакшман отрубает нос злой демонице (Сев Индия, V в н. э.)
– Нет еще Все как-то времени не выберу съездить.
– Да как же это можно? Ведь сегодня первый день праздника. Уже начнут играть «Рамаяну». Куда хотите поехать?
– Вот уж это не мне решать. Куда повезете, туда и поеду.
Начался спор. После оживленнейшего обсуждения было решено, что на день-два надо – «во что бы то ни стало’» – съездить в штат Пенджаб, где город Лудхиана славится процессиями и представлениями «Рамаяны», затем побывать поочередно на любительских спектаклях студентов и выступлениях разных трупп народного театра, затем посмотреть балет «Рамаяна» в Центральной делийской школе танцев, последние дни праздника провести на главной площади Дели, которая так и называется «Рам-лйла-граунд».
«Ну и программа!» – подумала я про себя, с великим облегчением вспомнив, что сейчас стоит октябрь и поэтому можно хотя бы не опасаться теплового удара.
И вот мы в Лудхиане.
Лудхиана бурлила. Казалось, все до единого жители города были на улицах, украшая их флагами, гирляндами фольговых, бумажных и живых цветов, картинами, изображающими героев эпоса. Ни проехать ни пройти было нельзя. Мы, ведомые активистами местного отделения индийско-советского культурного общества, с трудом проталкивались, наверное, не меньше двух часов сквозь бурлящую радостную толпу, мимо стиснутых ею моторикш и велорикш, священных коров и быков, телег, колясок и автомобилей. Возбужденно орущие мальчишки в таком множестве вертелись под ногами, что казалось, вся толпа идет по их головам. Кто-то из сопровождавших меня друзей тащил мою кинокамеру, кто-то нес фотоаппарат, о съемке нечего было и мечтать.
Наконец, вырванная из тисков толпы чьими-то сильными руками, я очутилась на высоком помосте, нос к носу с многочисленной группой полицейских, оттеснявших зрителей от менее многочисленной группы участников готовящегося представления.
Вздохнув полной грудью и оглядевшись, я увидела то, ради чего приехала сюда: подготовку парада «Рамаяны», парада Дасеры. Вдоль всей улицы стояли помосты, или, вернее, платформы, смонтированные на шасси грузовиков, легковых машин и на повозках всех видов и родов. А на этих платформах, нарядно убранных и увитых гирляндами цветов, были воздвигнуты дворцы, троны, деревья и хижины – словом, все декорации «Рамаяны». А моторы машин скрывались под изображениями упряжек вздыбленных серебряных коней, или гигантских птиц, или каких-то фантастических существ. Все сверкало, пылало, блестело, переливаясь под солнцем всеми оттенками красок. И хотя до вечерней процессии было еще далеко, участники ее, одетые и загримированные, сидели по своим местам, чтобы толпы людей могли их созерцать.
И конечно, центром всеобщего внимания, сюжетным и эмоциональным центром процессии были Рама, Сита и Лакшман.
Я с удивлением увидела, что это три маленькие фигурки, тихо сидевшие на самой скромной из всех этих ярких бутафорских колесниц.
После того как я столько раз читала «Рамаяну», написала пьесу на ее сюжет и даже после того как эта пьеса стала идти на сцене Центрального детского театра в Москве, где взрослые артисты великолепно воплотили на сцене героев этого великого эпоса, я была поражена, увидев в Индии эти три почти незаметные фигурки среди блестящей плеяды остальных участников показа «Рамаяны».
– Да ведь это же дети! – удивилась я. – Дети, да?
– Да, да, их у нас в процессии играют только дети.
– Да почему же? Ведь остальные все вокруг них взрослые, разряженные, бородатые, большие, яркие, а этих, главных-то, почти и не видно!
– Нельзя, чтобы таких чистых героев играли те, кто ощутил прикосновение греха. В наших народных представлениях, в наших Рамлилах, этих троих обычно играют мальчики, только чистые мальчики.
