Текст книги "Любимая маска смерти"

Автор книги: Наталья Перфилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 16

Проснувшись, Олеся потерла глаза, усиленно стараясь понять, где она и почему так жестко. Секунд через десять девушка вспомнила, что находится на станции с забавным названием Каменюки. После чая кассирша с буфетчицей ушли в подсобку спать, а Олеся притулилась на длинной деревянной скамейке рядом с кассой. Ноги гудели, но главное было не в этом. От неудобной позы минут через десять у нее жутко заныла поясница. Плюнув на приличия, Олеся растянулась на жесткой вокзальной лавке. Подложила под голову пакет с костюмом, стала листать журнал и даже не заметила, как задремала.

– Девушка, посыпайтесь. – Олеся резко села, увидев перед собой озабоченное лицо кассирши. – Давайте быстрее, билет сдавайте, – тормошила она. – Обмен сделаем, слава богу, места на проходящий поезд еще есть.

– Какой билет… Какой поезд? Зачем сдавать? – хлопала глазами Олеся.

– Да тот поезд, на который вы купили билет. Его отменили…

– Как? – не поняла девушка. – Как это отменили? Разве так можно?

– Можно, не можно… отменили – и все… мне сейчас телефонограмма пришла…

– Что, совсем, что ли, отменили?

– Нет. Поезд пойдет по маршруту, только у нас он не остановится и сесть на него вы не сможете. Так что давайте скорее билет сдавать.

– И что мне теперь делать? – расстроилась Олеся.

– Да ничего особенно страшного, – заверила ее кассирша. – Мало, что ли, поездов? Просто подождать немного придется. В двенадцать еще один пойдет подходящий.

– В двенадцать? – присвистнула девушка. – И что, интересно, я буду до двенадцати делать?

– Погуляете, город посмотрите, у нас вообще-то красиво…

– Придется, – вздохнула Олеся. – А что мне еще остается? От этой жесткой лавки у меня все бока ноют.

Никакой особой красоты в городе под названием Каменюки ей увидеть не удалось. В первую очередь этому, конечно, помешал мороз, который, как назло, еще больше усилился со вчерашнего вечера. Поняв, что долго такого издевательства ее уши не выдержат, Олеся развязала сверток с костюмом Снегурочки и достала оттуда шапочку, обшитую мехом, и белые вязаные варежки. К ее белой куртке, джинсам и сапогам они подходили почти идеально. Немного портили картину блестки и разноцветные бусины, которыми была расшита вся макушка шапки, но выбирать, собственно, было не из чего. Натянув на голову сказочный головной убор, Олеся почувствовала себя намного уютнее, варежки тоже пришлись очень даже к месту. Прикрыв блестящее великолепие капюшоном, Олеся немного согрелась и уже со значительно большим энтузиазмом пошла гулять по узеньким улочкам, пытаясь найти на них хоть что-то заслуживающее внимания или просто помогающее убить время.

Яркая красная вывеска с надписью «Столовая» привлекла ее буквально с первого взгляда. Вспомнив, когда последний раз ела горячий суп, Олеся без колебаний направилась к ней.

Меню столовой разнообразием не блистало. Но то, что подали, оказалось по-домашнему вкусным и, главное, горячим. Олеся с удовольствием съела салат, тарелку супа, картошку с котлетой. Когда она перешла к чаю с булочкой, в дверях столовой показался наряд милиции. Трое ребят в форме подошли к кассиру и, пошептавшись о чем-то пару минут, уверенно направились в ее сторону.

– Гражданочка, предъявите, пожалуйста, документики, – вежливо обратился к Олесе старший из милиционеров.

С сожалением отодвинув от себя стакан с чаем, девушка подошла к вешалке, где висела куртка, Достала из кармана паспорт. Мужчина долго изучал страничку с фотографией и прописку. Потом закрыл и, хмуро посмотрев на девушку, предложил:

– Гражданка Колоскова, не могли бы вы пройти с нами?

– Куда пройти? – удивилась Олеся. – У меня что-то с паспортом не так?

– Документики в порядке, – ответил милиционер не слишком доброжелательно и убрал паспорт во внутренний карман своей шинели.

