Текст книги "Ночь полной луны (СИ)"
Автор книги: Наталья Галкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Галкина Наталья
Белая ночь. 2 часть «Ночь полной луны»
– Предисловие -
Огромное море раскинулось передо мной, отражая золотой диск идеально полной луны. Порыв ветра принес с собой соленый запах прибоя. Он заставил вспомнить, что находится там внизу, и мне захотелось проснуться. Но, к сожалению, все было наяву. Я всегда знала, что однажды мне придется ответить самой себе на этот вопрос, однако я не думала, что мой выбор обернется гибелью для одного из них. Ночь полной луны оказалась страшным испытанием. Так было предсказано, и так случилось. Отступник поставил свои условия, и теперь весь мир замер, ожидая моего решения. Луна словно притягивает меня, заставляя сделать этот последний шаг, который подарит свободу всем, кто оказался втянутым в его безумную игру. И я не отступлюсь, потому что понимаю – это единственный выход...
– Глава 1. Экзамен -
Сегодня был особенный день. После двухнедельного отсутствия мне предстояло вновь войти в стены родного университета. Но мне почему-то казалось, что прошло намного больше времени. Целая пропасть пролегла между прошлым и настоящим, я не была здесь с того самого дня, когда мы с Никитой повстречали Ареса. В деканат с тех пор я так и не попала, как впрочем и на экзамен по начертательной геометрии, по философии, а также на консультацию по истории архитектуры... Этот перечень можно было бы продолжить, но, самое странное, для меня теперь все это не имело большого значения. Еще в прошлом году я считала, что здесь сосредоточена вся моя жизнь: друзья, главные события, интересы, а сейчас это все осталось в прошлом. Боюсь, что теперь университет перестал быть для меня по-настоящему родным.
Вот я стою перед входом в главный корпус, и мне кажется, что это какая-то другая девушка, а вовсе не я, еще недавно входила в эти двери, бесшабашная и легкомысленная. Мир вокруг меня так сильно изменился. Я поняла это в ту ночь, когда стояла перед зеркалом, готовясь к своей последней встрече с Алексом. Уже тогда мне было ясно, что никогда больше я не буду своей в кругу сверстников, все, что мне пришлось узнать и пережить, наложило на меня свой отпечаток. Конечно, с Дэвидом мне было не сравниться, но все же и во мне произошли серьезные перемены. Однако я ни о чем не жалела, теперь в моей жизни был Дэвид, и ради этого я готова пойти на любые потери. Я оглянулась, он все еще стоял около своей машины, глядя мне вслед, серьезный и спокойный, как всегда. Я невольно залюбовалась его уверенной осанкой. Мне тут же вспомнился день, когда он впервые появился здесь, ввергнув меня в полное замешательство. Вот и сейчас мое сердце забилось сильней. Теперь я даже не могла и подумать о том, что еще совсем недавно стояла перед нелепым выбором между ним и Алексом. Какая я была глупая и наивная!
Воспоминания об Александре снова заставили меня почувствовать болезненный укол совести. Прости, Алекс, я предала тебя, но если бы ты знал, как тяжело у меня на сердце. Просто наша с Дэвидом судьба была предрешена задолго до встречи на Алтае, и все остальное являлось только частью пути, который нам троим суждено пройти вместе. От этого мне становилось еще грустней – Алекс заслуживал намного большего. Его роль в этой истории была незавидной, но именно знакомство с ним в итоге привело меня к Дэвиду.
Я на минуту задержалась на ступеньках, и мой взгляд скользнул по автомобилю. Новая машина Дэвида была более нормальной в моем понимании этого слова. У нее, по крайней мере, были задние сидения.
– Я взял ее на прокат, – пояснил он, когда вчера появился на ней под окнами моего дома. – С некоторых пор у меня появилась привычка разбивать свои автомобили. Так зачем тратить время на покупку?
