Текст книги "Любовь под горячую руку"
Автор книги: Наталья Перфилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
ГЛАВА 14.
Даша очень торопилась домой. Какая то неясная тревога гнала ее вперед. Танюшка чуть успевала за матерью. Ребята из отделения, которые подвезли ее с дочерью до дома, предлагали проводить их до квартиры, но женщина вежливо отказалась. Вокруг все было тихо и спокойно.
Дашу очень волновала Марина. Она уже давно находится в доме совершенно одна. А вдруг у нее поднялась температура, вдруг она проснулась и увидев, что осталась в квартире совершенно одна расплачется, или еще хуже – напьется холодного сока из холодильника… Дарья редко оставляла детей одних. Она старалась как можно больше времени проводить со своими девочками… Рабочие смены подгадывала так, чтобы к возвращению дочек с продленки всегда оказываться дома с горячим ужином на столе… Но все же иногда это ей не удавалось. Несколько раз начальник назначал ее на работу по воскресеньям, просил задержаться после смены, если ее напарница задерживалась… В такие дни мать, конечно, тоже волновалась, как там без нее дома? Но не так чтобы очень уж сильно. Она с самого детства приучала девочек к самостоятельности. Уже в шесть лет они без особых проблем разогревали приготовленные матерью блюда в микроволновой печи, могли включить и выключить телевизор, занять себя играми, даже спать ложились сами и без особых напоминаний. Девочки росли, и с каждым годом проблем с их воспитанием у Даши становилось все меньше. Очень способствовало их быстрому развитию то, что они всегда практически находились вместе. Общались друг с другом, обсуждали книги и передачи, напоминали не только себе, но и матери о разных бытовых мелочах.. Сейчас, когда Тане и Марише уже исполнилось по восемь лет, они в глазах Даши были вполне взрослыми, ответственными и аккуратными личностями. Особенно Мариша… Но почему сегодня так тоскливо щемит сердце и навязчиво ноет в груди? Вот и Танюха, она едва поспевает за торопливой поступью матери, пару раз споткнулась, чуть не упала на лестнице, но тоже не жалуется, видно, и ее гонит вперед какая то смутная тревога… Не зря говорят, близнецы чувствуют друг друга, как самих себя…
Достигнув, наконец, заветной двери Даша открыла ключом замок и вздохнула с облегчением. В квартире стояла тишина и веяло абсолютным покоем… Быстренько скинув туфли, Таня помчалась в комнату к сестре.
Смотрите там не целуйтесь сильно! – Крикнула Даша ей в след. – Нечего заразу переносить. – Девочка не отозвалась, только из-за двери послышалась возня и довольное хихиканье. Мать вздохнула, заперла все замки на входной двери и пошла в спальню переодеваться. По дороге она мельком заглянула в детскую и остолбенела. Около Марининой кровати на низенькой табуретке сидел Виктор, в одной руке он держал самый крупный кухонный нож, другой обнимал Таню. Он что-то тихо рассказывал девочкам, они внимательно слушали и хихикали.
Гнев, страх, презрение к этому ужасному человеку мгновенно вновь заполнили душу женщины. Да как он может, этот извращенец, своими грязными похотливыми руками трогать ее девочек!? Ее маленьких и непорочных ангелов?
Отпусти немедленно мою дочь! – Вне себя от ярости закричала она, вбегая в комнату. – Немедленно уходи из моего дома! Я сейчас же вызову милицию, пусть она арестует тебя, грязный ублюдок!
Одним прыжком Виктор оказался у нее за спиной. Лицо его перечеркнула гримаса такого отчаяния и злости, что готовые сорваться с губ гневные слова вдруг застряли у Даши в горле. Она инстинктивно постаралась прикрыть детей своим телом, ведь в руке у маньяка сверкал начищенный до блеска огромный резак. Дети, обнявшись на кровати, дружно зарыдали.
Что ты несешь, дура? – Прошипел Даше прямо в лицо бывший любовник. – Что ты несешь!? Это кто здесь грязный ублюдок? Я?
Он больно схватил ее за подбородок и глянул в глаза. – Еще вчера ты готова была мне руки целовать, исполнять все мои прихоти. Так что же случилось сегодня?
Я не знала… – Прошептала она. – Я верила тебе… Я думала, ты любишь меня… и дочек… Обычно любишь. Нормально.
