Текст книги "Невская битва. Первый подвиг Александра"

Автор книги: Наталья Павлищева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

ЧЁРНЫЙ ДЫМ НАД РУСЬЮ

ончилось тревожное из-за знамения лето, прошла и осень. На не остывшую ещё землю упал первый снег и больше не таял. Это хорошая примета, большие снега защитят посеянное в зиму. Лед на реках встал тоже крепкий, сразу облегчив дороги. Всё складывалось очень хорошо, по первопутку поехали купеческие караваны, во многом кормившие Новгород. Жить бы и радоваться, но...

В середине декабря в Городище примчался всадник. На него было страшно смотреть, конь загнан, сам обморожен, глаза слезятся... По тому, что поехал сразу к князю, стало понятно, что беда коснулась прежде всего его. У Александра, хорошо помнившего, что внезапно умереть может и сильный, молодой человек, упало сердце. Он бросился навстречу гонцу, прыгнув прямо с крыльца в снег:

– Что?! Кто?!

Тот выдохнул замерзшими губами:

– Беда, князь! Батый на Русь идёт!

Не все сразу поняли, и сам князь тоже. Гонец помотал головой:

– Рязань сожгли, людей побили... Никого не щадят, ни старых, ни малых. Тех, кто сопротивляется, уничтожают, города жгут.

– А Владимир? А Киев?

– До них пока не дошли, но недолго осталось...

Над Новгородом тревожно зазвучал вечевой колокол. На сей раз князь не стал, как обычно делал, дожидаться приглашения города на вече, напротив, вышел к горожанам первым. Его голос гремел над толпой:

– Враг пришёл на Русскую Землю! Сожжена Рязань, побиты многие меньшие города... Этот враг не милует никого, каждого, кто противится его власти, убивает, несмотря на то, старый он или малый!

Народ зашумел: вот оно знамение!

Александр даже разозлился, до знамения ли сейчас?!

– Надо помощь послать нашим братьям! Прошу Господин Великий Новгород собрать ополчение и доверить мне его повести!

На площади разом наступила тишина. Одно дело воевать в своих пятинах или вон во Пскове, совсем другое – отправлять ополчение на юг. В этой тишине раздался голос боярина Глеба Даниловича:

– Да верно ли, что было нападение?

Князь обернулся, они не верят?!

– От Рязани прискакал гонец!

– Вокруг Рязани полно русских городов, им сподручнее помогать, чем нам.

Александру хотелось крикнуть, что в случае необходимости переяславцы всегда поддерживали Новгород, но взгляд наткнулся на насмешливые глаза боярина, и князь понял, что все слова супротив него будут бесполезны. Надо обращаться к горожанам.

– Новгородцы! Этот враг силён, если не поможем сейчас Владимиру, то позже окажемся биты сами!

– А вот это уже твоя забота, князь, крепить город так, чтобы не осилили его враги! – Насмешливыми были уже не только глаза боярина, но и его голос.

Вече даже обрадовалось, настолько простым показался такой выход. Слушая рассуждения о том, что враг потеряет силы, пока дойдёт до Новгорода, достаточно укрепить город и всё, Александр едва сдерживался, чтобы не бросить в толпу: «Не хочу у вас княжить!» и не уйти к отцу защищать Русь от нового страшного врага. Удержал один-единственный голос. Совершенно седой согбенный старец, невесть как оказавшийся в первых рядах веча, вдруг тихо проговорил:

– Не бросай город, княже...

И этот тихий голос пробился через гам веча, дошёл до Александра. Князь замер, поражённый простотой просьбы, склонился к старцу:

– Да что я могу с ними поделать?

Тот сокрушённо покачал головой:

– Сейчас ничего, но твоё время ещё придёт. Дождись своего часа, князь!

Вече так ничего и не решило, вернее, решили пока ничего не делать, просто подготовиться к обороне, рассудив, что Бог милостив, может, и пронесёт беду мимо...

Во Владимире у князя много родичей, дядья, двоюродные братья и сёстры, да и в Москве их немало. Душа Александра рвалась на помощь родным, но он оставался в Новгороде. Не давали покоя скорбные глаза тихого старца. Князь отправился в Софию к архиепископу Спиридону. Тот приходу Александра обрадовался:

– Давно тебя жду, князь... Что мыслишь делать?

