Текст книги "Ради острых ощущений. Гремучая смесь"

Автор книги: Наталья Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 5 ПОЛИНА

– Жора? Это снова я, – ворковала я в трубку, хотя лицо у меня в тот момент было такое, как будто я только что проглотила ломтик лимона.

– Н-ну, и чего же ты хочешь на этот раз? – с тяжелым вздохом ответил Овсянников.

– Во-первых, извиниться за свое поведение, – через силу выговорила я. – Понимаешь, тогда, в ресторане, я что-то почувствовала…

– Пока не понимаю, – скорбно отозвался Жора, но его голос стал звонче.

– …почувствовала, что меня к тебе тянет, и сама этого испугалась, – проорала я в трубку. – Теперь понял, дубина ты этакая?

– Правда? – обрадовался Жора. – Хм, вот как интересно получается! А я-то думал, что ты на меня злишься. Только не мог понять за что. А теперь мне все ясно. Значит, так…

«Только не мог понять за что, – повторяла я про себя, односложно отвечая на Жорины вопросы (мы сейчас уславливались о встрече у него дома). – Боже мой, на что только не приходится идти, чтобы добраться до истины! Даже на встречу с бывшим мужем».

Встречу? Интимное свидание, если уж называть вещи своими именами! Мы договорились с Овсянниковым, что встретимся в кафе, разопьем бутылочку шампанского и отправимся к нему домой. С ночевкой, разумеется!

– Но я не обещаю, что у нас и дальше все будет гладко, – сразу забила я себе пути к отступлению. – Я хочу лишь проверить свои чувства…

– Проверим! – ликовал Жора. – Обязательно проверим! Тебе понравится, вот увидишь!

Шампань был выпит, на мой взгляд, чересчур уж быстро. Я хотела посидеть в кафе еще хотя бы полчасика, но Жора был неумолим.

Овсянников смотрел на меня так, как будто уже начал трахать. Не в силах вынести такой взгляд при посторонних, я устало согласилась на его предложение немедленно («сию секунду! прямо сейчас!») отправиться к нему домой и вместе принять ванну.

«Может быть, это и вправду любовь? – думала я, когда мы ехали в автомобиле. – Но тогда почему она у всех разная? Черт, лучше не забивать себе голову дурацкими вопросами, а попробовать вытащить из Жорки сведения об убитой москвичке. Начать этот разговор до или после? И как смыться наутро без скандала?»

– Ты несешься так, как будто нас преследуют, – похлопала я Жору по плечу.

– На крыльях любви! – прокричал он, не отрывая взгляда от дороги.

– Какой ты однообразный! – вздохнула я. – Однообразный и предсказуемый.

– Зато со мной тебе не светят неприятные сюрпризы! – отозвался Овсянников.

– То есть на этот раз ты будешь осторожнее, когда станешь встречаться со шлюхами? – уточнила я. – Так, что ли, тебя понимать?

– Ну Полюшка! – жалобно проговорил Овсянников. – Я же сто раз объяснял тебе свою теорию на этот счет. Зачем начинать все сначала?

«Действительно, зачем?» – грустно думала я, имея в виду совсем другое.

Когда мы вошли в квартиру, Жора просто изнывал. Но от совместного принятия ванны я отказалась наотрез, как только переступила порог.

– Там и один-то с трудом уместится, – покачала я головой. – Сначала разбогатей на бассейн, потом будем плескаться.

Жора не возражал. Теперь, когда он заполучил меня к себе, он знал, что делать! И через час мы уже отдыхали в постели, и я задумчиво курила сигарету с ментолом, глядя в окно на вечереющее небо.

– У тебя такой вид, как будто ты о чем-то хочешь меня спросить, – сказал Жора.

– Следователь, сразу видно, – погладила я его по голове. – Хочу, угадал. Моя сестра устроилась домработницей в один дом. И не знает, стоит ли ей там оставаться. Дело в том, что место уж больно неспокойное. Недавно там убили женщину…

– А, эту москвичку Стаценко? – сразу же вспомнил Жора. – Да, история действительно темная. Кому могла помешать обыкновенная медсестра?

– Медсестра?