Ах, вот оно что! Просветили значит менты, что хорошая девочка связалась не с тем парнем? А ты сразу поверила? Ну, признавайся, поверила?! – Даша молчала, говорить мешал страх за детей.
Наконец, она смогла взять себя в руки.
Давай, выйдем отсюда и поговорим спокойно… Не надо пугать девочек. – Она решительно направилась к выходу из комнаты. Таня уцепилась за ее руку и зарыдала еще громче. Даша резко отпихнула ее обратно на кровать, не отрывая взгляда от лица Виктора. Он, будто завороженный этим взглядом, пропустил ее в прихожую и вышел следом. Даша все так же решительно направилась к уличной двери. Она уже вставила ключ в замок, но тут Исаев опомнился, вырвал из ее рук связку и одним мощным толчком вернул женщину на середину прихожей. Она не удержалась на ногах и больно ударилась спиной о тумбочку.
Что ты от меня хочешь? – Превозмогая боль, спросила она. Здесь в некотором отдалении Виктора от детей она почувствовала себя немного увереннее. – Уходи. Ключи от двери в твоих руках. Открывай и уходи.
Я пришел сюда, так как мне некуда больше идти. – Теперь лицо Исаева выглядело жалко. – Ты говорила, что любишь меня…. Они запутали … все запутали. Да, я сидел не за угон. За изнасилование девочки… Оли. Но это ошибка, поверь… Она была мне, как дочь, но ее мать меня оклеветала… Прошу, пойми меня… и прости …за обман. – Он опустился перед Дашей на колени и обнял ее ноги одной рукой. Нож он по прежнему не выпускал. Женщина инстинктивно брезгливо дернулась. Усилием воли ей удалось не оттолкнуть это чудовище от себя, как мерзкую жабу…
Да… Конечно… Я верю. Ты не мог бы обидеть ребенка… Я защищу тебя, мы будем вместе. – Она опустила руку на голову Виктора. Он потерся об нее макушкой, потом щекой. Заглянув Даше в глаза, он недоверчиво переспросил:
Ты, правда веришь?
Верю. – Твердо ответила женщина. Она действительно готова была поверить во что угодно, сделать даже невозможное, лишь бы вывести этого маньяка из квартиры, подальше от девочек, а там будь, что будет.
Я знал. – Облегченно выдохнул Виктор. – Я всегда знал, что ты необычная, чуткая… я полюбил тебя с первого взгляда, там в парке… Я даже в церковь ходил. Батюшка сказал, что ты послана мне небом… только ты способна спасти меня от самого себя… После всех ошибок, горестей и нелепостей, куда бросала меня жестокая судьба, я нашел, наконец, свое пристанище… свою тихую заводь… Я пересилил судьбу. Я смог! Я стал нормальным! И все это благодаря тебе. И девочкам.
Упоминание о детях всколыхнуло в сознании Даши воспоминания о страшной пленке и совсем других, куда более искренних признаниях этого человека. Ее душа сжалась в маленький брезгливый комочек… Но разум продолжал лихорадочно искать выход.
Я верю тебе. – Снова повторила она. – Вставай и обними меня. Обними крепко, так чтобы я почувствовала, что ты действительно меня любишь.
Исаев поднялся на ноги. Стоя рядом с женщиной, он аккуратно обнял ее сначала одной рукой, а потом и второй. Нож ему пришлось положить на тумбочку, позади Дарьи…
И в этот момент неожиданно резко прозвучал дверной звонок. Виктор мгновенно снова схватился за резак, а второй рукой крепко зажал ей рот. Они оба замерли в полутора метрах от двери. Исаев смотрел на нее безумными глазами, в которых плескался страх. А звонок все не унимался.
Дарья Валентиновна! Откройте. – Послышался из-за двери голос. – Это я, Панков. Дмитрий. Я знаю, Вы дома, ребята сказали внизу… Я предупредить Вас хотел насчет Исаева. Он сбежал, мы не успели его арестовать… Теперь он в розыске и может прийти сюда… Дарья Валентиновна, откройте… У Вас все в порядке?
Панков еще пару раз настойчиво позвонил в дверь. После этого голос его зазвучал встревожено.