– А что я могу?! – с досадой отозвался Александр.

– А что хочешь?

– Помочь Руси против врага!

Спиридон вздохнул:

– Велик враг, слишком велик. Тут одной твоей помощи мало. Вся Русь должна была щитом встать, но не сумела. Теперь будет бита поодиночке.

– Что ты говоришь, владыко? Разве может Русь погибнуть?!

– Кто говорил о гибели? Но бита будет и в полон попадёт надолго. Послушай меня, княже, ты один не осилишь всё. Беды Руси в наказание за распри, пока не объединится, будет страдать. На то воля Божья. А тебе скажу так: побереги силы, сынок, это не последний враг у Новгорода. Не бросай город, ты ему ещё будешь очень нужен. Без тебя Новгороду не жить.

На мгновение князю показалось, что голос владыки уж очень похож на голос того старца на площади, даже головой затряс, чтобы прогнать наваждение. Да нет, откуда?

– Что мне делать?

– Пока делай, как вече решит. Изменить ты ничего не можешь. И думай, крепко думай.

С того чёрного дня в Новгород то и дело приходили гонцы, и все с вестями одна другой страшнее. Пали и были сожжены Пронск, Рязань, Коломна, Стародуб, Ярославль, Переяславль, Суздаль, Ростов, Волок Ламский, Кострома, наконец, пала Москва...

Ужас поселился в сердце князя. Услышав, что пал Владимир и что ещё страшнее – семья великого князя укрылась в церкви Святой Богородицы и была татарами попросту там сожжена, Александр бессильно стонал и рвал на себе рубаху. Гибла Русь, гибла его семья. Отец с матерью, братьями и сёстрами в Киеве, но и до него скоро доберутся проклятые! Великокняжеское войско вышло на битву против татар, но было слишком мало, чтобы победить. Погиб великий князь Юрий Всеволодович. Остальные сыновья Всеволода Большое Гнездо не пришли на помощь гибнущему Владимиру.

От Владимира хан Батый повернул свои рати на север, к Новгороду. Узнав об этом, Александр подумал:

«Вот и наша очередь пришла».

От владимирских земель до новгородских блошиный скок. Новгород начал готовиться к осаде уже серьёзно. Посадник лично проверял запасы хлеба в закромах, горожане, кто только мог, уходили подальше в леса. Многие бежали в Псков или Ладогу.

Но на пути Батыевых полчищ оказался совсем небольшой Торжок. Поняв, что татары идут очень удобным для конных Селигерским путём, новгородский пригород Торжок запросил у старшего брата Новгорода помощи.

Снова колокол созывал горожан на площадь. Александру казалось, что уж теперь они должны понять, что беда на пороге. Поняли, да только по-своему, бояре принялись судить-рядить, не предложить ли Батыю откуп от богатого города. Посадник Степан Твердиславич даже возмутился:

– Да они тот откуп возьмут, а потом и всё остальное! Чего же им оставлять?

И снова вече ничего не решило, всё вязло в боярских разговорах.

Торжок так и не получил помощи от новгородцев. Город выдерживал осаду две недели. Только когда татары притащили много осадных машин и попросту уничтожили стены, за которыми можно было прятаться, они смогли войти в город. Но и на узеньких улочках среди горящих деревянных домов жители маленького, но вольного Торжка продолжали сражаться.

Всё, что мог князь Александр, – то и дело отправлять дальние сторожи для разведки.

Господин Великий Новгород спасло не мужество его защитников, не крепость его стен и даже не удалая сила дружины и ополчения. Его спасла весна. Потеплело неожиданно рано, лежавший огромными пластами снег как-то сразу потемнел и стал таять. Даже верховым сторожам, хорошо знавшим каждую тропу в округе, тяжело ездить по лесам. А татарам, не знавшим и потому боявшимся ещё и бесконечных новгородских болот, тем более. Не дойдя всего ста вёрст до города, Батыева рать вдруг повернула от урочища Игнач-Крест на юг!

