Текст книги "Скопин-Шуйский"
Автор книги: Наталья Петрова
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
«Немецкая кованая рать»
Получив новые секретные инструкции в Выборге, 11 марта Делагарди выдвинулся по направлению к границе. В его войске, как сообщалось в отписке, было восемь тысяч всадников и четыре тысячи пехотинцев, собранных со всей Европы: «Свейския земли, и шкотцких, и дацких, и фрянцовских, и аглинских, и голанских, и борабанских и иных земель», не считая идущих из Нарвы и Ревеля [437]437
ААЭ. № 115.
[Закрыть] . Русские, впрочем, различий между иностранцами в те времена не делали и называли всех одним словом: «немцы».
Делагарди послал разведывать дорогу опытного и проверенного не в одном деле Христиерна Сомме, с которым воевал вместе в Нидерландах, придав ему отряд в две с половиной тысячи человек. Через две недели наемное войско подошло к русско-шведской границе, на другой стороне которой его поджидал царский воевода Иван Ододуров с небольшим отрядом в 300 человек [438]438
Видекинд.С. 52.
[Закрыть] . На вопрос шведов о причинах малочисленности русского отряда Иван Ододуров ответил, что долгое время на границе стояло русское войско в 25 тысяч человек, но теперь они вынужденно отошли и «травятся» с поляками близ Копорья.
Иван Григорьевич Ододуров принадлежал к числу высших должностных лиц в окружении царя Василия, ему доверялись многие ответственные поручения. Сын боярский в начале царствования царя Василия, он вскоре стал стряпчим с ключом, а затем – постельничим царя [439]439
Боярские списки последней четверти… 1604 г. М., 1979. Ч. 1. С. 239, 247.
[Закрыть] . О нем, как о самом ревностном служаке царя и его деятельном помощнике, упоминает автор доноса королевичу Владиславу, преподнося списочный состав главных «ушников» царя Василия: «Постельничей Иванис Григорьев сын Ододуров. А такова вора и на Москве нет. И по немец у Шуйского напросился, и немец к Москве привел». Не случайно в 1610 году Ододуров категорически отказался признать отречение царя Василия и не присягал Владиславу [440]440
Тюменцев И. О.Список сторонников царя Василия Шуйского. С. 318.
[Закрыть] .
Делагарди, выслушав ответ Ододурова, усмехнулся и переглянулся с Сомме, который ответил ему понимающим взглядом: если бы у Скопина действительно было такое многочисленное войско, то он не сидел бы в Новгороде, осажденный четырехтысячным отрядом Кернозицкого, и не нанимал бы солдат по всей Европе. По сведениям шведов, у Скопина в Новгороде было всего три тысячи человек да еще две тысячи выслано по разным дорогам. Так что ответ Ододурова о существовании мощного русского войска в Копорье скорее следовало расценивать как тактическую хитрость, а не достоверную информацию, что вполне отвечало духу внешней политики царя Василия: изображать ситуацию не такой, какая она есть, а такой, какой должна быть в глазах извечной противницы России Швеции.
К крепости в Копорье пришлось идти самим наемникам. Чтобы узнать, как там обстоят дела, на разведку послали 200 всадников и 150 «пеших на железных лыжах» во главе с Хансом Бойе. Однако, несмотря на «немаловажность маленького замка», как оценили его шведы, взять Копорье, занятое сторонниками тушинцев, не удалось. Наемники отступили, памятуя, что главной их целью является Москва, и двинулись на соединение со Скопиным в Новгород.
Едва войска перешли границу и встретились с отрядом Ододурова, как послы Головин и Зиновьев тотчас отправили грамоты с сообщением об этом Скопину. Обрадованный Скопин немедленно известил о приходе военной помощи другие города, желая их приободрить. «Господину Семену Панфиивичу Михайло Шуйской челом бьет, – писал он в Каргополь. – Марта, господине, в 8 день писали ко мне, в Великий Новгород, столник и воевода Семен Васильевич Головин да диак Сыдавной Васильев с Иваном Огаревым, что они в Выборе с королевскими воеводами о ратных людех договорились, и крестным целованием укрепились, и записми розменились, и из Выбора ратных людей на рубеж выслали» [441]441
ААЭ. № 112.
