Текст книги "Иван Грозный: «мучитель» или мученик?"

Автор книги: Наталья Пронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Далеко не случайно самым деятельным, самым яростным «проповедником» по всей Европе лживых слухов об «истинном царевиче Дмитрии» сразу стал такой известнейший мастер подобных дел, как АНТОНИО ПОССЕВИНО. В архивах сохранилось очень много его писем к различным европейским государям и прочим высокопоставленным особам, где с жаром доказывается, что Самозванец – действительно царский сын. Что, принявший католичество, теперь он всецело под влиянием Рима, и ему обязательно надо оказывать всяческую поддержку[743], дабы возможно прочнее укрепился он на отцовском престоле и способствовал переходу своего народа под сень Ватикана. В 1605 г. в венецианской типографии, под псевдонимом Бареццо Барецци Поссевино напечатает даже целую повесть – «О юноше Дмитрии»[744]. И сочинение это было немедленно переведено на французский, немецкий, испанский языки...

Так матерый иезуит, создавший некогда страшный для России миф о тиране-сыноубийце, уже на пороге могилы вновь взялся за свое ядовитое перо. Взялся, чтобы с кривой, хищной усмешкой выводя слово за словом, подлить масла в разгорающийся огнь еще одной, не менее страшной, разрушительной лжи – лжи о «воскресшем» сыне великого Грозного царя. Ибо, должно быть, уже тогда сей умный враг догадывался: Россию можно победить только ею – ложью...

Но, разумеется, до поры до времени все вышеуказанное держалось в строжайшей секретности – ведь огласка грозила международным скандалом. Когда, например, пошли слухи о том, что вокруг объявившегося в Польше «русского принца» собираются отряды шляхты с намерением идти войной против Московии, Сигизмунд немедленно заявил, что это не является делом государственной политики и он не имеет к сим отрядам никакого отношения. А если представители вольного польского дворянства становятся под чьи-то знамена и желают воевать, то это сугубо их личное решение и право... Иными словами, король тоже заведомо лгал, отрицая и существование тайного договора с Самозванцем, и все прочее. Именно поэтому, как пишет X. Нойбауэр, весьма «немногим было известно, какое реально большое участие принимал Сигизмунд в деле Самозванца». Столь же резко отвергали свою причастность к данному предприятию и другие «высокопоставленные лица Речи Посполитой, которым за выдачу Лжедмитрия было (со стороны Бориса Годунова) обещано существенное вознаграждение»[745].

А Борис действительно сулил многое, лишь бы добиться цели... Причем если за голову «пьяницы и беглого вора» Гришки Отрепьева полякам были обещаны просто крупные суммы денег, то уже в официальном обращении к Венскому двору он предложил германскому императору ни больше ни меньше как военный союз против Речи Посполитой. Но... Рудольф II в ответном послании Годунову 16 июня 1604 г. дипломатично ограничился только выражением «искреннего сожаления» по поводу возникших осложнений между Москвой и Краковом[746] и от союза отказался. Так Борису не верил уже никто. Не верили ни внутри страны, ни за ее пределами. И в этой неумолимо затягивающейся петле «царь вынужден был пенять на себя: вместо войны (с Польшей) он получил теперь гражданскую войну»[747].

13 октября 1604 г. войска Самозванца, форсировав Днепр чуть выше Киева, вторглись в пределы Российского государства. Однако хотя правительственные отряды и оказали ему сопротивление, но было оно столь вялым и нерешительным, что даже отдаленно не напоминало прежние яростные сражения и героические осады, которые выдерживали русские ратники во времена нашествия Стефана Батория. Фактически дворянская армия не желала воевать за Годунова. Увы, ему не помогло даже то, что он, стремясь сбить недовольство дворян восстановлением Юрьева дня, в 1603 г. снова запретил крестьянский «выход»[748]. Дворянство его так и не простило, ответив на измену – изменой.