– Нуда, просто медсестра, хотя и из частной клиники. Сейчас вспомню… Какая-то фамилия у этого профессора…

«Хейфиц», – мысленно подсказала я Жоре, и тот, словно прочитав мои мысли, действительно произнес эту фамилию. Ну, вот я и получила то, что хотела. Думаю, Жора тоже – ведь я осталась у него до утра. Но, уходя, я отрицательно покачала головой в ответ на его взгляд. Овсянников лишь развел руками:

– Ну что ж, позвони, если надумаешь вернуться! Хотя бы обещай!

– Если надумаю, то позвоню, – честно пообещала я, зная, что этого не произойдет.

Едва я пришла к себе домой, как позвонила Оля. И то, что она рассказала, подействовало на меня как гром среди ясного неба.

– Этого не может быть, – медленно проговорила я в трубку. – Михаил… ты думаешь, что человек, который нанял Зуя, – действительно Михаил?

– Да! – возбужденным голосом отвечала мне Ольга. – Тут не может быть никаких сомнений! И сроки сходятся… Да и кто же еще мог бы про это узнать! Полина, ты должна быть предельно осторожна с этим человеком! Мало того, что он подлец, он может оказаться еще и убийцей! Тебе больше не следует с ним встречаться.

– Это уж мне решать, – твердо сказала я. —

А ты лучше о себе подумай. Может быть, тебе стоит быстро-быстро сделать ноги от Знаменских?

Но Ольга даже слышать об этом не хотела. Похоже, моя сестра всерьез «подсела» на кладо-искательство. Хотя, как мы с ней вместе выяснили, это было лишь поводом, а на самом деле нас увлекала разгадка тайны.

Когда мы закончили разговор, я долго и сосредоточенно курила на кухне, сопоставляя новость, услышанную от Ольги, с мелочами, которые я замечала в поведении Михаила. Зачем он солгал мне тогда? И, кстати сказать, ведь меня с ним познакомила именно покойная Светлана Воротникова! И в тот же вечер ее не стало.

«Если это и совпадение, то слишком уж мрачное, – решила я наконец. – Как бы там ни было, я должна узнать правду, и я ее узнаю».

Я снова сняла трубку телефона и заказала билет до Москвы в спальном вагоне. Поскольку Михаил ехал в купейном, была вероятность, что в поезде мы с ним не увидимся. А доберемся до Москвы – там еще посмотрим, кто из нас умнее и хитрее.

Убедившись, что заказ принят и билет будет доставлен мне на дом, я стала собирать чемодан, стараясь ограничиться самым необходимым.

Разумеется, я тщательнейшим образом замаскировалась, даже нацепила на нос темные очки, а на макушку – обесцвеченный парик. Конечно, Михаил узнал бы меня, но только в том случае, если бы мы столкнулись с ним нос к носу. Но я была крайне осторожна и при посадке в поезд, и при выходе из вагона – рассчитала так, чтобы вагон, в котором ехал Михаил, оказался впереди меня.

Я вышла на перрон, лишь только поезд затормозил, дожидалась Михаила, стоя за широким столбом. Когда он появился из вагона и медленно пошел к вокзалу, я дала ему фору метров в двадцать и, смешавшись с толпой, ринулась за ним следом.

Как и следовало ожидать, Михаил решил не пользоваться услугами общественного транспорта и, быстро договорившись с таксистом, юркнул в желтую «Волгу». Тут я ускорила шаг и, подбежав к стоянке, тоже села в машину. На вопрос «куда поедем?» я кивнула головой – вон за тем такси, плачу по двойному тарифу.

Московский народ ко всему привычный и лишних вопросов не задает, особенно если обещают заплатить вдвое. Таксист вел машину очень профессионально – не ехал слишком близко, но и не давал преследуемой «Волге» исчезать из поля зрения. Мы обогнули центр по Садовому кольцу и через некоторое время выехали на Дмитровское шоссе. Тут обе машины прибавили скорости – движение на трассе было не столь интенсивным, как по Садовому. Вот уже за спиной осталась развилка кольцевой, а такси по-прежнему стремительно убегало вперед.

Наконец машина свернула направо и, немного попетляв, выехала на трассу, которая привела к длинному забору с огромными воротами. Миновав контрольный пункт, такси очень медленно покатило вперед и, как мне было видно из окна нашего автомобиля, вскоре остановилось у входа в трехэтажное здание, напоминавшее по своему внешнему виду роскошный пансионат.