[Закрыть] . В грамоте Скопин подробно извещал каргопольского воеводу и вместе с ним царя Василия, которому немедленно должна была быть переслана «отписка», что наемное войско вышло из Выборга 3 марта, послы вместе с «немецкими воеводами» отправились к границе 4 марта, а сам Скопин, как только «немецкие люди в Новгород придут, и яз с государевыми и с немецкими людми, прося у Бога милости, пойду ко государю к Москве тотчас».
Пока войска шли к Новгороду, Скопин неустанно просил в своих «отписках» о денежной помощи; он прекрасно понимал, что без денег наемники воевать не будут. Доносили ему и о секретных инструкциях, полученных главнокомандующим Делагарди от короля: в случае невыплаты жалованья требовать русские города Ям, Копорье и Ивангород.
30 марта 1609 года, «на пятой неделе Великого поста в пятницу» [442]442
ААЭ. № 115.
[Закрыть] , наемное войско подошло к Новгороду. Как сообщал Скопин царю, «немецких ратных людей кованыя рати», то есть в панцирных доспехах, насчитывалось 15 тысяч человек. У некоторых исследователей названная Скопиным численность войска вызывает естественные сомнения [443]443
Тюменцев И. О.Смута в России… С. 437.
[Закрыть] : в сражениях наемников с тушинским войском численность отрядов с обеих сторон не превышала пяти – семи тысяч человек. К тому же найти в раздираемой гражданской войной стране деньги для оплаты такого огромного наемного войска не представлялось возможным, да и редко какое из государств по тем временам было способно на это.
Так какова же была реальная численность войска? Шведские историки, опираясь на дипломатические документы, называют иную цифру наемников – пять тысяч. Это вполне согласуется с Выборгским договором: две тысячи конных и три тысячи пехотинцев. Примерно это же количество – четыре тысячи человек – называет и французский наемник Пьер Делавилль, прибывший в Россию вслед за корпусом Делагарди [444]444
Петр Делавилль де-Домбаль.Краткая записка о том, что произошло в Московии, от царствования Ивана Васильевича, императора, до Василия Ивановича Шуйского // Русский вестник. 1841. № 1. С. 750.
[Закрыть] . Правда, в Выборгском договоре указывалось, что помимо пяти тысяч наемников шведский король может прислать и еще, «сколько смогут нанять». Но Карл IX вовсе не собирался оплачивать наемников из своего кармана – как заметил И. О. Тюменцев, срок службы наемников шведской короне истекал в 1608 году, и шведский король ловко расплатился с ними в Выборге деньгами, присланными Скопиным-Шуйским из Новгорода. Шведское королевство и само в тот момент испытывало денежные трудности: Карл IX будет даже вынужден занять деньги у Делагарди.
Зачем же тогда Скопин указал в отписке неверную численность наемного войска, пришедшего в Россию? Видимо, для того, чтобы ввести в заблуждение тушинских предводителей, которые нередко перехватывали грамоты царских воевод. Намеренное преувеличение иноземного войска должно было посеять волнение среди сторонников Тушинского вора и, наоборот, укрепить дух сторонников царя Василия Шуйского. Если вспомнить ответ Ивана Ододурова о численности его отряда на границе, то такой прием, судя по всему, вовсе не был редкостью в те времена.
Осторожный Скопин, зная нравы наемников, прислал к Делагарди гонца с просьбой оставить все это разноязыкое войско за городом, самого же главнокомандующего со свитой он приглашал в город. Разрешить ввести наемников в богатый Новгород – все равно что привести козла в огород и надеяться, что он не станет есть капусту. Впрочем, в соответствии с этикетом и как гостеприимный хозяин, Скопин прислал из города почетный эскорт в количестве 1500 человек для командующего. Этот же эскорт, по-видимому, должен был удостовериться, что наемники действительно поставили лагерь за городом. Делагарди просьбу Скопина выполнил и въехал в Новгород без войска. Так состоялась первая встреча двух полководцев, которым больше года предстояло сражаться вместе.
Переговоры военачальники вели через нескольких переводчиков. В документах называются их имена: Арн Брук, Ханс Бранкель (русские называли его Анцы Брянкилев) – уроженец Москвы, состоявший на шведской службе; Эрик Андерссон (Ирик Андреев), Еран Бойе, – все они прибыли вместе с Делагарди [445]445
Коваленко Г. М.Новгородские переводчики XVII в. // Новгородский исторический сборник. Вып. 7 (17). СПб., 1999.