Дарья Валентиновна! Если Вы не отзоветесь, я прикажу ломать дверь…
Виктор смотрел на подругу и смысл сказанных милиционером слов медленно доходил до его сознания. Арестовать? Они планируют его арестовать? ЗА ЧТО? Что он такого сделал, что на него даже розыск объявили? Ведь они же уже беседовали с ним. И отпустили. Отпустили! Так что же изменилось сейчас? Почему возили в отделение Дашу? Почему приехали арестовывать его?.. Он оттолкнул женщину, но потом опомнился, поймал за волосы и притянул к себе. Подойдя вплотную к двери, Виктор крикнул.
Опоздали! Я уже здесь!
Гражданин Исаев, – послышалось с той стороны, – не усугубляйте свою вину, выходите из квартиры с поднятыми вверх руками… – Голос Панкова звучал несколько неуверенно.
Ну, уж нет! Я больше в тюрьму не пойду. Я ничем не провинился, чтобы баланду хлебать…
Вы выходите, и мы во всем разберемся.
Разбирайтесь без меня. А мне пока и тут не дует, со мной любимая и две ее крошки…
Они в нормальном состоянии? Надеюсь, Вы не собираетесь причинить им вред?
А вот это уже будет зависеть от вас. Будете надоедать, могу и не выдержать. – Он усмехнулся и черкнул по обнаженной Дашиной руке острым кончиком ножа. Рана мгновенно набухла кровью. Женщина вскрикнула от неожиданности и боли.
Дарья Валентиновна? С Вами все нормально?
Он с ума сошел! У него нож! – Выкрикнула она в отчаянии. Виктор намотал ее волосы на руку и резко потянул. Боль была такой резкой, что из глаз брызнули слезы…
Исаев? Чего Вы добиваетесь, чего хотите?
Ничего. Просто оставьте меня в покое и все. – После этого за дверью наступила тишина.
Виктор толкнул Дашу в угол и, приставив к горлу нож, тихо спросил:
Значит, и ты меня предала, маленькая сучка? Ты отказалась от показаний… – Он смотрел на нее почти с ненавистью. – Почему?
Это ты! Ты предал меня! Думаешь, я не знаю, почему ты постоянно выключал свет? Знаю! Прекрасно знаю! – Отчаяние придавало женщине смелости и сил. – Чтобы он не мешал твоим грязным извращенным фантазиям… Кого ты представлял рядом с собой, когда ложился со мной в постель? Таню? Марину? А может маленькую Сашеньку, извращенец? Может, и за моими детьми ты подглядываешь на сортире и в ванной?
Кто тебе это рассказал? – Прошептал посеревший Виктор. – Кто тебе обо всем этом рассказал?
Ты! Ты сам с удовольствием рассказывал о своих подвигах, о том как ты, гад поганый, сломал жизнь маленькой наивной девочке… Как ежедневно измывался над ее тельцем…
Молчи! Молчи! Ты не понимаешь, о чем говоришь! – Неожиданно его лицо перекосилось, и из глаз полились слезы. – Все! Все предатели! Этот доктор был таким чутким, прикидывался, что понимает, сочувствует… Просил рассказать ему все. Все, как было, без утайки… откровенно… Я поверил и вывалил ему наружу всю свою душу… всю… а он туда наплевал…
Мужчина рыдал, как пацан, растирая рукавом слезы и сопли. Потом он схватил нож и изо всей силы полоснул себя по ноге. Боль привела его в чувство. В глаза опять вернулось осмысленное выражение. А еще гнев и ненависть. Он бросил потрясенную Дашу и пошел в комнату девочек. Он опустился на маленький стульчик и начал осматривать разбухшую от крови штанину.
Таня снова заплакала. Исаев погладил ее волосы окровавленной рукой.
Не бойся, глупышка. Я ни за что вас не обижу.
Зачем ты кричал на маму? И откуда столько крови?…
Мы с мамой поругались… ну, знаешь, как это бывает… поссорились… но это ведь ничего не значит. Вас я люблю… А кровь… Плохие дяди хотят меня обидеть… схватить… – Он говорил будто бредил…
Давай прогоним их и позовем врача. – Предложила Марина.