– Дальше едем или как? – спросил водитель. – Мне ведь еще обратно пилить…

Я расплатилась и вышла из машины. Весь путь до пансионата я проделала пешком, стараясь держаться боковых тропинок и не шагать по центральному подъездному пути. По дороге мне попадались полотнища, натянутые между фонарными столбами: «Приветствуем участников конференции!» И уже у самого входа висел плакат, из которого я узнала, что имеется в виду конференция журналистов. Хм, а что же здесь делает Михаил? Может быть, он ведет в каком-нибудь журнале колонку по селф-хелповской психологии и дает советы под рубрикой «Помоги себе сам»? Пробежав глазами список изданий, помещенный в самом низу плаката мелким шрифтом, я с удивлением покачала годовой – сплошь развлекательные иллюстрированные издания.

Поселить меня, разумеется, отказались, сославшись на то, что все номера забронированы для участников конференции. Я решила подождать – вдруг окажется, что кто-то не приехал, и я смогу за небольшую мзду получить номер. Присев на рыхлом диванчике в глубине холла, я курила сигарету за сигаретой и ждала, пока регистратор закончит распределять постояльцев.

И вдруг в толпе мелькнула фигура, показавшаяся мне до боли знакомой. Присмотревшись повнимательнее – этот человек как раз проходил от лифта к регистратуре, – я чуть не всплеснула руками.

Да это же мой папочка! Наверняка он присутствует на этой престижной тусовке в качестве обозревателя какого-нибудь телеканала, и не исключено, что именно он поможет мне поселиться в пансионате.

Я тут же вскочила с кресла и быстрым шагом направилась к отцу с намерением немедленно броситься ему на шею. Не потому что я испытывала к нему нежные чувства – просто намеревалась сделать так, чтобы папочке деваться было некуда.

Но меня опередила какая-то молодая особа с синими волосами. Вот она-то действительно повисла на шее у Андрея Витальевича и наградила его смачными поцелуями в обе щеки. Тот при этом смеялся и легонько трепал ее по спине; впрочем, если быть точной, то чуть пониже.

– Здравствуй, папа, – проговорила я, подойдя к Снегиреву поближе, и, не давая ему опомниться, тут же продолжила: – Как здорово, что мы тут с тобой встретились. Видишь ли, меня отказываются поселить в этом курятнике, а мне позарез нужен номер.

Андрей Витальевич некоторое время стоял с открытым от удивления ртом, пытаясь сообразить, откуда я здесь могла появиться и почему это вдруг так запросто подхожу к нему и прошу о помощи, хотя мы со Снегиревым очень редко видимся.

Он долго всматривался в мое лицо и наконец громко расхохотался. Его синеволосая подруга, ничего не понимая, вопросительно смотрела на Снегирева, ожидая объяснений от своего приятеля.

– Какая маленькая, черт возьми, у нас земля, – произнес наконец папаша, вытирая слезы. – Уж тебя-то я тут ожидал увидеть меньше всего. Ну как вы там, как э-э… Ираида, как Поля?

– Поля – это я, – уточнила я, не давая папаше перехватить инициативу, – а мою сестру зовут Ольга. У нас все в порядке, мы часто о тебе вспоминаем и рассматриваем альбом с фотографиями. Так как насчет номера?

Я придвинула к себе поближе листок регистратора, нашла фамилию отца с проставленным радом номером комнаты, а потом посмотрела на бэйджик папочкиной подруги. Отыскав и ее фамилию, я констатировала:

– Вы с Жанной в принципе можете поселиться в одном номере, не правда ли? А я бы тогда оккупировала твой. Ну как, идет?

Андрей Витальевич Снегирев ошалел от моей наглости, но возражать не решился.

– Конечно, это не совсем удобно, но если Жанна не возражает…

Жанна не возражала. Она вообще не произнесла ни слова с момента моего появления. Сначала Жанна смотрела на меня вопросительно, потом оценивающе (как-никак перед ней была почти ее ровесница и к тому же дочка ее приятеля!), а уже только потом в ее пристальном взгляде появилось что-то вроде одобрения: все, мол, правильно, так и надо обходиться с этими старыми петухами!

Папа выдал мне свой ключ. Вдобавок я вытребовала у него программку конференции и пресекла дальнейшие расспросы Андрея Витальевича, обещав «по-семейному» побеседовать с ним вечером. Тот с облегчением вздохнул и, подхватив под локоть Жанну, удалился в столовую.

Я снова принялась изучать листок регистратора и обнаружила, что номер, в котором остановился Михаил, находится этажом ниже. Что ж, оно и к лучшему, может быть, нам и удастся не пересечься.

