Текст книги "Инсталляция (СИ)"

Автор книги: Наталья Дубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Тихий ход

Я ехал в поезде и слушал, как стучат колёса:

«Маленько-помаленьку, маленько-помаленьку, маленько-помаленьку»…

И так весь день! Я спросил у папы, почему мы движемся маленько-помаленьку, и он сказал: «Так надо».

Но ведь мы никуда не приедем, если помаленьку! Быстрее надо!

Поэтому, когда никто не видел, я шепнул поезду:

– Ты давай поскорее, а?

Сначала ничего не поменялось. Но когда я проснулся среди ночи, то поезд нёсся как сумасшедший. И я услышал другое:

«Догнать-перегнать! Догнать-перегнать! Догнать-перегнать!»

Я успокоился, беззвучно прошептал: «Спасибо», и снова стал засыпать. Маленько-помаленьку…

Пять минут до…

Мы с родителями ехали в полупустой электричке уже полчаса. Дорога была неблизкой, и я скучал. Рядом со мной сидел незнакомый мальчишка и, похоже, на кого-то дулся. Я решил завести разговор.

– Ты где живёшь? – спросил я.

– Там, – резко сказал мальчишка и неопределённо махнул рукой.

– Я тоже там, – сказал я.

– Хватит врать.

– Я не вру. Ты чего такой злой?

– Я не злой, – недовольно сказал сосед, – я пасмурный.

– Почему?

– Отвали, – сказал мальчишка и отвернулся.

Я обиделся и пересел. А он посмотрел на это и тоже пересел ко мне.

– Тебе чего? – спрашиваю.

– Отвали, – говорит мальчишка.

Я пожал плечами и стал смотреть в окно. А мальчишка – на часы.

– Ещё пять минут, – сердито сказал он. – Будешь ждать?

– До чего?

– До хорошего настроения, – процедил мальчишка.

– Подожду…

И мы стали смотреть на часы: я и он. А когда прошло пять минут, сосед улыбнулся и сказал:

– Привет! Тебя как зовут?

Разъяснения

Мама сказала, что сегодня – день летнего солнцестояния. Интересный день какой! Наверное, в этот день солнце не гуляет по небу туда-сюда, а стоит на месте и наблюдает за нами.

Чтобы солнцу было легче, я решил ему всё объяснять.

Я задирал голову вверх и громко кричал о том, что я делаю.

– Я ем! – кричал я солнцу.

– Я пошёл к бабушке!

– Я всё ещё иду к бабушке!

– Бабушку я не нашёл!

– Бабушка сама нашла меня!

– Я залезаю на дерево!

– Я немного порвал футболку!

– Папа меня ругает ни за что!

– Папа говорит, что есть за что!

– Я читаю!

– Всё, почитал!

– Я нехотя мою руки!

– Я снова ем!

– Я не могу доесть!

Я обо всём кричал солнцу, даже по мелочам.

А вечером, когда взошла луна, я, уставший, молча сидел на диване и слушал, как мама поёт грустную песню. Как здорово, когда ничего никому не надо объяснять!

«Я взошла!» – вдруг сказала мне луна…

Внизу

Один мальчик ходил себе по облакам. Ходил-ходил… ходил-ходил… Надоело ему.

Решил ходить по летящим самолётам. Шёл-шёл по самолётам… шёл-шёл… Все самолёты были какими-то одинаковыми. И идти по ним было одинаково.

Тогда мальчик решил гулять по верхушкам деревьев! Гулял-гулял… гулял-гулял… Было сложно так гулять, потому что верхушки деревьев щекотали пятки. Сначала было смешно, а потом – хоть плачь. Слишком уж щекотно.

Мальчик придумал путешествовать по головам жирафов! Путешествовал-путешествовал… путешествовал-путешествовал… Головы жирафов были мягкими, почти как облака, и не щекотались. Но мальчик понял, что головы жирафов очень маленькие, и долго по ним путешествовать не получается. А получается – одна нога здесь, на одном жирафе, а другой уже надо на следующего жирафа переступать.

И тогда мальчик прыгнул на землю и пошёл по ней! Немного щекоталась трава, но куда меньше, чем деревья. Роса намочила ноги. Ветерок принёс откуда-то запах свежего хлеба.

