Текст книги "Одиночество души (СИ)"
Автор книги: Наталья Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
–Я звонил им под утро, когда не знал где ты. Они догадались о нашей размолвке. Около восьми вечера было, когда мы приехали домой. Из кабинета выносили разбитую раму, там уже вовсю вставляли новое окно. Я молча ухожу наверх, за мной по пятам, даже не привычно, следует Станислав Николаевич, будто боится, что я исчезну опять. Это неловкая ситуация так напрягает, что хочется действительно сбежать, куда угодно, только не тут. В комнате валяется мое платье, которое я в панике скинула. Поднимаю его и кладу на кресло. У зеркала расчесываю волосы, чтобы хоть как-то скрыть дрожь в руках. Станислав Николаевич, встав у косяка двери, снял пальто, пиджак, и, расстегивая рубашку, проговорил:
–Просто нет сил, даже слово сказать, давай завтра поговорим? Я, надеюсь, что ты не сбежишь?
Киваю отрицательно головой в ответ, после чего он уходит в душ.
Подумать о сказанном не успела, так как раздался звонок от родителей, взяв трубку, слышу массу недовольства в свой адрес, какая я неблагодарная, что исчезаю, как плохо себя веду, что нужно ценить такого мужа и массу наставлений. Они, оказывается, не знают причины моего ухода, да и не к чему им об этом говорить, всё равно перевернуть или скажут – ничего потерпишь. Слушала я долго, уже даже вышел Станислав Николаевич из душа, а я всё слушала. Он видит мое напряжение, берет телефон и сам говорит с ними. Ему удалось быстро прервать разговор, не слушая их чепуху.
– Я лягу спать. Ты не бойся, я тебя не трону.
Он лег на свою половину, даже не выключив свет. Я тихо сходила в душ, легла и долго еще думала о случившемся, как реагировать теперь? Как общаться?
глава 28
30 сентября.
Встала я поздно, около одиннадцати часов. Шторы были закрыты, поэтому дневной свет меня и не разбудил. Значит, Станислав Николаевич встал. Интересно, он опять на работе, да еще в воскресенье? Я после сна довольно бодро себя ощущаю, нет этого дискомфорта от жужжащего голоса разума. Наверное, он охрип или еще спит, так как полночи не давал мне спать своими нравоучениями. Действительно говорят, что не будет в жизни порядка, если порядка нет в своей голове – это про меня! Завтра на работу, нужно сегодня всё погладить на целую неделю вперед, немного привести спальню в порядок, но сейчас спасительное кофе. Накидываю на пижаму теплый, махровый халат, завязываю волосы в хвост и бегу вниз. Какое мое удивление было, что дома я не одна. В столовой сидел за ноутбуком, явно новым, Станислав Николаевич, попивая зеленый чай. Судя по одежде, он куда-то ездил, так как рядом лежало пальто. Я хотела на цыпочках уйти, но не успела. Он повернулся ко мне лицом, проговорил:
– Решила прятаться и как долго?
Ну, по крайней мере, голос у него бодрый и, по-моему, веселый. Несмело иду к холодильнику, достаю молоко, пытаюсь спокойно налить себе кофе. Хотя очень трудно это сделать под пристальным наблюдением.
– Я думаю, нам нужно поговорить о случившемся, ты готова?
Нет. Или да? Не знаю. Сердце снова ускоряется, крепко держу свой спасительный напиток, стоя по другую сторону стола от Станислава Николаевича.
–Мне трудно с тобой говорить, так как в основном – это монолог. Я не трону тебя больше, обещаю, чтобы ты не сказала, какое бы ты решение не приняла.
Немного полегче, возможно он понял, что слишком властно себя ведет?
– Я жду, когда ты мне выскажешь всё, что тебя не устраивает во мне, честно и прямо.
Ого! Я так сходу и не могу. Просто в растерянности нахожусь какой-то, но вижу, что нужно говорить, а то обижу его.
– Нужно подумать, – пищу как школьница, стыдно даже.
– Тогда начну я. Искренне прошу простить меня за ту пощечину. Мне нет оправдания, поэтому прошу принять от меня небольшой подарок.