[Закрыть] . По сведениям иностранцев, среди переводчиков был и русский по имени Димитрий, который когда-то был отправлен по указанию Бориса Годунова учиться в Западную Европу [446]446
Буссов.С. 84.
[Закрыть] . У Скопина толмачом состоял Ганс Флерих, немец по происхождению, находившийся в России на военной службе.
По отзывам современников, отношение самого Делагарди и остальных командиров к Скопину было вполне дружеским. Они по достоинству оценили его храбрость и мужество как воина, ум и здравомыслие как государственного мужа и полководца. «Сей Шуйский хотя был молод, ибо ему было не более 22-х лет, но, как говорят люди, которые его знали, был наделен отличными дарованиями души и тела, великим разумом не по летам, не имел недостатка в мужественном духе, и был прекрасной наружности» [447]447
Жолкевский.С. 25.
[Закрыть] .
О доброжелательном отношении шведских военачальников к Скопину писал и смолянин, участвовавший в походе: «И с радостию приидоша к нему немцы неки, Яков Фунтусов и Виргов и многие немецкие полковники на помощь. И видя князя Михаила Васильевича бодра, и храбра, и премудра, и многою красотою от Господа одарена, и его доброумна, и приветна, наипаче возрадовашася и з болшим радением ему послужиша» [448]448
Повесть о победах Московского государства. С. 9.
[Закрыть] . Однако следует признать, что любовь и дружба шведов к Скопину будут требовать постоянного внимания с его стороны, материализованного в деньги, меха, ткани, дорогие подарки командирам.
Едва «немецкая кованая рать» дошла до Новгорода, фактически не принеся еще никакой пользы, даже не взяв маленькой крепости в Копорье, как сразу же потребовала оплаты. Это была традиционная уловка всех наемных войск того времени: требовать оплаты перед началом боя. «Приидоша же в Великий Новгород к боярину, ко князь Михаилу Васильевичу Шуйскому, Семен Васильевич Головин да дьяк Сыдавной Васильев, а с ними приидоша немцы конные и салдаты с воеводами, с Яковом Пунтусовым да с Иветгором (Эвертом Горном. – Н. П.),и начаша уговариватися об найму», – сообщает летописец [449]449
Новый летописец. С. 89–90.
[Закрыть] . Чтобы переговоры шли успешнее, Скопин преподнес Делагарди персидский булатный кинжал в золотых ножнах, украшенный камнями: «лалы, и с бирюзы, и с винисы», и серебряную уздечку, – все из конфискованных вещей убитого Михаила Татищева [450]450
Опись… С. 10.
[Закрыть] .
По условиям договора оплата начислялась помесячно с момента перехода границы и до Москвы, после освобождения Москвы – двойная. Так что наемники были заинтересованы не в активных боевых операциях, а в длительности похода, по принципу: «солдат спит – деньги идут». Поэтому Делагарди начал убеждать Скопина, что его «войско истощено походом» и ему нужно «отдохнуть в Новгороде, пока не высохнут дороги, полные грязи и тающего зимнего снега» [451]451
Видекинд.С. 56.
[Закрыть] . А за это время царь мог бы утвердить подписанный в Выборге договор и скрепить его своей печатью. Рассуждения Делагарди и его поведение вполне подтверждали данную ему наемниками в московском походе кличку: «ленивый Якоб».
Однако и Скопин знал все возможные условия расчета с наемниками. В «Уставе» ясно говорилось об этом: «А по иным временам бывают что с такими людьми особо договор чинится в наймех… наперед на руки дата половина найму месячного, а иное бывает, что им целой месячной наем дается или болши наперед смотря по делу..» [452]452
Устав ратных, пушечных и других дел, касаемых воинской науки. С. 51.
[Закрыть] А вот дела-то как раз и не было, ни в одном серьезном сражении наемники еще себя не показали, а Скопин рассчитывал как раз на активность наемников и потому приложил все усилия к тому, чтобы войска как можно скорее начали продвижение к Москве. Если бы он нашел все необходимые по договору деньги и выплатил их в Новгороде, то наемники вполне могли бы уйти за границу, так и не сделав ни одного выстрела. И Скопин предпочел выплачивать обещанное по частям, за конкретные действия наемной армии. Опасался Скопин и двухмесячного праздного стояния войска под Новгородом (раньше мая в тех краях дороги не просыхают) – оно могло стать гибельным для жителей Новгорода и его окрестностей. Дальнейшие события покажут, что опасения Скопина были совсем не беспочвенны. Но тогда, весной 1609 года, Скопин смог справиться с ситуацией.
