Текст книги "Одиночество души (СИ)"
Автор книги: Наталья Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
глава 8
3 июля.
Просыпаюсь из-за резкой боли в животе, вот они запоздалые мои критические дни, почти целых два месяца. Станислава Николаевича уже нет, рубашка с брюками лежат на кресле. Значит, он был здесь, его половина кровати расправлена, следовательно, и спал со мной. Странно, что я не почувствовала его присутствие. Выпив но-шпы две таблетки, завариваю себе спасительный бодрящий кофе. Сидя на диване, смотрю плазму над камином. Светлана Ивановна, как всегда, принесла продукты, по списоку, который ей дает Станислав Николаевич, садится со мной рядом, пьет чай и рассказывает свои семейные какие-то случаи. Я из вежливости делаю вид, что слушаю, а сама даже и примерно не знаю, что там она болтает. Видимо у меня совсем очерствела душа или равнодушие ко всем появилось за последние три года, что наплевать на все эти чужие жизни и сплетни. Если честно, то я никогда и не интересовалась чужой жизнью, пока сам говорящий не рассказывал про себя. Наверное, правда, мне пора в церковь, и как говорил батюшка, да и психоаналитик, выплакаться по настоящему, от всего сердца. Может быть, станет легче, но я не могу, тот ком еще висит и не хочет выходить, да еще эти проблемы со Станиславом Николаевичем всё усугубили. Казалась, убежала от той жизни, чтобы начать с чистого листа, без тех ошибок и без той боли, но нет. Тут новые трудности, новые конфликты, видимо, у меня на роду написано – не быть счастливой.
От Светланы Ивановны, болтающей всякую чушь, меня спас телефонный разговор от Ольги, которая сильно страдала от похмелья, да еще от криков мужа, пришедшего под утро.
– Знаешь, Оль, закажи такси и приезжай ко мне, раз тебе тоже плохо, – предлагаю ей, и она соглашается.
После ухода Светланы Ивановны, не спеша начинаю готовить обед, так как на часах уже почти час дня, хоть мой живот и прошёл, но спина горит огнем. Раздался голос из охранной сигнализации, в которой спрашивает охранник, что приехал сын Станислава Николаевича, впускать его или нет? Вот это да, что ему нужно? Разрешаю войти, но от нехорошего предчувствия, руки вспотели. Поправила свой хвост, расчесала челку, лосины и майка чистые и белые, вроде бы вид нормальный. Странно, но боюсь показаться не соответствующей этому дому, тем более помню, как Станислав Николаевич хотел, чтобы ему не было стыдно за меня перед его сыном. Стараюсь сделать спокойный и уверенный вид, поэтому продолжаю чистить картофель в раковину.
– Добрый день, мамочка! Почему-то я так и знал, что ты готовишь!– с веселой улыбкой произнес вошедший Максим, затем уверенно сел за стол напротив и положил ключи с телефоном на стол.
– Добрый день, Станислава Николаевича нет дома, ему, что-то передать? – стараюсь не показывать свое раздражение и продолжаю чистить картофель.
– Я знаю, он скоро приедет, вот и подожду.
Вот блин, терпеть придется его терпеть, нужно быстрее готовить и уходить. Да, еще как-то сказать Станиславу Николаевичу, что приедет Оля, я то думала, он как всегда допоздна на работе будет.
– Что на обед готовишь? – миленько произнес Максим, явно скоро подколет.
– Запеченный картофель с мясом, салат, – вроде бы ответила сухо. Молчи, Наташа, молчи и терпи.
– Надеюсь, будет вкусно, что-то ты не разговорчивая?
– Боюсь сказать лишнего, ведь ты донесешь отцу, – отвечаю строго, выкладывая картофель на курицу.
– Ого, вот это наезд, смело. Почему так уверенно вынесен приговор?
– Кроме тебя вчера никто не мог знать, что пила Ольга, а твой отец узнал.
– Понятно, но тут я тебе не помогу, мой отец имеет много знакомых, вот у них и спрашивай, а я не при делах.
Может он и прав? Бог его знает, правда или нет, но не собираюсь его представлять в хорошем свете. Ставлю мясо в духовку, пытаюсь сосредоточится на салате цезарь.
– Угостишь кофе? – невинно произнес Максим.