– В чем тогда дело? – Увидев, что он не собирается возвращать документы, Олеся встревожилась. – Я должна уехать в двенадцать часов, у меня билет на поезд уже куплен, осталось совсем мало времени…

– Билетик покажите…

– Зачем? – раздраженно спросила девушка, не двигаясь с места. – Или объясните, в чем дело, или я никуда с вами не пойду. У меня из-за вас, между прочим, чай остыл.

– Если вы сами не пойдете, нам придется вести вас в отделение принудительно, – сообщил милиционер, спокойно посмотрев на стакан с чаем.

– Да на каком основании?! – разозлилась Олеся. – Вы хоть можете сказать, чем вас я и мой паспорт не устроили? Что за самоуправство?

– Вы подозреваетесь в совершении нескольких краж, – неохотно выдавил из себя он.

– В чем?! Вы в своем уме?! Когда я успела их совершить, интересно? Я только сегодня ночью в ваши Каменюки приехала, всю ночь с продавщицами на станции провела. Всего часа полтора назад в город вышла. И уже собираюсь дальше домой ехать. Совсем чуть-чуть ждать осталось.

– Тем более в ваших интересах пройти с нами в отделение, чтобы как можно быстрее разобраться в этом вопросе. Не заставляйте нас применять силу.

Все посетители столовой, забыв о еде, с раскрытыми ртами следили за тем, чем кончится эта беседа. Даже повара, побросав свои кастрюльки, сгрудились у раздачи и, перешептываясь, наблюдали за бесплатным спектаклем.

– А может, вы на самом деле никакие не милиционеры? – осенило Олесю. – Может, вы кучка ненормальных маньяков, которые заманивают девушек в ловушку… Товарищи! – Она с надеждой повернулась к притихшим слушателям. – Товарищи, вы знаете этих людей, выдающих себя за стражей порядка?

– А то, – отозвалась кассирша. – У нас город маленький. Все друг друга знают…

– Хватит ломаться, гражданочка, – усмехнулся милиционер. – Сами же сказали, что на поезд успеть хотите… Мне-то все равно, я могу еще минут пятнадцать ваш спектакль посмотреть. Здесь тепло, светло и мухи, как говорится, не кусают…

– Хорошо, пойдемте, – вздохнула Олеся. – Идиотизм какой-то.

Она натянула куртку и шапочку, сунула в карман варежки.

– Пакетик не забудьте, – напомнил милиционер. – Это ведь ваш?

– Мой, конечно, – кивнула Олеся.

Глава 17

В отделении ее сразу же провели в кабинет следователя. Очень молодой парень, сидящий за столом, смотрел на Олесю не просто недоброжелательно, а, как ей показалось, с какой-то ненавистью.

Внимательно изучив протянутый конвоиром паспорт, он положил перед собой чистый листок и, вооружившись ручкой, хмуро поинтересовался:

– Что в пакете?

– Костюм карнавальный, – ответила Олеся.

– Какой именно? – без особых эмоций уточнил он.

– Белый.

– Может, хватит ерничать, Олеся Геннадьевна? – поднял на нее глаза следователь. – Неужели вы еще не поняли, что ваше положение очень серьезное и миндальничать с вами никто не намерен. Ответить придется за свои поступки, гражданка Колоскова…

– За какие именно? – раздраженно поинтересовалась Олеся.

– А то вы не знаете…

– Представьте себе, – отрезала она. – Я пока даже не знаю, с кем разговариваю. Может, для приличия хотя бы представитесь? Я по телевизору видела, любой допрос приличный следователь именно с этого начинает.

– Станислав Петрович Ткачев, – буркнул парень и покраснел. Видимо, опыта у него в таких делах было еще маловато, а казаться солидным, бывалым и опытным профессионалом очень хотелось.

– Олеся Геннадьевна Колоскова.

– Я в курсе. – Ткачев кивнул в сторону ее паспорта.

– Вот и познакомились. А теперь, может быть, о деле поговорим? В чем именно меня подозревают? Милиционер в столовой что-то о кражах говорил… Хотелось бы уточнить, что украли и особенно когда это случилось?

– А вас это так волнует? – с нервным смешком отозвался следователь. – А больше вам ничего не интересно, только это?

– Представьте себе. Так как я приехала на вашу станцию сегодня ночью… если быть точной, ближе к утру, то, естественно, больше всего меня волнует, когда я успела совершить то, в чем Меня обвиняют. Я так думаю, вернее, я уверена, что, как только определится вопрос со временем, все остальное просто само собой отпадет…

– Определимся, – пообещал парень. – За кассиршей со станции уже послали. А пока все-таки, может, скажете, что за костюм лежит у вас в пакете.

