Текст книги "Восходящее солнце Астерии: Священное Древо"

Автор книги: Наталья Федюшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 8. Легенда

Улицы Гластонгейта утопали в сером тумане. Суккубы парили в хмуром небе, создавая собой ужасающие воронки. Хаким ступал по камням дороги, которые еще утром омыло дождем. Кровавые потоки ушли по жерлам и стокам к лесной чаще. Они создали розовую пену на окраине города. Хаким хорошо помнил, как покинул дом миссис Помсли и уже с порога увяз в болотистой траве. Старое здание находилось на перепутье леса и городских построек. Дождь только усугубил и без того неприятные запахи. Хаким не смог находиться долго в доме и решил пройтись.

Город напомнил ему могильные склепы. Ни одной живой души. Только призраки людей, которых загребли в общую кучу. Чем ближе Хаким приближался к площади, тем сложнее было делать вдох. Смрад насытил воздух. Под воронками суккубов сложили тела несчастных. Их не засыпали землей и не отпели ритуальные песни. Трупы лежали под серым небом, укрытые лишь густым туманом. Живых людей держали неподалеку. Для них ведьмы соорудили клетки с железными прутьями. Суккубы кидали туда всех, кого находили на окраинах. Хаким посмотрел на двух дозорных. Их привели к королю еще утром. Сейчас же они висели головой вниз на деревянном столбе словно распотрошенные тушки. Суккубы не желали отказывать себе в удовольствии насытить брюха человеческой плотью. Вольдемар всячески это поощрял. Цветастые платья дам превратились в разодранные лохмотья, кружевные оборки ― в серые торчащие в разные стороны нитки. Никто не решался произнести хотя бы слово. Смерть витала повсюду, даже у людей в умах.

– Что привело тебя к нам, наемник, ― раздался голос демона, парящего над землей.

– Мне нужен капитан.

– Имеешь в виду Гавена?

– Нет.

Смех суккуба рассеялся в тумане. Он был похож на клич падальщиков, которые не отходят от трупного мяса.

– Твой Дрого сейчас занят.

– Где он?

– В таверне «Веселый кабан». Рыцарям там действительно весело.

– Не сомневаюсь.

Ответ Хакима оказался противен суккубу. Черные крылья взметнулись вверх. Поток воздуха охладил пыл наемника.

– Так говорят с демонами только дураки или безумцы. Одни сидят в клетке, другие висят на столбах. К кому желаешь присоединиться?

– К тем, у кого Сенамира сидит в подвале.

Шипение демона изогнуло его губы в кривую ухмылку.

– Был рад пообщаться, ― продолжил Хаким, поворачиваясь спиной к суккубу.

– Ничего, наемник. У нас в запасе целая вечность.

– Рад за вас. Люди так долго не живут.

Хаким побрел по улице, чувствуя, как демон проедает в нем брешь. Наемника не страшила смерть. Он знал, что на той стороне встретиться с семьей, но отец будет не в духе, если сын к нему поторопиться.

Таверна находилась недалеко от площади. Из ее стен доносились женские крики и гул радостных мужчин. Такой притон не стал для Хакима сюрпризом. В каждом завоеванном городе Дрого предлагал своим людям отведать местных красоток и попробовать свои трофеи на вкус. Это было одной из причин, почему они верно ему служили. Другая ― клятва короне, но сейчас она казалась шаткой как никогда. Хаким бросил взгляд на перекошенную вывеску. Когда-то буквы на ней были выведены яркой краской, но сейчас она казалась блеклой на фоне серости неба и густой пелены тумана. Гул не смолкал. Хаким вошел внутрь душного помещения и не сильно удивился, когда увидел привычную картину. Рыцари затягивали молодых девушек к себе на колени. Наемнику не было неинтересно, что делали с ними дальше. Он мельком окинул взглядом зал и не нашел Дрого. Звуки со второго этажа доносились приглушенно. Хаким направился искать лестницу. Он был уверен, что найдет капитана не среди общего сброда, а в отдельной комнате для гостей. Предположения оправдали себя за первой же дверью.