А народ все прибывал и прибывал. Мне это было на руку – чем больше публики, тем легче затеряться в таком скоплении народа.

Я прошла в свой номер и пробыла там до четырех часов – на это время было назначено торжественное открытие конференции, местом проведения был выбран холл вокруг фонтана. После приветственных речей предполагалось, что все гости проследуют в банкетный зал, где был обещан «грандиозный фуршет».

В холл я попала в начале пятого. Оказалось, что мои опасения были напрасны – народу было так много, что в толпе я едва отыскала глазами Михаила. Потом я протолкалась к папе (он стоял наверху, давая указания человеку с видеокамерой) и встала рядом с ним возле квадратной колонны. Отсюда было хорошо видно всю публику, и я старалась не выпускать Михаила из поля зрения, приняв за ориентир малиновый воротник его рубашки.

Первые полчаса все было на редкость нудно. Выступали какие-то иностранцы с плохим русским и заранее выученными шуточками, потом их сменили редакторы журналов, прикинутые гораздо лучше своих западных коллег. Речь шла в основном о тиражах и подписчиках, число которых, несмотря на кризис, отнюдь не убывало, что несказанно радовало аудиторию.

Но самое интересное началось с появлением в холле странного вида девицы в вечернем платье, отороченном по вороту тонкой полоской собольего меха.

– Пришел поручик Ржевский! – радостно проговорил папа. – Ну, сейчас начнется!

– Ты про эту даму? А что начнется-то? – спросила я у Андрея Витальевича.

– Не знаю, что именно, но знаю, что начнется, – азартно рассмеялся Снегирев. – Так, тут нужно быть очень внимательным. Костик, все время держи Марию в кадре, и чтоб камера не прыгала!

– Кто такая Мария?

– Ты разве не знаешь? Ах ну да, вы же не в курсе всех столичных дел, – снисходительно пояснил отец. – Это владелица журнала «Магда», существо на редкость экстравагантное и взбалмошное. Если она где-нибудь появляется, то жди скандала.

И на этот раз Марья из «Магды» оправдала ожидания. Она вела себя на редкость вызывающе – несколько раз прерывала очередного оратора дурацкими замечаниями, так что все сразу поняли, что она изрядно пьяна. Наконец, когда ей предоставили слово, она так неловко прошествовала к подиуму, что, потеряв равновесие, рухнула в фонтан. Публика была в восторге. Марья стояла по пояс в воде и истерически хохотала.

Самое любопытное, что Михаил не отрывал глаз от владелицы «Магды», но при этом его лицо было таким удивленным и испуганным, что я сразу поняла: тут что-то не так!

Не знаю, как это произошло, наверное, тревога Михаила передалась мне, и получилось, что на фоне веселящейся толпы мы вдвоем образовали какое-то поле. В общем, он почувствовал, что кто-то еще среди гостей конференции не склонен веселиться и хохотать над пьяными выходками Марьи из «Магды» – и Михаил, словно ощутив мой взгляд, медленно повернул голову.

Наши глаза встретились, и я поняла, что скрываться уже бесполезно – несмотря на парик и темные очки, Михаил узнал меня. Честно говоря, я была бы даже немного разочарована, если бы он меня не узнал – мне по-прежнему казалось, что близость, которая установилась между нами, – это нечто большее, чем просто секс. И тем горше я переживала ту легкость, с которой Михаил меня обманул, сказав, что едет к родителям.

Теперь наступил момент истины, после которого уже нет смысла притворяться и играть в прятки. Михаил сразу же это понял и, выбравшись из толпы, подошел ко мне. Пока он поднимался на балкон, где располагались группы телевидения, я успела шепнуть папе, что это тот самый человек, из-за которого я так хотела здесь поселиться. Папа одобрительно кивнул, зачем-то с жаром пожал Михаилу руку и даже подмигнул мне на прощанье, когда я с Михаилом скрылась в номере Андрея Витальевича.

Когда дверь затворилась, Михаил подошел к окну и некоторое время стоял ко мне спиной, слегка покачиваясь на каблуках.

– Кто тебя послал следить за мной? – спросил он наконец глухим шепотом.

– А если я тебе скажу, что никто, ты мне не поверишь? – спросила я в свою очередь.

Михаил промолчал.