– Да, собственно, никакая это не тайна… Костюм Снегурочки, вернее, только шубка и парик. Шапка от него на мне, варежки в кармане куртки.

Следователь окинул Олесин головной убор оценивающим взглядом, удовлетворенно кивнул и шустро застрочил ручкой по бумаге.

– Деньги, украшения, другие материальные ценности при себе имеются?

– Золотая цепочка на шее, две с половиной тысячи долларов во внутреннем кармане куртки и сколько-то в рублях…

– А поточнее нельзя?

– Нельзя, – раздраженно ответила Олеся. – Я мелочь не пересчитывала, знаете ли. Все, что было в отечественной валюте, я на билет и обед в столовой потратила, остались сущие копейки… Я даже собиралась обменять долларов двести. Только в ваших Каменюках обменного пункта не нашла…

– На почту бы сходили, – рассеянно посоветовал следователь, старательно записывая ее показания.

– Спасибо за совет, обязательно воспользуюсь… Если успею, конечно…

Станислав Петрович поднял на девушку глаза.

– Нет, Олеся Геннадьевна, вы, видимо, действительно чего-то недопонимаете… – с каким-то сочувствием сказал он.

– Это вы недопонимаете, – отрезала Олеся. – Если вы думаете, что вам вот так вот просто удастся припаять мне какие-то там кражи, которые произошли в вашем богом забытом городке, вы глубоко заблуждаетесь. Вы не тот объект выбрали, чтобы списывать то, чего не можете раскрыть…

В этот момент в дверь постучали. Потом в приоткрывшуюся щелку просунулась голова молоденького парня.

– Это… Стас… там тетя Люся пришла.

Ткачев посмотрел на Олесю и отчего-то покраснел.

– Кульков! – неожиданным басом рявкнул он. – Войдите в кабинет и доложите как положено.

– Слушаюсь! – Парень распахнул дверь и четким, едва не строевым шагом промаршировал к столу следователя. – Там свидетельница прибыла. Кассирша с вокзала. Ткачева Людмила Васильевна.

– Родственница, что ли? – поинтересовалась Олеся.

– Дальняя, – буркнул Станислав Петрович и кивнул Кулькову: – Приглашай.

В кабинет бочком протиснулась знакомая девушке кассирша. Развязав шаль, которой была Укутана практически до носа, она опустилась на стул рядом с Олесей.

– Ну что тут у тебя случилось, сынок? – ласково обратилась она к насупившемуся следователю. – Павлик прямо как на пожар прибежал. Быстрее, говорит, тетя Люся, бегите, там Стас вас зовет… Я кассу закрыла и мигом сюда.

– Людмила Васильевна, – кашлянув, солидно начал Ткачев, – не могли бы вы рассказать, какие происшествия были у вас сегодня во время ночного дежурства на вверенном вам объекте?

– На объекте… – растерянно повторила женщина.

– Ну, на вокзале… – с досадой повторил следователь.

– А… на вокзале… А что на вокзале? Никаких происшествий вроде бы и не было, – немного подумав, сказала кассирша. – А должно было? Слышь, Стасик, ты по-человечески скажи, что тебя интересует, и я тебе быстренько все обскажу, как было… А твоего этого языка официального я не понимаю…

– Ну, необычное ночью было что?

– Я же говорю, все нормально было, – терпеливо повторила женщина. – Как обычно… Ты и Фаину можешь спросить…

– Потом Фаину, – досадливо поморщился парень. – Ну а если так вопрос поставить… Вы вот эту женщину ночью видели на вокзале?..

– Сынок, а что ты мне все на «вы»-то… Вроде не чужие люди…

– Мама! – чуть не со слезами воскликнул Станислав. – Ну сколько раз тебе повторять, на моей работе родственные связи не имеют абсолютно никакого значения. Понимаешь, ни-ка-ко-го! В этом кабинете все равны, никому никаких привилегий и послаблений я не собираюсь делать, будь ты хоть трижды родней…

– Ну ладно, ладно… – примирительно согласилась Людмила Васильевна. – Тебе виднее, как знаешь, так и говори…

– Так что насчет гражданки Колосковой? – напомнил следователь. – Видели ее ночью на станции?

