Текст книги "Обезьяны, обезьяны, обезьяны..."

Автор книги: Наталья Пожарицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Описание, под которым вполне может подписаться современный исследователь поведения обезьян. А Хануман? Он могучим прыжком кидается со склона горы, завидев героев легенды. В поисках Ситы легко вспрыгивает на стену, прыгает с кровли на кровлю... Ему ничего не стоит взобраться на дерево, провести на нем ночь, укрывшись среди ветвей и листвы. В радостную минуту он взлетает по столбу, поддерживающему своды, и соскакивает вниз, проявив тем, как повествует сказитель, свою обезьянью природу.

Разумеется, эти поздние изыскания ничего не добавляют сегодня к нашим знаниям об обезьянах. Они только еще одно свидетельство народной наблюдательности и подтверждение того, что «сказка ложь, да в ней намек...». Однако же некоторые приматологи сумели определить даже вид обезьян, наблюдения над которыми породили образ Ханумана, например. Одни считают, что это макаки резусы. Другие полагают, что лангуры. В предположениях помогают древние росписи, барельефы, скульптуры на темы «Рамаяны», украшающие древние храмы. Одно из них – резное изображение «Хануман, созывающий свое обезьянье войско»,– украшает храм Сваей в городе Уна в Индии.

Между прочим, описывая разнообразных обезьян, что вслед за Рамой устремились к острову Ланка, автор древней поэмы упоминает некую обезьяну – рыжую, с длинной гривой. Как знать – не есть ли это первое в литературе упоминание об орангутанах. Они водятся в Юго-Восточной Азии, на островах Суматра и Калимантан.

Правда и вымысел

Первая научная сводка об обезьянах принадлежит Аристотелю. Наверное, не будет преувеличением сказать, что экскурс к истокам почти любой науки приведет к этому имени. Аристотель оставил человечеству трактаты по этике и логике, исследования по физике и по управлению государством, трактаты по космологии, искусству, экономике. Биологии он подарил множество оригинальных работ и идей. Среди щедрого наследства – первая классификация животного мира и вывод о сходстве обезьян с человеком.

Люди-обезьяны. С гравюры XVII века.

Аристотель, живший в IV веке до нашей эры, был первым, кто высказал идею усложнения мира. Этой идеей он руководствовался, выстраивая своеобразную «лестницу существ». На нижней ступеньке лестницы он поставил тела неживой природы, над ними – растения, над растениями – животных. Венчал систему самое высокоорганизованное существо – человек.

Всех известных ему животных Аристотель разделил на две группы. К одной отнес бескровных, к другой – животных, обладающих кровью. В группу бескровных вошли животные, которые по современной зоологической классификации относятся к беспозвоночным: насекомые, ракообразные, моллюски. В категорию «кровяных» попали «живородящие четвероногие с волосами» – теперь это соответствует млекопитающим; «яйцеродящие четвероногие, иногда безногие, со щитками на коже», то есть рептилии; «всегда яйцеродящие двуногие с перьями, летающие» – птицы; «живородящие безногие, живущие в воде и дышащие легкими» – киты; «яйцеродящие безногие, с чешуей или гладкой кожей, живущие в воде и дышащие жабрами» – рыбы.

Самую высокую ступеньку Аристотель отвел «живородящим четвероногим с волосами» – млекопитающим. Над ними он и поместил человека.

«Есть, однако, животные,– делился Аристотель своими соображениями в сочинении «История животных»,– которые обладают как свойствами человека, так и четвероногих. Например, питекос, кебос и кинокефалос». Это и были известные Аристотелю обезьяны. Питеками, как полагают, он называл макаков маготов, кебосами (или цебусами) – хвостатых обезьян, наверное мартышек; кинокефалами, то есть собакоголовыми,– павианов. Этой триаде Аристотель отвел ступеньку между млекопитающими и человеком.

Аристотель оставался непререкаемым авторитетом в области классификации животных вплоть до Линнея.

1 В соответствии с бинарной (то есть двойной) номенклатурой каждому виду растений и животных дается двойное латинское название: родовое и видовое. Например, зеленая мартышка. В этом названии слово «мартышка» означает род, а «зеленая» – специфическое название вида.

