Текст книги "Познай, где свет (СИ)"
Автор книги: Наталья Чернякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 37
Будущие молодожёны ехали в родной город. Нет, ни к Елене Николаевне, ни к матери Пересветовой, хотя они звали ребят к себе, а именно в свою квартиру.
После того, как Никита расстался с Барбарой, он решил доказать всем и себе, что сможет сам заработать и на первоначальный взнос, и на ипотеку. Больше года назад уже можно было вселяться в своё жильё, но внезапно интерес к нему пропал, и Никита продолжал жить в бабушкиной квартире. Приходил время от времени, проведал свою квартиру-студию – вдруг проблемы с водопроводом или канализацией, хотя он всё заменил на новое: и сантехнику, и трубы, и краны, однако беспокоился: дом был ровесником Никиты, построен в девяностые, а в то время как строили? Бабушка уверяла: "Тяп-ляп!"
Когда за две недели до Нового года приехал к Пересветовой домой, понял, что сплоховал: нужно было сделать хоть какой-то ремонтик в комнате, хотя бы постелить линолеум да наклеить обои. А так… куда вести будущую жену? Да ещё на носу праздники!
Хорошо, хоть успел сделать, как говорят, под ключ ванную комнату, туалет и кухню. А вот в комнате даже не начинал ремонт – пропало желание, как только расстроились отношения с Пересветовой. Да и из мебели в квартире был только старенький узкий диван, чтобы отдохнуть иногда после работы.
Сначала Никита не хотел вести Арину в свою берлогу, после московской квартиры его жилище не могло конкурировать с её, потому решил снять на месяц хорошее жильё.
– Вот ещё, – воспротивилась Пересветова. Я не принцесска, чтобы мне создавать особые условия. Вези к себе. И точка. – А потом по дороге в родной город, вникнув в ситуацию, предложила: – Может, сами сделаем ремонт? Успеем за неделю.
Никита хлопнул себя по лбу:
– А ведь верно. Вот пень. Сам как-то не додумался.
Арина засмеялась:
– Не ругайся на моего любимого мужчину, а то обижусь.
– Надо сделать так: сейчас приедем домой – переночевать есть на чём, а завтра мы с Виталькой Осипенко и Артёмом Самохиным после работы начнём делать ремонт. – Арина знала от Лизы, что Артём – её жених, они даже подали заявление в ЗАГС. – За три дня успеем наклеить обои и положить линолеум, а сегодня закажем мебель, какая тебе понравится.
– У меня есть встречное предложение: возьми меня в помощницы. Я умею на раз-два клеить обои, правда-правда. В общежитии, да и потом дома я их столько переклеила... Мы с Лизой можем работать днём сразу после окончания её зачётов, а вы с ребятами – вечером. Думаю, твоя сестра не откажет, да и друзья тоже. Все вместе запросто за три дня в твоей студии наведём порядок.
– Обижаешь. Почему в моей? Нашей.
– Хорошо, в нашей, – засмеялась Арина. Она заметила, что эти два дня у неё смешливое настроение, улыбка не сходит с лица.
– И, когда ты пойдёшь в отпуск, можно будет отметить новоселье. Целую неделю мы проведём вместе! А потом встретим Новый год! Какое же это счастье! – Никита посмотрел на Пересветову и погладил её по колену.
– Да, счастье! – согласилась она и тут же кивнула на трассу: – Смотри на дорогу, а то до этих дней не доживём.
Арина снова улыбнулась: как она счастлива, что рядом с ней сидит любимый мужчина. И это неповторимое состояние, несмотря на все минувшие перипетии, не заканчивалось, даже все болезни, кажется, улетучились. Раз в две-три минуты Никита поворачивался в её сторону, поглядывал на Арину, пытаясь угадать, о чём она думает, и будто невзначай притрагивался к ней. А она ежеминутно посматривала на него, и, каждый раз убеждаясь, что рядом действительно Никита, улыбалась, улыбалась, улыбалась.
