Текст книги "Месть моя, или сбежавший жених (СИ)"
Автор книги: Наталья Чернякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Глава 6
Да, позор моя семья испила до самого дна: городок наш Энск – провинциальный, все на виду и всё на виду.
Мне было проще, ибо училась в краевом центре на третьем курсе юридического факультета, и в первый день осени отбыла на занятия, хотя ранее написала заявление на предоставление законных выходных. Не понадобились.
А вот родители весь удар приняли на себя: прошли через все городские шепотки и перегляды, через ироничные улыбки и ухмылки. А у бабушки на фоне постоянного стресса шарахнуло давление, и случился инсульт. Вскоре она умерла.
Тосковала я долго, состояние «люблю не могу» никак не покидало, несмотря ни на что, однако время понемногу примирило меня со случившемся.
– Забудь ты уже о нём. Отправь Дьявола в Преисподнюю, где ему и положено быть – и всё, – учила самая верная и преданная подруга детства Женька.
Я некоторое время после предательства Вадика никому не хотела верить. Не сотвори себе кумира, как говорится.
Вернувшись в настоящее, я услышала, как один из Женькиных сослуживцев рассказывает о знакомстве с потрясающим городским художником. Ну как с художником? Вместо образования у него была десятилетняя командировка в места не столь отдалённые, там и обучился ремеслу, но, по мнению многих, он, без сомнения, талантлив: запросто изобразит портрет любого человека хоть карандашом, хоть акварелью, хоть маслом, только нужна фотография. И берёт за своё творчество недорого.
– А как его найти, художника? – на всякий случай поинтересовалась я.
Вдруг придётся приступить к варианту «Г» – другое?
Встретив Доброкотова, я уже сомневалась, что успокоюсь знакомством с его женой и рассказом, какой плохой Вадик, ибо даже не услышала его извинений за тот подлый поступок, когда он бросил меня накануне собственной свадьбы.
Потому под пунктом «Г» мне представлялась месть страшная и беспощадная! За попрание чести и достоинства! За бабушку!
– Рогов живёт недалеко от редакции. Записывай адрес и телефон.
– Ну, что, ребятки, пора уже расходиться, – бойко заявил Коля, посмотрев на часы. – Имениннице нужно отдохнуть от шумных коллег.
И все, вздыхая, потянулись к выходу. Уже завтра их снова раскидает жизнь в разные стороны: кто-то поедет брать интервью, кто-то будет дома писать тексты, кому-то, как гончим, придётся носиться по городу в поисках горячих новостей.
А мы с Женей, Колей и Виктором (увязался зачем-то за нами) решили заглянуть к Рогову – художнику с десятилетним стажем, появилась тут у меня интересная идейка, ведь впереди, судя по всему, предстоят жёсткие арьергардные бои.
Глава 7
– Куклёнок, очень соскучился, хочу немедленно видеть и с нетерпением ожидаю будущую встречу, – в тот же вечер напомнил о себе Вадюша телефонным звонком.
Я усмехнулась, как давно не слышала этого его ласкового: «Куклёнок». Так он называл меня в школьные годы, в то время я волосы красила в модный голубой цвет и была похожа на Мальвину из старого художественного фильма. А сейчас крашу в прогрессивный розовый – потому тоже могу оставаться для него Куклёнком.
– Приятно осознавать, что человек, с которым ты знаком некоторую часть жизни, бесконечно рад встрече, – с сарказмом ответила я Доброкотову.
Никогда не забуду, как Вадик впервые пригласил на танец в актовом зале гимназии, в которой мы учились, только я – в девятом классе, а он – в одиннадцатом.
Вообще, это бывает нечасто, когда выпускник проявляет интерес к девочке, младшей по возрасту, хоть и очень миленькой.
Помню, как тогда, на празднике, было весело, наша гимназическая поп-группа уже выбилась из сил, исполняя современные рулады, под каблуками танцующих трещал паркет, а педагоги стояли вдоль стен и делали вид, что всё идёт строго по плану, все их подопечные трезвы, как стёклышки, и до ужаса нравственны.
Я веселилась от души: во-первых, победила в важных конкурсах, во-вторых, проколола уши. Именно за хорошие показатели в учёбе родители подарили мне дорогие золотые серьги с топазом. Когда я смотрела на себя в зеркало, казалось, камешки, играя в лучах света, сливаются с цветом моих глаз и подмигивают мне. Было забавно.