И тогда я обратила внимание на то, что вся толпа людей тяготела именно к этой платформе, на которой неподвижно сидели на своих не то тронах, не то стульях три тихих ребенка. Им нельзя было на вид дать больше восьми-девяти лет, да, видимо, больше и не было. Рассматривая с интересом и часто со смехом персонажей, сидевших на других платформах, люди становились серьезными и сдержанными, подходя к этой, главной. Боль того, такого давнего, изгнания, скорбь, рожденная проявлением высокого благородства, готовность на муки во имя самоотверженной любви – все, что, если верить легенде, миновало несколько тысячелетий назад, но не забыто индийцами и по сей день, заставляло сжиматься их сердца от искренней боли, восхищения и преклонения перед теми, кто воплощал для них в дни Дасеры главных героев «Рамаяны». К их ногам бросали полные горсти цветочных лепестков, с любовью всматривались в их лица, со слезами целовали края платформы и обвивавшие ее гирлянды цветов.
…Поселившись в лесной хижине, три юных отшельника мирно проводили свои дни. Но повелитель мрака десятиглавый демон Равана открыл их убежище. Один из его демонов, превратившись в золотого оленя, хитростью увел за собой Раму и Лакшмана далеко в лес, а исполненный коварства Равана умчал в это время беззащитную Ситу на своей воздушной колеснице в далекие пределы своего царства, на золотой остров Ланку. Истерзанные горем братья долго бродили по глухим лесным зарослям в поисках похищенной Ситы, пока не встретились с народом обезьян.
Заключив союз с их царем Сугривой и главным их полководцем, непобедимым и мудрым Хануманом, сыном бога ветра, они вместе двинулись дальше. К ним присоединился и могучий народ медведей, и вот все вместе они вышли к синим просторам океана. Вдали в лучах солнца маняще сверкала недосягаемая Ланка, но бездна вод казалась неодолимой. И тогда к Раме, погруженному в печальное раздумье, подошел Хануман и сообщил, что он, величайшая и сильнейшая из обезьян земли, умеет летать быстрее мысли и времени и сейчас же очутится на Ланке.
Десятиглавый демон Равана (рис. С. Потабенко)
В следующий миг он уже опустился в саду Раваны и обещал Сите, тоскующей в заключении у жестокосердного демона, скорое освобождение. Он стал вырывать с корнем деревья в этом саду, бросил в лицо Раване вызов на бой, поджег его богатый город и скрылся в небе прежде, чем демоны успели понять, что им теперь уже не избежать встречи с противником, который во много раз сильнее их…
В антракте меня вывели на высокий помост на огромной площади Рамлилы и поставили перед микрофоном, чтобы я сказала что-нибудь этому беспредельному морю людей, которое открылось передо мною.
Сначала я онемела от такого зрелища, а потом, набравшись сил и храбрости, сказала всем пришедшим на эту площадь, что сейчас, в эти самые дни индийского всенародного праздника, в далекой Москве наш народ тоже смотрит «Рамаяну», что она идет в театре, где многие тысячи зрителей уже смогли увидеть, как индийский народ воплотил в своей прекрасной легенде идеи борьбы добра и зла и свою веру в торжество справедливости. Я сказала им, что я являюсь всего только автором этой пьесы на русском языке, а главная заслуга принадлежит постановщику Валентину Сергеевичу Колесаеву и, конечно же, актерам, сумевшим воплотить на сцене образы поэмы, бесконечно удаленной от них во времени и пространстве.
…И снова на помосте низкодушный Равана выпрашивал у Ситы хоть капельку любви. Его мольбы сменялись угрозами, а за угрозами снова следовали униженные просьбы, но Сита была непреклонна, и перед ее взором стоял только образ ее Рамы, ее мужа, ее земного бога.
Сита – воплощение идеала женственности, образец для подражания, который с детства ставится в пример каждой индийской девочке. Сита, нежная, верная и страдающая жена, стойко переносящая тяжкие нравственные муки, заставляла плакать не только женщин, пришедших на площадь, но и мужчин.