Пройдя по его квартире, Арина удовлетворённо кивнула: нравится. Ну и пусть маленькая, зато уютная и солнечная. Пересветова легко освоилась в кухонной зоне, собственно, и осваиваться не пришлось, ибо всё кругом было минималистично современно и функционально: места мало, не очень развернёшься, однако всё под рукой.
– Класс, – только и сказала Пересветова. – Даже придраться не к чему!
Как они разместились на старом узком диване, было непонятно, у Никиты постоянно соскакивала то нога, то рука, но главное, они были вместе.
* * *
Ночью Арине снился странный сон.
Будто идёт она по берегу моря, вечер ровно такой же тёплый и яркий, как тогда, в молодёжном лагере. Ей очень хорошо, тепло, спокойно, и она понимает почему. Потому что рядом с ней беззаботно гуляет крепко держащий её за руку Никита.
Однако через мгновение он почему-то падает, выпуская её ладонь, и она видит воткнутый в его спину нож, а откуда-то сзади слышит истерический хохот Воронцова. Арина мечется вокруг Никиты, пытается позвать на помощь, а голоса нет – одни всхлипывания, тогда она вынимает телефон, чтобы позвонить в скорую, но его выхватывает Игорь, и пытается её прижать к себе, а она отбивается и истошно кричит. Лицо его искажено страшной злобой, не лицо, а какая-то ужасная гримаса. Воронцов надрывно вопит:
– Никому тебя не отдам, ты моя, моя. – Игорь с силой ударят её в живот, и Арина скрючивается, оседая на песок.
– Не трогай её, – хрипит из последних сил Никита и замолкает, вот уже из его рта струйкой течёт алая кровь.
Арина истошно вопит и просыпается от своего крика.
Ещё полностью не отойдя от сна, понимает, что лежит на боку, тесно прижавшись спиной к чьей-то груди, и этот кто-то сзади обнимает её и дышит прямо в ухо.
В панике после сна она нащупывает чужую руку на животе, который нещадно ноет, а когда понимает, чья ладонь, сразу расслабляется, радостно вздохнув: рядом сопит Никита. Даже живот, кажется, перестаёт болеть.
Арина посмотрела на часы: полшестого, сейчас прозвенит будильник, и встанет Никита – пора на службу.
Пересветова поцеловала ладонь парня и осторожно отодвинулась, решив приготовить ему завтрак.
Но какой ужасный сон, она ещё долго не может прийти в себя!
– Дрыхнешь, а меня чуть Воронцов ночью не утащил.
– Я ему утащу, – фыркнул Никита, приоткрыв один глаз.
– Так он и тебя чуть не убил.
– Ну и сны у тебя… Куда ему побить меня, ну ты скажешь тоже! – хрипло усмехнулся Бернгардт и потянулся, наслаждаясь замечательным утром. Он был полностью доволен жизнью, что случалось с ним последние лет восемь нечасто.
Как ни странно, на работу тоже не хотелось, вот так бы лежал на этом старом, скрипучем диване, слушал, как по квартире расхаживает в своём махровом халате с вышитыми розовыми мишками эта вредина Пересветова, командует им, как хочет, требуя невозможного – позавтракать. Хотя знает ведь, что утром он никогда не ест – это у них семейное.
Никита с трудом встал, подошёл к Арине, по-прежнему не веря своему счастью – мелкая здесь, рядом. Она повернулась к нему и, будто умела считывать мысли, крепко обняла, прижавшись всем телом:
– Я люблю тебя.
Никита, наклонившись, поцеловал её волосы, почувствовав нежно-цветочный аромат.
– Во-от, помни об этом и никогда не забывай, кто твой любимый мужчина. Я тебя тоже очень люблю, – и нахально подтолкнул её в сторону дивана: – Может, займёмся более интересным делом?
– Пока нельзя. Только завтра. Физиология, будь она неладна.
Он выпустил Арину из рук:
– Опять нельзя… Обману-ули. У-уу! – взвыл Никита, дурачась.
– Садись завтракать, обманутый всеми, – засмеялась Арина.
Никита ушёл на работу, а Пересветова занялась обоями, наметив размер полос, чтобы с Лизой без проволочек начать клеить.