Я по привычке взялась за мочку уха и погладила серьгу. Ну что ж, Вадюша, жди, скоро приду! Макияж, маникюр, эпиляция. Эх! А в раннем детстве, чтобы стать красивой, достаточно было надеть на голову розовый бант или прикольную заколку.
* * *
Бояться было нечего, но я ехала к Доброкотову и тряслась так, что заячий хвост может покурить в сторонке: вдруг не осуществится задуманное, вдруг в последний момент дрогну оттого, что пойму: по-прежнему люблю – не могу – в общем, налицо смятение чувств.
Тут ещё водитель маршрутки тыкал-тыкал по кнопкам приемника и включил на весь салон:
Осенние листья шумят и шумят в саду,
Знакомой тропою я рядом с тобой иду.
И счастлив лишь тот, в ком сердце поет,
С кем рядом любимый идёт.*
Мне нравилась эта песня, но водитель, так сказать, попал под настроение: никто со мной рядом не идёт, никто не любит – от этого стало совсем гадко.
Выйдя на нужной остановке, огляделась: ба, неплохо устроился Доброкотов, просто так на территорию жилого комплекса не войти, везде видеокамеры, шлагбаум – прямо Рублёвка.
– Моя берлога, проходи в гостиную, дорогая. – Я оглядела жилище: ничего необыкновенного, видела и круче. Доброкотов, наверное, ждал моих: «Вау, красота необыкновенная! Выше всяких похвал! Ты – мега-крут!» Я же молчала. – Ну как тебе моё логово?
– Ничего, миленько, – душевно улыбаясь, ответила я и села в кресло у панорамного окна.
– Хочешь, расскажу, как обычно проходит мой день? – Я благосклонно кивнула: ну-ну, Вадик, хвались дальше. – Просыпаюсь от назойливого света солнца, лучи которого заливают квартиру через панорамные окна, мы с женой умышленно не закрываем их портьерами или жалюзи. Потом велопробежка по прохладным аллеям нашего жилого комплекса. Где-то в полдевятого доставка консьерж-сервисом вычищенного костюма и идеально выглаженных сорочек, потом завтрак и быстрая дорога в офис на своей шикарной машине. Можно пройтись и пешком, ведь до центра буквально пять минут, однако я предпочитаю добираться автомобилем. Возвращаюсь домой, оставляю автомобиль в подземном паркинге, а потом смотрю фильмы на новейшем интерактивном проекторе. Вечером под руководством жены клининговая служба приводит нашу квартиру в порядок, это не каждый день, раз-два в неделю.
– Клининговая служба – это интересно, – вставила я.
Доброкотов кивнул и продолжил хвастаться дальше:
– Да, питаемся мы в основном в ресторанах, иногда в открытом лобби готовим барбекю. Вот приблизительно так проходят мои дни.
И Вадюша снова внимательно посмотрел на меня, ища одобрения его жизненного, единственно верного пути, выбранного когда-то. Вот молодец, постарался, представил целую презентацию.
Ничего подобного я бы ему предложить не смогла. Жили бы здесь, в Энске, сначала на съёмной квартире, потом – в доставшемся мне по наследству от бабушки с дедушкой небольшом доме на окраине города. Жили не тужили.
В моих планах тогда было: перевод на заочное отделение университета, а потом устройство на работу по специальности, может, даже в ПДН**, если бы повезло.
Вадик не собирался менять форму обучения, несмотря на то, что по медицинским показаниям армия ему не грозила.
– Почему ты всё время молчишь? Тебе не понравился мой дом? – Он так и сказал: мой. – Как тебе со стороны?
Я, выгибаясь в литературных реверансах, деликатно ответила:
– Ну как, как? Со стороны, конечно, завиднее. – Вадюша снова посмотрел с укором: не этого он от меня ждал. – Понравился, не переживай, ты неплохо устроился, – успокоила я его. – Нет, ну, правда. Молодец.
Примечание
*«Осенние листья» Композитор Борис Мокроусов, слова Марк Лисянский
**ПДН – подразделение по делам несовершеннолетних
Глава 8
Доброкотов смягчился:
– Выпьем? У меня есть мартини «Rosato» – лучший напиток, в его вкусе чувствуются оттенки гвоздики и корицы. Ах, как я люблю корицу, запах из детства: яблочное варенье, открытые пироги.