Когда на сцену ворвался Хануман и начал выкорчевывать сад Раваны, все стали неистово бить в ладоши, кричать, прыгать от восторга. Настроение толпы заражает, нельзя устоять перед его захватывающим натиском. Но как только я открыла рот, чтобы вместе со всеми закричать от восторга при виде Ханумана, мои спутники быстро зашептались о чем-то, а потом обратились ко мне:
– Нам пора уходить. Скоро утро, надо успеть на поезд в Дели.
– Ах, какая досада! Ну давайте подождем только пока на Ланке появится Рама.
– Нет, нет. Это будем смотреть уже в Дели. Скорей, а то не успеем.
К счастью, вокзал был близко, и дежурный задержал поезд, увидев, что мы бежим по перрону.
А в Дели-то, в Дели все население города, казалось, собралось к площади Рамлила-граунд. Да там их к тому же две. Мы просто не знали, куда спешить, где будет интересней, еще надо было хоть на миг забежать в студенческие театры и во дворы, где тоже все, кто только мог, по мере сил играли, читали и распевали «Рамаяну».
На каждой из площадей возвышались, почти касаясь головами неба, огромные фигуры демонов – самого Раваны, его брата и сына, – сделанные из бамбука и наряженные в яркие бумажные костюмы. После завершения всего представления «Рамаяны» их предстояло всенародно сжечь, и толпа с нетерпением ожидала мига, когда эти гигантские факелы начнут полыхать на ночных площадях.
И они заполыхали. Мальчик, игравший Раму, туго натянув лук, пустил стрелу в грудь Раваны, а стоявший у подножия огромной фигуры электромонтер включил систему зажигания, и все демоны запылали, залив небо, толпу и весь народ блеском и сверканием, наглядно подтверждавшим, что правда восторжествовала.
Не успеет отзвенеть по стране Дасера, как наступает новый праздник – Дивали, или Праздник огней.
Как-то я сидела у окна в своей комнате за письменным столом и что-то писала, как вдруг под самым окном раздался громкий выстрел. А вслед за ним – целая очередь новых оглушительных выстрелов. По стенам комнаты и по саду заметались какие-то фантастические вспышки и отблески.
– Дивали! Дивали! – донеслись из сада радостные возгласы, и я поняла, что открылась серия фейерверков, которая будет длиться до утра.
Необыкновенное это зрелище – ночь Дивали в Индии! По всем балконам, заборам и по краям крыш трепещет пламя множества масляных светильников. Дома богатых людей и официальные здания сияют гирляндами электрических ламп. А над черной глубиной рек скользят тысячи крохотных лодочек, несущих на себе глиняные светильники. Нежные язычки пламени плывут во мраке, вздрагивая и отбрасывая в темную воду легкие и ясные отблески, как утверждение своей победы над ночью.
А что делается в садах и на улицах, даже не опишешь! Нигде в мире, вероятно, пиротехника не достигла такой высоты, как в Индии. Задолго до праздника самым ходким товаром в лавках является «потаха» – невзрачные на вид картонные коробочки самых разных форм и размеров, в которых скрыта неземная сила, порождающая в нужный час ракеты и фейерверки любого вида, любой силы и яркости.
Каждая из них имеет свое название, и вы можете выбрать, например, такую, которая будет огненной змеей долго извиваться по земле вокруг ваших ног, или такую, которая, подпрыгнув несколько раз как горящий шар, с треском взовьется в ночное небо и рассыплется там снопом разноцветных искр, или такую, которая будет метаться низко над землей в космах огненных прядей, – словом, любую, или, вернее, любые. И можете поджигать их одну за другой или все вместе и любоваться их игрой и час и два – насколько хватит желания (и денег на их покупку).
Вот что такое Дивали, который празднуется осенью в память того дня, когда великий и непобедимый Рама, одолев зло и неправду, вернулся в свою родную страну и потом правил в ней много лет мудро и справедливо…
Всем, кому посчастливится побывать в Индии, я бы от души посоветовала выбрать для этой поездки октябрь и ноябрь.