Шведский естествоиспытатель Карл Линней, живший в XVIII веке, вошел в историю биологии как блистательный систематик, утвердивший в науке принципы бинарной номенклатуры1, и создатель лучшей искусственной классификации растений и животных. Он же впервые отнес полуобезьян, обезьян и человека к одному отряду животных. Этот отряд он назвал «приматы», что в переводе с латыни означает – князья, главенствующие, самые высшие. И хотя объединение полуобезьян, обезьян и человека в единый отряд Линней произвел в полном соответствии с принципами своей искусственной классификации, на основе внешних, случайно выбранных признаков, научная интуиция не подвела ученого.

В последующие столетия родство обезьян и человека было доказано многочисленными исследованиями.

Не стоит, однако, думать, что между Аристотелем и Линнеем никто, никогда, ничего не писал об обезьянах. Обезьяны – часть животного мира Земли. И потому история знаний о них вписывается в историю зоологии. Не было, пожалуй, ни одного сколько-нибудь крупного зоолога, натуралиста, естествоиспытателя, который бы обошел в своих научных трудах таких необычных животных, как обезьяны.

Шимпанзе. С гравюры XVIII века.

Рассказывают, что Карлу Линнею, одержимому страстью систематизировать все и вся, принадлежит необычная классификация ботаников. Всех ученых, занимавшихся изучением растений, он разделил на две категории: настоящих ботаников и любителей ботаники. Каждую из этих групп разбил на более мелкие группы. Среди настоящих ботаников, например, различал собирателей и методистов. Методистов разделил на систематиков и философов. И так далее. Так вот, среди исследователей обезьян тоже были и свои собиратели, и свои систематики, и свои философы. Одни собирали из всех доступных им источников сведения об обезьянах – рассказы бывалых людей, моряков, путешественников. Сами путешествовали и вели наблюдения. Другие описывали более или менее случайно попадающих к ним обезьян. Их внешний вид, анатомическое строение. Третьи обрабатывали постепенно накапливающиеся сведения, осмысливали их, пытаясь построить классификацию обезьян. Четвертые соединяли и то, и другое, и третье.

Гай Плиний Секунд, известный больше под именем Плиний Старший,– древнеримский писатель и ученый – впервые после Аристотеля написал обстоятельное сочинение об обезьянах. Оно вошло в его знаменитую тридцатисемитомную «Естественную историю». В сочинение Плиний включил Аристотелеву классификацию, некоторые собственные наблюдения и все, что до него было написано и рассказано о необыкновенных этих существах. А поскольку во все времена среди рассказчиков встречаются фантазеры, любители приукрасить и приврать, то среди сведений, собранных Плинием, оказалось немало выдумок и небылиц. Правда и вымысел об обезьянах переплелись в рассказах Плиния необыкновенно.

«Все существующие обезьяны,– писал Плиний,– чрезвычайно близки к зверям и в то же время по многим признакам похожи на людей. Отличаются друг от друга они хвостами». Это, пожалуй, от Аристотеля. А вот дальше-то.

«Удивительно хитрые и ловкие, они, коль завидят охотника, идущего впереди, подражают ему во всем до последнего движения... А еще видели обезьян, в шахматы играющих и в кости...» Это уже, пожалуй, из серии рассказов охотников и рыбаков.

Чего только не выдумывали об обезьянах во времена Плиния.

Будто бы есть существа – «хоромондайе», которые разговаривать не умеют, а вместо того ужасающе скрежещут зубами и преотвратительнейше визжат. Будто бы грубы они и волосаты чрезмерно и зубасты они, ровно собаки.

Рассказывали, что среди индийских кочевников есть род людей, у которых вместо носов только два небольших отверстия, что подобны змеям их длинные руки, и называются эти люди «сирикты». А западные горы Индии, будто бы, истинное пристанище сатиров. Существа эти бегают на четвереньках, но могут ходить и на двух ногах, подобно тому, как человек ходит. И до того легки они на ногу, что, ежели не стары и болезнью не ослаблены, поймать их невозможно.

Вот все это и поведал Плиний своим читателям.

Тем не менее из этих фантастических рассказов нынешние исследователи обезьян почерпнули некоторую научную информацию.

В сириктах поздние исследователи обезьян узнали орангутанов, в хоромондайях – павианов, а в сатирах – гиббонов.