Он протянул в мои дрожащие руки большой конверт, размером А4. Ставлю кружку на стол и вынимаю документы, вчитываюсь в крупные буквы в самом верху «Дарственная, на имя Зареченской Натальи Владимировны». Дальше как во сне, так как весь дом и принадлежащие ему вещи, переходят в мое непосредственное пользование. Это сон? Я ничего не понимаю. Видимо, мой удивленный вид заставил сказать Станислава Николаевича следующее:
– Осторожно, это копия, но оригинал у нотариуса в сейфе. Теперь ты полноправная хозяйка этого дома.
Он явно доволен собой или мне кажется?
– Я не понимаю, зачем?
– Чтобы ты знала – это твой дом, теперь никто тебя не сможет отсюда выгнать. Ты не думай, я не буду этого делать, но хочу доказать тебе, что без тебя этот дом мне не нужен.
И как прикажете мне после этого себя вести? Сказать спасибо? Но мне он реально не нужен. Промолчать? Так он подумает, что я неблагодарная тварь. Фух…Что же делать? Кладу обратно документы в конверт, беру спасительную кружку и мямлю:
– Спасибо.
Мой ответ его явно не обрадовал, так как последовал вопрос:
– Тебя, что-то не устраивает?
–Нет, что вы.
–Но не вижу хотя бы небольшой радости на лице. В чем причина? Я имею право знать?– уже более строго и без тени веселья в голосе.
– Я никогда не хотела жить в большом доме. Это слишком, даже, прожив столько времени, я не могу привыкнуть к нему.
Вот и сказала правду. Стало легче, но ему вижу, что нет.
– Действительно, ты другая. Я тебя совсем не понимаю. Все женщины мира желают иметь свой большой дом и мужа, который не лезет в их жизнь и не контролирует денежные расходы. Ты же не вписываешься ни под одни рамки.
Мы с минуту молчим, каждый думает о своем, боимся оборвать эту хрупкую нить разговора. Немного придя в себя, он тихо продолжил:
–Скажи честно, ты несчастлива здесь? Со мной?
Сказать правду или наврать? Так искренне смотрит, что жаль его обижать. Даже чай отставил, будто бы не дышит.
– Значит, Максим прав. Ты как в клетке со мной?
Всё, нужно сказать или я взорвусь, была не была:
–Прав, значит, так же, что вы остаетесь на работе специально и не идете домой. Вы не желаете быть со мной?
Вот это выпалила. Какой накал, какой строгий голос. Сама себе радуюсь и, похоже, его обескуражила вопросом. Странно, но он начинает улыбаться, проговаривая:
– Действительно, я ухожу почти последний, так как не имею привычки оставлять работу на другой день. Еще я трудоголик и это тип моей нервной системы, благодаря которой, я сейчас всё это имею. А на счет того, что я тебя игнорирую, то тут ты глубоко ошибаешься.
– Мы не общаемся толком почти две недели, вам даже не интересно обо мне ничего.
Блин, опять накатывают слезы обиды и отчаяния, отворачиваюсь, чтобы он их не видел. Почему так предательски дрожат руки, неужели начинается истерика? Немедленно в понедельник после работы поеду к психоаналитику за успокоительными.
– Да, насчет общения, а как скажи с тобой разговаривать, если я веду в основном монолог? Ты либо киваешь, либо односложно отвечаешь. Такое ощущение, что тебе приходиться меня терпеть. Потом, ты устроилась на эту работу, пусть на смех меня и подняли мои партнеры, но я стерпел. Так ты постоянно устаешь, либо, когда я вечером прихожу, ты за тетрадками и планами, тебе некогда. Иду к себе, а возвращаюсь – ты спишь. Как скажи мне с тобой общаться?
Опять меня он сделал виноватой, снова все шишки на меня. Ну, нет!
– Вы даже не пытаетесь увидеться или сделать намёк на близость.
– Возможно, ты права, я не настоял. Пустил всё под откос, но я тоже имею гордость, когда меня ты выгнала из душа с бешеным криком.
–У меня были месячные,– быстро защищаюсь, вспоминая двухнедельной давности события в душе, когда он хотел его принять вместе со мной.
– Я это понял, ждал неделю, что заметь больше положенного срока. Потом тут в столовой ты сказала, чтобы не трогал тебя.
О, нет… Это было, но после прочитанного мной смс в контакте от бывшего мужа. В тот день не было настроения, я стояла и готовила ужин, злая и недовольная. Неужели трудно было это заметить?