24. СВЕТЛЫЙ ОБЛИК ЧЕРНОГО БОГА
Кришна, тоже считающийся аватарой Вишну, ни в чем не похож на Раму, даже прямо противоположен ему почти во всем. Имя его «Кришна» означает «Черный», и он чаще всего изображается черным или темно-синим. Судя по всем легендарным и мифологическим данным, Кришна не был арьем по происхождению. Он вырос среди пастухов и стат всеобщим баловнем. Будучи озорником и затейником, он придумывал для других пастушат всяческие шалости, обрызгивал их красками и больше всего любил с их помощью таскать у своей приемной матери свежесбитое масло.
Девушки-гопи несут бога Кришну и его подружек (инд рисунок)
В дни весеннего праздника Холи в Индии разыгрывают сцены из детства Кришны и раскрашивают друг друга во все цвета в память о его любимой забаве. С этим же праздником связано и много действий, с точки зрения прежней западной морали крайне непристойных. В городах женщины ведут эту игру красок в пределах своего дома или двора и обычно не появляются на улице, потому что повсюду толпами ходят молодые мужчины, выкрикивающие куплеты и песни, недвусмысленно повествующие о том, как Кришна любил юных пастушек и насколько сладостны были им его ласки.
Юный Кришна воспринимается уже и в качестве божества любви и считается покровителем размножающегося скота. С Кришной-пастухом связывается в религиозном сознании народа представление о священном животном – корове.
Из всех пастушек он пламенней всего любил одну по имени Радха, и их любовное слияние воспевается в вишнуитской религиозно-эротической литературе как слияние человеческой души с божеством. Надо сказать, что в числе создателей этой ветви индийской поэзии было много женщин. Особенно прославилась поэтесса XVI века Мира Баи, рано овдовевшая и излившая всю свою тоску о любви в прекрасных стихах, посвященных Кришне.
Ему, представляющему собой аватару Вишну, приписываются и разные подвиги в одолении зла, в борьбе за справедливость. Еще будучи мальчиком, он убивал и побеждал разных демонов и помогал народу жить счастливо.
Кришна чаще всего воспевается именно в этих своих проявлениях. Нет числа памятникам поэзии, рассказывающим о нем, любимом и любящем, нет числа произведениям изобразительного искусства, главным образом – миниатюрам, посвященным его детству и юности, его играм с пастушками и встречам с Радхой.
Флейта у губ и павлиное перо на голове – вот атрибуты, по которым Кришну всегда легко узнать на картинках, фресках или миниатюрах, среди фигурок из дерева, слоновой кости, глины, металла.
О нем сложено и множество славящих его гимнов, называемых бхаджаны, которые верующие пели – и поют сейчас – и в храмах, и в домах или во дворах. За последние годы широко распространилось на юге Индии, в Мадрасе, движение за исполнение бхаджанов, стали создаваться особые организации, возглавляемые выборными лицами, причем во время этих выборов идет настоящая политическая борьба за голоса избирателей. В ней находит выражение рост националистических тенденций. Например, тамилы – исконные жители Мадраса – требуют, чтобы бхаджаны звучали только на их родном языке та-миль, а не на санскрите или каком-либо другом языке. Однако движение растет и ширится, и уже в самом городе Мадрасе бхаджаны можно услышать в концертах, причем приглашаются выдающиеся артисты.
У Кришны есть и еще один облик, нашедший отражение в «Махабхарате». Это принца темнокожего доарийского народа ядавов, воин, герой и великий дипломат, выступающий в эпосе в качестве главного друга положительных героев – пяти братьев Пандавов – и их опоры в борьбе с враждебными им их двоюродными братьями, Кауравами.
Беседа Кришны с одним из Пандавов по имени Арджуна, который перед самым началом битвы отказался убивать своих кровных родственников, составила одну из самых известных частей поэмы, называемую «Бхагавадгйта» или просто «Гйта». Кришна красноречиво и убедительно доказывает Арджуне одно – цель оправдывает средства. Для того чтобы принести плоды, дерево должно прорасти сквозь грязь, которая питает его корни. «Гита» вошла в мировую литературу как один из ценнейших памятников – она насыщена интересными риторическими приемами, неожиданными поворотами мысли, гибкими отвлеченными построениями и философскими доказательствами, примиряющими непримиримые вещи.