– Видели… Видели, как не видеть, – закивала женщина. – Ты и у Фаи можешь спросить, мы чай вместе пили…

– Да погодите вы с Фаей своей, – отмахнулся он. – Значит, вы подтверждаете, что эта гражданка провела ночь на вокзале?

– Ну не всю ночь… Часа в три она, наверное, пришла или около этого. Я, Стасик, на часы-то и не поглядела… Нет, ну если бы я знала, что тебе это понадобится, то я бы, конечно…

– Откуда она пришла? – не слишком почтительно перебил родительницу парень.

– Откуда мне знать? – развела руками женщина. – Разве мне пассажиры докладываются?

– Я с поезда сошла, – подсказала Олеся. – С того, который московский…

– Гражданка Колоскова, – сердито прикрикнул Ткачев, – вам пока слова не давали. Не мешайте мне свидетеля допрашивать.

– Ну как же, милая. – Не обращая внимания на сына, Людмила Васильевна живо повернулась к Олесе. – Ты после московского-то часа через полтора, почитай, появилась, не раньше. Мы уже с Фаей спать легли, а тут ты… Нет, московский поезд прошел много раньше…

– Я знаю, – с досадой согласилась девушка, понимая, что положение ее становится все более и более сомнительным. Увидев в кабинете следователя кассиршу с вокзала, Олеся почему-то сдуру размечталась, что вот сейчас, поговорив с ней, юный Станислав Петрович сразу поймет, как был не прав по отношению к Олесе, извинится и отпустит на все четыре стороны. Она еще вполне успеет на поезд и совсем скоро будет греться дома у батареи и смотреть телевизор. Олеся как-то не подумала, что кассирша ничего, собственно, путного о ней и ее пребывании в Каменюках рассказать не может. – Я знаю, что поезд прошел много раньше… Просто я сошла на окраине и потом до станции пешком добиралась…

– Это еще зачем? – удивленно распахнула глаза кассирша. – Прогуляться захотелось в такой-то мороз?

– Ну… нет… Я ошиблась просто… Поезд притормозил, а я подумала, что уже станция, вот и вышла… – Врать у Олеси уже, похоже, вошло в привычку.

– Да там и платформы-то даже нет, сугробы одни. Вот бедолага, – с искренним сочувствием покачала головой кассирша.

– Скажите, Олеся Геннадьевна, – вкрадчиво поинтересовался Станислав, – а билетик вы мне не могли бы показать?

– Какой? – тупо поинтересовалась Олеся, прекрасно понимая, о чем идет речь.

– Ну, тот, с московского поезда, с которого вы так неудачно сошли прямо в сугроб, – любезно пояснил он. Настроение у Станислава Петровича заметно улучшилось, вероятно, от предвкушения благодарности, которую он ожидал получить от начальства в самом скором времени за плодотворную и очень оперативную работу.

– Я его выбросила, – коротко сообщила Олеся. – Зачем хранить в карманах всякий мусор?

– Ясненько… – жизнерадостно кивнул парень, старательно записывая ее ответ на лежащем перед ним листе бумаги. – Очень хорошо… Значит, по вашим словам, у нас что получается? – закончив свои записи, подытожил он. – Вы ночью приезжаете в наш город на московском поезде, случайно выходите раньше времени, потом часа полтора пешком добираетесь до вокзала… Правильно? – Он вопросительно посмотрел на девушку.

– Естественно, – кивнула она. – Шла пешком, как в песне, по шпалам… Такси, к сожалению, по железнодорожным путям не ходят.

– Отлично… Так и запишем… Дальше. Вы приходите на вокзал и первым делом что?

– Что?

– Первым делом вы идете в кассу и покупаете билет в противоположную сторону… То есть туда, откуда вы якобы только что, всего какой-то час назад, приехали. Так? – торжествующе закончил он.

– Так, – со вздохом кивнула Олеся.

– И главное что, сынок, – вклинилась кассирша, – вещей у нее совсем не было… Я еще удивилась, честно говоря, собирается ехать куда-то, билет покупает, а у самой даже сумочки дамской в руках нет. Деньги из кармана вытащила, прямо без кошелька, без ничего… Первый раз такую пассажирку вижу.

– Точно вещей никаких не было? – уточнил следователь.

Олеся заметила, что известие о том, что она пришла на станцию с пустыми руками, отчего-то парня расстроило.

