Текст книги "Токсикоз для вурдалака (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Сама знаешь, что глазомер у меня первоклассный, – улыбнулась я, – в один глаз вазочку с мороженым в кафе метнула, а в другой пепельницу дома. Меня мучила проблема, как быть с таблетками, как не забеременеть от Макса.

– Подумаешь, проблема! – фыркнула маменька, – сказала бы, что у тебя женский цикл поменялся.

– Это как? – я поперхнулась кофе, – ты думай, что говоришь! Так не бывает!

– А откуда он знает? – прищурилась маменька, – мужики в этом ничего не понимают и понимать не хотят! Их один вид средств интимной гигиены в ступор вводит.

– Мам, Макс медик! – простонала я, – у него первое образование хирургическое!

– Да? – изумилась не знавшая об этом маменька, – чего же он тогда в МВД пошёл?

– Потому что крови боялся, – улыбнулась я, – в обморок в юношестве падал. Его держали в первом медицинском институте только из-за деда, покойного супруга Анфисы Сергеевны.

– А кто у нас дед? – заинтересовалась маменька.

– Максим Максимович Лансеров, мировое светило хирургии, – пояснила я, – но традиция прервалась. Анфиса Сергеевна родила дочь, а Макс в морге сам в ящик укладывался, когда трупы видел. Так что, сама понимаешь.

– Но сейчас-то не боится.

– Да, но время ушло, да и не хотел он никогда врачом становиться. Он, хоть и злится, когда практиканты фортеля откалывают, но, думаю, сам таким был. Так что обмануть его трудно.

– Тогда скажи, что у тебя возникли проблемы женского характера и гинеколог велел воздерживаться от близости, – засмеялась маменька.

– Это уже идея стоящая, – засмеялась я, – только уже не нужная, с Максом я больше не сплю. Так что нужное время после приёма таблеток пройдёт, я рожу малыша, а там посмотрим, как видно будет.

– Дима тебя не отпустит с двумя детьми, – вздохнула маменька, – думаю, с ходу третьего сделает.

– Пусть, что хочет, то и делает, – засмеялась я, – точнее, кого.

Мы рассмеялись, а я, терзаемая тоской и бездельем, решила съездить к Аське, своей старшей сестре.

Асюта в это время на работе, в адвокатской конторе. Я переоделась в красный брючный костюм и поехала в город.

Припарковала машину на стоянке и поднялась на лифте на второй этаж, поддев дверь носком туфли, я заглянула внутрь.

В приёмной сидела секретарша Алиша, милая, зеленоглазая красавица.

– Привет, – весело воскликнула она, увидев меня, – Ася у себя и клиентов у неё в данный момент нет.

– Отлично, – обрадовалась я, и вошла в кабинет, где, кроме Аси, сидело ещё трое адвокатов.

– Привет, – воскликнула я, и плюхнулась на стул около сестры.

Все в этом коллективе меня любили, хоть они и были, по сути, соперниками, но являли собой на редкость дружный и сплочённый коллектив.

– Привет, Викуля, – весело воскликнула Антонина Петровна, приятная дама лет пятидесяти с необъятным бюстом и объёмистой фигурой, – как жизнь?

– Молодая, – продолжил за неё фразу Филипп Юрьевич, местный Казанова, – кипит?

– Кипит, – кивнула я, – бурлит, как грешники в котлах!

– Убойная аллегория! – хохотнула Ася, перекладывая бумаги на столе, – как дела, сестрёнка? Что нового?

– Есть новое, – кивнула я, – ты сейчас очень занята? А то пойдём, глотнём по чашечке кофейку.

– Ладно, пошли, – согласилась Ася, – клиентов всё равно сегодня нет.

Но глаза мои на кофе даже глядеть не могли, я им налилась дома, поэтому взяла себе апельсиновый сок, а Ася остановила свой выбор на латте и эклере.

Первым делом я пожаловалась на Макса, Ася оторопела, узнав, как он со мной обошёлся, а я меж тем приступила к сути.

Помимо скуки меня интересовала юридическая кухня, нужно было кое-что переоформить в ресторане.

Ася дала мне подробную консультацию, я начеркала её наставления на салфетке, а потом отвезла сестру обратно.