Таков бесконечно многообразный образ бога Вишну в представлениях индусов, в их искусстве и литературе, образ бога, охраняющего добро и закон.
Сцена из Бхагавадгиты – Кришна зовет к победе, проявляя свою божественную сущность (рис С Потабенко)
На Джамне стоит Матхура – город-сказка, город-легенда, город, насыщенный преданиями до такой степени, что кажется, будто их слова, материализовавшись, образовали стены его домов и храмов.
Матхура – город Кришны, самого популярного из всех индийских богов, Кришны-бога, Кришны-возлюбленного богинь и смертных женщин, Кришны-Леля.
Сильна народная любовь к этому многогранному, многоликому, противоречивому и, может быть, именно из-за этого такому привлекательному и по-человечески разнохарактерному божеству.
Итак, «черный» бог? Мог ли он появиться в Индии в эпоху нашествия арьев, светлокожих кочевников?
Видимо нет. Но судя по многим источникам, арьи поклонялись ему.
Очевидно, они рано встретились в Индии с сильным и распространенным культом некоего бога, которого местное население сотворило темнокожим по своему образу и подобию. Мы не знаем его давнего, исконного имени, но знаем, что он был известен в пантеоне арьев главным образом под именем Кришны (и еще под тысячей имен).
И дело, если судить по преданиям, было, возможно, так. Некий арийский правитель по имени Канса воцарился в области современной Матхуры, на реке Джамне. Воцарился в окружении местных народов и, пытаясь примирить их, решил заключить династический брак, отдав свою сестру по имени Деваки за одного из местных князьков. И забыл – или не знал? – о том, что у этих местных народов действовал обычай, некогда порожденный матриархатом, – обычай, по которому имущество и общественное положение мужчины наследовал не его сын, а сын его сестры. Но, узнав, приказал своевременно убивать детей от этого брака, чтобы дело не дошло до захвата его трона одним из них.
Легенда говорит, что Кансе было предсказание, из которого он узнал об ожидающей его опасности со стороны сына его сестры. И тогда прекрасная Деваки была заключена в темницу, а детей ее безжалостно лишали жизни Но когда родился Кришна – избранник богов, жестокие стражи были охвачены сном, и отец мальчика беспрепятственно вынес его ночью из темницы. Когда он пришел на берег Джамны, воды реки расступились, чтобы пропустить его на другую сторону, и он унес сына к пастухам и отдал им на воспитание.
И вот с этого момента вокруг имени Кришны сплетается такая сеть мифов, притч, преданий и поверий, что и одну сотую их долю пересказать невозможно.
Тут следует уделить внимание некоторым деталям сюжета легенд о рождении и детстве Кришны. Сообщение о пророческом предсказании Кансе насчет захвата его трона племянником четко указывает на то, что Канса, бывший этническим арьем и знавший только практику прямой преемственности власти сыном от отца (что было свойственно патриархальным арьям), но мог примириться с возможным водворением на трон племянника.
К тому же этот племянник был порожден темнокожим Васу-дэвой, представителем доарийского народа ядавов, враждебность которых к арийским правителям преодолевалась с трудом.
Отец новорожденного Кришна видел, что мальчик унаследовал от него темную окраску кожи, и он, происходивший сам из правящей семьи ядавов и будучи царедворцем при Кансе, понимал, что скрыть своего сына от Кансы ему удастся только путем внедрения его с первых дней жизни в среду светлокожих арьев, где ребенок будет числиться их сыном, затерявшись в числе множества их детей.
Предание о пророчестве является просто выдумкой, «литературным приемом», поясняющим решение Васудевы спрятать своего сына, бывшего, по доарийским законам матриархальных ядавов, потенциальным претендентом на наследование власти брата своей матери.
Историки, видимо, никогда не узнают, как была достигнута дипломатическая договоренность Васудэвы с Нандой, вождем племени (или группы), занимавшегося на другом берегу Джамны традиционным для арьев скотоводством. Во всех преданиях и мифах о Кришне подчеркивается именно то, что его детство протекало в семье светлокожих приемных родителей среди пастушат, всегда изображаемых в виде заметно отличающихся от него детей белого облика.