Мальчик посмотрел вверх. Были видны и облака, и самолёты, и верхушки деревьев. И всё отсюда, снизу, казалось таким красивым! Можно было не гулять, не бежать, не путешествовать, а просто стоять и смотреть.

А жираф склонил голову к мальчику и тепло подышал в лицо.

Всю жизнь

Витка и Валик стояли у окна и смотрели, как падает вечерний снег. Витка влезла с ногами на подоконник, встала в полный рост и уткнулась носом в стекло. Она слегка склонила голову набок, посмотрела на Валика и хитро улыбнулась:

– Спорим, мы будем стоять тут всю жизнь и смотреть, как падает снег?

– Спорим, – кивнул Валик. – Ни за что не будем. Сейчас досмотрим и уйдём.

В комнате замигала и погасла лампочка. Стало темно и почему-то тихо.

– Как же мы досмотрим, – шепнула Витка. – Когда он всё не заканчивается и не заканчивается.

Валик повозил пальцем по стеклу, собирая капли:

– Подумаешь. Закончится когда-нибудь.

– Когда? – грустно спросила Витка и отвернулась.

Валик взглянул на Витку. Она казалась похожей на скульптуру, какую-нибудь «Девочку в окне, глядящую на снег», вечную, неподвижную и настоящую. А потом снова стал смотреть в окно. Совсем близко подлетали снежинки, разные – большие и маленькие, детские и взрослые, красивые и просто…

– Не знаю, – пожал плечами Валик. – Наверное, никогда.

– Вот видишь, – сказала Витка и шумно спрыгнула на пол. – А ты ещё спорил.

Красивый зал

Конечная история

Разными бывают короли. Один суровый, другой добрый, третий злой. Люди разные, и короли разные. Как кого воспитали, такой он и король. Одинаковых не бывает. Наш король был перемазан красками. Потому о нём можно сказать – задумчивый. Он макал кисточку в бутылёк с краской, задумывался надолго, и, погружаясь в мысли, случайно тыкал кисточкой то в нос, то в седую бороду, то в ухо, то разрисовывал ладони. А когда спохватывался, вытирался сухой салфеткой, вздыхал, и вновь принимался разрисовывать глиняную фигурку. Никто не прерывал его занятие. Потому о нём можно сказать – одинокий король. Даже слуги у него были приходящими. Приходящими днём, и уходящими вечером. Король вздохнул, посмотрел на фигурку, прищурился и снова взялся за работу. Много красного. И жёлтый, жёлтый! Добавить жёлтого к красному – получится оранжевый. Жёлтый поверх оранжевого – жёлтый. Тут завитушку. Здесь стрелку. И чёрным глаза. От усердия король высовывал кончик языка. Король работал до поздней ночи. Утром завтракал. И ближе к обеду выходил на королевский двор. Аккуратно раскладывал фигурки на деревянном столике, включал весёлую музыку и встречал людей. Двор наполнялся шумом. Глиняные королевские драконы – красно-оранжево-жёлтые – растопырив крылья, разлетались по новым хозяевам. И продавались по одному в каждые руки, не больше. А умытый от краски король светился, как утреннее солнце.

И тут, наверное, история и закончилась бы. Если бы не мальчик. Мальчик – очень низенький, такой, что королю его не было видно. Народ ухал и расхваливал фигурки, а мальчик сначала пробирался сквозь толпу, а потом встал у стола и только отшагивал, когда толпа напирала.

– Дракона… – говорил мальчик. – Дракона… Пожалуйста.

Никто не слышал мальчика. Да и сам мальчик говорил так тихо, что не слышал собственного голоса. Он пытался крикнуть, но не мог – вокруг было слишком много людей. Как перекричать их всех? Поэтому он просто стоял и ждал. И толпа начала распадаться. Она уходила в разные стороны, по одному человеку, по два, компаниями, стаями, семьями. Пока не остался король и мальчик.

– Дракона… – сказал мальчик. – Королевского дракона. Пожалуйста.

Мальчик встал на деревянную подножку и теперь был чуть выше. Король и мальчик смотрели друг на друга. Солнце светило. А они стояли и смотрели. И молчали. Мальчик ждал. Король думал. Медленно, медленно расходились в стороны руки короля.