– Красиво описа́л. Что ж, если нет «Шато д’Икем», жду твой розовый вермут.
Вадик не заметил иронии в моём голосе и на серебряном подносе в высоких фужерах принёс мартини, а потом аккуратно поставил на кофейный столик. В дворянское гнездо попала, не иначе, так и тянет сказать: «Какие чудные погоды стоят, Ваше благородие».
– А где поджаренные тосты с пастой из авокадо, ветчиной или мягкими сырами, канапе с овощами или красной рыбой, фруктовые нарезки, маслины?
Вадик пожал плечами и развёл руками: нет-с.
Вот так всегда. Только приготовишься к гламурной жизни, а тут то колготки порвались, то сахар закончится, то рыбу красную только-только кто-то съел.
Через какое-то время, изрядно захмелев, Вадик продолжил свой спич во славу семейной жизни: де жена хоть и старше, но он ею доволен: во всём слушается, как муж скажет, так и будет, деньгами распоряжается он, в офисе Доброкотов – первое лицо, без этого самого лица всё производство остановится. Дальше – больше: все от него в восторге, все ищут дружбы с ним, с мэром и даже губернатором на короткой ноге. В общем, чем дольше говорил, тем больше походил на известного героя «Ревизора».
Потом, обрадованный тем, что я усердно киваю в такт его словам, аки болванчик, неожиданно сказал:
– Если бы ты знала, как мне тебя не хватает, как я по тебе скучаю, как люблю своего Куклёнка. Веришь, иногда думаю: зачем мне это всё, если нет тебя. – Я по-прежнему молчала. – А помнишь, ту нашу первую ночь, когда это случилось впервые, ну на моём выпускном? – Я кивнула. О, да Вадюша поплыл – пить надо меньше. – Как это было трогательно, нежно, чувственно. – Вадик, Вадик, конечно, всё помню, ведь от того времени только память и осталась. – Именно в ту ночь я понял, как ты сильно меня любишь.
Только я раскрыла уши, чтобы услышать продолжение его спича: «Именно в ту ночь я понял, как сильно тебя люблю», прозвучало неожиданное:
– Знаешь, Куклёнок, всё-таки я поступил правильно, женившись на Ринке. Что бы это за жизнь у нас была? Нищета, а не жизнь. Ты должна оценить мой поступок и быть благодарна за него. Однако любить друг друга мы вполне можем. Тайно.
Когда я шла к Доброкотову в душе лелеяла надежду: а вдруг он понял, как сильно ошибся, оставив меня, вдруг по-прежнему любит?
Или хотя бы попросит прощения за тот поступок. Я бы тогда, честное слово, простила его и ушла, закрыв Ящик Пандоры навсегда.
Этот шаг к нему был проверкой и его, и моих чувств. Теперь я знала точно: от присутствия Вадика дыхание не учащалось, как бывало раньше – даже ещё день назад, и сердце больше не проваливалось в пятки. Хотелось реветь – было жутко как себя жаль.
И в этого мудака я когда-то влюбилась! Где были только мои глаза и уши?
Доброкотов помолчал, а потом, вытирая внезапно набежавшие пьяные слёзы, просипел:
– Хочу спросить: может, в твоей душе ещё сохранились чувства ко мне?
– О, Вадик, у меня столько к тебе чувств, ты не представляешь.
– Тогда чего мы сидим? – Я пожала плечами. – Надо быстрее в душ. Я первый.
Когда Вадюша, пьяно шатаясь, отправился в душевую комнату, я пошла в другую – хозяйскую спальню и, приподняв мочку уха, отцепила левую серьгу, осторожно положила под супружескую кровать, надеясь, что когда-нибудь сотрудники клининговой службы, проводя уборку, обязательно найдут эту вещицу, передадут хозяйке, а дальше – посмотрим, Вадюша, как решит проблему твоя супруга. И, открыв двери, тихо вышла из квартиры.
Вернувшись домой, я сразу встала под душ, преследовало стойкое ощущение, будто обляпалась навозом. Хотелось всё вокруг пинать и уничтожать. Фу! Мерзко как!
Любая женщина вообще – драматург, режиссер, актер, критик и зритель жизненного произведения. Так что, основной спектакль впереди.