– Да точно. Точно, Стасик. Не сомневайся… Я еще Фаине сказала…

– Да что ты все Фаину свою везде суешь? – с досадой пробурчал Ткачев. – Фаина то, Фаина се… Допросим мы ее, а сейчас я твои показания хочу услышать. Твои, понимаешь?

– Ну что ты все злишься, сынок, – вздохнула Людмила Васильевна. – Нельзя же так… Ну что я такого сказала? Мы с Фаей вместе всю ночь сидели, конечно, она все то же самое, что и я, скажет. Что ее понапрасну-то таскать в милицию? Ты мне что, не веришь, что ли? Или сомневаешься? Твоя мать еще не выжила из ума, Стасик, и со зрением у меня все в порядке…

– В порядке-то в порядке. Может, тогда скажете, Людмила Васильевна, откуда у Колосковой появился вот этот достаточно объемный пакет? Если, как вы утверждаете, она пришла на вокзал с пустыми руками…

– Пакет? – Кассирша задумчиво посмотрела на пакет. – А ведь правда, когда я ее будила, у нее под головой лежал объемистый такой сверток… Да вот этот самый пакет…

– Значит, были все-таки вещи у девушки? – ехидно переспросил следователь. – Это как же понимать прикажете, Людмила Васильевна, зачем следствие своими противоречивыми показаниями запутываете?

– Я запутываю?! – Женщина возмущенно развела руками. – Нет, вы только послушайте, как с матерью разговаривает… А пакет… Пакет был, я же не отрицаю. Сначала эта девушка пришла на вокзал без вещей, купила билет, чай у Фаи в буфете пила с рогаликами… Ты про рогалики не пиши, – вдруг спохватилась она. – Просто напиши «чай пила», потому что рогалики эти Фаина сама печет у себя дома на кухне и налоги, само собой, не платит… И правильно делает, – поджала губы кассирша в ответ на свирепый взгляд сына. – С чего это она должна вдруг деньги свои собственные и кровные отдавать чужому дяде ни за что ни про что…

– Не дяде, мама, а государству! – чуть не плача, простонал Станислав Петрович. – Я же сто раз вам с Фаиной Сергеевной объяснял, нельзя торговать в буфете чем попало! Нельзя. За это положено наказание вплоть до уголовной ответственности… Не дай бог отравится кто, а у вас на эти плюшки ни одного документа нет… Вы же взрослые люди, мама! Ну как можно не понимать элементарных вещей?!

– Да с чего отравятся-то, сынок! Что ты такое говоришь! Да ни в одном магазине таких рогаликов вкусных не купишь, какие Фаина печет.

– Действительно, выпечка очень вкусная была, – подтвердила Олеся. – Свежая, сдобная.

– Так что там с пакетом? – устало вздохнул Ткачев. – Откуда он у подозреваемой появился, когда? Можете вы сказать?

– Точно не могу, – призналась кассирша. – Я за ней не следила, деньги решила посчитать пока и запечатать в инкассаторский мешок, чтобы потом не торопиться, когда машина из банка придет. Сначала у нее ничего в руках не было, потом пакет откуда-то появился… Сынок, а в чем ее подозревают-то? Вроде приличная такая девушка…

– Мне тоже интересно, – поддержала Людмилу Васильевну Олеся. – Может, хоть маме расскажете, что я такого натворила. А, гражданин следователь?

– Может, это вы нам лучше расскажете, откуда у вас вдруг пакет появился? Почему сразу его с собой не принесли? Только не говорите, ради бога, что нашли костюм на улице и хотели принести в милицию.

– И не собираюсь, – пожала плечами Олеся. – Этот костюм я купила.

– Да что вы говорите! – притворно удивился следователь. – Очень хорошо, так и запишем. Костюмчик ваш, вы его купили… И все-таки вы на вопрос не ответили, почему сразу его с собой в здание вокзала не принесли? Почему прятали?

– Я не прятала. Я же говорю, я его купила! Купила, понимаете? Прямо там, в вокзале, купила. В киоске под названием «Товары в дорогу».

– У Зойки, что ли? – вмешалась Людмила Васильевна. – Это что у нее купить можно было за костюм? Там вроде одними игрушками да сувенирами все полки заставлены. А одеждой там не торгуют…

– А это никакая не одежда. Просто карнавальный костюм. Новогодний наряд.

