Текст книги "Месть моя, или сбежавший жених (СИ)"

Автор книги: Наталья Чернякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 43

Выслушав неожиданную новость: «У тебя будет ещё один ребёнок – мой сын», сказанную прямо в лоб после типичного приветствия, Дима некоторое время молчал, потом с шумом выдохнул и осипшим от волнения голосом проговорил:

– У меня есть вопрос, Ксюша.

– Почему тебе сразу ничего не сказала?

– Да.

– Не знаю, Дима. Мне жутко неудобно перед тобой. Вела себя, как… Я же сама понимаю, насколько это было глупо! – неожиданно для себя самой воскликнула я. – Наверное, это всё потому, что ты, кроме своей Ирки, никого не видел, был просто ошарашен счастьем. Помнишь, мне тогда сказал: «Хорошо, что ты не беременна. Хоть здесь нет проблемы». Вот я и не хотела тебе доставлять проблемы, потому и не говорила.

Ещё немного подышав в трубку, ЮДП несмело поинтересовался:

– Ты… точно уверена, что ребёнок мой?

У меня в глазах закипели слёзы, очень хотелось сбежать со связи, Дима, будто чувствуя это, спешно заговорил:

– Верю, верю, не психуй. Обещаю, буду во всём вам помогать, только, пожалуйста, не говори никому о том, что ждёшь от меня сына. У нас в семье только во время беременности жены всё наладилось, а тут такое. Ирина не простит, если узнает.

Я от напряжения едва не прокусила губу, выслушивая его трусливое предложение помалкивать, а потом просипела:

– Мне от тебя ничего не нужно, я сказала только для того, чтобы моя совесть была чиста. А так… ничего не нужно, – повторила, смахивая без удержу бегущие слезинки.

– И всё-таки буду помогать материально, хоть понемногу.

Дальше я слушать не стала, нервно отключила телефон и бросила его на диван, чтобы не разбился, а потом разревелась, окончательно дав волю эмоциям.

Сейчас я точно ощутила, что значит забеременеть вне брака: ни поддержки тебе, ни помощи, лишь одно: «Не говори никому, не дай бог, узнает жена».

Что же ты, дорогой, не думал о чувствах своей жены там, в заброшенном сарае?

И чем мой сын хуже твоего ребёнка, который в отличие от нашего малыша будет знать своего отца?

Конечно, можно сказать – сама виновата, ибо вступила в связь с женатым, к тому же приняла решение рожать, не советуясь с Димой. Сколько раз я уже произносила про себя любимую фразу – не счесть. Да, виновата, и что, теперь из окна выпрыгнуть из-за этого?

Мой рёв слился с диким кошачьим ором. Говорят, кошки не переносят, когда их хозяева плачут или ругаются.

Рудик, наконец перетянув на себя внимание, запрыгнул на колени и тут же растянулся на моих ногах. Я, поглаживая его, как-то внезапно успокоилась, и он сразу замурчал, заговорил о чём-то на своём кошачьем языке.

– Ты прав, котишка, – улыбнулась я, – ничего уже не изменить, потому будем жить дальше. Пойдём, налью тебе молока и насыплю вкусняшек.

Порассуждать на эту тему и заодно пожалеть себя не дал мой малыш.

Только я подошла к холодильнику и прикоснулась животом к дверке, как тут же получила пинок: это так Андрей продемонстрировал маме, что ему не нравится рык и дребезжание холодильника, от него исходит опасность.

Я засмеялась и тут же охнула: закололо в боку. Что-то часто стала ощущать боли в пояснице и внизу живота.

Мама настаивала на возвращении домой: опасно оставлять дочь одну.

– Ксюша, я не могу находиться постоянно с тобой, – говорила она по телефону. – Виктор и отец тоже работают, может, приедешь домой, здесь родишь?

Я возражала, как могла:

– У нас в городе хорошие врачи, меня наблюдает подруга-гинеколог, и я ей полностью доверяю.

– Всё так, но там ты одна.