Услышав такое донесение от своих конников, князь не поверил своим ушам. Остановиться почти на виду у богатого города и уйти ни с чем?! Наверняка хан знал о том, что Новгород хорошо укреплён, а он потерял в боях перед этим много своих воинов, боялся завязнуть в болотах перед городом, но князю Александру всё равно не верилось...

Глядя на новгородцев, от души радующихся, что их город беда всё же обошла стороной, он размышлял о том, что на следующий год Батый может оказаться в новгородских лесах и пораньше...

А горожане твёрдо уверовали в действенность молений своего архиепископа Спиридона, его авторитет сильно вырос. Новгородцы снова понесли щедрые пожертвования в церкви.

Остальная Русь почти вся лежала в пепелищах. Сгорели многие города, были убиты тысячи и тысячи людей, другие бежали в леса, скрываясь от врагов. Князь, думая о том, едва не рыдал, казалось, Русь погибла...

В Новгород снова примчался гонец, и снова прямо к князю. Александр уже так боялся дурных вестей, что даже не стал сразу спрашивать, только молча кивнул, зовя за собой в гридницу. Но на сей раз весть не была страшной. Новгородского князя Александра отец звал на великокняжеский съезд. Погиб великий князь Юрий Владимирович, нужно выбрать нового.

Александр, поставив в известность боярский совет, выехал в сожжённый Владимир. От гонцов он знал, что города сожжены и обезлюдели, но то, что увидел по пути, повергло в ужас. Такого не творили на земле даже немецкие рыцари. Казалось, испоганена сама земля!

Князь снова, как в далёком детстве, стоял перед Дмитровским собором Владимира, задрав голову. Как тогда кружили над его куполами встревоженные чем-то птицы, но не было никакой радости. В городе, казалось, не осталось ни одного целого дома, повсюду трубы сгоревших жилищ, в соборах и церквях полно трупов, стойкий запах смерти витал над всем городом. В светло-синем небе даже облачка казались чёрными, хотя наверняка были белоснежными.

И вдруг... над сбором, над городом поплыл колокольный звон! Подал свой голос чудом уцелевший колокол. Немного погодя к нему присоединились ещё два. Этот звон, казалось, очищал погибший город, очищал души его немногих уцелевших жителей. И души собравшихся на съезд князей.

Уже через день великим князем был назван Ярослав Всеволодович. Своим братьям он отдал земли. Святославу – Суздаль, Ивану – Стародуб. Александр оставался в Новгороде, но уже не наместником, а князем. Хотя, что это меняло... Отец добавил ему ещё Тверь и Дмитров.

Князь Ярослав Всеволодович долго беседовал с сыном наедине. Он рассказал то, о чём пока не знал Александр. Ещё до Батыева нашествия объединили свои силы Ливонский и Тевтонский ордена. Александр смотрел на отца, не понимая. Вокруг них сожжённый Владимир, центр сожжённой Руси, а отец говорит про какие-то ордена. Немецкие рыцари в их латах были сейчас так далеки от мыслей молодого князя... Ярослав Всеволодович покачал головой:

– Зря не слушаешь, Саша. Это по твою душу. Объединившись, они стали вдвое сильней и свои нападки на Русь не бросят. Тем более сейчас, когда остальные тебе помочь не могут.

Услышав про помощь, Александр даже поморщился:

– Скажи, отче, что делать? Мы были рядом с Торжком, но боярский совет решил не давать помощи.

Тот положил руку на руку сына:

– Остальные города так же. Каждый сам за себя, оттого и бьют нас всех поодиночке. Ты должен сберечь Новгород, любой ценой, слышишь? Это единственный город, где ещё не бывали враги. Единственный целый и богатый. Жди немцев или шведов, а может, и тех, и других... Будь готов к нападению, чтобы не сидеть вот так среди пепелища. И знай, что тебе никто не поможет, всё должен сам. Помни, сын, врага лучше бить далеко от своего дома, обороняться на пороге – последнее дело.

Эти слова князя Ярослава навсегда запали в душу Александра. Он так и будет бить врага – далеко от Великого Новгорода, чтоб не успел тот даже подойти к стенам вольного города.