5 апреля он подписал грамоту, подтверждающую передачу шведам города Корелы с уездом, а 15 апреля – «утвержденную грамоту» на Выборгский договор, скрепил их новгородской печатью и пообещал как можно скорее доставить в Москву на подтверждение царю [453]453
АИ. № 189, 196.
[Закрыть] . Ну и самое главное для наемников: он пообещал им раздать пять тысяч рублей деньгами и три тысячи соболиными мехами, как только они выдвинутся по направлению к Москве.
Гонцы Скопина немедленно отправились к купцам Строгановым в Соликамск и в Вологду. «А что, господа, у вас у Соли Вычегоцкия государевы денежный казны есть в сборе, прошлого 116 и нынешнего 117 году (1608–1609 годы. – Н. П.),и вы б ту государеву казну прислали ко мне в Великий Новгород тотчас, не измотчав, по нынешнему по последнему зимнему пути», – писал к ним Скопин, сообщая о приходе «немецкой кованой рати» [454]454
ААЭ. № 115.
[Закрыть] .
Строгановы собрали «государевы денежные доходы… с посаду и с уезду», прислали письмо в Пермь, приклеив к нему отписку Скопина, и попросили о сборе денег жителей Перми. Сейчас послать деньги легче, чем раньше, заметили Строгановы, «тогда, господа, дороги дале Вологды не было, а ныне дал Бог к Великому Новугороду с Вологды из Ярославля дорога чиста, ехати мочно, а начаемся Божии милости вскоре и к Москве дорога очистится» [455]455
Там же.
[Закрыть] . За особую помощь царь пожалует торговым людям Строгановым большие привилегии, в том числе почетное право писать себя «с вичем», то есть именоваться по отчеству.
Однако полученные от Скопина деньги и меха так и не заставили наемников выйти в путь по размокшим от снега русским дорогам: воины, как пишет Видекинд, были «недовольны» тем, что жалованье им не выплатили полностью. О деньгах, заплаченных как в Выборге, так и здесь, в Новгороде, было уже забыто. Если Скопин не рассчитается сейчас, передавал воеводе Якоб Делагарди, шведам придется пойти на крайние меры: захватить когда-то принадлежавшие Швеции города Ям, Копорье и Ивангород.
Можно представить, какую трудную задачу решал Скопин, уламывая самого Делагарди и его «псов войны» на единственную удачную битву, которая бы заставила многих одуматься и вернуться в царское войско [456]456
Видекинд.С. 58–59. Выделено мной.
[Закрыть] . Скопин потому и торговался с наемниками, как на базаре.
Но той самой удачной битвы пока не случилось, и Скопину вновь пришлось через гонцов уговаривать «немецкую рать» и изыскивать где только можно денег. «Чтобы привлечь сердца воинов, Скопин снова отсчитывает им 4000 рублей деньгами и 2000 рублей сукном (in panno) и в течение нескольких недель щедро посылает продовольствие из города», – пишет шведский историк [457]457
Там же. С. 59.
[Закрыть] . Убедившись, что договор Скопиным все же выполняется, Делагарди согласился наконец выступить из Новгорода, тем более что кони наемного войска уже съели весь корм в городе и его окрестностях. «И начаша князь Михайла Васильевич збиратися идти на очищение Московского государства», – записал летописец.
Начало «очищения Московского государства»
«Зачистку» Скопин решил начать со Старой Руссы: продвигаться к Москве, оставляя у себя в близком тылу занятый врагами город, было опасно. Он выслал туда отряд наемников под командованием Эверта Горна, «да с русскими людьми Федора Чюлкова» и Семена Головина, «да с ними дворян, и детей боярских и стрельцов и казаков и охочих людей». О происшедшем под Старой Руссой единодушно поведали автор «Нового летописца», шведский историк Видекинд и сам Скопин в отписке царю. Узнав о приходе большого числа наемников и войска Скопина, тушинцы бежали из города в Торопецкий уезд; когда же Старая Русса была уже занята войсками, Кернозицкий попытался было вытеснить шведов и русских из города, однако ему это не удалось [458]458
Новый летописец. С. 90; Видекинд.С. 60; ААЭ. № 122.
