Текст книги "Инсталляция (СИ)"

Автор книги: Наталья Дубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Сет подбросил в костёр веток и заныл:

– Это как-то не по-человечески…

– Ага, – говорю я. – По-роботовски. Ты в тёплую квартиру со всеми удобствами хочешь?

– Домой…

– Домой – это потом, – говорю. – А пока будут приключения роботов-гитаристов.

– А без гитары нельзя? Я играть не умею…

– Можно и без гитары, – вздыхаю я.

– Зачем вообще роботом? Просто так нельзя? Твои родители уже спят, мы тихонько проберёмся…

Я, наверное, первый раз встречаю человека, так плохо разбирающегося в родительской психологии.

– У тебя, Сет, папа вообще есть? – спрашиваю. Мало ли что!

– Есть, – грустно говорит он.

– А мама? Мама есть?

Сет молчит и сопит.

– Есть, – говорит. И такую я этими вопросами грозовую атмосферу создал, что чувствую, тучи сгущаются, и дождик польётся сейчас.

– Только чур не плачь, – предупреждающе говорю я. – Чтобы с родителями жить в мире и согласии, нужно их понимать от и до. Они ещё руку не подняли, а ты уже знаешь, что они руку подымут. Но это я так, образно.

Сет шмыгнул носом и придвинулся поближе.

– Вот как думаешь, зачем мои родители купили агрокомплекс? – спросил я. – Зачем им в доме такая бандура?

– Для продуктов нужна, – уже веселее сказал Сет, – эта, как её, дура…

– Допустим. Ещё для чего-то?

– Чтобы слиться с природой…

– …в нашем суровом веке отсутствия лишних площадей. Это, Сет, всё правильно. Но на самом деле они купили комплекс с расчётом, что он понравится мне, что труд меня облагородит, что во мне воспитается уважение ко всем прежним поколениям, и вообще я стану человеком, а лучше тремя и просто не буду вылезать из этого агрокомплекса. Но это…

– О, – перебил меня Сет. – Одеяла подползли.

И правда – рядом с нами, совсем недалеко, лежали тёплые одеяла и слегка шуршали, подбираясь ближе. Я испугался, а Сет, наоборот, выглядел довольным.

– Гусенички, – улыбнувшись, сказал он.

– Они тут… откуда? – шепнул я.

– Так… – загадочно сказал Сет, укутываясь. – Агрокомплекс балуется.

– Это как?

– Я и сам толком не знаю, – сказал Сет, похожий в одеяле на снеговика. – У тебя этот агрокомплекс особенный. Таких больше нет. Иногда он делает людям приятное. Хочется ему так.

– Значит, раньше ещё что-то ползло?

Сет кивнул:

– Белки ползли. Грибы ползли.

– Тяжёлый случай, – сказал я.

– Сейчас же в мире тесно, – таинственно сказал Сет, – вот и переселился к тебе в комплекс тот, кому негде теперь жить. Или не очень интересно.

– А кто?

– Не знаю… Какая теперь разница. Сейчас это просто агрокомплекс.

– С непредвиденными свойствами…

– Угу, – пискнул Сет. – Ты о чём-то рассказывал.

Я боязливо покосился на второе одеяло. Оно подползло совсем близко ко мне и жалостливо свернулось калачиком. Край одеяла дотронулся до моей ноги и быстро спрятался.

– Не кусается, – сказал Сет.

– Ладно уж… – я тоже полностью укутался, только нос высунул. – Про что я там рассказывал?

– Про родителей и их психологию.

Желание читать лекции у меня пропало.

– У нас же теперь одеяла, можно никуда не идти.

– Хочу в благоустроенную квартиру. Ты обещал. Я уже роботом настроился быть. И дорасскажи! Я легко обучаемый. А мне нужно! Мне домой возвращаться, а мои мне устроят приём. У… Боюсь, и домой хочется. Ты вот остановился на том, что родители хотели видеть тебя в агрокомплексе постоянно. А?

Я снеговичка в одеяле прослушал. У меня в голове стало вертеться куча мыслей про агрокомплекс, и эта куча разрасталась с неимоверной силой. Просто получается же, что Сет сюда попал из-за особенностей нашей коробочки! И что комплекс не хочет его просто так выпускать обратно. И неизвестно почему! Наверняка из каких-то своих соображений! Ну, это же надо подумать, у нашего агрогаража есть соображения! Интересно, в какой форме нужно подавать комплексу заявки? И много ли он может выполнить за день? Хочет ли он сделать приятное только Сету? А если очень жалостно просить?