Но, оставшись в машине одна, я стала искать мобильный, но не нашла.

Куда же я задевала его? Надо срочно позвонить Нинель Ефимовне, пересказать ей Асины соображения.

Я вытряхнула на сиденье сумку, нашла давно сгинувшую, как оказалось, в недрах моей необъятной сумки, помаду, но мобильного так и не обнаружила.

Да что ж это такое? Куда я могла его деть? Эх, давно надо было ещё мобильный купить, сенсорный. Один у меня уже есть, а так же раскладной.

Но раскладному уже пара с половиной лет, однако, он мне очень нравится. Он усыпан красными стразами, весь искрится, но на данный мент вся эта красота представляла собой бесполезный кусок пластика. Мобильный разрядился, и позвонить я не могла.

Я взяла помаду, понюхала её, и, ощутив прогорклый запах, поморщилась. Я всегда покупаю очень качественную косметику, и поэтому спустя какое-то время она прогоркает.

Верный признак хорошего качества...

Но куда же подевался мой мобильный?

Я точно помню, что брала его с собой, положила в сумочку, потом разговаривала с Францией... Чёрт!

Ну, конечно, я его забыла у Аси! Да, я теперь точно вспомнила, как болтала на французском, а потом вошла в приёмную, держа телефон в руке.

Я взяла сумку, заперла машину, и пошла назад, в Асину контору. Но, едва я подошла к двери приёмной, как она, дверь, распахнулась, и мне на встречу выскочила Ася, держа в руках мой мобильный.

– Вернулась! – воскликнула она, – держи, – она сунула мне телефон, – и, развернувшись, убежала назад.

А я, разыскивая номер Нинель Ефимовны, пошла к лифту.

Нажала на кнопку вызова, но вдруг откуда-то сбоку услышала плач. Я на автопилоте обернулась, не могу смотреть, когда кто-то плачет, и увидела женщину лет пятидесяти.

Средней комплекции, каштановые волосы завиты в давно немодную химию, на ногах стоптанные тапки, ситцевое платье ниже колена, в руках старая, потёртая сумка, и носовой платок, явно мужской. Странно было видеть в центре Москвы женщину без косметики, но весь её вид говорил, что она из провинции.

Я хотела было ступить к ней, но в этот момент из своего кабинета вылетел адвокат Стрельцов. И с ходу налетел на женщину.

– Вы чего тут расселись? – заорал он на женщину, – убирайтесь отсюда немедленно! Пошла вон! Хорош мне клиентов распугивать!

Его лысина стала пунцовой, щёки, пухлые, как у бурундучка, стали наливаться краснотой, и он затопал короткими ножками.

– Вали, вали отсюда! – вопил он, – нечего тут сопли лить! – и я не выдержала, решив вмешаться.

Бедная женщина ещё сильнее зарыдала, и, всхлипывая, высморкалась.

– Доброго утра, Александр Евгеньевич, – сладким голоском сказала я, – как жизнь? Если кого-нибудь не унизите, день зря прошёл, да?

– Милая Эвива, – «замёл хвостом» этот хам, – ну, что вы! Я никого не унижаю! Эта женщина сама пришла!

– Ох, диво дивное! – закатила я глаза, – и вы даже пулемётом ей не угрожали, чтобы она всенепременно пришла к вам! Вот уж удивление!

– Ну, зачем вы утрируете? – всплеснул он маленькими, пухлыми ручками, – она пришла, закатила мне скандал! Как я должен реагировать, если моя секретарша в обмороке, а в кабинете бедлам? Всё мне разнесла!

Я прищурилась, и, резко обогнув его полную фигуру, заглянула к нему в кабинет.

Длинноногая блондинка с упоением натачивала свои ногти, а за стеклянной перегородкой не видно и признаков вышеупомянутого бедлама. Вот жук! С чего это он, интересно, вдруг стал передо мной оправдываться?

– Не вижу ни бедлама, не секретарши в обмороке, – хмыкнула я, – быстро же вы всё убрали! Даже секретаршу в чувство привели! Просто мастер-класс! В уборщики переквалифицировались?

– Ну, милая Эвива! – заулыбался Стрельцов, – вы хороший журналист, а я хороший адвокат. Зачем портить друг с другом отношения?