Не желал защищать его и народ. И это, по-видимому, тоже было учтено теми, кто разрабатывал планы, издалека руководил наступлением Лжедмитрия. Не случайно (указывал еще Казимир Валишевский) «мнимо-православный царевич» пошел тогда не традиционным путем былых польских нашествий на Москву – «по прямой линии через Оршу, Смоленск и Вязьму». Нет, дорогу Самозванцу умело наметили словно бы в обход, но как раз через те волости юго-западной «украйны», где наиболее часто случались бунты и население особенно жестоко пострадало от недавних карательных рейдов, учиненных по воле Бориса[749]. Там прихода «истинного» государя ждали, как спасения... Потому действительно, стоило Самозванцу только ступить на эти земли, как простой обездоленный люд громадными толпами начал стекаться в его армию, там надеясь найти правду и защиту. Начал сдавать ему города без боя, под колокольный звон открывая ворота крепостей – как произошло, например, в Моравске и Чернигове. Именно в этом и крылась «непостижимая» (для г-на Радзинского) тайна первых стремительных успехов «царевича Дмитрия Ивановича». Тайна великой лжи, отменно просчитанного обмана, при помощи которого решено было полонить Русь...

За неполные три месяца власть «чудесно спасшегося сына Ивана Грозного» признали такие стратегически важные города, как Путивль, Рыльск, Севск, Курск, Кромы, Белгород, Царево-Борисов, огромные территории вдоль Десны, Северского Донца. Его армия непрерывно росла, пополняемая беглыми крестьянами и казаками. И даже серьезное поражение, которое все-таки нанесли Самозванцу регулярные царские войска в сражении под Добрыничами 21 января 1605 г., не смогло коренным образом переломить сложившуюся ситуацию. Лжедмитрий только немного отступил, засев в хорошо укрепленном Путивле. Причем характерно, что во время его отступления царские воеводы имели достаточно войск для организации преследования противника. Они вполне могли или захватить Самозванца в плен, или вовсе изгнать за пределы страны. Однако преследования не случилось. Не случилось, считает историк, не потому, что командовавший войсками кн. Мстиславский и прочие воеводы умышленно затягивали дело, дабы «подготовить торжество Самозванца». Но потому, что им пришлось сражаться среди враждебно настроенного населения, среди многочисленных партизанских отрядов и казачьих шаек, рыскавших по всем дорогам и грозивших в любой момент ударить в тыл царским войскам[750].

К тому же стояла зима. Военные действия велись в Комарицкой волости, до последнего предела разоренной и опустошенной. Дворянская армия замерзала и терпела жестокую нужду в продовольствии. Как пишет исследователь, «эта нужда заставляла ратных людей попросту дезертировать, уходить домой или отбиваться от армии в поисках пищи и фуража. Уже в конце февраля 1605 г. в Путивле знали, что Борисово войско под Рыльском тает; была даже перехвачена отписка царю Борису от какого-то воеводы с донесением, что его ратники разбегаются, и с просьбою о подкреплении, без которого воевода не мог держаться. В таких условиях Мстиславский и другие воеводы пришли к мысли о необходимости закончить кампанию. Они хотели распустить на несколько месяцев свое войско. Но царь, «сведав о том, строго запретил увольнять воинов». Летописец сообщает: Борис «раскручинился» на бояр и прислал к ним грамоту с выговором за то, что «того Гришки не умели поимати».Так, заключает историк, «недовольство царя и запрещение распускать войска возбудили в ратных людях злобу и желание «царя Бориса избыти»[751]...

И тем не менее, повествуя об этих полных драматизма событиях, г-н писатель-беллетрист ни одного из вышеуказанных обстоятельств снова не вспоминает, рисуя победное шествие Лжедмитрия I как некое фатальное «везение», напрочь лишенное какой бы то ни было социальной основы. Лишь одно слово, действительно имеющееся в исторических документах эпохи Смуты, попало на страницы текста г-на Радзинского. Слово, произнесенное Годуновым окружавшим его боярам: «подставили»... Что же, и впрямь еще тогда, когда пришли первые сообщения о появлении Самозванца в Польше, «Борис не стал скрывать своих подлинных чувств и сказал в лицо боярам, что это их рук дело и задумано, чтобы свергнуть его»[752]. Когда же «оживший призрак» вторгся на Русь, ведя за собой отнюдь не призрачные отряды польской шляхты и целые полчища взбунтовавшегося мужичья, зело умный Борис понял, что это конец. Не мог не понять. И, должно быть, это страшное понимание медленно, день за днем убивало его гораздо больше, нежели сообщения о поражениях, которые терпели московские войска, высланные навстречу врагу.