Я не хочу больше видеть врачей… Они не лечат, они убивают…
* * *
Даша, как только Исаев покинул ее, ринулась было к двери. Но мгновенно вспомнила о детях. Разве может она оставить их в руках безумного маньяка? Да и ключи у него. Женщина вслед за Виктором побрела в детскую. Она присела на корточки у стены и хмуро смотрела на то, как окровавленный мужчина, не выпускающий из руки огромного кухонного ножа, второй рукой играет в карты с ее девочками… Дети не могли не понимать, что происходит что то непонятное и зловещее, поэтому не смеялись и неохотно играли, но и отказаться не решались. Виктор попросил Таню почитать сказку про трех поросят. Она послушно принялась за дело, а Исаев слушал, прикрыв глаза. Время, казалось, остановилось. Сколько прошло? Час? Два? А может целая вечность? Виктор так сильно сжимал рукоятку наточенного, как бритва резака, что пальцы его побелели. Только по этому признаку можно было догадаться, как он собран и напряжен. В остальном же он выглядел безучастно, почти спокойно. Напуганная Таня все читала и читала тоненьким детским голоском… Уставшая, больная Марина дремала. Щеки ее горели, видно опять поднялась большая температура…
Когда в прихожей зазвонил телефон, все встрепенулись и насторожились.
Это они. – То ли сказал, то ли спросил Виктор.
Даша только согласно кивнула, не сдвинувшись с места.
Иди, возьми трубку.
Что я должна им сказать?
Ты должна спасти меня. Ты не можешь судить меня за прошлые ошибки во второй раз…
Даша встала и медленно пошла в прихожую. Вскоре снова появилась в дверях с телефоном в руке. Он продолжал звонить.
Сними трубку! – Закричал Виктор. Он притянул к себе Таню. В руке сверкнуло лезвие, и на пол упал светлый кудрявый локон. Девочка тонко завыла от ужаса.
Дарья послушно сняла трубку.
Дарья Валентиновна! Слава богу! Это Кочетова. Мы с Вами днем разговаривали.
Я помню. – Бесцветно ответила женщина.
Что хочет от Вас этот человек? Мы готовы выслушать его и выполнить то, что он потребует…
Я должна признаться Вам, Тамара Владимировна. – Все тем же тусклым голосом продолжала Уголова. – Я солгала. Сегодня. Раньше я говорила правду. Я по прежнему готова предоставить Исаеву алиби.
На том конце послышался вздох. Потом усталый голос майора Кочетовой произнес.
Я подозревала… Я верю Вам. Позовите, пожалуйста, к трубке Виктора Андреевича.
ГЛАВА 15.
Когда мы с Максимом подъехали, у дома Уголовой уже собралась толпа. Здесь были соседи, прохожие, и даже репортер с какого то телевизионного канала. Как он умудрился прибыть на место происшествия раньше милиции, лично для меня осталось загадкой. Теперь его уже никто не остановит, через пятнадцать двадцать минут горячая новость полетит в эфир, а через час здесь будет весь город.
К нам подбежал Дима Панков.
Он заперся в квартире. С ним Уголова и обе ее дочери. Дарья Валентиновна сказала, он вооружен ножом…
Вызванные Грязновым, ОМОНовцы уже осматривали здание.
Если дойдет до штурма, нам придется трудновато. – Доложил вскоре один из них. – Незаметно в квартиру проникнуть не удастся… Да и с мгновенным броском трудновато. Дверь крепкая металлическая, на всех окнах решетки, причем расположены они внутри квартиры, так что придется сначала выбивать стекла… Он как, очень агрессивен?
Преступник уже убил одного ребенка. – Заявил Макс. Я промолчала. Вся эта история развивалась по своим странным и нелепым законам, и нравилась мне все меньше и меньше…
Тогда надо попытаться договориться, – посоветовал парень.
И без тебя ясно. – Проворчал Грязнов.
Мы расставили снайперов по периметру. Под прицелом все окна, но он постоянно рядом с детьми… опасно.
Ладно. Не суетись пока. Попробуем подействовать словом. Эти извращенцы обычно впечатлительные шизики. Только вот как связаться с этим уродом?
По телефону. – Спокойно предложила я.
Точно! – Хлопнул себя по лбу Макс. – Только, боюсь, он ее к телефону не подпустит.
Ну, пусть сам возьмет трубку. Так даже лучше.
Диктуй номер.