– А кроме столовой, заметь, мы больше не пересекались. Так я в растерянности, может, напишешь, когда и где к тебе притрагиваться? Что бы ты не пищала, не смотрел на меня убийственным взглядом, будто на маньяка.
– Возможно, просто была не подходящая минута…
– Девочка моя, ты думаешь, только у тебя бывают такие минуты? Ты думаешь, только тебе бывает плохо и хочется всё послать к черту? Все – таки, твои родители правы отчасти, ты действительно эгоистка. Ты хоть раз поинтересовалась за столько времени, как у меня настроение, что меня тревожит, как я хочу провести день или вечер? Ты даже представить себе не можешь, как мне тяжело на работе.
Станислав Николаевич распылился, встал и довольно строго и громко продолжил:
–Нет! Ты даже разговаривать толком со мной не желаешь! Скажи, почему? Где та болтушка, с которой я гулял в парке?
– Она осталась там, с тем Станиславом Николаевичем, простым и спокойным, который не затыкает своими правилами и запретами мне рот!
Неужели я сказала это? Подействовало, он сел, видимо, нужно выкрикивать ему, тогда он не перебивает.
– Допустим, что я строг, но я так вырос и к такому порядку привык– вот уже, как пятьдесят лет. И поверь мне, я очень стараюсь понять и подстроиться под тебя, но взамен ничего. Я не телепат и не могу читать твои мысли, как и чего ты желаешь.
– Простого внимания, вы даже за эти недели ничего обо мне не знаете!
– Что именно? Твои покупки, я даже знаю все цены, цвет и марку. Во сколько ты приезжаешь на работу? А ты знаешь, что я в курсе даже, с кем и что ты ешь в школе?
Вот это новость! Должно быть, мой удивленный вид, рассмешил его, так как более спокойно продолжил:
– Все камеры в школе и на территории связаны с помощью моей службы охраны с моим персональным компьютером, поэтому, сидя даже на переговорах, я имел возможность наблюдать за тобой. Так же и на территории нашего дома. Я всегда был в курсе твоей жизни.
Вот это да! Неужели я ошибалась на счет него? Может, правда все беды только во мне? Он захлопнул ноутбук, встал, видимо нервничает, как теперь его успокаивать?
– А с таким воздержанием, я должен был уже давно иметь любовницу, раз жена равнодушна ко мне. Что у нас не так, скажи?
Он ходит взад и вперед, тяжело вздыхая, продолжил:
–Опять ты молчишь, всё пускаешь на самотек или на мое умение догадаться? Так знай, не будет у нас счастья, когда стараюсь понять и подстроиться только я. Я понимаю, что старше тебя, но и ты уже не девочка. Знаешь, что я живой, хочу тепла и немного хотя бы намека, что я тебе не безразличен. Противен – скажи, не мучай меня. Мстить или мешать тебе не буду, но если действительно нужен – хоть как-то ответь мне.
Не могу смотреть ему в глаза, просто закрываю и стараюсь дышать спокойно, столько эмоций, столько требований. Это сейчас мне не к месту. Открыв глаза, вижу, что он уходит к себе в кабинет, сжав кулаки. Что ему ответить? Как показать своё расположение? Конечно, во многом он прав, я ни разу не пришла к нему сама, не обнимала или не целовала, никогда не звонила сама, но я вижу, что он занят. А в других случаях, он сам всё делал. Из раздумий меня выводит телефонный звонок от Ольги, которая переживает, что со мной дома? У себя в комнате рассказываю о дарственной, потом весь разговор, только она может подсказать выход, понять, что со мной не так?
– С одной стороны он прав, Наташ, ты холодна и бесчувственна. Я много раз, бывая у вас, это замечала. Не каждый мужчина так будет терпеть.
– Я не понимаю, как мне быть дальше? Он ждет моего решения.
– Хватит себя жалеть и ныть – поняла? Ты раздула свои проблемы и ничего кроме них не замечаешь. Живешь только собой. Реши, наконец, нужен он – не бойся и иди к нему, нет – уезжай и ной в своей однокомнатной квартирке. Но брак – это работа и забота о супруге. Ты его выбрала, вот и живи.