– Мальчик, – осторожно сказал король. – Драконов не осталось. Будут завтра. Или… Есть королевские зайцы… – король показывал фигурки, а мальчик грустнел. – Королевские коровы… Королевские котята…

Мальчик сошёл с подножки и грустно посмотрел на короля.

– Королевские воробьи… – бормотал король.

Но мальчик пожал плечами и пошёл прочь.

И на этом история, конечно же, могла бы завершиться. Если бы не прозвучало слово «мальчик». Если бы король не подался вперёд, едва не уронив стол к фигурками, но, спохватившись, торопливо обошёл его.

– Мальчик! – крикнул король что было сил. – Мальчик!

И как хорошо, что мальчик не успел далеко уйти. Он остановился и только лишь повернул голову. Король подбежал к нему.

– Мальчик, – запыхавшись, сказал он. Вытер пот со лба. – Если тебе нужен дракон… Королевский дракон…

Мальчик с надеждой посмотрел на короля. Король отчаянно махнул рукой:

– Пойдём во дворец. Найдём дракона.

Мальчик улыбнулся. И король улыбнулся. Как хорошо, что у короля остался дракон! Как хорошо было видеть, что мальчик улыбается!

Во дворце на стенах висели картины, всюду валялись тюбики, палитры и эскизы. Король быстро шагал по коридору, а мальчик старался всё рассмотреть.

– Пойдём, пойдём, – поторапливал его король.

Они зашли во внутренний сад, и король свистнул:

– Фиу!

Раздался шум, и королю на плечо села большая зелёная птица… Нет, не птица! Мальчик вскрикнул от неожиданности. Дракон! Он был размером со щенка. Дёргал короля за волосы и хитро улыбался.

Король осторожно снял его с плеча и протянул мальчику. Дракон ласково зажмурился.

– Зелёный, – сказал мальчик.

– Зелёный, – сказал король.

– Живой…

– Живой.

Король долго махал им вослед. И теперь они уходили – мальчик и зелёный королевский дракон. А король оставался. Он махал им что было сил. Так махал, что устала рука. Махал так сильно, чтобы самому не заметить, что у него намокли глаза. Он был хороший. Хороший был король. И человек был хороший.

И у этой истории не было бы продолжения, если бы мальчик сунул дракона под мышку и побежал. А дома напоил дракона молоком. Сунул его маме, а сам ушёл гулять с мальчишками. Но нет. Мальчик прошёл немного, а потом остановился и посмотрел на дворец. И дракон, сидевший у него на плече, посмотрел на дворец. Мальчик сделал шаг и снова обернулся. Дракон издал гортанный звук, такой грустный, что мальчику стало не по себе. Он шагнул ещё и снова посмотрел назад.

Они не пошли домой, мальчик и дракон.

Они забрались на холм, и смотрели на дворец издалека. И вздыхали почему-то.

Досидели до самой темноты.

А потом мальчик сунул дракона под мышку и побежал. Не домой, нет. Во дворец. Дракон вывернулся и стал лететь рядом, освещая огнём путь.

Короля было не узнать. Он был перемазан красками так, как будто в них искупался. Вся борода была разукрашена. Весь лоб. Много думал король в этот вечер.

Потому мальчик немного испугался радости короля и сделал шаг назад. Нащупал руками дверь и вцепился в ручку.

Король тихо улыбнулся. Мальчик тоже улыбнулся несмело.

Дракон сидел на плече у короля, и в них мальчику можно было уходить.

– Мальчик, – печально сказал король. – Ты вернул дракона. Но ведь он тебе был нужен. Скажи только – зачем?

Мальчик помолчал и сказал нерешительно:

– Я хотел его бабушке подарить…

– Бабушке! – оживился король.

Мальчик непонятливо продолжил:

– Она ведь живёт совсем одна…

– Совсем одна! – ещё больше обрадовался король. Чуть ли не подпрыгнул.

Потом вытянул руки вперёд. И на измазанных королевских ладонях лежала свежевыкрашенная фигурка глиняного королевского дракона.

Мальчик осторожно взял её, и его пальцы тут же окрасились в красный, оранжевый, жёлтый.