Мама сделала огромные глаза, увидев Дэвида уже на другой машине. Она была в шоке от такого непостоянства, как, впрочем, я и предполагала. Наверно, это обстоятельство еще больше укрепило ее уверенность в том, что он мне не пара, но она не стала комментировать это вслух. Кажется, ей уже стало понятно, что Дэвид для нее неизбежен. По правде сказать, мама не знала, что случилось с его первым автомобилем. Я никогда не решилась бы рассказать ей о том, что произошло на мосту той ночью. Вообще я стала с горечью замечать, что очень многое мне приходится скрывать от нее, и чем дальше, тем больше. Это было не хорошо, однажды я должна буду все ей объяснить, но захочет ли она меня понять и вообще поверить во все то, что нормальному человеку трудно даже представить? И потому я медлила.
Очнувшись от своих мыслей, я улыбнулась Дэвиду, он помахал мне рукой в ответ. От него не укрылась моя нерешительность. Он прекрасно видел, что я сейчас чувствую, для него это было совсем не сложно. Дэвид поднял большой палец, показывая, что все отлично. Похоже, он все-таки останется меня ждать, не смотря на все мои уговоры. Он еще не до конца оправился от своих ожогов, все его руки были до самых плеч забинтованы, и лишь куртка скрывала их от посторонних глаз. Первые три дня после аварии он провел в больнице. Кто бы знал, каких усилий мне стоило уговорить его согласиться на это. Врачи вынесли ему свой вердикт – ожоги 2 степени и сотрясение мозга. Все было вполне серьезно, и я все-таки заставила его пообещать провести на больничной койке под присмотром медиков хотя бы неделю. Его хватило только на три дня, и на том спасибо. Я снова была сиделкой у постели больного, от судьбы, похоже, не уйдешь. Надо сказать, что раны на Дэвиде затягивались неимоверно быстро. Врачи недоумевали, глядя, как стремительно выздоравливает их пациент, то, что у других рубцевалось в течение недели, у него восстанавливалось за одни сутки.
– У любого человека есть огромные внутренние резервы, – сказал он мне после очередного обхода врача. – Наш организм вполне самодостаточен, нужно только уметь заставить его работать на полную мощность.
– Сколько в тебе секретов, – я только развела руками. – Ты постоянно чем-то меня удивляешь.
– Стараюсь, – он ласково погладил мою ладонь своей забинтованной почти до самых кончиков пальцев рукой, – хуже, что врачи тоже не устают удивляться. Боюсь, что скоро они соберут международный консилиум по моей теме. Еще, не дай бог, начнут меня препарировать и изучать под микроскопом!
Он хрипло засмеялся, его бронхи были тоже обожжены.
– Ты, я смотрю, боишься внимания?
– Нет, – отшутился он, – просто я боюсь щекотки.
– Странно, – мне показалось забавным его заявление. – Не думала, что ТЫ можешь бояться щекотки. После того, что я о тебе знаю.
– Не забывай, я всего лишь человек.
– Да, действительно, это легко забыть, – я многозначительно покачала головой, – принимая во внимание, что раны на тебе заживают, как на кошке, и что ради любопытства ты прыгаешь с водопадов, разбиваясь при этом насмерть.
Я передернула плечами, от собственных слов мне стало не по себе. Но Дэвид только рассмеялся. Подумать только, ему это казалось смешным!
– Ты тоже любишь прыгать через разведенные мосты, – поддел он меня.
– Наверно, твоя болезнь заразна.
Он бросил взгляд на мою левую руку, которая была забинтована. Этот прыжок не прошел для меня бесследно. Одним словом, сейчас я вполне соответствовала Дэвиду, особенно, если учесть еще и мои израненные коленки, которые я старательно прятала под джинсами.
Дэвид зевнул, он безрезультатно пытался справиться с сонливостью.
– Мне надоели их уколы, – раздраженно проговорил он, – иногда я открываю глаза, и мне кажется, что ты мне только снишься. Это невыносимо. Саша, я больше не могу тебя терять!