Ее голос строгий и прямой сбил с меня как – будто пелену печали, эгоистическое покрывало и вечную страдающую печаль. Иду в душ, делаю тщательный пиллинг всех мест, укладываю феном волосы, синяк не убрать, но пудры немного наношу, подкрашиваю глазки, брови. Надеваю белое кружевное белье, чулочки, шелковый пеньюар. Неплохо, вид почти шикарный. Может для смелости выпить? Нет, почувствует и подумает опять, что-то не так. Внизу слышу работающий телевизор, а на диване лежит Станислав Николаевич. Если честно, такое редко можно увидеть, чтобы он не работал. Мой вид явно его удивил, настолько, что не спускал с меня глаз, пока я подходила к дивану. Всё тело предательски дрожит, ладошки вспотели, но внутренняя «я» готова кричать от победы над разумом. Тихо произношу:
– Могу посидеть рядом?
Как глупо это звучит, ведь видно по моей одежде, что не сидеть я пришла.
Но он спокойно отвечает:
– Конечно, старый фильм «Пираты 20 века» смотрела?
Он вроде бы успокоился, поэтому и мне легче дышится, отвечаю:
–Да, и не раз, очень нравится, – вроде бы довольно хорошо, подробно отвечаю, чтобы не думал о моем равнодушии. Сижу на конце дивана у его ног, понимаю, что нужно спросить и о многом, но о чём? В следующий раз буду записывать!
– Я думала, вы будете опять у себя работать?
– И поэтому ты так нарядилась? – явно веселиться, или кажется? Лениво продолжил:
– Я решил хотя бы в воскресенье отдохнуть от счетов. Как и вы, Наталья Владимировна, от тетрадей.
Ой, совсем забыла, что ему не нравится на вы, вот и подколол. Что ж, выкручивайся, Наташа, как можешь.
– Не желаешь чего-нибудь выпить?– а точнее это не помешало бы мне.
– Рано еще для выпивки, но если она необходима тебе, то я не буду возражать.
Он явно в хорошем настроении, улыбается, разглядывая меня. Даже не представляю, как подойти? Ну, же, Наташа, он твой муж и так здорово, бывает с ним вдвоем. Встаю, под пристальным его взглядом подхожу к вплотную к нему. Глажу по щеке, моя рука такую дрожь выдает, что явно Станислав Николаевич это чувствует, но молчит, проговариваю:
– Стас, ты нужен мне.
Если он сейчас же не отреагирует, то я убегу от стыда – это точно. Мои щеки стали пунцовыми! Он резко сел и посадил меня к себе на колени, и эти знакомые долгожданные легкие поцелуи моего ушка, шеи, щек, что от наслаждения закрываю глаза, слышу шепот:
–Девочка моя, прости за всё, слышишь? Прости…
А мне не важно, только продолжай обнимать меня и целовать. Как я соскучилась, как я хочу этого! Просто сама цепляюсь с жадностью за его плечи, шею, руки, всё стараюсь обхватить. Стягиваю неуклюже с него футболку, чем вызываю его улыбку. Но плевать, хочу ощущать упругие мышцы, жар тела. Мой красивый халатик летит на пол, как и бюзгалтер, только трусики были резким движениям разорваны и брошены на пол. На мой вопросительный взгляд, и возглас: «Ой.», слышу:
– Куплю новые.
После бурного занятия любовью на диване, еще минут десять приходим в себя, тихо лежа в обнимочку. После на звук голода в моем животе, Станислав Николаевич, улыбаясь, проговаривает:
– Кому-то, необходимо подкрепиться.
Мы идем в столовую, где сооружаем омлет с ветчиной и сыром, салат из овощей, и этот полдник прервал только телефонный звонок, на который Станислав Николаевич быстро отвечает, и продолжаем есть. Признаться честно, то после секса, чувствую себя лучше, напряжение спало и как-то спокойно на душе. Видимо и у Станислава Николаевича, так как потом он предложил разжечь камин и поваляться у телевизора. На что я с удовольствием согласилась. Лежать под тихий шум потрескивания огня, в властных и сильных объятьях, но в тоже время приятных и теплых – это здорово. Ощущаешь себя маленькой девочкой, у которой вот-вот случиться какое-то чудо. Не замечаю, как засыпаю, и в дремотном состоянии оказываюсь у себя в спальне под одеялом.
глава 29
Сладкий сон прерывает будильник, уже шесть утра, пора собираться на работу. Мигом в ванну, укладываю волосы феном, надеваю костюм тройку синего цвета и бегу в столовую, где уже завтракает Станислав Николаевич, говоря:
– Может, сегодня останешься дома?– медленно убирает у меня со щеки волосы и осматривает синяк. Замечаю, что его лицо нахмурилось.