И здесь бы совсем всё, если бы глиняный королевский дракон в руках мальчика не начал оживать. Если бы мальчик не засмеялся заливисто. Если бы новый дракон, который стал размером не больше щенка, не лизнул мальчика в нос. И если бы не стали оживать глиняные фигурки во всём королевстве. У людей было много фигурок. У хороших семей на каждого человека приходилось по два, а то и по три дракона. А в хорошей семье было не меньше десяти человек. Новоиспечённые драконы наперебой лизали новых хозяев в нос, метались по комнатам, беспорядочно дышали младенческим жаром. Тридцать драконов в одном доме! Мальчик и король не знали об этом, они ужинали.

А в королевстве оживали королевские зайцы, королевские слоны, порхали королевские воробьи…

Драконы пили молоко из глубоких тарелок.

Мальчик с королём беседовали.

Поверьте, им было о чём поговорить.

И можно было бы ставить точку, если бы в дверь не постучали. Король помчался из столовой к двери, мальчик бежал за ним, драконы летели следом. Мальчик уселся в кресло, осторожно сдвинув измазанное красками полотенце. Король тянул на себя тяжеленную дверь. На пороге стоял король. Точно такой же, только чистый.

– Королевский король, – сказал он.

Обычный король схватился за седую, красную, жёлтую, оранжевую голову.

Да, когда-то он вылепил из глины сам себя. И вот он ожил. И теперь его два.

Фигурку тогда купила какая-то семья…

– Они меня использовали вместо Деда Мороза, – плаксиво сказал королевский король.

– Ну, ты сильно-то не жалуйся, – сказал король обычный.

И тут уж историю можно было бы продолжать до бесконечности. Подумать только – по всему королевству летают и прыгают ожившие звери и драконы, живёт в королевстве одинокая бабушка мальчика, королей теперь двое…

Можно было бы продолжать.

Если бы не уснул мальчик.

Но мальчик уснул.

Прямо на кресле, подложив ладони под голову.

Как без него может продолжаться эта история? Ведь тогда мальчик не узнает, что было дальше…

Пусть всё подождёт до завтра.

Короли осторожно отнесли мальчика в комнату и положили на кровать, а сами на цыпочках разбрелись по комнатам, которых во дворце были сотни.

Королевский дракон свернулся клубком у мальчика в ногах.

И история закончилась.

КОНЕЦ

Страшный зал

Про запас

Две девочки ходили по квартирам и спрашивали, нет ли у кого щенят или котят. В некоторых квартирах были лишние животные, и девочки складывали их в одну большую сумку. Сумка разрасталась и разрасталась, мяукала на разные лады, тявкала и даже пела канареечным голосом (в одной квартире девочкам дали канарейку).

– Сколько ещё? – спросила одна девочка.

– Триста двадцать девять, – серьёзно ответила вторая. – Это если на сегодня.

– Нет, – сказала первая девочка. – Давай и на завтра, на ужин.

Новое расписание

Одной девочке в восемь часов вечера позвонила классная руководительница, и сообщила, что расписание уроков изменилось.

– Урок первый, – диктовала учительница. – Морговедение.

– А косыночку брать? – угрюмо спросила девочка.

– И нарукавники, – добавила учительница. – Вторым уроком будет История кладбища 18 века.

– А мумию покажут? – поинтересовалась девочка.

– Не покажут. Третий урок – физкультура.

– Нет!!! Только не физкультура!!! – в панике закричала девочка и бросила трубку.

Тихий ужас

Сашка сидел над домашним заданием и недовольно цокал языком. Мама подходила к закрытой двери, прислушивалась, но слышала только равномерное цоканье. Через закрытую дверь мама спросила:

– Саш? Ну как там с уроками? Закончил?

Сашка что-то пробормотал, и мама сказала:

– Не слышно, Саш. Я зайду, ладно?

– Заходи, – угрюмо сказал Сашка и уставился в тетрадку.

Мама зашла в комнату и присела на диван. Сашка будто бы невзначай прикрыл тетрадку рукой. Мама спросила:

– Так что там с уроками? Может, помочь?

Сашка покачал головой и всхлипнул.

– Ну что такое? – возмутилась мама. – Задание какое было?