Надо полагать, рассказы Плиния об обезьянах так же будоражили воображение и привлекали внимание его современников, как в наше время рассказы о лохнесском чудовище и снежном человеке. Да и не только у современников, но и еще у многих поколений читателей в последующие столетия. Вплоть до появления в середине XVI века «Истории животных» швейцарского врача и натуралиста Конрада Геснера. Геснер подновил Плиния, добавил кое-какие небылицы, сочиненные об обезьянах за прошедшие века, но включил в «Историю животных» и немало новых, интересных, с научной точки зрения, сведений. Книга была хорошо иллюстрирована, написана интересно. Она мгновенно привлекла к себе внимание читающей публики. Позже была переведена на многие языки, популярность ее среди читателей, интересующихся животными, возросла еще больше и держалась, ни много ни мало, почти два столетия.

Шло время. Все новые и новые сведения об обезьянах поступали в копилку человеческих знаний. И в середине XVIII века ещё один естествоиспытатель взял на себя труд собрать их и прокомментировать. Естествоиспытателя звали Жорж Луи Леклерк де Бюффон. Труд, в который он включил материалы об обезьянах, назывался «Всеобщая и частная естественная история».

К тому времени, когда Бюффон задумал писать свою «Естественную историю», наука уже располагала немалыми серьезными исследованиями об обезьянах. Если мрачное средневековье было веками, потерянными для человеческого познания, то эпоха Возрождения, эпоха Великих географических открытий, последующие столетия мощно раздвинули представления человека о Земле, на которой он обитает, о народах, ее населяющих, о растительном и животном мире Земли. К 1766 году, ко времени, когда увидел свет том «Естественной истории» Бюффона, посвященный обезьянам, было уже известно, что животные эти водятся не только в Юго-Восточной Азии, на Пиренеях и в Африке, но и в Южной Америке. Было описано несколько видов американских обезьян. Расширились знания об азиатских и африканских обезьянах. Наконец, люди уже достоверно знали, что существуют человекообразные обезьяны. Бюффон о каждом известном ему виде обезьян дал своеобразный научно-популярный очерк. Они и теперь читаются с интересом, эти очерки, подкупая литературным слогом, довольно точными наблюдениями, хотя и сохранилось в них немало от Плиния и Конрада Геснера. Однако в научных исследованиях Бюффона уже настойчиво ищет дорогу мысль о возможном родстве между разными видами обезьян.

История человеческих знаний об обезьянах, составляя часть истории знаний зоологических, имеет в то же время свою очень необычную судьбу. Изучение обезьян никогда не было только своего рода инвентаризацией существующих видов. Ему всегда сопутствовали подсознательные, а позже и вполне определенные стремления получше изучить животных, столь удивительно и необъяснимо похожих на человека. Среди людей равнодушных к обезьянам не бывает. Все, кто когда-либо видел, наблюдал, сталкивался с обезьянами, четко делятся на две категории. У одних сходство обезьян с человеком вызывает отталкивающее впечатление, раздражение, порой отвращение. Других оно притягивает, словно магнитом. «О, сколь похожа на нас зверь гнусный обезьяна!» – воскликнул, говорят, с негодованием Цицерон. Должно быть, он принадлежал к тем, первым. «Но почему так похожа? Чем объяснить это сходство? Может, оно свидетельство того, что обезьяна и человек связаны родством?» – задумывались другие.

Вся история того, как человечество шло к утверждению идеи о кровном родстве человека и обезьян, о естественном, животном происхождении человека от обезьяноподобного предка,– это история непримиримой борьбы научной мысли с религией, ученых-материалистов с богословами, борьбы, исполненной драматизма, познавшей всю меру жестокости церковников и мужества ученых.

О чем говорят факты

Осенью 1618 года во Франции, в Тулузе, на улице Жипонье был арестован некий философ, по имени Учильо, неаполитанец по происхождению. Говорят, при аресте у него был изъят хрустальный сосуд с живой жабой. И потому его обвинили в колдовстве.

Следствие длилось несколько месяцев. Подсудимый держался с достоинством, уверенно опровергая каждое выдвинутое против него обвинение. Он вполне смог бы доказать свою невиновность, если бы участь его не была предрешена заранее. Католическая церковь, давно охотившаяся за опасным еретиком, не собиралась выпускать его из своих рук.