– Нет, под волосами не видно, – не люблю, когда так пристально меня осматривают.
– Наташа, я улажу всё с директором, если ты этого боишься.
– Спасибо, но я не хочу сидеть дома, – стараюсь уверенно ему ответить и не дать возможность себя отговорить. Должно быть, его это расстроило, так как он медленно вздохнул и перед выходом сказал:
– Как хочешь, хорошего дня.
– И вам хорошего дня,– проговариваю уже ему в спину. Чем я опять его расстроила? Что снова не так? Я никак не могу подстроиться, понять, что ему необходимо?
Меня отвлекла от грустных размышлений спасительная работа. В последнее время моя нервная система явно живёт отдельно от моего тела, чуть что слёзы или, наоборот, ярость. Почему в двадцать лет таких проблем не было? Или я ни о чём так не зацикливалась?
5 октября
Возможно, я рождена, чтобы вечно мучиться, не зная, что выбрать: разум или чувства. Это вечное противопоставление, как добро и зло. Вот и сегодня, сидя на первом уроке, читаю смс от бывшего мужа в контакте, просит скинуть свой номер телефона. Я отлично знаю, что за этим последует, так как не первый год сталкивалась с ним. Уже около недели мы переписываемся, только о прошлом, только о счастливых временах, столько общего, радостного и горячо любимого, что иногда невольно проступают слезы. К концу второго урока пришло новое смс о просьбе встречи. Мое сердечко выбивает все сто ударов в секунду, от волнения я, даже вспотела. Только мой разум мне строго и холодно читает нотации о негативном отношении в прошлом, о неразумном поступке, об измене мужу, что это грех. Пытаюсь внять всем советам и сосредоточиться на уроке. Жалостливо напоминает о себе сердечко, руки сами открывают опять контакт и, прочитав, что бывший муж здесь в городе, отвечаю твердое да, договариваясь о месте и времени встречи. Не желаю слушать нравоучения совести, бегу сразу после уроков в машину. Чувствую, что у меня за спиной будто крылья выросли и столько энергии, счастья. Нужно отметиться в фитнес центре, чтобы прошло списание суммы с карточки. А в это время съездить на встречу. Не буду никому звонить, тем более Ольге, позже. Около четырёх часов я уже подъехала к кинотеатру, понимаю, что нужно быть в людном месте. Его машину узнала сразу. Как успокоить дрожание рук, как сделать, чтобы сердце не выскакивало из груди? Это невозможно. Он там. Он рядом. Иди и просто поговори, тем более ему тоже плохо и одиноко. Из этого потока неразборчивых мыслей, меня выводит стук в окно. Поворачиваюсь, там стоит Дима, так же как и я, нервничает и держит мои любимые ромашки.
Как во сне выхожу из машины, не могу стоять ровно на дрожащих ногах и опираюсь спиной о капот машины. Благодаря цветам, скрываю свою дрожь в руках. Со стороны, наверное, глупо выглядим: двое взрослых друг против друга, нервничают и волнуются одновременно, смотрят друг другу в глаза. Отмечаю, что он изменился, стал намного старше, немного сгорбился, возможно, из-за тяжелой работы. И взгляд стал проще, скромнее что – ли? Нет той гордости и эгоизма, нет той самоуверенности и возвышенности надо мной. Не знаю, как долго я его рассматривала, но нарушил тишину вопрос:
– Что сильно изменился? – так неуверенно, вроде бы даже со страхом в голосе были произнесены эти слова. Ветер старательно развивал мои волосы, закрывая лицо. Боюсь убрать руки от букета, так как они выдадут сильную дрожь. Мягкое и легкое прикосновение заставляет остановить мое дыхание. Дима осторожно убрал мою прядь волос за ухо, говоря более смело:
– Так лучше?
Наконец– то вздохнув, произношу шепотом:
– Спасибо.
