Текст книги "Инсталляция (СИ)"

Автор книги: Наталья Дубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Я останусь? – жалобно сказал он. А потом бросил взгляд на мой раздувшийся рюкзак и добавил немного угрожающе. – Только под расписку.

Ради опытных, экспериментальных и особенно случайных образцов Мит был согласен на всё. Мы вышли в коридор, Денчик держал руки в карманах халата и неловко вздыхал. Мит прощупал локатором поверхность над нами, поднял высоко над головой туннелерой и активировал его. И сначала появился туннель вверх, а потом он быстро затянулся лифтом.

– Для поступления новых сотрудников, – сказал Мит.

А Денчик сказал:

– Вы ей там передайте… спасибо, в общем…

Все вздохнули, Денчик помахал нам рукой, а мы пошли дальше по коридору. Заканчивался коридор неожиданно, не стеной и не туннелем, а какой-то студенистой, желеистой массой.

– Ради Алёнки – что угодно, – сказал Мит и смело шагнул внутрь.

Часть пятая. Алёнка

– И ещё. Давно хотел спросить. А что это на вас за значок?

Я забрался следом, и мы двинулись наугад. Да и как тут не двигаться наугад! Вокруг всё одинаковое и просвета не видно. Вроде бы как желе, фиолетовое такое, и в нём дышать можно. Я оглянулся – коридора лаборатории уже не было видно. Значит, надо двигаться только вперёд. Я хотел сказать Миту:

– Что за жижица? – но попробуйте поговорить через желе.

Тогда я растянул в этой массе экран и нацарапал на нём: «Что за жижица?». А Мит в ответ нацарапал: «Это что-то гелеобразное». Тут мы немного разговорились.

– Сам вижу, что гелеобразное! – нацарапал я. – Но что это такое?

– Какая-то дорога, – начертал Мит и пожал плечами. – Такая у твоей сестры фантазия.

– У моей сестры вполне себе фантазия, – сказал я. – Только непонятно, куда идти.

– Вперёд, – предположил Мит.

– Вот и я говорю, что непонятно. Где тут перёд?

Экран закончился, и мы двинулись в непонятном направлении дальше. Мит делал вид, что плывёт, а я делал вид, что иду. Потом Мит шёл, а я летел. Мы несколько раз останавливались, разворачивали экран, но почему-то нам не о чем было говорить. Приходилось пожимать плечами и двигаться дальше. А тут вдруг фиолетовое желе на одном месте закончилось и началось оранжевое. Оно было немного пожиже (правда, мы почему-то совсем не намокали), и на вид казалось жарким. Мы тут же развернули экран, и Мит быстро нацарапал:

– Надо же, до центра земли добрались!!!

Тут было о чём поспорить, но царапать всё это было очень долго. А я вспомнил, что у меня на чёрный день оставался запас телепата, потому достал из кармана два маленьких шарика, похожие на витаминки, и одну протянул Миту. Он опасливо взял её, проглотил и тут же засмеялся. Я тоже съел телепата, и спросил мысленно:

– Чего ржёшь, придурок?

А Мит всё смеялся, и беззвучно спросил:

– А зачем ты про параллелепипед думаешь?

Я обиделся и сказал:

– Вспомнился почему-то. Что тебе, жалко, что ли?

– Нет, – смеясь, сказал Мит. – Не жалко. Смешно.

Я ещё больше обиделся и спросил:

– А ты зачем про Алёнку думаешь, что она прикольная?

Тут Мит замялся, смеяться перестал и пробурчал мысленно:

– Да просто. Алёнка и Алёнка.

А сам продолжал думать, что прикольная. Во даёт!

– Я говорю, – смущённо продолжал Мит. – Что переход она нам прикольный сделала. Землю в гель преобразовала, и лаву сделала вполне терпимой, а то бы зажарились за секунду. Теперь надо добраться совсем до центра, и там что-то будет.

– Алёнка, что ли, там будет? – удивился я.

– Неизвестно, – сказал Мит. – Главное, этот центр найти ещё.

Тут в оранжевом геле мы заметили тёмное пятно. Мит схватил его, и оно оказалось связкой блестящих указателей. Мы развернули скрепление, и указатели выстроились в две параллельные прямые. Получился как будто тротуар, где указатели – бордюры. Мы встали посередине воображаемой тропинки и двинулись туда, куда указывали стрелки. Они простирались до самого центра нашей планеты. В точке абсолютного центра было небольшое завихрение, как будто планета отсюда начинала скручиваться. Мит остановился, повернулся ко мне и сказал:

– Интересное это дело оказалось, искать твою сестру. Даже жаль, что сейчас найдём.