Мама беспокоилась не напрасно: подруга Светка при очередном осмотре сказала:

– У тебя повышенный тонус матки, а это, моя дорогая, показание к госпитализации.

– Всё так серьёзно? – расстроилась я: не хотелось покидать свой привычный мирок.

– Не очень страшно, но нужно подстраховаться.

Я озадачилась, кому же на время отдать моего славного котишку? Конечно, выручил Виктор: чтобы не волновать Рудика, с трудом переносящего дальние переезды, отправил его к своим родственникам, жившим в краевом центре недалеко от моего дома.

Родные навещали меня часто, Виктор тоже бывал раз в неделю. Тогда я забиралась на подоконник, потому что в небольшом фойе роддома не было посадочных мест, а он вставал рядом и смотрел, смотрел на меня.

– Ты с каждым днём становишься всё красивее, – как-то ласково сказал он и приобнял меня. – Не приняла ещё решение взять меня в мужья, девушка с розовыми волосами?

Я насупилась:

– Не торопи меня.

– Не буду. Думай. Ещё время есть. До лета.

– Пф-ф…А что должно произойти летом? – пожала плечами.

– В середине июня уезжаю на стажировку в Москву.

– Все едут в Москву, но она же не резиновая, – буркнула я.

Мне эта идея совсем не понравилась. Разве плохо Виктору здесь? Все его любят, уважают, зовут исключительно полным именем, ни разу не слышала: Витька, Витюха, Витенька, нет, только Виктор.

И на радио ведёт несколько авторских программ, подрабатывает в местной и региональной газете, что ещё нужно? Я обиженно надула губы. Виктор засмеялся и нежно поцеловал:

– Понимаешь, любимая, нельзя топтаться на одном месте, необходимо расти, а в Москве мне дают карт-бланш на реализацию очень интересного проекта, такого, что здесь я получить никогда не смогу: не те масштабы.

Виктор опустил голову и легко прикоснулся губами к моим пальцам. Я заметила, при его приближении у меня сдавали нервы, потому не знала, как себя вести. Решила так: подумаю над всем этим и над сказанным Каюровым, когда рожу, сейчас нужно поберечь себя, а значит, и ребёнка.

Только он уехал, позвонила Женька и рассказала последние новости: она беременна – ура! ура! ура! Коля очень счастлив!

– Поздравляю, дорогая моя подруженция! Очень рада за вас! – от души завопила я, напугав тёток в палате.

– А как мы рады, ты себе представить не можешь. Димка с Иркой передавали тебе привет. Ирка просила сказать, что не сердится на тебя. А за что она на тебя должна сердиться? Я что-то пропустила?

Вот это класс: Ирка на меня не сердится, я просто счастлива.

– Ты у меня спрашиваешь? Наверное, приревновала к Диме.

– Вот бестолковая, он её так любит, а она… ещё ревнует.

Что тут скажешь, кроме того, что с Женькой последнее время я общалась в большом напряжении, когда она звонила, не хотелось брать телефон, ибо невзначай Юрченко снова и снова озвучивала какую-нибудь неприятную для меня информацию.

Вот Дария – другое дело – говорила о приятном, понимая, что беременным нужны положительные эмоции, однако в этот раз, навещая меня, отчитала:

– Почему тянешь с Виктором, ведь хороший парень, вышла бы за него замуж – и все дела. Смотри, уедет в Москву, там его быстро окрутят. Здесь-то вешаются.

Я навострила уши:

– Об этом подробнее. Кто вешается?

– Да есть парочка молодых и дерзких студенток. Прохода ему не дают, а что? Весёлый, добрый, умный, перспективный! А голос какой красивый, просто завораживает! Не упусти парня!

Мне стало неприятно: твою петрушку, куда не глянешь, везде рекомендации: «Как удержать мужчину?», «Как вернуть мужчину?», а зачем такой мужчина, которого нужно удерживать или возвращать? Так что, пусть бежит к своим студенткам, раз зовут.