Хотя об этом автор вновь молчит, но современники свидетельствуют: именно в последние месяцы своей жизни (а было ему только около 50 лет) Годунов сильно сдал, заметно одряхлев. Следующие один за другим провалы, видимо, серьезно надломили его психику, одновременно обострив и физические недуги. Былая подозрительность приобрела чуть ли не болезненные формы. Он совсем перестал доверять своим боярам, своим придворным, но, будто цепляясь за последнюю спасительную соломинку, все чаще прибегал к советам ведунов и гадалок Историк подчеркивает: задолго до этого времени «еще Горсей отмечал склонность Бориса к чернокнижию. Один из членов польского посольства в Москве в 1600 г. писал: «Годунов полон чар и без чародеев ничего не предпринимает, даже самого малого, живет их советами и наукой, их слушает...» Теперь эта слабость превратилась в неодолимую страсть. «Погруженный в отчаяние из-за постоянных неудач, он перестал доверять даже себе и, казалось, терял рассудок. Предчувствуя близкую смерть, Борис мучительно размышлял над тем, может ли он рассчитывать на снисхождение в будущей жизни, и за разрешением своих сомнений обращался то к богословам, то к знаменитой в Москве юродивой – старице Олене. «Ведунья» Дарьица давала официальные показания о ворожбе во дворце у Бориса спустя 40 лет после его смерти»[753]. Наконец, «будучи обладателем несметных сокровищ, он стал выказывать скупость и даже скаредность в мелочах. Живя отшельником в Кремлевском дворце, Борис иногда покидал хоромы, чтобы лично осмотреть, заперты ли и запечатаны входы в дворцовые погреба и кладовые для съестных припасов»[754]. Так жалко заканчивал свои дни некогда всесильный интриган...

В то время над Москвой появилась комета с громадным хвостом, зловеще мерцавшим в ночи. Годунов вызвал немца-астролога из Ливонии и приказал составить ему гороскоп. «Открой хорошенько глаза, государь, и посмотри вокруг, кому доверяешь»[755], – уклончиво ответил прорицатель. Но смотреть надо было скорее не «вокруг», а внутрь себя, и Борис это чувствовал... Как писал дьяк Тимофеев, все-таки не бояре, и даже не Самозванец окончательно «низвергли (Годунова) с высокого царского престола... а своя совесть его низложила, так как он знал все, что сам некогда сделал»[756], «и мальчики кровавые в глазах», по знаменитым словам классика, действительно могли мерещиться его воспаленному сознанию.

На исходе февраля и в марте он еще пытался как-то перегруппировать войска, укрепить ослабевшую армию свежим пополнением, с тем чтобы весной возобновить военные действия, выставив против Самозванца превосходящие силы, но... Но, очевидно, поступавшие в Москву сведения об общем положении дел были столь неутешительны, что до конца парализовали его волю, его желание продолжать борьбу. 13 апреля 1605 г. царь Борис Годунов скоропостижно скончался.

Многие русские и иностранные современники утверждали, что в порыве отчаяния он просто принял яд, тем самым совершив последний смертный грех – грех самоубийства. По их сообщениям, в тот день, вставая из-за обеденного стола, Борис вдруг упал и начал задыхаться. У него пошла кровь из горла, носа, ушей и даже из глаз, а подобные случаи кровотечения, отмечает историк, «довольно часто встречались тогда в России: их обыкновенно приписывали отраве»[757]. Другие же говорили, что причиной смерти был не яд, но апоплексический удар[758]. Словом, тайна тех жутких мгновений, когда коронованный временщик-убийца судорожно захлебывался в собственной крови, поныне остается тайной. Несомненно лишь одно: явился ли он сознательным самоубийством или же следствием только сильного нервного потрясения, но конец Бориса был ужасен – действительно мучительный конец клятвопреступника и предателя...