И тут произошло невероятное. Не побоявшись костра, некий летательный аппарат спикировал надо мной (я услышал знакомое слабое жужжание) и уселся прямо мне на нос. Комар! А они из внешнего мира сюда не заносятся! Там специальная защита в распределителе, я знаю! Сделать людям приятное?! Так, значит? У, вреднючий комплекс… Я согнал комара, и после этого произошло ещё одно невероятное событие. Скромный, тихий Сет, мальчик с вьющимися светлыми волосами, с глазами – честными и добрыми, высунул босую ногу из-под одеяла и слегка пнул меня:

– Не будь свиньёй, расскажи.

Я вздохнул:

– Ну, просто действия родителей надо предупреждать. Например, натворил ты чего-то – знаешь, что попадёт за это. Приходишь домой и начинаешь убиваться: да как я мог, да что я натворил, да теперь же это не исправишь. Ругать себя – это смешно и весело, особенно когда войдёшь в роль, а родители пугаются. Начинают сразу успокаивать. Не всегда, конечно, помогает, есть варианты… Вот как думаешь, мои родители сейчас спят?

Одеяло-Сет кивнуло.

– Не-а! – радостно сказал я. – Чтобы я полюбил работу в комплексе, в любых количествах и в любое время суток – это была их мечта. Несбыточная. Они знали, что такого не может быть. И теперь будут не спать всю ночь и обсуждать, что же такого они сделали правильного. И даже – нет ли тут подвоха. Мама наверняка уже спросила у папы, – тут я попытался изобразить мамин голос. – «Как ты думаешь, он там хоть не курит? Может, он табак в укромном месте выращивает? Или ещё чего?»

Сет хихикнул.

– А папа даже предположил, что я пишу здесь стихи. Он считает, что я за язвительным тоном скрываю тонкую натуру поэта… – плаксивым голосом сказал я. – И родители уже раз сто хотели проверить, чем я тут занимаюсь.

– Зайдут? – с опаской спросил Сет.

Нет, он безнадёжен!

– Не зайдут, конечно. Они же понимают, если зайдут, и я действительно сельскохозяйничаю в ночное время, то больше ноги моей в агрокомплексе не будет. Можешь не бояться. Ну что, пойдём к ним?

– Может, не надо тогда…

– Надо, Федя, надо.

– Я не Федя.

– Знаю. Говори там односложными фразами.

– Почему?

– Ты будешь дешёвый робот.

Всё получилось как надо. Я рассказал родителям, мол, копал я в огороде, копал (для разминки перед доением), и тут случайно выкопал робота (потому он такой грязноватый), который теперь бесплатное приложение к нашему комплексу. Родители Сету задавали тысячу вопросов, и он хорошо на них почти односложно отвечал. Он стоял по стойке смирно и смотрел в одну точку. Хороший из него робот получился!

– Почему комплексы такие дорогие? – спрашивал папа.

– Комплекс покупается единоразово, – как по бумажке говорил Сет. – На него долго копят. Можно продавать дорого. Дёшево продавать невыгодно. Производство комплексов недорогое, но они долговечны.

– Я так и думала! – воскликнула мама. – А как вообще агрокомплексы создаются?

– Это тайна. Наша фирма её не выдаёт.

И вот Сет рассказывал, рассказывал, а я сидел в сторонке и жалел о потушенном костре в лесу, и что Сету так хочется домой. А когда он улетит на свою планету (раз комплекс не хочет его выпускать обратно), то не будет больше ни таких разговоров, ни трусливо подползающих одеял, ни дельфинов… Потом я сообщил, что роботу нужно подзарядиться (Сет молодец, начал говорить после этого более тихо), что ему нужно принять ванную (нет, мама, контакты у него не намокнут). Я уложил его на свою кровать, а сам уснул на раскладном кресле. Проснулся я оттого, что Сет плакал. Я сел рядом с ним, он глянул на меня заплаканными глазами и всхлипнул. Я ему сказал:

– Жди.

И пошёл в агрокомплекс поговорить по душам.

А, когда вернулся, Сет нетерпеливо подбежал ко мне.