В его глазах я увидела неподдельную тоску. От этих его слов на меня нахлынули новые чувства, это было так незнакомо и в то же время так притягательно ощущать, что я принадлежу теперь Дэвиду, а он – мне. Та ночь на мосту все изменила: сомнения и нерешительность оставили меня, и теперь я ясно видела свою дальнейшую судьбу, и она была не отделима от жизни Дэвида. Все это время до сегодняшнего дня я провела рядом с ним. Он только и делал, что спал – медсестра аккуратно по расписанию колола ему обезболивающее и снотворное. Я терпеливо сидела рядом с ним, стараясь разглядеть и запомнить каждую черточку на лице дорогого мне человека. Я смотрела и силилась представить себе, что значит быть девушкой такого необычного человека, как Дэвид. Он знает жизнь как никто другой на земле. Смогу ли я когда-нибудь стать ему равной? От этих мыслей становилось тревожно на душе, но я отгоняла их от себя, не давая им омрачить то счастье, которое я испытывала, находясь рядом с ним...
– Ты должен восстановиться, – мягко проговорила я.
– Тебе сейчас покой нужен больше, чем мне, – серьезно проговорил он.
– Не преувеличивай, – отмахнулась я.
Мое растяжение ни в какое сравнение не могло идти с тем диагнозом, который поставили ему.
– Вот посмотришь, мои ожоги затянутся быстрей, чем тебе снимут повязку, – немного виновато пообещал он.
Этот разговор случился в среду вечером, а вчера утром Дэвид уже позвонил мне из номера своей гостиницы. Накануне он убедил меня пораньше поехать домой, чтобы выспаться, поэтому его звонок застал меня врасплох.
– Дэвид? – мои мозги спросонья ворочались очень медленно. – Что случилось? Ты откуда звонишь? Тебе что, уже разрешили вставать?
– Можно и так сказать, – ответил он. – Просыпайся, соня, и не вздумай ехать в больницу. Меня там уже нет.
Наступила пауза, мой сон тут же улетучился.
– Дэвид! Они не могли выписать тебя так рано! – воскликнула я. – Ты что сбежал?!
– Нет, Саша, – возразил он, – медсестра была совсем не против. Старушка оказалась так любезна, что помогла мне собрать все мои немногочисленные вещи и даже вызвала такси.
Я была в шоке.
– Опять твои штучки? Ты манипулируешь людьми, – упрекнула я его.
– Это всего лишь безобидная шалость, – возразил он. – Что в этом плохого?
– А то, что ты должен быть сейчас в больнице! Хочу тебе напомнить, что три дня назад ты попал в аварию.
– Саша, я уже говорил тебе, что не хочу терять драгоценное время, – его голос сделался серьезным, – тем более что нам есть, чего бояться. Слишком уж все тихо.
Сейчас, стоя у дверей университета, я вспомнила этот наш разговор. Действительно, прошла ровно неделя со дня нашей встречи с Отступником, но с тех пор так ничего и не произошло. Однако Дэвид не мог расслабиться ни на минуту, он постоянно чего-то ждал. Признаться честно, я тоже была уверена, что вся эта история совсем не закончилась, но старалась успокоить его, как могла. Время убегало, словно песок в часах, до полнолуния оставалось все меньше времени, и каждый новый день приближал нас к тому, чего мы оба боялись. Конечно, Дэвид больше переживал за меня, но я-то знала, что и ему грозит серьезная опасность. Я так и не сказала ему до сих пор, кто был его отцом, оставив эту новость на потом – сейчас ему и так очень трудно. Вообще ожидание несчастья всегда страшней самого несчастья, но в данном случае нам ничего другого не оставалось, кроме как ждать.
Я бросила на Дэвида последний взгляд и вошла в здание университета. После яркого солнца, здесь было сумрачно. Сейчас конец сессии, да к тому же еще и суббота, поэтому вокруг было довольно пустынно. Охранник на входе лениво поднял голову, едва взглянув на меня, и снова погрузился в полудрему. Я шла на экзамен по истории архитектуры. В принципе, результат экзамена был уже известен заранее, мое появление здесь – лишь формальность. Мама сильно помогла мне в решении этой проблемы, которая без нее оказалась бы просто тупиковой. Наверно, еще месяц назад я просто умерла бы от стыда, зная, что мне придется сдавать экзамены 'по блату', но сейчас я понимала, что это единственное правильное решение. И вообще, что такое экзамены по сравнению с тем, что ждало меня впереди? А то, что это что-то обязательно произойдет, я ни минуты не сомневалась, и поэтому спокойно шла сейчас по коридору к аудитории, где должен был проходить наш экзамен.