Видимо, он стал смелее, так как я не воспротивилась его прикосновению, и, взяв мое лицо руками, медленно поцеловал. Перед моими глазами стерлись все десять прожитых мною лет. Их будто не было. И вот я студентка на свидании с ним, жду этих поцелуев и еле стою от волнения и счастья. Как раньше, мы любили стоять – прижаться лбами друг к другу и нежно дотрагиваться носами. Это был наш личный, интимный поцелуй. Время перестало для меня существовать, только его прикосновения, только его дыхание, только его до боли знакомый голос. Сотни раз я представляла эту встречу, но даже в лучшем варианте не было так прекрасно! Нас вынудила оторваться друг от друга подъехавшая машина, посигналив, чтобы ушли в сторонку. Стоя уже друг против друга, унимая дрожь в груди, спрашиваю:
– Как ты здесь оказался?
– Я приехал к тебе.
Ко мне? Неужели? Специально?
– А если бы я не согласилась встретиться? – еще не веря его словам.
– Ты не можешь всё забыть. Слишком многое нас связывает.
Да. Он прав. Он мой первый мужчина. Моя первая любовь.
– Я не могу без тебя научиться жить.
После таких слов, по– моему, даже камень прослезиться. Неудивительно, что я не могу сдержать слез. С такой болью это было произнесено, без гонора, а тихо и жалостливо. После минутной тишины слышу продолжение, всё еще не верю, что это произносит мой бывший муж.
– Я пытаюсь всё забыть, начать заново. Но всё время всех сравниваю с тобой, везде всплываешь ты. В любых отношениях, это какое – то наваждение.
Он тяжело вздыхает, прячет руки в карманы, видно ищет нужные слова. Я никогда его таким ранимым не видела.
– Скажи, как ты смогла забыть? Как научилась жить без прошлого? Помоги мне?
Забыть? Он шутит? Нет! Никогда! Я просто заглушила всё разумом, запретила трогать ту часть своей души, наглухо закрыла ту дверь. Но вот она открывается, и я чувствую, что если не уеду сейчас, то за себя уже не смогу ручаться. Его руки снова взяли мое лицо, и только легкий поцелуй, заставил ответить на вопрос:
– Я ничего не забыла.
Мы целовались и целовались, не обращая внимания на проезжающие мимо нас машины. Я толи от счастья плачу, толи от нахлынувших волной воспоминаний, но просто рыдаю позже у него на плече. Столько лет боли и одиночества, непролитых слез, недосказанных слов, обид и претензий – всё выплеснулось в одну минуту. На улице уже давно стемнело, стало холодно, немного успокоившись, отодвигаюсь от него. Понимаю, что нужно ехать домой, всё обдумать. Привести все свои чувства в порядок.
– Я буду ждать тебя завтра.
– Хорошо, я напишу, – быстро сажусь в машину, чтобы не дать себе слабость снова прижаться к нему. Завожу и уезжаю, не смотря на него. Из хаоса мыслей меня выводит звонок телефона, гневный голос Ольги просто протрезвил меня:
– Черт возьми, где тебя носит, а?
Смотрю быстро на панель в машине и вижу уже семь часов вечера. Ужас! Как быстро пролетело с ним время! Это просто не может быть! Мы даже не поговорили толком!
– Если будешь молчать, то сама прикрывай свою задницу, поняла? – уже на более спокойном тоне произнесла она.
– Что случилось, не кричи, – не могу собраться с мыслями, всё смешалось.
– Не строй из себя овечку. Твой муж мне час назад звонил, мол, после тренировки ты должна быть уже дома как полчаса. Что мне прикажешь, было делать?
Вот, блин, как страшно. Никогда не думала, что попаду в такую ситуацию. Как в кино, если не хуже. Что же сказать Станиславу Николаевичу?
– Что ты ему ответила? – с отчаянием произношу.
– Якобы попросила помочь мне забрать дочь из садика, а я еще на работе. Телефон, кстати, ты забыла в машине, поняла?
– Ты просто чудо, Оля!
Как гора с плеч. И по времени все совпадает.
– Да, знаю, но теперь выкладывай, где ты была? Ты сейчас уже едешь домой?
– Да, сейчас за городом.
– Я жду ответа!– более строго и требовательно произнесла.
– Оля, только не кричи, просто выслушай, хорошо?
– Мне уже страшно представить, что я услышу. Только не говори, что это…
– Да, Дима! – счастливая, произношу громко и радостно. Даже не обращаю на гневную тираду после от Оли. Просто выключаю телефон. Но замечаю, что от Станислава Николаевича два упущенных звонка.