Рукоположенный в 1606 году в священный сан, этот Учильо (впрочем, у него было еще с десяток имен, под которыми он скрывался от церкви – Лючилио, Лючьоло, Джулио, Помпоний, истинное же – Джулио Чезаре Ванини) в 1612-м отрекся от католичества. В 1615-м издал «опаснейшее», по словам иезуитов, сочинение «Амфитеатр вечного провидения», в пятидесяти главах которого под прикрытием благочестивых рассуждений о боге и творениях господа, сумел изложить взгляды Аристотеля, Диагора и прочих «атеистов всех времен». А годом позже появилось еще одно сочинение: «О достойных удивления тайнах природы, царицы и богини смертных».

Церковники негодовали.

«Атеисты говорят,– писал Ванини,– что первые люди ходили на четырех конечностях, как животные, и только впоследствии при помощи больших усилий изменили это положение, освободив руки».

«...Говоря о появлении человека, я решаю этот вопрос с учетом градаций, ведущих от наиболее низкого вида к самому высокому».

Книгу конфисковать и сжечь «за опасный и отвратительный атеизм», автора казнить – вынес решение суд. «Указанный Учильо,– гласил приговор,– будет протащен в одной рубахе на циновочной подстилке с рогаткой на шее и доской на плечах, на которой будет начертано «атеист и богохульник», от ворот тюрьмы ко главным вратам собора Сент Этьен. Здесь босого, с обнаженной головой и свечой в руках палач поставит его на колени и заставит умолять бога, короля и суд о прощении. Потом его отведут на площадь и привяжут к столбу. Палач вырвет ему язык и задушит. После этого тело его будет сожжено, а пепел рассеян по ветру».

Приговор был приведен в исполнение 9 февраля 1619 года.

Двумя столетиями позже не без нажима церкви и натуралистов, исповедовавших идею божественного творения всего сущего на Земле, будет подвергнут остракизму Ламарк, великий французский естествоиспытатель, ботаник, зоолог, философ, впервые обосновавший – на уровне развития науки своего времени – идею эволюции живой природы и выдвинувший гипотезу происхождения человека от древней двуногой обезьяны.

И даже в начале нашего просвещенного века, века освоения космоса, в США богословы сумели организовать знаменитый «обезьяний процесс» против учителя Скопса, который решил объяснить своим ученикам происхождение человека не по библии, а по Дарвину.

В 1859 году вышел в свет труд Чарлза Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора», в котором была изложена знаменитая теперь теория эволюции.

В чем суть эволюционной теории Дарвина? В мире живых организмов – растений, животных – постоянно и повсеместно идет борьба за существование. Она определяется необходимостью в Пище, в пространстве для жизни и размножения, необходимостью защищать себя и потомство от врагов. В борьбе за существование выживает лишь тот, кто отличается от сородичей полезными в данных конкретных условиях свойствами. Такие отличия возможны, потому что в живой природе существует изменчивость. Благодаря тому, что существует также наследственность, полезные качества по наследству могут передаваться последующим поколениям. От поколения К поколению идет естественный отбор форм, самых приспособленных к существующим условиям жизни. Приспособленные процветают, дают потомство, неприспособленные вымирают. В недрах процветающего может произойти зарождение нового вида. Именно естественный отбор при участии наследственности и изменчивости – причина образования новых видов животных и растений. Он – один из основных двигателей эволюции.

Каждый принцип был фундаментально обоснован Дарвином и подтвержден многочисленными фактами. Из области селекции, палеонтологии, геологии, собственных наблюдений. Это было первое материалистическое объяснение происхождения того огромного многообразия жизненных форм, которое царит в живой природе. Блестяще обоснованная, Дарвинова теория эволюции нанесла мощный удар по мифу о божественном сотворении мира. А биология наконец обрела собственную теорию. Ее сразу же взяли на вооружение ученые-материалисты для решения вопроса о происхождении человека.

Томас Гексли и Эрнст Геккель – два имени, с которыми связаны самые первые попытки распространить Дарвинову теорию на происхождение человека. Гексли обратился к данным сравнительной анатомии. На основании тщательных исследований строения тела человека и высших обезьян – шимпанзе и гориллы – он установил, что анатомические различия между человекообразными обезьянами и человеком гораздо меньше, чем между человекообразными и низшими обезьянами.