Молча ставлю ему черный горячий кофе, сделанный из кофе машины.
– Разреши сливки или молоко, не люблю черный, – странно, думала, все мужчины любят черный, а он, как и я, молчу и наливаю ему сливки.
– Благодарю. Как подруга, голова не болит?
– Нет, спасибо, скоро приедет.
– Вот как, тогда сам спрошу у нее. Вот смотрю на тебя и думаю, как ты умудрилась заморочить моего отца?
Вот оно, началось, я-то надеялась, что обойдется, а нет. Укол так уколол. Не может быть у таких людей милой искренней улыбки.
– Сравнить тебя с теми девушками и женщинами, которые его окружали, да и сейчас окружают, то ты явно не в его вкусе.
– Может, ты просто не знаешь его вкус? – вроде бы ответила уверенно, лишь бы не сорваться, терпи, Наташа, терпи.
– О, я-то знаю, поверь, я мужчина и тем более его кровь и плоть. Поэтому – то мне и любопытно, чем ты его заманила?
– Разве нечем?
– Поверь, серая мышь льва не остановит, даже вкусной едой. Кстати, в твоем городке о тебе так же ничего не известно, ты точно оттуда?
Ого, он наводил справки, похоже, серьезно взялся.
– Может, просто я вела правильный образ жизни, а не разгульный и праздный?
– Ба…Да, ты претендуешь на святую? Поверь мне, мамочка, таких как ты, я вижу на сквозь и, знаю, зачем ты тут. Явно не для того, чтобы готовить. Хоть это у тебя и получается. Я выведу тебя на чистую воду и тогда…
– Что тогда? А? – меня просто распирает от гнева, как он смеет так меня оскорблять, да еще так ложно! Копия моего бывшего мужа, тот тоже не видел ничего в людях хорошего, только ложь, желчь и наговоры. Видимо нож в руке или мой грубый громкий голос заставил его остановиться и засмеяться.
– Тише– тише, холодное оружие в руках разъяренной женщины опасно.
– А ты не зли меня и будет безопасно.
Звонок от охраны отвлек от напряженной ситуации, приехала Ольга на такси и я выбегаю за моей спасительницей. По ее внешнему виду я понимаю, дома скандал и у неё явно болит голова, на кухне она села рядом с Максимом, и пока не выпила бокал белого сухого вина, не разговаривала с нами. Я продолжала готовить салат и нарезку из мясных продуктов, взбивала творог со сметаной и сгущенным молоком, как любит на десерт Станислав Николаевич. Они опять мило нашли общий язык, болтая обо всем подряд, будто старые друзья. Я всегда завидовала Ольге в том, что она могла расположить практически любого человека к себе и искусно скрывала всё негативное отношение к другим. Опомнилась я тогда, когда разговор коснулся меня, Ольга, что-то уже рассказала:
– Нет, что ты, Максим, Наталья у нас просто ангел, она домоседка и не бывает в таких местах, ее вообще трудно вытащить из дому, хоть ей и всего тридцать лет, но в душе она, поверь, ровесница твоему отцу, вот, они и сошлись. Радуйся за отца, что у него такая молодая и правильная жена.
Явно с сомнением меня разглядывал Максим, прежде чем ответить:
–С трудом верится, что только школа занимала всё ее время, а как же личная жизнь? Интим необходим.
Ну, это уже слишком, поворачиваясь, грубо отвечаю:
– А это тебя, сынок, не касается! Смотри за своей жизнью, наведи сначала там порядок.
Он как всегда смеется от моих всплесков гневных эмоций, явный энергетический вампир, раз радуется этому. Оля, пытаясь сказать шепотом, похоже, недооценила мой слух:
– Максим, зря ты так, поверь она очень верная, для нее нет просто секса, только чувства, а потом секс.
– Ну, мы это посмотрим.
Их разговор прерывает вошедший Станислав Николаевич, удивленный присутствием Ольги. Но она быстро разрядила обстановку, похвалив гостеприимство и приглашая к столу. Обедали мы все вместе, мясо по – французски получилось великолепно, салат разошелся сразу. Станислав Николаевич держался молчаливо и просто сказал мне спасибо за обед, попросил чай принести к нему в кабинет, куда они ушли вдвоем с Максимом.