Ах, вот в чём дело! Наверняка Аська натрепала, что я стала журналисткой, а этот мерзавец труханул. Знает, что я его терпеть не могу, и найду любой способ, чтобы ему напакостить.

– Какие у нас могут быть отношения? – прищурилась я, решив его немного поддразнить, – о чём это вы? Никак в толк не возьму! – нараспев произнесла я.

– Ну, отношения бывают разные, – заулыбался он, и я почувствовала его руку на своём бедре. Дёрнулась, и с чувством вонзила тонкий каблук своей шпильки ему в обувь.

– Сумасшедшая! – завопил он, – ты знаешь, сколько эти ботинки стоят?

– Могу себе представить! – фыркнула я, – что, больно? Только жалости от меня вы не дождётесь! – и подошла к женщине, – пойдёмте, я провожу вас.

И, взяв женщину под руку, вошла в лифт, и нажала на кнопку.

– Он вас чем-то обидел? – спросила я, – вы так горько плакали у кабинета.

– Нахамил, – всхлипнула женщина, шумно высморкавшись, – беда у меня, а этот бешеные тысячи запросил, да ещё в евро. Где ж я такие деньги возьму? Даже, если я свою домушку в деревне продам, такой суммы не получится. Сначала таким любезным был, чай-кофе предлагал, печенье с конфетами, выслушал внимательно, а, как узнал, что у меня денег нет, так орать стал... Мол, я время его драгоценное отнимаю. Нешто у вас в Москве такие бешеные цены?

– Цены и впрямь высокие, – кивнула я, – а зачем вы к нему пошли? Он платный адвокат, хотя очень хороший, но, как человек – абсолютная мразь. Вашему родственнику бесплатного предоставят, если нет денег на платного.

– Какому родственнику? – удивлённо спросила женщина, – в смысле?

– В смысле, что обвиняемому положен бесплатный адвокат, – стала разъяснять я, – не волнуйтесь, кого у вас посадили?

– У меня? – ещё больше удивилась женщина, – но у меня никого не сажали!

– Но зачем же вы тогда пошли к Стрельцову? – теперь мне пришла пора удивляться, – для чего вам понадобился ТАКОЙ адвокат? Он очень дорогой, сильный, может добиться оправдательного приговора даже виновного. Если человека застали над трупом с безумным взглядом, всего в крови и с ножом в руках без перчаток, вот в таких случаях родственники нанимают Стрельцова. Его услуги баснословно дороги, но он способен вытащить из следственного изолятора даже вышеупомянутого субъекта. Поговаривают, что у него имеются связи с мафией.

– Так меня к нему в милиции направили, – как-то жалобно сказала женщина, – а они сказали, что помочь мне может

только этот адвокат.

– Вот глупость-то! – воскликнула я.

– А он мне ещё и билеты за Австралию велел оплатить, – воскликнула женщина, и в этот момент дверцы лифта разошлись.

Я сделала несколько шагов по плитке, отбив звонкую дробь шпильками, и удивлённо посмотрела на неё.

– Куда? – переспросила я.

– В Австралию! Только где ж я денег на поезд-то возьму?

– На поезде в Австралию? – ошеломлённо воскликнула я, – как подобное возможно? Туда не ходят поезда! Только самолёты и пароходы отправляются! Это же за океаном! И вообще, причём тут Австралия?

– Какой океан? – захлопала глазами женщина, – дочка моя Европу уехала!

– Ситуация начинает проясняться, – кивнула я, – у вас пропала дочь?

– Да! – в отчаяньи воскликнула женщина, – уехала в эту чёртову Австралию, а с ней там неизвестно что сделали!

– Вообще-то, – вздохнула я, – Австралия – это остров, омываемый Индийским океаном и несколькими морями. Может, вы имели в виду Австрию?

– Ох, голова моя худая! Конечно, Австрия! Там ещё столица, название коротенькое, медицинское.

– Вена, – кивнула я, – ваша дочь уехала в Вену?

– Да, и погибла там! Что там с ней делают эти сволочи! В публичный дом запихнули!

– Спокойно, – воскликнула я, – расскажите мне всё, возможно, я смогу вам помочь. Вас как зовут?

– Ирина Михайловна, – всхлипнула женщина, – а доченьку мою Инесса. Только чем вы сможете мне помочь?