– Дария, прости, мне хочется прилечь, снова тянет низ, – быстро свернула я разговор и ушла в палату очень даже недовольной.

Гормоны скачут, а следом за ними меняется настроение, и так по десять раз в день.

Глава 44

Что-то я стала еле-еле ходить. Живот внизу болит, особенно когда встаёшь.

Светка обнадёжила, что до родов дней семь-восемь, может, чуть меньше. Так и случилось: через пять дней я родила сына Андрея!

Сказать, что была просто счастлива – ничего не сказать, я была прибита счастьем.

И уж совсем не понимала лежавшую в нашей палате молоденькую девушку, сразу после родов отказавшуюся от ребёнка.

По каким-то установленным медицинскими начальниками правилам она должна была находиться в роддоме несколько дней, за это время (как мы понимали) мамашу должны были уговорить забрать ребёнка, однако разговоры эти ничего не дали.

Она вела себя, на мой взгляд, очень странно: первая бежала в столовую, когда звали, всё остальное время читала модные журналы или сидела в телефоне и ничуть не беспокоилась о ненавистных и презрительных взглядах окружающих, которые преследовали её повсюду.

– Мне не нужен этот ребёнок, если есть желание, пусть забирает папашка, хотя он такой же студент – нищеброд, как и я. Также не буду против, если кто-то из вас совершит благородный поступок и удочерит девчонку, – однажды сказала она, когда сорокалетняя женщина, долго лечившаяся от бесплодия и наконец родившая ребёнка, попыталась указать несостоявшейся мамаше на путь истинный.

А в соседней палате надрывался от крика ребёнок – девочка, потому что медсестра не имела возможности постоянно находиться с ней рядом, в отличие от мам, которые были со своими детками.

У меня от взгляда на девочку сердце разрывалось от боли. Я рассказала об этом инциденте Виктору, и он обещал обратиться к радиослушателям, чтобы помочь ребёнку найти родителей.

Вскоре меня с Андреем на крыльце роддома встречали родители и Виктор. Всё, как положено: цветы, разноцветные шарики медперсоналу, мне. Мы сразу поехали в Энск, как я и обещала родителям, по дороге захватили Рудика. Вечером договорились устроить небольшой праздник. Виктор, добравшись на своей машине до нашего дома, махнул рукой и пообещал непременно быть на мероприятии, а сейчас нужно взять интервью у заместителя мэра.

– Доченька, почему ты до сих пор не согласилась выйти за Виктора замуж? – сердито проговорила мама. – Ведь сколько раз тебя просила об этом.

– А, может, это Виктор сопротивляется, не я?

– И ему говорила. Он всегда усмехался: «Всё зависит от Ксюши». Не тяни, чтобы потом не пришлось Андрюшу усыновлять.

Я вообще-то уже давно решила для себя: получу статус матери-одиночки – и все дела, ничего постыдного в этом не видела.

Что делать, если у моего ребёнка не задалось с отцом? Сразу после рождения Андрея я отправила Диме короткое SMS: «Поздравляю с рождением сына!» В ответ получила сухую фразу: «Поздравляю, в июле приеду в отпуск, тогда поговорим». И всё.

Вот так живёшь рядом с человеком, знаешь, кажется, его всю жизнь, можешь спрогнозировать любой поступок, а потом он открывается тебе с такой стороны, что и сомневаешься уже: этот ли человек спасал тебя от хулиганов, нёс целый километр на руках, когда ломала ногу, навещал в больнице, когда лежала с пневмонией, помогал в учёбе, когда из-за болезни здорово отстала от программы, и пытался рассмешить, когда на душе было грустно.   Ч и т а й  на  К н и г о е д . н е т

Хорошо, что кроме родителей и подруг, у меня был Виктор.

Нельзя сказать, что я не думала о его предложении выйти за него замуж. Думала, ещё как.

Сколько там времени формируется привычка? Психологи говорят три недели. Но прошло во много раз больше после первой встречи с ним там, на радио.