Позже, вечером, когда парни расстилали линолеум, Никита, рассматривая глубокий, грубо зашитый разрез на плече у Артёма, спросил:
– Что у тебя за рваная рана? Неудачно упал?
В квартире было душно: Арина и Лиза к приходу ребят уже наклеили обои и закрыли окна, потому парни сняли футболки, и тут Бернгардт заметил шрам.
– Да ничего серьёзного, один мудак подрезал как-то на гоночной трассе, хорошо ещё не набрали скорость. – Все знали, что Самохин увлекается мотоспортом и даже однажды участвовал в республиканских соревнованиях. – Я не справился с управлением байка и влетел в ряд болельщиков, надо отдать должное организаторам: всё было огорожено, иначе бы случилось такое месиво, трудно вообразить. А так, кроме меня, никто не пострадал.
– И что, тому хаму ничего не было? – спросила Арина.
– Воронцову-то? Почти ничего, просто на год отстранили от соревнований. Правда, я ему ещё потом морду набил. – Все переглянулись друг с другом и дружно уставились на Артёма.
– Что вы на меня так странно смотрите?
– Ничего не странно, просто мы немного знакомы с этим мудаком, – сыронизировал Никита. – Но некоторым этого хватило вот так, – провёл он ребром ладони по шее и невесело усмехнулся.
Ночью, оставшись вдвоём, Пересветова и Бернгардт рассматривали результаты своей деятельности.
– Да, труд, несомненно, облагораживает, – засмеялся Никита. – Лично меня он сегодня облагородил.
Пересветова подхватила его игру:
– Подойди-ка ко мне.
– Зачем? Хочешь похвалить? Тогда лучше поцелуй.
– Нет, хочу посмотреть хоть на одного благородного.
– Я не только благородный, но ещё и самый скучный человек в мире. Вот уеду в командировку, и сразу буду по тебе скучать.
– О да, это сколько угодно, ибо всё взаимно!
– Правда? – хмыкнул Никита.
– Коне-ечно, – протянула Арина и игриво провела ладонью по его груди.
Как же Пересветовой было хорошо с Никитой! Да, она была счастлива, и скрывать этого не могла и не хотела, её состояние считывалось на раз-два во взгляде, в движениях, в улыбках и смехе.
Никита всё время думал: как же они столько лет умудрились потратить впустую, так обокрали себя. И винил во всём себя.
Как будто этих терзаний было мало, так ещё добавил Илья, когда они навестили молодых родителей, чтобы познакомиться с новорожденным. Самойлов показал кулак и сказал:
– Только обидь её, – и кивнул на Пересветову. – Дело будешь иметь со мной.
– Но-но, я сам за мелкую, кого хочешь, уделаю.
Арина наблюдала, как внимательно смотрел Никита на младенца, как осторожно брал его на руки, будто у него был опыт, а вот Илья боялся прикасаться к сыну, вдруг уронит или что-то сломает.
– Ух, ты! Для человека, который не имеет детей, ты довольно резво управляешься с ними. Откуда опыт? – поинтересовалась удивлённая Эльвира.
Никита усмехнулся, махнув рукой:
– Да приходилось, когда был курсантом, участвовать в рейдах в неблагополучные семьи, вот там и набрался опыта общения с маленькими. Всякого насмотрелся.
– Из тебя получится отличный папа. – Эльвира со значением посмотрела сначала на Никиту, потом – на Арину. – Я за вас рада, честное слово!
В тот день, вернувшись домой к Пересветовой, Никита поцеловал Арину и прошептал, ощущая к ней невероятную нежность и любовь:
– Какая сладкая! Ты у меня самая замечательная, хочу такую же сладкую девочку, а лучше две.
Арина улыбнулась, вдруг вспомнив другой эпизод: как когда-то давно сообщила Игорю о своей беременности, и его реакцию на слова… А Никита сам просит ребёнка, да ещё похожего на неё. Удивительно! И тут же осадила себя: зачем сравнивать, здесь нет и не может быть никакого сравнения.
Глава 38
Никита возвращался домой поздно вечером, и по договору с Ариной должен был заехать в её московскую квартиру, ибо всё равно дорога лежала через столицу.