Вот уже слышны голоса моих однокурсников. Громче всех был Никита, его хохот эхом отзывался в гулком коридоре. Он что-то воодушевленно рассказывал, кажется, содержание фильма, который прошел недавно в кинотеатрах. Я вдруг подумала о том, что уже полгода не ходила в кино, а ведь раньше мы частенько наведывались туда со Светланой, кстати, если честно, иногда в ущерб учебе. Я оглядела толпу в поисках подруги. Вот она, сидит с тетрадкой на подоконнике. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Никита рассказывал про кино именно ей, но она его почти не слушала, уткнувшись в конспекты – опять не успела подготовиться!
Я подошла к ним ближе. Никита, увидев меня, замолчал, и на его лице появилось отстраненное выражение. Наверно, события нашей последней встречи произвели на него сильное впечатление.
– Привет, Саша, – проговорил он.
Я расслышала в его голосе какую-то настороженность. Интересно, что он теперь думает обо мне после того случая? Ох, ему же досталось тогда от декана. Как нехорошо получилось! Светлана оторвала голову от тетрадей и, увидев меня, тут же соскочила с подоконника.
– Саша, ты пришла! – подруга была искренне рада меня видеть.
Она чмокнула меня в щеку.
– У тебя все хорошо, ты странно выглядишь?
– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.
– Какая-то ты сегодня серьезная.
Я рассмеялась, да, кажется, я слишком увлеклась философскими рассуждениями о своей жизни.
– Наверно, университет навевает на меня глубокие мысли, – улыбнулась я.
– Просто чаще нужно здесь появляться, – пошутили она.
Мне сразу стало спокойней, в кругу одногруппников мои тревоги немного улеглись.
Никита так и остался стоять, раздумывая, стоит ли вообще подходить ко мне. Я тоже чувствовала себя неловко – нужно ему что-то сказать.
– Привет, Никита, – я развернулась в его сторону. – Извини, я так и не помогла тебе с начертательной геометрией...
– Ничего, – отозвался он. – Светлана сжалилась надо мной и написала ответы.
– О, с каких это пор в ней проснулась жалость?
– Да, в последнее время я стала очень сентиментальной, – многозначительно ответила она.
– Прости, – я снова обратилась к Никите, – тебе тогда влетело из-за меня от декана.
– Откуда ты знаешь? – нахмурился он.
Я поняла, что не должна была этого знать, меня же там 'не было'. Пришлось выкручиваться:
– Мне... рассказали.
– Да, в общем-то, ерунда, – неохотно проговорил он. – Просто небольшая лекция о морали, и я был свободен. Не думаю, что он запомнит надолго... Но я в тот день был в шоке.
– Я знаю.
– Ты куда-то пропала, я даже не знал, что делать. А потом Светлана сказала мне, что ты уехала с этим странным парнем. Но главное, я три дня не мог спать. Закрою глаза и вижу того мальчишку с его жуткими глазищами. А какой у него был голос! Как у взрослого. Кто он такой? Ты с ним разговаривала так, как будто знаешь его. Бр-р-р. У меня до сих пор мурашки бегают, когда я его вспоминаю.
В подтверждение своих слов, он протянул ко мне руки, покрытые 'гусиной кожей'.
– Вот смотри, – он притворно всхлипнул.
Это был признак того, что он больше не злиться на меня. Я улыбнулась и легонько шлепнула его по руке.
– Я тебе верю.
– Это не ответ, – требовательно возразил он.
– Понимаешь, просто этот мальчик немного не в себе. Он вообще очень странный. Это родственник того парня, с которым я тогда уехала, но он уже очень далеко и больше никогда здесь не появится.
И это была правда.
– А-а-а, – понимающе проговорил Никита, – мальчишка, оказывается, 'того'. То-то он мне показался каким-то жутковатым.