Дальнейшее общеизвестно. Едва присягнув новому царю – Федору Годунову – большая часть дворянской армии тут же предала его, перейдя на сторону Лжедмитрия. Под влиянием «прелестных грамот», присылаемых из стана Самозванца, начались волнения и в Москве. Наконец, 10 июня 1605 г. возглавляемая князем Василием Голицыным толпа стрельцов и черни ворвалась в Кремль, разгромила дворы Годуновых, а сам юный Федор Борисович был зверски задушен вместе с матерью. Отныне путь к столице России оказался открытым, никаких препятствий на нем более не существовало... И все же умные руководители Григория Отрепьева посоветовали ему еще немного выждать, не торопиться со вступлением в город, дабы не выглядело оно именно как вступление завоевателя – победителя... Только более недели спустя, 20 июня, когда страсти уже чуть поулеглись и все было подготовлено самым тщательным образом, состоялся торжественный въезд в Москву «царевича Дмитрия Ивановича».

Да, увы, коварно обманутый народ сам распахнул ворота своей столицы человеку, персональное дело которого, вместе с сыновне-почтительными письмами к понтифику Клименту VIII, доныне хранится в Ватиканском архиве[759]. Однако не пройдет даже года, как сия глубоко просчитанная ложь будет все-таки понята, разоблачена и сокрушительная волна народного гнева вышвырнет из Кремля иезуитского ставленника. Вышвырнет вместе с его приспешниками-поляками. Ибо отнюдь не «волю» хотел он дать русским людям. Ибо помимо всех прочих гибельных для России уступок и обещаний, которые раздавал Лжедмитрий своим тайным хозяевам и кредиторам, главным свидетельством о подлинных намерениях этого «государя» является его собственный именной указ от 1 февраля 1606 г. указ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЙ ПЯТИЛЕТНИЙ СРОК СЫСКА БЕГЛЫХ КРЕСТЬЯН. Т.е. указ, ВОССТАНАВЛИВАЮЩИЙ КРЕПОСТНОЕ ПРАВО, введенное еще Борисом и им же (временно, под давлением обстоятельств) отмененное в 1601 году.

Да, 17 мая 1606 г. Самозванец был убит. Более того. Его тело сожгли, а пеплом зарядили пушку и выстрелили в сторону Польши, в сторону Запада – туда, откуда он явился на русские земли с войском наемников. Но было это не рецидивом «холопских настроений» русского общества, как тщится убедить читателя г-н Радзинский. Прежде всего, было это актом справедливого ВОЗМЕЗДИЯ. Актом САМОЗАЩИТЫ от агрессора, для которого Самозванец, принявший на себя имя сына великого царя, был лишь «знаменем», удобной «ширмой», что на время скрыла его вековые планы захвата и порабощения Руси. Планы, кои она раз за разом ломала, крушила, почти на всем протяжении своей тысячелетней истории. Кстати, как писателю-историку, Э. Радзинскому должно быть хорошо известно, что не менее сложной, кровавой была, например, борьба за свое историческое выживание и древнего еврейского народа: слова «убили», «убил» и «убей» встречаются едва ли не на каждой странице Ветхого Завета...

Но проблему столь поверхностного и одностороннего толкования многих событий русской истории, содержащихся в очерке «Мучитель и тень», вряд ли и будет правильным объяснить только некомпетентностью автора. Скорее, дело в ином. В том, что, как свидетельствует все сказанное выше, работая над данным очерком, г-н писатель вовсе не утруждал. себя задачей действительно понять русскую историю. Понять и, соответственно, дать своему читателю возможно правдивый рассказ об одном из ее сложнейших и интереснейших моментов. К сожалению, за внешним лоском и ироничной глубокомысленностью этого (и не только этого) произведения Э.С. Радзинского таится... не то чтобы элементарное незнание материала или профессиональная безграмотность автора, нет. При всех встречающихся в текстах досадных неточностях отказать ему в широкой исторической эрудиции трудно. Главная беда г-на Радзинского в том, что он является приверженцем старой, зародившейся еще в XIX в. либеральной концепции истории России. Концепции крайне предвзятой и оставляющей слишком мало возможностей для объективного исследования. Именно ее жесткие схемы постоянно довлеют над автором, не выпуская за рамки привычных представлений и штампов, хотя сам он прекрасно знает их истинную цену.