– Да вот хотя бы в Австрию съезжу, – улыбнулась я, – поищу девушку.

– Я же сказала, что не смогу оплатить поездку, – тихо сказала Ирина Михайловна, – нет у меня таких денег.

– Не равняйте меня с этой сволочью Стрельцовым, – хмыкнула я, – я у вас никаких денег не прошу, сама приплатить готова, лишь бы уехать из Москвы на какое-то время. Рассказывайте, что у вас случилось подробно.

– А вы знаете немецкий? – спросила вдруг Ирина Михайловна.

– Я знаю английский, – ответила я, – в совершенстве, так что проблем не возникнет. Английский знает большинство народа на планете, так что остальное нюансы. Давайте, говорите.

– Прямо здесь? – спросила женщина, а я взяла её под руку.

– Пойдёмте в кафе, – и, прежде чем, она успела возразить, – добавила, – угощаю.

Я привела Ирину Михайловну в наше с Асей любимое кафе и мы уселись у окна. Подошедший официант почтительно поклонился.

– Добрый день, Эвива Леонидовна, – вежливо сказал он, – что изволите?

– Всё, как всегда, – улыбнулась я, – моей спутнице тоже самое.

– Ой, не нужно было тратиться, – стушевалась Ирина Михайловна, – кафе тут дорогие, я шаурму на площади брала.

– Уму непостижимо! – я закатила глаза, – даже странно, что вы сейчас тут сидите, а не в больнице с отравлением после этой шаурмы! Её нельзя брать! Там полнейшая антисанитария и гнилое мясо!

– Но ведь все берут, – пожала плечами женщина, – и потом, вкусно ведь, да и недорого.

– Вот на таких, как вы, и рассчитано, – вздохнула я, – москвич не станет этой гадостью, приготовленной выходцами с далёкого Кавказа, баловаться. А приезжие не знают, как это всё делается, и лопают за милую душу. Хотя сейчас и большинство москвичей, которым лень готовить, покупают всякую дрянь. Но мы здесь не для того, чтобы качество шаурмы обсуждать. Рассказывайте.

– Наверное, будет гроза, – вдруг заявила Ирина Михайловна, чем очень меня удивила.

– С чего вы взяли? – оторопела я.

– На небо взгляните, чернота на западе, – пояснила она, а я машинально посмотрела на облака.

– Слушайте, не надо отвлекать меня, – возмутилась я, и в этот момент подошёл официант.

Он поставил перед нами бутерброды со свининой, приправленные острой аджикой, по пирожному «Лесная сказка», и по куску шоколадного торта, а так же ристретто и красное вино.

Официант ушёл, а я впилась взглядом в Ирину Михайловну.

Женщина живёт в небольшой деревушке в трёхстах километрах от Москвы. Совершенно убогая деревня, в которой люди порой неделями сидят без света, за водой ходят к колодцу, а живут в основном благодаря огороду. Зимой приходится особенно тяжело, центрального отопления нет, только печи, дрова набирать для которых – дело тяжкое.

В деревне имеется сельская школа, в которой продираются через тернии знаний местные ребята. Школа обучает только до девятого класса, потом, если пожелают, ученики едут в соседний город.

Но немногие соглашаются на это, точнее, совсем никто, до тех пор, пока Ирина Михайловна не родила Инессу и Инну.

Сама Ирина Михайловна работает преподавателем музыки в той самой единственной школе в деревне. Никому не нужный предмет, дети отчаянно прогуливают, а те, что приходят, используют урок, чтобы пообщаться.

Никто в этой деревне не получает должного образования, молодёжь уезжает из этой деревни и устраивается на фабрики, заводы, а так же другие предприятия. А потом, спустя годы, возвращались в деревню. Во многих фабриках люди рано уходят на пенсию, особенно, если высокая степень вредности.

Они отправляли сюда детей из города, а потом и сами приезжали, доживать свой век в этой глухомани.

Сама Ирина Михайловна в юности была настоящей красавицей. Она одна уехала из деревни не для того, чтобы работать на фабрике. Будучи девушкой талантливой, она отправилась в столицу, чтобы учиться в консерватории.