– Рад тебя видеть, друг. Не желаешь присоединиться?

Хаким остался стоять на пороге. Ему было противно смотреть на пошатывающегося Дрого, его перекошенное от алкоголя лицо и простолюдинку. Ее черные локоны разметались по белой простыне, а серое одеяние было задрано до бедер.

– Она, конечно же, не Кейт, ― сухо произнес Дрого, увидев осуждающий взгляд друга, ― но не менее пылкая в постели.

В подтверждение его словам на плечах красовались алые отметины от ногтей. Девушка до сих пор боролась за жизнь.

– Так понимаю, сам ты не справляешься? Возможно, стоило меньше злоупотреблять местным пойлом? Слышал оно здесь неважное.

– Помогите! Прошу!

Крик девушки ворвался в их разговор неожиданно.

– Молчи женщина. Я не с тобой разговариваю.

Дрого замахнулся, чтобы оставить очередной след от удара, но Хаким вовремя схватил его за запястье.

– Я никогда не был против развлечений, но тебе стоило хоть раз посмотреться в зеркало прежде, чем залазить на очередную девку.

– Не так красив, чтобы брыкаться с ней? Или мой шрам только сейчас прояснил твой взгляд.

Дрого дернул руку и резко встал. Комната для него пошатнулась и заставила съехать по стене на пол. Спина почувствовала прохладу каменной кладки. Виски горели, и капитан сжал их, пытаясь унять боль.

– Забирай ее себе, ― сказал он, не глядя на Хакима.

Наемник другого ответа и не ждал.

– Идем.

Глаза девушки были широко открыты, когда Хаким подошел ближе и помог ей встать. Алая струйка стекала с угла припухших губ. Под глазом проявлялась синева, но это было все мелочью. Хаким знал, насколько тяжелой может быть рука капитана, значит, его голова еще работала, хоть и гудела.

– Это не вернет Шу Ликин, ― сказал Хаким, когда провел девушку до порога.

– Не смей говорить о ней! Она мертва!

– Хочешь ударить и меня? Ну, давай.

Дрого не стал отказываться от предложения, о котором мечтал до самой Астерии. Он встал так быстро, как только мог. Хаким подтолкнул девушку в коридор, а сам занял оборонительную позицию на пороге. Один удар пролетел мимо и попал в дверной косяк, другой ― точно в цель и сломал наемнику нос.

– Еще, ― сказал он, сплюнув кровь.

Дрого замахнулся. Кулак замер всего в дюйме от лица Хакима.

– Чего же ты ждешь? Давай! Ударь еще. Ударь за то, что втянул вас во все это. За то, что прислал записку и позвал на Волчий хребет. Ударь за смерть девушки, которая была мне как сестра долгие годы службы. Ну же! Ударь! Это лучше, чем избивать беззащитную девушку!

– С каких пор тебя стали волновать бабские чувства?

– С тех пор как мой друг превратился в чудовище и перестал за услуги платить. Ты никогда не брал их силой, а предлагал выгодный обмен. Скажи, собирался ли ты заплатить этой девке, если она будет в состоянии выползти из твоей постели?

Дрого молчал. Правда била больнее, чем удары кулаком.

– Уходи! Не хочу тебя видеть!

– Я буду рядом, если понадоблюсь.

Хаким вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Он винил себя за смерть Шу Ликин, и стать чучелом для битья было меньшее чего достоин. Кровь вырисовывала линию по губам, через подбородок и оглушительно капала на пол. Взгляд метнулся к девушке, которая свернулась на полу клубком.

– Ты чего тут сидишь? ― спросил Хаким, когда она подняла на него заплаканный взгляд.

– Если я спущусь, то окажусь под другим.

– Разумно. Дрого хоть тебя не тронул?

– Не успел.