Я не понимала: то ли сформировалась привычка к парню, то ли я влюбилась в него, однако очень скучала, если не видела Каюрова около недели.

«В конце концов, когда любят, не задумываются об этом чувстве, просто любят. А если я начинаю думать, значит, не люблю – и это просто привычка. Но и с привычкой люди живут вместе очень даже неплохо, – рассуждала я. – Может, на этом основании всё же выйти за Виктора замуж, если мне без него так плохо?»

Придя к такому выводу, я спокойно вздохнула, и решила согласиться, если Виктор снова позовёт замуж.

По приезде домой пока мама забавлялась с Андреем, я ненадолго задремала, просто куда-то провалилась и всё, а потом проснулась, как от толчка.

Глаза открыла и некоторое время лежала, чувствуя, как колотится сердце. В сознании ещё мелькали обрывки сна, какого-то непонятного, страшного.

Окончательно проснувшись, я заволновалась, не понимая, почему Виктор задерживается на работе. Он предупреждал, что к началу праздника обязательно будет, но в назначенное время не явился, не позвонил, на него это было не похоже.

Я, взглянув на молчавший телефон, решила позвонить сама, но абонент был не абонент, как обычно, вне зоны – Виктор отключал гаджет, если была важная встреча. Однако не может ведь интервью продолжаться четыре часа?

Я сидела на диване, ощущая смутную тревогу, и не знала, что с этим делать.

Постепенно из-за надвигающегося приступа панической атаки сдавило горло – так всегда бывало, когда волновалась, и только-только я справилась с этим состоянием, как услышала рингтон, поставленный на номер Виктора. Уф, наконец-то. Но это был не мой парень.

Звонивший мужчина представился лейтенантом ГАИ Куприяновым:

– Вы жена Виктора Каюрова?

Я прокашлялась и прохрипела:

– Не-ет, не жена. А что случилось? – я вновь начала ощущать некоторый дискомфорт и замерла в ожидании.

– В телефоне вы записаны у Каюрова как «Любимая», потому и позвонил вам.

– Да говорите же, – прокричала я срывающимся голосом. – Что с ним? – У меня задрожали руки, и я, едва не выронив телефон, сжала его настолько, что на пальцах побелели ногти.

Глава 45

Лейтенант Куприянов сухо сообщил, что Виктор попал в аварию: какой-то нетрезвый водитель на легковушке подрезал его машину, в результате Виктор въехал в столб.

У меня внутри всё похолодело, сердце ухнуло куда-то вниз, а мозг отказался воспринимать информацию.

Этот лейтенант говорил таким официальным тоном, без всякого сочувствия, что на душе становилось ещё больнее и страшнее. Он бесконечно повторял: «Попал в аварию, попал в аварию», не объясняя, что с Виктором.

– Да поняла уже, – крикнула я. – Каюров жив?

– Он в городской больнице скорой помощи. Жив, но в тяжёлом состоянии.

Я умылась и только тогда выдохнула: жив, главное, жив.

По пути в больницу я как-то держалась, уговаривала себя, зная, что нужно будет встречаться с врачами, решать какие-то вопросы, возможно, думать за двоих, ведь непонятно, в сознании парень или нет.

В Энске Виктор совсем один, друзья не в счёт, мать давно умерла, а отца он никогда не знал, правда, в краевом центре живёт тётя, у которой он обычно останавливается, когда бывает в городе, но пока я решила не тревожить пожилую и больную женщину: всё взяла на свои плечи.

Когда увидела Виктора в палате такого беззащитного, слабого и больного, рухнула на стул и несколько секунд смотрела, словно не в силах поверить, что жив, а потом разрыдалась прямо на его груди, позабыв, кто из нас пострадавший, что за Виктором надо ухаживать и поддерживать его, а не расстраивать.

«Нельзя плакать», – убеждала я себя, но ничего не могла с собой поделать. И глотала слёзы, и глотала.