Она получила высшее образование благодаря абсолютному слуху и исключительной талантливости, изумительно играла на скрипке. Но в среде творческих людей велика зависть, ей не дали пробиться из-за её же таланта.

Ей пришлось вернуться в деревню и выслушивать смешки жителей, крайне довольных, что у неё ничего не получилось.

– Что? Обломалась тебе Москва-то с твоей скрипкой? – хихикали ей вслед завистницы, – думала, что лучше всех? Решила шикарно устроиться?

Ирина Михайловна от отчаянья стиснула зубы и отправилась работать в школу. Там её тоже доставали, как могли, не

давали покоя.

Старых учительниц раздражало, что среди них, людей, которые получали образование в заштатном институте, появился человек с московским образованием.

Даже директриса, которая вообще агрономом была, стала травить молодую учительницу.

Поскольку Ирина Михайловна была очень хороша, кавалеров Москве у неё было не счесть. И, спустя какое-то время после возвращения в деревню она почувствовала недомогание.

Визит к врачу подтвердил опасения, беременность на довольно большом сроке, и аборт сделать уже невозможно.

Да и не хотела Ирина Михайловна делать аборт, она мечтала о дочке, и стала готовиться к счастью материнства.

Но в крохотной деревне ничего не утаить. Очень скоро все узнали, что женщина в положении, и общественная травля усилилась.

Всю беременность её доставали, плевали вслед, но в какой-то момент женщине просто стало всё равно. Она молча улыбалась своим обидчикам, а от её счастливого вида люди только пуще злились.

Потом родились две девочки-близняшки, Ирина Михайловна назвала их Инна и Инесса. Они росли красавицами, белокурые, голубоглазые, на редкость умные. Они отличались от остальных детей в деревне, а жители это видели, и от того сильнее ненавидели их. Причин было множество.

Ирина Михайловна отдала девочек в школу в Воронеже, в английскую школу, а те делали колоссальные успехи, слыли отличницами. После занятий девочки посещали музыкальную школу, обе унаследовали слух матери, а Инна ещё и пела.

Она училась играть на контрабасе, и, как и мать, мечтала о карьере музыканта, а Инесса занималась игрой на рояле.

Они не пили, не курили, не сквернословили, не гуляли, мать очень любили.

Но пришла пора, когда девочки выросли.

С золотой медалью окончили школу, и, естественно, собрались в Москву.

– Вернутся! – заявили жители, – вернутся, как и мать когда-то! Да ещё и внуков ей в пузе притащат, как эта шалава в своё время. А то, ишь, нас за людей не считает! Интеллигенция,

блин!

Но Инна поступила в консерваторию, а Инесса на искусствоведческий, девушки выучились, а потом стали работать. Они взяли кредит и купили по квартире в одном доме и на одной площадке, причём каждая не знала о планах другой, не зря ведь говорят, что между близнецами имеется некая особая связь.

В отличие от матери Инне помог её талант, сейчас она выступает в московской филармонии, ездит за границу, а мать зовёт к себе. Но Ирина Михайловна привыкла к своей деревне, она откровенно боится, что не приживётся в столице.

У Инессы всё более приземлёно, она не выступает на сцене, зато она преподаёт в своём искусствоведческом институте.

Она кандидат наук, и останавливаться на достигнутом не намерена. Но это только присказка, а сказка впереди.

Причём именно в сказочном варианте, по-иному эта ситуация и не воспринимается.

Будучи красавицами, девушки имели кавалеров, но почему-то самые лучшие парни всегда доставались Инне, а Инесса отчаянно завидовала сестре.

Ирина Михайловна и не подозревала о неких проблемах в жизни её детей, но всё тайное всегда становится явным.

Какое-то время назад она приехала к дочерям в гости. Сначала позвонила в квартиру Инны, но ей никто не открыл, а Инесса оказалась дома.

– Что, Инночка опять на гастролях? – спросила Ирина Михайловна.

– Да, мам, – хмуро ответила Инесса, – а можно тебя спросить? Почему ты всегда, когда приезжаешь, идёшь прямиком к ней? Не ко мне, не по очереди, а прямо к ней? Ты так к ней относишься потому, что она воплотила твою мечту?