Последнее девушка сказала почти задыхаясь. Ее душила обида и боль. Не телесная, но тем не менее ужасающая. Она хотела бежать без оглядки из дома. Из города. Из страны, которая унизила и не сберегла от захватчиков, разрушивших ее жизнь. Сначала Зеленый туман, теперь еще и это. Хаким еще раз взглянул на девушку и вытер кровь с лица тыльной стороной руки.

– Хорошо. Пойдешь со мной. Только я не люблю говорливых.

– Буду вести себя тихо. Обещаю.

Девушка дрожала как осенний лист. Хаким протянул руку и помог ей подняться.

– Как тебя хоть зовут? ― сухо спросил он.

– Миори.

– Надеюсь, что не зря ввязался во все это. Идем. Попробуем найти тебе более полезное применение, чем развлекать пьяных гостей. Ни под кого ложиться не надо, но и отлынивать не советую.

Девушка лишь кивнула и послушно пошла за ним, пока в голове вовсю зарождались мысли о побеге сквозь пелену могильного тумана. Прочь из мертвого города. Как можно дальше в тернистый лес.

***

– Рад видеть тебя зрячей, ― сказал Рейхтаг, как только переступил порог заброшенной хижины.

Маргарет сидела на имитированной кровати из сложенных веток и густой листвы. Взгляд скользнул по заваленным набок стенам, покосившейся крыше со сквозными дырами и грязной посуде, которая осталась разбросанной на местами гнилом подоконнике.

– Извините, Ваше Высочество, что не королевские покои, но более новые дома разрушили много лет назад.

– Где мы?

– В деревне друидов.

– Не помню такой.

– И не должна, ― буркнул Рейхтаг и зашел внутрь.

Он принес цветы сиреневого цвета и положил их в ближайшую миску.

– Дикая герань? ― спросила Маргарет.

– Отлично подойдет для твоей сломанной руки. Зря, ты сцепилась с Чандрой.

Рейхтаг стоял к старушке спиной и не видел, как перекосилось ее лицо явно не от боли. Одна рука была затянута обрывками ткани между палками. Очевидный перелом хоть и не открытый. Синее пятно расползлось по бледной коже с примесью алых точек. Рейхтаг умел исцелять, и старушка надеялась, что его старания займут не более двух дней.

А что потом? Чандра не подпустит к Кондрату, а вот отца…

Маргарет всмотрелась в спину Старейшине. Кондрат злился на него, но не мог отказать в просьбе о встрече. Все-таки они оставались родней. Старушка вспомнила про Кейт. Сердце екнуло при мысли, что внучка может считать ее мертвой. Маргарет было интересно: пустит она хоть одну слезу или махнет рукой.

– Чего замолчала? Думаешь, как воткнуть в спину нож?

– Ты так плохо обо мне думаешь?

Рейхтаг обернулся. Он посмотрел на старушку и пытался найти хоть единое сходство с девушкой, чьи глаза сверкали как два янтаря на солнце. Белая пелена спала, но блеска так и не было видно. Янтарь потускнел и стал цвета коры старого дерева. Его корни торчали из земли и покрылись мхом, а ствол болезненными буграми. Рейхтаг скучал по ее смеху много лет, но так и не отважился сделать шаг первым.

– Может, хочешь есть? ― спросил он и почесал свою густую бороду.

Старушка мотнула головой.

– Я бы прогулялась, если ты не против.

Старейшина удивленно посмотрел на перетянутую руку.

– Ноги ведь целы.

– И то верно, ― ответил старик и отставил миску с ягодами в сторону. ― Идем. Покажу тебе местные достопримечательности. Возможно, тогда ты мне подаришь драгоценную улыбку.

– И не надейся.

– Как всегда.

Губы Рейхтага поползли вверх, когда увидели блуждающие в глазах Маргарет огоньки. Он помог ей выйти на солнечный свет. Старушка сощурилась, когда исчез полумрак комнаты. Она осмотрелась, как только перестало колоть глаза. Вокруг был непроходимый лес, который скрывал под зеленым полотном разрушенные постройки.

– Невероятно, ― только и смогла произнести Маргарет.