– Пойдём, – говорю, – в комплекс. Там «подползла» дверь. Очень удобная – она открывается и закрывается…

Дверь в квартиру Сета стоит неудобно – на тропинке, по которой мы ходим постоянно. Её приходится обходить. Но это здорово. Потому что каждый раз, когда я смотрю на неё, то вспоминаю про потерявшегося мальчишку. А вот и он – ждёт меня у входа в аквакомплекс. Что за аквакомплекс, спросите вы?

Это подарок от нашего хитрющего агрокомплекса! Коробка в коробке!

Уж не знаем, как это получилось, но там – настоящее море.

С дельфинами, которых так любит Сет. С песочком… И солнцем, под которым можно загорать. Живым солнцем!

Нас оттуда теперь за уши не вытащишь. Родители Сета и мои часто собираются вместе и хором обсуждают наше поведение.

– Чем вы там в этом море питаетесь? – беспокоится мама. – Давайте мы вам туда хоть корову загрузим?

Вот кто о чём, а животноводы – о животноводстве!

…А мы с Сетом мечтаем, что когда-то по берегу нашего моря пойдёт, допустим, девчонка, и скажет: «Я потерялась».

Так, для разнообразия.

Практика вероятностей. Вероятность I

Viva Алёнка

Часть первая. Дом

– Вас что-то беспокоит. Скажите.

– Да. Дело вот в чём. Эксперты прогнозируют Освобождение.

– Не берите в голову. Вы же знаете, они прогнозируют его далеко не впервые.

– Но на этот раз они настаивают.

– Вот как? И каковы сроки?

– Ближайшие несколько дней. Словом, самое ближайшее время. Может быть, сейчас.

– Но ведь возможно, что эксперты ошибаются?

– Возможно. Более того, теперь возможно всё.

Папа не простит, мама не простит, да я и сам себе этого не прощу. Дело у меня было всего одно – следить за Алёнкой.

Думаете, это очень просто? Посмотрел бы я на вас, как вы за Алёнкой следите. Вам мало бы не показалось. Нет, получается, что я оправдываюсь. А прощения мне никакого нет.

Ладно, когда она ещё на потолке в углу сидит и играется – тихая, смирная, смотри себе снизу, никаких забот! Ладно, когда она из окна выпрыгивает – тогда можно её игрушечной коровой подманить и подцепить крюком. Ладно ещё, когда она начинает стены пробивать – они у нас специальные, самозатягивающиеся, и соседи привыкли, даже радуются. Но когда Алёнка начинает песни петь жалостливым голосом – тут уж я не выношу. И вот – как загорланила, я в ванной и закрылся. Не уследил.

Конечно, я её искал везде. И на невидимость проверял – сколько этой окрашивающей гадости по квартире разбрызгал! И к соседям сходил, и проверил землю недалеко от дома на свежевскопанность – ничего.

Мама придёт, папа придёт, Алёнки нет. Гостинцы они покупали кому – не понятно.

Поэтому я решил сделать вид, что Алёнка есть, а потом тихонько уйти её искать. Мол, мы вместе ушли. Не будут же проверять, честное слово.

Когда мама с папой пришли и начали показывать гостинцы, я всячески вертелся.

– Алёнка! – говорю. – Не щекочи.

И визжу, как ненормальный. А папа с мамой только смотрят рассеянно.

– Ой! – подпрыгиваю я. – Не щекочи! Не жгись! Нечестно!

И тут папа с мамой меня подвели. Они произнесли код. Я сразу почувствовал, что это код. Распознать не могу, только чувствую. Мне его пока не доверяют. Код делает одно – останавливает Алёнку. На время, конечно. Но останавливает. Другое дело – если его неправильно произнести. Тогда что угодно может быть. Тогда ещё от последствий попробуй избавься, а это долго, и не всегда получается. Надо курсы по произношению пройти, а мне говорят, не дорос пока. Может, и правильно.

– Что-то она тихая сегодня, – подозрительно сказала мама. – Даже на гостинцы не реагирует.

– Ага, – ляпнул я. – Она сегодня сама не своя.

Тут родители уставились на меня, а я испугался и растерянно заморгал.

– А чья? – серьёзно спросили они.

Родители смотрели на меня, а я смотрел на них. В носу у меня щипало.

– Ясно, – вдруг резко сказал папа, скинул ботинки и подошёл ко мне. – Пойдём, передам код. Так быстро нельзя, но ладно. Непредвиденные обстоятельства.