– Наташ, что случилось между вами? Почему не рассказала?– помогая мне убирать со стола, спросила Ольга.
– У тебя и так проблемы, зачем тебе мои еще, проживу.
– Послушай, когда это мне было всё равно? Я всё время была в курсе всех твоих событий, кто тебя наставит на путь правильный, а?
– Ты, конечно, кто еще? Посиди, я отнесу им чай.
Налив в чашки зеленый чай, стучусь с подносом в кабинет. Строгий голос мужа, заставляет меня тихо идти по кабинету. Станислав Николаевич внимательно, что-то читает в папке. Ставлю поднос, слышу тихое сухое спасибо, и даже взгляда не поднял на меня, в отличие от его сына, который всем своим видом показывает, что мое место только прислуживать, что это явно и очевидно. Я стараюсь быстро уйти, взяв Ольгу с собой на улицу к бассейну, села в большие качели, подложив под спину подушки, так как болезненно месячные дают о себе знать. Ольга наслаждалась белым сухим вином с фруктами, лежа рядом на шезлонге.
– Жаль, что нет купальника, я бы искупалась.
– Возьми мой, мне нельзя.
Она с радостью согласилась, и уже через пятнадцать минут я наблюдала ныряние и прыжки в воду. Завидую её энергии и умению отключиться от проблем, радоваться каждой минуте, ценить и ловить радости мгновений. Это явно дар, к таким людям хочется тянуться и заряжаться их оптимизмом. Уже к шести вечера к нам подошел Максим, нагло разглядывая загоравшую Ольгу, но ей, казалось, было всё равно, а мне нет. Сразу буря негатива и настороженности, ожидая подколки.
– Отец спрашивает, ты, мамочка, не приготовишь десерт с чаем? Или у тебя есть дела поважнее, например, лежать?
– Конечно, сынок, сделаю. Ведь всю жизнь сидеть у отца на шеи – это не моя обязанность, она уже кем– то занята, так ведь? – надеюсь, что мой подкол попал точно в цель, жаль, что не увидела, так как быстро ушла в столовую.
Через полчаса всё было готово, стол накрыт. Пока они ели, я проводила Ольгу в такси, которая уже засыпала от второй бутылки вина. Жаль её, завтра опять будет болеет голова, и жаль, что она оставляет меня в одиночестве.
Не знаю, когда уехал Максим, но около девяти вечера, я спустилась на кухню и занялась уборкой посуды. Моя спина опять в огне, налив себе зеленого чая, села у камина смотреть телевизор. Только резкий строгий голос Станислава Николаевича, зашедшего тихо, вывел меня из эйфории и расслабленности:
– Я не желаю больше, чтобы Ольга была здесь, она тебя спаивает, это мне неприятно, тем более куда – либо ездить. Она ведет праздный образ жизни, мне он претит. Ясно? Если она приедет, только употреблять чай или кофе, сок, на ночь никаких поездок. И да, ужин с десертом у тебя сегодня получились очень вкусно, спасибо.
Вот это да, выпалил и исчез. Ничего себе наговор! Какой алкоголь? Я не пила, да мне и нельзя, у меня месячные, что я сегодня пила, так это таблетки, причем весь день. И никуда я не собиралась ехать, как и Ольга. Что же такое с мужем, почему он обвиняет меня во второй раз несправедливо? Наташа, смелее иди и объяснись с ним, пока еще свежие следы, так сказать. Хотя очень страшно, вдруг не поверит? Тогда дыхну ему что ли? Подойдя к его кабинету, слышу грубые реплики, опять с кем-то по скайпу ругается, снова не пришел какой-то груз, слышно плохо из-за постоянных грубых слов. Да, сейчас не самое подходящее время для разговоров. Ладно, завтра попрошу его выслушать меня, сейчас нужно спать, день болезненный у меня выдался сегодня.
глава 9
4 июля.