– Когда-то здесь было очень красиво, пока друиды не покинули дома. Раньше деревня называлась Наследием Эпоны ― богини земли и коневодства. Здесь приручали диких лошадей. Они были лучшими скакунами не только в Астерии.

– Начинаю припоминать. Ты рассказывал мне уже эту легенду.

– Но никогда не говорил, насколько она правдива. Мы сейчас находимся ближе всего к Норинбургу в Рутнинском лесу, который когда-то был пустошью. Остальные деревни раскидало по всей Астерии.

– Остальные?

– Они существовали задолго до нас. Только Старейшинам было позволено знать их историю. Легенды не всегда врут. Часто они рассказывают правду, хоть и болезненную.

Старушка сделала шаг по вытоптанной тропе, крепко опираясь на хрупкую руку Рейхтага. Источника молодости больше не было, и время медленно забирало свое. Но Старейшина все равно твердо ступал по зеленому ковру, показывая сплетение природы и следов человека. Он вновь рассказал ей легенду, только теперь она не выглядела доброй сказкой как раньше. Клан Дикого леса, который расположился в Гластонгейте, был не единственным. Всего их начисливалось пять. Кроме наследия Эпоны, в них входили Карниксы, Сидхорожденые и Кехты. Ведуны, конюхи, ремесленники, мудрецы и врачеватели. Все они чтили законы природы и жили в мире и согласии с людьми. Так было задолго до появления царства. Земли радовали живописными степями, которые только к югу переходили в непроходимые леса. Были и те, кому не нравилось жить по существующим законам. Они разделили единый народ на два лагеря. Молодые хотели строить дома ближе к небу и выкладывать прочные дороги, а не тропы, которые смывало дождем. Деревни друидов редели, а поселения выходцев из них разрастались. Никто друг друга не винил. Каждый избрал свой путь и уверенно шел по нему в новую эру.

Выходцы придумали свод законов, выбрали совет и ремесло. Познания прадедов стали основой, но молодые сами улучшили урожайность посевов и научились перевозить более тяжелые грузы. А самое главное, как торговать с теми, кто живет за Большой водой, которую после назвали Айдарским морем. Но становление нового мира не было таким безоблачным, как могло показаться на первый взгляд. Чтобы торговать выгодно, приходилось расширять знания или улучшать качество. Так в мирных землях появилось оружие из кованой стали и крепкие латы. Но даже этого выходцам оказалось мало.

Однажды купец из дальних берегов привез свой товар и остался в одной из деревне на ночь. Совет одобрил, но Ллеу не доверял гостю. Он решил проследить за ним и не зря. Купец, когда прогуливался по деревне, увидел друидку несметной красоты, но больше всего его привлекла серая туника. Плотная ткань с вышитыми на ней золотыми нитями ― лучами солнца. Он никогда раньше не видел таких красок. Они были ярче, чем все, что купец знал ранее. Друидка не раскрыла тайну, как карниксам удается создавать такие цвета. Тогда купец предложил заключить сделку и продать ему несколько таких туник. Девушка согласилась. Ллеу не удивился, когда их гость на утро отказался брать шелка. Он понял, что весть о ремесленниках―друидах разнесется быстрее лесного пожара. Не все в совете поддержали его решение убить купца и украсть у друидов заветную формулу. Ллеу пошел против совета. Он выполнил задуманное сам и украл друидку. Когда к его дому пришли вооруженные представители всех деревень, он убил их и назвал себя единоличным правителем. Друиды не стали вмешиваться в дела людей. Они смолчали, когда Ллеу создал герб в честь своего имени. С тех пор лев стал истинным царем и назвал свои земли Астерией. Правление королевской семьи началось с того самого дня, но она так и не смогла узнать тайну ярких красок, которая раскрывалась только служителям природы.

– Что же случилось с друидкой? ― спросила Маргарет, когда Старейшина закончил свой рассказ.

– Она стала женой Ллеу и родила ему двоих сорванцов. Но это уже совсем другая история.