– Просто я увидела твои билеты до Москвы и обратно, – пояснила я, – и поняла, что ты меня обманываешь. Но не думай, что мной двигала только ревность. Нет-нет, уж чего-чего, а этого чувства во мне сейчас днем с огнем не отыщешь. Все гораздо серьезнее.

– Что ты имеешь в виду? – с тревогой в голосе спросил Михаил.

И тогда я открыла ему все карты. Рассказала и про Зуя, и про клад, и про то, как разочаровалась в нем, когда узнала, что Михаил использует врачебную тайну в личных корыстных целях.

Мой любовник слушал молча, по-прежнему сосредоточенно глядя в окно. Его спина с каждой минутой сутулилась все сильнее, и Михаил изредка подергивал плечами, как будто у него по спине ползли мурашки.

– И чего ты хочешь от меня теперь? – едва слышно спросил Михаил.

– Правды, – серьезно ответила я. – Всей правды, и немедленно. Я не обещаю тебе, что наши отношения снова станут прежними, но если ты хочешь сохранить в моих глазах хоть какое-то приличие, то изволь мне немедленно все рассказать. Иначе…

– Можешь не продолжать, – устало сказал Михаил, – угрожать мне не надо. Я и так – пуганая ворона, которая куста боится.

– И кто же умудрился тебя так напугать? – поинтересовалась я.

– Ты ее видела, – коротко ответил Михаил. – Я имею в виду Марию.

– Издательницу «Магды»? – удивилась я. – Эту пьянчужку в бриллиантах?

– Ты ничего не понимаешь, – произнес Михаил, закрыв лицо руками, – дело в том, что это вовсе не Мария.

– Подожди, – наморщила я лоб, – теперь я действительно ничего не понимаю. При чем тут Мария? Какие у тебя дела с «Магдой»?

– Сейчас я тебе все расскажу, – пообещал Михаил, – теперь у меня нет другого выхода. Но если бы ты знала, как мне хотелось бы похоронить всю эту историю! Да видно – не судьба!

И действительно, то, что я услышала, было настолько невероятным, настолько отвратительным, что я даже сначала не хотела верить услышанному.

«Может быть, Михаил все это выдумал? – лелеяла я слабую надежду. – Ведь мужчины подчас способны нагородить все, что угодно, выставить себя в самом неприглядном свете, лишь бы только отвести внимание своей партнерши от самой банальной интрижки!»

Но я напрасно надеялась. Все детали его рассказа, как в головоломке, сходились в одну картину – и она была ужасной!

Оказывается, Михаил не сразу выбрал специальность врача-психотерапевта. Его московская юность была очень бурной, и однажды двадцатилетний Миша оказался по уши в долгах. Делать было нечего, и пришлось согласиться на работу, о которой он теперь вспоминал с отвращением – Михаил стал «мальчиком по вызову».

В его обязанности входило обслуживать богатых клиенток за сто долларов в час. Возраст, красота и требования заказчиц в расчет не принимались, и Михаилу приходилось неоднократно переступать через себя, чтобы оправдать вложенные в него хозяином деньги.

– Одной из моих клиенток была Мария, – рассказывал мне Михаил. Теперь он сидел в кресле напротив меня и говорил все эти ужасные вещи, не отрываясь глядя в стену перед собой; он старался не встречаться со мною глазами. – Она рекомендовала меня своим знакомым, и одна из них мне помогла – устроила меня в институт.

К тому времени Михаил уже поднакопил денег, которых хватило не только на то, чтобы расплатиться с хозяином, но и начать новую жизнь. Он выучился и уехал в провинцию – подальше от столицы, от бывших спонсоров и клиентуры. Казалось бы, все устроилось. Ан нет – прошлое снова дало о себе знать.

В один прекрасный день Михаилу позвонила Мария. Как она разыскала его телефон – остается загадкой, рекламу в столичные издания Михаил не давал, предпочитая тихо работать в областном центре в Поволжье, не привлекая внимания к своей особе.

Мария пригрозила ему тем, что даст знать пациентам Михаила о его прошлом. А ведь дела у него сейчас шли очень хорошо, и всплыви наружу его прошлое – прощай, клиентура! Да и о смене места жительства придется подумать. Кто станет с ним иметь дело после того, как узнает правду о своем психотерапевте?

«А я-то радовалась – какой галантный в обращении, какой техничный в постели», – горько подумала я, глядя на сосредоточенное лицо Михаила.

