Текст книги "Ради острых ощущений. Гремучая смесь"

Автор книги: Наталья Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 2 ОЛЬГА

Я проснулась в таком состоянии, словно вчера меня долго и несправедливо били. Голова была тяжелая-претяжелая, и, когда я с трудом села на кровати, мне показалось, что она перевешивает и снова тянет меня к подушке. Но мне удалось превозмочь это безобразие, я поднялась, заставила себя подойти к окну и встать под форточку.

Свежий воздух постепенно привел меня в норму. Я с огорчением вспомнила сцену накануне, и на душе у меня стало так муторно, что я готова была отдать год жизни за то, чтобы вычеркнуть из памяти вчерашний день. Так я стояла, наверное, минут двадцать, пока не решила с сегодняшнего дня взять себя в руки и начать новую жизнь.

«В конце концов, у тебя дети, – без особого энтузиазма подумала я. – И сейчас ты им нужна, как никогда… Да что я говорю! Это они мне нужны, если по совести, а у бабушки им сейчас даже лучше».

И тут я снова вспомнила, как вчера приходила мама и застала эту жуткую сцену. Умеют же наши родственники появляться в самый неподходящий момент! Полина тоже приехала без звонка – и результат налицо.

Валя, кажется, еще спит. Ну и ладно. В конце концов, кому она здесь мешает? Конечно, я дам ей понять, что день-два она может тут побыть, а потом… Черт, как же это сделать потактичнее?

Нет, тут надо как-то очень осторожно, чтобы не обидеть человека. А то по-дурацки получается – сама позвала, сама и выгоняю. Ладно, этот вопрос мы решим, а сейчас надо звонить Полине.

– Ты знаешь, – скорбно говорила я в трубку, – я хотела бы извиниться перед тобой за вчерашнее. В общем, я была не права.

– Эта девица уже исчезла? – Сестра спросила про Валю без всякой злобы в голосе. Может быть, просто я застала ее спросонья? Или Полина все же почувствовала, что я в чем-то права?

– Еще нет, – я старалась говорить как можно мягче. – В общем, если можешь… и если хочешь… если не против – приезжай, посидим, помиримся. У меня тут бутылочка припрятана, так мы ее с кофе…

Черт, вот сдуру ляпнула! Прямо отчетливо вижу, как морщится ее лицо!

– Олечка, солнышко, ты, наверное, еще не проснулась окончательно! Разве ты забыла, что я принципиальная противница алкоголя.

– Да, конечно… Прости, – смущенно хмыкнула я. – Так ты приедешь?

– Конечно, приеду, сестренка, – ответила Полина, и на душе у меня полегчало.

Повесив трубку, я удрученно покачала головой. Надо же так опростоволоситься! Наверное, это остаточное действие снотворного. Взяла и ляпнула про бутылку, хотя прекрасно знаю, что Полина спиртное не употребляет. И, между нами говоря, вовсе не потому, что спортсменка или, как она сейчас сказала, «принципиальная противница алкоголя». Просто у нее аллергия на спиртное, и стоит ей выпить даже капельку, так она сразу вся покрывается красными пятнами. Так что принципиальность тут ни при чем.

Я прислушалась к мерному посапыванию Вали. Что ж, как поется в песне, «на заре ты ее не буди». Я и не стала. Прошла в кухню, поставила чайник, умылась холодной водой, потом включила теплую и приняла душ. Пока я занималась водными процедурами, чайник залил огонь, и пришлось открыть окно, чтобы проветрить помещение.

В общем, до приезда Полины я едва-едва успела привести себя в порядок и приготовить завтрак. Услышав, что к парадному подъезжает ее автомобиль, я вынула банку растворимого кофе и быстро приготовила себе напиток, плеснув в чашку грамм тридцать коньяку. Немного подумав, я решила, что стоит добавить еще немного ликера «Куантро».

Так что, когда Полина позвонила, я успела сделать три глотка и была уже в норме. С утра, конечно, я не пью (вечерами – бывает, и с этим ничего не поделаешь), но сейчас маленький допинг не помешает.

После минутной заминки – Полина тоже явно чувствовала себя неудобно после вчерашней сцены – мы наконец совпали на эмоциональной волне, и между нами уже не ощущалось сковывающего напряжения.