Максим, говорить буду я. Ты не обижайся, но слушать тебя Исаев не захочет. – Максим пожал плечами и подал мне сотовый. Трубку очень долго никто не брал, я уж было начала отчаиваться, когда, наконец, услышала:
Алло…
* * *
Когда по моей просьбе к трубке подошел Исаев, то я не узнала его голос. Он был совершенно не тот, что при допросе в отделении. Другие интонации, другой темп. Вся эта история, похоже, капитально выбила его из колеи. Боюсь, изменения, произошедшие за эти дни в его психике, окажутся, увы, необратимыми.
Виктор Андреевич, раз теперь все разрешилось, не могли бы Вы выйти к нам, поговорить и покончить, наконец, с этой нелепой историей…
Зачем? Дарья ведь призналась, что оговорила меня. Я не при чем. Берите своих людей и уходите…
Но мы не можем, пока не убедимся что дети и их мать в безопасности. Не хотите выходить к нам, не надо. Выпустите тогда Уголовых. Мы увидим, что все в порядке, и уедем…
Вы, правда, надеетесь, что я снова поверю Вам? – Насмешливо поинтересовался он. – Все вы врете с утра и до вечера, а я простак должен принимать Ваши заверения за чистую монету? Даже доктор, которому я действительно поверил, как себе, предал меня ни за грош… Он был таким милым…обходительным… а оказался подлецом и предателем… И Даша… Да что говорить…
Но мы не собираемся Вас обманывать, Виктор Андреевич! – Постаралась искренне заверить я. – Я знаю, что Вы не имеете никакого отношения к похищению и убийству Саши Игошиной. – Макс посмотрел на меня с изумлением, но потом, видно подумав, что в нашей ситуации все средства хороши, даже ложь, хмыкнул и пожал плечами. – А раз Вы не виновны, то нам не в чем Вас обвинить… Только в том, что Вы насильно удерживаете Дарью и девочек… Так отпустите их сами, и инцидент будет исчерпан.
Ну, уж нет. Они уйдут, а вы ворветесь и убьете меня. – Он рассмеялся неестественным, безумным каким то смехом.
Зачем? – Искренне изумилась я. – Зачем нам это!?
Все просто. Я ни такой, как вы все. Я псих и извращенец. Я всем мешаю. Люди меня боятся. Даже Дарья хотела предать меня, пойти на ложь, лишь бы я был подальше… Убьете меня и будете крутить эту чертову кассету по телевизору. Вот смеху то будет! Правда? – В его голосе явственно чувствовались слезы…
Я с изумлением посмотрела на Максима. Так вот, оказывается, в чем дело! Как он мог? Не зря говорят, что злоба и ненависть делает людей глупыми и безответственными.
Вас никто не убьет. – Твердо пообещала я. – Даже пальцем не тронет. Выходите смело.
Я даже сквозь стекло вижу, направленные на меня дула автоматов… Уберите их всех, а потом позвоните снова. – Исаев бросил трубку.
Умеешь ты парней обрабатывать, – с усмешкой погладил меня по плечу Макс. – Даже я поверил. Чуть не прослезился от жалости…
Я не пользуюсь запрещенными приемами, как это делаешь ты. – Сухо ответила я.
Ты чего это? – Оторопел Грязнов.
Как ты заставил Уголову сделать повторное заявление? – Макс промолчал. – Ты обманул мое доверие, Максим. Подвел доктора, и, кажется, сломал человеку жизнь…
То, что Уголова отказалась от своих слов, еще ничего не значит. Если псих держит при этом у горла нож, то и я бы признался в том, что я балерина из Большого театра. – Обиделся Грязнов.
Ты не балерина. Ты глупец. – Я посмотрела ему в глаза. – Неужели ты еще не понял, что Исаев НЕ ВИНОВАТ? Иди, прикажи убирать снайперов. – Я отвернулась от разинувшего рот Макса и пошла к только что подъехавшей машине Панченко. Он протиснулся сквозь толпу и припарковал свой джип прямо у подъезда. Вылезая из авто, он с недовольным видом пробурчал.
Народ нельзя, что ли, разогнать? Здесь Вам что, концерт?
Ребята держат всех за полосой оцепления. Вы тоже зря проехали за черту.