Тогда я была уверена, что, мстя, поступаю правильно.
Но не бойся, Доброкотов, членовредительства не будет, я, будучи юристом, чту законы.
Глава 9
Поспав пару часов, я отправилась в турне по магазинам: уж Женькин праздник близится, а подарка-то всё нет.
Вот вспомни её, она тут же даст о себе знать:
– Ну что, вернулась с задания? В курсе, чучундра, что месть должна быть с холодной головой?
Все лезут и лезут со своими бесполезными советами да ещё раздают их по телефону. Я сначала хотела обидеться, а потом как поняла… Женька просто боится за мою горячую голову, потому пытается оградить от непродуманных шагов.
– Совет бесценный. Можно запишу? Да не волнуйся ты так. За это время моя голова хорошо остыла. Спасает чувство юмора и здоровый пофигизм.
В общем, я натурально замучилась спорить с подобными знатоками жизни вроде Женьки, поскольку моего хлипкого здоровья решительно не хватает для одоления их когнитивных искажений.
Только прошла сто метров от дома, кто-то просигналил. О, машина Петра Алексеевича, отца Юрченко.
– Ксюша, не спится в отпуске? – крикнул он. – Куда путь держишь?
– В центр. За подарком.
Пётр Алексеевич предложил подвезти, всё равно по дороге. В машине находились ещё два человека: его младший брат, который лет на пятнадцать старше нас с Женькой, потому просто Илья, и незнакомая женщина немодельной внешности, этакая русская дородная дама. Кто она?
Новая жена Ильи? Или Петра Алексеевича?
Но тогда бы я знала об этих изменениях в семье Юрченко.
Тут нужно внести разъяснение: Женькина мать умерла очень давно, тогда подруге было лет семь, с тех пор Пётр Алексеевич не женился, хотя в последнее время мы часто сватали ему женщин, приятных во всех отношениях, ведь одному плохо. А дети, что дети… Они давно уже живут своей жизнью.
Мне, невыспавшейся, совершенно не хотелось вести беседу, но приличие требовало поддержание разговора.
– Откуда путь держите в столь ранний час субботы? Тоже не спится?
Тут в разговор вступил Илья и, как бывший военный, чётко отрапортовал:
– Только с поезда, взял отгулы и махнул в Энск, ибо решил поздравить любимую племянницу с юбилеем, а в полдень ждём Димку со снохой. Все слетаются в гнездо Петрово.
А ведь правда: отец Юрченко и Петр I – тёзки, и ростом под два метра. На этом всё сходство заканчивалось.
– Дайте угадаю, эту милую женщину зовут Екатерина? – засмеялась я. А что, раз он – Пётр Алексеевич, то она – Екатерина I.
Братья шутку оценили.
– Ну что ты, бери выше. Марина Влади, – ухмыльнулся Илья.
С кем же всё-таки эта симпатичная женщина: с Ильёй Алексеевичем или с Петром Алексеевичем?
Марина Влади, она же Екатерина I, улыбнулась:
– Не слушайте их, Ксения. Меня зовут Марина Владимировна, мы познакомились с Ильёй Алексеевичем, когда ехали в одном купе – возвращались из краевого центра. А в Энске он любезно предложил подвести до дома. Кстати, я уже приехала. Хотите дам совет по поводу подарка?
Я кивнула: почему бы и нет?
– В центре есть прекрасный магазин «Дамские радости». Там, уверяю, найдёте замечательный подарок.
Поблагодарив братьев, женщина исчезла в высотках.
«Дамские радости» – это магазин нижнего белья, вотчина Доброкотовых? – подумала я. – Ну уж нет, там я точно ничего покупать не стану'. Вскоре запиликал телефон: на WhatsApp пришло сообщение:
«Почему ты сбежала, не разбудив меня? Раньше времени приехала жена и устроила скандал: видите ли, не могла до меня дозвониться, пришлось добираться самостоятельно. Я ей что – шофёр?» – по-бабьи причитал Доброкотов.
Так… Вадюша, оказывается, был настолько пьян, что, выйдя из душа, не заметил моего исчезновения? Мне стало весело: с кем же он провёл ночь? Со своими ночными грёзами? И к чему претензии? Я ему не жилетка.