Похоже, мой муж не спал сегодня со мной, так как его половина была не расправлена, но старая рубашка лежала на кресле, значит, заходил в спальню. Вот почему я не могу так смело подойти и все с ним разобрать? Почему он изменился после приезда в этот город? Я долго думала об этом этой ночью, ведь Станислав Николаевич был у меня в квартире совсем другим. Я могла ему без стеснения ответить, и мы смеялись , веселились, гуляли по ночному городу, а тут он чужой, совсем чужой…
Как быть с ним? Я не могу так без разговоров, без общения жить с человеком в одном доме и в то же время быть чужими. Может проблема во мне, что-то делаю не так? От этих мыслей голова идет кругом, просто жуть. Приняв душ, решаюсь съездить к Ольге, проверить ее самочувствие, так как у самой тоже плохое из-за критических дней состояние. Её застаю одну дома, лежащую на диване с соком, спрашиваю:
– Как ты? Где муж?
– На работе, вчера опять накричал, а я ему говорю, что в отпуске и могу иногда выйти, хотя бы к подруге, так как целыми днями сижу в банке и не вижу ничего кроме работы и квартиры. Ну, ты его знаешь, он не слушал, а кричал в ответ. Хорошо, что еще дочь у бабушки и не слышит этого кошмара.
Я её прекрасно понимаю, так как у меня первый брак был еще похлеще. Всё накатилось новой волной, прямо перед глазами всплыли картины из прошлой жизни, и я задохнулась от боли. Стало трудно дышать, всё поплыло перед глазами, понимаю, что лежу, и меня бьет по щекам Оля, крича:
– Что с тобой, очнись, слышишь? Вызвать скорую?
Немного помолчав, пытаюсь подняться, сажусь на диван, проговаривая:
– Всё нормально, не нужно скорую, – она уже кладет мне на лоб мокрый холодный платок, расстегнув мне кофту для хорошего дыхания.
– Ты меня до смерти напугала, что случилось, у тебя такое уже было?
– Нет, сама не знаю, у меня просто месячные, слабость ужасная, ещё таблеток обезболивающих выпила, может поэтому?
– Смотри, ты упала и ударилась рукой о стол, теперь красная линия от плеча до локтя. Давай вот – ранозаживляющим кремом смажем.
Действительно, ниже рукава футболки будет синяк и не маленький. Но боли не чувствую, даже странно. На телефон получаю смс от Станислава Николаевича : «К шести часам приеду домой с компаньонами, Светлану Ивановну уже предупредил на счет ужина».
Нужно скорее домой, а то будут недовольства. По пути заезжаю в парикмахерскую, где мне делают красивую укладку: как– будто естественные локоны, собранные с одной стороны заколкой. У меня такой прически еще не было. Дома во всю хозяйничала Светлана Ивановна, ей помогла я чем могла, закуски были, конечно, на высшем уровне. Вечером к шести я уже была в белом платье с синими вертикальными полосками, немного открытое оно конечно, например спина, тонкие бретельки, впереди верх из кружева, длина по колено. Но вкусу Ольги я верю, так как его выбирала она. Слышу, стоя в столовой, как шумно зашла толпа в кабинет, через несколько минут заглянул Станислав Николаевич, осмотрев меня издали, утвердительно кивнул, говоря:
– Добрый вечер. Ты готова?
– Да, – с надеждой в голосе отвечаю, жду как он отреагирует на мой внешний вид. Я так старалась выглядеть соответственно его окружению, волнуюсь. Вдруг, что упустила? Хотя весь вечер Светлана Ивановна говорила о моей красоте.
– Хорошо, – равнодушноответил и ушел. И всё? И ничего на счет моего вида? Как это понимать? Я что ему совсем безразлична? Стой, Наташа, только не плачь, потечет тушь и всё напрасно. Может он издали не заметил?
Из этих печальных мыслей меня вывел голос удивления и восторга от Максима:
–Ба!!! Вот это превращение – из золушки в принцессу! – нагло рассматривая меня со всех сторон.
– Ты хотел сказать из домработницы? – стараюсь прийти в себя, поправляя на праздничном столе приборы.
– Язык не поворачивается так оскорбить, мамочка, так как сейчас ты выглядишь шикарно!
– Значит, вот какой твой вкус? Всё искусственное, накрашенное, обернутое в дорогую упаковку? Вот твои хваленые критерии, а я – то думала, главное это внутренне содержание человека.
– Ну-ну, высшее общество требует только красивые упаковки, что бы соответствовать имиджу. Ты справилась, пока ты попадаешь к нам.