Он знал: Пересветова не ждала его так рано, однако у него появилась возможность завершить командировку на день раньше, и он этим воспользовался, не предупредив Арину заранее. Сюрпри-из!
Вообще, они договорились, что Пересветова, выйдя за него замуж, сразу переедет в родной город, благо там есть филиал компании, где она работала. Никите было сложнее, ибо на раз-два перебраться в Москву не мог – пять лет со дня окончания вуза ещё не истекли, а просить генерала Пересветова об этой услуге не хотелось. Не позволяла гордость. И будущей жене запретил: сами должны всего добиться.
Да и начальство Никиты, заметив перспективного полицейского, начало двигать его по карьерной лестнице.
Он улыбнулся, вспоминая тот разговор с Пересветовой, когда она приехала к нему в первый раз, и вдруг поймал себя на мысли: как только начинает думать о мелкой, сразу у него рот растягивается до ушей.
– А как же я? – спросила Арина, лёжа с ним на стареньком диване, и потёрлась щекою о его щёку.
– А ты – куда я. Как говорится в Евангелия? Да последует жена за своим мужем.
– Что-то не припомню такого, слышала, вроде есть это: «Да убоится жена мужа своего», – прошептала она ему в ухо.
Никита усмехнулся: так интимно у Пересветовой получается с ним разговаривать. Век бы слушал.
– Вот-вот, это ещё лучше. А в твоей московской квартире пусть живут родители. Или ты всё-таки настаиваешь на Москве?
Арина понимала: кому-то придётся жертвовать своей работой, так пусть это будет она, да и какая разница, где ей работать, компания-то одна и та же.
Может, со временем её потянет назад в Москву, тогда и поговорит с мужем, а пока пусть всё идёт, как идёт:
– Мне хоть куда, хоть на Луну или Марс, только бы с тобой!
– А мне с тобой!
Личный отпуск он использовал по назначению: в первый же день купил кольцо и розы. Не знал, точно ли угадает размер безымянного пальца, потому всё время присматривался к рукам Арины.
Угадал.
Предложение он сделал ей просто, когда они гуляли по предновогоднему зимнему парку, прямо напротив их беседки.
Удивительная была кругом картина: ледяные фигуры в вечернем освещении иллюминаций изумляли своей красотой и оригинальностью.
Только как-то не очень в этот ансамбль вписывался смешной водяной с небольшим ведёрком – кулером, которое в ресторане подают с шампанским.
Не вписывался потому, что был выполнен из снега, хоть и мастерски.
– Ой, смотри, водяной, как на брелоке, который ты мне подарил, – восхитилась Арина, едва не захлопав в ладоши.
– Да, интересно, а что у него в ведёрке? Давай посмотрим? – Никита взял за руку Пересветову и подвёл к герою народных сказок и поверий.
– Не надо, мы разрушим всю архитектуру, задумку художника.
– Не беспокойся, уверяю тебя, водяной не пострадает.
Никита снял ведро и передал его Арине.
– Ой, здесь что-то на дне.
– Так посмотри.
Она уже поняла, что в ведёрке, и разулыбалась, доставая футляр в виде морской ракушки.
Арина не ошиблась, ибо там лежало обручальное кольцо из белого золота с двумя маленькими бриллиантами.
Экспромт хорош, когда он подготовлен, и тогда он называется словом сюрприз. Бернгардт загодя попросил знакомого художника помочь сваять из снега (благо его было достаточно) фигуру водяного. Для профессионала это не составило труда, и за часа два они вдвоём создали такую интересную композицию: водяной с ведёрком. Оставалось вложить футляр, Никита это сделал незаметно, пока Арина рассматривала ледяные скульптуры.
Пока она крутила кольцо, Никита на телефоне нашёл песню их юности, так, чтобы полностью окунуться в ту атмосферу прошлого:
…Ты не думай, будто я устала ждать
Этих вечных возращений из полётов…
Сделав мелодию потише, Никита взволнованно проговорил:
– Арина, я люблю тебя, согласна ли ты выйти за меня замуж и разделить жизнь с простым полицейским: небогатым, потому что не беру взяток, но целеустремлённым и боевым.