Нет, это переходит все границы: я тут бьюсь, аки Илья Муромец со Змеем Поганым, пытаясь найти баланс между ценой и подарком, а Вадюша отвлекает меня от этой борьбы.
Порой меня посещают мысли, что в некоторых парнях живёт маленькая злая истеричка.
Глава 10
Не ответив на сообщение, я продолжила свой путь по магазинам, однако не найдя ничего подходящего, всё же решила заглянуть в «Дамские радости».
С иронией взглянув на вывеску, где была изображена женщина, гордо гарцующая на лошади в стрингах и кружевном бюстгальтере, я открыла дверь магазина.
Действительно, выбор был неплох, однако нижнее бельё – вещь сугубо индивидуальная, поэтому я решила приобрести сертификат на энную сумму и подарить его подруге, пусть Женька сама выберет подходящий для неё наряд.
Только я собралась предварить принятое решение в жизнь, как в дверях служебного кабинета заприметила Вадика в синем классическом кУстюме – депутат, да и только – и мою новую знакомую Марину, уже переодевшуюся в красное шифоновое платье с множественными рюшами. Матрёшка и есть матрёшка, но хоро-о-ошенькая!
В это же время в магазин вошёл молодой парень – курьер с цветами и небольшой картиной без упаковки, на которой был маслом изображён портрет пожилой седоволосой женщины, увешанной драгоценностями.
– Мне нужно передать это Вадиму Доброкотову. Где его найти? – спросил паренёк.
Не знаю, как другие посетители, а я отчётливо рассмотрела в нижнем правом углу, где обычно художники ставят свою подпись, слова: «Спасибо за неповторимую ночь, любимый».
Батюшки, вот Вадик влип!
Ай да Рогов, ай да… ну сами понимаете, чей сын. «Зачёт!» – похвалила я его мысленно. Умеет тронуть слабую женскую душу. А как всё сделал оперативно и красиво, главное, вовремя: вся толпа в лице клиентов, продавцов в сборе.
Конечно, я не планировала присутствовать при торжественной передаче любовного послания, просто так получилось, что все дороги привели в «Дамские радости» именно в тот час, когда развивалось это действо.
А дальше было вот что. Марина, грозно взглянув на Вадюшу, велела немедленно пройти в её кабинет для объяснений. Неужели она и есть жена Доброкотова Рина?
Ах, ну да: Марина, наверное, по-дворянски звучит как Рина. Я в сравнении с ней не пышная орхидея, а так, цветочек полевой: и внешность у Марины ярче, и масса куда объёмнее.
Конечно, я искала снимок разлучницы в соцсетях, но все изображения её были размытыми, скучными, и Марина там на себя не похожа, совсем молодая и стройная.
Чудны дела твои, Господи, такая милая и, кажется, умная женщина выбрала себе в мужья это ничтожество.
«Стоп, Сигизмунд, – сказала я себе, – однажды Вадюша и меня очаровал своими соловьиными речами и красивой внешностью. Бог отвёл, правильнее сказать, Марина Владимировна отвела, низкий ей поклон за это».
А фотопортрет престарелой мошенницы – рецидивистки, развешанный полицией на каждом шагу краевого центра, пришёлся как нельзя кстати. Остальное сотворили талантливые руки мастера, сделав оригинальную копию в виде портрета. Картина маслом, в прямом и переносном смысле!
Минут через тридцать от Доброкотова снова пришло новое сообщение: «Сегодня встреча не состоится, нужно некоторое время побыть примерным мужем. Позвоню позже».
Ах, какая самоуверенность, никто с тобой встречаться не собирался. Значит, друг мой, ты так ничего не понял? Ну что ж, будем учить дальше. Я, испытав небывалое удовлетворение, с чувством исполненного долга пошагала домой.
На самом деле, моя доверчивость и искренность – коварные штуки. Когда о них начинают вытирать ноги, они просто звонят мести, и та всё устраивает.
Н-да, холодная месть (продуманная и осмысленная) – это что-то ужасное.
Глава 11
За моей спиной слышался галдёж и ор, характерный для встречи людей, давно не видевшихся друг с другом. В толпе родственников и друзей, стоявших возле ресторана, раздавались совершенно ненужные вопросы типа: «как дела?» и «что нового?», ответы на них никто не запоминал из-за нахлынувших чувств. И эти вопросы будут задаваться ещё не раз, но уже в более спокойной обстановке за праздничным столом.