На улице снова закаркали вороны. Вот уж кому раздолье нынче на Руси – падальщикам. Александр поинтересовался:

– Каменная резьба на Дмитровском соборе цела?

– Не знаю, – удивился вопросу князь. Он забыл, как маленькие Фёдор и Александр разглядывали собор и изображение отца на стене.

Перед возвращением в Новгород князь Александр снова сходил к собору и нашёл Всеволода Большое Гнездо, окружённого своими сыновьями. Почему-то от вида отца и дядьёв стало спокойно на душе, точно давний мастер-камнерез выдал ему хорошую тайну.

Отец остался приводить в порядок Владимиро-Суздальскую землю. Немного погодя в восстановленный княжий терем перебралась из Киева и княгиня Феодосия с детьми. Только старшего сына князь посадил в Новгороде самостоятельно, остальные пятеро были пока при нём. Андрей, как всегда, немного завидовал брату, его собственное взросление пришлось на тяжёлые времена, отцу было не до воспитания княжича, жизнь бы спасти.

Прошло время. Новгород уже и подзабыл страсти, разгоравшиеся на южных границах. Не видевшие пожарищ и гибели целых городов новгородцы не очень-то хотели знать о бедах южной Руси. Им и своих дел хватало...

Князь соблюдал положенные ему места для лова и охоты, не спорил с городом и жил довольно спокойно. Однажды даже посмеялся в разговоре с посадником:

– Что-то вы давно князя не меняли? Сижу тут у вас, сижу...

Степан Твердиславич шутку понял не сразу, забеспокоился:

– Тебе плохо, князь? Уехать надумал? Город не отпустит...

– Да я не о том, говорю, долго вы меня терпите, а я вас. Обычно полугода хватает, а тут уж который год пошёл.

Посадник резво поплевал через левое плечо:

– Что ты, Александр Ярославич! Сплюнь! Люб ты нам, не надо другого. В наши дела не лезешь, а что за город переживаешь, так это очень хорошо.

И тут же пригласил с собой на охоту. Александр согласился, ему, честно говоря, надоело всё одному.

На следующий день они устроили облаву на волков. Вокруг Новгорода не так много мест, где можно носиться на коне вволю, не боясь угодить в болото. В местах, где определены ловы для князя, такого нет. А пустить коня вскачь иногда хочется до обидного сильно. У посадника владения получше, есть где развернуться. Потому князь дал себе волю, не столько охотился, сколько просто подгонял своего вороного. Степан Твердиславич смотрел на Александра и думал о том, что тот ведь совсем молод, а ведёт себя, как опытный князь. Где не может убедить боярский совет или вече, там выполняет их волю, но никогда сразу не сдаётся. И впрямь он первый князь, задержавшийся у них так долго. Степан Твердиславич снова заплевал через левое плечо, да что ж это? То сам князь такое твердил, то вот теперь посадник... Не к добру.

Поэтому, когда, вернувшись в его избушку, специально построенную для охоты, увидели, что к князю снова гонец, посадник вздохнул:

– Накаркали!

Александр забеспокоился:

– Что случилось?

– Князь Ярослав Всеволодович велел передать, что зовёт своего сына, князя Александра, в стольный град Владимир. Просил поспешать.

– Случилось что? – зачем-то чуть подозрительно ещё раз поинтересовался князь. Уж больно торжественно, но спокойно звучал голос гонца и слова родительского повеления. Но гонец знал мало что, велено – передал, а уж что у князя на уме, кто знает. Ему никто объяснять не станет.

Наказ поспешать подогнал князя, он уехал в тот же день.

ЖЕНИТЬБА

ладимир уже немного почистили, снесли все трупы, разом отпели и похоронили вместе. Порушили недогоревшие дома, расчистили пепелища. Вернувшиеся жители начали строить новые избы. Город стал приобретать жилой вид, хотя новые дома часто разделяли пустыри на месте выгоревших. Владимирцы пока не занимали пустые места, все надеялись, что вернутся соседи, снова станут жить. Очистили от скверны, как могли подремонтировали и заново освятили соборы и церкви. Но всё равно на городе лежала печать гибели и разрухи.