Когда я зашла домой, на часах было половина восьмого. Подняться незамеченной на второй этаж не получилось, следом за мной в комнату вошел Станислав Николаевич и явно не в настроении. Встал у двери и скрестил руки, пристально наблюдая за мной. Я понимаю, что необходимо оправдаться и разрядить обстановку, даже нет страха перед ним. Это впервые! Мое хорошее настроение переглушило страх к мужу. С улыбкой на лице произношу, снимая пиджак:
– Добрый вечер, я задержалась, извините, так получилось, – достаю попутно из шкафа сменное белье. Он молчит и явно ждет продолжения, вздыхаю и говорю:
– Не сердитесь, я просто помогла подруге, – и ухожу в душ, где под веселую музыку расслаблялась и предавалась воспоминаниям. Нужно просто не обращать на него внимание, вот и всё. Весь страх и гнев уйдет, что он мне сделает? Теперь, кстати, этот дом мой, если верить документам. Как хочется есть, поэтому в халате бегу из душа в столовую. Смотря на разнообразие продуктов в холодильнике, понимаю, что хочется чего – то особенного. От волнения, наверное, у меня в желудке изжога или от того, что полдня не ела. Решаю поджарить колбасу с омлетом, с большим количеством майонеза и острого сверху кетчупа. Пусть скажет, что вредно, но сейчас мне требуется именно эта еда. Подстать моему настроению! Я почти доела, когда вошел Станислав Николаевич, положив на стол букет ромашек, произносит:
– Охранник мыл твою машину и сказал, что ты забыла букет на переднем сиденье.
Видимо, моя упавшая от страха вилка его воодушевила на допрос:
– Даже не могу предположить, кто тебе мог подарить. Так как этот человек должен знать тебя очень хорошо и особенно, про твою любовь к ромашкам.
Признаться сейчас? Нет, он встал слишком близко, чтобы ударить. Медленно отхожу к раковине, отворачиваюсь, мою посуду, проговариваю, лишь бы не глядеть в глаза:
– Дети в школе, я часто говорила, что люблю ромашки.
Вроде бы убедительно, и это реально может быть. Но через минуту у меня душа на несколько секунд вылетела из моего грешного тела, так как я слышу медленную, сухую речь Станислава Николаевича:
– Из школы ты просто выбежала после уроков, судя по камерам наблюдения, и явно без цветов. В фитнес зал я звонил, когда ты не брала трубку. Сказали, что ты оплатила и ушла по причине плохого самочувствия. Предположим, что ты поехала и забрала в четыре часа Ольгину дочь из садика, но я узнал там, что ребенка забрала мама в шесть часов.
Тупик. Я не решаюсь даже вздохнуть, не то чтобы повернуться к нему лицом. Я, кажется, слышу, как мое сердце готово остановиться от страха. Как я забыла, что Станислав Николаевич имеет очень хорошие связи и может всё легко проверить?
– Недавно я пообещал, что буду верить тебе. Но быть рогоносцем не соглашался. И видит бог, как мне тяжело сейчас спокойно с тобой разговаривать.
От такого стресса из моего желудка моментально всё вырвалось наружу. Я еле успела открыть дверцу, где стояло ведро для мусора. Меня вырвало, всё тело трясло, даже выступил холодный пот. Станислав Николаевич молча протянул мне салфетку. Я даже не могу ему слова сказать. Умываюсь холодной водой, но как повернуться? Как посмотреть ему в глаза?
Наверное, моя фигура, жалостливо сгорбленная над ведром, вызвала в нем жалость, так как он поднял меня за плечи и помог дойти в спальню на второй этаж. То ли от страха, то ли правда заболела, но меня била крупная дрожь, руки похолодели, я вспотела, и не было сил открыть глаза. Я была рада, что расспросы прекратились, просто Станислав Николаевич вышел, тихо произнеся:
– Отдыхай.
После того, как за ним закрылась дверь, мне заметно стало лучше. Прокручиваю его слова в столовой, и становится страшно, вдруг, он ударил бы опять? Как удачно отреагировал мой организм на этот стресс! Долго не могу заснуть, вспоминаю всё, до мельчайший подробностей, а именно, встречу с моим бывшем мужем. Как он изменился, каким милым стал, а какой взгляд! Не помню, во сколько я заснула, только почувствовала сквозь сон, как лег в кровать аккуратно Станислав Николаевич.