– Валентина спит?

Я кивнула. Полина лишь пожала плечами, давая понять, что не собирается возвращаться к обсуждению этой темы. Она стала рассказывать мне о своих вчерашних поездках – к бабушке и в ее старый особняк.

– Там очень симпатичные хозяева – Владимир и Даша Знаменские, – говорила Полина, отпивая свой «безалкогольный» кофе, – впрочем, симпатичный только мужик, а его баба сначала приняла нас за расселенных коммунальщиков и устроила истерику с воплями…

С интересом слушая рассказ Полины, я не забывала о своем бодрящем напитке. Меня вполне устраивало, что я могу «поправляться» прямо на глазах у сестренки и в то же время у нее нет повода пенять мне за выпивку. Хотя какая уж тут выпивка! Так, капелька…

– У бабушки проблемы, – продолжала Полина. – Представляешь, ее мучают сны. Вернее, всего один сон. Зато какой!

– Да-а, – протянула я, выслушав рассказ Полины. – Тут есть над чем подумать. Или это реальный случай, и тогда надо производить раскопки в памяти, либо это символический язык, и в этом случае…

Мне показалось, что в комнате раздался какой-то шорох. Я прислушалась, склонив голову набок. Да-да, определенно Валя там копошится. Черт, как бы мне не хотелось, чтобы она нам сейчас помешала! Ведь все может повториться сначала и снова перерасти в скандал!

– В общем, надо думать, – оборвала я свою фразу. – Ты лучше расскажи мне, как прошла вечеринка у Светланы Воротниковой.

– О-о! – всплеснула руками Полина. – Ты просто закачаешься! Значит, так…

Я вполуха слушала рассказ Полины, вполуха ловила звуки из комнаты. Наконец они стихли, и воцарилась полная тишина. Это меня почему-то встревожило, и я решила отлучиться и посмотреть, что там происходит.

Когда Полина закончила в общих чертах рассказ о дне рождения Светланы и собиралась переходить к деталям, я, извинившись, встала из-за стола и сказала, что мне надо на минуточку отлучиться.

Я прошла к Вале и, открыв дверь комнаты, остановилась на пороге в недоумении.

– Валя! – негромко позвала я. – Ты где? Хм, странно все это…

В комнате никого не было. Я даже не поленилась нагнуться и заглянуть под кровать, но и там никого не оказалось. Нет, я ничего не понимаю – ведь мы с Полиной все время сидели на кухне, и я голову даю на отсечение, что никто не проходил в коридор, мы бы обязательно это увидели. Почесывая затылок, я вернулась к сестре.

– Поля, – нерешительно начала я, – кажется, Валя ушла. В смысле, куда-то делась. Ты не заметила, часом, она не проходила в коридор?

– Нет, конечно! – ответила Полина. – Дверь была все время открыта, и мы бы…

– Ее заметили, – согласилась я. – Это так, без сомнения… И все же…

Я беспомощно развела руками. Полина, видя, что я нахожусь в затруднительном положении, решительно встала и прошла в комнату, чтобы увидеть все своими глазами. Разумеется, Вали она тоже не нашла.

– Ой, слушай, а что это тут сквозит? – Я подошла к окну. – Мамочки, да оно открыто! Неужели она удрала? Пятый этаж ведь!

– Но ты забываешь про пожарную лестницу, – склонилась через подоконник Полина. – Это элементарно – рукой достать до перил и вперед. То есть в данном случае – вниз. Так что сбежала твоя гостья!

– Но почему?! – недоумевала я. – Если бы она хотела уйти, то могла бы воспользоваться дверью. Стоит рисковать жизнью, чтобы…

– Да какой тут риск! – возражала мне Полина. – Минимальная сноровка, и все!

Полная самыми нехорошими предчувствиями, я подошла к шкафу. Так и есть – открыт, шкатулочка, в которой хранились деньги, пуста.

– Боже мой! – только и могла я произнести. – Она и двести долларов прихватила! Те, что муж передал нам на этот месяц!

Полина лишь вздохнула, понимая, что лучше сейчас не читать мне нотации – и без того на душе было паршиво. Как это все, однако, неприятно!