Ему каждое движение давалось с большим трудом, он едва мог шевелить руками, но всё-таки сумел меня приобнять и через силу проговорить, глотая окончания трудных слов:

– Ксю, ус-спокой-ся. Жи-ивой, всё норм.

– Я так испугалась. Как чувствовала, – всхлипывала, уткнувшись в его грудь, – так ждала тебя весь вечер, а ты всё не приезжал и не приезжал.

– Ну что ты пла-ачешь? Всё хо-орошо, – устало повторил Виктор снова.

– Что хорошо? – вдруг вырвалось у меня. – Я так тебя люблю… Просто ужасно, а ты… ты едва… – Я так и не смогла выговорить это: «Едва не погиб», и снова всхлипнула.

Мне уже не казалось странным, что из сотен абсолютно разных людей нашёлся вот именно этот внешне непривлекательный, невысокий человек, но он зацепил так, что остальные просто померкли на его фоне.

– Тссс. То-оже те-ебя оче-ень лю-юблю, – собирая последние силы, прошептал Виктор едва слышно.

Но я услышала и заревела по новой:

– Я думала, умру, когда этот лейтенант мне звонил.

По дороге домой долго не могла успокоиться. Папа, понимая, в каком я состоянии, применил сильный психологический приём:

– Немедленно возьми себя в руки. Да, он в синяках и ссадинах, да весь переломанный, но живой. А у тебя ребёнок. Хочешь, чтобы пропало молоко?

Конечно, я этого не хотела и действительно заставила себя успокоиться.

Дня через три Виктор поинтересовался, какой максимальный срок подачи заявления для регистрации ребёнка.

– По закону месяц, – ответила я. – Почему спрашиваешь?

– Потому что хочу записать Андрея на своё имя, если ты не будешь возражать и… Дима тоже, – слова по-прежнему давались Виктору нелегко. Последнюю фразу он сказал с большим трудом.

– Я – нет, а Дима, думаю, тем более. Но спрошу всё равно.

– И ту, оставленную в роддоме девочку, тоже давай удочерим, а? Где один, там и двое, – разошёлся в своих желаниях Виктор.

– Главное, поправляйся, об остальном подумаем, – смахнула я снова набежавшую слезу. – Мой дорогой, мой любимый…

Я погладила его по голове, как маленького. Он кивнул и счастливо улыбнулся, закрывая глаза – устал.

После аварии Виктор оправился довольно быстро.

Все врачи говорили, что ему попросту повезло, всё могло бы закончиться печально.

Больше месяца провёл он в гипсе, потом были физиолечение, массаж, да много всяких процедур.

– Твоя любовь меня воскресила и дала силы жить, – позже любил повторять Виктор.

Эта ситуация стала для меня триггером, наконец я поняла, как мне дорог Виктор, как я его люблю.

Глава 46

Конечно, ни о какой поездке в Москву речи пока не заходило. Мы ждали полного выздоровления Виктора.

Когда это, наконец, произошло, немедленно подали заявление в ЗАГС, ещё ранее Виктор, достойно пройдя все бюрократические преграды, записал Андрея на своё имя, и это было просто великолепно.

Дима, как и ожидалось, не сопротивлялся просьбе Виктора, буднично бросив по телефону: «Поступай, как хочешь». Я и поступила, как мы с Виктором хотели, а Дима ждал рождения своего сына и, как следствие, валом налетевшие проблемы.

Ирка родила ребёнка на неделю позже меня, ибо я немного не доносила Андрея, а потом она приехала в Энск, потому что помогать ей было некому: муж постоянно на работе, а подруги…что подруги? Ну раз помогут, ну два, а помощь требовалась ежедневная и ежечасная, поэтому она поселилась у своей матери, которая фактически приняла на себя заботы о внуке.

Женька тоже часто навещала сноху и племянника, ни в чём Ирке не отказывала: с малышом посидеть, приготовить молочную смесь – какая-никакая практика, покормить ребёнка, да просто погулять с Аристархом – пусть мать поспит. Ребёнок рос капризным, вечно орущим, и ни Ирка, ни её мать ночами не спали.