Я на миг представил, как я нахожу Алёнку, неправильно произношу код, как она тяжелеет на пятьсот килограмм и не хочет никуда идти. Как я произношу ещё раз код, и снова ошибаюсь, а Алёнка забывает всё на свете, и меня, и всех-всех.

– Я бы без кода… – осторожно сказал я. – На всякий случай.

– Так даже лучше, – согласилась мама. – Бери в кладовке рюкзак. Там спальный мешок, еда, магнитная сетка – всё, что нужно.

Я потоптался с тяжёлым рюкзаком на пороге и осторожно спросил:

– А вы разве не пойдёте?

– Нам про приключения неинтересно, – отмахнулась мама. – Дел полно.

Вы, может, подумаете, что Алёнка – это робот какой или другая техника. Ничего подобного, она вполне себе человек. С особенностями разве что. Все во дворе, между прочим, считают, что это очень почётно. И уважают меня как Алёнкиного брата.

Я вышел во двор, выудил из кармана трёхметровый сканер (родители не пожалели) и пошёл сканировать на Алёнку. Сканер вроде бы показал какое-то направление, что я так увлёкся, бегая с ним, даже случайно сбил с ног Мита. Мит не обиделся, а спросил:

– Кого сканишь?

– Алёнку, – буркнул я. – Кого ещё. Тащись теперь за ней.

– Всё серьёзно? – с любопытством спросил Мит.

– Сама не своя, – сказал я. – Теперь выясняй вот, чья.

Мит почесал коленку и присвистнул:

– Ну, тогда далеко укатила. Ищи теперь.

Он внимательно разглядел мой рюкзак и попросил:

– Можно, я с тобой?

Я посмотрел на Мита. Он был прямо весь рыжий, а кожа была белёсой и даже казалась прозрачной. Ресницы бесцветные, сам не загоревший. Чучело, а всё туда же – Алёнку искать! Напялил балахонистые брюки, футболку с какой-то не по делу весёлой мордой – и со мной проситься!

– У меня щуп есть, – сказал Мит, быстро-быстро показал щуп размером с карманный ножик, и тут же положил его в карман. Я сделал вид, как будто мне очень завидно, и сказал:

– Ну, пойдём.

Часть вторая. Лес

– Мне хотелось бы знать, что теперь делать.

– Это как раз известно. Ждать. Смотреть. Наблюдать. Любоваться даже, можно сказать.

– Вы шутите. Это всё бездействие.

– Вам хотелось бы что-то предпринять?

– М-м-м… Да. Есть у меня одна мысль.

– На здоровье. Хуже не будет.

– Имя у твоей сестры, понимаешь, дурацкое. Алёнка. Глупое имя, – разглагольствовал Мит, когда мы были уже за городом. – Была бы какая-нибудь Вика или Танька, или Эка там – искали бы мы её теперь? Нет! И куда смотрели твои родители? Фу просто – Алёнка.

– Нормальное имя, – расстроился я. – Не хочешь – не иди.

– Да ладно, это ж я так, для поддержания разговора, – замялся Мит и, закрыв один глаз, направил щуп на небо и что-то там нажал.

Тут над нами прошмыгнули две ленты, и Мит проворно успел ухватить одну за хвост и тут же упал на неё всем телом. Я тоже бросился на помощь – и, как лента ни пыталась вырваться, пришлось ей остаться с нами. Мит нашёл, где у неё глаза и стал в них смотреть.

– Приручаются за пять минут, – сказал Мит, не отрываясь. – С нею мы Алёнку запросто найдём.

Услышав имя моей сестры, лента беспокойно задёргалась, и мне показалось, что она что-то знает.

– Отдай сестру! – крикнул я ей, и приручённая лента свернулась в воздухе в вопросительный знак.

– Алёнку! – говорю я.

Лента поднялась над головой Мита и застыла в восклицательном знаке. Сразу было видно, что Алёнка ей чем-то понравилась. Но потом лента несколько раз свернулась в открывающуюся скобку, уменьшилась, вроде бы вздохнула и залезла Миту в карман.

– Приручай таких, – запыхтел Мит. – Только бы в спячку впасть. У меня дома десяток таких, и все свёрнуты и все в спячке.

И вдруг запикал настроенный на Алёнку сканер. Мы с Митом переглянулись, потом заоглядывались, забегали… Куда бы мы ни бежали, сканер всё подавал и подавал сигналы. Я пытался хвататься за воздух, Мит посылал ультразвуковые векторы, но ничего. И только когда Мит отбежал от меня, сканер умолк.