– Так обмануть! – повторяла я, роясь в шкафу. – И это за все хорошее, что я для нее сделала! Неужели нельзя было обойтись по-человечески!

– Еще что-то пропало? – осведомилась Полина. – Ты так ожесточенно копаешься в ящике!

– Понимаешь, я очень волнуюсь сейчас. Я вся не в себе… – повторяла я, перекладывая сложенные вчетверо наволочки с места на место. – Мне нужно как-то поправить свою эмоциональную ауру…

Я наконец извлекла из завалов заначенную как-то бутылку венгерского вермута, в которой, по моим подсчетам, должно было оставаться грамм двести вина. Но и тут меня подстерегало разочарование – литровая посудина была абсолютно пуста.

– Она и вермут мой вылакала! – возмущенно проговорила я. – Ну что за дрянь!

Моя сестра поступила очень разумно. Она не стала усугублять мое состояние, а просто подошла и положила руку мне на плечо.

– Знаешь, – проговорила она, склонив голову, – я так думаю: все, что ни происходит, – к лучшему. Интуиция подсказывает мне, что ты еще дешево отделалась. Так что радоваться надо!

– Ага, радоваться, – повторила я, печально глядя на пустую бутылку. – Ни денег, ни утешения. Что я теперь мужу скажу?

– Придумаем! – обнадежила меня Полина. – Так что не впадай в депрессию, просто пойми, что это тебе урок на будущее, лады? И помни, что у тебя есть старшая сестра, которая не оставит тебя в беде!

…Когда Полина уехала, я вынула из шкафчика на кухне бутылку коньяка и теперь пила его с кофе, не смешивая две жидкости. На сердце быстро полегчало, и я решила, что Полина права, – все, хватит с меня добродетели, будем смотреть на мир сугубо практически, причем начиная вот с этой самой минуты.

Например, что это за бумаги пылятся у меня возле компьютера? А, это рукопись, которую мне нужно было перепечатать. Ты перепечатала эти сто страниц? Перепечатала, но десять с половиной. Так что звони сейчас же заказчику, проси еще пять дней – и вперед.

Ну кто там еще звонит в дверь? Только соберусь поработать, как сразу отвлекают. Я все же включила компьютер, чтобы он загрузился, пока я буду открывать, и быстро прошла в коридор.

Но только я коснулась ручки двери, как с той стороны заорали:

– А ну отпирай, тля! Не надо мне лапшу на уши вешать, я тебя в окно видел!

О-о, нет! Я безвольно опустила руку и сползла по стене. Присев на корточки, я горестно подперла подбородок ладонями и стала думать.

Это тот самый парень, которого вчера отмутузила Поля. У него были очень серьезные претензии к моей гостье, а после вчерашней сцены, видимо, и к нам с сестрой тоже. А Поли сейчас нет, и в морду ему уже никто не даст. Значит, за все придется отдузаться мне одной.

Такая перспектива меня совершенно не устраивала, и я решила не отпирать. А что? Не будет же он тут сутки напролет торчать? Постоит – постоит и уйдет. А я буду работать. Вот только сначала прокрадусь на кухню и выпью капельку ликера, чтобы снять напряжение.

Но Зуй не унимался. Он продолжал орать, дергать дверь за ручку – так, что она сотрясалась, даже два раза с силой поддал ногой.

– Открывай, сука, кому говорю! Хуже ведь будет! И тебе, и твоей подружке! – доносился до меня его громкий голос, хотя я плотно прикрыла дверь на кухню. – Вы у меня попляшете!

Черт, сколько же он будет так орать! И перед соседями неудобно, могут не знаю что подумать. А вдруг они милицию вызовут?

Пока я сидела так на кухне, словно в осажденной крепости, Зуй продолжал неистовствовать и барабанить в дверь что есть мочи.

«Всегда одно и то же, всегда одно и то же, – сокрушалась я, прикладываясь к ликерчику, – хочешь как лучше, а получается… то, что получается».

Неожиданно истошные крики разом стихли. Вслед за внезапно наступившей тишиной раздался глухой звук, как будто с лестницы сбросили мешок. Потом я снова услышала крик, но на этот раз вздохнула с облегчением – за дверью стоял мой бывший муж Кирилл.