Конечно, останься подобная приверженность делом только личного выбора автора, и в этом не было бы ничего предосудительного – о вкусах не спорят. Но отнюдь не «делом личного вкуса» является то, что, выступая с подобными «зарисовками», Э. Радзинский таким образом навязывает миллионам читателей и телезрителей искаженное представление о прошлом России, подспудно вызывая к нему неуважение и неприязнь, как чему-то убогому и недостойному. Это уже не просто дань определенной идеологии. По потаенной жесткой целенаправленности произведения Э. Радзинского сродни психологической диверсии, взрывающей национальное самосознание русского народа. Сродни тем леволиберальным и бульварным изданиям, которые еще на заре XX столетия своей злобно-неистовой критикой расшатывали вековые морально-этические и державные устои Российской империи. Которые внушали людям чувство недовольства, чувство ненависти к собственной стране, тем самым готовя ее дальнейшее крушение – во имя торжества «свободы», во имя «отречения от старого мира».

Ибо давно и неоднократно доказано, что опорочить в глазах народа его идеалы, его историческое прошлое – это и значит, прежде всего, выбить почву из-под его ног, уничтожить духовные ориентиры и, следовательно, лишить способности к сопротивлению, к самозащите от любых видов агрессии. Именно осуществлению таких разрушительных, дестабилизирующих замыслов всегда способствовала и продолжает способствовать «российская» либеральная публицистика, всего лишь одним из представителей которой является писатель Э.С. Радзинский. И, как говорится, бог ему в том судья.

Подводя итоги этого разговора, нам с вами, добрый, внимательный и терпеливый читатель, важно подчеркнуть совсем другое. Укоренившийся в литературе и упорно пропагандируемый миф о «кровавом тиране», об «исчадии ада на русском престоле», миф, почти затмивший в нашем сознании подлинный образ первого самодержца, фактически является фальсификацией. Является лишь частью того общего негативного представления о России как о стране «варваров и рабов», которое было сформировано и активно использовалось на Западе (особенно в Польше) еще с XVI столетия. Использовалось для того, чтобы уже тогда дискредитировать молодое Русское государство, способствовать его международной изоляции и распаду. Ибо Запад (и опять-таки Польша в особенности) был совсем не заинтересован в том, чтобы на Востоке Европы вновь возникла и существовала сильная православная держава, претендующая на захваченное им земельное наследие Киевской Руси. И так как наиболее значимый вклад в укрепление этой новой молодой державы внес именно царь Иван Васильевич Грозный, то он же стал и главной мишенью жестокой клеветы. Жестокой, непримиримой психологической войны, которая была начата Западом против России отнюдь не в XX веке, а гораздо раньше. Технологии обмана и лжи стары как мир...

Между тем подлинные, неискаженные исторические факты свидетельствуют: судьба русского народа во все времена складывалась не лучше и не хуже исторических судеб его соседей и на Западе, и на Востоке. Но то, что была она неизмеримо тяжелей, трагичней, что постоянно требовала огромного напряжения духовных и физических сил – факт тоже бесспорный. Так же, как бесспорен факт того, что неизмеримо горька оказалась доля, выпавшая одному из величайших русских государей – Ивану Грозному. Человеку, который всю жизнь отдал служению Отечеству. Человеку, которому самой Историей судилось нанести последний, наиболее беспощадный, но и самый решающий удар старой феодальной аристократии и вывести свое государство на новый этап развития. Прежде всего этим и был ненавистен Грозный царь всем своим явным и тайным политическим противникам, в бессильной злобе на века оклеветавшим его...

[1] Белинский В.Г. Собрание сочинений в трех томах. – М., 1948. Т 1.С. 655.

[2] Ключевский В.О. О русской истории. – М., 1993. С. 205.

[3] Там же. С. 212.

[4] Платонов С.Ф. Иван Грозный. – Петроград, 1923. С. 2.

[5] Солоневич И.М. Народная монархия. – М., 1991. С. 22, 27-28.

[6] Иванов В. Ф. Русская интеллигенция и масонство от Петра I до наших дней. – М., 1997. С. 484.

[7] Соловьев Е.Л. Иоанн Грозный. – В кн.: Библиотека Флорентия Павленкова. Биографические повествования. – Челябинск, 1997. С. 108.

[8] Ковалевский П.И. Иоанн Грозный. – СПб., 1901. См. также: Ковалевский П.И. Психиатрические эскизы из истории. – М., 1995. Т. 1.С. 3-163.