– Да, именно так, – мы со Светланой переглянулись.
– Что у тебя с рукой? – Никита, наконец, заметил мою перебинтованную кисть.
– Пустяки, – отмахнулась я. – Поскользнулась в ванной, это всего лишь растяжение.
Похоже, все мои объяснения удовлетворили Никиту, и теперь я снова могла рассчитывать на его дружбу. Хорошо, не хотелось терять друзей, особенно сейчас.
Я окунулась в атмосферу предэкзаменационной суматохи. Половина группы что-то усердно перечитывала, другая половина легкомысленно хохотала, приводя в бешенство первую. Одним словом, обычный экзамен. Переговорив со всеми одногруппниками, я снова вернулась к Светлане, она все еще листала тетрадь.
– Хватит читать. Ты же знаешь, что это уже бесполезно, – я села рядом с ней на подоконник, – кажется, все считают, что я проболела эти две недели. Твоя работа?
– Старалась, – не поднимая головы от конспектов, ухмыльнулась она.
– Я твоя должница. Ненавижу сплетни, а особенно если они обо мне.
– Дэвид здесь? – перевела она тему.
– Да, он у входа, не захотел подниматься. Слишком много людей, – усмехнулась я. – Ты же знаешь, он не особенно любит толпу.
– Да уж, если верить твоим рассказам, он вообще избегает людей. Интересно, удастся ли мне когда-нибудь с ним познакомиться? По-настоящему, а не так, как в прошлый раз: 'Кстати, Дэвид, это моя подруга Светлана', – передразнила она меня.
– Ты будешь разочарована, он не очень-то общительный человек. В твоем понимании.
– Брось, – Светлана хитро прищурила глаза. – Признайся, что просто прячешь его от меня.
Я рассмеялась.
– Ты невыносима!
– Я знаю.
Светлана с шумом захлопнула тетрадь, ее лицо приняло серьезное выражение.
– И когда ты уезжаешь? Сразу после экзаменов?
Я задумалась. Это был вопрос, на который мне не хотелось отвечать. И даже думать сейчас об этом. Сегодняшний экзамен был последним, сессия закончена, и пришло время решать. Странным образом, Дэвид больше не поднимал вопрос о том, что нам нужно уехать. С тех самых пор, когда, сидя с ним на мосту рядом с горящей машиной я пообещала это сделать. Пару дней назад я спросила его об этом, но он ответил, что теперь я сама должна решить, когда именно мы покинем город. Я была очень благодарна ему за то, что он оставил за мной право выбирать время, но на самом деле это был очень сложный выбор.
– Не знаю, – не уверенно ответила я, – ума не приложу, что сказать родителям.
– Ты уже взрослая девочка.
– Ну, еще ты! – в сердцах воскликнула я. Светлана повторяла слова Дэвида.
– Нет, серьезно. Ты уже пыталась слушаться чьих-то советов, и что из этого получилось?
Она, конечно, имела в виду мое путешествие в Стокгольм. Я поежилась, вспоминая об этом, особенно неприятно было думать об Элен, матери Александра. В тот раз она сказала мне: 'Не думай, что ты что-то должна нам'. Все-таки она уже тогда знала, что мои чувства к Алексу не настоящие, и что нам никогда не быть с ним вместе.
– Все это слишком сложно, – отмахнулась я от подруги и вместе с ней от неприятных воспоминаний, – давай пока не будем об этом.
– Прошу всех в аудиторию, – услышала я голос нашего преподавателя.
Он старался перекричать тот гвалт, который устроили студенты в коридоре перед его дверью. Я оглянулась на Светлану.
– Пойдем, нас зовут.
Наш преподаватель выбрал письменную форму экзамена. Он запустил всех в огромную аудиторию, где обычно проходили лекции. Мы начали рассаживаться по рядам, выполняя озвученное им обязательное условие, чтобы сдающие сидели на большом расстоянии друг от друга. Послышались недовольные возгласы, но преподаватель был непреклонен.
– Кому не нравиться, может быть свободен, – отрезал он.