У Пересветовой на глазах засияли слёзы, как бриллианты на кольце в искусственном свете иллюминаций:
– Выйти замуж за лейтенанта, чтобы дождаться момента, когда он станет генералом?
– Может, и не станет, но сделает всё от него зависящее, чтобы ты была счастлива.
– Золотые слова! Я согласна, и тоже постараюсь сделать тебя счастливым.
Бернгардт вдруг поймал себя на мысли, что Барбара вряд ли бы оценила такой сюрприз – не тот размах, а вот Арина была довольна и даже счастлива.
Потом они пошли отметить это событие в ресторан, хотя Арина сопротивлялась, желая приготовить дома вкусный ужин при свечах, но Никита был настойчив, ибо в квартире они ещё насидятся, а вот в ресторане с их загруженностью вряд ли получится. Следующим днём они подали заявление в ЗАГС.
* * *
Никита, открыв своим ключом подъездные двери, с трепетом поднимался по ступенькам. Он знал, что Арина должна вот-вот вернуться домой из рейса: она дорабатывала последние дни перед переводом в филиал авиакомпании.
Поднявшись на свой этаж, он удивился, ибо дверь квартиры была приоткрыта. Сработала профессиональная привычка: Никита, расстегнув куртку, потянулся к пистолету и тут же одёрнул руку, ибо оружие сдал ещё в день, когда направлялся в командировку.
Он осторожно проник в жилище Пересветовой и, пройдя прихожую, прижался к стене. Стояла тишина, а потом из гостиной раздался истошный крик.
Никита узнал бы этот голос из тысячи.
Глава 39
Арина вернулась из тяжёлого рейса и решила отдохнуть. Весь полёт был на нервах: то безалаберные родители не обращали внимания на своих безмерно шаливших детей, то один из пассажиров, не почистивший зубы, с ужасным запахом перегара изо рта пытался с ней флиртовать, то другой требовал положить его ручную кладь на полку.
Пересветова отказалась, ибо в соответствии с должностными требованиями не обязана это делать. Была ещё причина её отказа.
Сегодня ночью в гостинице перед самым рейсом она узнала о приятной неожиданности! Думала, снова задержка из-за переутомления, хотя какое переутомление: целый месяц была в отпуске, а оказалось, это не просто задержка, а беременность! Так показал тест! Восторженный крик сдержать не удалось: «Ура! Ура!»
Арина отлично понимала, что больше летать не будет, во всяком случае года два точно, но нисколько не жалела об этом. Для неё сейчас главным была её семья.
Интересно, что скажет Никита? Она вспомнила их нечаянные разговоры о детях, когда он, заглядывая в её глаза, говорил, что хочет, чтобы Арина родила замечательную малышку, а лучше двух.
Как-то даже спросил, пьёт ли она противозачаточные таблетки, а когда она мотнула головой – нет, обрадовался:
– Уф! Это очень хорошо. Боялся, что таблеточки всякие будешь пить или требовать, чтобы был осторожен… а я хочу настоящую семью, детей не меньше двух. Ну а если не получится естественным путём, ничего страшного, можно действовать по науке, сейчас столько возможностей. Как ты на это смотришь?
Как она на это смотрела? Конечно, положительно.
– Только прежде всё надо сделать правильно.
– Это как?
– Подписать соответствующий документ о рождении новой семьи при свидетелях и плачущих в уголке от счастья родственников.
– Так мы уже на пути к этому, вчера подали заявление в ЗАГС.
Арина улыбнулась, вспоминая тот разговор. Завтра Никита должен вернуться из командировки, и она ему всё скажет. Не хотелось такую замечательную новость сообщать по телефону.
Вскоре мысли начали путаться, и она уснула.
Пересветовой приснился страшный гром, он просто бухал и бухал. Открыв глаза, она поняла, что кто-то стучит в дверь. Подойдя к ней, Арина посмотрела в глазок: Воронцов.
– Что надо? – сказала, не открывая дверь.