Михаил встретился с Марией, и они договорились, что он поставляет в течение года информацию о своих пациентах, и потом Мария отпускает его.

– Подожди, так речь идет о шантаже? – презрительно сморщилась я. – Ты выдавал тайны своих больных этой бабенке? Ничего себе, клятва Гиппократа! Но каким образом тебе вообще до сих пор удавалось держаться на плаву? Ведь тебя так легко было бы вычислить!

– Меня это не касалось, – ответил Михаил. – Мария обещала поставить дело так, чтобы подозрение на меня не падало. Знаешь, когда известно, чем поддеть человека, то к этой информации всегда можно подобраться с другой стороны. А агентов у нее предостаточно.

– Воротниковы – тоже на твоей совести? – спросила я, поймав-таки его взгляд. Михаил беспомощно смотрел в мои глаза, но взгляда не отводил. Наконец он моргнул несколько раз и, откашлявшись, произнес:

– Да. Но если бы муж не нашел письмо, Светлана так и продолжала бы платить Марии за молчание. Можно считать, что произошел прокол…

– Ну и зачем ты здесь? – спросила я, не скрывая презрения в своем голосе.

– Год прошел, – твердо ответил Михаил. – Но Марии все мало. Она тянет из меня информацию, словно забыла о нашей договоренности.

– Дурак ты, а не психотерапевт, – сказала я, закуривая «Салем». – Шантаж – это навсегда. Никто не отпускает золотую рыбку просто так.

– Я приехал сюда, чтобы лично переговорить с Марией, – продолжал Михаил. – Встреча назначена здесь на завтра, для нее забронирован номер, но… Но сегодня вместо нее тут появилась совсем другая женщина. Эта потаскушка, что упала в фонтан, – вовсе не Мария.

– Ты уверен?

– Конечно! Марию, если раз увидишь – не забудешь! – почему-то улыбнулся Михаил. – А эта девчушка мне очень хорошо знакома.

– Вот как?

– Конечно! Это Викуша Свистунова, моя, можно сказать, бывшая коллега по проституции. Она работала девочкой по вызову в том же агентстве.

– Сейчас ты найдешь эту Вику и узнаешь у нее, где найти Марию, – подскочила я к Михаилу и схватила его за грудки. – Соблазни ее, запугай, сделай все, что угодно! Надо раз и навсегда порвать с этой дрянью, и у тебя сейчас есть такая возможность!

– Я… я уже ничего не хочу, – пробормотал Михаил. – Пусть только все оставят меня в покое, иначе я сойду с ума.

– Тогда иди и застрелись! – закричала я. – Возьми и повесься в сортире на собственном галстуке! Сунь голову в унитаз поглубже и спускай воду, пока не захлебнешься! Надо бороться, понимаешь?

– Я все понимаю, но я устал! Устал! – истерически завопил Михаил.

– Если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями – пойди и вытряси из нее всю правду!

Кажется, именно этот последний аргумент на него и подействовал. Это не могло не польстить моему самолюбию. Михаил внимательно посмотрел мне в глаза, решительно встал с кресла и одернул пиджак.

– Пошли! – сказал он. – Но я хочу, чтобы ты была рядом со мной.

– Обещаю! – ответила я.

Фуршет был в самом разгаре. Гости, которые уже насытили желудки и накачались алкоголем до предела, потихоньку выползали из дверей банкетного зала и кучковались в холле первого этажа.

Среди них я заметила папочку вместе с его сотрудниками. Андрей Витальевич интервьюировал какого-то толстяка в бархатном пиджаке, тот важно отвечал на вопросы и пускал сигарный дым прямиком в объектив направленной на него видеокамеры. Заметив нас с Михаилом, Снегирев приветливо помахал рукой.

– Мария сейчас там в зале? – спросила я папу.

– О нет, она уже оттанцевала на столе и сейчас закрылась в дамской комнате.

Как бы в подтверждение его слов дверь туалета распахнулась, и Мария пошатывающейся походкой вышла в холл. Михаил тут же подскочил к ней и, довольно бесцеремонно схватив за руку, поволок в номер. Я быстро последовала за ними, поймав удивленный взгляд папы.

Втолкнув «Марию» в дверь, Михаил вошел следом, тяжело дыша. Я скользнула за его спиной и закрыла дверь папиного номера, дважды повернув ключ в замке.