Видно было, что сегодня профессор не в духе.
– Какая муха его укусила? – прошептала Светлана, проходя мимо меня, чтобы сесть на один ряд со мной.
Представляю, какой комментарий он припас сегодня для моего случая!
Потом профессор прошелся по аудитории и под роспись выдал каждому из нас билет. Мы со Светланой взгромоздились почти на самый последний ряд, и потому нам пришлось долго ждать своей очереди. Но, наконец, и мы попали под раздачу.
– Ага, Меньшова, – язвительно проговорил он. – Что это Вы так высоко забрались? Уж не собираетесь ли Вы списывать?
Сейчас мне больше всего хотелось провалиться сквозь землю – сдавать экзамены по блату было не так-то легко. Но он снисходительно похлопал меня по руке.
– Ну, ничего-ничего. Выход всегда найдется.
На его лице промелькнуло некое подобие понимания, все-таки хорошо, что в той истории со львами на набережной мне удалось попасть в объектив кинокамеры. По крайней мере, это теперь вызывает ко мне жалость. Я взяла свой билет и уткнулась в него, стараясь больше не смотреть на профессора, он только хмыкнул и прошел дальше по ряду.
Так начался экзамен. Я старалась изо всех сил, пытаясь доказать себе, что и сама смогу во всем разобраться, но пробелов в знаниях оказалось немало. Прошло уже больше часа, а половина вопросов так и осталась без ответа, и главное, не было никакой уверенности, что дальше что-то сможет измениться. Я грустно вздохнула и отвернулась к стене. За моей спиной была вторая дверь в аудиторию, которая выходила на следующий этаж. Она тоже, наверно, была открыта, и у меня появилось непреодолимое желание ею воспользоваться. Конечно, это были только мечты, я знала, что, как бы мне не было трудно, нужно выдержать все это унижение до конца. 'Расхлебывай теперь то, что сама заварила', – сказала я себе. Хотя, можно было поспорить на тему того, была ли тут моя вина. И я снова погрузилась в прочтение вопросов билета, как будто это могло что-то изменить.
В зале стояла тишина, было слышно, как шуршат шпаргалки в руках студентов. А я даже не успела их написать. Преподаватель изредка покрикивал на ребят, которые возились чересчур громко. Он сидел внизу за кафедрой и что-то читал.
'Не удивлюсь, если какой-нибудь детектив', – подумала я. Скрипнула дверь внизу, и краем глаза я увидела, что в аудиторию вошла девушка. Я не обратила на это особого внимания, мало ли кто из студентов пришел к нашему профессору. 'Хотя она очень хорошенькая, – улыбнулась я про себя, – думаю, это отвлечет его ненадолго. Может, мне даже удастся что-нибудь спросить у Светланы'.
Профессор поднял голову, бросив взгляд на дверь, но к моему удивлению, снова вернулся к чтению. Девушка медленно, как-то по-хозяйски уверенно прошла к кафедре и остановилась рядом с ним. Профессор читал, как будто ничего и не произошло, студенты продолжали писать. Я повернулась к Светлане, но и та вела себя так, как будто никто не входил в аудиторию. Я снова взглянула вниз и удивленно уставилась на странную посетительницу. Молодая, лет ей на вид не больше моего, блондинка с короткой модной стрижкой. Хорошо одета: черные брюки в обтяжку и тонкая кожаная куртка ярко алого цвета, которая словно влитая сидела на ее правильной фигуре, видно было, что одевалась она не в дешевых магазинах. Блондинка медленно повернулась, и ее взгляд остановился на мне, и у меня противно засосало под ложечкой. Девушка улыбнулась. Боже, какая у нее была улыбка! В тот миг мне показалось, что меня пронзили тысячи пуль одновременно. Это была улыбка монстра, учуявшего добычу. Чудовище в теле красивой девушки, что может быть страшнее. Но кто она?!! Этот вопрос застал меня врасплох. Ну конечно! Арес мертв, и кто-то должен был его заменить. Почему не женщина и почему не моего возраста?! Так вот почему ее никто не замечает – она управляет их восприятием, как это уже делал однажды Дэвид. Я единственная вижу ее, потому что она хочет, чтобы я видела!