Вы хотите, чтобы я оставил свой «Чероки» среди этих любопытных монстров? – Кивнул он на толпу. – Пожалуй, не только магнитолы не досчитаешься, но и колес с лобовым стеклом… Вы что, не могли все вместе на одной машине поехать? Обязательно пригонять сюда весь наш служебный транспорт? … Что тут у Вас? Почему снайперов убирают?
Исаев, вроде, выйти планирует, если мы уберем снайперов. Он их из окон видит.
Так с окон уберите. А те, что опекают подъезд, пусть останутся. На всякий случай. Их из окна не видно…
Но, Иван Тарасович, я обещала…
Кому? – Язвительно поинтересовался начальник. Я промолчала. – Идите и выполняйте… Хотя нет, лучше я сам распоряжусь. А Вы завтра с утра не забудьте зайти ко мне в кабинет. Вас там приказ с самого утра ожидает.
Об увольнении? – Поинтересовалась я.
Нет. Пока о строгом выговоре. – Панченко величественно пошагал к Максиму, даже не потрудившись вытащить из зажигания ключи.
* * *
Прошел еще целый час изнурительных переговоров, пока, наконец, Исаев не согласился выйти. Я еще раз заверила, что его жизни ничего не угрожает, и Виктор сломался…
Когда он появился в дверях подъезда с ножом в одной руке и девочкой в другой, над толпой пронесся тяжелый вздох. Впереди он толкал Дашу со второй дочкой на руках. Все шло по намеченному плану, но вдруг что-то случилось. Глаза Исаева заметались, лицо перекосила гримаса ужаса. Я поняла, что он заметил дула автоматов, нацеленных на вход в подъезд. Сильные руки схватили идущую впереди Дашу с ребенком и рванули в толпу, Виктор бросился было назад, но там увидел перерезавших путь к отступлению ОМОНовцев. И тут случилось непредвиденное. Исаев метнулся в сторону. Прыгнул в джип Панченко, спокойно стоящий у подъезда, завел мотор и понесся прямо на толпу… Все бросились в рассыпную, ребята открыли беспорядочную стрельбу по колесам, но среди суматошно мечущихся людей, «Чероки» быстро исчез из вида. Милицейские машины были припаркованы за линией оцепления, и мы потеряли несколько драгоценных минут.
Панков, Грязнов и даже Панченко понеслись по ночному городу, пытаясь догнать джип с преступником и его маленькой заложницей… Я же осталась с рыдающей Дашей.
Зачем он потащил с собой Марину? – В который раз повторяла и повторяла она, раскачиваясь из стороны в сторону. В крови с растрепанными и спутанными волосами выглядела она ужасно. Я подняла с земли, скрючившуюся от холода и страха, Таню.
Пойдемте, поднимемся в квартиру. Здесь холодно. – Я потянула Дашу к подъезду.
Зачем он забрал Марину? – Как заведенная твердила женщина. – Она же больна. Ей нельзя холодного…
С помощью одного из милиционеров ее все же удалось увести в квартиру. Я напоила Таню горячим чаем с бутербродом и уложила в кровать. А сама вернулась к Даше. Сделанный ей врачом еще на улице, укол слегка привел ее в чувства.
Что он сделает с моей девочкой? – Прошептала она и с надеждой уставилась на меня. Что я могла ответить несчастной матери?
Вы же знаете, он не убийца… Вряд ли он обидит Марину…
Да, конечно, – ухватилась за эту мысль Дарья. – Он ее очень любит…
Зачем Вы солгали, Дарья Валентиновна? Ведь все, что сейчас происходит, отчасти результат этой лжи…
Я испугалась… Когда я услышала его омерзительные признания, то поняла, какой рядом со мной монстр… рядом с моими девочками…И пусть он не совершил ЭТОГО преступления, он опасен, он совсем не изменился, он по прежнему настойчиво ГАСИТ СВЕТ. Его нужно остановить, пока он не наделал новых ужасных вещей, не испортил жизнь маленьким человечкам… Его место в тюрьме. Я решила сама отправить его туда…
А он действительно всю ночь был с Вами?
К сожалению, да. – Вздохнула Дарья. – ЭТОГО преступления он не совершал.
Получается, Вы хотели оставить на свободе другого монстра. Еще более опасного, чем Исаев. Того, кто на самом деле виновен?