[9] См.: Смирнов И. И. Иван Грозный. – Ленинград, 1944.

[10] Радзинский Э. Мучитель и тень. – М., 1999. С. 8.

[11] Там же. С. 63.

[12] История Европы. – М., 1996. Т. 3. С. 388-389.

[13] Там же. С. 391.

[14] История Европы. Т. 3. С 281.

[15] Уже с 1369 г. под гнетом османов находилась Болгария, с 1459 г. – почти вся Сербия (вот когда зарождалась кровоточащая и сегодня проблема Косова!).

[16] Хорошкевич А.Л. Русское государство в системе международных отношений. – М., 1982. С. 200.

[17] Пирлинг П. Россия и папский престол. – М., 1912. Т. 1. С. 290.

[18] В этом, кстати, Э. Радзинский едва ли не дословно повторяет мнение П.И. Ковалевского. Ср., например: «Прочитанное в книгах он (Иван) захотел применить к себе...» «Начитавшись историй Священного писания, греческих и римских историй, Иоанн захотел быть на московском престоле тем же, чем Давид и Соломон на иерусалимском, Август, Константин и Феодосий на римском...». – Ковалевский П.И. Указ. соч. С. 63,66.

[19] Зимин А.А. Россия на пороге Нового времени. – М., 1972. С. 64.

[20] Хорошкевич А.Л. Указ. соч. С. 77.

[21] Пирлинг П. Россия и папский престол. С. 368.

[22] Там же. С. 389.

[23] Пирлинг П. Указ. соч . С. 389.

[24] См.: Замалеев А.Ф. Философская мысль средневековой Руси.– М., 1987. С. 180-181.

[25] О Стефане и Ангелине см.: Стоjановиh. Стари српски хрисовули, акти, биографjе, летописи. Книга Ш. – Београд, 1899. С. 42. 43. О том, как обращались с подобной же просьбой уже к Ивану IV монахи сербского Хиландрского монастыря на Афоне (Греция), – см. там же. С. 46-48.

[26] Тихомиров М.Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. – М., 1969. С. 83.

[27] История Европы. T 3. С. 418.

[28] Худяков М. Очерки истории Казанского ханства. С. 61.

[29] Зимин А.А. Указ. соч. С. 245.

[30] Там же. С. 247.

[31] Уже в 1532 г. Сагиб-Гирей станет по назначению турецкого султана крымским ханом. См.: Худяков М. Указ. соч. С. 93.

[32] История Европы. Т. 3. С. 419.

[33] Солоневич И.Л. Указ. соч. С. 85.

[34] Солоневич И. Л. Указ. соч. С. 285

[35] Здесь уместно напомнить, что Андрей Боголюбский остался в народной памяти и летописях главным образом как князь, славный не ратными делами (чего, впрочем, тоже имелось у него предостаточно), но который «был любим всеми за премногую добродетель, юже имяще прежде к богу и ко всем сущим под ним»...

[36] Солоневич И.Л. Указ. соч. С. 77.

[37] Виппер Р.Ю. Иван Грозный. С. 14.

[38] Зимин А.А. Указ. соч. – М, 1972. С. 254-256.

[39] Там же. С. 254-256.

[40] Зимин А..А. Указ. соч. С. 298. О царевиче Петре см. также: Иловайский Д.М. Царская Русь. -. М., 2002. С. 6.

[41] Зимин А.Л. Указ. соч. С. 295.

[42] Бестужев-Рюмин К. Русская история. – СПб., 1885. Т. 2. С. 177.

[43] Там же. С. 177-178.

[44] Зимин А.Л. Указ. соч. С. 85.

[45] Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Вып. 11, кн. 1. – М., 1995. С. 367.

[46] Хотя до этого сам Михаил Глинский вовсе не чужд был религиозной терпимости, точнее, религиозной всеядности, столь свойственной европейскому Возрождению, и во время своего продолжительного пребывания в Италии даже принял католичество. Многие годы спустя, находясь уже в России, он сочтет необходимым искупить этот грех юности и вернется к вере отцов...

[47] Похлебкин В.В. Указ. соч. С. 367.

[48] Похлебкин В.В. Указ. соч. С. 369.

[49] Земли Тевтонского ордена традиционно находились в сфере влияния Германской империи.