[Закрыть] .
По сведениям из польского лагеря тушинцы потерпели поражение потому, что казаки были смертельно пьяны [459]459
Тюменцев И. О.Смута… С. 439.
[Закрыть] . Вполне возможно, что насидевшееся без дела, обленившееся за долгую зиму воинство не ожидало нападения. («Как же может статься, чтобы на безделье не напился человек?» – заметил один из героев Н. В. Гоголя.) В бою у села Каменка близ города Торопца «московитяне взяли девять пушек, знамена и пленников» [460]460
Жолкевский.С. 25.
[Закрыть] . Все это, как признает польский автор, определенно придало смелости русским в их дальнейших действиях и явилось следствием «счастия и успехов» Скопина. Безусловно, везение всегда было не последним делом в военных победах.
Преследуя бежавших «литовских людей», наемники и ратники Скопина совместными усилиями разбили их, и «Торопец очистили и ко кресту к царю Василью приведоша». Федор Чулков остался с отрядом в Торопце, а Эверт Горн отправился назад к князю Михаилу. На обратной дороге отряд Горна вновь встретился с тушинским войсками – у Троицкого монастыря «на Хохловище»; монастырь «взяша приступом и побита на голову» литовских людей [461]461
Новый летописец. С. 90.
[Закрыть] .
Поляк Н. Мархоцкий в своем дневнике уточняет, с кем именно сражались наемники и ратники Скопина – с полком Александра Зборовского и запорожскими казаками, которые ушли из-под Новгорода: «все его войско составляло около четырех тысяч человек» [462]462
Мархоцкий Н.История Московской войны. С. 51.
[Закрыть] . Этот же полковник выступит к Торжку, где встретится с русско-шведским войском под командованием Эверта Горна и воевод Семена Головина и Корнилы Чоглокова.
Бой под Торжком 17 июня 1609 года [463]463
ААЭ. № 128.
[Закрыть] его участники и современники описали не так единодушно, как события в Старой Руссе. Более того, каждая из сторон приписала главный успех себе. Вот как выглядит это сражение в описании шведского историка Видекинда: «Под знаменами врагов во главе с названным Зборовским и Григорием Шаховским было 3 тысячи человек, тогда как у Горна, включая русских, только 2 тысячи. С этими силами он решительно ударил на неприятеля и при первой же атаке захватил главное знамя. Тут ряды смешались, кони поскакали, и много отличных коней захватил победитель; перебито было 100 отступающих, множество ранено, а всех остальных он обратил в стремительное бегство. Сам предводитель бежал в лагерь Сапеги. С нашей стороны недосчитались только 15». Словом, полный успех при минимальных потерях.
Однако противная сторона увидела сражение иначе. По словам поляка Н. Мархоцкого, полковник Зборовский, под началом которого было четыре тысячи человек, встретился с «немецкой засадой под Торжком: их было тысячи две, не считая москвитян». Зборовский провел «удачную битву, уложив до шестисот немцев», и, узнав от «языков», что наступает сильное войско Скопина, отступил под Тверь. Преувеличивая силы противника и его потери и, наоборот, преуменьшая собственные (обычный прием мемуаристов), шведский и польский авторы сошлись в результатах боя: тушинцы от Торжка отошли к Твери.