– Так это… – ахнула кассирша, – это что, Снегурочка, что ли?

В это «Снегурочка» она вложила столько ужаса и презрения, что Олеся невольно поежилась.

– Вот, значит, как… А мы с ней чай пили в буфете… – Людмила Васильевна отодвинулась от девушки так далеко, как позволял стул. – Вот Фаине расскажу, так не поверит… Вроде с виду приличная женщина. Стыд-то какой.

– Ну, еще ничего не доказано, – для приличия сообщил Станислав, но в его голосе сомнения совершенно не чувствовалось.

– Честно говоря, меня эти ваши загадки уже начали порядком напрягать, – раздраженно сказала Олеся. – Вам русским языком говорят: я купила костюм Снегурочки в киоске на вашем вокзале. Между прочим, заплатила четыреста долларов. Установить этот факт очень просто. Нужно спросить продавщицу по имени Зоя, которая мне его, собственно, и продала. Проще некуда.

– Спросим, конечно, спросим… – без особого интереса кивнул следователь, не отрываясь от своих записей. – И Фаю спросим, и Зою спросим… Всех спросим… Только вряд ли вам это поможет выкрутиться…

– И как вам только не стыдно, девушка? – с возмущением проворчала кассирша. – Ведь надо же! Нашли кого обирать. Стариков! Они и так кем только не обиженные, копейки считают, перебиваются с хлеба на воду, а тут еще такие… подарочки к Новому году! Пойду я, сынок. – Она поднялась и начала завязывать шаль. – Муторно рядом сидеть.

– Да… Я вроде все, что хотел, узнал. Кулькову там скажи, чтобы зашел, он в дежурке, наверное, или в курилке. Ты поищи… Скажи, чтобы срочно шел сюда.

– Хватит уже загадки разводить, – когда за кассиршей закрылась дверь, хмуро сказала Олеся. – В чем меня подозревают? Я уже опоздала на поезд, билет пропал… Я имею право хотя бы знать, из-за чего я все это терпеть должна?

– Раньше надо было о правах думать, Олеся Геннадьевна, – сказал Ткачев.

– И все же?

– Вы подозреваетесь в том, что в течение последних двух дней в костюме Снегурочки под видом социального работника проникали в квартиры одиноких пенсионеров и похищали все их накопления. У последней пенсионерки вы похитили аж пять тысяч долларов. Видимо хапнув такой приличный куш, вы и решили скрыться из города. И ведь успели бы, если бы поезд вдруг не отменили…

– Откуда у пенсионерки такие деньги? – вздохнула Олеся.

– Домик она продала в деревне. А деньги на похороны под матрасом спрятала… Да что вам объяснять, вы небось получше меня все про эти доллары знаете…

– Молодой человек, я вам уже говорила: я в ваш город только сегодня ночью приехала.

– Я слышал. Но сами посудите, смешно же. Приехали на поезде, сошли без вещей, безо всего… и сразу обратно поехать захотели.

– А что непонятного? – разозлилась Олеся. – Я ехала на поезде с другом. Мы с ним жутко разругались, я вышла, даже не дожидаясь, пока до станции поезд доедет. Притормозил состав, я и выскочила. Потом домой хотела срочно вернуться.

– Складно, – хмыкнул следователь. – Только не стыкуется немного, все вещи бросили, а костюмчик Снегурочки зачем-то прихватили с собой…

– Я купила его на станции! – закричала Олеся. – На вашей станции! Вы что, глухой, что ли? Или тупой?

– Не надо голос повышать, Олеся Геннадьевна, – поморщился Ткачев. – Я все прекрасно слышу. И обязательно проверю эту вашу версию. Но понимаете, этот ваш наряд уже опознала одна из пострадавших. Уж очень он яркий да запоминающийся… Блестки эти, бусины… Она как увидела у вас на голове шапочку, когда вы капюшон в столовой сняли, так сразу в милицию и позвонила. Просчитались вы немного, Олеся Геннадьевна. С одной стороны, конечно, костюмчик вам здорово помог в доверие к старикам втираться. Им уж как только не объясняли, что социальные работники никаких подарков по домам не носят, но все равно перед Снегурочкой во всем ее великолепии, да еще почти перед Новым годом, мало кто может удержаться. Верят у нас еще люди в чудеса… И внешность плохо запоминается, все внимание на блестки и косы искусственные, челка в пол-лица… Но с другой стороны, такая улика… И как вы только решились такую шапочку приметную на голову надеть? Догадывались, наверное, что вас вся милиция города ищет.