Первой Александра увидела мать. Княгиня Феодосия, видно, сердцем почувствовала приезд сына, стояла у окошка, разглядывая улицу. Поспешила на крыльцо, за ней сыновья, уже поняв, почему вдруг засуетилась мать. Княгиня обняла Александра, прижала к себе, запричитала по-бабьи о чём не поймёшь, потом отстранила его голову, долго смотрела в лицо, гладила волосы, щёки, плечи. Казалось, этой материнской ласке не кончиться никогда, но тут подскочил брат Андрей, стал и себе разглядывать Александра. Потом всё завертелось, его потащили в покои, усадили, принялись расспрашивать.

В покоях изразцы печей пыхали жаром, видно, кто-то мёрз, было душно. Александр подивился, раньше князь не позволял вот так топить, чтобы не привыкали сыновья к излишнему теплу. Князья должны уметь легко переносить холод. Но тут увидел младших сестричек и всё понял. Воспитывать так же дочек князь не решился, потому и жарко.

Его облепили, разглядывали каждый себе, княгиня расспрашивала о житье-бытье, о том, в порядке ли могила Фёдора, о новгородском тереме. Сын рассказывал чуть невпопад, думая о том, что мать как-то постарела, поникла, видно, тяжело перенесла невзгоды, снова тяжела, хотя детей уже и так вон сколько. Брат Андрей смотрел радостно и чуть завистливо одновременно. Он верховодил у младших, это было понятно, но что за радость командовать мелюзгой, когда брат Александр вон настоящий князь! Когда же отец выделит и ему надел? Андрей уже пробовал говорить об этом с князем Ярославом, но тот только нахмурился:

– Не время, сын.

А Александру время?

Князь Ярослав Всеволодович занимался делами во Владимире, когда донесли, что приехал старший сын. Несмотря на то, что сделал ещё не всё, князь заторопился домой. У него была для сына большая и хорошая новость.

Но сразу говорить не стал. Сначала, как и мать, долго разглядывал его, словно не видел очень давно, а ведь недавно говорили после великокняжеского совета. Потом велел, чтоб подавали на стол, обедать пора. Александр словно вернулся в дальнее детство, которое было сразу после переезда в Новгород, когда ещё не очень большая семья собиралась вместе и было шумно и весело. Весело сейчас не было, не могли князья веселиться, когда вокруг беда, а вот шумно было. Каждый из детей знал своё место за столом и из-за него не спорил, так заведено отцом. Но когда князь коротко прочитал молитву, «аминь» произнесло столько голосов, что получилось шумно. Александра как дорогого гостя посадили рядом с хозяином. Это его удивило, но промолчал. И всё же и отец, и мать смотрели на него как-то необычно, с затаённой улыбкой. Князь решил, что это из-за его вида. Несмотря на зиму, кожа у него загорелая и обветренная. На охоту или рыбную ловлю ходит редко, но зато дружину гоняет каждый день, как дотошный воевода. И сам с ней пропадает вне терема, вот и обветрен.

Обедали молча, так тоже заведено издавна, негоже еду разговорами перебивать. Зато после позвал отец сына к себе в ложницу. Мать пока осталась с детьми. Сначала князь степенно спрашивал о делах, о здоровье, о Новгороде. Потом вдруг усмехнулся:

– Вырос ты, Саша. Совсем сильный и самостоятельный стал. Пора тебя женить.

Эти слова прозвучали для младшего князя как гром с ясного неба. Вот уж чего не ожидал, так это разговоров о женитьбе. Хотя возраст давно подошёл, да время не то... Так и ответил. Отец усмехнулся:

– А когда то будет? Когда у тебя под стенами немец встанет или у нас татарин? Нет, женись, пока мирно. Я тебе полоцкую княжну Александру сосватал, дочь князя Брячислава. Говорят, девка и красива, и умна, и добра.

Сердце Александра сжалось. Не потому, что не хотел жениться или боялся непригожести невесты, просто вспомнил брата Федю. Видно, о том же подумал и отец, попросил:

– Ты только матери о Фёдоре не напоминай лишний раз, и так уже вся извелась, поеду да поеду жить возле могилы сына!