[50] Бестужев-Рюмин К. Указ. соч. С. 184; Хорошкевич А.Л. Указ. соч. С. 124.

[51] Похлебкин В.В. Указ. соч. С. 372.

[52] Хорошкевич А. Л. Указ. соч. С. 125.

[53] Хорошкевич А.Л. Указ. соч. С. 126.

[54] Примечательно, как обошелся «варвар» Василий III с этим побежденным и сдавшимся в плен польско-литовским гарнизоном. Командовавший обороной города королевский наместник Смоленска Юрий Сологуб был просто отпущен им на все четыре стороны, даже без выкупа. Остальных же «латын» (как называли поляков русские летописи) проводили до пограничной Орши и также отпустили, предварительно выплатив каждому по рублю денег – очевидно, на дорогу. (Случай, скажем так, неслыханный в тогдашней международной практике. Напротив, гораздо привычнее и обыденнее поступили сами поляки, немедленно казнив «за измену» вернувшегося живым из русского плена воеводу Ю. Сологуба...)

[55] Согласно данным источников, например, сам М. Глинский сразу же после перехода на русскую службу получил в вотчину город Малый Ярославец и «в кормление» город Боровск, а его брат Василий – город Медынь. Кстати, для последнего, ввиду болезни глаз, специально был приглашен «великий лекарь». См.: Зимин А.Л. Указ. соч. С. 223.

[56] Похлебкин В.В. Указ. соч. С. 372.

[57] Зимин А.А. Указ. соч. С. 164.

[58] Зимин А.А. Указ. соч. С. 298.

[59] Зимин А.А. Указ. соч. С. 298.

[60] ПСРЛ.Т.21.С.629.

[61] Пискаревский летописец. – В кн.: «Материалы по истории СССР (XV-XVII вв.)». – М, 1955. Т. 2. С. 86.

[62] Вскоре после Ивана у Елены и Василия родился еще один сын – Юрий (Георгий).

[63] Письма русских государей. – М., 1848. Т. 1. С. 2-5.

[64] Бестужев-Рюмин К. Указ. соч. С. 207.

[65] ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 3. С. 558.

[66] Заметим, что это лишь для автора книги жена древнекиевского князя Игоря и правительница Руси княгиня Ольга, которую с официальным визитом принимал у себя в Константинополе даже император Византии Константин Багрянородный, стала вдруг «легендарной». В народе ее звали иначе – Ольга Мудрая...

[67] Скрынников Р.Г. Указ. соч. М., 1980. С. 10.

[68] Там же.

[69] Похлебкин В.В. Указ. соч. С. 378.

[70] Скрынников Р.Г.Указ. соч. С.11.

[71] ПСРЛ.Т. 13. С. 424.

[72] Хорошкевич А.Л. Указ. соч. С. 219.

[73] Акты Западной России. Т. 2, № 19. С. 21; Хорошкевич А.Л. Указ. соч. С. 219; Зимин А.А. Указ. соч. С. 82.

[74] Зимин А.А. Указ. соч. С. 83.

[75] Любавский М.К. Литовско-русский сейм. С. 261; Зимин А.Л. Указ. соч. С. 278. Примечательно, что ровно за год до этих событий, 8 мая 1531 г. «татары, азовцы и крымцы» уже приходили «на Рязанские места», учинив там страшное разорение. См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 81,83, 84.

[76] Зимин А.А. Указ. соч. С. 401.

[77] Бестужев-Рюмин К. Указ. соч. С. 199; Смирнов И.М. Очерки политической истории Русского государства 30-50-х годов XVI в. – М. – Л., 1958. С. 53.

[78] ПСРЛ.т. 13. с. 107.

[79] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 56.

[80] Бестужев-Рюмин К. Указ. соч. С. 199; Смирнов И.И. Указ. соч. С. 61.

[81] ПСРЛ. т. 8. с. 294.

[82] Смирнов И.М. Иван Грозный,– Л., 1944. С. 21; ПСРЛ. Т. 6. С. 302.

[83] ПСРЛ. Т. 13-С. 121.

[84] Стоjaновиh Л. Стари српски родослови и летописи. – Ср. Карловци, 1927. С. 57.

[85] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 21-2 2.

[86] См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 85-112.