Рейхтаг довел старушку до окраины деревни, которая стала призраком в тени густых ветвей. На входе еще сохранились руины арки. Ее украшали резные изображения лошадей в стиле друидских орнаментов.

– Ты ведь понимаешь, что мне стоит вернуться, ― нарушила Маргарет голос леса.

Пение птиц раздавалось отовсюду. Его подхватывал ветер, который играл в сочной траве и густой кроне деревьев. Здесь действительно царил покой. Он дарил чувство полного умиротворения.

– Возможно, у меня получится уговорить тебя ступить на другой путь.

Рейхтаг достал из нагрудного кармана не большой пузырек. В нем плескалась прозрачная жидкость.

– Неужели это то, о чем я думаю? Не верю глазам.

Старушка Маргарет удивленно наблюдала за игрой радужных бликов на кристально чистом стекле.

– Та самая вода с источника молодости. Ее нам хватит, чтобы начать новую жизнь.

Старушка всмотрелась в глаза старика, будто бездонные озера цвета сапфиров у берегов, которые потрескались от засухи. Она всем сердцем желала поддаться искушению, но не могла. Будущее не осталось для нее загадкой. Маргарет видела его во снах, но исход войны так и не был ясен. Ответ на главный вопрос так и остался в тени.

Кому же в итоге достанется Астерия, или она и вовсе канет в Лету?

– Мы не можем бросить людей. А как же друиды? Они пропадут без Старейшины, и величественная магия растворится в небытие.

– Ты забыла, что Кондрат на стороне прогресса.

– Об этом я и хотела поговорить.

Лицо Маргарет стало бледнее лепестков ромашек.

– Что не так с моим сыном. Неужели понял, какая его мать ― змея?

– Если бы. Собственно, по этой причине мы с ней и сцепились.

– Что случилось с Кондратом? ― взволновано спросил Рейхтаг.

Его беспокойство казалось искренним. Маргарет не знала с чего начать. Сделав глубокий вдох, она решила сказать все, как есть, и не скрывать правду.

– Проклятье трех родов действительно существует, ― произнесла старушка и потупила взгляд. ― Наши опасения оправдались. Кондрат болен, и Чандра очень хочет ему помочь.

– Каким образом?

– Единственным существующим.

Густые брови Рейхтага сошлись в одну линию и накрыли тенью блеск глаз-сапфиров. Старейшина не был удивлен сумасшествием Чандры, но всем сердцем надеялся, что до этого не дойдет. Что проклятье трех родов обойдет стороной его сына. Рейхтаг виновато посмотрел на Маргарет, намериваясь предать ее. Опять.

Глава 9. Осколки прошлого

Чаннинг бежал по темному коридору. Он не чувствовал ног, но продолжал двигаться вперед. Мрак вокруг сгущался. Сердце колотилось и готовилось выпрыгнуть из груди. Взгляд Чаннинга метнулся вниз и увидел две мохнатые лапы. Что-то вязкое ощущалось во рту соленым привкусом. Чаннинг бежал все быстрее и увидел впереди свет. Серебряное сияние звало за собой и указывало путь в неизвестность. Чаннинг не чувствовал собственных лап. Слепая ярость овладела им и затуманила разум. Он хотел скорее добраться до сияния и почувствовать его холод на мохнатых боках. Чаннинг знал, что впереди нет тепла, но бежал вперед как к единственному источнику света. Волк был уже близко, как вдруг услышал свое имя. Детский шепот звал Чаннинга сквозь яркие лучи и заставил резко остановиться. Взгляд зацепился за силуэт, который приближался. Кости начали ломаться и поднимать выше над полом неизвестного коридора. Боли не было. Словно Чаннинг это делал уже сотню раз и привык к трансмутации, как звезды к ночному небосводу. Силуэт приближался, занимая своей тенью все пространство до потолка. Сияние стало тускнеть, и Чаннинг увидел ее. Серебряная гладь волос обрамляла бледный овал лица. Запах морозной свежести и сухих трав наполнил ноздри. Перед ним стояла Лилит. Девушка держала за руку мальчишку. Его черты показались Чаннингу очень знакомыми. Словно он уже видел их в отражении зеркала. Мальчик дрожал и прижимался теснее к ткани платья, мерцающего будто звездная пыль.