– Пусть едет! – вдруг согласился Александр. – Там сейчас тихо, можно и пожить.

– А мне детей оставите? – хмыкнул князь. И вдруг рассмеялся. – Ты мне матерью зубы не заговаривай! Женишься?

– Женюсь, – пожал плечами Александр.

– У тебя любушки своей нет? Не то сердцу не прикажешь...

– Нет, – помотал головой сын. – Никого нет.

– Ну вот и ладно, ну вот и решили. Княгиню надо обрадовать, а то переживала.

Александр подивился, чего переживали-то? Когда это он родительской воле противился? Но позже по поведению не только отца и матери, но и остальных понял, что его считают уже совсем взрослым и самостоятельным, настолько, что предлагают жениться, а не велят.

У Александра на подбородке и верхней губе едва заметный пушок, у брата Андрея и то он больше. Князь высок, строен, даже тонок, он так и остался голенастым, но уже чувствуется во всей фигуре какая-то несгибаемая сила. Серые со стальным отливом глаза, как всегда, строги, но они уже редко блестят лукавством, слишком тяжёлые испытания выпали на долю молодого князя. Княгиня Феодосия смотрела на сына и не узнавала его, это всё тот же Саша, её Саша, но совсем другой. Этот незнакомый молодой князь держался строго и почти властно. Рядом с новгородским князем брат Андрей смотрелся неразумным юнцом. Рано заставила жизнь повзрослеть князя Александра Ярославича...

Вечером, когда уже просто сидели, ведя неспешную беседу, к брату на колени вздумала забраться маленькая Маша, той всё равно, князь он или нет. Александр подхватил малышку, усадил поудобней. Ульяна, которая, как Андрей за братом, хвостиком ходила за сестрой, потребовала своего. Смеясь, усадил на второе колено. Тогда под бок подошёл Миша, встал под руку... Постепенно все дети, кроме Андрея, считавшего такое баловством, а себя слишком взрослым, оказались возле старшего брата. Отец лукаво скосил глаза на сына:

– Вот чтоб и у тебя было не меньше!

Александр густо покраснел. У него и так уже мысли о женитьбе стали главными. Сразу как услышал, только плечами пожал, а теперь всё время приглядывался, как разговаривают меж собой отец и мать, как держатся друг с дружкой, как родители опекают или ласкают детей. Княгиня это заметила и решила ночью поговорить с мужем, чтоб помог советом, наставлением сыну.

Князь в ответ на такую просьбу расхохотался:

– А ты думаешь, он не ведает, что с молодой женой в ложнице делать?

Феодосия залилась краской, растерянно прошептав:

– Да откуда ж, Ярослав?..

– Я прежде о нём порасспросил у нужных людей, потом женить решил. Была у княжича девка, из простых, но была. Хороша, ничего не скажу, но навряд ему больше как для опыта нужна. Научила и ладно... Пристрою её, если сам ещё не пристроил, и пусть живёт.

Княгиня даже села на ложе от изумления:

– А ну как у неё дите?

– Нету! – коротко отрезал князь. – Как узнал, постарался, чтоб девку подальше отправили. Раз не переживает, значит, не любил. А женить пора, не то сам женится.

Феодосия не могла успокоиться, но не потому что у сына Саши была женщина, то неудивительно, который год сам живёт, а потому что муж всё делал скрытно. Поняв её обиду, князь усмехнулся:

– Ты ж в Киеве была, а я здесь один. Не гонцов же тебе слать, мол, сын мужчиной стал?

Было одновременно радостно и грустно оттого, что Саша уже настолько взрослый.

У князя действительно была девка, соблазнила его мягким плечиком да крутым бёдрышком, несколько ночей приходила в его ложницу, но не задержалась. Сама Оляша и ушла, заявив:

– Не нужна я тебе, князь. Не любишь ты меня, а просто грешить с тобой не буду. Ты какой-то слишком чистый!

Почему-то князь не переживал, правда, владыке Спиридону покаялся во грехе плотском. Видно, Спиридон отцу и сообщил, что пора княжичу жену искать.