[87] Там же. С. 79.

[88] Валишевский К. Иван Грозный. С. 138.

[89] Смирнов И.И. Очерки политической истории... С. 82.

[90] Исторический архив, т. 7. С. 218.

[91] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 80.

[92] ПСРЛ. Т. 4. С. 304.; Бестужев-Рюмин К Указ. соч. С 207.

[93] ПСРЛ.Т.21, ч.2.С.634.

[94] Послания Ивана Грозного. – М.-Л., 1951. С. 34, 304-305.

[95] Как сообщает летопись, митрополит Иосаф был избит, лишен сана и немедленно сослан Шуйскими в отдаленный монастырь за то, что он, являясь ставленником Вельских, находился у государя в «приближении» и «в первосоветниках». Но в тексте Радзинского сей важный и весьма характерный эпизод отсутствует совершенно. Почему?..

[96] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 98-100.

[97] Там же. С. 95.

[98] Макарий был избран собором русских архиереев и поставлен на митрополию 16 марта 1542 г.

[99] Голубинский Е.Е. История русской церкви. – М, 1900.Т.2,ч 1. С. 755.

[100] ПСРЛ.Т.21,ч.2.С.634.

[101] ПСРЛ. Т. 13, С. 443.

[102] Смирнов И.И. Очерки политической истории... С. 98.

[103] Щербатов М.М. История Российская. – СПб., 1786. Т. V, ч. 1. С 182.

[104] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 99

[105] ПСРЛ.Т. 13. С. 444.

[106] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 100.

[107] Соловьев Е.А. Указ. соч. С. 29.

[108] Скрынников Р.Г. Иван Грозный. С. 101.

[109] ПСРЛ. Т. 13. С. 149,448-449. 94

[110] Смирнов И.М. Очерки политической истории. С. 112.

[111] ПСРЛ. Т. 13. С. 448-449.

[112] Там же.

[113] Русское Православие. Вехи истории. С. 113.

[114] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 119.

[115] Иванов В.Ф. Указ. соч. С. 493.

[116] Смирнов И.М. Указ. соч. С. 117.

[117] ПСРД.Т. 13. С. 450. 98

[118] Смирнов И.И.Указ.соч.С 116.

[119] Соловьев Е.А. Указ. соч. С. 28.

[120] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 119.

[121] ПСРЛ.Т. 13.С.456. 100

[122] ПСРЛ.Т. 13. С. 154. 101

[123] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 133.

[124] ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 3. 2-е изд. Л., 1929, С. 621; Смирнов И.И. Указ. соч. С. 134.

[125] Послания Ивана Грозного. С. 523.

[126] Голубинский Е.Е. Указ. соч. Т. 2, ч. 1. С. 770.

[127] В Москву Сильвестр попал в 1542 г. благодаря митрополиту Макарию, который взял его вместе с собой в столицу, покидая новгородскую кафедру.

[128] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 250.

[129] Смирнов И.И. Указ. соч. С. 245-259.

[130] Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. – М., 1980. С. 477-478.

[131] Скрынников Р.Г. Русь IX-XVII века. – СПб., 1999– С. 198. Бестужев-Рюмин К. Указ. соч., 1885.

[132] Смирнов И.И.Указ.соч.С. 139-263.

[133] Смирнов И.И. Иван Грозный. С. 31.

[134] Цитата по кн.: Бестужев – Рюмин К. Русская история. – Т. 2 СПб., 1885. С. 216.

[135] Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. IX. С. 171.

[136] Смирнов И.И. Очерки политической истории... С. 294.

[137] См.: Судебник Ивана Грозного. Ст. 64. – В кн: Российское законодательство X-XX веков. – Т. 2. М., 1985.

[138] Кемпфер Ф. Иван Грозный. – В кн: Русские цари. М., 1997 С.38.

[139] Виппер Р.Ю. Иван Грозный. С. 21-22.

[140] Цитата по кн: Державин К.Н. Вольтер. – М. – Л., 1946. С. 424.

[141] Кемпфер Ф. Указ. соч. С. 38.

[142] Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993. С. 202.

[143] См: Судебник Ивана Грозного. Ст. 62, 68 и др. – В кн: Российское законодательство X-XX веков. – Т. 2. М, 1985. С. 108-109, 112