– Что за глупость пришла тебе в голову? – возмутилась мать, – я вас обеих очень люблю, а иду я к ней потому, что не хочу тебя тревожить. Ты же занята с кучей бумаг. Но, если я тебя не отвлеку, буду приезжать к тебе. Дочка, что случилось? Ты почему такая сердится?

– Всё в порядке, мам, – вздохнула Инесса, – просто Инка очередного моего парня увела.

– Но зачем ей это? – недоуменно воскликнула Ирина

Михайловна, – у неё же свои есть!

– Да она не специально, – улыбнулась дочь, – просто он стал к ней клинья подбивать, мне сказал, что перепутал нас, а Инка тут же сказала, что ни фига он не перепутал. Представляешь? Мне просто на какой-то момент обидно стало. Я, мам, замуж хочу. Ребёночка родить.

– Так в чём проблема? – улыбнулась Ирина Михайловна, – найди себе жениха.

– Да сейчас одни уроды, а те, которые нормальные, все заняты. И вообще, тот, кто меня устроит – только иностранец!

– Да ты что! – ужаснулась мать, – столько всего сейчас об этих иностранцах рассказывают! Не делай глупостей!

– Я сама всё понимаю, – кивнула Инесса, – но я хочу особенного мужа. И я наткнулась в интернете на одно предложение.

– В интернете? – обмерла Ирина Михайловна, – да там кто угодно может быть! И аферист, и маньяк!

– Мам, успокойся, смотри, – и дочь открыла ноутбук.

Вкратце ситуация обстояла так. Некий молодой человек аристократического происхождения должен срочно жениться. Он австриец, а жену хочет русскую.

Для этого через интернет приглашаются красивые, молодые девушки, в специальном агентстве в Москве их отбирают, а потом отправляют прямиком в Австрию.

Живут красавицы в старинном замке, принадлежащем их потенциальному жениху, тому аристократу. За месяц он должен выбрать одну из девушек, но она должна быть идеальной. Свободно говорить на иностранном языке, знать этикет, иметь соответствующие манеры, музыкальный слух, не путать Эверест вилок за столом, и, что самое главное, быть красавицей.

Вот и Инесса решила попытать своего счастья – стать женой аристократа.

– Что за глупость? – возмутилась Ирина Михайловна, – это всё бред! Зачем какому-то аристократу это надо? Он что, на аристократке жениться не может? Если он такой важный, то может в любой момент найти себе самую потрясающую невесту. Пойми ты, дурья твоя башка! Это какая-то афёра!

– Никакая это не афёра, – воскликнула Инесса, – он просто хочет

видеть в супругах русскую девушку! Что в это такого?

Почему тебе везде афёры мерещатся?

В тот день они слегка повздорили, но потом быстро помирились, и Ирина Михайловна вернулась домой.

Через неделю она позвонила дочери, но та не ответила.

На следующий день тоже самое. Тогда женщина стала звонить Инне, но и у той были длинные гудки.

Обеспокоенная, она собралась и поехала в Москву. Время было позднее, в этот час Инесса обычно дома, но квартира была заперта, равно, как и у другой дочери.

Не успела Ирина Михайловна отойти от двери, как из третьей квартиры на площадке вышла соседка её дочерей. С ключами в руках.

– Здрасте, – сказала она, – мне Инессочка ключи оставила, говорит, на случай, если вы приедете. Она в Австрию уехала, а Инна в Америке на гастролях. Молодцы, девочки, устроили свою судьбу. Отличные у вас дочки, мне прямо очень нравятся, – и, сунув связку оторопевшей Ирине Михайловне, соседка скрылась за дверью.

Как сомнамбула, женщина открыла дверь и вошла в квартиру.

Она ещё пребывала в растерянности, которая сменилась злостью. Инесса её не послушала! Отправилась в этот дурацкий замок к этому дурацкому аристократу! Совсем ума лишилась! Но потом на смену раздражению пришло беспокойство.

Она попробовала звонить дочери, но оказалось, что мобильный Инесса оставила в квартире, а Инна была вне зоны доступа.

Она всегда отключала телефон, когда отправлялась на гастроли. Инна говорила, что перед выступлением ей надо побыть в тишине, чтобы её никто не беспокоил.