Теперь сканер перенастроился на Мита и его постоянно находил.

– Зато ты меня не потеряешь, – успокоил меня Мит.

Было уже совсем поздно, пора было разбивать палатку, разводить костёр и устраиваться на ночлег. Но вдруг Алёнка за это время перелетит в другую галактику? Что тогда? А вдруг создаст? Я покопался в рюкзаке и выудил коробку с «Итлом».

– Давай в «Итл», – сказал я Миту. – Поиграем чуток и дальше искать.

– Не спать неделю? – зарычал Мит. – Спасибо, конечно, но… Может, мы её раньше найдём! Хотя «Итл»… Ну разве что чуть-чуть…

Мит попереступал с ноги на ногу и согласился. Я засёк время – чтобы пять минут, не больше. Если больше – потом месяц не спать, а то и год. Я поставил таймер, мы успели сыграть три партии, и «Итл» послушно самоуничтожился. Я, выигравший один раз, получил ускоритель, а Мит, выигравший дважды – пару смыслов жизни.

– Вечно я выигрываю, и мне какая-то ерунда достаётся, – весело сказал он.

– А радуешься чему? – удивился я.

– Ерунде радуюсь, – улыбнулся Мит.

Я нажал на ускоритель, и всё вокруг нас понеслось быстро-быстро. Чуть не сбили какие-то птицы, слишком резво качались деревья, вокруг что-то скакало, какие-то бешеные кузнечики… Я сменил режим, и теперь всё было, как надо. Быстрыми были мы, а всё остальное – обычное. Мы оббежали лес, никого не нашли. То есть сестру не нашли, а нашли какого-то маленького мальчика. Ему было года четыре, он стоял посреди поляны и оглядывался. Ускоритель уже разрядился, и мы подходили к мальчику тихо, незаметно, но он нас всё равно заметил и смотрел то на меня, то на Мита. Из кармана комбинезона выглядывала игрушка, а рукава цветастого полосатого свитера были не по погоде закатаны. Мы подошли поближе, и я участливо спросил:

– Потерялся?

– Исследую, – важно сказал мальчик и представился, – Денчик.

– Что исследуешь? – спросил Мит.

– По возможности – всё, – сказал Денчик и подёргал себя за нос. – Вот вы кто?

– Мы сестру ищем, – сказал я. – Алёнку.

– Тогда вас неинтересно исследовать, – сказал Денчик и снова заоглядывался. – Я, вообще-то, ленты в спячке исследую. Отчего впадают и как выпадают.

Мит, конечно, тут же ленту ему стал дарить.

– Держи вот, – сказал он. – Она в спячке, только уже прирученная.

Денчик заулыбался и смущённо почесал затылок. Сказал скромно:

– Я вот как раз хотел… Про корреляцию приручения и спячки… Есть подозрения… – и засопел. – Спасибо большое.

Мы ему тут про Алёнку и стали рассказывать, пока он задобренный. То есть он про неё знал, конечно – кто же не знает про Алёнку! А вот что она подевалась куда-то – понятия не имел.

– Давайте, я вас по времени сдвину, – предложил Денчик и выудил из кармана на комбинезоне сдвигатель. – В комнату прямо, до того, как Алёнка попала. Вот она и не пропадёт.

Я посмотрел на него и вздохнул. Сами представьте – ветерок дует, бешеные бабочки ночные скачут, сверчки всякие, пахнет лесом… Стало немного грустно, что всё так быстро разрешится, но я кивнул. Денчик выставил параметры и улыбнулся. Мимо понеслись какие-то цифры.

Места были незнакомые и тоже лесные, и я на всякий случай крикнул:

– Алёнка!

И этот добродетель тоже крикнул. А потом засмущался и сказал:

– Я не по времени сдвинул, я дистанционно. Временного двига у меня нет. Я пошутил.

Денчик поправил сползшую лямку на комбинезоне, потоптался на месте и нерешительно улыбнулся. Он был такой славный, что я не стал сердиться и только потрепал его по макушке. И снова крикнул:

– Алёнка!

И кто-то рядом тоненько крикнул:

– Алёнка!

Это оказался какой-то тощий тип с определителем в руке. Он зыркнул на нас, сморщился и снова крикнул:

– Алёнка!

– Ты кого это ищешь? – спросил я.

– Сестру ищу, – сказал тощий.