Женёк всё повторяла: «Это оттого Арик такой, что Ирка отказалась кормить его грудью, ибо не хочет портить фигуру».

Меня это удивляло, ради здоровья ребёнка пожертвуешь всем, даже красотой. В том числе казался странным выбор имени малыша: пока выговоришь, семь потом пройдёт. Подруга объяснила: Ирка сама придумала, как назвать сына. Имя это и Женьке, и Диме нравится, оно означает: предводитель, начальник, вождь.

«Ну, если так, пусть будет Аристархом, тогда можно объяснить, почему малыш постоянно орёт – это он так вырабатывает командный голос, когда станет боссом, пригодится», – шутила я.

А потом мальчик заболел, тут-то всё и вскрылось. Всё – это мои подозрения.

Через подругу – педиатра Женька смогла взглянуть на документы Аристарха, в память ей врезалась его группа крови – вторая.

– А почему у Аристарха вторая группа крови? Как это возможно, если у родителей первая? – поставила она меня этим в «тупик». – Я не медработник, но точно знаю: если у обоих родителей первая группа, то у ребёнка никак не может быть другой.

«Здесь есть только одна версия, – мысленно отвечала я, – как и предполагала, малыш не Димин сын».

– Что за чертовщина? Ничего не понимаю, – повторяла подруга.

С этим же вопросом Женя обратилась к невестке, которая выглядела потерянной и страдающей.

– Хватит, а, – просипела устало Ирка, теребя рукав грязного халата. – Что ты мне допрос устраиваешь? Не суй нос, куда тебя не просят. Много ты понимаешь в медицине. Когда училась на доктора?

Такого бесцеремонного отношения к себе Женёк простить не могла и, поговорив со специалистами, убедилась в своей правоте.

– Надо немедленно обо всём сообщить Диме. Пусть сделает тест ДНК. Явно не он отец ребёнка, – твердила она, когда пришла к нам с Виктором посоветоваться.

Я с этим предложением о ДНК не согласилась:

– Не лезь к ним, Женька, пусть живут спокойно. Представляешь, что случится дальше: твой брат разведётся с Иркой – и конец его красивой, устоявшейся жизни. Подумай, будет ли он от этого счастлив?

Подруженция насупилась:

– Ты так говоришь, потому что он не твой брат. Это позор – воспитывать чужого ребёнка.

Я засмеялась:

– А Виктор так не считает.

Женька махнула рукой:

– При чём здесь Виктор? Его-то как раз такая проблема миновала.

Я улыбнулась и не стала рассказывать подруге всю правду. Для чего? Дима юридически отказался от отцовства, теперь для всех Виктор – отец Андрея, другого не дано.

Конечно, при желании Дима сможет навещать нашего малыша – так мы договорились, но только на правах постороннего дяденьки, друга семьи.

Ирка под натиском аргументов и фактов отпираться не стала и сама обо всём рассказала Диме: она-де не виновата, что с ним не получалось зачать ребёнка, поэтому решила найти парня-донора (так и сказала), похожего на мужа, и…вообще, она спасала их брак.

Пусть Дима будет ей за это благодарен. В конечном счёте, какая разница, чей ребёнок, главное, чтобы в семье царила любовь.

Дима, недослушав, развернулся и куда-то ушёл.

– Ну что, добились, идиотки: из-за вас такая хорошая семья распалась, – прошипела нам с Женей Ирка и тоже ушла, оставив в кроватке плачущего Аристарха.

– Передавай привет Доброкотову, – мысленно сказала я ей вслед, вспомнив, как Вадюша недавно рассказал, что ещё в пору студенчества, когда ездил на сессии в Москву, встречался с Иркой, которая с ним качественно наставляла рога ЮДП.

– У неё таких, как я, было несколько, точно знаю. Чем ей ещё было заниматься? Она ведь в то время даже не работала, – в порыве откровенности добавил Вадюша.

А Ирка тут сказки рассказывает о том, как спасала семью. Благородная особа.