– Замерзла, – проворчала Олеся. – Станислав Петрович, вы даже не допускаете, что можете ошибаться на мой счет? Согласна, выглядит все очень подозрительно… Но ведь разные совпадения бывают, даже самые невероятные.

– Честно? – посмотрел на нее следователь. – Я в такие совпадения не верю. Как вы приехали, никто не видел, билета нет, костюм точно такой, какой был на мошеннице, доллары у вас в кармане имеются… Но мы, безусловно, будем проверять все ваши показания. Допросим продавщицу, с хозяйкой киоска тоже поговорим обязательно. Все узнаем про этот костюм, был ли такой в продаже, сколько стоил… Вот вы говорите, что в поезде с молодым человеком ехали, давайте его координаты, мы с ним свяжемся, давайте координаты других людей, которые могли вас вчера-позавчера видеть где-то вдали от нашего города… Ну, давайте, я готов записать и все проверить.

Олеся уже чуть было не назвала имена Антипина и Силантьева, но, слава богу, вовремя спохватилась. Алиби они ее, конечно, подтвердят, в этом Олеся не сомневалась… Вспомнив последний разговор Дмитрия по телефону, она почувствовала, как по спине побежали мурашки. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы этому монстру и лицемеру Силантьеву сообщили, где ее искать… Здесь рано или поздно все равно все разъяснится, а скрыться от человека, который пообещал Питу ее убить, Олесе вряд ли удастся еще раз. Может быть, даже и хорошо, что ее задержали… Ничего приятного в этом, конечно, нет, но в милиции эти придурки хоть убивать не станут. Побоятся.

– Знаете, – немного помолчав и взяв себя в руки, ответила Олеся, – думаю, пока нет никакой необходимости беспокоить моих знакомых… После разговора с продавщицей, которая подтвердит, что продала мне ночью костюм, надеюсь, вы убедитесь в том, что я говорю правду… Жаль только, что поезд мой уже ушел. Мне хоть стоимость билета компенсируют? Обменяют на другой поезд? А то у меня такое ощущение, что я из вашего городишки никогда не выберусь.

– Стас… То есть Станислав Петрович… – В кабинет снова просунулась голова Кулькова. – Мне тут передали, что вы велели зайти.

– Что-то ты не торопишься, – недовольно заметил Ткачев.

– Да домой на минутку заскочил, мама бутерброды приготовила. Я прямо бегом туда-обратно. Возвращаюсь, а мне говорят, искала меня тетя Люся… В смысле Людмила Васильевна, – покраснел он.

– Так, ладно, объяснительную потом напишешь… Значит, сейчас гражданку Колоскову в камеру определишь, а потом пойдешь отнесешь повестку Альбине Павловой…

– Это которой? Той, что хозяйка ларька на вокзале? – уточнил Кульков.

– Да… И продавщицу тоже найди.

– Зойку? Так чего ее искать, она со своим хахалем прямо за автовокзалом живет…

– Вот и отлично, – перебил его Ткачев. – Значит, к обеим сходишь и скажешь, чтобы сюда пришли показания давать. Все ясно?

– Так точно!

– Ну, действуй. Веди Колоскову в камеру.

– Послушайте… А в камеру обязательно? Может быть, я тут пока на лавочке посижу…

– Пока что? – ехидно поинтересовался Ткачев.

– Ну, пока продавщица показания даст…

– Придумываете, как сбежать отсюда половчее, а, Олеся Геннадьевна? Кто тут следить за вами будет? У нас лишних людей в отделении нет. Так что давайте без разговорчиков, двигайтесь с Павлом, пора вам привыкать к замкнутым пространствам.

– Интересно, вы хоть извинитесь передо мной потом, когда все выяснится? – негодующе посмотрела на следователя Олеся.

– Пренепременно, – усмехнулся тот.

Милиции, а особенно тюрьмы, Олеся, как и все нормальные люди, боялась панически. При слове «камера» перед глазами вставали мрачные своды, малюсенькие окошки, грязные нары и страшные, изуродованные татуировками, синяками и шрамами люди в рваных одеждах. Не самая приятная компания… Но делать было нечего. Пришлось идти.