– Свою?

– Твою, конечно.

Я удивлённо дёрнул головой, а тощий добавил:

– Игра такая. Все сейчас ищут Алёнку. «Найди и отпусти» называется.

– Дураки, – сказал я.

– Я два раза находил, – гордо сказал тощий.

– Идиот, – сказал я и презрительно на него посмотрел. – Она хоть что-нибудь говорила?

– Да что там запомнишь за эти пару секунд, – пожал плечами тощий.

– Ненормальный, – буркнул я и крикнул громко, как будто Мит не рядом шёл, а за километр находился. – Пойдём, Мит, тут лес ненормальных!

Мы пошли, и Денчик послушно засеменил за нами. А тощий, наверное, обиделся и глухо сказал:

– В город вам надо.

Часть третья. Город

– Мне рассказывали, что с игрой у вас не получилось.

– Точно так. Не получилось. Все увлеклись процессом.

– Но идея была вполне сопоставима.

– Да, да… Наверное, вы правы. Надо бездействовать.

– Ну что вы так сразу. Ведь хорошая была игра.

Все в городе видели Алёнку. У кого-то она поела фрукты на огороде. У кого-то посмотрела фильм и поужинала. Кто-то телепатически побеседовал с ней о жизни. В библиотеке её приняли на работу. Какому-то там учёному она помогла завершить исследования.

– Жалко, что я её всё-таки не встретил, – мечтательно сказал Денчик.

И что-то там ещё такое она успела сотворить, потому что в городе, на главной площади за день умудрились поставить в честь Алёнки памятник нечёткой конструкции. Ну, это такие, знаете – когда меняется вид памятника с заданной периодичностью. К памятнику несли цветы, конфеты и мячи. Рядом с ним работало десятка два скульпторов – создавали новые образы. В воспитательном центре нас всегда предупреждали – опасно давать Алёнке полную свободу преждевременно. Её время ещё не настало… А я посмотрел на памятник и подумал – а когда настанет? Может, оно уже идёт? И мне стало от этой мысли как-то очень приятно. Всё-таки я её брат. Значит, это немного и моё время.

Пришли дети из детского садика и стали петь про Алёнку песню и танцевать танец. Слова были очень простые, а главное – часто повторялось слово Алёнка. Денчик и Мит стали подпевать и хлопать в ладоши вместе с детьми. Ну, Денчик-то понятно, а вот Мит…

Всё это было хорошо, но для моей семьи, честно говоря, не очень! Нам Алёнка нужна была целиком и полностью, а не памятник, не песня про неё, не рассказы жителей… Никто не знал, осталась ли она в городе. Кто говорил, что она провела тут всего пятнадцать минут, кто рассказывал, что Алёнка везде – кому верить?

Мы решили дать объявление в газету. Если она у кого-то в городе – пусть вернут! В редакции нас посадили перед микрофоном и включили расшифровыватель текста.

– Только поинтереснее рассказывайте, – попросили они. – И врите побольше.

– Но нам же нужно найти… – взмолился я.

– Тогда поменьше, – согласились в редакции. – Мы вас оставляем, не перебивайте друг друга, говорите по очереди, а то расшифровыватель сбиваться будет.

– А как рассказывать? – спросил Мит.

– Повествовательно, – ответили нам и ушли.

Наврали мы, конечно, прилично. Конечно, если дело касается Алёнки – то и врать не надо. Но ведь если неинтересно – кто читать будет? Когда мы, перебивая друг друга и почти крича, дорассказывали, из редакции пришли, посмотрели на распечатки текста, кивнули и сказали:

– Книга будет через неделю.

– Мы не хотим книгу! – возмутился я. – Нам надо объявление. Чтобы найти!

Работники редакции вздохнули и сказали:

– Мы перешли на выпуск книг про Алёнку. Газету больше не печатаем. Никому не интересно.

И нам показали полки с книгами. «Алёнка и жуки», «Двадцать третье слово Алёнки», «Алёнкины сны»…

– Но я же брат! – крикнул я.

– Вот и хорошо, – сказали мне. – Мы уже имя для книги придумали. «Братья Алёнки – тоже люди» будет называться. Через недельку приходите. Ждём.

Мы им ничего не сказали, и сразу спустились в подземелье. Метро было сильно перелопачено, а на узористых станциях сидели люди и перерисовывали подземные карты. Схемы были странные, а все станции назывались одним единственным именем.