– Может, и не найдём, – сказал я.

– Ничего ты в своей сестре не понимаешь, – буркнул Мит, смело шагнул внутрь завихрения и пропал.

Мне деваться было некуда, и я шагнул следом.

Мы вместе с Митом вывалились на какую-то поляну. Сразу было понятно, что это другая планета. Небо было совсем не наше, трава была чужеземная, дышалось необычно, но как-то легко. Было лето, жарило солнце, вокруг бегали туземцы, размахивая копьями и вполне нашей, современной техникой. Шло строительство – везде виднелись строящиеся шалаши, высотки, бункеры, летающие дома. Лица строителей были очень удивлёнными. Кто-то из них пытался работать по старинке, вручную, кто стройавтоматикой… Было видно, что видят они эту стройавтоматику впервые, но действуют вполне уверенно.

И посреди всего этого безобразия стоит Алёнка, смотрит на всё это и довольно потирает ладони. Мит просто светился от счастья и торопливо прятал значок. Я подошёл к сестре и встал рядом.

– Приветствую вас, братья по разуму, – сказала нам Алёнка. – Добрались.

– Алёнка! – удивился я. – Как это?! Ты нормально разговариваешь? Нормально стоишь? Почему на месте? Почему тебя не дёргает?

– Смена статусов, – сказала Алёнка. – Сначала я была сама не своя. Потом я стала человечества, потом их, – она кивнула в сторону туземцев, и те приветливо замахали в ответ. – А потом мы поменялись. Когда тебе принадлежит народ, тут не до многочисленных действий.

– Чего? – переспросил я.

Мит недовольно пояснил:

– Теперь она их вождь. А сначала она принадлежала нашей планете, потому ей пришлось сделать для неё столько всего. Но, когда она появилась тут, её обрёл этот народ, и она ему подчинялась. Но они поменялись местами, и теперь они ей подчиняются, а Алёнка освободилась.

– Долго вы, – торопливо сказала Алёнка и погладила Мита по голове. Тот зажмурился и весь светился. – Обычная малоходовка. А если напрямую, то сразу.

– Напрямую? – снова не понял я.

Мит вздохнул и снова сказал:

– Надо было её искать сразу с центра земли. Это же просто. Мы не додумались – пошли в обход.

Я хлопнул себя ладонью по лбу, и тут же вспомнил, что в ванной я закрылся, когда Алёнка пела песню «Ядро победы». Ведь мог бы догадаться! Сколько времени потеряли! А если использовать точку перехода «Сразу К», то мы бы за мгновение тут оказались.

Наверное, продолжал действовать телепат, потому что Мит тут же откликнулся:

– Это мы ещё молодцы. Если бы мы в центр не смогли попасть, то пришлось бы нам по космосу путешествовать, пока бы эту планету не нашли. Так что мы ещё быстро.

Я улыбнулся, а Алёнка взяла меня за руку. Туземцы бросали на нас завистливые взгляды, но и сами были счастливы. Я задрал голову. Какая она всё-таки высоченная, моя старшая сестра Алёнка. Выше на целую голову.

Алёнка нетерпеливо заговорила:

– Мне срочно нужна мотивация, объединяющий дух и рост численности. Мы идём войной на другое племя. Тактика. Убеждать, менять свойства воздуха, махать неранящим оружием.

Мит не стал дожидаться, пока я переспрошу, и сказал:

– Идём захватывать другое племя. Но жертв не будет. Все останутся довольны. Грядёт необычная битва!

Алёнка подбросила в воздух маленького туземчика, тот радостно забарахтался и прямо по воздуху поплыл к родителям. Мне хорошо было рядом с сестрой, но я всё думал – зачем мы ей нужны? Она вот какая. И сама справится.

– Вы там… – замялась Алёнка. – Следите за мной, пожалуйста. Вдруг буду буянить.

– Я останавливающий код знаю, – выпалил я.

Алёнка резко повернулась ко мне, приблизилась нос к носу, застыла так и прошептала:

– Ай-яй-яй.

Так мы стояли, а туземцы позади нас шумели, кричали «Viva Алёнка!» и послушно выстраивались в ряды.