– Аринушка, я у тебя забыл флешку с важными документами. Без них не аттестуюсь. Открой, пожалуйста.
– Скажи, где она, принесу сама.
– Ты что, боишься меня? Открой, или хочешь, чтобы соседи были в курсе, где искать мои вещи?
Арина, подумав, распахнула дверь, не убьёт же он её, в конце концов.
– Привет, – сказал Игорь и улыбнулся. Улыбка у него была всё той же, как раньше, до измены: открытой и радостной.
– Привет, – негромко ответила Арина, но входную дверь закрывать не стала.
– Пройду?
– Конечно.
Воронцов проскочил мимо Арины в кабинет, порылся в одном из ящиков стола и, найдя нужную вещь, улыбнулся снова, как в детстве, будто конфеткой, подразнил Пересветову, сотрясая флешкой:
– Вот она. Как же замечательно. Уф, я думал, где-то потерял, хорошо вовремя вспомнил, что положил сюда. – Немного помолчал, сосредоточенно укладывая флешку в барсетку, а потом спросил: – Как дела?
– Нормально.
– А я вот с Барбарой расстался… совсем, – сказал и грустно усмехнулся. – Вот дурак, такую девушку из-за неё потерял. Послушай, я всё осознал и давно понял, лучше тебя мне не найти. Давай начнём всё сначала? – Игорь подошёл к ней и заглянул в глаза.
Арину вдруг замутило то ли от вида Воронцова, то ли от запаха перегара. Сегодня так же было в самолёте. Пересветова понеслась в туалет. Игорь, постояв несколько минут, пошёл следом и затарабанил в дверь:
– Арина открой, тебе плохо? Арина? Что с тобой?
Пересветова распахнула дверь, вытирая рот полотенцем.
– Уходи, Игорь. Не до тебя.
Он отошёл от неё на шаг и окинул внимательным взглядом:
– Ты беременна? – Арина молчала: вот ещё, не хватало ему докладывать о столь интимных вещах. – Ты беременна, – уже утвердительно произнес он. – Какое счастье! У нас будет ребёнок! – Он подошёл к ней и хотел приобнять, но Арина отстранилась.
– Ты ошибся.
– Я не ошибся. За день до моего ухода у нас был незащищённый секс.
– И что? Это ни о чём не говорит. Послушай, – вздохнула Пересветова. – Я отработала почти сутки, устала очень, а на ходу сам знаешь, какая кормёжка. – Не хотела она говорить правду не потому, что боялась его неадекватных поступков, а потому что вторым эту новость должен был узнать Никита, но никак не Воронцов. – Тебе пора.
У Игоря даже губы побелели. Он стоял и глядел на неё, пытаясь поймать любую эмоцию, подтверждающую его слова.
– Я никуда не уйду, давай обойдёмся без актёрства: обиду и гнев излила, хватит. Послушай, мы же любим друг друга, а это выше, чем дешёвая интрижка с Барбарой.
– Ты так ничего не понял. Всё бесполезно. Я выхожу замуж.
– Замуж? За Бернгардта? – У Воронцова заходили желваки и затряслись руки. – Дрянь! Стерва! – закричал он, наступая на неё: – Убью!
«Господи, боже мой, что же происходит в твоих мозгах, Игорь? Напрочь они тебе отказали, – вела молчаливый разговор с ним Пересветова. – Что это? Обида? Унижение? Ревность? Потеря комфортной среды? Что?»
Арина понимала: у него не только это перекрутилось и вылезло наружу, а всё, что раньше сидело глубоко и не смело прорваться: угодничество перед сильными мира сего, жадность, эгоизм, спесь, желание подчинить своей воле более слабого.
Она не кричала: кто услышит и кто поможет? Стены дома сталинской постройки толщиной от 65 см до 3,2 м.
Да и не в её правилах кричать и звать на помощь – стыдно.
И позвонить Никите или отцу не успеет.
Арина молча отходила от Воронцова, а он, побледневший, сжав кулаки, шёл на неё. Наконец Пересветова упёрлась в стол: отступать больше некуда.