События в Торжке описаны и в русских документах – правда, более сдержанно, но зато весьма подробно, в деталях, поэтому рассказ автора «Нового летописца» выглядит достовернее. На подмогу пришедшему под Торжок воеводе Корниле Чоглокову был послан воевода Семен Головин. Головин встретился под городом с Горном («Велгором»), и они пошли на приступ. «Немцы же пешие поидоша вперед, отыковся копьем, а иные сташа позади их. Литовские ж люди наступиша на них тремя ротами, и немецкие люди две роты побита литовских людей, а третья рота проеха сквозь полков, и конных людей немецких и руских литовские люди потапташа до города, едва, из города вышед, отнята». Итак, польско-литовская тяжелая кавалерия своей традиционной стремительной атакой намеревалась сломить ряды русского и наемного войска и заставить их отойти. Однако Делагарди знал, что нужно противопоставить атаке гусар. В нидерландской армии был разработан новый способ построения и ведения боя, при котором пехотинцы успешно противостояли атакам испанской конницы. Небольшие, по 800–1000 человек полуполки состояли из равного количества пикинеров и аркебузиров. Аркебузиры в то время располагались в несколько шеренг, с тем чтобы сделавший выстрел мог отойти назад для перезарядки своего ружья, которая требовала времени в десять раз больше, чем произведение самого выстрела. Поэтому полуполки строились в 10 шеренг, при этом пикинеры располагались в центре, аркебузиры – на флангах. Такое построение во время боя было замечательным новшеством, которое позволяло пикинерам прикрывать стрелков из огнестрельного оружия [464]464
Разин Е. А.История военного искусства. XVI–XVII вв. М., 1999. С. 349–350.
[Закрыть] . Построив таким образом объединенное войско, Делагарди добился того, что в первом же столкновении «немецкие люди две роты побита литовских людей». И даже последующее вынужденное отступление, похоже, не сломило решимости нападавших, и вскоре они «исправяся»: литовских людей от города отбили и пеших людей «отнята». Финал уже известен: «литовские люди ис-под Торжку пойдоша ко Твери. Семен же с немцы стал дожидатца князь Михаила Васильевича в Торжку».
Итак, по всему видно, что бой под Торжком стал той первой большой победой, о которой так давно говорил и на которую так сильно надеялся Михаил Скопин. Победа эта произвела впечатление и на сторонников царя Василия, и на тушинцев. Вскоре не только в русских городах, но и в лагере «царя Димитрия» заговорили о походе Скопина на Москву. «Когда стали приходить известия, что на защиту Москвы идет с немцами Шуйский, то наши принуждены были отступить», – записал весной 1609 года в своем дневнике поляк Йозеф Будила [465]465
Тушинский вор… С. 178.
[Закрыть] . Этот же бой показал в действии все новшества военной науки, которую Делагарди освоил в Нидерландах, а Скопин по книгам изучал в Москве. Давний вопрос Скопина: как пехоте противостоять атаке конницы, теперь получил наглядное разрешение, дальше предстояло успех под Торжком развить и постепенными, шаг за шагом, действиями упрочить.
Первый шаг – посланный Скопиным отряд под командованием Лазаря Осинина и Тимофея Шарова освободил 8 мая город Порхов: «И набаты и знамяна и коша воровские поймали все, и топтали их на пятинадцати верстах, и взяли их на том бою литовских и руских воров живых 180 человек». Этому же отряду Скопин поручил вернуть Псков под руку царя Василия; он даже пообещал в отписке Шуйскому, что «Псков тебе государю добьет челом вскоре».
Однако дела под Псковом складывались совсем не так радужно, как извещал о том царя Скопин. Псковичи все еще держали сторону «царя Димитрия» и жили, как писал Иван Тимофеев, «по своей воле». Лазарь Осинин и казак Тимофей Шаров с небольшим отрядом в 300 человек прибыли сюда для вразумления псковичей еще до прихода наемной армии, однако псковичи вовсе не собирались вразумляться и решили воевать с царскими людьми. «А во граде тогда не бе ни наряду, ни зелия, но мало бе и оружия ручнаго, но колие заострив выходиша из града» [466]466
Псковская летописная повесть… С. 150.
[Закрыть] . Вот так, вооружившись кольями, псковичи и вышли из города навстречу новгородскому отряду и «сошлися с ноугородцкою силою ото Пскова за десять верст» [467]467
Новый летописец. С. 90.
[Закрыть] . Новгородцы в столкновении взяли верх, и псковичи, не преуспев на поле боя, отошли под стены города. «И много побиша гражан новгородцы, гнавше и до града, а во град не дерзнуша внити, поне же бе град велик и людей множество, а их тогда не бе много…» [468]468
Псковская летописная повесть…
[Закрыть]
Но до вечера еще было далеко, упрямства псковичам было не занимать, и сражение вскоре возобновилось. На этот раз бой был «болши первого», однако псковичей вновь ждала неудача, и тогда они, «видя свое неизможение», затворились в городе, «седоша в осаде», о чем с гонцом было сообщено в Новгород. Новгородцы сожгли посад в Завеличье и ушли от Пскова ни с чем. Побитые псковичи, «яко вторыи жиды, разъярився», выволокли из тюрем брошенных туда «добрых» людей и жестоко мучили их, обвиняя в том, что это они призвали новгородцев на Псков.