Типичным приемом создания легенды о рождении Кришны служат указания на то, что другая жена Васудэвы родила белокожего ребенка, фигурирующего во всех вариантах преданий как брат Кришны и часто изображаемого рядом с ним как условный символ примирения и объединения белых богов арьев и черных божеств доарийских народов.
Характерно то, что Кришна предстает почти во всех извещениях народной и профессиональной живописи в виде фигуры черного или, как условный вариант, синего цвета, а его брат, известный под именем Баладэвы (или Баларамы) – обязательно в виде белой фигуры.
Об идее необходимости примирения разноэтнических культов свидетельствует и мифическое повествование о том, что бог Вишну, решивший сойти на землю в виде своей восьмой аватары – Кришны, вложил два своих волоска, черный и белый, в лоно двух супруг Васудэвы.
Кришну часто называют богом женщин. И это верно. Все рассказы и песни о его детстве, все изображения сцен из его детства, а также фигурки Кришны в виде маленького голого ребенка-ползунка вызывают в сердцах индийских женщин прилив умиления и материнской любви. В доме каждой без исключения индусской семьи на домашнем алтаре вы найдете эти фигурки из бронзы или меди. Они бывают совсем маленькие, и их можно купить за бесценок на базаре, а бывают и большие, прекрасно выполненные и украшенные поддельными, а иногда и настоящими драгоценностями, и тогда их могут приобрести только очень богатые люди.
Помню, как в одном доме молодая хозяйка показывала мне свою коллекцию декоративных фигурок и свой домашний алтарь. А потом открыла дверцу маленького стенного шкафчика, и там я увидела игрушечный столик с едой на крохотных тарелках, а возле него кроватку, в которой на вышитой подушке и под вышитым покрывалом покоился маленький бронзовый Кришна. Она достала его из шкафчика, нежно покачала на руках и заботливо уложила опять в постель.
Религия ли это? Или потребность выражать себя при посредстве этих изображений?
В бесчисленных рассказах о любовных похождениях юного Кришны не скрыта ли вечная жажда женщины говорить о любви? В условиях индийской семьи о любви не поговоришь ни до брака, ни тем более после замужества. И возник образ юного бога, возлюбленного каждой женщины, властно призывающего ее страстной мелодией флейты и безотказно стремящегося на зов любви. Возникли рассказы о том, как он похищал одежду у купающихся пастушек, как целовал их под колдовским сиянием луны и вместе с тем был верным возлюбленным прекрасной Радхи, нежной пастушки, к которой стремился неустанно. Возникла особая ветвь литературы, известная под названием религиозно-эротической.
Во всех материалах – в камне и дереве, в роге и кости, в металле и глине – бесконечное множество раз повторяют ремесленники Индии образ бога-флейтиста, стоящего с непринужденно скрещенными ногами, с флейтой у губ и с обязательным Павлиньим пером на головном уборе. Его вышивают, ткут и рисуют на тканях, его изображают на стенах домов, этот рисунок лег в основу миниатюрной живописи.
В Матхуре, цитадели кришнаизма, и в близлежащем городке Бриндабане ежедневно идут в течение многих столетий (а индийцы говорили мне, что и тысячелетий) религиозно-мистериальные представления – рас-лилы, или кришна-лилы. Мне не удалось выяснить, сколько именно трупп играют здесь эти лилы, но, видимо, довольно много, потому что каждый день даются представления то на площади, то у храма, а то и во дворе дома какого-нибудь богатого человека, который может оплатить выступление труппы.
В составе этих трупп только мальчики до 15–16 лет. Они исполняют и женские и мужские роли. Каждая труппа выступает в сопровождении своих взрослых музыкантов и певцов. Певцы распевом и речитативом излагают текст, а мальчики исполняют пантомиму.