В чёрном коротком платье, облегающем все мыслимые и немыслимые изгибы, я чувствовала себя пры́нцессой на балу. Ещё вчера мечталось, что, увидев эту пры́нцессу, все сейчас же повернут головы в её сторону и начнут восхищаться.
Ничего подобного, никто, кроме нового знакомого Виктора, на меня даже не посмотрел, все продолжали гудеть. Привела себя в убожеский вид, называется.
Самой красивой была именинница в чудесном коктейльном платье мятного цвета. Я даже завистливо попыхтела, кружась вокруг неё, а практикант Николай и вовсе глядел на подругу раскрыв рот.
Тут мне подумалось: зачем я распустила и выпрямила свои длинные розовые волосы, нужно было сделать высокую причёску, как у Жени, всё бы казалась выше.
Да, ростом я не вышла, так, метр с кепкой. В наше время 1 м 63 см – что это за рост? Вот подруженция – я понимаю: метр семьдесят пять – красота!
Всегда на виду, а меня чтобы заметили, нужно надеть туфли на каблуках не менее десяти – двенадцати сантиметров. А так выгляжу девчонка девчонкой.
Вдруг почувствовав, что кто-то хватает меня за талию, я взвизгнула от неожиданности и тут же успокоилась, услышав:
– Привет, Ксюшка. – Я оглянулась: сзади меня, улыбаясь, стоял Дима. – Давно же мы не виделись, как изменилась, похорошела, просто красотка – фарфоровая статуэтка.
– Статуэткой меня ещё не называли. Лет пять не встречались, да?
Он утвердительно кивнул:
– Около того. Четыре года десять месяцев.
Жена Юрченко Ирка, посмотрев на мужа, ухмыльнулась, но комментировать его слова не стала. Я всегда недоумевала: всю жизнь знает Димку, а удивляется всему, что он скажет.
Будто не замечала раньше за ним такой особенности: Дима – невообразимый педант, во всём, а в циферках тем более любит порядок.
О, как я рада была видеть друга, не покидало ощущение, что близкий родственник-моряк вернулся из шестимесячного плавания.
Как же он окреп, нет, не стал выше ростом, он и так высокий, а вот именно окреп, раздался в плечах. Никогда не обращала внимания на его внешность, было незачем, главное, друг настоящий: надёжный и отзывчивый, остальное неважно.
А тут вдруг посмотрела на него по-другому, наверное, потому что давно не видела: он, оказывается, и внешне ничего так: сероглазый брюнет с правильными чертами лица, щетина аккуратная, волосок к волоску, сразу ясно, что её отращивал до нужной длины и за ней ухаживал должным образом. Стильно одет опять-таки.
Вообще, брат и сестра Юрченко для меня – почти родственники.
Если скажешь родителям: «Я помню Диму с того времени, когда ещё лежала в детской коляске светло-зелёного цвета», они обязательно не поверят, ведь невозможно помнить кого-то или что-то с двухмесячного возраста. Может, и нельзя, но я помню. Он хоть и старше нас на два года, но настоящий общий старший брат – заботливый и внимательный.
Мы, обнявшись, вошли в ресторан, который был удивительно уютным. Огромные в пол окна открывали дивный вид на город. Наш стол был как раз у окна.
В зале играла живая музыка, на столе стояли холодные закуски, спиртные напитки. Всё выглядело настолько красиво и аппетитно, что я невольно сглотнула слюну и поняла: проголодалась.
Неожиданно вспомнилась сцена из фильма, не помню, как называется, где героиня смешно ела устриц.
Увидев несколько всяких вилок и ножей, лежащих на столах, я растерялась: ну зачем всё это, зачем такой официоз? Тоже мне, праздник в родственном кругу. На сибирской каторге спокойнее себя чувствуешь.
Я решила, что буду есть только одной вилкой, и пусть весь мир удивится. Посмотрев по сторонам, я поняла, что многие удручены этой же проблемой, вот и хорошо, не одна я такая. Все расселись за столики и стали обсуждать закуски.
Я не знаю, то ли просто проголодалась, потому что с утра ничего не ела, то ли здесь всё было нереально вкусным, но поглощала предлагаемые блюда с большим удовольствием, килограмм лишнего веса гарантированно прибавила.
Да, тренажёр мне в помощь в ближайшую неделю.