Я выбежала в коридор и, впустив в переднюю мужа, чуть не бросилась ему на шею. Кирилл, впрочем, был настроен отнюдь не дружелюбно.

– Эт-то что такое?! – прошипел он, отталкивая мои руки. – Ты что, совсем, что ли, с ума сошла? Кто к тебе ходит? Кто у тебя живет?

– Уже никто! – как можно убедительнее проговорила я. – Валя слезла по пожар… то есть я хотела сказать – она уже съехала.

– Дурдом какой-то! – продолжал возмущаться муж, проходя в комнату. – И этот человек воспитывает моих детей! Я что, плачу тебе за то, чтобы ты привечала у себя дома всякую шваль? Ах, какие мы сердобольные!

Пока муж возмущался, я быстро засунула в рот мятную жвачку, чтобы Кирилл не унюхал запаха спиртного – поди объясни ему, что я выпила всего ничего. Разве поймет? Разве пожалеет?

– Кирюша, а что ты сделал с этим типом? – спросила я у мужа.

– С лестницы спустил, разумеется, – ответил Кирилл, передернув плечами. – А что мне, по-твоему, оставалось делать?

– Нет-нет, все правильно, – заверила я его. – Я тебе очень благодарна. Это так по-рыцарски… Я уж просто и не знала, что делать…

– Надо знать, чего не надо делать! – пробурчал Кирилл. – И тогда все будет хорошо.

– А… а откуда ты узнал про мои проблемы? – осторожно поинтересовалась я.

– Ираида позвонила. Вот еще новый геморрой на мою… голову. Будет мне бывшая теща названивать и нотации читать. Я прошу тебя на будущее избавить меня от подобных ситуаций. Ты знаешь, я человек занятой и у меня хватает своих забот. Это в последний раз…

Я послушно кивала, изображая покорность. Кирилл уложился в десять минут со всеми своими претензиями и отбыл, сказав напоследок, что этот парень тут больше не появится – муж пригрозил ему милицией, и, как ему показалось, парень проникся.

Когда я осталась одна, всякое желание работать исчезло напрочь. Обиженный невниманием компьютер мигнул зеленым огоньком и потух, когда я выключила его из розетки. Ну что ж, дома тоже мне сейчас сидеть не хочется, с работой не клеится…

«Навещу-ка я бабушку!» – вдруг решила я. Евгения Михайловна – это как раз то, что мне сейчас нужно. Лучшее лекарство, право слово! И она обрадуется, и я немного поднаберусь у нее ума-разума. А может быть, и посоветует что-нибудь дельное!

Хоть я и психолог, но «починить» себя как-то не получается. Других – запросто, два-три сеанса, и клиент здоров, бодр и жизнерадостен. Впрочем, никакого парадокса тут нет – ведь и хирург не может сделать себе операцию, не говоря уже о зубном враче.

Каким бы ты ни был специалистом, возникают ситуации, когда нужна помощь другого человека. И Евгения Михайловна в данном случае была идеальным вариантом – ведь моя бабушка лучший целитель на свете – посмотрит, поговорит, и на душе сразу становится легче.

Однако все вышло с точностью «до наоборот». Началось с того, что в дверях бабушкиной квартиры я столкнулась с неизвестным мне человеком, который внимательно на меня посмотрел и вдруг, улыбнувшись, привлек к себе и чмокнул в щеку. Я потеряла дар речи от такой наглости, а он как ни в чем не бывало, помахал мне рукой:

– Увидимся!

А когда я вошла в квартиру, то совсем обомлела – бабушка сидела в кресле какая-то заторможенная, еле-еле языком ворочала. Я думала – инсульт, хотела «Скорую» вызывать, но Евгения Михайловна меня остановила. С трудом приподнявшись с кресла, она подошла к столику и налила себе в стакан воды. Пила она ее минут пять и двигалась словно в замедленной киносъемке.

– Бабуля! Да что с вами? – встревоженно спрашивала я ее. – Вам плохо?

– Нет-нет, – покачала она головой, – просто я сейчас в трансе.

– В каком смысле?

– В буквальном, солнышко. Ко мне сейчас приходил психотерапевт, ты могла видеть его на лестнице. Ты не представляешь, какое сильное у него внушение!