Конечно, когда она прилетала на место, то обязательно звонила матери, чтобы та лишний раз не волновалась. А потом выключала телефон. Ирина Михайловна знала, что до того, пока Инна не сядет в самолёт, сотовый она не включит.

Но Ирина Михайловна места себе не находила, прошла неделя, от Инессы ни слуха, ни духа.

Звонок раздался в полночь. Вообще, ночные звонки просто по определению ничего хорошего не сулят, а в данной ситуации Ирина Михайловна чуть чувств не лишилась.

Перепуганная громкостью и пронзительностью звонка в ночной

тишине, она сняла трубку.

– Мама, мамочка, миленькая, – услышала она голос Инессы, – сделай что-нибудь, прошу. Я не знаю, как быть. Они меня не пощадят!

– Боже мой! Доченька! Что случилось? – у бедной женщины было ощущение, что сердце в желудок упало, – ты где?

– Я в Австрии, – зарыдала девушка, – какая же я идиотка! Захотела замуж за принца! А что будет теперь, не знаю. Сходи в милицию, прошу. Меня, скорее всего, не спасут, но тут ещё двадцать девушек. Они их всех убьют! Никого в живых не оставят! У меня одна надежда на тебя, прошу, помоги. Мне едва удалось позвонить. Нужно остановить этих мерзавцев! И почему я тебя не послушала! – и в этот момент звонок оборвался, а Ирина Михайловна застыла с телефонной трубкой в руке.

Потом словно вышла из ступора, и бросилась к соседке, которая остаток ночи отпаивала её успокоительными каплями.

Звонок был прошедшей ночью, а утром Ирина Михайловна бросилась в ближайшее отделение.

Ранее она не сталкивалась с представителями правоохранительных органов, и как-то не думала, что люди в погонах могут быть равнодушными и циничными к чужому горю. Но всё именно так и оказалось.

– И что вы хотите? – хмуро спросил полный следователь, лениво глядя на женщину.

– Как это? – удивлённо воскликнула Ирина Михайловна, – спасите девушек! Они в опасности! Нужно что-то делать!

– Что, вы хотите, чтобы я сделал? – недовольно спросил следователь, – как вы вообще это себе представляете? Поехать неизвестно куда, туда, куда мне начальство в жизни не выдаст денег на поездку? Отстаньте с глупостями!

В коридоре женщина плюхнулась на стул и зарыдала, а следователь вышел из кабинета и сунул ей в руки визитку.

– Держи, – довольно фамильярдно заявил он, – он поможет.

И так Ирина Михайловна оказалась у Стрельцова.

Но тот, когда понял, что клиентка безденежная, наорал на неё за отнятое у него время и выставил её за дверь.

Ирина Михайловна замолчала, ковыряясь вилочкой в пирожном, и опять посмотрела на улицу.

– И что мне теперь делать? – горько вздохнула она.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, – сказала я, – ближайшим рейсом вылечу в Австрию, выясню, что там происходит, в этом замке. Оставьте ваши координаты.

Ирина Михайловна ушла, а я вынула ноутбук и стала искать пресловутый сайт.

Сайт обнаружился довольно быстро, и я, изрядно удивлённая, долго его изучала. Действительно, почему этот принц австрийский не нашёл себе какую-нибудь принцессу?

Зачем надо было устраивать какие-то конкурсы? Чушь какая-то...

И я сразу, не сходя с места, позвонила в аэропорт и заказала билет до Австрии, точнее, до столицы, Вены. Вылет был назначен на сегодняшнюю ночь. Я так же попробовала позвонить в гостиницу и заказать номер, но столкнулась с проблемой, свободных номеров не было.

А, полечу так, а там решу, что делать и как быть. Может, в каком пансионе найду местечко. Вечером отправлюсь за кое-какими вещами, оставленными в особняке.

Я закрыла ноутбук, расплатилась за пирожные и кофе, и решила заняться издательствами. Известив Генриха и Модеста Львовича, что я отправляюсь в Австрию, я занялась своими первоочередными делами. Перепроверила номера, выслушала идеи сотрудников, написала статьи, подписала кучу документов, переполошила коллег, просмотрела колонки, поправила, где требуется, а потом с чистой совестью поехала в Тальянку.

На душе было так хреново, что хоть волком вой. Справиться с нахлынувшими чувствами было трудно, губы тряслись.