– Это что, импровизированная попытка изнасилования? – ухмыльнулась «Мария». – Или вы хотите взять у меня автограф?

В ответ Михаил наотмашь ударил ее по лицу. «Мария» охнула и схватилась за щеку. Она мигом протрезвела и теперь испуганно смотрела на пригнувшегося к ее лицу разъяренного Михаила.

– Узнаешь?

– Что вы имеете в виду? – пролепетала «Мария», продолжая тереть щеку.

– Ты узнаешь меня? – продолжал допрос Михаил. – Нет? А вот я тебя сразу узнал. Хочешь, я сейчас выйду к публике и скажу, что твое настоящее имя – Вика Свистунова и что ты несколько лет назад была второразрядной потаскушкой в фирме «Китайский фонарик»?

– Как вы смеете мне угрожать? – лепетала Вика. – Это возмутительно!

– Ах, какие мы стали порядочные! – издевался Михаил. – А ведь еще так недавно тебя отчитывал хозяин за то, что ты пыталась обобрать клиента. Помнишь, с каким трудом замяли конфликт с грузином?

– Ох, вот только не надо этих подробностей, – взмолилась Вика, – скажите, сколько вы хотите, и давайте расстанемся по-хорошему.

– Сколько? – искренне удивился Михаил. – Да сущую малость! Скажи, где сейчас Мария и почему ты выступаешь на подобных тусовках в ее роли.

– Мария сейчас у себя, – медленно проговорила Вика, пытаясь понять, не шутит ли Михаил, ставя такие условия, – а насчет меня – так это у нас с ней давний договор. С самого открытия журнала я – «лицо» Марии. Ты же сам понимаешь, что ей нельзя показываться на людях. Вы ведь встречались с ней?

– Еще бы! Конечно, встречался, потому-то и удивился, что ты тут вместо нее.

– Ты просто, наверное, не бываешь на подобных мероприятиях, – сказала Вика. – А мне приходится светиться чуть ли не каждую неделю. То на презентациях, то на вечерах…

– Твоя задача?

– Торчать на тусовках и создавать определенный ореол скандала вокруг имени Марии. Приходится очень стараться, – как бы даже пожаловалась Вика, – пью как лошадь, чтобы растормозиться…

Я вспомнила радостное возбуждение папы и других телевизионщиков при появлении Вики и решила, что девушка все это время работала на совесть.

Свистунова приучила публику к своему экстравагантному поведению. Но, по ее словам, сначала пришлось потрудиться, все время выдумывая новые заморочки, а дальше уж само пошло и можно было слегка расслабиться. Теперь народ клевал даже на самые незамысловатые скандалы типа падения в фонтан, пощечин журналистам и пьяные оргии.

В общем, в колонке светских новостей столичных газет всегда заранее отводили место, если знали, что то или иное мероприятие почтит своим присутствием издатель «Магды» – где Мария, там есть, о чем писать, как выразился один из обозревателей.

– Адрес! – хриплым голосом потребовал Михаил. – Где я могу найти Марию!

– Она живет в центре, в своем доме, – лепетала Вика, – у меня там тоже комната на втором этаже.

И Вика продиктовала адрес Марии.

– Ключи! – потребовал Михаил. – Номер кода! И чтобы без глупостей!

– Так Мария же меня убьет, если узнает! – испугалась Вика.

– Скажи, что сумочку украли, – буркнул Михаил, – если еще будет кому говорить.

– Х-хорошо, – заикаясь, ответила Вика, – ключи в кармашке, код 667, когда войдешь, надо отключить сигнализацию на этаже – рычажок справа.

– Вот так-то лучше, – похвалил ее Михаил. – И запомни: если ты попробуешь ее предупредить – твоя песенка спета. Так что сиди и не рыпайся.

Когда мы вышли из номера, папа еще был в холле. Я подошла к нему и сказала, что мне нужна видеокамера с чистой кассетой.

– Но у меня завтра съемки первого дня заседаний! – возмутился папа моей бесцеремонностью. – И вообще, Оленька, мне как-то странно, что ты…

– Не Оленька, папа, а Поленька, – поправила я его, выдирая видеокамеру из его пальцев. – Если уж не можешь запомнить, какая из твоих дочерей перед тобой стоит, то изволь не возражать!

Потрясенный такой женской логикой, папа действительно не стал возражать. Лишь прокричал мне вслед, чтобы к утру я вернула технику.