Когда князь Ярослав Всеволодович объявил об успешном сватовстве, а потом о том, что венчание будет в Полоцке, брачная каша в Торопце, а большой свадебный пир в Новгороде, княгиня почему-то замерла. Но Ярослав Всеволодович этого не заметил, продолжал говорить о планах. Зато увидел Александр. Тихо спросил мать:

– Что с тобой? Худо?

– Нет, нет, – отмахнулась та. – Думаю.

После она вдруг объявила, что поедет не в Полоцк, а сразу в Новгород.

– Зачем? – изумился князь.

– Распоряжусь к пиру... – Но по глазам видно, что говорит не то, что думает.

Князь промолчал, спросил только, когда одни остались:

– Чего удумала? Почему на венчание не едешь?

– Недужна, – поджала губы жена.

Ярослав Всеволодович смотрел на неё, пытаясь понять, в чём дело. Никогда княгиня не капризничала, как говорил, так и было. Столько лет, а теперь вдруг...

Разговор не получился ни в тот вечер, ни в следующий, Феодосия стояла на своём:

– Вы в Полоцк и... Торопец, а я в Новгород. Пока на могилку к Феде схожу, чтоб не со свадебным поездом то делать.

Раздосадованный князь махнул рукой:

– Быть по сему.

И только позже, уже в Торопце, мудрый не по летам сын объяснит ему, что для матери выбор Торопца был просто обидным. Там жила бывшая жена князя, Ростислава. Ярослав Всеволодович, услышав такое, даже замер, не зная, что ответить, потом крепко выругался:

– Вот дурья башка! Не могла прямо сказать! Да я про Ростиславу и думать забыл! А Торопец потому, что стоит на границе трёх княжеств.

Подумал и добавил, сокрушённо покачав головой:

– Вот, Саша, тебе первый урок: не считай каждое слово умной жены блажью. За ним может быть страдание.

Сначала они стояли службу в соборе в память всех погибших на Руси от Батыева нашествия.

Шёл лёгкий снежок, снежинки падали медленно, но легко, чуть крутясь при безветрии. Деревья вокруг стояли красивые, запушённые, видно, непогоды не было давно, белые шапки на елях такого размера, что оглушить могут, если на голову свалятся. Сугробы с плавными верхушками, так бывает, когда их не наметает метелью, а просто насыпает сверху. Лёгкий морозец, такой, что и не тает, и не кусает.

В соборе и рядом с ним полно народу, но далеко не все пришли только помолиться, множество людей привлёк слух, что на службе будет великий князь владимирский Ярослав Всеволодович со своим сыном, новгородским князем Александром, за которого сосватана их княжна, тоже Александра. Толпа пришла посмотреть, каков собой этот князь.

Александр приехал на своём любимом вороном коне, держался прямо, стараясь не смотреть по сторонам. Но не слышать разговоры вокруг не мог.

– Ишь какой соколик!

– А хорош...

– С коня-то птицей слетел, не сполз, гляди, видно, воин хороший.

– И то, новгородцы говорят, молодец у них князь.

– А ты откель знаешь?

– У меня брат в Новгород с товаром всякий год ездит. Ага! У них Александр который год в князьях сидит, не то что перед ним были.

– Чего? – не поняли, о чём речь, вокруг. Говоривший толково объяснил:

– В Новгороде князей приглашают, и вече прогнать любого может. Так вот, там князья менялись по два в год, а этот уж сколько лет сидит, не гонят.

– А... знать, хороший князь-то! – сделали вывод любопытные.

Слыша такие речи о сыне, князь Ярослав Всеволодович даже чуть помедлил, не сразу в собор пошёл. Александр, наоборот, торопился, неловко, когда тебя при тебе же и обсуждают. Отец чуть толкнул его в бок.

– Слышал, что люди бают? И это чужие, не свои...

Молодой князь поморщился:

– Откуда им знать?

Ответил будущий тесть:

– Э-э нет, князь! Если и чужие наслышаны, значит, новгородцы о тебе везде хорошо говорят, не только там, где ты их слышать можешь.