Осаждать псковскую крепость – это Скопин хорошо знал по событиям Ливонской войны – можно было долго. Крепостные сооружения Пскова были в XVI веке окружены каменными стенами с высокими башнями, устроенные внутри стен и башен проходы соединяли боевые ярусы с бойницами. Проездные башни запирались окованными железом воротами, доступ в город через устье реки Псковы при впадении ее в реку Великую преграждали Нижние решетки с двумя каменными башнями, в верхнем течении Псковы – Верхние решетки. Над решетками, где возвышалась Гремячья гора, была возведена башня с тайником, закрывавшим врагам доступ к самим решеткам. После возведения деревянной стены, защищавшей город в Запсковье от Гремячьей горы до реки Великой, Псков приобрел пятую линию защиты, не считая четырех каменных [469]469
Епифанов П. П.Крепости // Очерки русской культуры XVI в. Ч. 1. М., 1977. С. 323.
[Закрыть] . Никто не смог преодолеть этих мощных крепостных сооружений – ни польский король Стефан Баторий в XVI веке, ни знаменитый шведский полководец Густав Адольф в XVII веке.
Могли предвидеть воевода Василий Скопин-Шуйский, обороняя Псков в 1581 году, что спустя всего 28 лет его сын будет также сражаться за Псков, но не с поляками или немцами, а со своими же соотечественниками! Но, похоже, Шуйских, когда-то оборонявших их крепость, псковичи предпочли забыть.
Поразмыслив, Скопин решил отложить до времени покорение несговорчивых псковичей: ведь ему предстоял долгий и тяжелый поход на Москву – как написал автор «Нового летописца»: «подъем вскоре к Москве».
Гораздо успешнее, чем под Псковом, складывалась ситуация весной 1609 года на Волге. Разосланные Скопиным по разным городам отряды добились значительных успехов: воевода Никита Вышеславцев взял в апреле город Романов на Волге, вскоре к нему присоединились Углич, Владимир, Кашин, Пошехонье [470]470
ААЭ. № 125.
[Закрыть] . Это уже был второй шаг к Москве.
В апреле после тяжелых боев тушинцев изгнали из Ярославля. Примерно в это же время другой воевода, Давид Жеребцов, занял Кострому. Конечно, тушинцы не смирились с потерей таких крупных и стратегически значимых волжских городов, рати Лисовского еще не раз пытались выбить «мужиков» с Волги. Особенно тяжело приходилось ярославцам: их город, как они сами писали, «ворам… болнее всех городов» нужен. С 30 апреля по 5 мая тушинцы несколько раз ходили на приступ Ярославля, применяя все возможные в то время средства: «щиты, и с огнем, с смолеными бочками, с приметом и с вогнеными стрелами». Уже и острог был ими взят – некто Гришка Каловский, служка Спасского монастыря, предательски открыл врагам ворота, – и часть города они сожгли. Однако ярославцы и пришедшие к ним на помощь ратники из других городов стояли насмерть и острог отбили, многих тушинцев взяли в плен вместе с их осадными приспособлениями и знаменами. «Драка, – как писали сами ярославцы, – у нас ежечас».
Однако победу было праздновать рано, из перехваченных писем становилось ясно, что тушинцы ждут подкрепления. Просили помощи и сами ярославцы, прежде всего людьми, пушками, порохом и свинцом. Их отчаянные просьбы читали в письмах жители Соликамска и Вологды: «А и сами, господа, ведаете, что без людей и без наряду и каменный город яма…» Скопин прислал в Ярославль воеводу Федора Леонтьева, «а с ним русских и немецких многих ратных людей» [471]471
ААЭ. № 121.
[Закрыть] .
Строгановы и устюжане слали необходимые пушки, зелье (порох), селитру, свинец, собирали посошные деньги, нанимали на них «вольных людей охочих» [472]472
ААЭ. № 123.