Девушка начала медленно подниматься по ступенькам, все больше сокращая расстояние между нами. Я сидела в оцепенении, не в силах даже двинуться, а не то, что бежать. И чем ближе она подходила, тем яснее я видела ее глаза, такие же страшные, как были у Ареса. Нет, такие, как были у Отступника! Глубокие, наполненные холодной злобой и жестокостью. Она прекрасно знала, кто я, и шла прямо ко мне! Еще шаг, и она уже рядом со мной, но она не спешит, быть может, играет со мной перед нападением. Коварная и опасная тварь. Она ухмыльнулась, как будто в ответ на мои мысли. Интересно, понятны ли ей мои чувства? Девушка постояла немного, разглядывая меня, словно вещь под стеклом витрины, потом примостилась на парту на нижнем ряду, прямо под носом у Стаса, моего одногруппника. Но тот даже не пошевелился, продолжая что-то писать.
– Так вот ты какая, Саша, – медленно проговорила она, сверкнув глазами.
Ее голос был слишком низким для ее возраста, но вполне соответствовал ее глазам. Я молчала, перебирая варианты дальнейших событий: Дэвид слишком далеко, он может не успеть. Все, кто находятся сейчас в аудитории, в упор не замечают ее – значит, на их помощь рассчитывать не приходится. Да и какая может быть от них помощь?! Остается только дверь сзади меня, хорошо, что я села у самого края нашего ряда. Так, по крайней мере, я успею отвести ее подальше от ни в чем не повинных студентов. Но та почему-то не торопилась.
– Я много слышала о тебе, – продолжала она. – Ты стала легендой в моем мире. Простая смертная, умеющая проникать в наши воспоминания.
Она подняла руку и стала с излишним интересом рассматривать свой идеальный маникюр.
– Ну вот, сломала, – с досадой проговорила она. – Чертов город! Ненавижу его!
Она снова посмотрела на меня. Нежная кожа, темно-синие глаза, и если бы не чудовищная злоба в их глубине, я назвала бы ее лицо красивым. Что она хочет от меня? Камень? Но ведь Дэвид отдал его Орланде, неужели, они могли допустить, что я оставлю его у себя?! Нет, ей нужно что-то другое, я это почувствовала, как только она в первый раз взглянула мне в глаза. Не знаю, что, но не это!
– Что тебе нужно? – зло прошептала я. – Ты тоже будешь искать что-то в моей голове?
Стас удивленно обернулся. Я лишь отрицательно покачала головой, давая ему понять, что разговариваю не с ним. Он удивленно на меня посмотрел и снова вернулся к своим ответам.
– Нет, я не допущу ошибок Ареса! – сказала она, скривившись. – Я не дам тебе возможность рыться в моей памяти. У меня другие планы.
– Дэвид скоро будет здесь, – снова еле слышным шепотом проговорила я.
Стас только пожал плечами, это значило, что он дал мне определение 'ненормальная'.
– Я знаю, – невозмутимо ответила она. – Его-то я и жду.
Вдруг ее тон изменился, и следующие слова она прошипела, словно змея, испускающая яд.
– Что он в тебе нашел?! Ты такая... обычная!
Я застыла. У нее, несомненно, были к нему какие-то чувства. Этого еще не хватало!
Она встала с парты, на которой сидела, и, вымещая свою досаду, резким движением смахнула со стола пачку 'шпор', которые Стас аккуратно разложил рядом с собой. Они разлетелись по аудитории, словно осенние листья в саду. Отовсюду послышались сдавленные смешки, а Стас весь сжался под сердитым взглядом профессора.
– Похоже, для тебя этот экзамен уже закончился! – холодно проговорил тот. – Прошу покинуть аудиторию.
Стас непонимающе оглядывался, стараясь понять причину произошедшего с ним несчастья. Сердито собрав свои вещи, он вскочил с места и вышел вон, громко хлопнув дверью.