Въехав в посёлок, я заглушила мотор, а потом посмотрелась в зеркальце заднего обзора.

Беспристрастное зеркало отразило моё лицо; бледное, как полотно. Моя кожа, всегда фарфорово-бледная, как при моде Средневековья, из-за чего я вместо загара всегда получаю ожоги, казалось, стала ещё бледнее, если такое вообще возможно. Если мне сейчас накрасить губы красной помадой и вставить бутафорские клыки вампиршы, можно смело отправляться народ пугать.

На моих щеках появились красные пятна, губы тоже

порозовели, и стали, будто контуром обведённые. Н-да. Капец!

Ещё раз глянув на себя, я содрогнулась, закрыла машину и пошла в дом. Кошки резвились на свежей траве, Манечка возлежала царицей, поджав красивые лапки, а Кешак игрался с травинкой. Собаки с довольным видом лежали на траве, зажмурившись, они принимали солнечные ванны, и вид у них был самый, что ни на есть, блаженный.

Дверь мне открыла Ира, а из гостиной слышались голоса.

– У нас гости? – спросила я девушку.

– Да, одна странная пара, – кивнула домработница, – по-моему, священники.

– Священники? – изумилась я.

– Да, мужчина и женщина, пожилые, в странной, чёрной одежде в пол, – ответила Ира, – и говорят необычно.

– Женщины не могут быть священниками, – улыбнулась я, – они не занимают никакого места в иерархии духовенства. Они лишь работают служками при церкви, либо учительницами в церковно-приходских школах. Сейчас выясним, что у нас за гости, – и я вошла в гостиную.

На диване сидели мужчина и женщина. Оба были очень в возрасте, мужчина был с седой бородой, но высокий и статный. В чёрном, длинном платье, с массивным распятием на шее, да, это явно священник. А пожилая женщина рядом с ним тоже была облачена в чёрное одеяние, и я содрогнулась от её сурового взгляда.

– Викуля! Наконец, ты пришла! – воскликнула Анфиса Сергеевна, – в связи с неестественной ситуацией, возникшей у нас из-за выходки Макса, я кое-кого вызвала. Знакомься, это родители Ивана Николаевича, Николай Юрьевич и Евлалия Григорьевна.

– Мне очень приятно, Эвива, – вежливо сказала я, с робостью глядя на них.

– Что за имя! – негодующе воскликнула Евлалия Григорьевна, – кто тебя так ужасно назвал? Такого имени нет в святцах!

– Родители назвали, – робко ответила я, – но прошлой зимой я окрестилась Евой, имя вполне христианское. А что? – спросила я, думая о том, какая ей разница до моего имени.

– Она ещё и некрещеной вышла замуж за моего внука! –

возмутилась Евлалия Григорьевна, – что ж у вас тут, в городе

творится?

– Ничего, – пожала плечами я, – сами знаете, как в советские времена к церкви относились. Моя мама с трудом сберегла старые иконы, но крестить детей побоялась.

– Ясно, – чопорно ответила женщина, – а где мой внук?

– А чёрт его знает! – буркнула я, – наверняка своей новой пассии швы накладывает!

– Как ты разговариваешь? – грозно воскликнула Евлалия Григорьевна, – не упоминай имя нечистого всуе!

– Викуля, милая, – слабым голосом сказала Анфиса Сергеевна, – что ты имеешь в виду? Какие швы?

– Самые обыкновенные! – рявкнула я, – я накостыляла нахалке! И Максу для острастки добавила тумаков!

– Ох, Викуля! – воскликнула Анфиса Сергеевна, – слишком уж ты резкая, мужчины этого не любят!

– Плевать мне, что они там любят! – рявкнула я, – между прочим, ваш дражайший внучок так нахамил моей матери, что мой отец ему по шее навернул.

– Леонид Филиппович? – ахнула Анфиса Сергеевна, – не может быть! Он мухи не обидит!

– Но, тем не менее, – скривилась я, – он назвал маму представителем семейства собак в женском роде на научный манер, а на требование отца извиниться, либо он его с лестницы спустит, заявил, что это комедия в двух актах. За что и получил!

– Я не удивляюсь Максу, – вздохнула Анфиса Сергеевна, – Марьяна Георгиевна его запилила.