* * *

Мы с сестрой сидели на верхушке туманной горы и смотрели в небо. К нам подплыло дерево, и мы сорвали несколько спелых ягод. Алёнка любила это место, и устроила вокруг горы сад, который плыл прямо по воздуху – новым растениям и деревьям не нужно было земли.

Я спросил:

– Алёнка, ну как тебе это удаётся – управлять целой планетой? Я никак не пойму!

Алёнка потрепала меня по макушке, и сказала:

– Помнишь, ты был совсем маленький, а я постарше. Ты бежал, а я сказала тебе: «Замри на месте!» – и ты остановился?

– Помню, – кивнул я.

– Ну так вот, – вздохнула Алёнка. – Начинать нужно с ма…

– Знаю-знаю! – воскликнул я. – Начинать нужно с малого!

Алёнка растянулась на траве и прищурилась от здешнего солнца:

– Да нет же. Начинать нужно с маленьких. С маленьких нужно начинать!

Практика вероятностей. Вероятность II

Ведомые Ивкой

Нещадно жарило солнце. Я прикрывал обгорающие плечи руками. Дома я сказал, что жарко, и ушёл в одних шортах. Мама крикнула что-то вдогонку, но я уже убежал. Впереди нас стремительно шагала Ивка. Гордая, как сто тысяч отстоявших в углу. Мы послушно семенили следом.

– Если кто-то начнёт бояться, сразу скажите, что трус и уходите, – не поворачиваясь, сказала она.

– Ладно, – прогудели мы.

Мы – это все дети нашего двора. Нас много. Ивка старше и главнее. Она наш вождь, и мы без неё никуда.

Кнопка стянул свитер и протянул мне:

– Надень.

Я послушно натянул жаркий и колючий свитер, закатал рукава. Кнопку всегда так одевают. Жарко ли, холодно ли – на нём одежды больше, чем нужно.

За те три часа, что мы идём по городу, вокруг заметно позеленело. Лето к нам приходит в один день, и всегда неожиданно. Вчера было минус двадцать, утром объявили прогноз на лето. Учителя поспешно выставили оценки и отправили на каникулы. Может, короткие, может, длинные – словом, пока лето не закончится.

За ночь стаял снег, подсохла земля. К утру прилетели птицы. Мы проснулись, а в окно уже светило солнце.

– Куда мы хоть идём, Ивка? – заныл Макс. – Ивка, скажи!

– На пустырь, – отрезала Ивка и побежала.

Мы старались не отставать.

Поднималась летняя пыль, отцветали деревья. Зажелтели первые одуванчики.

До пустыря было бы проще всего добраться на автобусе. Но сегодня все автобусы, машины – словом, весь транспорт, не ходил. Он выставил лапы фотоэлементами вверх и подзаряжался на солнце до следующего лета. Ведь кто знает, вдруг уже послезавтра – снова зима? Автобусы, на которые наползала тень от деревьев, лениво подымались, шагали на солнечную сторону и укладывались на асфальт.

Мы с ужасом думали, сколько же нам ещё шагать? Ивка, казалось, не думала ни о чём. Она просто была впереди, вот и всё.

На пустыре никого не было. Пышные сорняки уже вымахали ростом с нас. Ивка забралась на холмик и скрестила руки на груди. Мы стояли снизу, смотрели на неё и молчали. Кнопка вытащил из упаковки съедобную пластинку и выставил её на ладони. Летом бутерброд быстрого приготовления – это минутное дело. На зимнем солнце он готовится минут за пять, не меньше. Мы завистливо посмотрели на Кнопку и зашумели. Тот благосклонно раздал всем по пластинке. Теперь мы жевали бутерброды и смотрели на Ивку. Мне казалось, нас там было миллион человек. Рыжий Митька, весёлая Алинка, читающий Анти, рёва Агнешка, беспокойный Вадька, Ленка с пятого этажа, близнецы Горька и Андрей…

– Налопались, малявки? – недовольно сказала Ивка.

– Я сегодня даже не завтракал, – пожаловался представительный Тин, но Ивка только хмыкнула. На её макушку приземлилась стрекоза.

– Я открываю школу полётов, – заявила она. – Вы приняты.

– Ивка, ну какая школа! – сказал я и потёр через свитер плечо. – Каникулы ведь.

Ивка отвернулась и посмотрела вверх.