Я просто упала в кресло после таких слов.

Тут же припомнив рассказ Полины, я не на шутку встревожилась. Может быть, бабушка и вправду сдает?

– Бабуля, милая! Да зачем тебе гипнотизеры? Ты самая здравомыслящая из всех известных мне женщин! Ты же всю жизнь над экстрасенсами смеялась!

– Спасибо тебе на добром слове, Оленька, – слабым голосом проговорила бабушка, снова усаживаясь напротив меня. – Только вот пришлось…

– Послушай, – предложила я ей, – а почему ты не обратилась ко мне? Я бы с тобой провела тренинг, у меня в работе продвинутые методики…

– Это все хорошо, – кивала бабушка, – может, и понадобится, но как-нибудь в другой раз. А сейчас ты меня послушай. Поля, конечно же, говорила тебе о нашем с ней вчерашнем походе?

– Говорила, мы сегодня виделись, – подтвердила я. – Так тебе кажется, что…

– Ничего мне не кажется, – хитро прищурилась бабушка. – Я ЗНАЮ.

– Извини, бабуля, я что-то с трудом тебя понимаю, – затрясла я головой.

– Ничего, сейчас тебе все станет ясно, – заверила меня бабушка. – Просто я Полине не все рассказала. Она бы на смех меня подняла, а ты поймешь. Дело в том, что мой сон истолковывается очень легко. И меня на самом деле волнует совсем другое.

– Но что же?!

– Вполне конкретная вещь, – серьезно проговорила Евгения Михайловна. – Речь идет о кладе. Да-да, и не выпучивай, пожалуйста, так свои глаза, а то мне становится страшно. Может быть, хочешь наливочки?

– Н-не откажусь, – пролепетала я. – У тебя та самая, вишневая?

– Конечно, – ласково отозвалась Евгения Михайловна. – Только сделай милость, голубушка, возьми сама графинчик в буфете. Я лучше посижу. Да-да, и мне налей немножко, сейчас не повредит.

Наливочка действительно оказала на бабушку целительное действие – ее щеки порозовели, взгляд сконцентрировался, а речь стала уверенной. Теперь передо мной была прежняя Евгения Михайловна.

– Отец спрятал в доме клад, – продолжала бабушка свой невероятный рассказ. – И это были, разумеется, не ассигнации, иначе я не стала бы об этом и вспоминать. Нет-нет, там были золото, драгоценные камни, одних бриллиантов на несколько тысяч по тогдашним деньгам, изумруды величиной с ноготь моего большого пальца…

– Но почему ты до сих пор молчала?! – поразилась я.

– Просто сон оказался вещим, – улыбнулась бабушка. – Я сама все проанализировала и сопоставила с той информацией, которая у меня имелась. Я ведь видела все эти ценности в двух больших шкатулках, а потом они куда-то пропали. Как раз после той ночи, когда я, притворяясь спящей, подсматривала за мамой и отцом. И сон напомнил мне об этом через столько лет! Ведь буквально на следующий день начались аресты и расстрелы, отец пропал без вести, когда его увели чекисты – с тех пор о нем ни слуху ни духу. Нас из дома выселили, как ты знаешь. В общем, все просто: драгоценности были, потом шкатулок на прежнем месте я не видела. Наверное, все это прочно осело у меня где-то глубоко в подсознании, и память-таки справилась с этой задачей, подбросив мне вещий сон. Теперь я уверена, что клад спрятан у нас в доме, и думаю, что это как-то связано с детской – это та самая комната с люстрой.

– И что же ты теперь собираешься делать? – растерянно спросила я.

– Хочу найти спрятанное и отдать вам на приданое, – спокойно ответила бабушка.

– Какое приданое, бог с тобой! Мы же обе в разводе! Раз обжегшись… Впрочем, бывший Полин муж до сих пор нет-нет, да и дает о себе знать с предложениями начать новую семейную жизнь. Но она ведь не согласится ни за что! Да и у меня все как-то…

– Это ваши проблемы, – отрезала бабушка. – Мое дело – вернуть собственность и вручить ее вам. А там вы уж сами смотрите – выходите замуж, разводитесь – словом, как хотите.