Одевание, массаж и наложение грима начинается засветло, задолго до выступления. С приближением темноты артисты настраивают себя, как скрипки, на религиозно-театральное вдохновение, на экстатическое состояние, и, когда спускается вечерний мрак, они появляются при свете ярких ламп во дворе или на помосте, убранном гирляндами цветов, уже внутренне воплотившись в образы кришнаитских мифов.
Не зная всех тонкостей этого процесса, я попросила мальчика, которому предстояло играть Кришну, сыграть при свете закатного солнца какой-нибудь этюд из предстоящей лилы, чтоб я могла заснять его на кинопленку. Он отказался, объяснив мне очень серьезно и даже строго: «Я не могу, я еще не Кришна. Не просите меня, пожалуйста». И пришлось мне снимать лилу при лампах, что придало фильму характер таинственности и мистериальности, то есть того, чем, в сущности, и было полно представление. При свете дня этого, вероятно, не получилось бы, так что я осталась даже в выигрыше.
После 15–16 лет мальчики этих трупп становятся музыкантами или гримерами для таких же трупп или изготавливают фигурки Кришны на продажу.
Слово «бриндабан» значит «густой лес», но густого леса там сейчас нет. Есть редкий прозрачный лес вдоль дороги, в котором бродят павлины – птицы Кришны – великолепные ярко-синие пятна на блекло-желтом фоне мелкой сухой травы. В Бриндабане, как и в Матхуре, – храмы, храмы, храмы. В один из них – Золотой – европейцев не впускают, в других, маленьких или больших, я видела нарядные статуи Кришны и Радхи, а на стенах пучки павлиньих перьев.
В Бриндабане есть прославленный Сад Кришны, воспетый во всей кришнаитской литературе. Я, признаться, ожидала от него большего. Он совсем небольшой и густо зарос колючими путаными кустами. Так и кажется, что под ними должно быть много змей. Сад обнесен высокой каменной стеной.
Многие верят, что Кришна приходит сюда каждую ночь, чтобы встречаться с девушками-пастушками. Рассказывали, что, если кто-нибудь не верящий в это останется на ночь в саду, утром его обязательно найдут мертвым. И якобы так и случилось с одним студентом.
В саду, у самого входа, растет невысокое дерево. На нем небольшая вмятина – говорят, что это след ладошки Кришны-мальчика. Люди приходят к этому дереву, молитвенно кланяются ему, обходят его вокруг и уходят, оставив возле него денежную лепту.
На стенах храмов можно видеть роспись – всевозможные сценки из жизни Кришны. В реке плавают черепахи. Они зеленовато-серые, с длинными лапами. Плавают, тычутся носами в мокрые ступени берега, просят еды. Паломники безотказно кормят их – так повелевает Кришна. И возле храмов, и внутри них, и на их галереях ходят и лежат коровы – стадо бога-пастуха.
А во время праздников, связанных с Кришной, в день его рождения и в веселые дни Холи, все улицы Матхуры заполняют такие плотные толпы людей, что пройти трудно. Богато украшенные волы везут повозки, на которых укреплены огромные щиты с картинами, повествующими о проделках и подвигах юного бога-героя, проходят факельные шествия садху, полуобнаженных или почти обнаженных отшельников, с раскрашенными лицами и с высокими пучками волос на голове, в лавочках все ночи напролет торгуют изображениями Кришны, играют лилы – все труппы актеров в эти дни нарасхват.
Особенно ярко протекает Холи в деревне Варсаве (или Барсове) невдалеке от Матхуры и Бриндабана. Это место рождения Радхи, и здесь протекают настоящие мистериальные игрища, воспроизводящие в очень наглядных символах древние обряды Культа плодородия. В их число входит и широко распространенный всюду в Индии, где проводится Холи, обычай осыпания всех присутствующих цветными порошками или поливания подкрашенной (обычно – красной) водой.
Меня очень тянуло посмотреть на тюрьму, в которой, по преданию, родился Кришна, но там сохранился только фундамент, на котором уже несколько веков возвышается мечеть. Сотрудники Матхурского музея сказали, что по соображениям этики нельзя производить раскопки на этом месте, хотя каждый индийский археолог страстно мечтает об этом.