– Вы что же, – сказала она, не глядя на нас. – Не хотите научиться летать?

– Так мы не умеем, – сказали мы.

– Но я же вас научу, – сказала Ивка, повернулась к нам и, кажется, улыбнулась.

– Тогда ладно, – сказал я.

Ивка спустилась с холма, прошлась между нами, построила в ряды и сообщила:

– Занятия каждый день по четыре часа. Не ныть, не клянчить, не отлынивать.

Мы попереглядывались, пожали плечами и вздохнули.

– Сорок семь приседаний, – сказала Ивка. – Начали.

– Ивка, но… – начал я.

– Не ныть! – сказала Ивка.

Мы стали приседать, настроение у всех было кислое.

– Радоваться, – приказала Ивка.

– Чему радоваться-то? – спросил Алька.

– Лету радоваться, – тихо и серьёзно сказала Ивка, и мы почему-то повеселели.

Мы сделали сорок семь приседаний, оббежали пять с половиной кругов вокруг пустыря, постояли на одной ноге сколько-то там минут.

– Ивка, – рассудительно сказал Кнопка. – А ты уверена, что именно так учат летать? Ведь никто во всём мире летать пока не умеет!

– Конечно, уверена, – коротко сказала Ивка.

Мы стояли, расставив руки в стороны, уже пятую минуту. Я подумал, что нам ещё предстоит возвращаться домой. Больше трёх часов по закатному, но уже нежаркому солнцу. И ещё подумал – что завтра мы тоже пойдём сюда пешком. И каждый день будем приседать, бегать, стоять на одной ноге – пока не кончится лето.

Ветер катил по земле берёзовые серёжки. Одна из них застряла на моём носке, я хотел смахнуть её, но вдруг перекувыркнулся в воздухе и упал на спину. Кнопка парил в метре над землёй. Другие приподнялись ненамного, но потихоньку всё смелее возвышались над землёй. А Кнопка уже летал над нашими головами. Из карманов его джинсов сыпались ключи, монеты, жвачки, какие-то бумажки и прочая ерунда. Я собрался с духом и неумело, боком, подлетел к нему.

И посмотрел вниз, на Ивку. Теперь она казалась маленькой, куда меньше нас.

– Ивка… – сказал я сверху, пробуя набрать скорость. – Скажи мне, Ивка, а это лето будет долгим?

– Конечно, долгим, – коротко сказала Ивка.

Данькой Ведомые

Лека свешивалась с балкона и запускала мыльные пузыри. Чем дальше летел мыльный пузырь, тем лучше. Если ветер заносил мыльный пузырь на Данькин балкон, то это было совсем хорошо. Потому что Данька может заметить и выглянуть. Он даже может подумать, что это Лека его вызывает, и правильно он тогда подумает. Папа Леке всегда говорил, что люди должны думать правильно, а если они начинают думать неправильно, то это неправильные люди. Данька человеком был очень даже правильным, жил этажом ниже и ещё был порядочно взрослым – в школе уже не одну зиму проходил. Но он всё равно возился с малышнёй – такой, как Лека.

С сегодняшнего дня Данька уходил на летние каникулы. Хотя никуда он на самом деле не уходил – а наоборот, оставался дома. Ведь без него – ни в прятки весело не поиграешь, ни во дворе не повозишься – что там одним делать? В шкафу у Леки лежала картонная коробка, в которую она складывала самые вкусные и дорогие пластинки, которыми её угощали. Зачем они ей зимой? А вот, думала она, придёт лето – они все во дворе соберутся, позовут Даньку, возьмут большое покрывало, найдут траву высоченную. На траву – покрывало, сами сверху упадут, чтобы трава примялась, выставят на летнее солнце пластинки, – вот это будет пир горой! И ещё Данька скажет, какие они молодцы. Он всегда так говорит, когда они молодцы. И когда не очень молодцы, тоже говорит, что молодцы. Поэтому Данька – хороший.

Лека посмотрела на улицу. У подъезда Гилька мучила заряжающийся автобус. Она прицепилась к его лапе и ныла:

– Ну подвези-и-и до второго подъезда! Ну подвези-и-и!

Гилька умела так противно ныть, что Лека тут же подумала: «Ну подвези ты её, не отцепится ведь!». Но на автобусе упорно горела красная лампочка. Гилька посмотрела на неё и сморщила нос. Схватилась за автобусную лапу и попыталась перевернуть её фотоэлементами вниз, но только сама и перекувыркнулась. Подпрыгивала, пытаясь загородить солнце, но то ли солнце было большое, то ли Гилька была мелкая.