– Совершенно никакой разницы, – радостно говорили люди. – Теперь стало намного удобнее. Можно по воздуху, можно на поезде, можно мыслью. Очень хорошо.

Я стал расспрашивать их про Алёнку, они рассказывали охотно, много и бесполезно. Мит стал ныть, что он тоже хочет, чтобы у него была сестра. Я начинал беспокоиться. Невесть откуда на Мите появился значок с надписью «Алёнка» и вообще он как-то непонятно светился. А ведь раньше я его домой к нам боялся пустить – то Алёнка его в блокаторе закроет, то он ей язык покажет или даже стукнуть попытается, а потом опять три часа сидит в блокаторе. И, главное, пытается эту прозрачную недвижимую коробку передвинуть поближе к входной двери, и вид у него жалостливый. А сейчас, посади Алёнка его в блокатор, сидел бы там радостно и просил бы ещё заблокировать… Алёнка ведь ни капли не изменилась – творит, что всегда, только теперь места у неё больше…

Мит почувствовал, что я на него подозрительно посматриваю, понял, и сказал:

– Какой я раньше был дурак. А ещё имя не нравилось.

Я задумчиво постоял, покусал губы, а потом сказал:

– Я вот что про Алёнку… Помнишь нейронный суп? Когда весь двор завалило?

– Помню, – неуверенно сказал Мит. – Ты к тому, что я ещё тогда должен был поумнеть?

– Я к тому, что ерунда всё это, – сказал я.

– Сам ты ерунда, – пробурчал Мит и стал смотреть под ноги. Сначала дулся, а потом так, просто, из интереса. Я тоже посмотрел на пол – там валялся какой-то листочек. Мит поднял его, разровнял, подул, разгоняя пыль. Сверху смешно была нарисована Алёнка, а дальше вот что:

ЕСЛИ ВДРУГ УВИДИШЬ АЛЁНКУ

(правила поведения)

1. Убегать

2. Обернуться

3. Догонять

Честно говоря, я никогда раньше не видел такой полной инструкции. Ни слова лишнего, и даже движений лишних никаких. Мы, наверное, с Митом долго в эту бумажку смотрели, потому что какой-то мужчина со станции окликнул нас и немного недовольно сказал:

– Правила устаревшие.

Мы с Митом переглянулись, и Мит спросил:

– А теперь какие?

– Сложно сказать, – задумчиво сказал мужчина и прокашлялся. – Просто теперь там остался один пункт. Какой-то из них, не помню. Хотя… – добавил мужчина и махнул рукой. – Теперь-то что. Алёнки тут уже год не видно.

Мы от неожиданности с Митом решили по платформе побегать. Собственно, это была не очень платформа, потому что пружинила здорово и бегать по ней было одно удовольствие.

– Год! – кричал я, пробегая мимо Мита.

– Год! – в ужасе кричал он мне и бежал дальше.

Я бегал и злился на Алёнку. Ладно в пространстве, но во времени бегать – это просто нечестно! Уже не просто лотерея получается, а ерунда какая-то невообразимая. Хотя, думал я, довольно-таки весело скача, родство должно меня куда-то звать и вести. И ещё, думал я, Алёнка такая, что когда-нибудь её точно заметишь.

Когда мы успокоились, до допрыгали до Денчика, который всё это время рылся где-то в углу станции. Денчика окружили какие-то водящиеся здесь зверьки, похожие на летающих щенят. Денчик от них отмахивался, но щенятам это нравилось.

– Вот, – сказал Денчик и протянул нам что-то вроде карандаша с управляющим элементом. – Вроде туннелерой. Давайте используем.

Часть четвёртая. Подземелье

– Был я в этом городе… Хороший город, весёлые люди…

– Я и не сомневался. А что это вы так сияете?

– Ну, знаете ли. Человеку свойственно улыбаться.

– Хм… Кстати, эксперты прогнозируют Переход.

– Они настаивают?

– Они надеются.

Мы отошли в сторонку, незаметно пробрались в служебное помещение – там никого не оказалось. Денчик, внимательно на нас посмотрев, улыбнулся, подошёл к дальней стене и запустил туннелерой. Путь получался большой, просторный и слабоосвещённый. Откуда шёл свет, мы так и не поняли. Тем более что получившаяся в стене служебного помещения пробоина тут же затянулась. А работал туннелерой здорово – землю будто бы съедал, воздух откуда-то тащил, создавал свет и сам выбирал направление. Мы шагали уже около часа, и Мит беспрестанно повторял, как заклинание:

– Всё, что может привести нас к Алёнке, может нас к ней привести.