– Жаль, что ты в мое общество не попадешь никогда, так как у нас главное это душа, а ты ее не имеешь, – наш разговор прервала Светлана Ивановна, расставляя горячие блюда.
Обходя меня сбоку, Максим увидел синяк на плече, спрашивая, более мягче:
– Что случилось, кто это сделал?
Вот блин, забыла совсем о плече, почему я надела такое открытое платье? Нужно быстро переодеться. Но в холле мне преградили дорогу шесть человек со Станиславом Николаевичем. Он с ними говорил на английском языке, и, обняв меня за талию, с улыбкой, что-то отвечал им. Я узнала лишь одно русское слово – Наталья. Стараюсь мило улыбаться в ответ, иду с мужем под руку в столовую и сажусь рядом с ним. Все расселись, Станислав Николаевич живо, явно старясь угодить, рассказывает на иностранном языке гостям, которые, то встревают в разговор, то смеются, то едят. Максим так же разговаривал с ними, только я здесь была совсем чужая, так как не знала английского совсем, да признаться честно, и немецкий не знала, хоть и изучала его пятнадцать лет назад. Стараюсь не показывать скуки, держать спину прямо за столом, а не как обычно, почти лежать. Удивительно, как они так долго сидят идеально прямо и ни разу не сгорбятся, наверное, это практика или хорошая осанка. Один из гостей явно китаец или японец, я их не различаю, один еврей, у него даже шапочка на голове, как по телевизору я видела у евреев. После ужина все пошли в кабинет, меня под руку туда завел и Станислав Николаевич. Стали фотографироваться, и мы с мужем тоже, он обнял меня за талию с боку. Но когда я отходила, Станислав Николаевич взял меня за локоть и пристально посмотрел на синяк, поджав губы, проговорил:
– Откуда? – хорошо, что в кабинете были люди, а то я чувствую, был бы крик.
– Упала…
Что я могла ответить, только правду, которая сорвалась сразу.
Отпустив мой локоть, он отошел. А я, воспользовавшись свободой, тихо под шумок, так сказать, улизнула к себе, где сняла это невезучее красивое платье, умылась, приняла душ, только сидя в туалете, дала волю слезинке. Но услышала стук в дверь, затем голос Станислава Николаевича:
– Сколько можно ждать тебя? Хватит прятаться.
Ого? Он ждал? Я не знала. Как страшно выходить, просто ужас! Сижу тут, как нашкодивший ребенок, в туалете, что делать? Да еще этот живот предательски болит, тихо отвечаю:
– Сейчас.
Моё сердце гулко раздается в груди, кажется, что его слышат все. Может, отсидеться здесь? Вдруг надоест и он уйдёт?
Поправив халат, рукава опустив до ладошки, выхожу. В кресле сидит в рубашке с закатанными рукавами Станислав Николаевич, нервно крутят телефон в руках. Стою в дверях и понимаю, что боюсь его. Не знаю этого человека совсем, что он сейчас сделает, что ожидать от него? Эта неизвестность просто изводит меня. Поэтому молча смотрю на свои сжатые ладони.
– Упала, говоришь?
– Да, у Ольги.
– Опять эта Оля, она была здесь?
– Нет, я ездила к ней.
– Ясно, просто взяла и упала, да? Или что-то случилось?
– Я не знаю, как это вышло. Я приехала и …
– Хватит!– перебив меня, крикнул Станислав Николаевич, быстро встал и, вплотную подойдя ко мне. Твердо, как в армии, четко проговаривая каждое слово, ответил,– Я не хочу слышать эту ложь, я не желаю быть рогоносцем – ты поняла? – он явно еле сдерживался, так как зажал руки в кулаки,– Это след от мужской хватки за плечо, и я хочу знать только от кого.
О, нет, да он совсем не в ту сторону мысль ведет, как он мог так подумать, а главное за что? Эти предательские слезы совсем не к месту. Не могу поднять головы, не могу смотреть на него, обидно до боли. Через секунду я понимаю, что стою одна, Станислав Николаевич ушел. Кое– как на непослушных ногах иду в кровать, рыдаю, обидно, я так нарядилась, так старалась, хотела понравиться, чтобы он гордился мной, а тут такое. Всё напрасно. Почему он так изменился, почему совсем не желает со мной поговорить спокойно и по-человечески, за что постоянно стал меня подозревать? Разве я давала повод, может быть, я ему уже совсем надоела?