Геккель воспользовался данными эмбриологии, чтобы доказать происхождение человека от более низко организованных животных. Ему же принадлежала попытка проследить родословное древо от полуобезьян к обезьянам и через гипотетического обезьяночеловека к человеку.

И вот – 1871 год. Выход в свет труда Дарвина «Происхождение человека и половой отбор». Дарвин оставался верен себе. За каждым утверждением стояли неоспоримые, тщательно подобранные и проанализированные факты из сравнительной анатомии, зоологии, эмбриологии, геологии, палеонтологии. Вынесенный ими приговор был безапелляционен: у человека длинная родословная, она уходит корнями в историю животного мира; начальный этап в этой родословной – древние, вымершие теперь обезьяны.

Носач.

Метко назван, не правда ли?

Дарвин утверждал, что обезьяны эти были покрыты волосами, у них был хвост и острые, подвижные уши. Их конечности и туловище приводились в движение многими мышцами, которые и сейчас изредка можно обнаружить у некоторых людей в недоразвитой форме. Нога у предков человека была, видимо, хватательная.

Наши предки, утверждал ученый, без всякого сомнения, были древесными животными

и населяли какую-нибудь теплую лесистую страну. Скорее всего, это были ископаемые обезьяны третичного периода,– полагал Дарвин. Потом они разделились на обезьян Старого и Нового Света. «От первых же произошел в отдаленный период времени человек – чудо и слава мира».

Итак, впервые за все века появились научно обоснованные доказательства происхождения человека от обезьяноподобного предка.

Главными виновниками этого превращения, по Дарвину, опять-таки были наследственность, изменчивость и отбор. Даже такие сугубо человеческие особенности, как крупный и сложноустроенный головной мозг, употребление орудий, речь, общественные отношения, считал ученый, сложились под действием отбора в процессе эволюции. И человек от своих животных предков отличается лишь количественным выражением тех или иных физических и психических особенностей. Это была серьезная ошибка. Позже она была исправлена Ф. Энгельсом.

В 90-х годах прошлого столетия среди философского наследия Фридриха Энгельса – неоконченных рукописей, набросков, планов и конспектов философских статей – был обнаружен теоретический эскиз «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Эта статья, опубликованная впервые в 1896 году, уже после смерти Энгельса, сыграла очень важную роль, послужив окончательному формированию материалистической теории происхождения человека.

Принимая эволюционную идею Дарвина, Ф. Энгельс, в отличие от английского ученого, обосновал мысль о том, что эволюция человека именно качественно отличается от эволюции других живых существ. Это качественное отличие состоит в том, что основным фактором, определяющим эволюционный прогресс человека, был труд. Труд, способность человека изготовлять орудия труда и с их помощью целенаправленно изменять окружающую среду в своих интересах, а не приспосабливаться к ней пассивно. Суть теории Энгельса можно выразить одной фразой: «Труд создал человека».

Много сотен тысячелетий тому назад, в третичном периоде, где-то в жарком поясе жили необычайно высокоразвитые человекообразные обезьяны. Жили они стадами на деревьях. Вероятно, под влиянием, прежде всего, образа жизни эти обезьяны начали отвыкать от помощи рук при ходьбе и стали усваивать все более и более прямую походку. «Этим,– писал Энгельс,– был сделан решающий шаг для перехода обезьяны к человеку».

В самом деле, постепенный переход к двуногому хождению освободил руки. На их долю стало доставаться все больше и больше различных видов деятельности. Рука, став свободной, могла теперь усваивать все новые и новые сноровки, постепенно делалась гибкой, умелой. Эти качества ее передавались по наследству, усиливаясь от поколения к поколению. И это явилось важной предпосылкой возникновения в дальнейшем трудовых действий у наших далеких предков – действий, так или иначе связанных с изготовлением орудий труда.

«Начинавшееся вместе с развитием руки, вместе с трудом господство над природой расширяло с каждым новым шагом вперед кругозор человека... С другой стороны, развитие труда по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной деятельности, и стало ясней сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена... Формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу...»

Под влиянием труда и вместе с трудом возникла членораздельная речь.

«Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг... Благодаря совместной деятельности рук, органов речи и мозга не только у каждого в отдельности, но также в обществе, люди приобрели способность выполнять все более сложные операции, ставить себе все более высокие цели и достигать их»,– писал Энгельс. И далее.

«...Животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней. И это является последним существенным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан труду».

Итак, труд, речь, сознание, общественность – вот двигатели человеческой эволюции, которые помогли человеку сформироваться в качественно новое, социальное явление. Замечательно, что это общее представление о путях становления человека, принятое теперь всеми материалистами, учеными нашей страны было взято на вооружение уже в 20-х годах, отмечал советский антрополог В. П. Якимов.

В результате работ большой армии антропологов, археологов, этнографов, физиологов, психологов, философов теоретические положения, высказанные Ф. Энгельсом, были дополнены и подтверждены фактическим материалом и получили развитие на основе новейших данных целого ряда конкретных наук. Гениальный теоретический набросок превратился в стройное материалистическое учение об эволюции человека.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Кто есть кто

Перепись обезьяньего населения нашей планеты – а точнее, видов обезьян – закончилась совсем недавно. В тридцатых годах было сделано последнее открытие – карликовый шимпанзе, или бонобо. В итоге переписи оказалось, что на Земле сейчас обитает более ста пятидесяти видов обезьян. Некоторые исследователи считают, что их даже двести.

Сходные виды обезьян составляют роды. Роды образуют семейства. Семейства образуют подотряд. Он называется «подотряд высших приматов, или обезьян».

У обезьян есть родственники. Полуобезьяны. Их более пятидесяти видов. Все они входят в подотряд низших приматов, или полуобезьян. Полуобезьяны и обезьяны составляют отряд приматов. К этому же отряду, с точки зрения зоологической систематики, принадлежит и человек.

О полуобезьянах в этой книге я говорить не буду. Наша тема – обезьяны. Чтобы читатель легче представлял себе в дальнейшем, «кто есть кто», и не запутался в семействах и родах, я приведу классификацию подотряда высших приматов, предложенную академиком В. Е. Соколовым.

В подотряд входит четыре семейства. Семейство цепкохвостых обезьян, или капуцинов. Семейство игрунок, или мармозеток. Семейство низших узконосых обезьян, или мартышек. Семейство высших узконосых обезьян, или человекообразных обезьян. В семействе цепкохвостых обезьян одиннадцать родов: род мирикин, или ночных обезьян, род прыгунов, род уакари, или какайо, род саки, род красноспинный саки, род ревунов, род капуцинов, род саймири, род коат, род паукообразных обезьян и род шерстистых обезьян.

Четыре рода – мармозеток, игрунок, львиных игрунок и тамаринов – составляют семейство игрунок, или мармозеток.

В семействе низших узконосых обезьян одиннадцать родов: макаки; хохлатые, или черные павианы; мангабеи; павианы; гелады; мартышки; тонкотелые обезьяны, или лангуры; ринопитеки; симиасы; носачи; толстотелые обезьяны, или колобусы.

И, наконец, в семейство высших узконосых обезьян, или человекообразных обезьян, входят род гиббонов, род орангутанов, род шимпанзе и род горилл.

Обезьяны первых двух семейств обитают в лесах Центральной и Южной Америки. Их часто называют американскими обезьянами. Представители двух последних семейств – жители Старого Света. Они водятся в Африке, Юго-Восточной Азии, а один вид даже в Европе. Этих обезьян называют иногда узконосыми, потому что перегородка, разделяющая ноздри, у них уже, чем у американских обезьян.

По сравнению с американскими обезьянами, узконосые более высоко организованы. К узконосым принадлежат и самые высокоорганизованные – человекообразные обезьяны. Самая крупная обезьяна на Земле – горилла – тоже относится к узконосым.

Американские обезьяны отличаются от обезьян Старого Света и тем, что у них перегородка, разделяющая ноздри, шире, и тем, что ноздри имеют другую форму. Они похожи на запятые, хвостиками вверх (в то время как у узконосых обезьян ноздри похожи на запятые, хвостиками вниз). У американских обезьян не бывает седалищных мозолей и защечных мешков.

Если самая крупная обезьяна живет в Старом Свете, то самая маленькая водится в Новом. Это – цебуэлла. Она свободно умещается на ладони взрослого человека.