Когда нам с Денчиком слушать его надоело, мы включили беззлобную такую психоштуку, вроде параноителя, но попроще, детскую. Она запускается без прибора, но лучше целенаправленно и вдвоём. Просто ненадолго появляется речевая дисфункция по случайности произносимых слов. Вот Мит и стал говорить случайно:

– Может нас привести к Алёнке всё, может что нас к ней привести.

И ещё:

– Алёнке нас может что, привести-привести, ней, может, к нас.

И вот так:

– Может, Алёнке нас привести. К может привести может. Может Алёнке. Что может нас. Ней-нас. Нас-ней-что. Алёнке.

Весело было, в общем, пока Мит не заметил, что путается, а мы пока не заметили, что вокруг нас стали образовываться не земельные стены, а какие-то белые, кафельные, вроде больничных. Освещение стало яркое, даже слепящее, и туннель за нами снова затянулся. На свежезатянутом кафеле проявилась дверь. Денчик подбежал к ней, еле дотянулся до ручки и потянул на себя. Он скрылся на той стороне на какое-то время, хотя мы успели забеспокоиться, а потом появился и озадаченно сказал, виновато опустив голову:

– Там написано – «Институт».

– Какой? – спросил я.

– Никакой, – вздохнул Денчик. – Просто институт.

Тут стены пришли в движение, и по обеим бокам нашего институтского туннеля стали появляться двери. Денчик как-то забеспокоился и стал переступать с ноги на ногу. Мит рылся в карманах, то доставая свою коллекцию приборов на все случаи жизни, то пряча её обратно. Я думал об Алёнке.

На чистых, белых кабинетных дверях (а за ними наверняка находились кабинеты, ведь это же институт!) стали появляться безымянные таблички. Денчик закусывал губу, всё поправлял лямку на комбинезоне и нетерпеливо смотрел на нас, как будто хотел убежать.

– Как-то мне нехорошо, – сказал Денчик. – Что-то меня тревожит.

Меня тоже тревожило. Потому что Алёнка за секунду может такого натворить, а мы тут время теряем! Надо что-то придумать. Вот сейчас я хорошенько подумаю, и пойму… И сразу пойду по следу… Может быть, как раз в кабинете мне будет думаться лучше… Ведь тут всё так располагает, бери да понимай!

Я не смотрел на Мита, но, наверное, ему тоже пришлось нелегко. И тут же сразу на трёх кабинетах появились надписи. На одном:

Исследовательская группа

ЛЕНТЫ И ПРОЧИЕ НЕРАЦИОНАЛЬНЫЕ

рук-ль группы, дир. инст-та Денчик

Из кармана Денчика нерешительно вылетела проснувшаяся лента и направилась к кабинету. Денчик побежал следом, снова виновато на нас посмотрел, торопливо сказал:

– Я скоро, – и скрылся в кабинете.

На другой двери было написано:

ПРИБОРЫ

опытные, экспериментальные и случайные образцы

– Посмотрим-посмотрим, – сказал Мит и шагнул к двери. – А ты пока сюда загляни.

На следующей двери красовалась надпись:

АЛЁНКА

Я уж подумал было, что тут-то я сестру и найду. Но в кабинете оказались столы, стулья, вычислительная техника и рисованные смешные рожицы на стенах. Воздух был очень свежий и лёгкий. Думалось свободно и очень рационально. Я сразу понял, что Алёнку нужно просто искать дальше. Я даже на всякий случай запустил какие-то вычисления, показал язык одному из рисунков и вышел из кабинета. Надпись тут же исчезла, а Мит прямо в ухо заорал:

– Тащи рюкзак сюда!!!

Он схватил меня за руку, затолкал в «приборный» кабинет и стал набивать мой рюкзак какими-то приборами – круглыми, квадратными, абстрактными, с пломбами и без. На полу валялся спальник, будильник и несколько банок тушёнки. Я пытался сказать, что еда нам ещё понадобится, но Мит в полном обалдении приговаривал:

– Еда нам больше никогда не понадобится…

Напоследок мы зашли за Денчиком. Он был одет в белый халат, стоял ногами на табуретке, нависая над столом с каким-то чертежом. Вид у него был впечатляющий.