«Сейчас за зонтом пойдет», – подумала Лека и запустила в воздух ещё одну стаю мыльных пузырей.

И правда, Гилька сбегала домой и вернулась с большим пляжным зонтом и большой сестрой.

– Вот этот не хочет меня подвозить! – обиженно тыкнула пальцем в автобус Гилька.

– Нашла проблему, – хмыкнула сестра и пошла обратно.

– А-а-а! – заныла Гилька, раскрыла пляжный зонт, чтобы загородить автобус от света, и тут её начало сносить подувшим ветром. Упираясь ногами и пытаясь сложить зонт, Гилька успела посмотреть на дом и заметить Леку на балконе. Она подтащила сложенный пляжный зонт к стене и сказала:

– Лека, помоги, он меня катать не хочет!

Но Лека только дунула на неё мыльными пузырями, и те разлетелись в разные стороны.

– А-а-а!!! – завопила Гилька. – Ты вредная, Лека!!!

Приличные люди рядом на асфальте рисовали термомаркерами. Все любили термомаркеры, даже взрослые. Тепломаркеры работали только летом и рисовали очень ярко. Чтобы они заработали, нужно было, чтобы на стержень попал тёплый солнечный луч. В остальное время они лежали без дела. Если разобраться, то тепломаркерами было сложно пользоваться – зимой они не работали, в дождь они не работали (да ещё и все рисунки смывались водой), ночью они не работали, дома они не работали… Но зато как все радовались, когда тепломаркерами можно было пользоваться! Они сами по себе были настоящим праздником.

Гилька нетерпеливо высунула язык и подошла к девчонкам.

– Дайте зелёный маркер, очень-очень срочно, – выдохнула она и переступила с ноги на ногу. Те, не глядя, протянули его, и Гилька тут же побежала к автобусу. Она встала сначала на лапу, потом на подножку двери, и попыталась дотянуться маркером до лампочки, чтобы перекрасить её из красного в зелёный. Гилька зловеще улыбалась.

Автобус легко спихнул её на землю, нехотя поднялся, зажёг зеленый свет и открыл дверцу.

– Ура! – завопила Гилька. – Глупый автик!

Пока автобус лениво шагал ко второму подъезду, Лека посмотрела в небо. В нём летели радужные полупрозрачные шарики. Лека подула ещё – и представила, будто мыльных пузырей миллион, и за ними даже не видно неба, только что-то синеватое…

– Хорошо дуешь, – донеслось снизу. – Молодец. Только слабо. Ты сильнее дуй.

– Данька! – обрадовалась Лека. – Наконец-то!

– Ты дуй давай сильнее. Вот так, молодчина. А то скажут, что ты каши мало ешь, ещё и в школу не возьмут!

– Возьмут, куда денутся, – сказала Лека и улыбнулась – пусть говорит вредное, но зато Данька! Даньке можно.

– Я вот дорасту до отметины, – добавила Лека, – и сразу возьмут.

Ей до отметины дорастать, наверное, лето и ещё одну зиму. И ещё одно лето, конечно, потому что кто же летом в школу ходит? Только это если следующая зима будет не длинной, как иногда случается.

А отметина – обычная такая отметина на дверном косяке. Или холодильнике. Где угодно. У каждого она разная. Как-то там вычисляют, вымеряя и взвешивая тебя при рождении. Дорос до школьной отметины – шагом марш учиться. Некоторые глупые люди, когда их родители мерили, приподымались на цыпочках, чтобы скорее в школу пойти. Лека решила, что она, наоборот, будет приседать слегка – вдруг мама не заметит? Хотя она помнила страшную историю, как один мальчик приседал-приседал у отметины, а потом как выпрямился, так сразу до отметины взрослого дотянулся. Но самое страшное в этой истории то, что ему всё равно пришлось учиться, только ускоренно. Вся школа за два дня – даже представить себе сложно.

– А знаешь историю? – спросил Данька. – Один мальчик ходил-ходил в школу, и вдруг стал уменьшаться, и доуменьшался ниже своей школьной отметины.

– И что?! – нетерпеливо закричала снизу Гилька.