В Новом Свете живут и самые яркоокрашенные обезьяны – львиные игрунки, и самые громогласные – ревуны, и единственный вид ночных обезьян – дурукули. Наконец, только среди американских есть настоящие цепкохвостые обезьяны.

Кое-что об игрунках

– Хочешь, я покажу тебе игрунку,– спросил как-то Егор. Он сидел в развилке старого платана и деловито вертел в руках большую коричнево-зеленую грушу.

Раскидистая чинара – так называют в этих местах платан – была у нас чем-то вроде клуба. Она росла за Директорским домом. Мы собирались под ней по вечерам, делились друг с другом впечатлениями дня, обсуждали волновавшие нас вопросы, играли на гитаре, пели вполголоса биофаковские песни – «Листопад», «Несмеяну», спорили отчаянно и азартно о том, думают ли животные, можно ли говорить о психологии обезьян, верно ли сводить все формы их поведения только к физиологическим реакциям... Наука о поведении животных только складывалась тогда, и о чем только мы, «поведенщики»,– так мы гордо себя именовали – не спорили. Высокие материи, занимавшие наши умы, не мешали, однако, мальчишкам совершать набеги в сад. Вокруг Директорского дома росли груши, инжир, персики, виноград. Урожай предназначался обезьянам. Но мы решили, что обезьяны – будь на то их власть – непременно бы поделились с нами во имя кровных уз. По крайней мере, так утверждал Егор. Похоже было, что сейчас он во имя кровных уз основательно тряхнул груши в саду – красно-синяя ковбойка его подозрительно огрузла над ремнем.

– Лови!

Я поймала грушу. Она была тяжелая, жесткая и травянистая на вкус.

– Они же совсем зеленые...

– Ага,– сокрушенно согласился Егор, принимаясь за очередную грушу.– Так хочешь увидеть игрунку?

– Где? По-моему, в питомнике их нет.

– Это по-твоему.

Он спрыгнул с дерева, вытряхнул груши на стол под чинарой.

– Пошли. – Куда?

– К таксидермистам, разумеется... Таксидермисты – это те, кто делает чучела.

В лаборатории, маленьком домике, спрятавшемся в зарослях мушмулы, отчаянно пахло формалином, нафталином, обезьяньими шкурками и чем-то еще, да так, что дух этот начисто перешибал аромат субтропических зарослей, пытавшийся просочиться сквозь распахнутые окна.

– Саша, покажи человеку игрунку.

Лаборант подал маленький скелетик, потом шкурку. Показалось, что это шкурка котенка. Пушистая, полосатая. Но, присмотревшись, я поняла, что это шкурка игрунки обыкновенной: белый ромбик на лбу, маленькие уши тонут в густой шерсти, а на самих ушах характерные для игрунок пучки волос. И хвост длинный, длиннее всего туловища, в темных и светлых кольцах.

Игрунка обыкновенная – один из видов, составляющих род игрунок семейства игрунок, или мармозеток. Все игрунки малы по размерам. Длина тела самой крупной но превышает тридцати сантиметров, а вес – пятидесяти граммов. Характерный признак игрунок: нижние клыки у них такие же, как резцы. И по величине, и по форме. А всего зубов у игрунок 32.

Мозг у этих обезьян почти гладкий, борозды на нем слабо выражены. И это свидетельство того, что игрунки далеко отстоят от «интеллектуальных» представителей своего отряда.

Есть у игрунок и другие признаки. Настолько типичные, что из-за них у обезьянок появилось еще два имени. Игрунок часто называют белкообразными обезьянами. Из-за того, что у них задние конечности длиннее передних и есть длинный пушистый нецепкий хвост. Когда игрунка сидит на корточках, осенив себя пушистым хвостом, она и впрямь немного напоминает белку.

Второе имя игрунок – когтистые обезьяны. Дело в том, что у всех обезьян на пальцах не когти, как у остальных зверей, а ногти. Ногти – это вообще характерный признак приматов. Наличие ногтей или хотя бы одного ногтя – основание для того, чтоб отнести животное к этому отряду. Так вот у игрунок округлые плоские ногти есть только на больших пальцах задних конечностей. На всех остальных – они похожи на когти.

Игрунки живут семьями или стадами, в которых может быть и три обезьянки, и двенадцать.