Деваться было некуда. Сашка вздохнул, достал дневник и протянул маме. Мама прочитала запись и удивлённо посмотрела на Сашку. Тот пожал плечами.

– Напишите про семью плохо? – недоверчиво сказала мама. – Что это?

– Что-что… Такое задание… – пролепетал Сашка.

– Ну-ка, – сказала мама. – Покажи, что ты написал там в тетрадке?

Сашка замотал головой и навалился на тетрадь всем телом. Мама выдёргивала тетрадку и приговаривала, что ругаться не будет, только посмотрит. Пришлось уступить. Мама посмотрела на тетрадку и прочитала: «Мама ну просто ужасная».

– Саша! – закричала мама. – Как это понимать?

– Ты обещала, – обижено сказал Сашка.

– Одним нам тут не разобраться, – выдохнула мама и решительно вышла из комнаты.

Папа нависал над дневником, как орёл. Бабушка крепко держала дневник в руках. Мама всё повторяла «ну просто ужасная», «надо же!» и «как вообще можно было додуматься до такого!» в разных вариациях.

Папа строго спросил:

– Сергея Петровича задание?

Сашка пожал плечами – мол, чьё ещё.

– Надо жаловаться, – сказала мама.

– Напишите про семью плохо, – перечитывала бабушка.

– Толку жаловаться? – сказал папа. – Учитель года, что вы! Новейшие разработки! Передовые технологии!

– Напишите про семью плохо, – повторила бабушка.

– Я не виноват… – бормотал Сашка.

– Напишите про семью плохо, – прочитала бабушка и улыбнулась.

Папа отобрал у неё дневник, помахал им и сказал:

– Давайте уже напишем чего-то, что ли?

Мама пожала плечами:

– Давайте.

Бабушка улыбалась.

Мама попросила:

– Саш, только зачеркни про ужасную, пожалуйста.

Сашка покорно зачеркнул. Папа ходил по комнате и думал вслух:

– Папа… поздно просыпается… Не помогает делать мне уроки… Любит футбол…

– Надо про плохое, папа, – напомнил Сашка.

– Да, да, – согласился папа и зашагал по комнате молча.

Бабушка схватила Сашку за плечи, посмотрела пристально и сказала:

– Про меня что-нибудь напиши.

Сашка написал: «Бабушка старая».

– Это плохо, – довольно согласилась бабушка.

Было так поздно, что у Сашки стали слипаться глаза. Папа всё ходил по комнате и предлагал варианты, мама спорила, бабушка улыбалась. В Сашкиной тетрадке было только два предложения. Одно, зачёркнутое, про маму, второе, незачёркнутое – про бабушку. Папа рассказывал про себя ужасные вещи, что он замечает пыль и не вытирает, а мама говорила, что не так уж это плохо и ничего страшного, а вот она тоже иногда замечает и не вытирает, и это уж точно плохо, и тогда папа сказал, что ничего страшного…

И тут Сашка воскликнул:

– Я придумал!

И написал: «Моя семья такая плохая, что об этом даже писать нельзя».

– Вот молодец, – сказала мама. – Пойдёмте теперь чай пить.

Всем почему-то стало радостно, и улыбалась теперь не только бабушка, но и мама хихикала, и папа смеялся, и Сашке было хорошо. Они обнялись за плечи и еле протиснулись в дверь, чтобы пройти на кухню.

А мама всё весело приговаривала:

– Мы ужасные, просто ужасные!

Исторический факт

В одном старом-престаром магазине заплесневел хлеб. Его купила старая-престарая леди в старой-престарой шубе. Она положила хлеб в старую-престарую кошёлку и развалилась.

Страшное дело

Я замер перед дверью в поликлинике, когда услышал:

– Следующий!

Следующий – значит, я.

У меня дрожь пошла по телу, и ладони вспотели.

Страшно!

Будете смеяться, да? Как будто вам никогда не было страшно в поликлинике…

Тут врач появился в дверях, посмотрел на меня и настойчиво произнёс:

– Следующий!

Вот заладил, как будто говорить больше ничего не умеет… Я сглотнул и спросил:

– А это больно?

– Не больно, – соврал доктор. – Следующий!

– А это опасно? – спросил я и на всякий случай схватился за скамейку.

Врач, наверное, робот. Потому что он сказал:

– Не опасно. Следующий!