– И как же ты собираешься провернуть все это? – спросила я.

– Еще не знаю, – вздохнула бабушка. – Трудновато будет, конечно. Но я от своего не отступлюсь. Не далее как сегодня с утра пораньше я заказала такси и поехала к этому дому; дорого, конечно, но овчинка выделки стоит. На этот раз внутрь заходить не стала. Просидела час на лавочке напротив, все смотрела, смотрела, вспоминала. Обратно пришлось добираться на автобусе. Растрясло меня, конечно. А потом еще этот гипнотизер пришел – я вчера с ним договорилась. Он должен как-то активизировать мою память и восстановить картину расположения комнат, мебели; в общем, моя задача сейчас – вспомнить как можно больше, чтобы знать наверняка, где точно нужно искать.

Я вышла от бабушки в смятенных чувствах. Вот еще новая напасть! Клад, понимаешь ли!

Нет-нет, я нисколько не сомневалась в бабушкином рассудке, меня пугало другое – ее решимость во что бы то ни стало заполучить назад эти шкатулки. Как я ни уверяла ее, что это лишь усложнит нашу жизнь и что мы с Полей прекрасно обойдемся без ее изумрудов (обходились же до сих пор, и ничего!), Евгения Михайловна была непреклонна и даже слышать не хотела моих увещеваний.

«Моноидейность, вот что это такое», – решила я. Бабушка просто зафиксировалась на этой мысли и больше ни о чем думать не может. Отсюда и сны, и экстрасенсы, и эта, – особенно тревожащая меня, – ее активность. В ее-то годы тащиться на такси на край города лишь для того, чтобы час просидеть на лавочке!

Нет, мне нужно обязательно посоветоваться с Полиной. Если мне одной не удалось уговорить бабушку вернуться к прежней спокойной жизни, то, может быть, это получится у нас вместе с сестрой.

И я поехала к Полине на работу. Сегодня она была в своем спорткомплексе после обеда, и я надеялась поговорить с ней после какой-нибудь тренировки. В очередной раз подходя к месту ее работы, я поразилась – какое громадное здание отгрохали! Сколько тут всего – и оздоровительный клуб, и бассейн, и сауны, и залы для занятий аэробикой, и еще бог знает что!

Осведомившись у недоверчивого вахтера, я выяснила, что Ольга сейчас занимается шейпингом с клиентами и освободится через полчаса.

«Вот и славно, – решила я, – и сестру беспокоить не буду, и сама в холле передохну». Мне очень нравился зимний сад в правом крыле здания. И хотя сейчас была ранняя осень, атмосфера этого уголка всегда действовала на меня как-то магически: огромные пальмы в кадках, глыбы камней с проплешинами лишайника, лианы и искусственный газон – созерцание всей этой роскоши и успокаивало и одновременно придавало сил.

Пока я балдела в зимнем саду, сидя на кожаном диванчике с высокой спинкой, и листала валявшийся тут же рядом на столике свежий номер «Магды», мимо меня прошла нервно подергивающая плечами женщина восточной наружности. Заметив меня, она вдруг изменила траекторию и, замахав мне рукой, быстро подошла ко мне.

Не здороваясь, эта дама уселась рядом со мной и, схватив мою ладонь, заговорила так, словно мы только что с ней расстались.

– Это ужас, Оля, просто самый настоящий ужас! Я теперь больше не жилец!

И незнакомка разразилась рыданиями. Плакала она тихо, подавляя всхлипы, но в этом было столько отчаяния, что я не могла не откликнуться.

«Оля? – думала я про себя, нахмурив брови. – Но мы ведь с ней незнакомы. Может быть, она сказала не «Оля», а «Поля»? Ну да, она приняла меня за сестру, как я сразу не поняла!»

Присмотревшись к рыдающей незнакомке, я вдруг поняла, кто передо мной находится. Ну конечно же, это Роксана Варджанян, жена директора спорткомплекса. Поля как-то раз показала мне ее на общей фотографии, и меня тогда поразили тонкие черты ее лица, в них была какая-то особенная экзотическая восточная красота.