Полоцкий князь Брячислав был очень доволен такими отзывами людей о будущем муже своей ненаглядной Сашеньки. Ему тоже глянулся князь Александр. Только вот с дочерью бы у них всё сладилось, а то ведь бывает, что два хороших человека живут как чужие. Сегодня они впервые встречались с невестой, вернее, видели друг друга, потому и тесть, и свёкор тайно друг от друга и от детей решили внимательно поглядеть, как посмотрят молодые на будущих супругов. Первый взгляд, он очень важный, если сразу глянутся, сразу и сладится, а нет, так долго притираться придётся...

Александр украдкой скосил глаза на молодую девушку, стоявшую рядом с князем Брячиславом. И тут же отвёл, потому как невеста сделала то же самое. Но не удержался и оглянулся снова. Его серые глаза встретились с такими же серыми, но огромными, опушёнными тёмными ресницами, от которых, казалось, ложились тени на нежные щёки, залитые румянцем смущения. Улыбка чуть тронула губы князя, княжна Александра и впрямь дивно хороша собой. Тёмные брови вразлёт, перед ушком красивой формы завиток, чуть отливавший золотом. Свеча в тонких пальчиках дрожит, выдавая волнение. Больше князь ничего не видел, заслоняли другие люди, но и этого хватило. Сердце залила тёплая волна нежности.

Отец едва сдержал улыбку, заметив этот взгляд сына. Да и девушка смотрела с восторгом, ей тоже очень понравился жених. Высок, тонок, но крепок, хорош собой, чувствуется сила и тела, и воли, а в глазах доброта и нежность. Княжна душой поняла, что это дорогого стоит – сила и нежность вместе. Вдруг очень захотелось уткнуться ему в грудь, прижаться, забыв обо всём. А ещё... перебирать пальцами светлые, чуть вьющиеся волосы... Смутившись от собственных желаний, княжна быстро отвернулась и уставилась на горящую свечу, мало понимая, что происходит вокруг.

Князь Брячислав, внимательно наблюдавший за дочерью, остался доволен, Сашеньке явно пришёлся к душе молодой новгородский князь, а она ему. Гордый и довольный, Брячислав снова оглянулся и встретился взглядом с Ярославом Всеволодовичем, который так же наблюдал за женихом и невестой. Оба отца чуть не рассмеялись, застав друг дружку за подглядыванием. Прямо там после службы, совсем не по правилам, Брячислав подвёл свою дочь к великому князю и его сыну:

– Вот, князь Александр, моя дочь Александра, какую тебе отец сосватал. Нравится ли?

Лицо княжны полыхнуло румянцем смущения, она была просто не в силах поднять глаза. Да и сам князь покраснел, чего с ним никогда не бывало. Вымолвить ничего не смог, только кивнул согласно, но по тому, как кивнул, было ясно, что очень нравится. Зато князь Ярослав протянул руку и поднял-таки голову Александры за подбородок.

– А ну не прячь красоту этакую, подними глаза свои!

Глаза подняла, но в них от волнения стояли слёзы.

– А чего ревёшь? Сын мой не пришёлся по душе? Ответствуй!

Чего было спрашивать бедную девушку, тоже ведь видно, что понравился, да смущена больно.

Александр бросил резкий взгляд на отца, зачем смущает княжну! Дочь выручил Брячислав, рассмеялся:

– Оставь девушку, князь, она и так сквозь землю провалиться готова.

Князь Александр готов был и сам вступиться за невесту, но не пришлось, отец довольно хохотнул:

– Испугалась?! То-то, я свёкор строгий, – и вдруг ласково добавил: – Да не бойся ты меня, доченька.

И это «доченька» прозвучало так тепло и трогательно, что сердца зашлись у всех. Ему наградой был благодарный взгляд княжны.

Когда выходили, отцы постарались, чтобы дети как бы случайно оказались рядом. Пальцы жениха всего на мгновение сжали тонкие пальчики Александры, эта нехитрая тайная ласка была такой душевной, что сердце девушки готово выскочить из груди! Оба отца, заметив мимолётное прикосновение, снова улыбнулись друг другу. Какой родитель не рад, когда его дите счастливо?

А потом было венчание, во время которого они мало что понимали, настолько волновались, только почувствовав тычок в спину, Александр сообразил кивнуть:

– Согласен!