[Закрыть] . Конечно, платили «охочим людям» не как «немцам», намного меньше: один рубль на человека, – да к тому же городов и земель своим, в отличие от шведов, отдавать было не нужно. Присылали своих ратников северные города: Вологда, Белозерск, Устюг, Каргополь, Соль Вычегодская, шли отряды из Тотьмы, с Важи, Двины, из волжских городов Костромы, Галича [473]473
ААЭ. № 127.
[Закрыть] . Так, совместными усилиями, Ярославль все же отстояли.
И не только один Ярославль. К середине 1609 года многие верхневолжские города приняли сторону царя Василия. А уже и Скопин с наемниками подходил к Твери, из Нижнего Новгорода шел с «понизовской ратью» Федор Шереметев, из Смоленска двигались полки, посланные воеводой Шеиным… Царь не скупился на похвалы, благодарил за усердную службу и обещал пожаловать за радение таким «великим жалованьем, чего у вас и на разуме нет».
Сидевшие в московской осаде вместе с царем Василием люди роптали на своего правителя, называя его «орлу бесперу и неимущу клева и ногтей» [474]474
Иное сказание. Стб. 118.
[Закрыть] , обвиняли в бездеятельности, – «скипетроносец же словом дая, делом же не производя, понеже велика беда царствующий град тогда обдержа» [475]475
Сказание Авраамия Палицына.
[Закрыть] . Оказавшиеся в осаде вместе с москвичами иностранцы досадовали и на промедление, по их мнению, Скопина и Шереметева. «…Это длилось так долго, что едва не пришел конец, ибо против всякого чаяния Москва больше года выдерживала осаду, пока эти освободители подходили к ней и соединялись вместе», – ворчал застрявший в Москве голландский купец Исаак Масса [476]476
Масса.С. 146.
[Закрыть] .
Когда же начали освобождать один за другим заволжские города, Москва наконец почувствовала облегчение: часть дорог, по которым в город приходило продовольствие, уже была освобождена, да и сами москвичи, насидевшись в осаде, начинали делать вылазки, о чем с радостью сообщали своим родным в письмах. «Государу моему батушку Несвитаю Филипьевичю сынишко твой Ивашка челом бьет. Буди, государь, здрав на многие лета, – писал своему отцу из Москвы в Пешехонье Иван Зайцев. – А похочешь, государь, про меня ведать, и яз, дал Бог, по девятую пятницу на Москве жив. Да пиши, государь, ко мне о своем здравье и про братию и про сестры» [477]477
Письма Смутного времени // Хроники Смутного времени. Приложение. М., 1998. С. 453.
[Закрыть] . Конечно же в Москве только и говорили, что о Ярославле и его защите: «А у нас на Москве вас сказывают в Ярославле… Да отпиши ко мне про все подлинно, и которые убиты наша братия за вора в измене. А мы живем на Москве, дал Бог, здорово, и приходили на Духов день воры и литовские люди к Москве; и мы, прося у Бога милости, на них ходили и побили их на голову, а живых добре много взяли, и чаем у Бога милости и на врагов победы. Князь Михайло Васильевич идет со многими людми и с немцы, а ждем его с часу на час; а у вас то ведомо?» Оборона Ярославля и ожидание Скопина – вот главные события, о которых говорили и писали в то время в раздираемой войной стране.
О том, как успешно развиваются события в России, Скопин извещал Делагарди в записке, посланной 30 апреля. В ней он перечислял перешедшие на сторону царя Василия и освобожденные от тушинцев города, писал об успехах московского войска, которое разбило «воров и литовских людей» недалеко от Москвы, и о том, как уезжают от самозванца его приспешники обратно в Литву, распадаются ряды сторонников лжецаря. Все это должно было убедить шведского военачальника, а через него и короля Карла, что дела в Московском государстве идут на лад, осталось совсем немного – и победа будет за нами [478]478
Собрание русских памятников, извлеченных из семейного архива графов Делагарди. С. 15–16.
[Закрыть] .
Похоже, наметившийся перелом касался не только военных действий и побед на поле боя, главное – города и уезды уже не стояли в стороне от борьбы, выжидая, кто из царей возьмет верх, а втягивались в общее дело, создавали земское войско, вооружали его и снабжали всем необходимым. Заканчивалась тревожная зима 1608/09 года. Весеннее обновление ожидало природу, и люди с нетерпением ждали избавления от зимних холодов и разлада Смуты.
В эту весеннюю пору Скопин с войском выступил из Новгорода…