Я на всякий случай поинтересовался:

– Вы хоть не робот?

Врач совсем рассвирепел.

– Следующий! – кричит. – Следующий! Следующий!

А я ему тоже так, свирепо:

– А где, – говорю, – гарантии, что я жив останусь?

Тут сзади две девчонки захихикали.

– Дуры! – сказал я им. – У человека, может быть, последние минуты жизни…

Но девчонки подскочили и втолкнули меня в кабинет. От неожиданности я не сопротивлялся.

Там меня поймали медсёстры и быстренько усадили на табуретку. Я ничего не успел сообразить, да и страшно было. Они закрыли мне зачем-то один глаз, стало темновато.

А врач взял указку и тыкал ею в какую-то табличку, зло выкрикивая:

– Какая буква?! Какая буква?!

Тут мне стало совсем страшно, и я в ужасе закричал:

– СЛЕДУЮЩИЙ!!!

Новогодний зал

Заблудился

В один год Новый Год заблудился в лесу.

– Куда идти? – растерялся он. – Направо или налево? Налево или направо? Взад или вперёд?

Неизвестно!

Тут он вспомнил, что север и юг по мху можно определить, и стал разглядывать деревья. Стало ясно, где север, а где юг! Только куда идти? На север или на юг? На юг или на север? На запад или на восток?

Непонятно!

Новый Год задумчиво постоял посреди леса, а потом решил: какая разница, куда идти, если всё равно прийдёшь ВСЮДУ!

И пошёл к одинокому лесному домику, в котором светилось окно.

Сансевьера

Гришка задумчиво водил влажной кисточкой по носу. Кисточка пахла мёдом и ещё чем-то непонятным. Ещё Гришка рассматривал свой локоть. К нему пристало конфетти, и Гришка мысленно его отцарапывал.

– Гришунь, ну ты что застыл? – спросила мама. – Докрашивай. У меня вот фонарик готов. Я даже окошки нарисовала, пусть будет, как дом. Ты чего?

Гришка опомнился, растерянно посмотрел на маму и закивал:

– А. Ага. Щас, – обмакнул кисточку в краску и стал поспешно разрисовывать гирлянду. – Вот смотри, тут я, для тебя специально, паука нарисую, а тут – жука и гориллу. Ну, и трактор. И многоэтажку. Ну, если поместится. И барана какого-то нарисую. Ещё не знаю, что.

– Подожди-подожди, – сказала мама. – Посмотри-ка на меня. Чего весь нос оранжевый? Смешно, конечно. Но давай, сбегай, умойся.

– Раз смешно, то можно и не умываться, – хихикнул Гришка и стёр футболкой с носа краску. Мама посмотрела недовольно, а он добавил: – А что, футболка у меня тоже оранжевая. Всё нормально.

Гришка снял с локтя конфетти и положил его на мамину голову.

– Украшения начинаются! – весело крикнул он.

– Гришунь, хватит баловаться, – попросила мама. – Давай дораскрашиваем, потом украшать.

К новому году они с мамой всегда готовились основательно. Разукрашивали окна, развешивали снежинки, гирлянды, лепили снеговиков из пластика. Вот только с ёлкой была проблема. Точнее – ёлки не было совсем! Ни настоящей, ни пластмассовой. Вместо неё была сансевьера. Они как-то специально с мамой отыскали настоящее название этого растения, и оно оказалось живым, весёлым, каким-то итальянским – как раз для нового года! Сансевьера длинными тонкими перьями тянулась прямо до потолка. На нее вешался дождик и бумажные игрушки, и она была как будто ёлка.

Кто знает, может, этот цветок и был ёлкой в душе, но на вид это была сансевьера сансевьерой. И хвоей не пахла. И дед Мороз у цветочного горшка смотрелся нелепо. И Снегурочка была этому как-то не рада. Но маме нравилось. Гришке тоже нравилось – раньше. Но вот в этом году… В этом году хотелось настоящего нового года!

– Мам, – сказал Гришка, перекладывая гирлянды с места на место. – Может ну её, сансевьеру. Всё сансевьера и сансевьера, растёт и растёт. А её украшаем и украшаем.

– Замечательно, – невесело сказала мама. – И что ты предлагаешь?