Девушка только рассмеялась, провожая его взглядом, видно, ей понравилась ее собственная шутка. 'Стерва!' – подумала я. Та резко обернулась – все-таки мои эмоции были ей понятны. Она подошла ко мне почти вплотную, наклонившись над моей партой, и ее лицо оказалось прямо передо мной. Я почувствовала, что не могу ни двинуться, ни отвести от нее взгляд, она оказывала на меня какое-то гипнотическое влияние. Мысли стали двигаться медленнее, даже все окружающие предметы подернулись странным маревом. Что она делает? Все происходит не так, как раньше с Аресом. Тогда у меня останавливалось сердце, сейчас – мысли.
– В чем причина твоей способности видеть нашу память? – проговорила она.
Ее слова доносились как будто издалека, казалось, что мы с ней находимся в тумане, где звук распространяется с большим трудом, преодолевая плотную преграду. И самое ужасное, я ощутила навязчивую потребность ответить ей, ничего не скрывая.
– Не знаю, – прошептала я.
– Почему ты отличаешься от других людей? – не унималась моя мучительница.
– Не знаю, – повторила я.
Если бы мне было это известно, я обязательно рассказала ей все о себе, потому что под ее тяжелым взглядом я просто теряла над собой контроль. Пелена вокруг нас все уплотнялась, больше и больше сковывая мое тело в этой вязкой субстанции. Я почувствовала, как липкий пот выступил у меня на лбу.
– Она не знает! – откуда-то послышался знакомый голос. – Отпусти ее!
Девушка резко отвернулась, и прохладный поток воздуха обрушился на меня, чуть не заставив задохнуться. Только сейчас я поняла, что практически не дышала все это время. Сверху потянуло сквозняком. Собрав все свои силы, я медленно обернулась. В дверях стоял Дэвид, и его глаза были прикованы к той, которая только что чуть не задушила меня своим допросом. Девушка ехидно улыбалась.
– Привет, Дэвид, – проговорила она, – в этой жизни ты хорошо выглядишь...
– Я не собираюсь вести с тобой милые беседы, Сара, – оборвал он ее. – Кто тебя послал?
– Ты сам знаешь.
– И что ему нужно?
– Ответ аналогичен.
– Ты слышала, что случилось с Аресом? – голос Дэвида прозвучал угрожающе.
– Ты убил его, – проворковала она, качая головой. – Как это не по-братски!
– С тобой произойдет то же самое, если ты встанешь у меня на пути.
От этих слов она напряглась.
– Ты не посмеешь, – зло прошипела Сара.
– Вот увидишь, – ответил он, и в его глазах мелькнула решимость.
– Ради нее? – она брезгливо указала тонким пальчиком в мою сторону.
– Не сомневайся!
Она несколько секунд стояла, глядя на Дэвида, потом развернулась на каблуках и побежала вниз по лестнице вдоль рядов, где сидели ни о чем не подозревавшие студенты. Мимоходом, она раскидывала со столов все, что попадалось ей под руку: листы бумаги, ручки, тетради, карандаши. Все это с грохотом разлеталось по рядам, внося сумятицу в экзаменационный процесс.
Сара уже была внизу.
– Мы еще увидимся! – крикнула она мне.
Потом Сара бросила на Дэвида взгляд, полный обиды и злобы, и выскочила в коридор, со всей силы громыхнув дверью.
Профессор подскочил на своем стуле.
– Да что же сегодня за сквозняки! – посетовал он, раздраженно. – Собирайте свои вещи с пола.
Студенты неохотно поползли под парты, пытаясь достать невесть куда закатившиеся ручки.
Я так и осталась сидеть в той же позе, в которой она оставила меня. Подошел Дэвид и сел рядом на скамейку. Он обнял меня одной рукой, притянув к себе, но мое тело практически не слушалось, и ему с трудом удалось это сделать.
– Тебя нельзя оставить ни на минуту, – улыбаясь, проговорил он. Потом серьезно добавил. – А ты еще хотела, чтобы я валялся в больнице.
Я подняла на него глаза и, с огромным трудом ворочая языком, прошептала:
– Она приходила не из-за камня, она хотела знать, почему я такая.