глава 10
5 июля.
Проснулась я на удивление рано, от того, что впервые услышала, как Станислав Николаевич тихо встает и берет из шкафа чистое белье. Я не показывала, что пробудилась, а повернулась только, когда дверь закрылась за ним. На часах шесть утра, за окном встает уже солнце. В памяти всплыла вчерашняя ссора, но он спал рядом, значит, есть шанс еще поговорить, я надеюсь, по крайней мере на это. Через полчаса слышу, как на улице выезжает машина, он уехал. Вставать рано, делать нечего, сейчас почему-то особенно остро я соскучилась по работе в школе, отпуск явно у меня не удался. Как красивая со всеми удобствами тюрьма! Одиноко, больно и обидно…
Может съездить на работу в гости? Двести километров туда и обратно примерно, долго, да и Станислав Николаевич потом опять будет недовольным. К Ольге съездить – снова недовольство, выехать куда-нибудь, а вдруг, что случиться и как выкручиваться? Ведь он не слушает или не дает сказать ничего! Поэтому остается лежать в кровати, одно радует спина на третий день и живот болят намного меньше. Взяв ноутбук, лежу в постели и переписываюсь в контакте со знакомыми, видимо девчонки на днях рассказали, что я вышла замуж, раз столько смс с удивленными вопросами о моем замужестве. Около девяти часов я спустилась вниз, устав от ноутбука, где Светлана Ивановна вовсю занималась уборкой стола и посуды. Как всегда налив кофе, иду смотреть лежа на огромном диване телевизор. Из-за плохого настроения не могу сосредоточиться ни на чем. Звонок от родителей заставил меня принять бодрый и довольный голос, отвечая положительно на многочисленные вопросы о здоровье, условиях отдыха, общении и так далее. Выслушав все домашние новости в ответ, постаралась побыстрее положить трубку. Может быть это и эгоистично, но пока я не понимаю их совсем, а может быть, и не хочу. Слишком они напоминают прежнюю невыносимую мне жизнь, которую я хочу забыть. За этими мыслями я уснула на диване. Меня разбудили голоса в холле. потом возникли Игорь с Максимом и строгий Станислав Николаевич, последний из которых, окинув меня взглядом, ушел к себе в кабинет. Быстро села на диване и поправила распущенные волосы, которые еще хранили красивую вчерашнюю укладку, поправила майку и лосины на коленях. Игорь разместился в кресле напротив и мило улыбнулся, сказав:
– Здравствуй, спящая красавица, приехали на обед, так сказать, приучила ты нас к домашней еде.
– Здравствуйте, сейчас всё приготовлю, а сколько времени, вы рано?
– Уже час дня, Станислав Николаевич на домашний телефон звонил.
Наверное, Светлана Ивановна взяла трубку, вот почему она мне ничего не сказала? Я теперь попала в нехорошую ситуацию, сплю, мол, всё время. В столовой быстро разогреваю вчерашнее мясо, из холодильника расставляю на стол закуски. За этим занятием меня застает Максим, присаживаясь.
– Еще не готово, – отвечаю сухо ему.
– Ничего, подожду. Как тебе вчерашний деловой ужин?
– Пойдет.
– А я скучаю на них, но отец говорит, что нужно уметь сотрудничать и устанавливать деловые связи. Именно во время ужина видно, по его словам, особенно человека, стоит ему доверять или нет.
– Возможно, ему виднее, он опытнее в этом.
– Скажи ты только с ним такая покорная, или претворяешься?
– Зачем тебе это? Я не мешаю тебе жить, ты не мешай мне.
– Не скажи, ты вошла в нашу семью.
– Я ее не разрушала, так почему ты меня винишь? Я не отнимаю ничего, не претендую ни на что, чем я тебе мешаю? Как я слышала, раньше ты тут не бывал.
– Ты права, но раньше отец и не женился, он всегда общался с моей матерью и они периодически после развода нет-нет, а сходились. А вот уже почти полгода тишины. Как ты думаешь, что сын чувствует?
– Уж, явно я тут не причем, я вообще могу уйти, если твой отец действительно скажет, что любит твою мать.