– Догадайся с трёх раз, – хитро прищурился Гришка.

– Не украшать сансевьеру? – спросила мама.

– Украшать ёлку, – кивнул Гришка. – Молодец, ты почти угадала.

– Ну, Гриш, – огорчилась мама. Я уже к сансевьере привыкла.

– Ну, мам…

– Гришунь. Не капризничай. Ты что, маленький, что ли?

Гришка ничего не сказал, а только выпятил нижнюю губу и отвернулся. Что тут скажешь? Разве что можно ногтём в обоях процарапывать обиду. Но что это изменит?

Мама посмотрела на него и вздохнула. Из открытой форточки дул ветер, покачивал перья сансевьеры, шевелил бумажные украшения на полу. В окно заглядывали предновогодние снежинки и тут же исчезали. Мама достала большой пакет.

– Гришунь, – сказала она. – Собирай сюда украшения.

– Зачем? – обиженно спросил Гришка.

– Подождёт наша сансевьера. Для неё завтра украшения сделаем. Давай, без разговоров. Собирай и сам собирайся. На улицу. Только мигом, ладно?

– Хорошо…

Он поспешно оделся, надвинул на глаза шапку и постучал варежкой о варежку. Мама осторожно взяла шуршащий пакет и открыла двери.

Гришка шёл, аккуратно оставляя свежие следы на нехоженом снеге и время от времени оглядывался на маму. Мама шла следом и наступала на Гришкины следы.

– Мам! – возмутился Гришка. – Не порть!

– Какой капризный, посмотрите на него, – усмехнулась мама и послушно пошла рядом.

Людей почти не было. А те, которые попадались на пути – были какими-то предпраздничными и почти ненастоящими. Некоторые из них несли ёлки. С ёлок сыпалась хвоя и тонула в глубоком снеге.

В парке было пустынно. Они с мамой уходили вглубь, продираясь через заросли. Вдруг на их пути появился мужчина в камуфляже.

– Ёлку рубить? – гаркнул он.

– Руками, что ли? – удивилась мама. – Гуляем.

– Ну, гуляйте, – согласился мужчина.

Начинало темнеть, и мама включила яркий фонарик. Гришка смотрел по сторонам и стряхивал с веток снег. На варежках налипли снежные комки, снег забивался в сапоги и Гришка его время от времени выковыривал.

– Запомнил, как мы шли? – спросила мама, и Гришка кивнул. – Теперь выбирай себе ёлку.

– Рубить? – удивился Гришка.

– Украшать, – сказала мама. – Дома будет сансевьера. А в парке – твоя собственная ёлка.

– Понятно, – недоверчиво сказал Гришка и осмотрелся.

Он не понимал, что было не так. И мысль украсить ёлку здесь была хорошая. И мама молодец. Но… Он вспомнил, что дома осталась сансевьера. Обычная, непраздничная. И вспомнил, как она превращалась каждый новый год…

Ёлки были красивые, пушистые, невысокие – как раз новогодние. Гришка обошёл их. Небольшая группа ёлок росла по кругу, а в центре, как будто внутри хоровода, рос куст. Обычный куст, невысокий, ничего такого особенного. Голые ветки и несколько не отвалившихся листьев – как будто бумажные игрушки.

– Мам! – звонко крикнул Гришка. – А давай этот куст нарядим! Ну, пожалуйста!

Мама подошла поближе и посмотрела на куст.

– Смешно, конечно, – пожала плечами мама. – Давай.

Да, дома у них была сансевьера, и сансевьера была ёлкой. А в парке у них был куст, и он тоже становился ёлкой… Вниз веток Гришка воткнул фонарик, и он освещал разукрашенные акварелью гирлянды, игрушки, самолётики, снежинки… Гришке хотелось петь и прыгать, но он молчал, улыбался, иногда счастливо поднимал вверх голову и ловил лицом снежинки.

– Лови! – весело сказала мама.

Гришка подпрыгнул, но случайно отбил игрушку рукой, и та улетела дальше, в еловые заросли…

Он вылез из-под ёлок, держа в руке игрушку. Гришка весь был усыпан колючими иголками и пах хвоей. Мама улыбнулась и намотала на него последнюю гирлянду.