– Не верю. Ты ведь умерла! Неужели и я…

– Нет, глупый.

Голос девушки изменился. В нем больше не было земной теплоты, будто он стал безжизненным и очень холодным.

– Я сплю? ― спросил Чаннинг.

– Верно, ― ответила Лилит, ― но это не значит, что наша встреча не реальна.

– Чей это ребенок?

– А ты разве не узнаешь?

Чаннинг всмотрелся в лицо мальчика.

– Это я?

Лилит ухмыльнулась в то время, как ребенок еще сильнее прижался к платью.

– Скорее твой сын, ― ответила девушка.

– Не верю, ― сухо произнес Чаннинг.

– Сам у него спроси.

Лилит подтолкнула мальчика в спину. Глаза серого цвета с изумрудной каймой испуганно смотрели на Чаннинга.

– Как тебя зовут? ― спросил он.

– Джерард, ― прошептал мальчишка.

Чаннинг поднял взгляд на Лилит. Он узнал имя. Его придумала Амелия в честь своего деда, которого очень любила.

– Убедился?

Вопрос девушки сопровождался детскими всхлипами.

– Если тронешь его хоть пальцем…

– Это говори не мне.

– А кому? Ты ведь его привела. Что с Амелией? Если ты с ними что-то сделала…

– Винить можешь только себя. Стоило убить Гавена, когда была возможность. Твоя жена сейчас лежит в общей куче трупов в центре Гластонгейта. А сын сидит на цепи. Только благодаря мне, мальчишка остался жив. Стоит тщательней подбирать слова, иначе покровительство богини не будет таким милосердным.

Чаннинг вновь посмотрел на Джерарда. Рука дрогнула, желая коснуться хрупкого юного плеча. Он всей душой хотел обнять сына, узнать любит ли он собак, умеет ли давать сдачи обидчикам или ловить рыбу. Чаннинг видел в нем себя. Загнанного зверька, который слишком рано лишился родителей. Волк надеялся, что его уход смог подарить сыну счастливое детство с Амелией и его младшим братом. Чаннинг оставил семью не по своей воле. Они забыли про него из-за обряда, он же никогда не стирал счастливые воспоминания из памяти. Семья была для него всем.

Сколько же сделано ошибок…

– Докажи, что это правда, ― сказал Чаннинг, всматриваясь в отражение своих же глаз.

– Можешь не верить, ― ответила Лилит. ― Готов ли ты рискнуть своим сыном из-за сомнений в искренности богини?

– Чего ты хочешь?

– Жизнь Джерарда в обмен на твою.

– Хочешь моей смерти?

– Никогда о таком не думала.

Лилит демонстративно изогнула бровь и продолжила более строгим тоном:

– Хочу, чтобы ты пришел ко мне по собственной воле и помог создать новый мир.

– То есть уничтожить Астерию.

– Нельзя ничего построить, не разрушив. В этом и есть смысл мироздания. Ничего не появляется просто так и не исчезает бесследно. Баланс не рушим. Мы просто изменим Астерию на новый лад. Уверена, ей пойдут кристально чистые снега. Вечная мерзлота куда лучше, чем серое уныние.

Лилит самодовольно смотрела на своего Волка. Она была уверена, что он сдастся, хоть и не сразу. Богиня умела ждать. Что для нее пару дней, когда на кону стоит мечта. Не только людям подвластно это слово.

– Я не прошу делать выбор сейчас, ― сказала девушка, ― но помни, что у твоего сына не так много времени. Гавен жесток, когда речь заходит о том, кто вечно путается у него под ногами.

– Если с Джерардом что-то случится…

– Ты сам его бросил. Буду ждать тебя в Гластонгейте. Близится осень.

– Папа! ― крикнул Джерард перед тем, как сияние затянуло его целиком.