– Ничего, – сказал Данька. – Совсем уменьшился, исчез. Так что вы лопайте кашу, лопайте, – тут Данька улыбнулся. – Но не сейчас. Сейчас мы идём путешествовать!

– Ура, путешествовать! – заорали приличные люди, рисовавшие на асфальте.

– Он нас подвезёт, – сказала Гилька про автобус, и тот тут же остановился и замигал красным. – Или не подвезёт.

Мы собрались у подъезда и ждали Даньку. Нас было много – я, Лека, пробежалась по дому и собрала всех Данькиных подопечных. Почему-то это были сплошь девчонки, хотя мальчишки в нашем доме тоже вроде водятся. Мы думали, Данька сейчас выйдет с большим рюкзаком, а он вышел налегке, на нём была ярко-оранжевая рубашка и широченные шорты. Мы тоже оделись по-летнему. Хорошо, что у нас теплеет за один день! Правда, если будешь долго спать, то проспишь весну. Поэтому в первый день лета все просыпаются рано (а некоторые вообще не ложатся спать), и день получается очень длинным, почти бесконечным.

– Я поведу вас на пустырь! – сказал Данька. – Что-то мы давно там не были.

– Мы никогда там не были, – поправила его Гилька.

– Молодец, – сказал Данька. – Тебя не проведёшь.

– Проведёшь! – заявила Гилька. – Проведи меня на пустырь, Данька!

– Только наберитесь терпения. Нам пешком долго идти. Автобусы ведь не ходят. Вдохните.

Мы вдохнули.

– Выдохните.

Мы выдохнули.

– Набрались терпения?

– Немножко, – сказали приличные люди.

А Гилька подняла над собой зелёный маркер и решительно направилась ещё к одному заряжающемуся автобусу.

– Вези! – сказала она. – А то закрашу.

Автобус послушно поднялся и открыл двери, и Гилька первая запрыгнула в салон. На автобусе появилась вывеска «Дети». Он неслышно переступал по асфальту, а мы высовывались в окна. Какой наш город стал непохожий на то, каким он был вчера! Вчера кругом снеговиков было налеплено, а теперь на деревьях ягоды зреют.

А на пустыре было не пусто! Там бегали какие-то люди вроде нас с предводителем, совсем не похожим на Даньку. Мы спрятались за холмом, Гилька грозно поднимала над головой зелёный маркер как оружие массового поражения, Данька шептал, чтобы мы сидели тихонько. Холм был такой удобный, что нас за ним совсем не было видно.

– Я открываю школу полётов, – заявила эта девчонка там, за холмом. – Вы приняты.

– Слышали? – шепнул Данька. – Мы приняты.

– Это они приняты, – шепнула я.

– Ну, ты же слышала, что принята? – спросил Данька.

Я кивнула.

– Ну и вот, – сказал Данька. – Я всех нас поздравляю. Мы молодцы.

А эта незнакомая нам девчонка сказала:

– Занятия каждый день по четыре часа. Не ныть, не клянчить, не отлынивать.

– Ясно? – переспросил Данька, и все закивали.

Кто-то назвал её Ивкой, и теперь мы тоже знали, что эта грозная девчонка – Ивка. Данька сказал повторять все упражнения за той компанией. Данька тоже повторял и всё говорил нам, что мы молодцы.

– У вас хорошо получается! – подбадривал нас Данька. – Не сдавайтесь! Держитесь до последнего!

Мы не ныли, потому что были сильными – Данька вечно нас тренировал, чтобы мы с ним в мяч играли не как малявки, а как сильные соперники. У нас было две команды. В одной команде были все мы, в другой – один Данька. И мы всё равно умудрялись его обыгрывать!

На пустыре никто нас не замечал, а мы хорошо прятались. И только когда они стали бегать вокруг пустыря, мы тихонько пристроились сзади и тоже побежали. Все тамошние так устали, что даже внимания на нас не обратили. И только Ивка нас заметила. Она еле слышно хмыкнула и гордо посмотрела на другую сторону.

Первой из нас полетела, конечно, Гилька. И сразу столкнулась с этим важным мальчишкой в тёплом свитере. Он хмуро посмотрел, и Гилька на всякий случай показала ему маркер – мол, не лезь, я вооружена!

Я поднималась над землёй осторожно, боясь не спугнуть полёт. Посмотрела на Даньку, протянула ему руку и сказала:

– Давай, Данька, взлетай. Ты молодец.