Так, начала быстро соображать я, Поля говорила мне, что Роксана – дура и красавица. Насчет второго – сомнений нет, первое можно принять в качестве гипотезы. Если я сейчас ей скажу, что я – не Полина, то она расстроится еще больше, в таком состоянии даже самый незначительный промах может оказаться дополнительным фактором, усугубляющим стрессовую ситуацию.

– Он теперь меня убьет, – пожаловалась Роксана, вытирая слезы шелковым платочком.

– Айрапет? – уточнила я, припомнив имя ее супруга.

– Точно тебе говорю, мне каюк, – сокрушенно кивнула Роксана. – И кой черт понес меня вместе с этим парнем за город!

– Ты вляпалась в любовную историю? – осторожно уточнила я.

– Если бы в любовную! – отчаянно возразила Роксана. – Тогда мне было бы по крайней мере что терять! В том-то и дело, что нет!

– Но тогда…

– Ой, я сейчас тебе все расскажу, – заговорщическим тоном начала Роксана. – И тебе будет наука, если вдруг нарвешься на подобных подлецов. В общем, я познакомилась с этим парнем, зовут его Робик, в баре напротив. Ну и как-то так все сложилось, что я оказалась в его постели. В тот день я поругалась с мужем, и мне нужна была какая-то разрядка. Сама не знаю, зачем я на это пошла! Можешь считать меня дурой, Поленька, но это было в первый раз, чтобы я на стороне… Может быть, если бы делала это неоднократно, то не вляпалась бы в такое дерьмо. И теперь я целиком нахожусь во власти шантажиста!

– Да ты что! – воскликнула я. – Вас снимали на пленку, да?

– Только фото. Когда ко мне подкатили гоблины, то речь шла лишь о фотографиях.

– Денег хотят?

– А чего же еще! Да я бы и заплатила, – шептала Роксана, – но, понимаешь, своих у меня нет, а драгоценности я продать не могу – Айро сразу же поймет, что тут что-то нечисто!

– Расскажи мне поподробнее, как все это происходило, – попросила я. – Только с самого начала. Вот ты сидишь в баре напротив…

Выяснилось, что Роксану просто-напросто использовали как материал для шантажа. Дело происходило следующим образом: после бурного секса Роксана выпила бокал шампанского и забылась глубоким сном. Когда она пробудилась, Робик был уже не столь мил и галантен, и Роксана решила, что он просто-напросто в ней разочарован. Он проводил ее до шоссе, и там Роксана поймала такси, доставившее ее в город. А через день у нее в кабинете появились бритые парни, которые «преподнесли» Роксане пакет с фотографиями, на которых она запечатлена в обнаженном виде.

– Они так при этом смотрели на меня, так смотрели! – причитала Роксана. – Сказали, что в точности такой же комплект перешлют мужу, если я не заплачу. Пятнадцать тысяч долларов, представляешь!

– Получается, что на тебя охотились прицельно, – констатировала я.

Роксана подтвердила мое предположение – тогда, в баре Робик сразу подошел к ней, а во время разговора упомянул общих знакомых. Я задала еще несколько вопросов и, когда Роксана на них ответила, решила, что все не так уж и худо.

Самое главное здесь было вот что: в дачном домике, кроме них с Робиком, никого не было, в этом Роксана абсолютно уверена, вмонтированные видеокамеры тоже маловероятны – в таком случае ей предложили бы просмотреть видеофильм, а не ограничились бы фотографиями.

– Ну и что? – никак не могла взять в толк Роксана. – Какая разница? Айро ведь разбираться не будет, какой именно компромат – фотографии или видеокассета, возьмет нож и зарежет.

– Ну, если ты не можешь сказать ему правду, объяснить, что тебя подставили…

– Нет! Только не это!

– Тогда надо сделать так, чтобы появилась возможность легализовать эти фотографии, – уверенно заявила я. – Вот, скажем, подсунь ему этот журнал. Пусть прочитает на досуге, а потом вы обсудите.

Я взяла со стола «Магду» и открыла номер на странице, где была помещена довольно бойкая статья о прелестях сексуального раскрепощения.