Чаннинг не успел протянуть руку, как свет погас, и горячие пальцы схватили Волка за плечи. Мягкий лунный свет, который лился из окна, сменил мрак неизвестного коридора. На него в упор смотрели родные глаза.

***

Я нависла над Чаннингом обеспокоенной черной тучей, пока рука нежно гладила мужскую щеку. Любимый припал губами к ладони, пытаясь таким образом зацепиться за реальность, которая согревала своим теплом и ароматом полевых цветов. Он оставил на коже легкий поцелуй. Мое тело ответило жаром.

– Снова кошмар? ― вырвалось предположение, едва касаясь губами горячего лба.

Он казался взмокшим от страха и переживаний. Я снова посмотрела в глаза Чаннингу и попыталась найти в них ответ.

– Лилит жива, ― безжизненно сказал Волк.

Нахмурились брови.

– Это всего лишь сон.

– У нее мой сын.

На этот раз пришлось промолчать, пока голова гудела от мыслей, нахлынувших безудержной волной. Я никогда не слышала, чтобы Чаннинг рассказывал о семье. Конечно, он не был монахом, но, чтобы сын… К этому невозможно было подготовиться. Рука дернулась. Чаннинг еще сильнее сжал тонкие пальцы.

– Кажется, мне нужно объясниться, ― сказал он.

– Желательно. Не хочу, чтобы в комнату ворвалась твоя жена и назвала меня разлучницей. Не так я себе представляла нашу совместную жизнь.

– Значит, думала о ней?

– Не меняй тему.

Чаннинг замялся. Он отпустил руку и сел на край кровати, вынуждая внимательно рассматривать напряженные плечи. Минуты шли. Тишина сгущалась внутри комнаты лунным светом, за которым следовала тьма. Ее Чаннинг и боялся. Я не торопила с ответом, но сгорала от любопытства и стыда. Между нами никогда не поднимался вопрос о прошлом. Каждый считал эту тему запретной, так как уважал старые раны друг друга. Всегда было что сказать, но никто не решался задавать нужные вопросы. Сейчас их накопилось предостаточно, чтобы приоткрыть завесу тайн.

Чаннинг долго молчал. Было похоже, что он не знал с чего стоит начать. Рассказывать о мальчике, который рано стал сиротой, было бессмысленно. Ему вряд ли хотелось видеть жалость в моих глазах. И чем он мог удивить девушку, которая сама лишилась родителей, когда ей исполнилось шесть. Ему же было на восемь лет больше. Это я уже слышала в ходе разговора, но не со мной. Его история собиралась в мыслях по крупицам с помощью кошачьего духа и случайно брошеных фраз. Про мать Чаннинг ничего не мог сказать дурного, кроме того, что она умерла при родах брата, а вот отец успел изрядно попить у своих сыновей кровь. Граф Уэльсон только с виду казался добропорядочным семьянином, а на самом деле ловелас и повеса. Не успело остыть ложе от тепла жены, как он начал приводить в дом женщин сомнительного происхождения. Все, что граф любил, измерялось слитками и хранилось в ящиках под поместьем. Чаннинг явно не хотел рассказывать и то, как защищал брата от ударов хлыстом, подставляя свою спину. Раны на теле зажили после обряда, но на сердце так и остались гнойные рубцы. Чаннинг не желал рассказывать, как радовался, когда получил извещение о смерти. Он пришел на кладбище в белом костюме и радостно похлопал брата по плечу. Сейчас Чаннинг считал себя глупцом, но тогда ― счастливым ребенком. Ему достались все деньги, поместье и лучшие места в карточных клубах. Бордели открыли свои двери и ублажали все желания, о которых он даже не знал. В то время Чаннинг редко видел брата. Густой туман и пары алкоголя резали взгляд. Благодаря своей хватке, он смог удержать поместье и втрое увеличить капитал всего за пять с лишним года. Волк ― стал не просто гербом семьи. Когда Чаннинг повзрослел, его боялись и обходили стороной. Все, кроме белокурого ангела.