– Убью, – тихо и твёрдо прошипел он, сузив глаза и распластав руки, будто готовился задушить её.
Мозг работал безошибочно: сзади Арина нащупала старинную вазу из китайского фарфора, принадлежавшую ещё Амалии Густавне, и неожиданно выбросила вперёд руку, запустив раритетом в Воронцова.
– Уууу! Тварь! – взвыл Игорь, схватившись за лоб. Крови не было, но удар был чувствительный.
Этот возглас и услышал Никита, только что вошедший в квартиру Пересветовой. Он, быстро поняв ситуацию, моментально накинулся на Воронцова. Тот под напором силы почти не сопротивлялся.
– Ты как? – бросил взгляд на Арину, скручивая руки Воронцова ремнём. – Он тебя не ударил?
– Не успел, ты появился вовремя. – Она начинала оседать, только теперь почувствовав сильную слабость. Только теперь до неё дошло, какая опасность над ней нависла две минуты назад. Если бы не Никита! Он снова спас её, как когда-то в бурлящей от водоворотов реке!
Бернгардт сразу вызвал наряд полиции и передал Воронцова органам.
– Это я пострадавший, – визжал Игорь. – Они меня едва не убила.
– Мужики, у нас есть видеозапись его нападения на мою жену, – Никита так и сказал: «Мою жену», отчего Арина разулыбалась и как-то очень быстро успокоилась. – Я установил камеры по всей квартире ещё перед Новым годом, ибо от этого мудака можно ждать чего угодно. – Смотрите.
А Пересветову похвалил и поругал одновременно:
– Ты настоящая дочь и жена полицейского, но не стоило запускать Воронцова.
Немного позже Арине позвонил журналист Александр, который ранее посвятил много хвалебных слов Воронцову в своей нетленной статье.
Александр рассказал, что к нему обратилась некая Барбара, как он понял, бывшая подруга Игоря, и передала видеозапись шестилетней давности, где отчётливо слышался голос Воронцова.
Он, снимая, подсказывал нападавшим подросткам: «Бей справа. По голове бей, да сильнее, драться не умеешь?» А потом подошёл к лежащему без сознания щуплому парню и пнул его ещё раз, прошипев: «В расчете, Илюша».
Запись Барбара нашла в компьютере Воронцова и передала журналисту, чтобы он написал разгромную статью об Игоре, сказав: Он же хотел прославиться, теперь о его хороших делах узнают все».
Как сказала девушка, это её месть Воронцову за то, что бросил её.
Александр вспомнил, как Арина и Эльвира просили его помочь в расследовании этого дела, потому отправил и им полученную видеозапись.
– Ну вот, ещё одно дело будет заведено на Воронцова, – вздохнула Арина. – Какой же он подлый!
– Да, – согласился Никита. – Только здесь всё зависит от следователя или дознавателя, чтобы судья принял эту видеозапись как доказательство. Эх, нам бы сейчас не мешало побольше положительных эмоций. Может, махнём на море или ещё куда? У меня есть целых три свободных дня. А что, на самолёте можем успеть.
Арина за всеми этими проблемами не сказала о главном:
– Мне нельзя на самолёте. Я беременна!
– Что? Это шутка такая? – не поверил Никита. Он не мог осознать и поверить, ибо такое слышал впервые.
– Нет! Я беременна! – повторила Пересветова и засмеялась.
Никита метался по комнате, веря и не веря своему счастью: обалдеть, он будет отцом парня или девочки! Обалдеть!
Бернгардт не мог спать этой ночью, всё смотрел и смотрел на улыбающуюся во сне Арину и думал: «За что же мне выпало счастье иметь такую жену?! Я точно её не достоин».
Чтобы не разбудить её, потому что вертелся с боку на бок, Никита вышел в кухню и тихо включил телевизор. На музыкальном канале красивая девушка на фоне аэропорта пела:
Бесконечными мне кажутся с земли
Постоянные прилёты и отлёты,
Ведь с тобою в эту жизнь мою вошли
Самолёты, самолёты, самолёты.
Глаза его наполнились слезами. Слезами счастья!