Я как-то не подумала об этом, – потрясенно ответила Уголова. – В тот момент я помнила только об опасности, угрожающей моим детям… Так Вы думаете, он не тронет Марину?
Надеюсь. Но я ничего не могу знать наверняка. – Честно сказала я. – Слишком много ударов получила сегодня психика Исаева. А он и так неуравновешен… Нужно ждать.
Господи! Дай мне силы не сойти от всего этого с ума. Я еще нужна моим детям. Соверши чудо, пусть все закончится, и Марина вернется домой живая и невредимая…. – Эта импровизированная молитва рвалась, казалось, прямо из сердца матери. Настоящих молитв Даша не знала, даже креститься не умела. Некогда ей по церквям ходить было… Но, глядя сейчас на нее, я подумала, что на месте бога с удовольствием выполнила бы просьбу отчаявшейся матери. После этого она стала бы ревностной христианкой до конца своих дней…
* * *
Мы сидели и ждали, чем же закончится безумная гонка по ночному городу. Время будто остановилось. Оглушающе тикали часы на стене, то и дело мысли перебивал скрип пружин из детской, это Таня, видно, никак не могла уснуть. Своим чутким детским сердечком она понимала настроение взрослых и делала вид, что спит, чтобы еще больше не расстраивать маму, на дворе ведь была уже глубокая ночь. Даша сидела за столом, положив голову на скрещенные руки, ее отчаянный взгляд был устремлен на какой то, видимый только ей, завиток на обоях. Распахнутые глаза даже не мигали, казалось, она сквозь стену видела что то такое, что другим увидеть просто не дано. Губы ее порой беззвучно шевелились, но я и так угадывала, что она хочет спросить « Зачем он взял с собой Марину?». Я Дашу не трогала, я тоже сидела тихо, стараясь не спугнуть это временное затишье. Я просто боялась, если Дарья начнет говорить со мной, спрашивать, обвинять, я просто не знаю, что я смогу ответить… Во всем, во всем происходящем сейчас, я видела свою безусловную вину. Почему я не прислушалась к словам доктора Ненашева? Ведь я же ходила к нему как раз за советом… Просила помочь, а сама не прислушалась к его словам…Как я могла послать в больницу Грязнова? Зачем позволила Максу получить в руки такую бомбу, как эта кассета? Ведь я же видела, он не может объективно относиться к Исаеву. Я должна была, просто обязана, отстранить Максима от этого дела… Я проявила такую близорукость. Поправить теперь ничего нельзя, остается только молиться, чтобы с девочкой все было нормально, о судьбе Виктора я даже боялась думать… Наше безмолвное ожидание прервал телефонный звонок.
Тамара. – Голос Макса звучал глухо и устало. – Мы нашли машину…
И что?
Дверцы распахнуты, ключи в зажигании … она совершенно пуста…
Так продолжайте поиски. Раз он бросил машину, значит, район поисков нужно очертить в зоне машины, пешком он далеко не уйдет, особенно с девочкой на руках… Выглядит он страшно, весь в крови, вряд ли его кто то пустит, даже знакомые. Опрашивайте прохожих, такую пару нельзя не заметить или забыть… Делайте же что-нибудь!
Мы делаем. – Тусклым голосом откликнулся Грязнов. – Только нет никаких прохожих. Машину нашли посреди Окского моста…
Значит, он поймал попутку…
Он бы не успел. Мы настигали его почти вплотную. На повороте он оторвался от нас. Вылетев на мост, мы увидели уже пустую машину… Ты знаешь, этот мост огромный, добежать до его конца от середины он бы не успел, а машин других просто не было…
Если я правильно понимаю, ты пытаешься мне сказать, что Исаев сиганул с моста?
Да. – Коротко ответил Максим.
А девочка? – Ответом мне послужило молчание. За столом напротив меня тихо завыла Даша. Этот вой был полон такого горя и ужаса, что из комнаты тут же прибежала Таня. Дрожа от страха, она прижалась своим худеньким тельцем к матери.
Мама, не плачь, Марина жива, я знаю, с ней все нормально. Не плачь. Ты же сама говорила, близнецы чувствуют друг друга. – Она теребила и обнимала Дашу, но та не реагировала на ее слова. Казалось, она их даже не слышала. Девочка тоже заплакала, положив голову матери на плечо.