– Тут есть совет – фотографироваться вместе с мужем, а потом рассматривать эти фото, – пояснила я. – Автор статьи пишет, что это сильнее сближает супругов и создает дополнительный фактор сексуального возбуждения. Начните этим заниматься, и чем скорее, тем лучше. Снимайтесь и вместе, и по отдельности, желательно в тех же позах, что и на тех карточках, которые тебе показали гоблины. Вот, собственно, и все. А если эти фотографии всплывут, то сможешь сказать, что просто потеряла свой комплект, вот и все. И пусть шантажист потом доказывает, что его фотографии – это не монтаж. Как тебе такой вариант?

– Хм, – призадумалась Роксана. – А почему бы и нет? Слушай, по-моему, это выход!

– Ну так и вперед! Пойди умойся и лети к мужу! – посоветовала я.

Счастливая Роксана чмокнула меня в щеку и удалилась легкой танцующей походкой.

Глядя ей вслед, я вдруг подумала, что вот сейчас, только что я помогла человеку выйти из трудного положения, причем мне это не составило особого труда. Я тут же вспомнила свою вчерашнюю истерику и сегодняшние страхи, и мне стало стыдно.

Ведь я могу! Могу, когда захочу, собраться, сконцентрироваться и сделать так, чтобы мне в жизни ничего не мешало! Если могу для других, то смогу и для себя, это факт, и факт очевидный.

Мне, правда, сразу же захотелось пойти в бар напротив и отметить появление такой потрясающей мысли, но я себе запретила. Надо завязывать с алкоголем, а то спиртное становится чем-то вроде транквилизатора, а я всегда была противником употребления таких препаратов.

Ну так что мы предпримем, пока заряд бодрости не иссяк? А вот не буду я дожидаться Полину! Зачем мне с ней советоваться? Она, конечно, вполне рассудительна, но это здравомыслие у нее какое-то приземленное! Старшая сестра, одним словом.

И тут я вспомнила, что Валя в разговоре со мной упоминала про агентство, которое устраивало ее на работу. Кажется, «Просвет»? Нет, просто «Свет». Ну вот и славно. Почему бы мне не обратиться в этот самый «Свет» и не попробовать устроиться домработницей к Знаменским? Глядишь, и помогу родной бабушке! А если и нет – все равно хоть какой-то приработок будет!

Мысль, конечно, была безумная, но все же вполне воплотимая. Я вспомнила, как Поля рассказывала мне, что супруга Знаменского вынуждена была лично спуститься и поднести Евгении Михайловне корвалол, так как домработница была изгнана ею накануне. Тогда почему бы мне не попытать счастья и не занять эту вакансию?

А как же внешность? Ведь мы с Полей – как две капли воды, как две горошины в одном стручке! Меня же сразу узнают! Придумать какую-нибудь историю? Впрочем, нет! Есть выход и получше!

Гордо подняв голову, я вышла из зимнего сада и прошла через холл к выходу из спорткомплекса. Теперь я даже спешила, так как не хотела встречаться с Полиной – раз я решила действовать сама, значит, надо держаться этой линии поведения и дальше!

Путь мой лежал в косметический салон «Тэсси», расположенный в двух кварталах отсюда. Я решила убить сразу двух зайцев – сменить имидж (по опыту знала, как это улучшает настроение и поднимает тонус) и сделать себя неузнаваемой для Знаменских.

На это мне потребовалось всего два с половиной часа. Волосы были перекрашены из темно-русых в иссиня-черные, смуглая кожа стала матово-розовой, широкие брови я выщипала и слегка изменила их форму, ту же операцию проделала и с губами – придала им иные очертания – практически только с помощью тщательно подобранной помады. Присовокупим к этому очки со стеклами-хамелеонами и посмотримся теперь в зеркало.

А кто же эта загадочная особа? У, какие мы стали красивые! Вот только если еще и не сутулиться… Ага, вот теперь совсем хорошо.

Я мысленно представила себе Полину и лишь усмехнулась. Теперь, для того чтобы нас перепутать, нужно очень постараться.

Итак, мой путь лежит в агентство по найму «Свет». Кажется, это всего две остановки отсюда на троллейбусе по направлению к центру. Что ж, вперед! Я еще успеваю к концу рабочего дня.

Мне не составило большого труда найти нужный дом, и уже через полчаса я сидела в мягком офисном кресле напротив директрисы «Света».