Наверное, я сказала это слишком громко и импульсивно, что он замолчал, а на мой всплеск пришел Игорь, спрашивая:
– Что за разборки, молодежь? А?– уплетая на столе бутерброды.
Макс ушел, оставив удивленного Игоря со мной. Стараюсь успокоиться, но дрожащие руки выдают меня.
– Наташенька, посмотри на меня, кто обидел такую красавицу?
Как приятно слышать ласку, но так обидно, что не от того от кого хочешь.
– Все хорошо.
– Уж я – то пожил на этом свете, да и четыре брака дают мне право знать – если женщина говорит все хорошо– это всё хуже ,чем можно себе представить. Выкладывай.
Спросить или нет? Если узнает Станислав Николаевич? Была, не была, что я теряю, всё – равно он не обращает внимания на меня.
– Игорь, вы давно знаете Максима, поэтому ответьте, почему он так негативно относится ко мне? Зачем обвиняет в том, что я не делала?
– Да, он импульсивен, эгоистичен, весь в отца. Но не тиран, тут мать сыграла роль, смягчила его. Я думаю, он ревнует, что Стас женился, всякому сыну хочется видеть своих родителей вместе. Но ты не волнуйся, Стас это понимает, он с ним разговаривал по этому поводу, даже при мне такой разговор был. Все утихнет, он перебесится, успокоится, тебя узнает лучше и поймет, что от тебя ничего плохого не стоит ожидать.
– Спасибо, – только и успела ответить, а как много вопросов еще хотелось задать, но зашли сын с отцом, и пришлось молча накрывать на стол, сидеть и обедать с ними, слушать их разговоры по поводу вчерашнего делового ужина, вообще, меня за столом явно не замечали, поэтому за чаем я тихо ушла. У себя в комнате позвонила Ольге, которая явно страдала похмельем, а сходить в магазин было не кому, муж на работе, мой разговор с ней в конце услышал Максим, стоящий в дверях. Я просто в страшном гневе была от его наглости, что, не положив трубку, выговорила:
– Как ты смеешь подслушивать!
– Ого, если бы ты могла испепелять, я бы сгорел – это точно.
Смеется еще, почему я не могу его ударить? Как хочется!
– Что тебе нужно!
– Успокойся, я пришел сказать спасибо и от Игоря и от отца, мы уезжаем.
Понятно, значит, Станислав Николаевич не пожелал меня видеть и разговаривать со мной, что ж пусть будет, как он захочет. Наверное, моя резкая смена выражения лица в более грустную форму, заставила Максима перестать ухмыляться и спросить:
– Что– то случилось? Это Ольга, если я не ошибаюсь, на проводе висит.
– Да, она.
– У неё проблемы?
– Немного.
– Давай всё решу, что нужно? Мне не трудно, она мне понравилась, веселая.
Я слышу в трубку ее голос: «Пусть привезет холодного сока литра два и в аптеке таблетки, все какие можно от головы». Этот ее умирающий голос у меня вызвал улыбку, передаю весь разговор Максиму, который записал ее номер телефона, адрес и ушел. Хоть одно доброе дело сделала за день, спасла от жажды больную подругу. До самого вечера я убиралась неспеша в столовой, в доме, так как живот еще сказывал о себе знать. Мне на почту в контакте пришли вчерашние фотки с вечера от Максима, но откуда он меня нашел? Ведь я под другой фамилией? А потом пришли фотки с Максимом, сидящим рядом с лежащей Ольгой, ясно, она дала координаты. Ну, хоть смс порадовало от него: «Спас от жажды умирающую». На фотографиях Станислав Николаевич так мило улыбается, будто бы прежний простой и веселый, а я как кукла, хоть и красивая, но еще не привычная к такой внешности. Около десяти ночи слышу, как приехал Станислав Николаевич. Я уже лежу в кровати, быстро выключив свет, делаю вид, что сплю. Примерно через полчаса он вошел в комнату, тихо прошел в ванну, слышу, как принимает душ, потом ложится аккуратно в кровать. И тишина, даже не пытается повернуться ко мне или обнять, как раньше. Может Максим прав, Станислав Николаевич до сих пор любит бывшую жену и не может теперь от меня отделаться? Такие мысли просто рвут мне мозг на части.