Я вышла в прихожую, так как просто не могла больше видеть этого отчаяния и горя. Я присела на пуфик и тоже дала волю слезам. Там меня и застал, приехавший Панков.
Тамара Владимировна, я за Вами. Меня Максим прислал.
А сам он где?
С экспертом «Чероки» осматривает..
Миша что сам не в состоянии справиться со своей работой?
Да он то в состоянии… Макс его от Панченко оберегает. Тот как узнал, что ему сразу джип отдавать не хотят, такую вонь развел… Я сам ему чуть в морду не заехал, ей богу… Ну вот Макс и остался на месте, на всякий случай. Вы же знаете Ивана Тарасовича. А Максим сегодня в таком состоянии, что ему никакое начальство не страшно.
Ясно. – Вздохнула я. – Слушай, Дим. Наверное, тебе придется здесь до утра остаться. Мне нужно ехать в отделение, а Даша, по моему, не совсем адекватна сейчас… может натворить бог знает что. Ты позаботься о ней и о девочке… Да и с Исаевым пока не все понятно…Хорошо?
Такая перспектива Панкова явно не порадовала, но он согласно кивнул.
Конечно. Только я, Тамара Владимировна, не особенно умею утешать…
Боюсь, тут не утешения потребуются, а лекарства. Вот смотри, доктор оставил какие то таблетки успокоительные. Если что, дашь, а пока спрячь в карман от греха подальше. И смотри тут в оба! В таком состоянии люди на все способны. Ни на шаг не отходи, захочет говорить, говори, захочет молчать, молчи, но будь рядом. Выгонит, не слушай…
Постараюсь. – Лицо Димы стало несчастным.
Считай, до утра ты на посту. Там посмотрим.
Я взяла у него ключи и спустилась к машине. Когда я подъехала к мосту, эксперт уже закончил осмотр машины. Раздраженный Панченко пытался оттереть с приборной доски черный порошок, щедро рассыпанный Мишей во время снятия отпечатков пальцев. Грязнов сидел невдалеке на бордюре и курил. Судя по количеству окурков, сидел он здесь довольно давно. Я опустилась рядом с ним.
Встань, – не глядя на меня, буркнул Макс. – Тебе нельзя садиться на камень. Он холодный.
Я послушно встала и отошла к перилам. Оценив расстояние от машины до обоих концов моста, я убедилась, что достигнуть их Исаев точно был не в состоянии даже за десять минут. Панков же утверждает, что у него не было и двух. Значит, путь у него был только один – в воду. Я перегнулась через перила и посмотрела в черную бездну. В принципе, если Виктор приличный пловец, то ничего невозможного в побеге таким способом нет. А вот девочка вряд ли выплывет…
Поиск организовал? – Обратилась я к Максу.
Естественно. Только толку ночью от этих поисков – ноль. И собаки не помощницы… Водолазы вообще до утра выезжать отказались… По берегу вблизи моста сплошной бетон. Причем все прекрасно фонарями освещено. Мы бы заметили карабкающегося вверх по склону человека… Дальше за набережной растительность сплошная, только вряд ли он доплывет туда… Далеко, а он ранен. Девочка вообще плавать не умеет. Я узнавал. Тут течение очень сильное, если они утонули, найти будет непросто…
Ты считаешь, они погибли?
Вероятно. – Он закурил еще одну сигарету. И глухо спросил. – Ты понимаешь, что это значит? Я убил человека. Или даже двух.
Мы все виноваты. – Я не знала, как успокоить Максима. Любые мои слова звучали бы не слишком весомо. – И я, и Панченко, и Дарья…
Ты куда сейчас? Домой?
Хотела в отделение.
Не стоит. Езжай домой, поспи хоть пару часиков. Тебе нужно отдыхать. Пожалей хоть ребенка, если на себя то наплевать.
Я увидела, что Панченко до этого за что то эмоционально отчитывавший эксперта, наконец, сел в свою машину и уехал. Миша собрал в чемодан свои разложенные на тротуаре штучки и подошел к нам.
Такой сволочи, как наш Панченко, я еще сроду не видал. – Признался он. – Вот интересно, как такие идиоты в начальство пробираются? Он же глупый как пенек, и злой, как шакал.
Просто ты смотришь на него не с той стороны. – Пояснила я.
Это как ? – Не понял Миша.
